Текст книги "Мистерии Мухомора"

Олень и Бык

В некоторых регионах, особенно южных, земледельческих, но не утративших в связи с переходом основных архаических представлений, место оленя занимает бык. Быку отводится роль носителя солнца по небосводу, подателя благ и хранителя силы плодородия, то есть весь набор, присущий северному оленю или лосю (рис. 2.14 а).

Рис. 2.14. Наскальные изображения: а – солнцеголовое существо, стоящее на быке; б – танец грибных шаманов и священный полуолень-полубык.

Широкую известность имеют оргиастические игрища в честь быка, во время которых употреблялись различные психоактивные вещества, в том числе и грибы. Об этом можно судить по сохранившимся наскальным рисункам, где шаманы изображены с грибами на головах рядом с полуоленем-полубыком (рис. 2.14 б). На этих игрищах молодой человек надевал маску быка и пытался подцепить рогами одежду убегающих девушек. Иногда в наркотическое снадобье добавляли плющ, что усиливало общий эффект. Некоторые женщины вводили состав прямо во влагалище (интравагинальное использование красного мухомора изучено недостаточно) и буквально превращались в безумных [69, c. 430].

Эротико-сексуальные игрища имели место и при употреблении одних мухоморов. Алкалоиды, входящие в состав мухомора, действуют вначале расслабляюще, опьяняюще, а потом наступает общее возбуждение. Человеку начинает казаться, что ему мешает одежда, он поет, танцует обнаженным, делает неприличные жесты [46, c. 71]. Такое состояние при определенном настрое может перейти к открытой агрессии, буйству и полной невменяемости. Этим пользовались древние воины перед битвой, например славяне, германцы, скандинавы. В сагах часто упоминается о берсерках («носящих медвежью шкуру»), неистовой дружине скандинавского бога Одина, которые во время колдовского ритуала, должного обеспечить непобедимость в бою, ели мухоморы. Снорри Стурлусон в шестом Сказании об Инглингах описывает их так: «Его [Одина] люди, сбросившие свои кольчуги и неистовые, словно охотничьи собаки или волки, дрались своими щитами и были сильными, как медведи или быки. Они разили врагов направо и налево, их же не брали ни огонь, ни железо. Это называется становиться берсерком (berserkgangr)».

Характерные интоксикации, сопровождающиеся увеличением сексуального влечения и иногда приводящие к агрессивности, что, как показали новейшие исследования, вытекает одно из другого, вызывают и другие психотропные вещества: семена дурмана (Datura), кожа жаб Bufo marinus и т. д. Datura innoxia (дурман безвредный) некогда широко применялся в народной медицине и религиозных обрядах индейских племен Центральной Америки как наркотическое средство [70, c. 120]. Кожа жаб, как и некоторые разновидности мухомора, содержит буфотеин, имеющий возбуждающий и жароповышающий эффект. С жабой Bufo marinus связана известная русская сказка о Царевне-лягушке, сбрасывающей кожу и превращающейся в прекрасную девушку.

Святилище Пегтымель

Древнейшие наскальные изображения I тысячелетия до н. э., иллюстрирующие мифологические представления о мухоморе и реальные переживания людей, испытавших на себе силу галлюциногенного гриба, обнаружены геологами и археологами в 1965–1966 годах на правом берегу реки Пегтымель на Чукотке. По названию реки был назван и весь комплекс святилища – Пегтымель, протянувшийся почти на полкилометра.

На левом берегу реки, у впадения Гэсмыткуна, находится особо почитаемая скала (камак), у которой до сих пор чукчи приносят жертвоприношения духам. Само святилище местные жители не посещают, и обряды, связанные с ним, не сохранились, но в языке живет название для рисунков на скалах – каленмен (от «кален» – «раскрашивать», «рисовать»). В долине Пегтымеля также имеются огромные камни-столбы – кекуры (чукотск. перкат), меняющие очертания от игры света и тени. По легендам, кекуры были когда-то живыми людьми и животными, однако потом окаменели. Шаманы приходят к ним и спрашивают совета, общаются с каменными духами. Считается, что внутри камней медленно течет жизнь [59].

В 1967–1968 годах святилище Пегтымель исследовал археолог Н.Н. Диков. Выбитые на скалах кусками кварца рисунки (петроглифы) были сфотографированы, эстампированы и сняты на кинопленку. В основном на пегтымельских скалах встречаются изображения оленей, сцены тундровой и морской охоты. Более трех десятков петроглифов посвящено мухоморной теме – духи-мухоморы, шаманы, картины видений. Духи чаще всего изображены в виде обнаженных или полуобнаженных женщин с грибами на головах; реже встречаются мужские антропоморфные фигуры [59, 71]. В некоторых случаях рядом с обнаженными женщинами выбиты изображения мужчин с рельефно обозначенными половыми органами. Этнограф А. Головнев замечает, что некоторые из эротических картин несут на себе следы царапин и шорканья, что может являться подтверждением сексуально-магического отношения к ним.

Наиболее впечатляющая картина святилища Пегтымель – это пляска людей-мухоморов вокруг жертвенных оленей (рис. 2.15 а). Иногда мухоморы изображены сторонними наблюдателями охоты; один из мухоморов не уступает размером рядом нарисованному киту; другой уводит шамана к людям Верхнего мира (рис. 2.15 б) [71, 72, 73].

Рис. 2.15. Петроглифы чукотского святилища Пегтымель: а – пляска вокруг жертвенного оленя (прорисовка автора с фото Н. Дикого); б – танец людей-мухоморов (прорисовка автора с фото А. Головнева).

Головы людей, из которых растет гриб, или грибообразные формы голов духов связаны с определенной тяжелой стадией опьянения мухомором, которая характеризуется ощущениями распирания черепа: «Когда проглотишь мухомор, то чувствуешь себя крепко; ноги идут, но голова другая – голова мухомора на тебе» [59]. В.Г. Богораз описывал и противоположный эффект: «Один пьяный мухомором ходил кругом со втянутой шеей и уверял каждого, что он не имеет головы». Эта тема будет подробно рассмотрена в следующих главах.

«Грибовидные фигуры над головами антропоморфных персонажей означают не головной убор или пышную прическу, а именно гриб-мухомор с характерной расширяющейся книзу ножкой, с выпуклой, еще молодой шляпкой или плоской, уже раскрывшейся, – пишут о петроглифах Пегтымеля археологи Е.Г. Дэвлет и М.А. Дэвлет. – В некоторых случаях шляпка гриба бывает двойная или даже тройная. Антропоморфные персонажи по большей части женского пола: у них по бокам головы показаны косы или подвески. Примечательно, что, изображая умерших, якутский шаман рисовал, а затем вырезал антропоморфную фигуру, причем женские отличались от мужских именно подвесками на голове. Одежда персонажей иногда в виде мехового комбинезона или же не обозначена вовсе. В некоторых случаях мухоморы держат за руку обычных человечков. Возможно, что подобным образом изображался увод мухоморами живых к "верхним людям"… У некоторых человечков в руках предмет, напоминающий шаманский бубен. Высказывалось предположение, что наскальные изображения мухоморов создавались с целью вызвать посредством таких магических действий урожай мухоморов в тундре» [217, с. 195].

Н.Н. Диков полагал, что пегтымельские скалы в древности были для чукчей и эскимосов священным местом, родовым святилищем: «У скал Пегтымеля собирались на общие празднества в честь успешной охоты и морские охотники, и ловцы диких оленей (петроглифы относятся к дооленеводческому периоду – О.Д.). И когда добыча была обильной, то, опьяненные удачей, они умели повеселиться. Устраивали праздники в честь зверя – подателя пищи, ели хмельной гриб-мухомор, ели обильную пищу, веселились, плясали, пели и, может быть, тогда же выбивали на камне такие веселые картинки, где сами духи плясали, опьяненные тем же мухомором» [71, c. 222].

Рис. 2.16. Мухоморы со знаком «ОМ» в граффити. Москва. Фото автора.

Петроглифы святилища Пегтымель свидетельствуют о глубокой древности культа мухомора на крайнем северо-востоке Азии, который, судя по всему, продержался в своей первозданной форме вплоть до конца XIX – начала ХХ века. На данный момент на Чукотке, а также повсеместно на Крайнем Севере и в Сибири, традиция употребления галлюциногенных грибов уходит, если не сказать фактически утрачена. Две американские этномикологические экспедиции на Камчатку в 1994–1995 годах, целью которых было обнаружение практикующих употребление мухоморов шаманов, зафиксировали только рассказы о них: «После двух лет поисков шамана мы стали бояться, что Русская православная церковь и годы советской власти окончательно покончили с шаманскими ритуалами с мухомором. Мы видели много доказательств, что водка и материализм нанесли серьезные потери традиционной корякской культуре. Вполне возможно, что корякский традиционный образ мышления может скоро стать пережитком прошлого, особенно если употребление мухомора снижается среди молодых коряков» [74].

Тем не менее в последние годы интерес к теме мухоморов среди коренного населения Урала, Сибири и Крайнего Севера возникает вновь, и это связано в первую очередь с популярностью психоделических исследований и экспериментов на Западе, в том числе и в европейской части России, где психоактивные грибы – псилоцибы, мухомор – начали использоваться городскими шаманами для достижения экстаза (рис. 2.16). Это интересное явление мы видим повсеместно в мире; стимулом к сохранению самобытной культуры служит спрос на эти знания у населения мегаполисов.

Глава III
Родственные силы

Баба-Яга и мухоморы

Известный по славянскому сказочному фольклору образ Бабы-яги – это результат многочисленных и противоречивых наслоений, имеющих в своей основе, видимо, разных персонажей, «очень трудных для анализа», как выразился Б.Я. Пропп.

Для полноценного понимания сюжетов о Бабе-яге необходимо отделить черты архаического божества от поздних христианских взглядов и современных толкований, сделанных по мотивам русских народных сказок и часто умышленно искаженных в угоду поставленной идее. Однако здесь мы не cтанем глубоко вдаваться в эту проблематику, поскольку она выходит за рамки очерченной темы, равно как и не прибавим спекуляций относительно гипотез о происхождении слова «яга». Прежде всего нас будет интересовать только прямая или косвенная связь этого древнего матриархального божества с культом мухомора, имеющего место у древних славян, а также параллели с «мухоморным» фольклором неславянских народов.

В сказках о Девичьем царстве Баба-яга предстает как повелительница конного степного войска, а в «Трех царствах» располагает «ратью-силой несметной». Живет Баба-яга «за тридевять земель в тридесятом царстве», за рекой, во дворце, огороженном тыном с человеческими головами [211, с. 117]. В сказке о Василисе Премудрой также упоминается, что дом Бабы-яги окружен частоколом с черепами, у которых светятся глаза. О происхождении этих черепов повествует сказка «Баба-яга и Заморышек» из сборника А.Н. Афанасьева [214].

Старик, у которого не было детей, встречает в лесу деда, который говорит ему, чтобы он собрал с каждого двора по яичку и посадил на них клушку:

«Прошло две недели – смотрит старик, смотрит старуха, а из тех яичек народились мальчики; сорок крепких, здоровеньких, а один не удался – хил да слаб! Стал старик давать имена; всем дал, а последнему недостало имени.

– Ну, – говорит, – будь же ты Заморышек!»

Само появление Заморышка вместе с братьями из яиц наводит на мысль, что это не что иное, как вариант северного мифа из «Белой книги» о Потопе, после которого мужчины рождаются из яиц. Как уже упоминалось, некоторые из вылупившихся таким образом мужчин начинают есть мухоморы и превращаются в женщин. В сказке о Заморышке мужчины мухоморы не едят, но едут добывать себе невест у Бабы-яги.

«Заехали молодцы за тридевять земель; смотрят: на крутой горе стоят белокаменные палаты, высокой стеной обведены, у ворот железные столбы поставлены. Сосчитали – сорок один столб. Вот они привязали к тем столбам своих богатырских коней и идут на двор. Встречает их Баба-яга:

– Ах вы, незваные-непрошеные! Как вы смели лошадей без спросу привязывать?

– Ну, старая, чего кричишь? Ты прежде напои-накорми, в баню своди, да после про вести и спрашивай.

Баба-яга накормила их, напоила, в баню сводила, да и стала спрашивать:

– Что, добрые молодцы, дела пытаете иль от дела лытаете?

– Дела пытаем, бабушка!

– Чего ж вам надобно?

– Да невест ищем.

– У меня есть дочери, – говорит Баба-яга, бросилась в высокие терема и вывела сорок одну девицу».

Последовав совету волшебного коня, братья переодевают своих жен – дочерей Бабы-яги – в свои костюмы, а сами надевают их женские платья. Это также говорит, что перед нами некий вариант мифов об изменении пола с помощью мухоморов, однако здесь перемена не внутренняя, физическая, а внешняя, символическая, в данном случае чтобы обмануть Бабу-ягу, которая решила погубить незваных гостей.

«Прибежали слуги верные и отрубили буйны головы дочерям Бабы-яги (приняли их за Заморышка и его братьев – О.Д.). Заморышек разбудил своих братьев и рассказал все, что было; взяли они отрубленные головы, воткнули на железные спицы кругом стены, а потом оседлали коней и поехали наскоро.

Поутру встала Баба-яга, глянула в окошечко – кругом стены торчат на спицах дочерние головы; страшно она озлобилась, приказала подать свой огненный щит, поскакала в погоню и начала палить щитом на все четыре стороны» [28, с. 105–108].

В «Трех царствах» войско Бабы-яги побеждают богатыри, после чего она проваливается под землю и собирает новое войско. В погоне за богатырем Баба-яга прилетает к кузнице и пролизывает железную дверь языком. Кузнец хватает ее за язык, бросает на наковальню и перековывает в кобылу.

Академик Б.А. Рыбаков видит в Бабе-яге – часто всаднице на коне – и в ее дочерях амазонок, живших у Меотиды [1, с. 794], а в самом сюжете – праславянско-сарматские взаимоотношения, имевшие место на рубеже нашей эры [213, с. 318].

В позднем периоде фольклора образ Бабы-яги связан с «мухоморной» темой не только присущей обеим сторонам способностью восполнять недостаток женщин, но и более тесно. Там Баба-яга предстает одноногим страшилищем, живущим в чаще, в избушке на курьих ножках [75, с. 256]. Она летает на шабаш ведьм в железной ступе с пестом (рис. 3.1 а), заметает помелом следы, пьет человеческую кровь и ест мухоморы с жабами (кожа некоторых видов жаб, как уже упоминалось, содержит сильное галлюциногенное вещество – буфотеин). Также Баба-яга славится похищением детей, которых она запекает в печи и ест. Но вместе с этим она может и помочь главному герою, как правило, разыскивающему невесту, которую унес в свое царство Кощей.

Рис. 3.1. Баба-яга в стране мухоморов в представлении русских художников: а – И.Я. Билибин, 1900; б – Н.Н. Каразин, 1881.

Все это позволило некоторым исследователям считать, что Баба-яга является некоей хранительницей знания вроде шаманки, к которой направляли детей для прохождения обучения и последующей инициации во взрослые члены общества (рис. 3.1 б). Отсюда и тема, связанная с печью: ребенок (тесто, глина) становится взрослым посредством запекания или обжига (каравай, горшок). Дом Бабы-яги воспринимается как обитель смерти для детей; уходя в лес, они уже больше не возвращаются в своем старом качестве.

Последнее утверждение по поводу избы смерти действительно имеет основание. Здесь можно распознать обычай некоторых народов хоронить покойников в особых домах, стоящих на столбах-опорах. Например, такой дом, созданный по мотивам жилища на курьих ножках Бабы-яги, воссоздан Н.К. Рерихом на картине, которая так и называется – «Изба смерти» (рис. 3.2) [213, с. 119].

Рис. 3.2. Жилище Бабы-яги: а – изба смерти на картине Н.К. Рериха; б – редкий сюжет на крышке шкатулки в стиле палеха – варка мухоморов.

Баба-яга имеет одну анатомическую особенность – зубы в вульве, черту очень архаического происхождения. В сибирских мифах подобные зубы имеют шаманки, и сама Мать-Земля мыслится с этими зубами («челюсти Земли») [45, с. 64–69]. Через них проходят шаманы, отправляясь в экстатическое путешествие, по сути – внутрь Земли. Под «челюстями Земли» в зависимости от случая может пониматься как влагалище, так и рот. В любом случае, если путешествие происходит через «челюсти», мочевой пузырь Матери-Земли воспринимается как озеро, кровеносные сосуды становятся реками и т. д.

А.А. Попов сделал в 1936 году запись камлания известного нганасанского шамана Ивана Горнока, отправившегося внутрь Матери-Земли за восстановлением природного равновесия: «Пойдем, я тебе дорогу покажу. Вот мы зайдем в рот земли дьявола (божества – О.Д.), поедающего детей, и спустимся вниз… Вот мы в рот этой могилы изготовляющей, земли-деревьев мамки вошли, вниз спустились. Очень темное место, зари нету. Ну, верно оттого так темно, что мы попали в самую брюшину земли» [215, с. 234, 250].

В некоторых случаях внутрь Земли или даже внутрь себя попадает и человек, употребивший мухоморы для свершения путешествия. Информатор В. из Тулы, являющийся лидером одной из местных языческих общин, сообщил, что был поражен, увидев во время интоксикации, вызванной большой дозой мухоморов (более двух десятков шляпок), собственные внутренности [182].

Исходя из всего вышеизложенного, можно сделать вывод, что в сказках о Бабе-яге нашли отражение как реальные исторические факты, так и древние языческие представления о мироздании, основанные на шаманских путешествиях, в том числе и с использованием красного мухомора.

Ворон и Хозяйка погоды

В представлениях народов Чукотки шаманы, наевшись мухоморов, могли превращаться в различных зверей и птиц. Наиболее часто фигурирует образ Ворона, который, по мифам, и создал эти грибы для общего пользования людьми и небожителями. Коряки рассказывают о том, как творец Куйкынняку (Великий Ворон) прекратил дождь, используя пристрастие к мухоморам дочери Человека-молнии – одноглазой Хозяйки погоды. По местным поверьям, когда Хозяйка погоды пьянеет от мухоморов, ее волочит за ноги Человек-молния, тоже одноглазый. Голова Хозяйки погоды стучится о небесный свод, отчего раздается гром, а изливающаяся из нее моча падает на землю дождем [59]. По еще одной версии, буря случается тогда, когда Хозяйка погоды, живущая за морем, расчесывает свои волосы.

Рис. 3.3. Человек-Ворон на грибах. Иллюстрация из Флорентийского кодекса. Мексика. XVI в.

Мотив расчесывания волос распространен очень широко и известен многим народам, в том числе и жителям Европы, которые используют его в рассказах о встречах с лесными и водяными красавицами-русалками, чьи волосы столь густы и длинны, что закрывают наготу [45, c. 59]. По М.М. Маркову, русалки любят расчесывать свои волосы белым гребнем из рыбьей кости [76, c. 301]. Пермятская шишига, обитающая в озерах и имеющая вид женщины без одежды, также пользуется гребнем, выходя на берег [77, c. 274–275]. Н.И. Ашмарин в «Словаре чувашского языка» приводит такой рассказ: «Один чувашин, ходивший утром в воскресенье в лес воровать лыки, видел в овраге совершенно голую женщину, сидевшую и расчесывающую свои длинные, до колен, волосы гребнем. Это была упате» [78, c. 254]. Ногайская албасты не имеет гребня и пользуется огромными ногтями, а хакасская суг ээзы чешет свои золотые волосы золотым гребнем. Хакасы считают, что если человек, зачаровавшись красотой обнаженного тела суг ээзы, возьмет из ее рук гребень, то она тут же набросится на него и утащит душу под воду [23].

Коряки говорят, что, когда Хозяйка погоды заканчивает причесываться, прекращается дождь [40]. Следовательно, шаман для усмирения шторма или бури ищет Хозяйку погоды (по некоторым сведениям, она же является и повелительницей моря) и уговаривает ее отложить гребень. Великий Ворон Куйкынняку из корякской легенды, записанной С.Н. Стебницким в селе Кичига, поступает, однако, иначе. Он приказывает своим сыновьям сделать большую ладью и размещает в ней оленей и других зверей, а сам берет мухоморы. Из мышей Куйкынняку делает упряжку, впрягает в ладью и мчится по земле и по морю к острову, на котором живет Хозяйка погоды. Долго плывет Куйкынняку и достигает острова с поселком на берегу. Зайдя в поселок, он видит женщину, расчесывающую волосы, и догадывается, что из-за этого и идет дождь. Он решает переночевать в ее доме. «Стал он ее мухоморами угощать. Поела и опьянела вскоре. Тогда Куйкынняку начал ей волосы срезать. Все волосы срезал. Потом все одежды с нее снял. Голой оставил. Собрал ее одежды, закопал в землю. И сказал:

– Погоди же, совсем тебя измучаю!

А женщина замерзла, дрожит. Совсем опьянела. Хочет причесаться. Только рукой дергает, к голове тянется. А Куйкынняку ей еще брови и ресницы срезал». Затем Куйкынняку посылает мышку посмотреть, не прояснилась ли погода, а когда узнает, что дождь кончился, уезжает домой, бросив женщину на холоде – как была, без одежды (рис. 3.4) [80, c. 399–400].

Рис. 3.4. Работы О. Диксона: а – девушка-мухомор, расчесывающая волосы в окружении пляшущих духов-мухоморов (карандаш); б – Хозяйка погоды с гребнем (лосиный рог).

Здесь можно отметить еще один универсальный мотив: лишение силы сверхъестественного существа происходит в результате лишения его волос. Например, чтобы приручить албасты, у нее нужно вырвать волос, и тогда она будет выполнять любую работу по дому [79, c. 122].

У чукчей и коряков есть слово «найнынен» (корякск. наргынэн), которое обозначает и Вселенную, и погоду, и то, что находится снаружи. Ворон соотносится с творцом Вселенной Тенантомгыном [54, c. 82]. Получается, что Ворон управляет своим творением с помощью мухоморов, а последующие шаманы (Куйкынняку, как известно, считается первым шаманом) используют мухоморный экстаз, чтобы приобщиться к изначальным творческим силам.

В чукотском поселке Марково местный охотник рассказывал историю об одной колдунье, которая под воздействием мухоморов могла превращаться в ворона. Как-то раз он разделывал волка, а наверху сидел ворон и, покаркивая, наблюдал за его действиями. Пригляделся охотник к ворону и увидел, что у него глаза в точности, как у одной женщины, о которой ходит худая слава. Тут нож сорвался и сильно поранил руку. Ввиду незначительности происшествия охотник никому не рассказал о вороне и через несколько дней уже и забыл о нем, пока не встретил на дороге ту женщину. Она подошла к нему, подняла его руку и спрашивает: «Как рана-то, болит?» А потом добавила, уходя: «Острый нож был». В доказательство своих слов рассказчик продемонстрировал небольшой шрам на левой руке и подытожил, что эта женщина, видно, мухоморов наелась, вот и летала [81].