Текст книги "Рассвет"

Глава четвертая. Лаберин

– …Для этого человеку необходимо погрузиться в пучину собственной тьмы. Глубоко, до самого дна. Лишь в этом случае можно застать рассвет нашего разума…

Лаберин проговаривал лекцию практически без изменений. Даже расхаживал по аудитории, как на видео. Вот сейчас, вспомнила Света, он подойдет к краю стола и облокотится на него. Заложив руки за спину, Лаберин дошагал до края стола, остановился, но, словно услышав ее мысли, круто развернулся и пошел в обратную сторону.

К удивлению Светы, Лаберин оказался человеком довольно популярным. Поисковики выдавали десятки статей и заметок с упоминанием профессора, а пиратские библиотеки с флибустьерской щедростью одаривали всякого желающего бесплатными копиями его книг. Но куда показательней было то, что на открытой лекции в модном арт-пространстве, куда Света попала по приглашению самого Лаберина, свободных мест не наблюдалось. Публика подобралась самая разношерстная: студенты-хипстеры, утомленная богема, немолодые представительницы типажа «синий чулок», пожилые бородатые дядьки, похожие на врачей. Они слушали профессора, раскрыв рты. Не самые революционные сведения тот компенсировал харизмой и простотой подачи.

– Ожидание зла, его предчувствие, если хотите, это и есть страх. Наши проблемы проистекают напрямую из наших страхов.

Эту лекцию Света просмотрела уже трижды и знала чуть ли не наизусть. Слушая вполуха, она листала «Практическую сомнологию». В аннотации Степана Михайловича Лаберина величали ни много ни мало – директором НИИ психиатрии и экспериментальной сомнологии, доктором медицинских наук и профессором. На форзаце светило науки оставил витиеватый автограф и дарственную подпись: «Антону с наилучшими пожеланиями».

– А для того, чтобы бороться со страхом и одолеть его, у нас есть Ее Величество Наука! Кабы не она, мы с вами любой дурной сон сейчас объясняли бы вот так!

Он щелкнул пультом, переключая слайд. На экране появилась картина Генриха Фюссли «Ночной кошмар». Первая из четырех. Изогнутое, струной натянутое тело спящей женщины, придавленное карликом-инкубом. Меж распахнутых занавесок голова демонической лошади слепо таращится на жертву молочно-белыми шарами. Лазерная указка красной точкой уперлась в незрячий лошадиный глаз, на секунду сделав его пугающе живым. По аудитории прокатились смешки.

– В любой непонятной ситуации – вини во всем демонов. Наши с вами не слишком образованные предки в этом преуспели изрядно. Испытал поллюцию – суккуб прилетал. Встал бледный, с больной головой – не иначе вампир тобой закусывал. Синдром внезапной младенческой смерти – это значит кикимора малыша в люльке задушила. Ну а сонный паралич – вот он, во всей красе!

Четвертая картина, с ушастым, похожим на проказливого енота инкубом, завершила ряд своих предшественниц.

– Сонный паралич вообще известен во многих культурах. У мусульман это состояние приписывали джиннам. Не тому веселому синекожему парню из мультфильма про Аладдина, а злобным духам пустынь, коими они, на минуточку, и являются, согласно легендам! У японцев есть Канасибари – великан, что пяткой своей придавливает грудь спящего. У калмыков это дух-душитель Хар Дарна. У чувашей за сонный паралич отвечает Вубар. И так далее. В любой культуре, в любой традиции это существа злобные, жестокие, не несущие человеку ничего хорошего. И скажу даже больше! С древнейших времен известны культы, поклонявшиеся некоему всесильному демону сна. С веками культы эти измельчали, выродились в секты, но некоторые из них – и я говорю это совершенно определенно, поскольку давно изучаю данный вопрос, – некоторые действуют до сих пор.

– А смысл?!

Один из слушателей с первого ряда, парень с черными взъерошенными волосами поднял руку.

– Да?

– Для секты в этом какой смысл?

Любопытство молодого человека казалось неподдельным, не было проказой скучающего студента. Он даже привстал с места. Впрочем, почувствовав на себе Светин взгляд, парень повернулся и неожиданно подмигнул ей. Обаятельный наглец, и улыбка располагающая. В другое время Света наверняка подмигнула бы ему в ответ. Но не сейчас. Она резко отвернулась.

– Личностное обогащение, конечно же, – профессор пошуршал пальцами, изображая деньги. – Все, связанное с религиями и их подобиями, вертится вокруг неких преференций, которые боги или дьяволы даруют своим адептам. В случае с демоном сна речь идет о погружении нашего мира в бесконечность кошмара. Испытывающие перманентный страх люди – прекрасная питательная среда для потусторонней сущности вроде нашего демона. А члены секты становятся его наместниками и правят человечеством безраздельно. Перспектива, прямо скажем, мрачная, да.

Вопреки своим словам, профессор улыбнулся снисходительно. Ясно давая понять, каким должно быть отношение современного серьезного ученого к любого рода сектам. Аудитория с готовностью хохотнула: демонстративное пренебрежение чужими дремучими верованиями пришлось публике по душе. Люди зашушукались, вполголоса делясь мнениями.

– Но однако же! – с ловкостью опытного оратора Лаберин вернул лекцию в нужное ему русло. – Однако же, как я говорил ранее, любое мистическое толкование появляется там, где человек не видит научного объяснения. Или, что бывает гораздо чаще, – просто не способен его увидеть.

Щелчок пульта открыл следующую страницу презентации. На экране возникло громоздкое неуклюжее здание, страдающий гигантоманией реликт советской архитектуры. Даже ступени крыльца внушали трепет своими размерами. Комфортно ступать по ним смогли бы разве что ноги мифических титанов. Над стеклянной входной группой висела неброская вывеска. Точка лазерной указки прошлась по буквам.

– Научно-исследовательский институт психиатрии и экспериментальной сомнологии ведет свою деятельность уже не первый десяток лет. И нас не сбить с толку мистическими толкованиями явлений, которые вполне способна объяснить наука. Сонный паралич для нас не происки инкуба, который забирается жертве на грудь, а сильнейшая мышечная атония, вызванная неудобной позой. Сомнамбулизм – не магический зов луны, а обычное, хотя и очень сложное, и пока еще слабо изученное расстройство сна. Ну и демоны сна для нас вовсе не демоны, а персонификация проблем, в первую очередь – психологических, принявшая пугающий образ, не больше. Но, правда, и не меньше, поэтому личностные страхи, принявшие конкретную пугающую форму, прямиком подпадают под нашу, если можно так выразиться, юрисдикцию. Мы словно шерифы этого сонного царства. Мы выявляем расстройство, выбираем способ его устранения и – еще недавно это казалось фантастикой! – лечим большинство из них.

Снова сменился слайд. На экране появился крупный план: лицо улыбающейся девушки с датчиками на висках. От ее головы тянулись разноцветные провода, видимо, датчики прятались и в волосах. Лазерная указка последовательно отметилась на каждом из этих проводов.

– С самого начала своей деятельности наш институт развивал уникальную и во многом передовую методику лечения подобных расстройств с помощью так называемых осознанных сновидений.

Лаберин взял паузу, пытливо оглядел лекторий:

– Я предполагаю, все присутствующие осведомлены, что означает данный термин?

Слушатели закивали, подтверждая, что они не просто люди с улицы, а изучили вопрос. Кто-то все же решил блеснуть знаниями:

– Это сон, во время которого ты понимаешь, что спишь, и поэтому можешь направлять его по своему усмотрению. Контролируемое сновидение, по сути. Еще Кастанеда об этом писал.

Снова тот самый парень. В этот раз Света задержала на нем взгляд подольше. Отметила гладкий волевой подбородок, немаленький нос и полные губы. Крупные черты по отдельности не выглядели привлекательно, но в совокупности образовывали очень даже симпатичную физиономию. Настя называла такие «мордашками».

Света внезапно разозлилась на него – вот же позер! Лезет тут, в каждой бочке затычка! Кастанеду вспомнил! Она уткнулась в раскрытую книгу, гоня от себя мысль, что злится вовсе не на незнакомца, а на себя за внезапно проснувшийся интерес к противоположному полу.

– Ну, положим, Карлос Кастанеда писал несколько про другое, – Лаберин ехидно хмыкнул. – Но в главном вы абсолютно правы. Именно так, в осознанном сновидении мы осознаем сам факт сна. И, поскольку, понимая это, мы способны оказывать влияние на эту сонную реальность, большинство психологических проблем, неврозов, расстройств можно излечить, вообще не прибегая к медикаментам. Практически одними только силами нашего разума. Возможно, это будет небольшой наглостью с моей стороны, но, если это вас не смутит, – поднимите руки, кто пробовал лечить какие-либо расстройства у врачей, скажем так, традиционной ориентации.

Он усмехнулся, разделяя с аудиторией немудреную шутку. Публика вновь восприняла юмор ученого благосклонно. По крайней мере человек пять подняли руки. Активный парень из первого ряда оказался в их числе, – сверкая искренней улыбкой, он тряс рукой как нетерпеливый школьник. Ну у тебя-то что за проблемы могут быть, улыбчивый ты аполлон?! Света вдруг почувствовала себя старой развалиной. Ей остро захотелось домой, упасть на кровать и спать, наплевав на все сонные расстройства этого мира. Эффектная пауза Лаберина подзатянулась.

– Ну что ж, вижу, люди собрались подкованные. Значит, мне нет нужды объяснять, что практика осознанного сновидения довольно сложна в освоении. Это действительно так. Раньше, чтобы научиться воспринимать себя во сне, приходилось тратить долгие месяцы, порой годы. Многие бросали попытки гораздо раньше, чем появлялись первые результаты, а некоторые и вовсе не способны постичь такие глубины самоконтроля. А ведь расстройства психики ждать не станут! Они прогрессируют, портят жизнь человеку и его близким. Но теперь изнурительные многодневные тренировки остались в прошлом!

Он разразился открытым заразительным смехом. Лекторий недоуменно зашептался.

– Простите, я, должно быть, говорю сейчас как один из этих надоедливых коммивояжеров! – отсмеявшись, Лаберин утер несуществующую слезу. – Эм-м-м, ну да ладно. Факты таковы, что излишняя скромность тут скорее вредит делу. Наш институт разработал новейшее экспериментальное оборудование, которое позволяет входить в режим осознанного сновидения абсолютно любому человеку. Не важно, практиковались ли вы раньше. Не важно, читаете вы Кастанеду или Дарью Донцову. – В зале раздались смешки, а черноволосый парень с притворным смущением опустил глаза. – Даже если вы пришли к нам впервые, результат мы гарантируем. Я сейчас не говорю о том, что все ваши проблемы вдруг волшебным образом исчезнут. Для этого может потребоваться несколько сеансов. Однако в само осознанное сновидение вы погрузитесь без каких-либо усилий. Но самое интересное даже не это.

Очередная смена слайда. Большой светлый кабинет – судя по всему, медицинская лаборатория. В удобных креслах, опутанные проводами и датчиками, лежат пациенты. Четыре человека, среди которых и девушка с предыдущего слайда. Умиротворенные лица, расслабленные позы. Ничуть не похоже на изломанные напряженные тела с полотен Фюссли.

– В прошлом году мы ввели в нашу практику уникальный метод совместного осознанного сновидения! – профессорский голос потяжелел от самодовольства. – С помощью нашего оборудования мы погружаем в сон от двух до четырех человек. Реальность сна одного пациента дополняет реальность сна другого. Совместный сеанс укрепляет их, заставляет взаимодействовать и подсказывать решения. Тут как никогда уместно вспомнить пословицу, что одна голова хорошо, но две лучше. А как показывает практика, еще лучше четыре головы!

Заложив руки за спину, профессор прошелся по лекторию, с довольной улыбкой впитывая внимание слушателей.

– Таким образом, пациенты совместно конструируют невероятно натуралистичный мир, с которым не сравнится ни один шлем виртуальной реальности. Словно в компьютерной игре, здесь можно сталкиваться со своими самыми потаенными, самыми пугающими страхами и побеждать их. Иногда не с первого раза, но в том-то и прелесть осознанного сновидения! Предположим, вы боитесь змей. Настолько, что даже по телевизору их видеть не можете. Такая вот идиосинкразия! В реальной жизни справиться с этим страхом вам, пожалуй, будет проблематично. В совместном осознанном сновидении вы можете биться со змеями, драконами, да хоть с рептилоидами с планеты Нибиру, и при этом оставаться в полной безопасности. На выходе получаем человека, который спокойно смотрит на змей, не испытывая никаких острых патологических реакций. Человека здорового и счастливого!

– Профессор! – вновь подал голос чернявый надоеда. – А нет ли опасности, что пациент начнет путать сон с настоящей жизнью? Если все настолько реально, как вы говорите…

Лаберин задумчиво кивнул, как бы соглашаясь с тем, что довод серьезный.

– Действительно, некоторые опасения у скептиков проскакивают. Заядлые геймеры, например, иногда утрачивают связь с реальностью и способны совершить преступление, думая, что по-прежнему находятся в игре. Но в коллективном сновидении участники страхуют друг друга, не давая разуму, говоря простым языком, пуститься во все тяжкие. Прямо сейчас вы все можете ощущать это на себе, ведь именно в таком сновидении мы с вами и находимся.

Он обвел притихшую аудиторию серьезным немигающим взором. В молчании стало слышно, как кто-то гулко топает в коридоре. Слушатели переглядывались, обмениваясь нервными смешками.

– О господи, да я же шучу!

Лаберин всплеснул руками. Озорные чертики запрыгали в его глазах, и аудиторию отпустило. Многоголосый хор загалдел, удивляясь, как профессору удалось купить их всех на такой дешевый трюк. Света поймала себя на мысли, что, завороженная гипнотическим голосом Лаберина, и сама несколько секунд сомневалась в реальности… самой реальности.

Выступление завершилось долгими и удивительно искренними аплодисментами. Профессор играючи покорил слушателей и теперь пожинал заслуженные плоды. Никто не спешил выскочить из аудитории, как это бывает на скучных университетских лекциях. Люди подходили к трибуне, подолгу задерживались там, эмоционально благодарили. Многие подсовывали книги для автографа. Некоторые просили сделать совместное селфи. Лаберин не отказывал никому. Остроумно шутил, охотно позировал, профессиональным росчерком подписывал книги.

Света дождалась, пока иссякнут людские ручейки, и только тогда встала со своего места. Последним зал покинул тот самый черноволосый болтун, почитатель Кастанеды, что так нахально подмигнул ей. Прокручивая в голове предстоящий разговор, Света едва ли слышала, о чем парень говорил с профессором. Уловила только последнюю фразу.

– …Вы подумайте, подумайте, – отеческим тоном предложил Лаберин. – На нет, конечно, и суда нет, но если вы хоть немного доверяете этому старику, – он ткнул себя большим пальцем в грудь, – то не раздумывайте слишком долго.

На прощание они обменялись крепким рукопожатием. Уходя, молодой человек скользнул по Свете любопытным взглядом, но фривольничать себе больше не позволил. Возможно, не защищенный от потенциальной оплеухи рядами кресел, решил не рисковать. Света предполагала, что выражение ее лица сейчас совершенно не располагает к флирту.

– Степан Михайлович, добрый день.

– Здравствуйте!

Голубые глаза профессора блеснули. По губам скользнула легкая полуулыбка. Все-таки, несмотря на возраст, имелся у Лаберина некий шарм и то, что Настя называла «породой».

– Я Светлана. Сестра Антона.

– Да-да… – Лаберин принялся суетливо заталкивать ноутбук в сумку. – Соболезную.

Он даже скорчил подобающую случаю мину, но все равно Света ни на секунду не поверила в его сочувствие. В конце концов, кто ему Антон? Не родственник, не друг и даже не приятель. Так, рядовой посетитель лекций, отличающийся от покинувших аудиторию только тем, что вышел не в дверь, а в окно. Будто уловив ее настроение, Лаберин пробормотал:

– Послушайте, э-э-э-э-э… Светлана… ваш брат был очень интересным молодым человеком. Сам осваивал осознанные сновидения, начал задолго до того, как нашел меня в Интернете, и, надо сказать, добился весьма больших успехов. Причем занимался не просто практикой ради практики, как многие делают, а действительно пытался использовать научный подход. Даже выдвигал любопытные теории про упомянутых мной сектантов… Впрочем, простите, у вас, кажется, ко мне дело?

– Я хотела спросить по поводу того, что сны могут быть опасными, и вы сами об этом сказали… Антон вел дневники… кстати, по вашему совету вел, и записывал туда все свои переживания… ну, которые испытывал во сне. И последние дневники… знаете, мне от них не по себе. Во сне Антона кто-то преследовал, а он все не мог от этого избавиться. То есть он все писал, что не может найти выход, и, вообще, ему, кажется, тоже было страшно…

Цель своего визита Света объясняла долго и путано. Лаберин ободряюще кивал, то и дело поглаживая холеный подбородок. Аристократическое лицо его выражало плохо скрываемый скептицизм. Заметив это, Света прервала свой неловкий рассказ и закончила глупее некуда:

– Вот.

Захотелось заплакать. От неверия этого седовласого дядьки, от его наигранного сочувствия, но больше всего от постыдной жалости к себе. Вновь вернулся пакостный голосок. «Ох, дявайте пазяеем бедьнюю девоцькю! – юродствовал он. – Девоцьке так пьехо! Девоцька стъядает! А ее братику хорошо, он в могилке лежит, червей кормит! Вообще не парится! Слышишь, глупая ты курица? Он кормит червей и крыс, и ему хорошо!»

– Червей и крыс… – вкрадчиво протянул Лаберин, протягивая ей пластиковый стаканчик.

– Что?! – Света округлила глаза, испуганно отпрянула.

– Я говорю, это «Архыз». Без газа. Попейте, Светлана, – Степан Михайлович озадаченно поглядел на стакан с минералкой. – Вы побледнели очень, я за вас переживаю. Присесть не хотите?

– Да, пожалуй.

Растерянная Света опустилась на ближайшую скамью. Профессор мялся, не зная, куда себя деть. Ситуация была ему явно не по душе, но уйти, бросив беспомощную девушку на грани обморока, не позволяла совесть.

– Вы не волнуйтесь, Светлана. Вам сейчас лучше всего себя не накручивать. Побольше покоя, поменьше стрессов, и, смею вас уверить, желание искать объяснения из области мистики отпадет само собой. Строго говоря, именно об этом я распинался сегодня на лекции…

Он замолчал резко, будто обиделся, что Света невнимательно слушала.

– Но как же дневники?

– А что дневники? Думаю, вряд ли совру вам, если скажу, что знаю их почти наизусть. Мы с вашим братом беседовали о его навязчивом кошмаре. Он сам признавал, что наиболее вероятное – а значит, и близкое науке! – объяснение заключается в том, что это манифестация глубокой депрессии. А вызвали эту депрессию застарелые, годами, а то и десятилетиями не решаемые личные проблемы! Ваш брат был зациклен на смерти матери и, хотя мне причины такого самобичевания до конца не ясны, винил себя в этой трагедии. Таинственный преследователь не столько пугал Антона, сколько усиливал его чувство вины. Кому-то покажется, что мотив для самоубийства слабоват, но это будут люди некомпетентные. Представьте только депрессию мощностью в сто депрессий! А в тысячу? Невозможность самореализоваться, зацикленность, старательно пестуемые старые болячки – любая из этих причин и по отдельности способна привести к страшным последствиям, а уж в совокупности… Светлана, мне правда искренне жаль вашего брата, но демонов не существует, а ночные кошмары никого не убивают. Мы, люди, прекрасно справляемся с этим сами, увы.

Самоуверенный тон Лаберина начинал раздражать. Язык чесался рассказать этому надутому индюку про ночной кошмар, сунуть под нос глубокие царапины, оставленные «безопасным» сновидением. Проверить на прочность его скептицизм. Но, во-первых, перемотанные бинтом раны смотрелись не так эффектно, как следовало бы. А во-вторых, доказательств, что это не она сама себе их нанесла, у Светы все равно не было. Даже Настя посоветовала ей «срезать когти», что уж говорить о незнакомом ученом скептике?

– Я могу вам посоветовать то же самое, что советовал вашему брату.

Света подалась вперед, но профессор просто протянул ей визитную карточку. Вот так совет! Света вспыхнула. Это как понимать – лечиться тебе надо, деточка?!

– Совместное осознанное сновидение творит чудеса. Там, где один человек справиться не в силах, двое делают это уверенно. Трое – с легкостью. А для четверых не существует нерешаемых задач. Понимаете, для партнеров ваш страх зачастую и не страх вовсе. Мы старательно подбираем людей с непохожими фобиями и проблемами. Ваш брат, к сожалению, так и не воспользовался моим предложением. Для него важнее было преодолеть свои страхи самостоятельно. И это стало его роковой ошибкой. Психика – штука тонкая, и внедрение в нее – работа не для дилетантов. Мне непросто об этом говорить, и, поверьте, я не испытываю ничего, кроме сожаления, но вы же видите, к чему это привело?

В гнетущем молчании Лаберин сложил в портфель оставшиеся бумаги. Неловко отсоединил и спрятал в чехол от ноутбука сетевой провод. Колючий взгляд Светы буравил профессора, мешая собираться. На выходе из аудитории Лаберин остановился.

– Можете считать меня зазнайкой, но скажу вам откровенно: на сегодняшний день нет лучшего способа разобраться с психическими проблемами, чем предложенный мной. Я сейчас абсолютно серьезен. А изучение демонов, духов и призраков – это не наш профиль. С этим в церковь, пожалуйста. Будьте здоровы, Светлана.

Широким шагом очень спешащего человека он покинул аудиторию. Света еще долго вертела в руках визитку, перечитывая раз за разом. Навалилась чугунная усталость, черная и тяжелая. Даже мерзкий внутренний голосок вякнул было какую-то гадость и замолк. Все стало только запутаннее. Сумбурный сон подменил собой реальность и никак не желал заканчиваться. Надо было просыпаться, но Света не знала как. Абсолютно не знала.