Текст книги "Истории о любви"

Париж ничего не гарантирует

– Париж – это класс, тут спору нет, – дама буквально отщипнула ложечкой кусочек тирамису. – Кстати, когда я была там в прошлом году, встретила своего бывшего одноклассника.

– И как он там? – Алексей отхлебнул из чашечки кофе.

– Представляешь, подставной в «напёрстке»! Я сама в шоке была!

– Он бандитом у нас на родине был, что ли? – такой рассказ Алексея и в самом деле немного удивил.

– Артур-то?! Да какое там, вполне приличным всю жизнь считался. Учился, работал. Никогда в криминале вроде бы не был…

– Меняет жизнь людей… – Алексей посмотрел сквозь стеклянную стену кафе. – Пообщалась с ним?

– Да по сути нет. Он «привет» сказал, конечно. Но добавил, что занят очень – клиент вроде как прёт.

– У меня всё не то чтобы банальнее, но поспокойнее, что ли. Один из знакомых парижан – «Паганини трубы» Сергей Накоряков. Мы с ним жили в детстве по соседству. В футбол во дворе гоняли. Хорошо, что я не гулял, когда он позвоночник сломал, – Алексей отпил ещё глоток. – Но он вроде бы в основном на гастролях, а дома там мало бывает. А второй – бывший одноклассник. Учились мы, правда, вместе мало. Я его всё равно для встречи класса нашёл. На три дня раньше, кстати, чем другого одноклассника, который после освобождения в Кужутках живёт. Вот так вот – Париж и Кужутки…

– И что этот второй парижанин? – собеседнице Алексея, кажется, действительно было интересно.

– Вроде как архитектор… На встречу класса, понятное дело, не приехал. Но и за психа не принял. Ну или парижанин – принял, но вида не подал… Кстати, а не махнуть ли нам с тобой в Париж?!

– Хм… Это уже интересно!

– А то. У меня отпуск через несколько месяцев, пока то да сё…

Собеседница доела тирамису и достала гаджет.

«А она вполне себе ничего, – подумал Алексей. – Кажется, я не зря на «Мамбу» вернулся. А то со свахой совсем мимо кассы получилось».

А получилось и впрямь не айс. Решив плюнуть на виртуальный поиск реальных отношений, Алексей попробовал по старинке. Свахи, как выяснилось, существовали и на самом деле, причём не только в единственном экземпляре Розы Сябитовой. С одной из них он встретился и приобрёл сразу два контакта. Про первую было сказано, что «она – красотка». При встрече выяснилось, что: а) особой красотой там и не пахло; б) у дамы обнаружилось двое детей от прежнего брака.

Рассудив, что двое – это перебор, Алексей взялся за второй вариант. После созвона, просмотра купленной несколько лет назад базы сотовых телефонов и просмотра соцсетей выяснилось, что: а) даме на десять лет больше, чем заявлялось; б) дама, мягко говоря, не особо красивая; в) дама, кажется, до сих пор в браке.

Учитывая то, что сваха при встрече весьма долго изучала паспорт Алексея, складывалось впечатление, что его активно надувают, причём не только (а скорее всего, даже не столько) потенциальные претендентки на брак, сколько сама сваха. Рассудив не обращаться больше к ней, чтобы узнать, кого ещё она захочет ему впарить, Алексей решил воздержаться от этой линии поисков и вернуться к «Мамбе».

В первый же вечер удалось разжиться сразу двумя номерами телефонов. Впрочем, обладательница первого из них, как выяснилось при встрече, искала отнюдь не отношений, а занималась сетевым маркетингом. Фотография её, выставленная на сайте, не соответствовала реальному облику от слов «вообще» и «совсем». Вторая же, кажется, была куда как ближе если не к идеалу, то хотя бы не вызывала культурного диссонанса. Во всяком случае, тест про Париж она очень даже проходила. Алексею встречались уже до этого и барышня, утверждавшая, что в Париже грязно (как будто тут у нас чисто!), и дама, повторявшая набор клише из телевизора про Гейропу. И та, и другая в его концепцию не вписывались.

– Так что у нас с Францией?! – попытался вернуть свою собеседницу из гаджета Алексей. – Не сходить ли нам завтра на фестиваль французского кино, к примеру?

– Завтра?

– Ну да, а что тянуть?

– Ты знаешь, Алексей, я думаю, что слишком часто видеться не следует. Я лично не люблю особо частые встречи…

«Ни фига ж себе, и тут, кажется, облом, – подумал Алексей и допил свой кофе. – Увы, но даже Париж, а точнее, любовь к оному ничего не гарантирует!»

Экс-содержанка

– А ведь была настоящая любовь, – дама с точёным профилем и, видимо, ещё более точёной фигуркой (оценить её полностью не представлялось возможным из-за довольно объёмной кофты) произнесла эту фразу с придыханием, глядя мимо своего собеседника.

– Бывает, – со вздохом ответил ей Алексей. Во-первых, больше пока ему сказать было нечего, а во-вторых, он уже привык, причём не только в общении с дамским полом, больше слушать и меньше говорить.

– Это был последний день моей работы в автосалоне. Я дорабатывала после того, как придурок Фоминых заставил меня написать заявление по собственному. Делать уже ничего, понятное дело, не хотелось, а тут вошёл ОН. Я сразу поняла, что это судьба.

– Прямо как в романе, – с очень лёгкой, даже, пожалуй, легчайшей долей иронии ответил Алексей. Говорить своей собеседнице о том, что он, пусть и шапочно, но всё же знает Фоминых (вряд ли в городе было два руководителя отдела продаж в сети автосалонов с такой фамилией), ему, разумеется, не захотелось. Равно как и сообщать о том, что придурком он его, мягко говоря, не считал и не считает.

– Так вот, – продолжала собеседница, – я подошла к нему. Ну, там стандартно: поздоровалась, чем могу вам помочь и тому подобное. Он попросил показать ему новые джипы в салоне. Я показала, естественно.

– И он купил?

– Нет. Но номер моего телефона спросил.

– А потом?

– Что потом?! Я не особо верила, что позвонит, конечно… Но через два дня позвонил. Предложил вечером кофе попить в «Тиффани».

– Козырное место… – ответил, отпив глоток кофе, Алексей. Сам он в «Тиффани» был всего два раза и сказать, что воспоминания о походах в это заведение были очень уж радужные, не мог. Рассказывать о том, что, когда «Тиффани» ещё в начале девяностых звалось «Гарденией» и рядом с ним его одноклассника задержал РУБОП (они тогда гордились им всем классом!), он не стал. Ну, или как минимум отложил этот рассказ на потом.

– Посидели тогда мы неплохо, – продолжала собеседница. – А потом прямо как в сказке: через три дня поехали на выходные в Москву. Там он мне серьги с брюликами подарил перед отъездом обратно… А ещё через две недели я переехала к нему в коттедж в Подновье. Через месяц знакомства он мне сделал предложение. Я буквально на крыльях летала…

– Редко кому так везёт, – тут Алексей душой уже не кривил.

– Свадьбу в «Робинзоне» праздновали. Куча народа была, даже вице-мэр…

– Это который? – Алексею стало уже действительно интересно.

– Ну, толстый такой… Он депутат вроде сейчас. Единственное, что не понравилось, так это то, что мать его и друг его на меня странно всё время смотрели. Друг так прямо глазами буравил всё время.

– Так пожаловалась бы на него…

– Пожалуешься, как же, – собеседница поглядела на Алексея, словно на несмышлёного ребёнка, – он смотрящий за районом. Они когда-то вместе на зоне сидели.

– А твой бывший бандит, что ли?

– Нет, бизнесмен. Он за экономику когда-то сидел, но недолго. Связей, правда, как сам говорил, там заполучил немало.

– А дальше как было?

– А дальше сначала по-прежнему, как в сказке. Шопинг – нет проблем. В Москву на день по бутикам пройтись слетать – пожалуйста, дорогая, лети. Машину хочешь – не вопрос, вечером мне «Мини Купер» пригнали. В Доминикану хочу – нет проблем, через месяц, как дела разгребу, слетаем.

– И как там, в Доминикане, классно? – Алексей любил путешествия, хотя побывать ему удалось всего лишь в нескольких странах Европы. Рассказы о путешествиях других людей не только были познавательны, но и, как показала практика, многое говорили о человеке.

– Как в раю. Я даже предложила ему: «Милый, давай тут жить останемся».

– А он что?

– Лет через десять, не раньше. Дела, сказал, доделать надо. А как, говорит, всё намеченное переделаю, так и переехать можно будет.

– А ещё куда летали?

– В Таиланд на Новый год. Там, прикинь, в соседний отель Фоминых отдохнуть приехал, – с неподдельной ненавистью произнесла собеседница, – думала, что он, гад, мне весь праздник испортит, но обошлось… Потом в Милан на шопинг слетали, в Париж на Первое мая. Скучно там…

– Вроде ничего городок, – с налётом зависти ответил Алексей, допивая кофе.

– Не-е-е, говно… Вот в Сочи потом классно оторвались… А затем понеслось. Во-первых, ему ребёнка захотелось.

– Ну, это желание хорошее вроде. Как отец говорю, – ответил Алексей, жестом призывая официантку.

– На фига он мне сейчас?! – спросила собеседница, снова поглядев на Алексея как на несмышлёного. – Я пожить для себя хочу. И ему об этом сказала. Он проорался сперва, потом успокоился вроде. Кольцо с брюликом на следующий день купил в «Византии».

– А во-вторых что было?

– А во-вторых, мать приезжать стала. Сын его от первого брака меня особо не беспокоил. Они где-то в городе встречались периодически, в коттедж он к нам только раз или два приехал. А эта после Парижа всё стала заезжать, а после Сочи – ещё чаще. Тут раз она приехала, а он задерживался где-то. Ну я ей и не открыла. На фига она мне?! Я её не звала, к нему приехала – пусть его и ждёт… А он потом скандал закатил дикий. Никогда его таким бешеным не видела… Орал на меня матом так, что соседи слышали. Типа, мать мне и Пижону какому-то в зону, на юг, каждый месяц передачки возила, он ей по гроб жизни обязан и всё такое прочее…

– Пижону, – словно вспоминая что-то и, глядя как бы в никуда, произнёс Алексей, держа в руках только что принесённую чашечку кофе.

– Ага, Пижону, блин… Вот я и сказала ему: «Живи со своей грымзой старой и с Пижоном этим!» А сама вещи взяла и уехала. Думала, всё равно через день-два позвонит.

– А он что?

– Так, козёл, и не позвонил. Урод… Я месяц ждала. У матери жить скучно… Даже на работу устроилась в салон шуб. Два через два. Тоска смертная, конечно, но всё ж лучше, чем ничего. А потом подруга надоумила к юристу сходить. Думаю, надо с ним разводиться действительно и срубить с него, козлины, побольше…

– А юрист что?

– Говорил много, но вроде как попробует придумать что-нибудь. А через пару дней иду я домой с работы вечером. Рядом вдруг джип тормозит. И выходит из него этот друг его, смотрящий. Сам такой в костюмчике от Лагерфельда, рубашечка шёлковая, но всё равно бандит бандитом. И говорит мне: «Я тебя, девочка, сразу раскусил, кто ты такая и чего хочешь. Так вот, запомни: с Юрия (так муженька моего зовут) ты ничего не получишь. И не пытайся даже глупости делать. Я его ещё по зоне знаю и там понял, что человек он дельный. А в городе все в курсе, что я за него самолично на куски порву». Мне после этого вообще жить страшно! Понимаешь?

– Понимаю, – задумчиво произнёс Алексей.

Понимал он куда как больше этого Юрия, его матери и даже смотрящего, но говорить не стал. Равно как и то, что знакомство это пора было заканчивать. А вот заканчивать знакомства по Интернету или же продолжать там поиски, он ещё для себя окончательно не решил.

Отступление

Тут, допивая очередную чашечку весьма неплохого кофе, Пухлый как-то особенно пристально взглянул на меня.

– Кстати, на самом деле такая фигня в Интернете творится или это всё-таки лажа?

– Не знаю, – я действительно задумался, не зная, что и сказать вновь обретённому старому знакомому.

Сам я, если честно, считаю, что знакомство по Интернету – это, конечно, не верный шаг к резиновой женщине, а-ля питьё безалкогольного пива, но что-то вполне близкое к этому…

– Но ведь ты висишь в «паутине»? – кажется, этот вопрос действительно заинтересовал Пухлого.

– Ты знаешь, когда-то я даже зарегистрировался на «Одноклассниках». Это сейчас там, как я слышал от знающих людей, висят в основном три группы населения: скучающие домохозяйки, менеджеры очень среднего звена, обожающие вывешивать фотографии с рыбалки, охоты, Турции и на фоне чужих автомобилей, и сидельцы из мест лишения свободы. Селфи там, на фоне барака, и всё такое прочее… А тогда на них висели буквально все. Модно было…

– И какими были успехи?

– Ну, сначала мне принялись писать поклонники творчества. Я даже честно отвечал на их письма. А месяца через три началось…

– И что же, стесняюсь спросить, началось? – спросил Пухлый с улыбкой, поглощая кофе и, кажется, выражая тем самым искреннюю радость от жизни.

– Сначала стали писать городские сумасшедшие. Им не нравилось буквально всё – «тема сисек не раскрыта», «да у вас одна порнография», «а где сюжеты на фоне Акрополя», «почему герой не похож на своего прототипа» и т. п.

– То есть невзлюбил ты критику…

– Да если б критику… Впрочем, дальше пошло круче. Стали пописывать какие-то деятели, просившие «смешную для меня сумму в пятьдесят тысяч рублей». Естественно, на лечение больного ребёнка. Нет, понятно, я детей люблю и вообще человек доверчивый. Но было такое ощущение, что к тебе подходит на улице крендель, который вручает тебе визитку, где написано, что он замгендиректора Вселенной, а из контактов там только банковские реквизиты. И затирает он тебе на полном серьёзе, что после перечисления на них суммы от пятидесяти тысяч и больше мне начнёт капать отпущение грехов.

– Слушай-ка, а ведь это прямо идея для бизнеса! – Пухлый отпил ещё кофе. – Я даже думаю подарить её одному засранцу. Вместо выходного пособия. Мне про него подчинённые не раз рассказывали. Шельма он редкостная, пора от него избавляться. Он, понятное дело, не в курсе, что я знаю. Думал, просто через месяц-другой пинка под зад ему дать (не самолично, разумеется – много ему чести!), а теперь думаю ему твою идею, так сказать, презентовать.

– А потом, помнится, написал мне какой-то бешеный грузин. Написал ни много ни мало, что зарежет меня из-за моего отношения к грузинам вообще и к Саакашвили в частности, как только моя нога ступит на святую грузинскую землю. Не шучу – именно на «святую грузинскую землю».

– И за что ж ты так, позволь полюбопытствовать, грузин-то? – усмехнулся Пухлый.

– Да то-то и оно, что героев-грузин у меня в книгах раз-два и обчёлся. И ни один, заметь, ну никак не похож на Саакашвили! А интервью на тему политики я сроду не давал…

– И на выборы, поди, не ходишь?

– Уже не помню, когда последний раз и был, – тут я реально не кривил душой.

– И за кого голосовал тогда, тоже не помнишь? – опять же с улыбкой спросил Пухлый.

– Отчего же не помнить – очень даже помню. Убедившись, что ни одна из предложенных на выбор рож и харь не отвечает моим эстетическим запросам, я тупо испортил бюллетень.

– А ещё смешные персонажи были?

– Был. Как раз через день после грузина. Написал какой-то деятель из Тмутаракани. Щеголял знанием отборной фени и под конец переписки заявил, что натравит на меня братву.

– А ты, деятель культуры?..

– А я, как ты верно заметил, как деятель культуры попросил его оставить номер телефона, чтобы договориться о встрече. После этого он не просто ушёл в несознанку, но даже удалил профайл.

– Хм, а если б он написал, что тогда? – кажется, этот вопрос, а точнее, ответ на него действительно заинтересовал Пухлого.

– Осталась пара контактов со времён молодости. Вроде как при встрече они обещали помочь, в случае чего… Но, как видишь, обошлось, ибо «храбрость ковбоев Хаггис не знает границ».

– А потом?

– А потом, недельки эдак через две, как сейчас помню, перед поездкой с одной красоточкой в Доминикану я удалил свой профайл напрочь. Там, кажется, было около тридцати неотвеченных писем, но я даже не стал заморачиваться.

– А «Фейсбук» как тебе? У меня многие, кстати, там зависают постоянно, – Пухлый повертел уже пустую чашечку и, кажется, пытался что-то увидеть в оставшейся там гуще.

– Знаю только, что там есть что-то вроде моего фан-клуба, но так и не удосужился там зарегистрироваться…

– Понятно, тогда слушай дальше…

Креативное знакомство и его последствия

– Ты охренел, придурок, б…ь! – женщина в шлёпках на босу ногу орала на Алексея, стоя у двери в подъезд и, кажется, загораживала своим телом вход в него на случай возможного прорыва.

– Сама ты на голову контуженная! – крикнул в ответ Алексей, развернулся и пошёл прочь.

Как только что выяснилось, креативный метод знакомства себя не оправдал. Во-первых, «совсем», во-вторых, «вообще». Ну или наоборот, что, впрочем, никак не меняло сути дела. Метод заключался в следующем: выявлялась понравившаяся анкета на «Мамбе», а затем с помощью соцсетей вычислялись фамилия и имя дамы (последнее иногда могло не совпасть с тем, что указывалось на сайте знакомств). Потом в дело включалась пусть и старая, но всё же довольно подробная база адресного стола, купленная по случаю лет девять назад на радиорынке. Кроме того, с помощью баз городских и мобильных телефонов (тоже, увы, старых) можно было выяснить контакты претендентки на знакомство. Принадлежит мобильный даме сейчас или нет, выяснялось через «Сбербанк Онлайн».

Только что покинутая Алексеем дама была выявлена именно таким способом. Надежда Самсонова, тридцати семи лет от роду, проживавшая в одном из спальных районов города. Детей у неё вроде как не имелось, впрочем, высшее образование тоже, кажется, отсутствовало. Зато наличествовала вполне притягательная внешность. Несколько фотографий в бикини, представленные в «ВК», полностью этот тезис подтверждали.

Мало того, выяснилось, что полгода назад Алексей уже знакомился с её родной сестрой, которая была старше на два года. Впрочем, то знакомство почти сразу же сошло на нет – то ли из-за занятости сестры, то ли по причине её полнейшей неорганизованности.

Впрочем, роли это уже сейчас не играло никакой, ибо, как выяснилось, Надежда напрочь не хотела знакомиться и даже, кажется, заподозрила в Алексее маньяка. Странные персонажи и впрямь водились на просторах «Мамбы», причём не только женского пола. Одна родственница, например, рассказывала, что как-то уже договорилась с одним таким товарищем о встрече, но буквально за два часа до неё он прислал ей СМС с просьбой прислать фотографию топлес. Родственница, понятное дело, отказалась. Так что на фоне таких деятелей Алексей себя маньяком справедливо не считал. Надежда же, как он решил, либо хотела знакомиться, но не встречаться ни с кем вообще, либо же просто являлась конченой дурой. Последний вариант, возможно, был ближе к истине.

Жаль было лишь купленные розы: олигархом, несмотря на неплохой заработок, Алексей всё-таки не являлся. Оставалось лишь придумать, кому вручить букет, и как это лучше и дипломатичнее сделать.

– Алексей, ты знаешь, я сейчас работаю, а потом у меня йога, – ответила ему по телефону давняя подруга Евгения. С ней он был знаком фигову тучу лет, кажется, даже больше, чем теперь уже с бывшей женой. Замуж Евгения так и не вышла, несмотря на вполне привлекательную внешность. Отношения у Алексея с ней были дружескими. Во всяком случае, в горизонтальную плоскость за все эти годы они перешли лишь два раза – первый был изменой тогда ещё не жене, но женщине, с которой он начал встречаться (брак был заключён месяцев через семь после той встречи с Евгенией), второй – через пару дней после оформления развода. Попытки сделать отношения постоянными Евгенией пресекались. Впрочем, цветы и иные подарки она принимала благосклонно.

«Вариант пролетает», – подумал Алексей и продолжил обзвон. Катя из бухгалтерии оказалась за городом, Марина – у подружки на дне рождения, Юля, учительница английского, уехала на выходные в Москву, а Зина из какого-то НИИ собиралась к маме в область.

«Придётся подарить какой-то встреченной на улице красотке», – решил для себя Алексей. Такие эпизоды уже были у него в последние месяцы. Правда, ни к каким отношениям, даже мимолётным, они не приводили. Дамы в лучшем случае оставляли свой номер телефона. Наиболее благосклонно, как опять же показывала практика, букеты от незнакомца принимали официантки в кафе. К одному из замеченных на пути от остановки к Надиному дому заведению и пошёл Алексей.

Не хотелось больше играть

Эта история была рассказана не самим её участником, а человеком, которому тот доверял. Я ему тоже доверял, так что, видимо, это была правда. И Пижон, и рассказавший мне ту историю человек уже умерли, так что претензий за её обнародование ко мне никто не предъявит.

– Я вижу, что вы таки хороший человек, – стоящий рядом со мной благообразный еврей лет семидесяти проникновенно посмотрел мне в глаза.

– Не буду спорить, но сочту за комплимент, – ответил я. Спорить почему-то и в самом деле не хотелось. Скорее всего, это было связано не со вчерашним выигрышем некислой суммы у местных толстосумов и даже не с ожиданием ещё более шикарного выигрыша завтра у эстонского завмага, латышского контрабандиста и какого-то заехавшего в Прибалтику грузина. Дело было скорее в умиротворении, которое шло от моего нынешнего собеседника. Я уже встречал подобных людей, причём порою в самых неожиданных местах и при ещё более неожиданных обстоятельствах.

– А ведь тут я её последний раз и видел! – неожиданно резко вдруг произнёс мой собеседник.

– Кого? – я спросил скорее удивлённо, нежели резко.

– Ну не совсем тут, конечно… – несколько поумерив свой пыл, сказал благообразный еврей, представившийся мне в ресторане Марком Абрамовичем. – Этот мост был построен уже после войны, а до неё он был другим. Но место, место, молодой человек, то же самое! – произнеся это, он опять заметно оживился.

– И всё-таки, Марк Абрамович, вы так и не сказали, кого именно здесь видели, – решил вернуть я его к ускользающей нити разговора. Не то чтобы мне стало интересно, хотя, как я уже успел убедиться в ресторане и после, рассказчиком Марк Абрамович был замечательным.

– Мою любовь, – тут он почти что заплакал, хоть и удержался на этой грани «почти». – Её звали Циля Флаксман. Она была из богатой еврейской семьи и жила на Жемайтской. В отличие от других евреек у неё были пепельные волосы. Иногда она закалывала их в пучок и становилась просто прекрасной.

– Мне тоже нравятся женщины с пучком, – тут я нисколько не покривил душой, благо все матери моих детей частенько – в том числе и по моей просьбе – ходили именно с этой причёской.

– Вы меня понимаете, молодой человек, – неожиданно тонким фальцетом произнёс Марк Абрамович и даже начал крутить пальцами пуговицу на моей куртке. – Так вот, именно тут, вечером двадцать первого мая сорок первого, она и подарила мне своё колечко…

– А что было потом? – не то чтобы мне стало интереснее, просто надо было хоть что-то сказать в ответ.

– Не потом, а до того, молодой человек, – поправил меня мой собеседник, – до того. А было вот что: я был не красавцем, а скорее вполне себе среднестатистическим еврейским молодым человеком из Вильно. Мой отец был ювелиром, хотя и не особенно богатым. Это, собственно, и спасло его при приходе Советов – он как-то ухитрился через своего брата-коммуниста записаться пролетарием, потому нас и не тронули. Я даже без проблем вступил в сороковом году в комсомол. Другое дело Цилечка: она была из весьма богатой, даже по вильнюсским меркам тридцатых годов, семьи. Ничего ортодоксального в ней не было – она даже любила спорт и ходила в «Маккаби». Как её отец ухитрился договориться с большевиками – не знаю. Думаю, что деньги и тогда творили чудеса… Так вот: шансов у меня не было никаких, но весной сорок первого мы полюбили друг друга. А утром двадцать второго мая меня должны были забрать в Красную армию.

– Забрали? – несколько прервал я эмоциональный рассказ своего собеседника.

– Разумеется, забрали. Тут чудес не было никаких. Но тогда, перед расставанием, она подарила мне своё колечко и сказала, что будет меня ждать после армии здесь же, на этом самом месте. Мне надо было только заранее написать ей письмо и указать день моего возвращения в Вильно. Увы… – Тут мой собеседник с большим трудом сдержал слёзы. – Увы, но я попал в часть под Смоленск, потом началась война. Сюда я вернулся из Душанбе только в шестьдесят седьмом.

– А она?

– Что она, что?! – мой собеседник практически закричал на меня и, если бы не мольба в его взгляде, то я подумал бы, что он весьма зол на меня. – Потом мне один старик – неважно, сколько ему было лет, после гетто любой выживший был стариком вне зависимости от даты своего рождения – сказал, что в декабре сорок второго видел её среди людей в колонне, которую вели по улице Гаоно. Больше людей из той колонны никто не видел. А я тогда был в госпитале – меня ранило под Сталинградом.

– Шансов не было? – скорее для проформы спросил я.

– Увы… Говорят, что некоторые спаслись, но таких было, в лучшем случае, один на тысячу. А может, и того меньше…

– Соболезную, – я никогда не любил это дежурное, в сущности, слово, но не произнести его не мог.

– Благодарю, – суховато ответил он мне. – Чудо, наверное, что я то колечко так и сохранил. Я не потерял его в боях, не выменял на тушёнку или водку, а ведь сколько раз мог… У меня его не отобрали даже солдаты Рокоссовского. Знаете, кто это такие?

Я примерно догадывался, о ком шла речь, но предпочёл, чтобы Марк Абрамович сам же ответил на свой вопрос.

– В сущности, это были звери. Урки, выпущенные из лагерей, чтобы искупить вину кровью. Бесстрашные в массе своей солдаты, ибо уже давно не боялись крови – даже своей, а чужой и подавно. Они были созданы для войны, а она пришла к ним не сразу. Поверьте, убить молодого еврея за кольцо, пусть и с маленьким, но бриллиантом, для них было всё равно что выкурить папиросу.

– Оно, наверное, и сейчас с вами? – Я догадывался, каков будет ответ, хотел лишь получить подтверждение.

– Я нисколько не сомневался, что вы догадливый вьюноша, – как-то по-старорежимному произнёс он. Затем опустил руку во внутренний карман пиджака и показал мне изящное колечко с маленьким бриллиантом. – Не хотите, кстати, зайти ко мне домой? Это, знаете, недалеко… Минут десять пешком, не больше. Выпьем ещё коньячку, поиграем в преферанс… Поболтаем за жизнь. Нам ведь есть за что поболтать – вы ведь неглупый вьюноша… Хотя какая у меня жизнь – жену схоронил тут в семьдесят втором, сын в восемьдесят первом уехал с семьёй в Израиль. Первые три года исправно звонил, звал к себе. Потом перестал – шлёт только поздравления на день рождения и Новый год. А жизнь – она закончилась тогда, в мае сорок первого, когда я стоял на мосту и смотрел вслед убегающей девичьей фигурке. Она тогда очень торопилась домой и просила не провожать. Хотя, в сущности, что бы тогда поменялось, проводи я её до дома…

– Спасибо, конечно, но я, знаете ли, пас, Марк Абрамович. В гостиницу надо, а то не пустят ведь. Да и в преферанс я не умею… – Тут я уже нагло врал, ибо по праву считался одним из сильнейших в этой игре во всём Союзе.

Играл я на следующий день куда как хуже, чем мог. Выигрыш был меньше запланированного. Как я урегулировал ту ситуацию с криминальными кругами, и чего мне это стоило – отдельный разговор. Скажу лишь, что выкрутиться мне удалось. А в Вильнюс я с той поры ни ногой – не хотелось больше стоять на Зелёном мосту и мысленно представлять себе белокурую Цилю Флаксман, бегущую вдаль. Да и благодатного юга для заработка мне вполне хватало.