Текст книги "Времени нет"

– Привет!

Михаил растерялся и с некоторым запозданием, заикаясь, тоже поздоровался с ней.

А девушка снова улыбнулась:

– Вот я гуляю. Любуюсь городом, – и предложила: – Давайте гулять вместе.

– Давайте, – обрадовался Михаил, совершенно очарованный её редкостной красотой.

Они медленно пошли по улице, перекидываясь короткими, ничего не значащими фразами о погоде, о природе. Он набрался смелости и предложил:

– Может быть, зайдем ко мне в гостиницу? Попьем чаю. Я тут недалеко живу.

– Нет, – проронила она в ответ. Ему показалось, что девушка чем то расстроена. – У меня мало времени.

– Да мы не будем долго задерживаться. Просто посидим недолго, поговорим, и все, – продолжал настаивать Михаил. – Потом возьмем такси, и я провожу вас до дома.

Девушка внимательно посмотрела на него. Взгляд ее синих глаз пронзил Михаила в самое сердце. Но он увидел в них какую-то отрешенность.

– Вы неверно понимаете ситуацию, – грустно усмехнулась она. – Я не из этого города.

– Вы, наверное, тоже в командировке? – попытался угадать Михаил.

– Не совсем… Через несколько минут я должна улететь отсюда вместе с моими друзьями, но надеюсь, – тут она произнесла его имя, хотя он точно помнил, что не называл ей его, – надеюсь еще раз вернуться сюда в будущем.

– Вы не из этого города? А откуда же? – не зная имени незнакомки, он уже боялся потерять её.

– Это неважно, – вздохнула она. – Из другого мира.

Михаил подумал, что ослышался, и переспросил:

– Откуда? Из за границы?

– Из другого мира, – четко повторила девушка. – Видите ли, мы с друзьями занимались у вас тем, что устанавливали связь с людьми, обладающими некоторыми способностями. Среди вас есть люди с биополями определенной частоты. Только с ними и возможен наш контакт. Но их мало, даже очень мало… Вот мы уже собрались сегодня улетать, я шла по улице к месту отлета, а тут гляжу – навстречу идете вы. И у вас – то самое поле, которое и требуется для полноценного контакта. Ведь другие меня даже не видят… Простите, мое время истекло. Прощайте…

Девушка растворилась в воздухе прямо у Михаила на глазах. Несколько минут он стоял, остолбенев, ничего не понимая. Потом, придя в себя, осмотрелся вокруг. Мимо шли редкие прохожие, не обращая никакого внимания на стоящего посреди улицы растерянного молодого человека.

Остаток дня Михаил провалялся на кровати в гостиничном номере, думая о таинственной незнакомке и периодически проверяя свой пульс и температуру. Он понимал, о том, что случилось, нельзя никому рассказывать без риска попасть в «психушку». Михаила сочли бы сумасшедшим. Хотя он и сам был склонен считать себя таковым.

Потом каждый выходной, в душе надеясь на чудо, Михаил приходил на то место, где повстречал красавицу с белыми волосами и синими-синими глазами, шёл по маршруту их прогулки до того места, где незнакомка исчезла. Но напрасно…

Примерно через месяц он уехал из Дальнегорска. Мечта о новой встрече с девушкой ослепительной красоты так и не осуществилась.

Долгое время незнакомка с белыми волосами не выходила у него из головы. И месяц, и год…

Михаил нахмурился, вспомнив, как потом в его жизни появилась женщина. Они работали вместе. Он увлекся ей. Она обладала внешностью классической театральной героини, чье амплуа – «роковая искусительница». Он думал, что так должны выглядеть на театральных подмостках классические стервы: огромные темные глазищи, аскетичное лицо с правильными чертами, густая копна черных волос на голове. В бездонных глазах мерцает некая вечная загадка, томление неведомой мужчинам сердечной тайны. Взор слегка затуманен мглистой поволокой вселенской печали… В общем, было в ее облике все то, что так тревожит и манит мужиков, то, что зовется «роком». Но Михаил с ней расстался. Точнее, это она через год ушла от него к другому мужчине.

Миновало еще пять долгих лет. Воспоминания о странном происшествии в Дальнегорске постепенно стирались временем из памяти, заштриховывались житейскими проблемами и заботами. В России полным ходом шла «перестройка». У Михаила поднимался собственный бизнес, дела пошли в гору. Но семьей он больше так и не обзавелся.

Сидящие за столом тихо переговаривались, не мешая вспоминать гостю из России. Одна Наталья молчала, чувствуя, что в эти минуты творится в душе ее друга.

Михаил поднял глаза и посмотрел на всех. Наступила тишина.

– Однажды в Дальнегорске я встретил девушку… – такими словами начался рассказ. Говорил Михаил, не торопясь, стараясь подбирать наиболее подходящие слова. Хотел, чтобы его поняли и поверили…

– И вот как то поздним вечером лежу я дома на кровати, еще не сплю, – Михаил дошел до середины повествования. Его не перебивали. – Слышу, кто то тихо зовет меня по имени. Я вскочил, удивленно озираясь по сторонам. В чем дело? Кто зовёт? Ведь в доме кроме меня никого нет, дверь закрыта… Господи!.. Вижу, есть! Сидит на стуле возле письменного стола девушка с копной белых волос на голове, а вся комната освещена каким то нереальным голубоватым светом.

Едва увидев гостью, я узнал ее, хотя прошло немало лет с момента нашей первой встречи. Да, это была она, прекрасная незнакомка из другого мира! Она ничуть не изменилась. Но если в прошлый раз на ней было вполне обычное женское платье, то сейчас одежда отличалась некоторой, я бы сказал, экстравагантностью. Ее стройное тело облегал блестящий комбинезон без швов, карманов и застежек. Он оканчивался у горла ободком, похожим на металлическое кольцо.

– Вот я и прилетела снова, Михаил, – произнесла незнакомка, чуть улыбнувшись. – Как вы жили эти годы, не знаю. – Она повысила тембр красивого голоса, упреждая мои готовые сорваться с губ возражения: – Только не надо уверять, что вы часто вспоминали обо мне и мечтали о новой нашей встрече. Вы забыли про меня.

– Это не так!.. – стал оправдываться я, почему-то почувствовав себя виноватым. Наверное, боялся, что незнакомка снова исчезнет, как и в прошлый раз. А мне этого так не хотелось.

Она подняла ладонь, и я больше не произнес ни слова.

– Не волнуйтесь, Михаил, – ее синие синие глаза были серьезными, – если вы хотите, я могу остаться с вами на несколько дней…

Гость из России замолчал. Все, затаив дыхание, смотрели на него. Никто не произнес ни слова – ждали продолжения рассказа. Но Михаил молчал, глядя в пол. Видимо, он переживал нахлынувшие волной чувства, которые неподвластны времени.

– И сколько дней она пробыла с… возле вас? – с небольшой запинкой подал голос Ошива.

– Всего четыре дня, – отрешенно произнес Михаил, отвлекаясь от прошлого и медленно обводя взглядом сидящих за столом. – Четыре счастливых дня…

– Прошу меня извинить, она вам что-нибудь рассказывала о себе, о мире, из которого пришла? – вопрос Хокимару прозвучал необычайно мягко.

– Не только рассказывала, но и показывала, – грустно усмехнулся Михаил. – Я увидел их мир ее глазами. В ту первую ночь я побывал вместе с ней на «летающей сигаре», даже познакомился с экипажем. Ко мне отнеслись с чрезвычайной заботливостью. Пришелец по имени Олнето разрешил взять меня в полет и показать подводные базы на Земле. Такой сказочной красоты в толщах глубин океана я увидеть не ожидал. Потом Олнето вел со мной философскую беседу, объясняя природу времени и пространства, смысл человеческого существования. В том числе речь шла и о высших измерениях. Он говорил о том, что его собратья путешествуют в седьмом и восьмом измерениях, неизвестных земным людям, и о том, что им известны всего десять измерений. О том, что нормальный срок их жизни – от восьмисот до тысячи наших земных лет и что они могли бы продлить жизнь и нам, но не станут этого делать. Он также поведал о том, что земная ось меняла свои полюсы пять раз, и, как они подсчитали, она отклоняется в сторону каждые двадцать пять столетий. В общем, большую часть из того, о чем я уже рассказал и о чем только еще намереваюсь вам поведать, я узнал от гостей из другого мира.

– Но расскажите же нам, что было дальше? – умоляюще попросила Сайхо, сложив ладошки лодочкой у груди. – Пожалуйста!

Михаил взглянул на молодую женщину и улыбнулся:

– Хорошо… После ночного посещения сигарообразного корабля пришельцев мы с моей гостьей проснулись почти перед обедом. Остаток дня мы не выходили из дома. Она до позднего вечера рассказывала мне о мироздании, о своем доме. Следующей волшебной ночью случилось чудо… мы говорили с ней о любви и любили… Уснули только под утро. Она была прекрасна!

– Извините, Михаил, – немного смущаясь, заговорил Ошива, – но я хочу задать вопрос. Прошу присутствующих здесь дам заранее простить меня. Секс с гостьей из другого мира отличается от секса с земной женщиной?

– Только тем, что он бесподобен! – с грустной улыбкой произнес русский.

– Нельзя ли немного расшифровать ответ? – Ошива был настойчив.

Михаил посмотрел на него, подыскивая подходящие сравнения:

– Земные женщины обещают больше, чем могут дать. А она мне ничего не обещала, просто подарила несколько дней и ночей божественного блаженства. Ни до, ни после нее я не испытывал ничего подобного ни с одной женщиной. В чем она другая? Она – человек. Однако более высокого, чем мы – земные люди, уровня. То, что мы называем «бессознательным», у нее наполнено светом. Мне хотелось увезти ее куда-нибудь далеко, только для себя одного и быть только с ней… Она невинна как ребенок и чувственна как женщина из самой затаенной мечты юности… Например, когда я хоть немного сердился на что-то не касающееся ее, все равно это доставляло ей почти физическую боль, и мне приходилось считаться с этим. А когда ее охватывало желание, она восставала в ночи как ангел всеиспепеляющей страсти… И мы оказывались с ней уже в другом мире… Ну, вы понимаете…

– Спасибо за откровенный ответ, – чуть склонил голову Ошива.

– Так вот, – деловым тоном продолжил гость из России, – утром второго дня, несмотря на почти бессонную ночь, мы проснулись рано. Я приготовил завтрак, но она ограничилась только стаканом воды, предварительно просветив его каким то синим светом, исходящим из ее перстня на среднем пальце правой руки. Помню, в то утро она, обнаженная, с распущенными по спине белыми волосами, стояла у расшторенного окна и смотрела на поднимающийся из-за горизонта ярко розовый солнечный шар. Я любовался ею, не было на свете ничего более совершенного и прекрасного – девушка из другого мира и наше земное Солнце! Такой вот я ее запомнил…

Михаил откинулся на спинку кресла. Глаза его были закрыты. И никто не посмел потревожить его воспоминаний. Через минуту Михаил продолжил.

– А хочешь, мы с тобой попутешествуем? – спросила она. – В каком городе ты хотел бы сейчас оказаться?

Я ответил, что давно не видел школьного друга, который живёт во Владивостоке, и что я каждый год планирую поехать к нему в гости. Но это так далеко.

– Это не так далеко, как ты думаешь! – улыбнулась она. – Подожди, я только оденусь.

С этими словами она прошла в другую комнату, и я услышал: «Михаил, ты тоже одевайся!» Когда я уже собрался в дорогу, она появилась в голубом платье, которое очень шло к ее синим, как чистое небо, глазам. Она была изумительна в эту минуту! Я замер с открытым ртом.

– Это нам не пригодится, – сказала она, показав глазами на приготовленную мной дорожную сумку с вещами. Спорить я не стал.

– Возьми меня за руку, – приказала она.

Я подчинился.

– Теперь закрой глаза и повтори три раза мысленно название города – Владивосток.

Я так и сделал. И ничего не почувствовал.

– Открой глаза! – услышал я вначале ее голос, а затем шум проезжающих машин…

Город пах морем. Мы стояли на одном из холмов Владивостока. Перед нами открывалась бухта Золотой Рог с четко вырисовывающимися на фоне морской воды силуэтами кораблей и парящими над ними чайками. В розовом вечернем мареве редкие рваные облака медленно плыли по небу на запад над приморским городом – над крышами его домов, над набережной, пляжем за железнодорожной насыпью, над берегом, который бледно-желтой полосой тянулся влево от спускающейся к морю улицы. Облака уплывали туда, где виднелись в отдалении стрелы подъемных кранов. Там одноэтажные портовые сооружения переходили в длинный бетонный мол. За пляжем, за молом, за островами лежала до самого горизонта серо синяя равнина моря. У меня перехватило дух – Владивосток! Это был не сон! Почувствовав мое волнение, она, не отпуская мою руку, тихо шепнула на ухо:

– Миша, это не должно тебя удивлять. У нас такие перемещения – обычное дело. Когда-нибудь и ваша цивилизация дорастет до подобного…

Мы, не торопясь, гуляли по вечернему городу, читая названия улиц: Пушкинская, Светланская, Шкипера Гека, Корабельная набережная, и прохожие, глядя на нас, оборачивались. От их любопытных взглядов мне было немного не по себе: я не привык к подобному вниманию. А моя спутница шла и улыбалась.

– Ты говорила, что многие не могут видеть тебя? – удивился я. – Но, похоже, что видят все!

– Если я хочу этого, то меня видят, – подмигнула она, как озорная девчонка.

Я предложил зайти в магазин, чтобы купить что-нибудь в подарок для жены моего друга и его детей. Она согласилась. Тут я вспомнил, что в моем кошельке не так уж много денег, но, к своему удивлению, обнаружил там целую пачку крупных купюр. В полной растерянности я посмотрел на свою благодетельницу, пытаясь протестовать, но она снова подмигнула мне:

– Миша, в моем мире ваши деньги не понадобятся!

Мы ходили по этажам центрального универмага, как по музею, и рассматривали все, что там лежало на прилавках. Ей было интересно все. Наконец, накупив подарков, мы вышли на улицу, когда было уже совсем темно.

Адрес друга я почему-то помнил наизусть. На такси мы подъехали прямо к дому.

Уже в лифте я снова попытался завести разговор на тему, которая явно не нравилась моей подруге.

– Может, скажешь, как тебя зовут? Как мне называть тебя при друзьях? – я хотел что-нибудь вытянуть из нее.

– Придумай сам какое-нибудь имя, – предложила она.

– Аэлита! – воскликнул я, вспомнив прочитанный в детстве фантастический рассказ Алексея Толстого.

– Очень простое решение, но если тебе нравится, пусть будет Аэлита, – пожала плечами самая дорогая для меня на свете женщина.

Друг детства Андрей был обрадован нашему неожиданному появлению и удивлен дорогими подарками, которые мы принесли с собой. Еще больше он и его жена были поражены моей спутницей и ее необычным именем. Весь вечер они украдкой рассматривали гостью. Сын Андрея, четырехлетний Денис, не сходил с колен моей подруги, а шестимесячная дочь, начав плакать, сразу же успокоилась, как только Аэлита взяла ее на руки. Дети, как и я, чувствовали себя уютно возле гостьи и вели себя на редкость послушно.

Когда после ужина мы с Андреем вышли на балкон, оставив женщин на кухне, друг воскликнул:

– Мишка, вот тебе свезло! Где находят таких принцесс?!

На что я ответил правду:

– Она сама меня нашла.

– Врешь! – не поверил Андрей.

Как ни уговаривали нас друзья остаться у них на ночь, нам нужно было возвращаться. Так решила Аэлита.

– Ну, ты доволен? – спросила меня моя спутница, когда мы стояли на знакомом холме Владивостока и смотрели на ночную светящуюся огнями бухту.

– Спасибо! – восхищенно воскликнул я.

– Возьми меня за руку, мы – возвращаемся…

Хотя она не сообщала мне даты своего отлета, я все острее ощущал близость неминуемого расставания. Часто, остановив на мне свой взгляд, она вдруг надолго замолкала, думая о чем то. Ее глаза при этом становились чужими, будто покрывались корочкой льда. Или просто, застыв у окна, Аэлита долго молчала, глядя вдаль. Казалось, что в этот момент она не слушает меня. Но она слушала. И стоило мне о чем либо спросить, девушка переводила на меня взгляд своих больших красивых холодных глаз. И они теплели. Я чувствовал, что больше и больше нравлюсь ей. Но между нами лежала Вечность…

Она почему-то не хотела, чтобы я знал ее настоящее имя. Она объясняла, что все миры строятся по одним и тем же законам. И что она может попасть в зависимость. И все это из-за того, что я был с ней, стал ее мужчиной. Понимаете? И теперь, когда мне будет трудно, я смогу даже через барьер миров подпитываться ее энергией, сам того не желая. Но если при этом я произнесу ее имя, то мое воздействие станет направленным, а ее зависимость от меня – более сильной. Еще она просила, чтобы я не брал и не оставлял у себя ничего из ее вещей. Кстати, откуда она их доставала и куда складывала, до сих пор для меня загадка. Аэлита пришла ко мне в одном обтягивающем костюме, а каждый день надевала разные наряды.

На четвертый день утром в ванной я обнаружил на своей щетке для волос один белый длинный волос. Я взял его в руки и представил, как Аэлита причесывалась перед зеркалом. В этот момент она без стука открыла дверь и попросила отдать волос. Я хотел перевести все в шутку, немного поиграть, но по глазам девушки понял, что для нее это серьезно. И отдал.

Ночью, когда мы занимались любовью, я попытался вырвать у нее один волосок, но Аэлита почувствовала это. В мгновение она сбросила меня с себя и, яростно закричав, замахнулась, чтобы дать пощечину… Я испугался. Таких злых глаз я еще не видел никогда. К постели меня придавила какая-то неимоверная сила, будто сверху положили бетонную плиту. Я не мог дышать. И испугался еще больше. В последний момент она сдержалась. Легла на кровать и отвернулась. Тяжесть отступила.

Я вымаливал прощения, но ничего не действовало – она больше не проронила ни слова. Лежа с открытыми глазами, я долго не мог заснуть. И когда, казалось, уже задремал, услышал на кухне мужской голос:

– Что это?

Другой, тоже мужской, пояснил:

– Это их еда.

– Пить хочется. Давай попьем.

– Давай.

Аэлиты рядом не было. Я огляделся. Девушка находилась в комнате. Она сидела возле письменного стола. Так же, как и в ту ночь, когда она впервые появилась в моем доме, на ней был серебристый обтягивающий костюм. С ужасом я понял, что последует дальше.

– Кто разговаривает на кухне? – спросил я шепотом у моей Аэлиты.

– Мои друзья. Не обращай внимания. Они не сделают тебе ничего дурного.

– Это те же, с которыми ты меня знакомила?

– Нет. Это другие.

– Ты улетаешь?

– Мне пора…

Тут я почувствовал, как у меня зазвенело в голове и розовая пелена стала застилать глаза. Дымовой завесой она скрыла девушку с белыми волосами…

Стараясь не потерять контроль над собой, я потер пальцами виски. Сознание прояснилось. Звон исчез, а следом пропала пелена с глаз. Аэлиты в комнате не было. Я выскочил на кухню – никого! Пробежал по всем комнатам дома – девушки нигде не было. Она пропала. Одновременно померк голубоватый неяркий свет, заливавший комнату всякий раз, когда она находилась в ней.

В состоянии, близком к нервному потрясению, я выбежал из дома… В небе, прямо у меня над головой, висело крупное сигарообразное тело в зеленоватом ореоле. Вниз от этого объекта тянулись видимые зелёные лучи, которые каким то непостижимым образом не доходили до земли. Они обрывались метрах в двадцати, как будто обрезанные ножом.

Когда я выбежал, «сигара» стронулась с места и, вобрав в себя лучи, медленно поплыла прочь. Вскоре она исчезла в черном ночном небе.

Две недели я не вставал с постели. Мне было плохо. Я не хотел ничего. Я не хотел жить без моей Аэлиты…

В конце второй недели ночью она пришла ко мне во сне. Я снова был счастлив. Она говорила, что помнит меня, хочет увидеться со мной. Но предупредила, чтобы я не соглашался на чье-либо предложение уйти с ними в другой мир. Что я должен выполнить что-то еще…

В ту же ночь меня разбудил голос, прозвучавший не со стороны, а заговоривший прямо внутри моей головы. Он принадлежал мужчине. Повелевающий металлический. Услышав его, я растерялся. Голос гудел в моей голове оглушительным набатом. Он бил изнутри по лбу, по вискам, по затылку, как колокол. Неторопливо произнося слова, голос пророкотал, как иерихонская труба:

– Полетели с нами.

– Куда? – сбивчиво спросил я.

– В хорошее место.

– Зачем?

– Так надо. Это в твоих интересах.

– Я не хочу. Я боюсь.

– И напрасно. Все будет хорошо. Полетели. Ну, ты согласен?

Я почувствовал, как меня начинает охватывать непреодолимое желание немедленно последовать за приглашением. Но, помня о предупреждении Аэлиты, я не стал спешить с ответом.

Голос повторил с вкрадчивой настойчивостью:

– Полетели с нами! Тебе будет хорошо у нас.

– А вы меня ни с кем не перепутали?

– Нет. Ты – Михаил. Тебе будет очень хорошо.

Я озадаченно сел на кровати и потер ладонями лицо. Голос не замолкал:

– Решайся!

– Нет, – твердо ответил я, приняв нелегкое в этот момент для себя решение.

Возникла короткая пауза.

– И всё же мы требуем, чтобы ты согласился отправиться с нами, – угрожающе прорычал голос.

– Не полечу! – я сжал кулаки и ударил ими по кровати. – Понимаете, не хочу!

Какая-то неведомая сила буквально вышвырнула меня из постели и бросила к окну. За ним, не касаясь земли, в воздухе висела «летающая тарелка» в форме двояковыпуклой линзы с зауженными концами. Вокруг неё сиял светло-коричневый ореол. Впервые в своей жизни я видел такой яркий свет именно коричневого цвета… Но куда более ошеломило другое. Я стоял боком к окну и одновременно видел «тарелку» за окном и… свое собственное тело, лежавшее в комнате на кровати без движения.

Голос прорычал снова:

– Немедленно полетели с нами!

– Ни за что не полечу!

Странно, но страх ушел. Я был уверен в правильности своего выбора.

– Это твоё окончательное решение?

– Да.

– Хорошо. Но запомни, через некоторое время мы прилетим опять и всё равно заберём тебя с собой. Обстоятельства твоей жизни сложатся так, что ты будешь вынужден согласиться, потому что потеряешь все! Смотри…

Я увидел мощный взрыв. И в этот момент незримая сила оттолкнула меня от окна и кинула к кровати, где я улёгся в своё собственное тело. А затем на мгновение потерял сознание…

Яркая вспышка осветила комнату и ослепила глаза. Я проморгался и облегчённо перевел дыхание. Я лежал на краю постели в своей комнате, широко раскинув в стороны вытянутые ноги. Лампа под потолком сияла в полный накал, хотя я точно помню, что выключал ее, когда ложился спать…

Шли дни. Ничего особенного больше не происходило. Я продолжал тосковать по своей Аэлите. Каждый вечер я обращался к ней в мыслях, признаваясь в своих чувствах, умоляя снова прилететь ко мне хоть на несколько часов. Потом я просил Всемогущего Господа дать мне хоть немного времени побыть с ней.

Не знаю, услышал ли Бог мои молитвы, но на работу в мою фирму среди выпускниц института пришла девушка, очень похожая на Аэлиту. Увидев ее в офисе в первый раз, я, давая указание сотрудникам, споткнулся на полуслове и чуть не крикнул – Аэлита! Конечно, это была не она. Я понял это в следующую секунду. Но девушка была очень на нее похожа. Только глаза не такие синие, и волосы не такие белые. И звали ее Ольгой.

Теперь каждый день я видел новую сотрудницу, а однажды специально нашёл повод, чтобы заговорить с ней. Через неделю я пригласил ее в ресторан, а через месяц она стала моей женой. Я поставил только одно условие, и она выполнила его – покрасила волосы в идеально белый цвет. Фотография Ольги стояла на моем рабочем столе, и я верил, что моя Аэлита теперь со мной.

У нас родилась чудесная дочь. Мы назвали ее Аэлитой. Удивительно, у девочки от рождения были белые волосы и умные синие синие глаза…

Гость из России замолчал. Молчали все. Тишина длилась минуты две. Михаил потянулся за полной бутылкой русской водки, стоявшей посередине стола. С характерным хрустом он открутил пробку и наполнил почти до краев ее содержимым фужер для вина. Так и не взглянув ни на кого, Михаил в полной тишине поднял фужер за высокую ножку и в несколько глотков буквально влил водку себе в рот. Затем он потянулся за закуской. Пока он пил, никто не решался нарушить тишину. Все только смотрели, боясь помешать русскому выполнить не понятный японцам застольный поминальный ритуал.

– Простите, Михаил, если делаю вам больно, – медленно произнёс Хокимару в полной тишине. – Я могу задать вопрос?

Гость из России, ни на кого не глядя, кивнул головой.

– Как я понял, вас предупредили о гибели вашей семьи? Значит, «они» знали будущее?

Михаил, морщась и глотая плохо прожеванную креветку, процитировал:

– «Прошлое, настоящее и будущее есть у вас только тогда, когда вы находитесь на своей родной планете», – говорила мне Аэлита. – Выходит, что «они» могут знать не только прошлое.

– А как вы думаете, почему она не взяла вас с собой? – продолжал спрашивать Хокимару.

– Она рассказывала, что каждый человек имеет свою карму или предначертанную судьбу. А карма несет основные вехи данной конкретной судьбы. Для одного человека все это может быть незначительным. Его жизнь не оказывает какого либо существенного влияния на общее движение людских судеб из прошлого в будущее. Вот почему совершенно неважно, когда конкретно умрет на Земле носитель такой кармы… Но есть люди с более важным жизненным предназначением. Вехи их судьбы каким то образом могут и должны воздействовать на некие немаловажные события, которые произойдут в будущем. Такие люди не имеют права умирать на Земле раньше, чем произойдут те события. И если по воле случая они оказываются в опасных для их жизни обстоятельствах, рука Провидения тотчас же вмешивается в их жизнь. Она спасает их от смерти… – Михаил поднял отяжелевший взгляд на ученого. – Аэлита знала, а теперь знаю и я, в чём моё предназначение. – Михаил сделал паузу и посмотрел на учёного.

– И в чем же?

– Об этом, господин Хокимару, я скажу только вам и господину Ошиве завтра в лаборатории. Кстати, Наталья, – Михаил посмотрел на сидящую рядом женщину, одна из самых сильных экстрасенсов России. Вот завтра мы с ней кое–что вам откроем, господа.

– Интересно-интересно… Как я догадываюсь, вы хотите показать нам спиритический сеанс? – с улыбкой поинтересовался Ошива.

– Потерпите до завтра, уважаемый, – Михаил с почтением поклонился плотному японцу. – То, что вы увидите, вас не разочарует.

– Прошу прощения, Михаил, – заговорила Сайхо, – а с тех пор коричневая «летающая тарелка» вас больше не беспокоила?

– Нет. Вот все жду, – Михаил развел руками. – Моя семья погибла так, как «они» предсказывали. Взрыв… Я видел, как взорвался автомобиль… – Гость из России опустил голову и до хруста в пальцах сжал кулаки. – Но сделать ничего не смог!

– И вы знаете, кто это сделал? – задал вопрос Ошива.

– Знаю.

– Вы отомстили?

– Никакая месть не успокоит боль утраты. Хотя я отомстил по-своему. Я их простил. – Михаил взглянул на Наталью. – Эта кара страшнее смерти.

– Простите, Михаил, – снова подключилась к расспросам Сайхо, – как вы думаете, а почему те, из «летающей тарелки», не забрали вас силой?

Русский глубоко вздохнул, сбрасывая тяжелый груз воспоминаний, и, медленно подняв взгляд на японку, еле заметно улыбнулся:

– Мне Аэлита объясняла, что пришельцы из параллельных миров не могут забрать кого-либо из нашего мира, не получив согласия на это. Над нами, над всеми физическими вселенными властвует мир самый главный, тот, что нас создал – мир Божественный. Там всё уравновешенно, и его законы непреложны во всех материальных мирах. Нарушая законы Создателя, мы подвергаем душу свою каре после смерти физической. А за наши грехи будут расплачиваться при жизни наши дети и внуки на Земле. Но если человек дает свое согласие, то он тем самым освобождает другого от ответственности за содеянное.

– Мистика… Такое согласие похоже на продажу души дьяволу, – тихо вымолвила Сайхо.

– Вы правы, похоже, – уверенно согласился русский. – А знаете что, Сайхо, вы завтра тоже приходите в лабораторию. Вам будет интересно. Это стоит увидеть!

– Не знаю… – японка неуверенно взглянула на мужа. Хокимару ничуть не выдал своих чувств.

– Я вас приглашаю! – не принимая никаких возражений, отрезал Михаил. – Обещаете?

– Обязательно, – кивнула головой Сайхо.

Вечер выдался по-весеннему тихим и теплым. На темнеющем синем небе робко одна за другой зажигались пока еще неяркие звезды. Надкушенной бледной лепешкой луна уже всходила над горизонтом.

Хокимару с супругой, поглядывая на редкий проблеск звёзд, прогулочным шагом, не спеша, шли по бетонной дорожке в сторону своего коттеджа, стоявшего на охраняемой территории Агентства в ровном ряду таких же ухоженных и похожих один на другой домов для семей высокопоставленных сотрудников. Двое охранников неслышно следовали позади метрах в двадцати.

– Ну и каковы твои впечатления от сегодняшнего вечера? – мягко поддерживая жену под руку, поинтересовался Хокимару.

– Разные, – ответила Сайхо, посмотрев на мужа. – От сильных до самых сильных. Этот русский – удивительная личность. Он мне понравился.

– Я это заметил, – поморщился Хокимару. – Ты ему веришь?

– Михаил не производит впечатления сумасшедшего. А ты как считаешь?

– Пока не определился. Завтрашний день покажет.

– Значит, ты ему не поверил?

– Я должен верить фактам.

– А если всё, что он сказал, правда?

– Знаешь, человек в силу своей природной психологии всегда готов верить в чудо и почитать любых богов. Глядя на немыслимо далекие звёзды, он без ущерба для своего самолюбия готов предположить, что «где то там» существуют цивилизации, значительно обогнавшие нас по уровню развития. В это мы готовы поверить! Но жители Земли не могут даже теоретически допустить, что они не являются представителями высшего разума на своей собственной планете. Возможно, если этот русский завтра представит доказательства, я буду склонен верить всему, что он нам сегодня рассказал. Но не раньше. Я ученый.

– Знаешь, дорогой, я вот сейчас подумала, что слова этого русского совсем не противоречат представлениям нашей буддийской религии.

– И из чего же следуют подобные выводы?

– Вот проанализируй сам: как, согласно буддийской доктрине, устроен мир? – Сайхо повернула к мужу лицо, пытаясь смотреть ему в глаза, а он поймал себя на мысли, что каждая черточка в близких и родных линиях губ, носа, бровей волнует и тревожит его, как мальчишку.

– Эй, вы сейчас где? – весело воскликнула жена, помахав перед его лицом ладонью. – Милый, ты меня слышишь?

– Да, малыш, я слышу тебя, – Хокимару остановился, поймал в воздухе пальцы жены и поднес к своим губам. – Извини, я тут подумал…

– О чем? – тихо спросила Сайхо, прижимаясь к мужу.

– О жизни. О тебе. О нас. Сколько мы уже вместе… Продолжай, дорогая. Так что ты хотела, чтобы я проанализировал?

– Мы знаем друг друга восемь лет. – Супруга отстранилась, удивленно посмотрев на мужа, затем потянула его за руку, увлекая за собой. Они медленно двинулись по бетонной дорожке.

– В буддизме существует временное, проходящее, не имеющее подлинной ценности – это Майя, – рассудительно, словно учительница на уроке, заговорила Сайхо. – Майя – это то, что мы называем «земной жизнью» с ее ошибками и заблуждениями. Истинное же никак не связано с Майей. Истинное называется Нирвана, и это не просто внутреннее состояние человека, это иная реальность. Многие связывают свои надежды на счастье с теми изменениями, которые должны произойти с ними в Майе. «Когда-нибудь жить станет лучше», – говорят они и даже не пытаются меняться внутренне. Другие меняются, например, как этот русский, но все еще не стремятся к истинному. У них какой то свой особый внутренний мир. И они пытаются быть счастливыми в нем.