Текст книги "Российская автономия"

РОССИЙСКАЯ АВТОНОМИЯ

Олег Емельянович Кутафин

[битая ссылка] [email protected]

Информация о книге

УДК 342.25(470+571)

ББК 67.401(2Рос)

К95

Кутафин О. Е.

Автор, основываясь на большом фактическом материале, анализирует особенности автономии в царской, советской и постсоветской России. В работе подчеркивается мысль, что в условиях современной РФ, все субъекты которой являются автономными, нет необходимости в существовании каких-либо других автономий или подчеркивании автономного характера отдельных субъектов РФ в их наименовании.

Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, всех, кто хочет получить глубокое знание о конституционном праве России.

УДК 342.25(470+571)

ББК 67.401(2Рос)

© О. Е. Кутафин, наследники, 2014

© ООО «Проспект», 2014

Предисловие

Россия вот уже несколько столетий существует как многонациональное государство. Многонациональность всегда порождала вопрос об обеспечении единства страны и требовала выбора такой формы государственного устройства России, которая способствовала решению этой задачи.

Длительное время в условиях царской России такой формой было унитарное государство, которое, однако, допускало различные формы самоуправления отдельных его частей как национальных, так и не имевших национальной специфики (например, казачество).

Следующей формой государственного устройства российского государства, избранной в советский период с целью остановить те центробежные силы, которые грозили распадом России, являлась нетрадиционная для мировой практики федерация, при которой Россия фактически оставалась унитарным государством, но юридически признавалась федеративным, хотя и не союзным государством. Предполагалось, что эту федерацию составит союз областных образований, которые должны были стать автономиями, в том числе национально-территориальными.

И только в постсоветский период Россия становится федерацией в полном смысле этого слова. Однако и эта федерация стала результатом наличия в составе России многочисленных автономий, которые она была вынуждена сохранить в составе российского государства в целях обеспечения его единства, а также удовлетворить разнообразные национальные амбиции ее отдельных регионов.

Таким образом, автономия в России всегда играла особую роль, поскольку служила своеобразным способом сохранения ее единства.

И хотя сегодня некоторым кругам, особенно в регионах, автономия представляется уже своего рода атавизмом, недостаточно престижной формой их национального или территориального существования, она и сегодня для России единственный выход из положения, позволяющий сохранить единство страны, основанный на ее демократической централизации, предоставляющий регионам как населенным в основном русскими, так и имеющим компактно проживающее население других национальностей, возможность подлинного самоуправления, обеспечивающего наиболее полный учет региональных интересов, включая национально-региональные.

Однако наиболее полное использование этих возможностей автономии невозможно без всестороннего изучения ее практического применения в нашей стране в разное время как в территориальной, так и национально-культурной форме.

Надо сказать, что в разное время под автономией в России не всегда понималось одно и то же. Но в какой бы форме она фактически или юридическим не использовалась, в унитарном государстве автономия всегда представляла такое образование, которое по своему правовому положению занимало место между суверенным государством, в составе которого она находилась, и местным самоуправлением. В федеративном государстве все его субъекты являлись автономными образованиями, даже если они провозглашались суверенными государствами. «Спящий» суверенитет субъектов федерации фактически почти ничем не отличается от автономного статуса. Реальный же суверенитет субъектов федерации несовместим с ее существованием.

Глава I
АВТОНОМИЯ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

§ 1. Понятие автономии в дореволюционной России

В Российской империи не было образований, официально признанных автономией. Видимо, поэтому в русской правовой литературе автономии как институту достаточно долго не уделялось сколько-нибудь серьезного внимания, а упоминания о ней чаще всего сводились к использованию ее за рубежом.

Так, в определении автономии, данном в словаре юридических и государственных наук, указывается, что автономия – в собственном смысле – «право самостоятельного законодательства. Автономной провинцией, колонией и т. п. называется часть государства, имеющая местный парламент или, вообще, какую-либо местную организацию законодательной власти»[1]1
  Словарь юридических и государственных наук. Т. 1. СПб., 1901. С. 63, 64.


[Закрыть].

«Как на пример автономии, – говорилось в этом словаре, – можно указать на австралийские и американские колонии Англии. Часто под понятие автономии подводят и право самоуправления, существенно, однако, от автономии отличное»[2]2
  Там же.


[Закрыть].

Разного рода автономные образования фактически существовали и в России. «…С постепенным разрастанием территории России, границы ее охватывают собою, – писал Н. М. Коркунов, – одно за другим множество самостоятельных прежде государств или владений других держав, и русская власть нередко сохраняла за присоединенными областями их местные законы и учреждения, предоставляя им иногда более или менее широкую местную автономию»[3]3
  Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 1. СПб., 1892. С. 133.


[Закрыть].

Признавая существование в России автономий, Н. М. Коркунов не исследовал правовую природу этого института, а упоминал об автономиях только для того, чтобы доказать, что их существование не колеблет государственного единства России.

«В некоторых случаях, – писал он, – автономия принимает весьма значительные формы, что и подало повод иным исследователям в некоторых присоединениях России видеть унию с нею как бы самостоятельных государств.

Вопрос о том, представляет ли данный случай приобретения Россией новой области присоединение, инкорпорацию или соединение, унию, имеет огромное практическое значение. Если все части русской территории инкорпорированы, присоединены, они составляют ее подчиненные части. Русский монарх представляет тогда единую государственную власть, распространяющую свое действие одинаково на все области, подвластные его скипетру, имеющую повсюду одни и те же права, одну и ту же силу. Как неограниченный монарх России, он является тогда таким же неограниченным властителем и каждой отдельной ее области. Как бы ни была широка автономия какой-либо подчиненной области, законодательная власть русского монарха стоит выше этой автономии, и в этом заключается достаточное обеспечение преобладания общерусских интересов над какими бы то ни было местными, партикуляристическими стремлениями.

Такое подчинение присоединенных областей, хотя бы пользующихся самой широкой автономией, общей законодательной власти признается в литературе государственного права бесспорным положением»[4]4
  Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 133.


[Закрыть].

Все эти рассуждения Н. М. Коркунова давали основания сделать вывод о том, что, по его мнению, автономии в России – это области, присоединенные к ней и пользующиеся той или иной степенью самостоятельности. Вместе с тем любая автономия не может быть угрозой единству России, поскольку она всегда находится в ее подчинении и никогда не может рассчитывать на сколько-нибудь равноправное положение с ней, взятой как единое целое. Этим любая автономия отличается от федерации, которая является союзом равноправных партнеров.

О существовании в России автономии писал и В. В. Сокольский, который исходил из того, что предоставление местной автономии отдельным областям государства не противоречит нераздельности и неделимости Российской империи как политического тела[5]5
  См.: Сокольский В. В. Краткий учебник русского государственного права. Одесса, 1890. С. 231, 232.


[Закрыть].

Рост политической активности в стране, включая и национальные окраины России, существенно повысил интерес исследователей к вопросам автономии, особенно в плане будущего устройства России. Причем многие из этих исследователей отражали взгляды на эти вопросы различных партий.

«За последний год, – писал Ф. Ф. Кокошкин в 1905 г., – русская политическая мысль сделала огромный шаг вперед. Вопросы государственного права и политики, еще недавно бывшие исключительным достоянием университетских аудиторий и специальных ученых трактатов, подвергаются всестороннему обсуждению в широких кругах общества. Устанавливаются определенные принципы разрешения этих вопросов, входящие в плоть и кровь общественного сознания и объединяющие большую часть деятельных общественных сил. Различными группами и организациями вырабатываются уже подробные проекты будущего государственного устройства России.

При таком положении вещей особенно резко бросается в глаза невыясненность в общественном мнении вопроса, к которому можно относиться различно по существу, но важность которого для будущего политического развития России отрицать невозможно, – вопроса об областной автономии»[6]6
  Кокошкин Ф. Ф. Областная автономия и единство России. М., 1905. С. 3.


[Закрыть].

Ф. Ф. Кокошкин полагал, что областная автономия не является созданием государства в государстве. Она лишь «перенесенная часть законодательной деятельности одного и того же государства из центра на места, иначе говоря, распространение на область законодательства основного принципа местного самоуправления, в силу которого местные дела должны решаться местными выборными людьми»[7]7
  Там же. С. 6.


[Закрыть].

Как считал исследователь, областная автономия и местное самоуправление суть явления одного и того же порядка. Между ними нельзя провести резкой, принципиальной границы. «Во всяком сколько-нибудь развитом самоуправлении, – писал он, – всегда содержатся зачатки автономии, которые при известных условиях могут перейти в настоящее автономное устройство»[8]8
  Там же.


[Закрыть].

Ф. Ф. Кокошкин подчеркивал, что для того, чтобы поставить вопрос об областной автономии правильно, следует прежде всего не смешивать понятий автономии и федерации. «Между автономным и федеративным устройством, – отмечал он, – есть сходство, заключающееся в том, что и здесь и там мы находим наряду с общегосударственным представительством местные законодательные собрания; но входящие в состав федеративного государства штаты или кантоны отличаются от автономных провинций нефедеративного государства двумя существенными чертами. Во-первых, они имеют не только свои местные законодательные собрания, но и свои особые, независимые от центральной власти правительства.…Напротив, автономная область… своего самостоятельного правительства иметь не может; высшим представителем правительственной власти в ней является наместник или генерал-губернатор, назначаемый главою всего государства и ему подчиненный. Во-вторых, в федерации местные законы издаются исключительно местным органом, без всякого участия центральной власти… В государстве же с автономным устройством провинций местное законодательство построено на началах взаимодействия провинциальных органов центральной власти»[9]9
  Там же. С. 5.


[Закрыть].

Ф. Ф. Кокошкин решительно выступал против бытовавшего в тот период в России мнения о том, что государственное единство России несовместимо ни с автономией, ни с федерацией. «Германия и Соединенные Штаты, – указывал он, – федерации, и тем не менее они представляют собой не «союзы самостоятельных областей»… а государства и притом государства, принадлежащие к числу могущественнейших держав в мире и ведущие мировую империалистическую политику, во всяком случае, с неменьшим успехом, чем наше отечество»[10]10
  См.: Кокошкин Ф. Ф. Указ. соч. С. 7.


[Закрыть].

Если даже федеративное устройство не ослабляет единства и могущества государства, подчеркивал Ф. Ф. Кокошкин, то тем менее можно видеть какую-либо опасность для них в областной автономии, которая является лишь высшей ступенью развития местного самоуправления.

По мнению ученого, ничто так не запутывает вопроса об автономии, как преувеличенные надежды или фантастические страхи, связанные с ним. «Нужно подойти к нему спокойно и просто, – считает он, – взглянуть на него трезво, как на деловой вопрос практической политики. В сущности, он сводится к следующему вопросу: нужны или нет в России местные законы? Если они не нужны, если Россией можно управлять посредством одних общих законов, «действующих на всем пространстве Империи», то, конечно, не нужна и автономия. Но ответ на предыдущий вопрос ясен сам собой. Даже в настоящее время, при общей системе бюрократического централизма, после нескольких десятилетий политики, стягивающей все к центру и стирающей все местные особенности, в России тем не менее во многих областях действуют местные законы, как, например, особые гражданские законы в Польше и Закавказье. Очевидно, и в будущем наряду с общими законами должны действовать и местные. А если необходимы местные законы, то нужны и местные законодательные учреждения. Члены Государственной Думы, как представители всего народа, должны обсуждать и решать общегосударственные дела; местные дела, в том числе и местные законы, должны быть предоставлены местным выборным людям»[11]11
  Там же. С. 9, 10.


[Закрыть].

Ф. Ф. Кокошкин полагал, что издание местных законов общегосударственным народным представительством было бы не только принципиально неправильно, но и совершенно нецелесообразно практически. «Представим себе, например, Россию с Государственной Думой, но без всякой местной автономии, – писал он. Положим, что в Царстве Польском, где действует особая ипотечная система, обнаруживается настоятельная потребность в каком-либо изменении этой системы. Прежде всего потребность эта никак не может рассчитывать на быстрое удовлетворение. В сравнении с делами общегосударственными она всегда будет казаться маловажной, а опыт Западной Европы показывает, что даже в государствах, меньших по размеру и менее нуждающихся в реформах, чем Россия, парламенты с трудом справляются со всеми текущими общегосударственными делами. Местная нужда будет годами оставаться неудовлетворенной к справедливому неудовольствию местного населения. Далее, если до нее и дойдет наконец очередь, вопрос о местном законе будет решаться собранием, в котором 19 членов из 20 не будут иметь ни ясного о нем понятия, ни живого интереса к нему; в лучшем случае, большинство будет руководствоваться мнением депутатов данной области… Но эти депутаты, избранные для обсуждения и решения дел общегосударственных совместно с выборными от других местностей Империи, не могут быть признаны достаточным и компетентным представительством края для решения его местных дел; они не могут заменять собой местного собрания так же, как гласные от того или иного уезда в губернском собрании не могут заменить собой уездное собрание и вместо него решать уездные дела. Единственным компетентным органом для обсуждения местных законов является местное представительное собрание»[12]12
  Кокошкин Ф. Ф. Указ. соч. С. 10, 11.


[Закрыть].

Рассматривая вопрос о том, будет ли уничтожено единство Российского государства в случае, если в какой-либо части Империи наряду с общими законами, издаваемыми императором при участии Государственной Думы, будут действовать в известных отношениях местные законы, издаваемые также императором при участии областной думы, Ф. Ф. Кокошкин подчеркивал, что ответ на этот вопрос может быть только отрицательным.

«В самом деле, – писал он по этому поводу, – в чем же заключается опасность для государственного единства? В самом существовании местных законов наряду с общими? Но тогда единства у нас и теперь нет. В том, что пределы местного законодательства могут быть раздвинуты слишком широко? Но ведь эти пределы будут установлены общеимперским законом, т. е. решением Государственной Думы, утвержденным Императором. Или можно опасаться, что областная дума выйдет из пределов своей власти и захватит полномочия, ей не принадлежащие? Но ее решения для того, чтобы войти в законную силу, должны получить санкцию монарха. Или, наконец, опасаются того, что население автономной области совершенно не станет сообразоваться с общими законами и попытается отделиться от России? Но тогда причем тут автономия? Если в какой-нибудь части населения Империи окажется желание и решимость произвести восстание, оно произведет его и без автономии и даже без нее скорее, чем с нею»[13]13
  Там же. С. 11.


[Закрыть].

Ф. Ф. Кокошкин подчеркивал, что прежде чем говорить об опасностях, угрожающих будто бы государственному единству России со стороны автономии, необходимо дать себе ясный отчет: в чем выражается это единство и чем оно поддерживается?

«Юридически, – рассуждал он, – государственное единство заключается не в централизации и не в административном и законодательном «единообразии», а в верховенстве (суверенитете) центральной государственной власти. Местная автономия не нарушает государственного единства, если она устанавливается общегосударственным законом, определяющим ее границы, и если наряду с местными представительствами существует общегосударственное, в котором участвует и население автономных областей.

Внешними, материальными средствами для поддержания государственного единства являются единство армии, иностранных сношений и общегосударственных финансов. Все эти отрасли государственной деятельности остаются всецело в руках центральной власти при самой широкой автономии»[14]14
  Кокошкин Ф. Ф. Указ. соч. С. 12.


[Закрыть].

Однако главной и наиболее прочной опорой государственного единства Ф. Ф. Кокошкин считал сознание всем населением общности его политических интересов. «Для того, чтобы такое сознание могло развиваться и крепнуть, – писал он, – не нужно ни этнографической, ни культурно-бытовой однородности всего государства, но необходимо, чтобы интересы одних его частей не приносились в жертву интересам других, чтобы объединение было выгодно для всех и чтобы оно не препятствовало широкому удовлетворению местных нужд. А там, где местные нужды могут быть удовлетворены лишь путем местного законодательства, правильное отношение между государством и его частями может быть достигнуто лишь установлением автономии, и она в этом случае является необходимым средством для сохранения и упрочения государственного единства»[15]15
  Там же.


[Закрыть].

Ф. Ф. Кокошкин считал, что для правильного отношения к идее областной автономии не нужно в ней видеть ничего более того, что заключается в самом ее понятии. «Автономия, – писал он, – есть необходимый в представительном государстве порядок издания местных законов; она нужна там, постольку и в тех пределах, где, поскольку и в каких пределах нужны местные законы»[16]16
  Там же. С. 12, 13.


[Закрыть].

В другой своей работе Ф. Ф. Кокошкин характеризует областную автономию как высшую ступень развития децентрализации – децентрализацию законодательную. «Сущность ее сводится к тому, что отдельные части государства обладают своими непосредственными органами в виде местных законодательных собраний, которые совместно с центральной властью издают местные законы. Организация таких местных законодательных собраний, а также и существующих в данной области других учреждений определяется, обыкновенно, всецело или отчасти местным законодательством. Поэтому соответствующие территориальные союзы обладают частичной политической самостоятельностью и занимают промежуточное положение между самоуправляющимися провинциями и несуверенными государствами. Наиболее подходящее для них названия – автономный край или автономная область»[17]17
  Кокошкин Ф. Ф. Русское государственное право. Вып. 2. М., 1908. С. 154, 155; Он же. Лекции по общему государственному праву. 2-е изд. М., 1912. С. 305, 306.


[Закрыть].

В 1917 г. Ф. Ф. Кокошкин вновь возвращается к вопросам автономии и подчеркивает их тесную связь с вопросом национальным. «Без всякого сомнения – полагал он, – вопрос об автономии – или скажу шире – вопрос о децентрализации, на ее разнообразных ступенях в форме местного самоуправления, местной автономии или федерации, – близко соприкасается практически с национальным вопросом. Децентрализация в той или иной ее форме всегда служит могущественным средством для удовлетворения потребности народностей в самоопределении, в частности в культурном самоопределении. Но нужно помнить, что автономия, и вообще та или иная форма децентрализации не является единственным средством для этой цели, что культурное самоопределение национальностей может пойти не только по пути территориальной децентрализации, но и по иным путям»[18]18
  Кокошкин Ф. Ф. Автономия и федерация. Петроград, 1917. С. 3.


[Закрыть].

Вместе с тем Ф. Ф. Кокошкин считал, что децентрализация не может служить исключительно только цели национального самоопределения. «Децентрализация, – писал он, – имеет другие задачи, она вытекает и из других потребностей, помимо национальных, а именно вытекает из потребности перенести на места часть функций по управлению или по законодательству государства для осуществления их сообразно разнообразию местных условий, причем в число этих местных условий национальные особенности могут входить только как составная часть, но не составляют единственное содержание этих условий»[19]19
  Там же. С. 4.


[Закрыть].

Признавая практическую связь вопроса об автономии и национального вопроса, Ф. Ф. Кокошкин требовал не сливать их в одно целое. «Это слияние, – отмечал он, – выражается в известной формуле, весьма популярной в настоящее время среди известных кругов, в лозунге "национально-территориальной автономии", требующем разделения России на автономные области по национальностям…»[20]20
  Там же. С. 5.


[Закрыть]

Ф. Ф. Кокошкин подчеркивал, что в России невозможно построить федерацию на базе национально-территориальных автономий. «Тут прежде всего возникает вопрос о той компетенции, которая должна принадлежать составным частям этой федерации, национально-территориальным штатам. Эта компетенция может быть отмерена либо широко, по образцу государственной автономии, либо узко, по образцу провинциальных автономий, но в том и другом случае мы встречаемся с непреодолимыми затруднениями. Если представить себе, что будет принят масштаб провинциальных автономий и узких компетенций составных частей федерации, то тогда с этим масштабом невозможно будет подойти к наиболее крупным национальностям. В самом деле, как представить себе, чтобы Украина с 25–30 млн населением – крупное политическое тело, превышающее по своей населенности Испанию, немного уступающее Италии, чтобы это среднее европейское государство, так сказать, по своим размерам, занималась в лице своих центральных органов теми второстепенными делами, которые входят в область провинциальных автономий, чтобы оно разрешало какие-нибудь вопросы о дорогах, о санитарном благоустройстве, об охране лесов и вод, или другие вопросы хозяйственно-культурной жизни, но не касалось первостепенных политических вопросов. Такое положение представить себе трудно»[21]21
  Кокошкин Ф. Ф. Автономия и федерация. С. 7, 8.


[Закрыть].

Ф. Ф. Кокошкин видел в этом и другую опасность. Он полагал, что такое положение привело бы к тому, что в самой Украине водворилась крайняя централизация. «Если функции, не самые высшие политические, а средние и низкие, – писал он, – будут сосредоточены в руках центрального органа Украины, то тогда все составные ее будут подчинены нивелирующему централистическому режиму, и одна из самых главных целей федерации – децентрализация – не будет достигнута. Будет наоборот: в делах значения второстепенного Кубанская область, например, которую украинцы-автономисты считают входящей в состав Украины, и с другой стороны украинская часть Бессарабии – будут подчинены одним и тем же нормам, одному и тому же управлению. Я не говорю уже о Великороссии: здесь противоречия между узкой компетенцией и величиной политического тела встанут в еще более ярком виде. Великороссия, даже будучи обособлена от других частей России, по населенности и по своему политическому значению явилась бы великой державой. Возможно ли такому политическому телу дать право заниматься только местными провинциальными делами?»[22]22
  Там же. С. 8.


[Закрыть]

Ф. Ф. Кокошкин считал, что если в пределах федерации каждой составной части России предоставить компетенцию достаточно широкую, в соответствии с величиной наиболее крупных национальностей, компетенция центральной власти оказалась бы сведенной почти к нулю, поскольку целый ряд широких политических задач современного государства отойдет к этим крупным автономным телам, и в том числе те функции государства, которые в настоящее время с каждым годом приобретают все большее значение и которые беспрерывно растут. В их число он включал функции социально-политические, рабочее законодательство, урегулирование торговли и промышленности и т. д.

«Если представить себе, – писал Ф. Ф. Кокошкин, – что эти функции отойдут к этим более автономным телам, то государство, в лице своей центральной власти, окажется лишенным этих главнейших функций. Наступит еще одно последствие, чрезвычайно важное: придется эту широкую компетенцию распространить на меньшие национальные тела. Какая-нибудь маленькая национальность, занимающая какой-нибудь небольшой уголок территории, как, например, молдаване в Бессарабии, будут также претендовать на те же самые функции, которые имеют другие национальности. Эти функции ей придется предоставить, и Россия окажется изрезанной на множество крупных и мелких, большей частью даже мелких частиц, в которых целый ряд важнейших функций государственной власти будет постоянно наталкиваться на границы, границы, за которыми начинается совсем другой уклад жизни, совсем другое правовое устройство, совсем другие социально-политические задачи. Можно сомневаться в том, чтобы Россия в таком составе, в таком виде могла действительно осуществлять те государственные функции, которые она должна осуществлять, чтобы русский народ сохранил место среди других народов в мире»[23]23
  Кокошкин Ф. Ф. Автономия и федерация. С. 9, 10.


[Закрыть].

Рассматривая другой выход из этого положения – предоставление составным частям России неравной компетенции, Ф. Ф. Кокошкин полагал, что он приведет страну в государственно-правовой тупик, который полностью исключит возможность построения федерации. «Дело в том, – считал исследователь, – что тогда окажется невозможным организовать центральный парламент, основной жизненный нерв государства, ибо если крупным национальностям будут определены широкие права, то тем самым эти крупные национальности будут решать обособленно, независимо от других, у себя дома целый ряд важнейших дел, а мелкие национальности таких важнейших дел у себя дома решать не будут, и эти важнейшие дела мелких национальностей будут подлежать разрешению общегосударственного парламента. Как же поступить в таком случае с представительством крупных национальностей в общегосударственном парламенте? Оставить их представительство в государственном парламенте по этим делам? Но тогда мы будем иметь самую чистую и одиозную форму опеки крупных национальностей над мелкими. Представители Великороссии и Украины и может быть других крупных национальностей будут заседать в общероссийском парламенте и составлять там большинство, решать для других национальностей те дела, которые они сами для себя решают не в общегосударственном парламенте, а в местных сеймах, они будут управлять мелкими национальностями, опекать их»[24]24
  Там же. С. 9, 10.


[Закрыть].

Ф. Ф. Кокошкин рассматривал и другой выход из этого положения: признать, что поскольку автономные области имеют в своем распоряжении решение определенных дел, то представители этих областей по такого рода делам не должны заседать в центральном парламенте. Однако он полагал, что в таком случае общероссийский парламент совсем разрушится, ибо какой же может быть общероссийский парламент, в котором при обсуждении общих дел не будут заседать представители огромной части России, представители двух третей России – Великороссии и Украины? В этом случае, считал он, это будет не общероссийский парламент, а какой-то союзный парламент мелких национальностей России. «Таким образом, – делал вывод Ф. Ф. Кокошкин, – прежде всего с точки зрения предоставления отдельным автономным частям России той или иной компетенции, принцип национального разделения России приводит в безвыходный тупик»[25]25
  Кокошкин Ф. Ф. Автономия и федерация. С. 10.


[Закрыть].

Ф. Ф. Кокошкин считал неприемлемым и такой подход к устройству России, когда, учитывая, что огромная численность великорусской национальности есть одно из препятствий к устройству национальной федерации или автономного устройства России на национальных началах, предлагается великорусскую национальность разделить, а остальные национальности объединить. «По этим планам, – писал Ф. Ф. Кокошкин, – великорусская национальность должна распасться на целый ряд автономных областей, а Литва, Украина, Белоруссия и другие должны составить целые этнографически объединенные единицы. Принцип национально-территориальной автономии проводится по отношению ко всем или, по крайней мере, по отношению ко всем крупным народностям России, за исключением одной – великорусской. Я не будут говорить здесь о нелогичности и несправедливости такого плана.

С этой стороны вопрос и без того совершенно ясен, но сверх того этот план практически не осуществим. Конечно, великорусская национальность в тех условиях, в которых она жила до сих пор, не испытывает тех острых национальных стремлений и не обнаруживает склонности к образованию внутри России какого-нибудь обособленного тела. Но ведь когда будет поставлен вопрос о национальном обособлении, о переустройстве России на национальных началах, когда национальности выделятся как политические единицы со своими требованиями и стремлениями, стремление отстаивать в тех же формах свои национальные интересы неизбежно возникнет и в великорусской национальности, и она будет в будущем для ограждения своих национальных интересов также стремиться к объединению и обособлению, и тогда, значит, такое решение вопроса ничего не устроит. Нельзя же путем своеобразного применения афоризма: «Divide et impera», «Разделяй и властвуй», насильно раздробить великую национальность, чтобы дать возможность устроить федерацию на национальных началах по отношению к другим национальностям. Кто имеет право соглашаться от имени великороссов на такое устройство, при котором они были бы разъединены, а другие народности России объединены?»[26]26
  Кокошкин Ф. Ф. Автономия и федерация. С. 13, 14.


[Закрыть]

Исходя из этих соображений Ф. Ф. Кокошкин полагал, что построение российской федерации, основанной на началах национального разделения, представляет задачу государственного строительства практически неосуществимую, по крайней мере на данном этапе истории.

«Сторонники национальных автономий не предлагают точного детального плана федеративной России, основанной на национальных началах. Они обыкновенно обращаются к всероссийским партиям с такими заявлениями: вот наши требования, вы должны их осуществить, мы хотим иметь в будущем здании России такую-то комнату, а что касается всего здания в целом, это уже ваше дело, стройте как хотите и как умеете, дайте только нам такую комнату, какую мы хотим. А между тем построить здание при выполнении всех отдельных требований оказывается невозможным… Я лично думаю, что разделение России по национальному признаку логически ведет в лучшем случае не к федерации, не к союзному государству… а к другим формам политического сожития народов, – оно ведет к так называемому союзу государств, к конфедерации… т. е. ведет не к федеративному государству, сохраняющему за центральной государственной властью суверенитет, тогда как остальные части несуверенны, а к свободному союзу суверенных государств, соединенных на началах международного договора»[27]27
  Там же. С. 15.


[Закрыть].