Текст книги "Мистерии Мухомора"

Насекомые

Некоторые употребляющие мухомор сравнивают этот гриб с божьей коровкой [25]. Божья коровка, как округлое красное насекомое с точками на крылышках, визуально похожа на шляпку мухомора. Можно отметить, что в языке удмуртов, применяющих в древности мухомор, существует около 80 имен для этого насекомого, большая половина из которых содержит «зловещий» или «смертельный» смысл, как и название мухомора, как известно, истребляющего мух и вселяющего в человека безумие. Пятнышки на мухоморе белого цвета; у божьей коровки – черного. Это дает возможность рассматривать насекомое как антагонистический образ мухомора по принципу полярности цветов: белое – черное.

Описания случаев перевоплощения шаманов в ИСС, вызванном приемом мухоморов, в божью коровку отсутствуют, хотя это насекомое и является для отдельных шаманов духом-помощником [53].

Еще одно насекомое, которое связывают с культом грибов, – это пчела. Т. Маккенна полагает: «Медовый напиток, то есть забродивший мед, видимо, был освежающим, восстанавливающим силы средством у индоевропейских племен. Эту культурную характеристику они разделяли с потребляющими грибы скотоводческими племенами древнего Ближнего Востока… Широко бытовавшее в классическом мире убеждение, будто пчелы произошли от туш скота (мухи также считались порождением мертвой плоти – О.Д.), приобретает большой смысл, если его рассматривать как попытку связать пчел (как источник меда и вытесняющего опьяняющего снадобья – медового напитка) со скотом и более древним грибным культом. Возможно, что культы медового напитка и культы грибные, которые использовали мед для хранения, развивались в тесной связи друг с другом» [16, c. 75].

Рис. 3.5. «Грибной шаман с пчелиным лицом» из Тассили-Аджер: а – реальная фреска; б – интерпретация Кэт Харрисон Маккенны.

Тот же автор приводит в своей книге «Пища богов» прорисовку одной из фресок комплекса Тассили-Аджер, обнаруженного в конце XIX века в труднодоступном горном районе на юге Алжира (Центральная Сахара). На рисунке К.Х. Маккенны изображен шаман с головой пчелы (мотив перевоплощения), сжимающий в кулаках грибы (рис. 3.5).

Остановимся на изображениях Тассили-Аджер более подробно. По различным оценкам, наиболее древним образцам живописи Тассили-Аджер может быть от 6500 до 9000 лет. Росписи включают различные культовые и бытовые сюжеты, в том числе ритуалы, связанные с использованием психоактивных грибов (о видовой принадлежности грибов ведутся споры). Имеются изображения бегущих людей-грибов, танцующих шаманов, величественных фигур богов и богинь.

Рис. 3.6. «Грибной шаман» из Ауанрхета, написанный поверх сцены с участием двух круглоголовых женщин. Из книги А. Лота «В поисках фресок Тассили».

В святилище Ауанрхет показан шаман в позе наездника с грибами, растущими из его тела. Этот рисунок выполнен кирпично-красной охрой с белой заштриховкой туловища и накладывается на более раннее изображение двух круглоголовых женщин (рис. 3.6). Кисти рук и ступни у шамана отсутствуют, на голове – маска. В верхней части маски, возможно, имеются рога быка – животного-солнценосца племен Сахары [89].

Сравнивая рисунок К.Х. Маккенны и реальные фрески «грибных шаманов» из Ауанрхета, можно заметить, что на наскальных изображениях маску шамана можно толковать иначе. А. Лот, руководивший французской экспедицией в Тассили-Аджер, говорит о том, что это типичная африканская маска, которая в эпоху неолита играла при исполнении обрядов анимического культа ту же роль, что и в наши дни у некоторых народов Западной Африки [89, c. 56].

Возможно, разгадка связи пчел с грибами, о чем действительно сообщают шаманы, лежит в звуке, который издают эти насекомые. Дело в том, что многие люди, находясь под воздействием галлюциногенов (растительных и химических), в период, непосредственно предшествующий фазе видений, часто слышат особый жужжащий фон. В сказках и мифах азиатских эскимосов выражение «Ой, что-то в ушах звенит!» расценивается как магическая формула. Ее произносят женщины каждый раз, когда в мир возвращается душа погибшего человека, то есть в момент вхождения души в утробу [80, c. 607].

Рис. 3.7. Петроглифы, изображающие лучников в грибообразных головных уборах (по Е.Г. Дэвлет и М.А. Дэвлет): 1–3 – камень у подножия горы Устю-Мозага, Тува; 4 – Алды-Мозага, Тува; 5, 6 – Ортаа-Саргол, Верхний Енисей; 7, 10, 11 – гора Иньшань, Внутренняя Монголия; 8 – Хавцгайт, Монголия; 9 – Бичигтынам, Монголия. Приводится с разрешения М.А. Дэвлет.

Этот звон можно рассмотреть и как приход духов вообще. Психический звуковой фон имеет свойство отражать слова и другие звуки, подобно эху, причудливо накладывая их друг на друга. Что-то похожее бывает при игре на древнейшем музыкальном инструменте – «поющем» или «вибрирующем» луке, широко используемом шаманами Азии, обеих Америк и Африки (рис. 3.7).

Рис. 3.8. «Поющие» луки: а – музыкальный инструмент кафров с резонатором на тетиве. Из «Ceremonies et coutumes religieuses de tous les peuples du monde» Бернара Пикара. Париж. 1809. б – ударная стрела и специальная металлическая пластина в верхней части древка лука у тувинского ча-хомуса. Фото автора. Кызыл, Тува.

«Поющий» лук – это обычная согнутая палка длиной от 50 до 150 см с натянутой на нее жилой. Извлечение звука происходит в результате удара по тетиве (жиле) пальцем или палочкой. Ротовая полость и горло исполнителя могут выполнять функцию резонатора, если один конец лука прижать к зубам, охватить губами или поднести тетиву ко рту (рис. 3.8 а, б). При этом получается двойной звук – низкое звучание тетивы и высокая обертоновая мелодия, исходящая из горла исполнителя [41, 90].

«Музыка "вибрирующего" лука, – пишет Фюрст, – призвана сообщить всем сверхъестественным силам, что к ним направляются паломники, а также ублажить Оленя-Пейот (дух галлюциногенного кактуса Lophophora williamsii – О.Д.)».

Нганасаны Таймыра считают поющий лук сакральным инструментом, на котором может играть только шаман, причем после долгих лет тренировок [91]. Аналогичный инструмент с похожим «галлюцинаторным» звучанием – хорошо известный варган (тюркск. хомус), который эстонцы называют пармупилль (овод, шмель), чуваши – варам-туна (комар), киргизы – комыс (майский жук) (рис. 3.9). Как и поющий лук, варган-хомус до сих пор используется шаманами Сибири для облегчения вхождения в ИСС.

Рис. 3.9. Играющий на джус-харпе (варгане). Фрагмент фрески Альбертуса Пиктора в церкви Härkeberga. Швеция. Конец XV в. Прорисовка автора.

Вообще, галлюцинации в виде насекомых, часто – жуков, очень характерны для самых разных психоделиков – мухомора, дурмана и т. д. Обычно они следуют после фаз нарушения зрения или обострения восприятия. Для наглядности приведем один из отчетов опыта, во время которого мухомор употреблялся вместе с курением семян дурмана: «На четверых мы выкурили в общей сложности четыре шишки дурмана и съели по три небольшие шляпки мухомора, не разжевывая. Во время курения первой шишки-колючки по моему телу несколько раз прокатила волна от головы по направлению к стопам и локализовалась в виде тепла внизу живота, в паху и половых органах. После второй шишки дурмана и двух съеденных мухоморов что-то стало происходить со зрением: иногда предметы расплывались, а иногда приобретали необыкновенную четкость и яркость. Две девушки из нашей компании казались очень красивыми, точеными, словно древнегреческие статуи. Их тела были скрыты за одеждой, но это не мешало воспринимать их обнаженными: две картинки как бы накладывались друг на друга, тот или иной образ зависел от угла зрения. Это было высокохудожественное и высокоэротическое зрелище (об эротическом восприятии мира под действием галлюциногенов речь пойдет в главе «Легенды о девушках-мухоморах» – О.Д.). Потом я предложил сыграть на моринхуре (смычковый инструмент, распространенный в Монголии – О.Д.) и исполнить горловое пение. Я сел на диван, зажал коленями моринхур и начал играть. Неожиданно из-под кресла слева выполз огромных размеров черный жук, сантиметров 10–12 в длину. Он пробежал по ковру, направляясь в мою сторону, и скрылся под диваном. Больше никто этого жука не видел. Я отнеся к появлению жука очень спокойно, решив, что он выполз просто послушать музыку, и продолжил играть. Музыка и пение унесли меня очень далеко. Это был пик данного психоделического опыта. Дальнейшее употребление дурмана и еще одной шляпки мухомора состояние не углубило, а даже наоборот» [182].

Лисица

В известной детской сказке про зайца с чудесными ушами, написанной по мотивам народных представлений жителей Севера, у Мухомора Мухоморовича в услужении находятся три разноцветные лисы. Мухомор посылает их, чтобы они раздобыли для него волшебные заячьи уши, при помощи которых заяц может слышать все, что творится в лесу, и вовремя спрятаться от опасности, да еще и предупредить остальных. Даже Ворон, который видит и знает все, не может сказать, что будет завтра, а зайцу с помощью волшебных ушей это оказывается по силам. Лисицы достают уши, но из-за произнесенного зайцем и другими обитателями леса заклинания Мухомор лишается своей силы и превращается в обычный гриб [82].

Рис. 3.10. Полет шамана в сопровождении животных-помощников. Рисунок шамана эскимоса-инуита. Канада.

Несмотря на то, что сюжет данной сказки не имеет шаманского подтекста, употребляющие мухомор находят в ней много общего со своими переживаниями. Съев галлюциногенные грибы, человек сам становится представителем мухоморного народа: он чувствует, как голова превращается в шляпку, тело – в ножку. Действуя как мухомор, он имеет зверей-помощников, которыми часто выступают именно лисы (рис. 3.10).

Иногда лисы и другие животные приходят к шаману в особых «мухоморных» снах. Одна практикующая по имени Дэлги (1977 г.р., Москва) достигла подобного видения в результате глубокой релаксации. Ощутив себя в другом мире, она встречается с лисой.

«Мой взгляд остановился, и сквозь мухоморы и траву появилась лиса, огромная, как небо, или даже вместо него. Я поздоровалась с ней, обняв ее за шею, и залезла прямо к ней на спину. Я казалась маленьким человечком по сравнению с ней. Я начала копаться в ее шерсти и достала из нее сову. Я спросила [сову]: „Как тебя зовут?“ Перед глазами показались буквы „ЛИВИ“. Я засунула ее себе в грудь. Дальше я начала доставать из шерсти одну лису за другой и класть себе в сердце, пока моя лиса, на которой я сидела, не стала маленькой и я не увидела пейзаж.

Грибы остались за спиной, а прямо под ногами виднелся большой ров. Посмотрев вниз (было очень глубоко), я увидела ручеек и подумала, что это, наверное, то, что осталось от большой реки. На том берегу была песчаная земля желто-оранжевого цвета и стояли сосны. Я даже не успела подумать, хочу ли я оказаться там, а моя лиса уже взяла меня за шкирку и перепрыгнула на другую сторону. Я спросила ее: "Как тебя зовут?" Вновь возникли буквы "РЕК…", и послышалось слово "Дилги". Я спросила о том, что означает первое слово, и получила ответ: "Скачущая через реку".

Погода стояла пасмурная и туманная. Посмотрев вокруг, я осознала, что все было обычных размеров, и мне захотелось просто погулять. Чем дальше я заходила в лес, тем больше увеличивалась в размерах… Я стала выше сосен и елок и в конце концов поняла, что шагаю по земному шару, как по маленькому крутящемуся мячику. Так я обошла двумя-тремя шагами всю планету и вернулась в то же место (в своем нормальном размере), где оставила лису. Мы с ней были одного роста. Я посмотрела в ее глаза – они были наполнены кровью. Тогда я поинтересовалась, не обижает ли ее кто-нибудь. Без слов мы пошли в лес, и тут я поняла, что это волки [обидели лису]. Стая волков уже ждала встречи с нами. Я начала превращаться в какого-то первобытного гиганта, одетого в шкуру, и ощутила в своей руке дубину.

На поляне под деревом валялся волк. Он был пьян. Я обратилась к лисе с вопросом: "С этим ты не ладишь?" В следующий момент я оказалась уже нормального роста, а в моей руке была уже не дубина, а куриная нога. Пришла мысль: сунуть эту ногу в волка, прямо в солнечное сплетение. Я так и сделала. Волк изменился.

"Лиса, – сказала я, – вы должны жить в мире". После этого я взяла лапу лисы и лапу волка и хотела их соединить, но лиса отпрянула. Тут же мы оказались на том же самом месте, что и в первый раз, когда перепрыгивали ров. Лиса посмотрела на меня и сказала, что хочет есть. Я сама превратилась в лису, и мы вместе начали искать подходящую еду. Появилась куропатка, и моя лиса впилась в нее, я же не могла понять, как можно есть ее сырой. Когда лиса жевала птицу, я чувствовала сочный вкус мяса. Вскоре я тоже стала есть, а после – опять стала собой.

Потом мы вновь очутились на поляне, где был волк. Я не оставляла надежды их помирить, но волка нигде не было. Зато на пне лежала змея, свернувшись калачиком. Быстрым движением она бросилась на меня и обвилась вокруг тела. Мой рост начал увеличиваться. Змея держала меня очень крепко. Мне нечем было дышать. Тогда я снова приняла свой обычный размер. Змея не отпускала. Ее голова приблизилась к моим глазам. Я спросила: "Будешь моим духом-помощником?" Голова змеи стала огромной. Открытая пасть была прямо передо мной, и я даже подумала, что сейчас она проглотит меня целиком. Но змея сказала: "Да" и улетела.

Мы вновь очутились на том месте, куда всегда возвращались. Мне захотелось попасть в свой мир, и мы перенеслись к тому месту, где росли мухоморы. Здесь уже было солнечно и ярко. Лиса забралась на шляпки, из которых стали вырастать пружинки. Она стала бегать по ним назад и вперед. У меня возникло ощущение, что это я прыгаю, и от этого стало весело. Затем наступила темнота, и я открыла глаза в обычном мире» [53].

Комментируя это путешествие, следует особо подчеркнуть, что рассказчица, московская шаманка Дэлги, никогда не употребляла мухоморы. Тем не менее ее переживания от начала и до конца соответствуют интоксикации мухомором средней тяжести, для которой характерна микро– и макроскопия (изменение размеров) и виденье духов, о чем еще пойдет речь в дальнейшем. Нельзя полностью отвергнуть то, что рассказчица не знала о чужих опытах с мухомором, что могло дать ход формированию личных видений, но, вероятнее всего, здесь мы имеем дело с ИСС, повторяющим мухоморный экстаз без принятия галлюциногенного гриба и без знания особенностей, возникающих при этом. Этот случай далеко не единственный в своем роде, когда несведущий человек встречается в ИСС с духами мухоморов и испытывает типичные для отравления мухомором переживания, хотя сам вообще не употребляет психотропных веществ.

Рис. 3.11. Виллет. Галлюцинации Красной Шапочки.

Рис. 3.12. Н. Куведро. Нанесение психотропной мази перед полетом на шабаш. Гравюра на меди. XVII в.

Волк

Рассказы о превращении в волка с помощью мухоморов встречаются редко, однако, поскольку именно ликантропию (греческ. «человек-волк») принято считать классическим случаем «оборотничества», мы не можем оставить эту тему без внимания.

В средневековой Европе ликантропия носила характер эпидемии, особенно во Франции. Е.А. Шервуд пишет: «Больные представляли себя обросшими шерстью, с ужасными когтями и клыками и утверждали, что во время своих ночных скитаний разрывали людей, животных и в особенности детей. Нередко в деревнях ловили ликантропов, бегавших на четвереньках и подражавших вою волков. Их считали колдунами, принявшими звериный облик, чтобы причинить побольше вреда христианам. На "оборотней" устраивали облавы и подвергали обычной для колдунов казни – сожжению» [83, c. 261].

В народном воображении колдун или ведьма физически превращались в животных во время полнолуния и в таком обличии попадались на глаза людям. Общераспространенным фольклорным сюжетом является встреча охотника с огромным волком (или другим зверем). Волк нападает на охотника, и последний, защищаясь, отсекает ему лапу. Животное убегает, а лапа становится человеческой ладонью. По возвращении домой охотник застает одного из жителей деревни (часто – собственную жену) без руки. Далее следуют обвинение в колдовстве и насильственная смерть «оборотня».

Подобные истории о встрече с волком-оборотнем или даже о волке, переодевшемся в человека, легли в основу многих произведений, например в сюжет о Красной Шапочке (заметим, красной), который является литературной обработкой французского и итальянского средневекового фольклора (рис. 3.11). В реальной сказке мать посылает девочку к больной бабушке с молоком и хлебом (молоко – известный абсорбент при отравлении мухомором). Волк опережает ее, готовит из тела бабушки еду, а из крови – напиток и угощает этим Красную Шапочку. Потом он предлагает ей раздеться, лечь с ним рядом, а потом съедает. На этом сказка и заканчивается.

Надо признать, что в такие рассказы не верили многие служители церкви, что, тем не менее, не мешало гореть инквизиторским кострам. В высказываниях святого Августина мы находим следующее представление об «оборотничестве»: «Широко известно, что посредством определенных колдовских заклинаний и дьявольской силы люди могут обращаться в волков… но при этом они не теряют человеческого рассудка, и их ум по своему уровню не становится равноценным звериному. Это нужно понимать буквально так: дьявол не может создать видимость того, чего на самом деле не существует, так как ни заклинаниями, ни злыми силами нельзя ум и тело физически превратить в звериные… но человек в своих фантазиях и иллюзиях может казаться себе животным, ощущать себя четвероногим» [84].

Большинство средневековых исследователей ликантропии полагали, что превращение в животных происходит в результате обмана чувств, вызванного приемом наркотических веществ: белены (Hyoscyamus niger), паслена (Atropa belladonna), мухомора (Amanita muscaria) и др. [37]. Основой составления мази, дающей такие переживания, служил жир, способствующий впитыванию состава через кожу (рис. 3.12).

Сегодня для достижения галлюциногенного эффекта от белены ее листья выдерживают в спирте, смешивают с оливковым маслом и подогревают до полного испарения алкоголя, то есть процесс приготовления мази практически не изменился, разве что жир некрещеных младенцев уступил обычному маслу.

Делла Порта описывает переживания от принятия экстракта растений семейства пасленовых следующим образом: «Я помню, как в молодости опробовал эти средства на своих товарищах по комнате. Видения продолжали охватывать их и потом во время еды, в зависимости от сорта мяса: например, один, который всегда с жадностью набрасывался на говядину, начинал видеть перед собой быков, бегущих на него с выставленными вперед рогами, и у других в том же роде. Еще один после принятия снадобья бросился на землю и, словно утопая, принялся изо всех сил дрыгать ногами и махать руками, борясь за свою жизнь; когда же действие средства стало ослабевать, он, словно потерпевший кораблекрушение и добравшийся до берега, стал выжимать волосы и одежду, облегченно переводя дыхание, как будто счастливо избежал гибели».

В химический состав белены и белладонны входят гиосциамин и его изомер атропин, а также скополамин. Общее содержание алкалоидов в этих растениях колеблется от 0,3 до 0,7 %, в зависимости от взятых на анализ частей и их свежести. Заметим, что по поводу наличия в красном мухоморе гиосциамина, атропина и скополамина до сих пор ведутся споры.

Современные исследователи прибавляют к химическому ряду веществ, способных оказывать влияние на изменение личности, лизергиновую кислоту (ЛСД). В Европе ее использование было не целенаправленным, а вызвано бытовым употреблением ржи, пораженной «маточными рожками» – грибком спорыньей (Claviceps), в котором кислота содержалась. Отсюда и эпидемии ликантропии, а точнее, эрготизма (от французск. «ergot» – «спорынья») [83, c. 261].

Рис. 3.13. Превращение в ягуара. Ольмекская глиняная маска. Мексика. 1200 г. до н. э.

В научных изданиях, за исключением «Американского справочника по психиатрии», термин «ликантропия» отсутствует и заменен диагнозами «шизофренический психоз» или «психоз на почве потребления токсинов», характеризующийся состоянием беспокойства, навязчивыми идеями религиозного содержания, проявлениями сексуальной озабоченности и гомосексуальными страхами. Психиатры Ф.Д. Сурави и Р. Банта в своей работе «Ликантропия возвращается» приводят случай, когда хроническое употребление наркотиков вызвало у пациента Х. убеждение, что он оборотень. Находясь в лесу, Х. проглотил ЛСД (химическая производная лизергиновой кислоты), после чего обнаружил, что его рука и все тело покрываются шерстью (сравните с изображениями шаманов с грибами на теле из Тассили-Аджер). Он почувствовал себя волком и испытал острое неконтролируемое желание ловить и поедать кроликов (сравните с рассказом Дэлги о лисе, поедающей куропатку). Это состояние преследовало его два дня. Через некоторое время ему стало казаться, что все знают о его волчьей натуре. Через несколько месяцев Х. прекратил принимать наркотики, за исключением марихуаны (конопли), но не перестал переживать свое обращение в волка. Вскоре Х. попал в психиатрическую больницу, что улучшения состояния, однако, не принесло [85, c. 37–40].

В тяжелых случаях интоксикации мухоморами мы можем наблюдать похожие состояния. Более того, такие ИСС нередко являются целью употребления мухоморов и других галлюциногенов шаманами, которые на время предоставляют свои тела духам (рис. 3.13). Это и имел в виду М. Элиаде, говоря, что одержимость силами, а не управление ими, является упадком изначальной шаманской традиции [19].

После «перевоплощения» наступал следующий этап – желание использовать возникший прилив сил, чаще всего в разрушительных действиях. Например, уже упоминавшиеся скандинавские воины-берсерки после принятия мухоморов начинали чувствовать себя волками и медведями. Они надевали на голое тело шкуры животных и, завывая по-звериному, рвались в бой, безжалостно круша все на своем пути:

 
«"Волчьи шкуры" они звались, те, чьи
мечи были бурыми от крови,
а копья в битве в едином движении
вздымались и опускались, разя врагов»
 

[86, c. 81].

«Чем жил, не помню, – рассказывает своим соплеменникам герой многих легенд Эр Согодох после встречи с так называемыми девушками-мухоморами. – Совсем из той жизни не помню. Помню, охотился на диких оленей. Подкрадывался. Целился. А это большие серые камни оказывались. Что же со мной было? Помню, костный мозг ел. Интересно, наладился ли мой разум или нет? Может быть, я много людей убил? Или еще что-нибудь сделал? Хорошо бы, чтобы мой разум совсем наладился» [167, с. 118].

Повышение полового влечения – черта очень характерная при приеме галлюциногенов: и мухоморов, о чем мы еще не раз будем говорить, и других растений. В ряде случаев сексуальное возбуждение и ИСС с идеями превращения в животных следуют одно из другого, причем иногда и без использования наркотических веществ. Х.А. Розенсток и К.Р. Винсент описывают следующий случай из психиатрической практики: «Психическое состояние 49-летней женщины требовало неотложного обследования ввиду преследовавшей ее навязчивой мысли, будто она становится волчицей и "ощущает себя как зверь с клыками и когтями". Она испытывала сильный страх и была уверена, что больше не принадлежит себе, говоря: "Я слышу внутри себя голос". В течение своего 20-летнего замужества эта женщина то и дело испытывала сильное половое влечение к другим мужчинам, женщинам и животным. Пациентка постоянно думала и грезила о волках, и вот за неделю до того, как обратиться к врачам, она, находясь в кругу семьи, разделась, приняла свойственную волчицам при спаривании позу и предложила себя своей матери. Весь эпизод длился примерно 20 минут. Наступившей ночью после коитуса с мужем пациентка пережила двухчасовой эпизод, во время которого она рычала, царапала и грызла кровать. Она заявила, что в ее тело вселился дьявол и она стала зверем. Все это время пациентка испытывала слуховые галлюцинации. Прием наркотиков или алкоголя в этом случае места не имел» [87, c. 34].

Рис. 3.14. Безумие по Веберу. 1853.

Во время прохождения курса лечения нейролептиками у пациентки неоднократно возникало чувство сексуального возбуждения с гомосексуальными и зоофилическими мотивами, которое она снимала с помощью мастурбации. Когда она смотрела на свое отражение в зеркале, то видела волчью морду. В завершение она написала в отчете для врачей: «Я не прекращу свои поиски того, чего я лишена… в моем настоящем замужестве… поиски косматого существа».

Еще один случай подобного перевоплощения в волка также проходил без приема галлюциногенов, в особом сне, который шаманы называют «священным». Это произошло с девушкой Л. из города Троицка: «Мне было 14 лет. Я была тогда тихой, вредной и затюканной девочкой. Животных любила всегда. И вот, представьте, мне приснилась волчья жизнь! Точнее, кусок волчьей жизни… Я целиком и полностью, всем своим существом была волк! Видела его глазами, слышала его ушами и чуяла запахи волчьим носом. Я думала волчьим мозгом! А ощущения реальны до мелочей. Уж сколько лет прошло, а я до сих пор не понимаю, откуда я могла знать, какая на вкус свежепойманная мышь! Откуда я знала, как волки… спариваются! Как сосут волчата! Часть волчьей жизни я прожила день за днем, с конца осени и до середины лета в одном-единственном сне. И по сей день, вспоминая, поражаюсь точности ощущений. Теперь я знаю о волках куда больше, чем в 15 лет, и убедилась, что в том сне не было ничего противоречащего действительности. Я тогда, в самом деле, побывала в волчьей шкуре… мое личное "я" в этом сне отсутствовало, точнее, было молчаливо. Это была не я, это была волчица, а я словно тихо сидела у нее в мозгах и не ощущала себя…» [88, c. 16–17]

Последние описанные примеры, как и рассказ Дэлги о лисе, вновь позволяют утверждать, что реальное достижение глубоких стадий ИСС может происходить и без наркотических веществ, по сходным моделям, что, по мнению М. Элиаде, является естественной архаической техникой шаманизма. Здесь можно добавить, что иногда ИСС, очень похожее на мухоморный транс, возникает при медитации на гриб без принятия; правда, из отмеченных случаев только у тех, кто знал о нем хотя бы от других. Из этого можно сделать предположение, что мухомор в древности применялся в шаманизме не только для конкретного внутреннего употребления, но и в качестве медитативной мандалы (священное изображение), настраивающей практикующего, ранее пробовавшего гриб, например, при инициации. Возможно, чукотско-эскимосское святилище Пегтымель и Тассили-Аджер в Центральной Сахаре как раз и являлись такими настраивающими мандалами. Это тем более кажется верным, поскольку во все времена растительные галлюциногены ценились дорого и были доступны только в определенное время, в частности жизнь плодовых тел грибов ограничивается несколькими месяцами конца лета – начала осени.