Текст книги "Сокровища небес"

Голос ничего не ответил. Глаз опять моргнул. Тилль, поняв, что хозяйка застряла тут надолго, мяукнул, сел и принялся мыть лапой морду.

– Ты чего все время моргаешь? – по-хозяйски осведомилась Ильха.

– Песок ветром заносит, – как-то растерянно отозвался Голос.

Девушка решительно сорвала лист лопуха побольше, встала, забралась на приступку колонны и, дотянувшись, старательно вытерла окружность Глаза от налипших песчинок. Рубиновый зрачок удивленно скосился на нее. Ильха присмотрелась и заметила в глубине багрового кристалла мерцающие и плавно перемещающиеся с место на место серебристые искорки.

– Я думаю, ты какой-то дух, – заявила она, спрыгнув на землю. – Дух, загнанный либо в эту часовню, – она звонко шлепнула ладонью по холодной стене, – либо в тот камень, которым ты смотришь.

– Что такое «дух»? Нечто общее с тем, что ты называешь «душой»?

– Ну… Духи – они вроде как боги, только не такие могущественные. Ты какое-нибудь чудо можешь сотворить? Скажем, превратить вот этот лопух, – она подняла скомканный зеленый лист, – в золотой? Или сделать так, чтобы Тилль вырос до размеров тигра?

– Наверное, нет, – после долгого раздумья признал Голос. – Зачем тебе понадобилось чудо, дитя?

– Да не мне! – удивилась бестолковости обитающего в черной часовне духа Ильха. – Тебе! Ты хоть представляешь, где находишься и на что похож?

– Признаться, пока не очень…

– Ты торчишь на пустыре городка под названием Шадизар, что в стране Заморе, – терпеливо растолковала девушка, присаживаясь напротив узкой двери. – С виду ты – капище из темного мрамора. На макушке у тебя торчит шпиль, вроде как серебряный, а над входом вырублено изображение глаза. Глаз смахивает на живой. Еще откуда-то изнутри тебя доносится голос. Даже для нашего изрядно взбалмошного города ты представляешь удивительное зрелище. Если бы ты умел что-нибудь делать… – от нехватки слов она выразительно потрясла кистями, – такое, что можно увидеть или потрогать руками… Я бы могла сочинить историю и объявить тебя храмом какого-нибудь еще не принятого здесь божества. Нам бы для начала хоть самое крохотное чудо, чтобы произвести нужное впечатление. Потом слухи сами разлетятся. Вот… – она замялась. – Ну, скажем, если бы ты смог избавить меня от постоянной неудачливости…

– Такой вещи, как удача или неудача, не существует! – оглушительно громыхнул Голос. Ильха дернулась, кот смерил часовню презрительным взглядом. – Есть лишь то, что мы и окружающие нас создания внушают себе о собственных душевных качествах, достоинствах и недостатках!..

Девица Нираель замерла. Что-то в услышанном задело в ее душе еще никогда не пробуждавшуюся струну, и та зазвенела колокольчиком на шее у козы. Нет, по-иному! Как серебряный бубенец, что поет на сбруе породистой лошади или трепещет на запястье танцовщицы.

– Повтори-ка, что ты сказал, – мягко попросила она.

– Тебе понравилось? – почему-то обрадовался Голос. – Произвело, так сказать, глубокое впечатление? Ты бы в это поверила?

– Думаю, что поверила, – медленно произнесла Ильха.

– Есть такое учение, – разливался Голос. – Неудачников не бывает. Бывают существа, недостаточно верящие в собственные силы. Их просто нужно подтолкнуть, поговорить с ними, внимательно выслушать их жалобы и убедить, что они такие же, как их прочие сородичи. Тогда у них все пойдет на лад. Не сразу, конечно, постепенно…

– Ты действительно можешь это сделать? – встрепенулась Ильха. – И такое учение существует?

Голос утробно хихикнул, отчего часовня слегка вздрогнула, а Тилль возмущенно зашипел:

– Если нет, мы его придумаем.

– «Мы»? – подозрительно уточнила девушка.

– Конечно. Ты говоришь, я дух, запертый в этом сооружении? Для простоты пусть так и будет. Но какой смысл бесцельно торчать посреди, насколько я вижу, – зрачок лихо провернулся в глазнице, обозревая пустырь, – незаселенной пустоши? Ты, похоже, создание умное и сообразительное, а я, признаться, пока не слишком разобрался, кто я есть, где нахожусь и что являю собой. Ты поможешь мне, я попытаюсь помочь тебе.

– То есть я стану как бы твоя жрица? – замирая от непонятного предвкушения чего-то удивительного, выдавила Ильха.

– У вас это называется так?

– Ладно, я согласна, – девушка сочла страннейший договор заключенным и перешла к насущным делам. – У тебя имя есть? Нужно ж мне как-то к тебе обращаться. Храм Безымянного или Неведомого Бога тоже сойдет, хотя, на мой вкус, звучит как-то мрачновато.

Глаз наполовину прикрылся веком, словно бы погрузившись в задумчивость.

– Мне кажется, у меня было имя, – донеслось из часовни. – Много имен… За давностью лет я позабыл их. Если ты считаешь, что иметь имя необходимо, постараюсь вспомнить.

– Идет, – Ильха встала. – Значит, так. Сейчас мне нужно кое-куда сходить и кое-что раздобыть. Заодно пущу слушок-другой. Я ненадолго. Не скучай. Тилль останется тут. Если кто будет приставать – пугни его. Зарычи там или еще что. Жаль, что ты не можешь кидаться молниями.

– Зато я умею делать вот так! – с гордостью заявил Голос. Воздух вокруг часовни ощутимо потемнел, наполнился пронзительно-стонущим воем ветра, перемежаемого далеким и угрожающим не то перезвоном огромных цепей, не то скрежетом когтей непредставимо гигантского зверя. В дополнение ко всему прочему на шпиле вспыхнула цепочка ярких трескучих огоньков, разбежавшихся по стенам. Кот встретил появление искр пронзительным мяуканьем и на всякий случай юркнул в лопухи. Глаз налился темным пурпуром и угрожающе заблестел.

– Здорово, – искренне кивнула Ильха. – Пригодится на будущее. Обещаю, я скоро вернусь.

И она бодро зашагала через пустырь, чувствуя, как теплая земля сама подталкивает ее, заставляя идти быстрее. Возможно, к обретению вечно ускользающей удачи.

* * *

Больше всего Ильха боялась, что о маленькой часовне на пустыре прослышит кто-нибудь из служителей принятых в Шадизаре верований. Тогда в этот заброшенный уголок окраины явится храмовая стража, капище черного мрамора своротят или сожгут, а его новоявленную служительницу запросто прогонят или, что гораздо хуже, выставят прочь из города.

Однако миновало три дня, никто из жрецов их не тревожил, зато начали появляться настороженно озирающиеся по сторонам личности, шепотом интересовавшиеся, что это за черная штуковина и правду ли говорили в таверне «Пещера демона», будто…

– Смотря что вам угодно именовать правдой, – бойко отвечала натасканная Голосом Ильха и вела приходивших знакомится с молельней. На пороге обычно возлежал обнаглевший Тилль, Глаз многозначительно искрился, непонятно откуда прилетали тягучие вздохи, похожие на океанский прибой, и доносился тоненький перезвон. Голос утверждал: так звучат колеблемые странствующим ветром звезды. Ильха соглашалась, что сравнение красивое, однако им настоятельно следует обратить взоры к земле, а не к небесам.

– Ты невообразимо практична, – грустно отвечал Голос.

– В соответствии с твоим учением, – парировала Ильха.

Она пока не выяснила, является ли проповедуемая Голосом наука о развитии духовной уверенности его собственным измышлением или сочинена каким-нибудь из древних философов Материка. Главное крылось в другом. Безумный замысел, рожденный отчаявшейся девицей Нираель и бестелесным голосом непонятного духа, действовал. Ильхе даже в голову не приходило, что в Шадизаре обитает столько неудачников, готовых что угодно отдать за возможность перестать спотыкаться на ровной дороге или научиться поддерживать обычную беседу.

Голос возражал против взимания платы с адептов. Ильха растолковала ему, что совет, полученный задарма, быстро забудется, а тот, за который выложено серебро или золото, ценится вдвойне.

Произошло даже втайне ожидаемое Ильхой маленькое чудо. Вечером второго дня на пустырь явился изрядно потрепанный и испуганный чем-то молодой человек, явно добывающий средства на жизнь ночным промыслом. Ильха, учившаяся выполнять роль посредницы, усадила его под пристроенный к часовне навес и принялась ненавязчиво расспрашивать, что да как. Выяснилось, что Уиджи, как звали парня – игрок, которому недавно не повезло. Он попался на мошенничестве с костями, разъяренные соперники его здорово поколотили, но беда заключается в том, что с тех пор он начал постоянно проигрывать. Все равно, во что, шла ли речь о ставках на скачках или о детской игре «Камень, нож, листок».

Подтверждая, он предложил Ильхе перекинуться в «три скорлупки». Заинтригованная девушка принесла три глиняные чашки, спрятала под одной лесной орех и начала перемещать опрокинутые сосуды.

Уиджи проигрывал. Ильха разозлилась, решив, что тот притворяется, ибо невозможно все время ошибаться. Рано или поздно ты ткнешь в нужную чашку, скрывающую орех. Вдобавок она не такой искусный игрок, чтобы не суметь проследить за ее движениями.

Вмешавшийся Голос остановил грозившую вспыхнуть ссору. Уиджи, возвестил он, прекрасно знает, где лежит орех. Однако не может заставить себя указать правильно. Имея возможность выиграть, он в душе боится, что его снова схватят за руку, и потому нарочно проигрывает.

При первом звуке Голоса неудачливый игрок от неожиданности опрокинул чашку и приготовился бежать. Услышав же приговор духа из часовни, расстроился, утверждая, что его жизнь как игрока закончена. Если он сам себе мешает победить, то что же делать? Идти наниматься в мусорщики?

– Где тот орех, который вы прятали? – внезапно осведомился Голос. Ильха нашла требуемое и молча показала слабо мерцающему в сумерках Глазу. – Положи-ка его у входа.

– Ты что затеял? – встрепенулась девушка, поскольку раньше Голос ничего подобного не делал.

– Внушение – великая сила, – туманно отозвался Голос. Ильха опустила легкий орех на пол и стала ждать.

Коричневато-зеленая скорлупа неторопливо меняла цвет, светлея и превращаясь в желтоватую. Когда орех стал похож на золотую безделушку, Голос распорядился вручить его Уиджи и разразился внушительно-заумной речью о могуществе человеческой воли и том, каких вершин можно достигнуть, если верить в себя. Закончил же насквозь приземленным:

– Пять золотых за талисман и семь – за заклинание.

Уиджи, выглядевший потрясенным до глубины души, безропотно заплатил пятнадцать и ушел, слегка покачиваясь.

– Это подействует? – с любопытством спросила Ильха. – Орех на самом деле стал золотым?

– Он выглядит золотым. Этого вполне достаточно, – снисходительно хмыкнул Голос. – Действие же якобы произнесенного мною заклинания зависит от степени желания этого молодого человека вновь увеличить свое состояние и от некоторых переменных, определяемых законами природы. В общем, я думаю, ему скоро начнет везти.

Тщательно собираемые Ильхой слухи донесли, что на следующий вечер Уиджи сорвал невероятный куш. Что самое удивительное, он преуспел в «Охоте на крыс», считавшуюся простенькой забавой для детей, в которую больше десятка серебряных монет не выиграешь.

* * *

– Значит, расставляем все по порядку. Ты вроде как находишься не здесь, а где-то очень далеко, но при этом часть тебя рассыпана или распылена внутри этой часовни. Вроде как песчинки, приставшие к камням. Ты говоришь, что, болтаясь в этом своем «далеко», внезапно ощутил толчок, пинок, удар – зови как хочешь – и кусочек тебя провалился сюда, совместившись с неким предметом, обладавшим магической силой и изменчивой формой. Ты пытался справиться с силой этого предмета, дабы с ее помощью стать чем-то определенным и понятным. Тебе это удалось. Допустим. Ты начал слышать голоса окружающих тебя людей, чувствовать тепло, холод, потом заговорил сам. Только я не понимаю, чем ты говоришь. Языка у тебя нет, рта, в котором шевелился бы язык, тоже нет, да и тебя самого, если вдуматься, тоже здесь нет! Тогда с кем же я разговариваю?

Довольная своими рассуждениями Ильха воткнула иглу в натянутую на деревянной раме шелковую ткань и с интересом глянула на возвышавшуюся над ней часовню. Глаз закатился наверх, что означало – дух предается глубоким размышлениям, а также внутреннему самосозерцанию и ответит не скоро.

Девица Нираель имела причины гордиться собой. Она недурно справлялась с обязанностями начинающей жрицы и сегодняшним утром Голос доверил ей самостоятельно провести беседу с учениками. Она продолжала работать над собой и собственным характером, рискнув в этих целях взяться за дело, от которого всегда шарахалась и которое повергало ее в состояние, близкое к оцепенению. Проще говоря, Ильха вышивала.

Она в очередной раз украдкой полюбовалась на свое творение. Конечно, работа далека от совершенства, однако всякий без колебаний определит, что на куске зеленоватого шелка изображен букет черных маков. Именно маков, а не роз или лилий.

– Ты беседуешь с моей овеществившейся частью, в силу неведомых причин приобретшей материальную видимость и облик, называемый тобой «часовней из черного мрамора», – разродился Голос. – Причем из встреченных мною образчиков твоих сородичей именно твое мышление оказалось наиболее гибким, чтобы суметь воспринять идею о возможности бытия в качестве…

– Опять увлекаешься словоблудием, – заметила Ильха, сравнивая оттенки двух нитей. – Проще надо быть, проще! Те люди, у которых ты очнулся, невзлюбили тебя именно за длинные и непонятные умствования.

– Они пытались меня уничтожить, – пожаловался Голос.

– Потому что им надоело слушать, как ты постоянно бормочешь что-то маловразумительное про свет и тьму. Кстати… – она прислушалась к долетавшим из-за домов невнятным крикам, – что там творится?

Дремавший на солнцепеке Тилль вдруг проснулся, вскочил и распушился, словно хотел кого-то напугать. Ильха тревожно заозиралась, на всякий случай предполагая худшее – жрецы Митры или Иштар пронюхали о ее лавочке и гонят сюда маленькую армию.

– Ощущаю сильные возмущения и завихрения, происходящие на границе тварного и не-тварного миров, – слегка растерянно оповестил ее Голос незримого существа, обитавшего в часовне. – Это характерно для вашего поселения?

– Наверное, колдуны поссорились, – испуганно предположила Ильха. – И травят друг друга ручными демонами…

Выходившая на пустырь сонная улица внезапно ожила. Сначала по ней галопом проскакал ослик, оравший дурным голосом и волочивший за собой опрокинутую набок тележку. За ним бежали пять или шесть горожан обоего пола, истошно причитавших и, похоже, от кого-то спасавшихся. Следом явились двое или трое типов в форме уличных стражников. За ними, постоянно оглядываясь назад, что-то выкрикивая и размахивая руками, мчалась нарядная женщина с густой копной каштановых волос.

Кот изумленно мяукнул. Глаз часто заморгал. Ильха выпустила из рук раму с вышивкой и растерянно проследила, как пестрая компания рассеивается по пустырю. Кто предпочел бежать дальше, кто спрятался в выбоинах и дождевых ямах. Перепуганные козы сорвались с привязей и, пронзительно мемекая, метались между кустов, увеличивая панику.

Красивая незнакомка влетела в куст терновника, разорвала подол юбки, совершенно не обратив на это внимания, вырвалась на свободу и завизжала: «Хисс! Хисс!»

Ильха попятилась, пока не уткнулась спиной в нагревшуюся стену капища. Голос озадаченно бормотал на непонятном ей языке. Тилль опрометью метнулся в часовню, сочтя ее самым безопасным местом.

Над улицей возникла причина всеобщего испуга. Она плыла по воздуху – у Ильхи от подобного зрелища голова пошла кругом и внезапно ослабели ноги – помогая себе раздвоенным широким хвостом и тремя парами торчавших в стороны колючих плавников. Жуткое создание по размерам не превосходило туловища лошади, а по форме напоминало непомерно раздутый бурдюк из овечьего шкуры буровато-красного цвета, щедро размалеванный зеленоватыми, коричневыми, блекло-серыми и ярко-розовыми полосами.

Там, где у обычных животных расположена голова, эта тварь обошлась огромной, идеально круглой пастью, часто утыканной треугольными желтыми зубами. Длина зубов, как отстранено прикинула готовившаяся потерять сознание Ильха, равнялась длине клинка хорошего стилета. Вокруг пасти располагалось кольцо из отталкивающего вида белесых наростов, похожих на гроздья поганок.

Стало понятно, кого преследует летающее чудовище. Перед самой его мордой отступали, давая остальным возможность скрыться, двое: высокий человек, наглухо закутанный в коричневый драный плащ-кабу туранского кочевника, и гибкий, стремительный молодой человек, чья шевелюра вспыхивала на солнце оттенком песочной ржавчины. Высокий орудовал длинным и, судя по всему, тяжелым посохом, беспощадно лупцуя тварь по голове и стараясь ткнуть в зубы. Рыжий вертелся угрем, пытаясь короткими взмахами ножа распороть противнику скользко-блестящий бок или смахнуть пару-тройку уродливых наростов. Иногда ему это удавалось. Тогда на буроватой шкуре возникала размыто-черная полоса, и зверь разражался возмущенными стрекочущими воплями.

На руку людям играло то обстоятельство, что существо, пусть и могло летать, двигалось не слишком быстро, а тяжеловесно, словно крупная рыба в воде. Оно не поднималось высоко, опасаясь, что тогда добыча убежит и спрячется, ограничиваясь тем, что медленно гнало людей вниз по переулку в направлении пустыря.

Ильха передумала падать в обморок. Постучала кулачком по черной шершавой стене, и, запинаясь, окликнула Голос:

– Ты не знаешь, что это за дрянь?

– Твое животное издает противные звуки и испускает влагу! – возмущенно донеслось в ответ.

– Ему страшно, – вступилась за кота Ильха. – Я потом вытру. Ты от этого не умрешь, а вот той парочке приходится тяжко…

– Кажется, мне доводилось слышать о подобных созданиях, – чуть смягчившись, ответил Голос. – Их называют Пожирателями Сущности. Они обитают в пространстве между Мировыми Сферами, непрерывно поглощая материю в любых ее проявлениях. Как Пожиратель мог проникнуть в ваш мир?

– Откуда мне знать?.. Ой!

Рыжий парень, решив испытать благосклонность судьбы, перекатился под складчатым брюхом летуна, наискось чиркнув по нему ярко сверкнувшим лезвием. Буро-коричневое существо метнулось вбок и наткнулось на предусмотрительно выставленный посох человека в драном плаще. Раздался сочный треск, будто кто-то с размаху швырнул на мостовую мех с водой, а тот, разумеется, лопнул. Девица, стоя по колено в пыльных лопухах, в отчаяние схватилась за голову.

Раненый и несколько опешивший Пожиратель совершил плавный разворот вокруг собственной оси, одновременно попытавшись задеть хвостом поднимавшегося на ноги Рыжего. Тот увернулся, наградив противника хорошим пинком, и ретировался на спасительный пустырь, крича: «Кэрли! Не стой столбом, прячься! Леук! Осторожнее!»

Оставшийся один на один с зубастым созданием человек по имени Леук не собирался не отступать, ни, согласно совету, держаться осторожнее. Он поудобнее перехватил жутковатый посох с изогнутой рукоятью из бараньего рога, мельницей закрутил перед собой и шагнул в сторону противника. Существо, вопреки собственной природе, сделало попытку двигаться задом наперед, но не преуспело. Уклоняясь от сыпавшихся на него коротких, четких ударов, зверь, отчаянно работая плавниками, взлетел повыше, почти до уровня крыш окрестных домов, и завис там. Леук, не прекращая вращать посох, начал отступать в сторону пустыря.

– Он от нас не отстанет! – рыжий парень присоединился к своей приятельнице, сидевшей на корточках в яме, прикрытой бурьяном. – Нужно пробираться обратно в город, там мы затеряемся!

– Я боюсь! – девица упрямо затрясла головой и сжалась в комочек. – Как только мы высунемся, он нас сожрет!

– Кэрли, не глупи, – парень осторожно выглянул из-за качающихся листьев. – Мы не можем всю жизнь торчать на пустыре.

– Не хочу! Боюсь! – истерически выкрикнула Кэрли. – Хисс, сделай что-нибудь! Прогони это!

– Вы где? – Леук, стоявший посреди переулка, оглянулся через плечо. Ильха заметила, что он носит тряпочную маску, почти полностью скрывающую лицо. На виду оставались только двигавшиеся в прорезях тусклые глаза да узкий, быстро шевелившийся рот. – Мы должны убраться с открытого места.

– Кэрли трусит! – зло прокричал в ответ рыжий Хисс.

– Тогда возьми ее за шкирку и волоки, – последовал хладнокровный ответ. – Приготовились…

Существо внезапно приняло решение. Лязгнуло клыками, покрылось рябью желто-красно-лиловых пятен и грузно ринулось вниз.

– Леук! Леук, берегись! – Рыжий стрелой выскочил из ямы и помчался на выручку приятелю. Тот отшатнулся назад, перекинул посох в левую руку, а правую вскинул навстречу несущейся на него туше. На концах вытянутых до предела пальцев фонтаном распустилось отчетливо видимое трепещущее светло-голубое пламя.

Ильха, Кэрли и Хисс вскрикнули одновременно. Ильхе показалось, что к ним присоединился Голос. В часовне низко и душераздирающе выл насмерть перепуганный кот.

Чудовищное создание пронеслось через кольцо голубоватого призрачного огня, словно таран сквозь ломающиеся городские ворота. Леук встретил его посохом, однако толстое дерево расщепилось в мгновенно сомкнувшихся желтоватых зубах. Тварь мотнула головой, выплевывая обломки, и, чуть изогнувшись, почти изящным движением схватила Леука поперек туловища, оторвав от земли и подкинув вверх.

«Кошка играет с мышью», – невовремя подумала Ильха и вздернула руку ко рту, вцепившись зубами в пальцы. Ей стало очень страшно.

Человек в пропыленной коричневой кабе не издал ни звука. Взлетели разлохмаченные тряпки, мелькнули нелепо торчащие и раскинутые в стороны руки-ноги.

– Книга!!! – жутким, срывающимся голосом даже не прокричала, прохрипела Кэрли. Качнулась и побрела к переулку, вытянув руки перед собой. Пальцы скрючились, как когти. Хисс вяло попытался схватить подружку за плечо, промахнулся и остался стоять, оцепенело глядя на разворачивающееся перед ним жуткое действо. – Книга-а! Брось книгу!

Похоже, что зависший над распяленной пастью существа Леук услышал ее крик. Во всяком случае, он резко дернул рукой, отшвыривая в сторону какой-то прямоугольный предмет. Вещь закрутилась и увесисто шлепнулась в лопухи неподалеку от превратившейся в каменный столб Ильхи.

Леук упал. Круглые челюсти щелкнули и закрылись. С одной их стороны остались торчать изогнутая под странным углом рука, с другой – обрубленные по колено и слабо подергивающиеся ноги. Крови почему-то не было.

Согнувшуюся вдвое Кэрли стошнило прямо на подол разорвавшейся юбки. Хисс начал пятиться, не отрывая взгляда от плавающего в воздухе существа, но споткнулся о подвернувшийся камень и неуклюже упал.

Внезапно морда зверя окуталась изжелта-зеленоватым туманом, пронизанным красными вспышками. Туман струйками вытекал из пасти животного, поднимаясь вверх и скапливаясь в маленькое кучевое облачко. Существо дернуло головой, жадно заглатывая бренные останки Леука, и, махая плавниками, попыталось выбраться из-под непонятной тучки. Та упрямо следовала за ним. Когда облачко разрослось до размеров приличного ковра, красные вспышки стали чаще и яростнее, а в спину летучего создания ударила крохотная, но очень яркая молния.

Издаваемый зверем сухой стрекот сменился непрерывными шелестящими всхлюпываниями, напоминающими треск всплывающих на поверхность болота и лопающихся гнилостных пузырей. Существо заметалось, болезненно дергаясь и колыхая скользкими на вид боками.

Зелено-алое кипящее облако разошлось в стороны, точно его разорвали изнутри. Мелькнул непроглядно-черный лоскут неба с ослепительно яркими, разноцветными звездами. Создание рванулось прочь, однако его сил не хватило и, побарахтавшись, он медленно, хвостом вперед, вплыл или был втянут в образовавшуюся прореху. Ильха могла бы поклясться, что различает наброшенную на вяло дергающийся хвост существа тончайшую сверкающую нить, и подумала, кто ее может держать. Кто-нибудь, подобный Голосу из часовни, обитающий в иной Сфере Мира?

Круглая морда Пожирателя, пересеченная горестно скривившейся пастью, откуда все еще свисал бурый клок одеяния Леука, пропала, скрытая быстро сливающимся прядями багрово-изумрудного тумана. Облачко выцветало, светлело и истончалось, пока не стало подобием колыхающейся на воздушных струях легкой кисеи оранжевого цвета с малиновой каймой. Послышался тихий звон, невесомое полотнище разорвалось на десятки почти неразличимых глазу клочков, тающих, словно лед в вине.

Один из обрывков, помахивая лохматыми розовыми краями, проплыл над пустырем, оставляя за собой бледный синеватый след. Покачался над шпилем часовни, наверняка готовясь исчезнуть, но вдруг передумал и втянулся в узкую щель входа.

Изнутри донесся полный неподдельной муки мяв. Тилль, тараща глаза и распушившись в почти круглый волосатый шар, выскочил наружу и врезался в живот пытавшегося встать Хисса. От неожиданности человек завопил благим матом и кубарем покатился через хрустящие лопухи, отдирая от себя намертво вцепившегося кота. Очнувшаяся Ильха бросилась спасать любимца, но налетела на непрерывно кашлявшую Кэрли и сбила ее с ног. Упавшие девушки с хлюпаньем приземлились на горку свежего козьего навоза.

– Ильха, где ты? Я тебя не вижу! – тревожно взывал Голос. – Что у вас происходит? Ильха, я как-то странно ощущаю себя!

– Я тоже, – сквозь зубы пробормотала Ильха.