Текст книги "Московский лабиринт"

– Это пустяки, Таня, пустяки, – качал Дьюк тем, что осталось от головы, – Я совсем не обижаюсь.

А сверкающая паутина пела в небе, протяжно и ласково. И звала меня к себе…

2. Разведка боем

Глава 1

Проснулась я в липком поту. Часов около десяти утра.

Едва успела принять душ, как появился вежливый охранник и попросил следовать в гостиную. Не сказал зачем. Но я и сама догадалась.

Вероятно, Чингиз извлёк откуда-то из своих арсеналов того самого, загадочного «пьяного стрелка». И теперь, неведомое медицинское светило собирается поставить мне диагноз.

Минут десять я ждала в гостиной. Совершенно одна. Охрана, если и находилась вблизи, наверное была предупреждена и не мозолила глаза. Но скрытые видеокамеры здесь скорее всего имелись. Пускай наблюдают. Мне нечего скрывать. Вот только, я не отказалась хотя бы от стакана чая.

Будто в ответ на эти мысли, появился сам Чингиз с подносом. Сервис высшего уровня. На подносе был легкий завтрак.

Чингиз извинился и я снова осталась в гордом одиночестве. Этим утром, несмотря ни на что, аппетит у меня был. Я неторопливо позавтракала. Потом посидела на диване, разглядывая дворик за окном. Во дворике – ни души. Только ветер шевелит листья старых лип.

Я зевнула. Телевизора и терминала нет. Понимаю, они не хотят, чтобы я знала новости. Но почему здесь нет хотя бы «видео»? Тошно и скучно сидеть, уставившись в потолок. Когда же явится этот доктор? Через час или через два? Или может вообще не сегодня?

Интересно, дверь в коридор они заперли? Я встала с дивана и в нерешительности остановилась.

Нет, даже пытаться не стану. Ещё с перепугу подумают, что я хочу сбежать.

Но сидеть без дела нету мочи. Надеюсь, Чингиз не станет возражать, если я исследую его апартаменты?

В столовой уже была, в ванную тоже заглядывала. А куда ведёт эта изящная лестница с дубовыми перилами? Посмотрим.

Неторопливо начала подниматься. Никто не сделал никаких попыток меня остановить.

На третьем этаже размещалась библиотека. Стеллажи от пола до потолка. Но самое интересное – здесь я была не одна. На диванчике с книжкой в руках лежал незнакомец.

Вежливо кашлянула. Плотный мужчина опустил книгу и наши взгляды встретились.

– Привет! – расплылся он, – Меня Грэй зовут.

– Привет.

На вид ему – лет сорок с небольшим. Чёрно-серебристая щетина вот-вот превратится в бороду. В одежде и прическе – та особенная расхлябанность, которая считается хорошим тоном у хакеров или особо продвинутых «чайников». А ещё – бледность человека, мало бывающего на свежем воздухе.

Я прочитала название на обложке его книги. «Сердца и моторы». Вещь старая, но культовая в околосетевой среде.

– Ты – девушка Чингиза? – спросил, убирая ноги в кроссовках с дивана и как бы приглашая меня сесть рядом.

– С чего ты взял?

– Ну, у Чингиза всегда самые красивые девушки.

Невольно улыбнулась в ответ и покачала головой:

– Я… лишь в гостях.

– Здорово! Значит у меня тоже есть шанс.

И не сразу поймёшь, шутит или всерьёз… Смелый. Неужели его не успели предупредить насчёт меня? Ну и хорошо. Хоть какое-то разнообразие в суровых буднях.

– Ты тоже в гостях?

– Не совсем… – замялся Грэй, – скорее я здесь работаю.

Ага, вероятно один из программеров Чингиза.

– Нравится? – кивнула на «Сердца и моторы».

– Это ж классика, – снова расплылся он. Улыбка была приятная. И лицо – располагающее к откровенности. В каждой хорошей кампании бывают такие – не очень серьёзные, но здорово скрашивающие жизнь окружающим. Вечные юноши, которые не хотят взрослеть.

Господи, как давно я не жила нормальной жизнью…

Скользнула взглядом вдоль стеллажей. Пёстрая подборка. Вверху книги по математике, физике, химии. Ниже – художественная литература. Много фантастики. Почти полностью – старая серия «Звездный лабиринт.»

Я взяла одну, «Господин космоса». Тоже классика. Полёты к звездам, поединки с утончёнными злодеями, великое будущее человечества… Мне было лет десять, когда я впервые прочитала. Словно в другой жизни… Да, мы мечтали о будущем. Но однажды будущее само рухнуло на нас. И совсем не такое, как в книгах.

– Как ты думаешь, где он сейчас?…

– Кто? – не понял Грэй.

– Автор.

– Бог его знает, – пожал плечами, – Да и потом книги обычно интереснее тех, кто их пишет…

Может это и верно. Иногда мы слишком много хотим от людей. Особенно, от писателей. А они – такие же, как все. И ничего не могут изменить в этом мире. Разве, что добавить в мир чуточку ярких красок…

– Наверное, он всё таки погиб… – вздохнула я, – Был бы жив, мы бы о нём услышали.

– Ты так считаешь? – в голосе что-то вроде насмешки.

Я удивленно подняла глаза. Нет. Показалось. Ничего не разобрать за внимательным прищуром.

– Сеть слухами живёт… – уточнила я, – А он – не из тех, кому нечего сказать.

– Может быть… – согласился Грэй, – А тебе действительно нравятся его вещи?

– Не знаю… Давно не заглядывала. Слишком давно…

– Понимаю, – серьёзно кивнул он, – Это книги из прошлого.

– Наверное…

Вон ту, в пёстрой обложке, я так и не успела дочитать…

В общаге не было электричества. Ещё с начала бомбёжек.

Мы сидели вокруг самодельного светильника и жевали хлеб с водой. Светильник был заполнен дрянной солярой и безбожно чадил. В тусклых отблесках пламени буквы сливались в серую массу. Но я не откладывала книгу. Просто чтобы не думать о еде. Положенную по карточкам тушёнку мы прикончили ещё вчера.

– Испортишь глаза, Таня, – сказал Женька и захлопнул книгу. Пододвинул мне треть от своей горбушки.

– Не надо…

– Надо, – он добавил к хлебу кусочек сахара. Оглянулся на ребят и вдруг предложил:

– А давайте махнём в Питер!

Я потянулась к пёстрой обложке и отдёрнула руку.

Нет.

– Чужие истории пусть останутся чужими, – кашлянул Грэй, – Отдельными от воспоминаний…

Я повернулась и с иронией глянула в его зрачки. Странный мне попался программер… Не по годам развитой мальчик.

Грэй поскрёб щетинистый подбородок:

– Слушай, а ты ведь не представилась!

– Татьяна.

– Хорошее имя. Пива хочешь? – он кивнул на пару банок, дожидавшихся на журнальном столике. Фирменный напиток сетевиков.

– Не-а, не люблю пиво.

– Правильно. Я его тоже ненавижу. И если где найду – уничтожаю! – он схватил банку и осушил её в один глоток.

Потом, таким же бодрым тоном сказал:

– Раз ты пива не пьешь, переходим к следующему этапу.

Часть стены в дальнем конце комнаты отъехала в сторону. В проходе стояли Чингиз и Иван.

Ну и наивная же я дура…

На лице Грэя ещё бродила тень улыбки. Но во взгляде читалось уже вполне профессиональное внимание:

– А сейчас, Таня, исследование мозговой активности и ещё пара анализов.

– Всё понятно. Кроме одного. Почему тебя называют Пьяный Стрелок?

– Кто? Эти? – он обернулся и выразительно погрозил кулаком, – Не обращай внимания, милая. Ограниченные люди с убогой фантазией и плоским юмором. Я тебе, как специалист, говорю…

С детства не люблю врачей. Чтобы брать на себя ответственность за чужую жизнь, мало одного умения. Надо обладать изрядным запасом здорового цинизма. Это почти неизбежное зло профессии. А уж ковыряться в чужих мозгах – вообще, работа для людей отпетых.

Всё необходимое уже дожидалось в комнате, примыкавшей к библиотеке (вероятно это был кабинет Чингиза). Меня уложили на кожаный диван, а на голову нахлобучили нечто вроде мягкого капюшона, провод от которого тянулся к ноутбуку Грэя. Доктор коснулся клавиатуры и «капюшон» упруго, словно живой, вздрогнул и очень плотно облёг мою голову. Так, что только лицо оставалось открытым. Кажется, в средневековой Испании было похожее орудие пытки – голову узника медленно сдавливали особыми обручами. На мгновенье, мне померещилось, что чёртов «Айболит» аналогичным образом хочёт вызвать меня на откровенность.

– Не давит? – заботливо поинтересовался доктор, клацнул «мышкой» и «капюшон» заметно ослабил хватку.

– Нормально, – пробормотала я. И ощутила холодное металлическое прикосновение на висках и затылке. Почему-то вспомнила белозубую улыбку Алана. Грэй сейчас не улыбался, но его доброжелательность начинала меня раздражать и казалась преддверием чего-то гораздо худшего. Чингиз и Иван оставались в кабинете, правда, разместились так, что я не могла их видеть. Это тоже слегка нервировало.

– Сейчас, Таня, я буду задавать разные вопросы. Некоторые могут показаться тебе нелепыми. Некоторые будут вообще возмутительными. Тебе надо искренне отвечать на все. Быть искренней в твоих интересах, Таня.

– Валяй. Задавай.

Для начала он поинтересовался моим именем, отчеством, фамилией и возрастом. Пока я терпеливо отвечала, «айболит» внимательно посматривал то на экран ноутбука, то на меня.

Дальше пошло круче: какое моё любимое мороженое и какой сейчас год на дворе. Он спрашивал про цвет неба и про мою любимую марку губной помады. Какую последнюю книжку я прочитала и в каком году генерал Гусаков объявил себя президентом. С неподдельным любопытством поинтересовался:

– А сколько звёзд на небе?

– Попробуй сам сосчитать, – буркнула я. Взглянув на экран ноутбука, Грэй чему-то радостно прищурился.

И без всякого перехода задал такой вопрос, что на мгновение я слегка опешила. Потом ощутила огромное желание встать с дивана и залепить ему хорошую, звонкую затрещину. Едва сдержалась. Самое забавное, он по-прежнему смотрел на меня невинным взглядом и, как видно, всерьёз надеялся на ответ.

– А пошёл ты!…

Это ещё было самое мягкое из того, что вертелось у меня на языке.

Странно, но Грэя такой ответ вполне удовлетворил. Он клацнул «мышкой» и на этот раз поинтересовался в каком году выпустили «Виндоус-13».

Ещё несколько минут он доставал меня подобной чепухой. За это время, я успела поведать ему про любимые духи и любимый цвет нижнего белья. Рассказала, когда распался Советский Союз и когда Гагарин полетел в космос. Уточнила, что семь на семь будет ровно сорок девять и что именно двойка является наименьшим чётным числом.

Грэй подождал, пока я расслабилась и снова огорошил меня вопросом. На этот раз, не затрагивавшим интимные подробности:

– Когда ты начала работать на Центральное Разведывательное Управление США?

– С детства! – ляпнула я в сердцах и тут же пожалела об этом.

«Айболит» остался совершенно невозмутимым, снова перейдя ко всякой нейтральной чепухе, вроде размера моей груди. Признаться, это начало надоедать, но к счастью, продолжалось недолго.

– Всё, Таня, – улыбнулся Грэй, – Глупых вопросов больше не будет.

Однако, снимать с меня «капюшон» он не торопился. Вместо этого, налил мне стакан воды, а сам опять приложился к пиву.

Вытер губы тыльной стороной ладони и, дружески прищурившись, попросил рассказать всё, начиная с того момента, когда мы с Артёмом впервые встретились в Москве.

Я начала «исповедь». Иногда он задавал уточняющие вопросы и поглядывал на экран ноутбука. Едва я дошла до описания ареста, Грэй сказал:

– А вот отсюда, пожалуйста, очень подробно.

Пожалуйста. Мне скрывать нечего. Если эти мелочи хоть немного приблизят истину… Я рассказала даже о том, как прокусила руку Фатееву. Вдруг и это важно?

– Что тебе кололи в «охранке», не знаешь?

– Говорили: вакцины, витамины… А что на самом деле… Это ж СОК, а не поликлиника.

Старательно пересказала беседу с Аланом, потом встречу в «ГЛУБИНЕ» на следующий день. Повествование уже близилось к свалившемуся на голову Михалычу ящику, когда Грэй мягко перебил меня:

– Таня, у тебя был фальшивый ноготь из биопластика. Оказавшись в камере «охранки», наверное ты думала… о самоликвидации. И всё-таки, не решилась… Почему?

Словечко-то какое мерзкое. «Самоликвидация». Вот об этом я точно не хотела бы вспоминать. Одно дело – умереть в бою, совсем другое – скорчившись на нарах выпускать из себя кровь…

– Во-первых, я была там не одна. Ну и… В общем… меня отговорили.

– Кто?

– Не знаю. Его имя – Николай… Ночью он умер.

Видимо Грэя ответ устроил.

Доктор коснулся клавиатуры ноутбука и захотел подробностей: что я чувствовала, когда Алан уложил меня в «саркофаг». Тут я ничего нового добавить не могла:

– Почти сразу заснула. Видела какой-то сон…

– Какой сон?

– Уже говорила – всё, как через пелену. Главное, Старик… то есть, Карпенко – мой враг. И во всём я должна слушаться Алана.

Грэй почесал подбородок, не сводя глаз с экрана:

– Топорная работа. Я был о них более высокого мнения… Продолжай, Таня.

Когда дошла до эпизода с собаками, он заинтересовался:

– Значит, ты решила – Старик сумел подчинить их своей воле?

– А что, по-твоему, они сами спятили?

– Да-а… Эти собачки вообще интересные существа, – он оглянулся, – Давно прошу Чингу достать мне живые экземпляры.

– Хочешь заняться разведением? – усмехнулась я.

– Хочу покопаться у них в мозгах, – плотоядно прищурился «айболит», – Это ведь не простые собачки, далеко не простые… Уж на что поганое место Москва, но даже здесь такие твари сами собой не возникают.

– Думаешь, именно поэтому Карпенко удалось с ними справиться? – наконец-то нарушил молчание Чингиз.

– Ага… думаю…

О нашей схватке с Михалычем, в этот раз я поведала очень подробно. Включая все свои потусторонние видения.

Вероятно, именно таких деталей и ждал от меня доктор. Он удовлетворённо причмокнул губами, разглядывая что-то на мониторе и потянулся к банке с пивом. Банка оказалась пустой. Грэй недоверчиво встряхнул её и опять уронил на стол.

– Да… Интересные галлюцинации, Таня… Иван, братишка, если тебя не затруднит, принеси ещё пива.

– Может хватит? – буркнул майор.

Доктор пропустил реплику мимо ушей. Иван вздохнул и, судя по звуку шагов, покорно отправился из комнаты.

– Что ж. Перейдём к сегодняшним прискорбным делам, – сказал «айболит» без малейшей скорби в голосе.

Полчаса спустя, когда ещё две пивные банки опустели, Грэй задумчиво почесал нос:

– Считаю, этого достаточно.

Я даже не сразу поняла, имеет он в виду пиво или меня.

Дурацкий «капюшон» обмяк тряпкой и наконец-то я его стащила.

– Теперь осталась мелочь. Пару анализов, – успокоил «айболит». Он натянул тонкие резиновые перчатки и взял у меня из рта капельку слюны. Размазал её по стеклышку, сунул под переносной электронный микроскоп.

Изучал минуты три, не больше.

Взял ещё одну капельку и, поместив её в пробирку, закрыл резиновой затычкой.

– Это мы глянем чуть позже, – сказал Грэй и подмигнул, – Уколов не боишься?

– Боюсь докторов под завязку накачанных пивом.

– Профессионалы не пьянеют, – гордо заметил «айболит» и, довольно-таки ловко орудуя шприцом, взял у меня кровь из вены.

– С анализами всё, – объявил он.

– Доктор, а мочу? – на всякий случай предложила я.

Он хмыкнул:

– Девочка… Сейчас твоё присутствие не обязательно. Можешь отдыхать, – выразительно кивнул в сторону двери.

Глава 2

За окном солнце уже было в зените. Я сидела в столовой. Налила стакан апельсинового сока и, отпивая маленькими глоточками, разглядывала облака. Обожаю апельсины. С детства. Наверное, потому, что в детстве их ела не слишком часто. Родителям редко удавалось баловать нас с братом. Обычные апельсины – почти экзотика, если приходится жить на зарплату инженера и преподавателя.

Чем в те времена занимался Чингиз? Наверное, только начинал свой бизнес. И у него не было ни этого дома, ни всего остального… «ГЛУБИНЫ» в тогдашней многолюдной Москве тоже ещё не было. Слепень преподавал философию в универе. А Карпенко честно служил Родине….

Господи, почему теперь всё именно так? Неужели мы были обречены пройти через это?

Есть одно древнее выражение – у истории нет сослагательного наклонения. Мне оно всегда казалось глупостью. Или пустым самооправданием. Чтобы не трепыхаясь, не задумываясь, покорным бревном плыть по течению.

Должны, обязательно должны быть критические моменты, когда всё зависит только от человеческой воли. От мужества или трусости.

Но если все наши «развилки» давно исчерпаны?… Тогда, действительно, ничего не изменишь. И фраза Алана о «бессмысленных судорогах» – жестокая правда. Как бы не верили Артём и Чингиз в свои чудо-генераторы…

Совсем у меня испортилось настороение. И даже яркое солнце не меняет его в лучшую сторону. Слишком уж долго доктор Грэй решает мою судьбу. А если Иван прав насчёт меня? Если я, и в самом деле, орудие в чужих руках? Как они со мной поступят? Можно это вылечить? Или дешевле и проще – по-тихому прикончить?

Я опять налила сока и посмотрела стакан на просвет. Казалось, он был наполнен концентрированными солнечными лучами. Вдохнула аромат… Говорят, что собаки терпеть не могут запаха цитрусовых. Наверное, человеческий нос слишком сильно отличается от собачьего.

Прислушалась. Нет, никто не идёт. Что, если они решат от меня избавиться? У Ивана давно руки чешутся. Добрый доктор Грэй скажет: «Тебя надо лечить, Таня.» И сделает небольшую инъекцию – всего-то делов.

Артём был бы против. Только кто его станет спрашивать. А Чингиз… Чингиз устроит мне трогательную, уютную могилку на элитном кладбище.

Попробовать сбежать, пока не поздно? Жить-то хочется… Хочется щуриться от яркого, не приглушенного бронестёклом солнца, пить апельсиновый сок или даже обыкновенную воду из водопровода… Я прислонилась лбом к стеклу. Ветерок всё так же шевелил листву на липах. Ему было плевать на мои сомнения. И воробьям, чирикавшим возле лужи – тоже плевать.

Жить – это так естесственно. Даже травинка, пробившаяся через трещину в асфальте, цепляется за своё существование… А человек. Разве он намного сильнее травинки?

Вот только, если Иван прав, если я действительно кукла в чужих руках… Значит, мою жизнь у меня уже отняли. А то, что оставили… Нет, этого мне не жалко. Яд или пуля в сердце… Пускай… Пускай всё кончится. Лишь бы поскорее…

Шаги за спиной. Вздрагиваю и оборачиваюсь. В дверях столовой – Грэй. Внимательные глаза прищурены, но он не улыбается. Он серьёзен.

– Пойдём, Таня. Ты кое-что должна узнать.

Плотный и высокий, надёжный, словно скала… Наверное, он умеет убивать не только с помощью шприца. Грэй отступает, пропуская меня вперёд.

В гостиной никого нет. Они уверены, что я не буду сопротивляться? Да, я смогу, я должна… И никакие закачанные в мои мозги гигабайты не заставят меня…

– Ты не волнуйся, Таня…

А может они просто не сомневаются в способностях доктора? Или уже подстраховались и дали мне что-нибудь сильнодействующее? В том стакане с водой… Или, даже, апельсиновый сок… В «ГЛУБИНЕ» я всегда его заказывала. Об этом они должны были знать. Так что, пакеты с соком можно было подготовить заранее.

Я останавливаюсь посреди комнаты. Грэй легонько касается моего плеча. Нет, не хочу никуда идти. Собственный голос кажется чужим и безжизненным:

– Не надо спускаться в подвал… Лучше здесь. Я хочу видеть солнце. До конца…

– Что? – непонимающе бормочет Грэй. Хмыкает и легонько подталкивает меня к лестнице, – Позагорать ещё успеешь. А сейчас идём наверх.

Чингиз и Иван дожидались в удобных креслах.

– Садись, – сказал мне доктор, кивая на тот же кожаный диван.

Я попыталась прочесть хоть что-то в глазах блондина и бритоголового. Но не смогла.

– Тут некоторые из нас возражали, – вздохнул Грэй, – Но я считаю, что ты тоже имеешь право знать. Тем более, что новости – разные. Есть – хорошие, есть – не очень…

Он раскрыл экран ноутбука и бесстрастным тоном начал:

– Результаты обследования Татьяны Гольцовой. Имеется ряд явных признаков психопрограммирования, в частности чётко локализованные зоны аномальной мозговой активности. Кроме того – провалы в памяти и лёгкая неадекватность восприятия.

Я напряглась, но «айболит» не собирался выдерживать драматическую паузу.

– Однако, с большой долей вероятности, можно утверждать, что явления носят остаточный характер. Ориентировочный прогноз благоприятен. В течении ближайших недель – угасание аномальных реакций и полное воссстановление исходного психотипа.

– То есть… – выдавила я.

– То есть, у тебя хорошие шансы на выздоровление, – ободряюще кивнул Грэй, – Мой текущий диагноз – «Практически нормальна».

– С какой долей вероятности? – поинтересовался Иван.

– Семьдесят один и три десятых процента… У некоторых, заведомо не подвергавшихся спецобработке людей бывает и меньше. У любителей телесериалов – редко выше пятидесяти пяти процентов. А у одного фаната «DOOM»-а, вообще, было всего тридцать пять.

– Она убила двоих наших, – напомнил Иван, – Это, по-твоему, адекватное поведение?

– Я не пытаюсь упрощать ситуацию, – сухо заметил Грэй, – Я только констатирую факты.

Он коснулся клавиатуры ноутбука и посмотрел на меня долгим взглядом:

– Человеческие возможности не так малы, как некоторым кажется. Если психотип сохраняется – любые воздействия не имеют фатального характера.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Чингиз.

– Есть ещё кой-какие результаты.

Грэй встал, отодвинул столик на середину комнаты и развернул экран ноутбука так, чтобы всем было видно.

– Снимок с микроскопа. Образец крови Татьяны… Здесь лимфоциты. А вот это… Бактерия. Модифицированная.

– Меня чем-то заразили? – пробормотала я.

– Можно и так сказать, – он добавил увеличение, – Видите? В центре бактерии – чёткая структура. Это не органеллы… Одна из американских разработок. Самовоспроизводящийся наночип.

– Ого… – вырвалось у Ивана.

– Ты… Откуда ты знаешь? – передёрнула я плечами.

– Знаю, – вздохнул доктор, – Только я не думал, что их уже применяют. Кажется, Карпенко называл это имплантацией?

– Он… Он говорил, что немногие способны пройти через это…

Грэй отвёл взгляд.

– А ты, выходит, смогла… – заметил Иван со странной улыбкой. И я вдруг почувствовала, что ему меня по-настоящему жаль. Впервые за всё время.

– Чем это грозит? – спросил Чингиз.

– Трудно сказать. Наблюдаются эпизоды изменённого сознания. В подвале у Слепня. И последний… эпизод.

– Выходит, сейчас внутри девочки – что-то вроде бомбы с часовым механизмом? – нахмурился Король, – И когда эта бомба взорвётся – никто не знает.

– С отдельного наночипа скачать информацию невозможно. Бактерии должны накапливаться в мозгу. Человеческий мозг – необходимый элемент процесса. Только тогда срабатывают заложенные программы.

– Уже сработали, – уточнил майор, – Дьюк и его напарник – мертвы. И это – объективная истина, которая нам дана в ощущениях.

– «Матрицу» цитируешь? – мрачно переспросил Чингиз, глядя куда-то в пространство.

Иван обернулся и посмотрел на него с удивлением. Наверное, это не из «Матрицы»… Впрочем, мне сейчас все равно. Пускай бы он даже генерала Гусакова цитировал. Мне по настоящему паршиво и голоса доходят, как через пелену…

– … И всё таки, нельзя как-нибудь считать эту программу?

– Только, если удастся добраться до скопления бактерий. А без оперативного вмешательства это невозможно.

– Хотите вскрыть мне черепную коробку? – я криво усмехнулась, – Лучше пристрелите.

Наверное, усмешка вышла совсем жалкой, потому что Грэй замолчал, глядя куда-то в пол. Кашлянул и сказал:

– Не знаю, что стоит за твоими видениями, Таня. Но, шансы выкарабкаться у тебя есть. По– крайней мере, как доктор, я в этом уверен.

В этой комнате он верил в меня больше всех. Может даже больше, чем я сама.

Трель «мыльницы» Ивана показалась оглушительной. Майор отступил в дальний конец комнаты. Экранчик раскрывать не стал, лишь вставил наушник:

– Да…

На целую минуту он замер. Словно окаменел. В лице не шевельнулся ни один мускул. Спустя ещё минуту, его рука с «пальмом» задрожала. И он начал бледнеть. Это немного дикое зрелище, когда бледнеет здоровенный мужик с каменной физиономией. По-крайней мере, я такое видела первый раз.

– Что-то случилось? – не выдержал Чингиз.

Я его понимала. Наверное, даже, если бы нам на голову вдруг посыпались американские «командос», врядли у его напарника было такое лицо.

Иван не услышал вопроса. Только голос невидимого собеседника сейчас имел значение.

– Когда? – глядя в пустоту, уточнил майор, – Никто не уцелел?… Уходите оттуда.

Он нажал кнопку отбоя. Очень медленно, словно боялся промахнуться мимо кармана, спрятал «мыльницу». Потом также медленно сказал:

– Лаборатории больше нет.

– То есть как нет? – вскочил с кресла Чингиз, – Это что «деза»?

– Какая «деза»… – безжизненно поморщился Иван, – Говорю тебе, она исчезла. Вместе с соседними домами и подвалами. Осталась только воронка. Диаметром шестьдесят метров.

– Взрыв? – спросил Грэй.

– Нет. Они мне рассказывали… Это называется «свёртка пространства». Майор упал в кресло, будто ноги его перестали держать. Чингиз тоже сел.

– Кто-то мог уцелеть?

– Вряд ли, – покачал головой Иван, – Они все должны были быть там… Заканчивали монтаж оборудования на новом месте.

Воцарилась гнетущая тишина.

– Кто отвечал за перебазирование? – выдавил наконец Чингиз таким тоном, словно уже заранее знал ответ.

– Митяй, – глухо отозвался Иван и уточнил, – Правая рука Дьюка…

Оба вдруг повернулись, пристально меня рассматривая. Будто только сейчас обнаружили моё присутствие. Я ждала, но никто так и не проронил ни слова. Лишь через пару минут Чингиз поёжился, словно ему стало холодно, и сказал:

– Надо позвать Артёма.

Физик появился довольно скоро. И беззлобно усмехнулся, когда ему объяснили:

– Опять какая-то проверка, ребята?

– Проверки кончились, Артём. Мы послали на место нашего человека, но это не более, чем уточнение деталей.

Его усмешка бесследно растаяла.

– Они… погибли?

– Скорее всего, да. Скажи это могло быть… несчастным случаем? Во время эксперимента?

– Чепуха, – сухо отозвался Артём, – Нельзя нечаянно провести свёртку пространства в целом квартале. Мы – ученые, а не психи.

– А если… какие-то неполадки в оборудовании? Что-то ведь могло элементарно сломаться, когда лабораторию перемещали?

– Нет, – покачал головой физик, – Если они это сделали, значит… значит…

– У них не было другого выхода, – хмуро подсказал Грэй.

Чингиз и Иван переглянулись.

– Всё таки, Дьюк… – как-то очень устало пробормотал Король.

Майор коснулся его плеча и кивнул на дверь:

– Надо поговорить.

Добавил, обращаясь к «айболиту»:

– Ты тоже…

Странно, что они вышли. Не проще ли было, выгнать нас с Артёмом.

Физик присел к журнальному столику. Шевельнул «мышкой» ноутбука и посмотрел на вспыхнувший экран.

– Вот значит, как оно выглядит…

На экране была картинка с микроскопа. Увеличенная в тысячи раз мельчайшая капелька моей крови. Темная паутина рядом с бактериальным ядром.

Артём перехватил мой взгляд и кивнул:

– Я ведь всё слышал. Грэй специально оставлял включенным микрофон в «компе».

Он помолчал, потом добавил:

– Слишком долго нам везло…

Захлопнул ноутбук и вздохнул:

– Прости, Таня.

– За что?

– Сегодня в метро… я думал, почти как Иван.

Он встал и туда-сюда прошелся по комнате. Словно, что-то нависало над ним, не давая оставаться на месте.

– Ребят жалко… Но если бы пришлось выбирать… Свёртка пространства – это почти мгновенно. Наверное, они даже не успели почувствовать.

Я закрыла глаза. Да, легче, чем умирать от пули. Или подыхать с отбитыми почками в камере… Но неужели он считает игру проигранной?

– Многое можно восстановить, Артём. Должны остаться материалы исследований. Опытные образцы.

– Наверное. Только людей не восстановишь.

– Ты остался. Ты сумеешь.

– Я? – он болезненно усмехнулся, – Я так мало занимался «железом»… Я – теоретик.

– Ты найдёшь помощников.

– Если только у нас будет время кого-то искать.

В этом он прав. Раз лабораторию пытались захватить, борьба переходит в «горячую» фазу.

– Таня, потом будем думать о «железе». Сначала надо помочь тебе…

– Чем? – пожала я плечами. В теперешних обстоятельствах, мои проблемы превращались в мелочь.

– Сегодня ты нас спасла. Но на большее мы не имеем право. Надо извлечь из тебя эту дрянь.

– Как?

– Например, очистить кровь.

Я покачала головой:

– Бесполезно. Если оно влияет на меня, значит оно уже осело в мозгу.

– Тогда электрошок. Ни одна электроника такого не выдержит. Никакие чипы. Можешь мне поверить.

Я нашла силы усмехнуться:

– Ты подумай, что сказал. Это же биочипы! Если они вырубятся – только вместе с моими мозгами.

Он сконфуженно поморщился и хмуро признал:

– Да, я не специалист. Но должен же быть способ избавиться от такой дряни!

– Вот насчёт этого торопиться не будем, – раздался с порога голос Ивана.

– Она – не подопытный кролик! – резко выпалил Артём.

– Спокойнее, – попросил Чингиз. А майор уточнил:

– Здесь нет кроликов. Есть люди, которые вместе делают общее дело…

И только Грэй промолчал, озабоченно потирая щеку.

Спустя минуту, когда все разместились в креслах и на диване, первым заговорил Чингиз:

– Таня, у нас возникла мысль… Что-то вроде разведки боем. Не скрою, это опасно. А для тебя, может быть – опасно вдвойне.

Иван не выдержал и вмешался:

– Именно сейчас, когда они думают, что мы залегли на дно, риск – минимальный.

– Ты вправе отказаться, – продолжал Король, – Тебе и так через многое пришлось пройти. Никто не требует невозможного. Никто тебя не осудит.

Я посмотрела на Грэя. Он молча мял в руке пустую банку из под пива. Будто не видел никого. Наконец, поймал мой взгляд и сказал:

– Это вправе решать только ты сама.

Но я уже давно всё решила. Ещё два с половиной года назад, когда заглядывала в лица мертвых на воронежском поле…