Текст книги "Человек: 5. Сириус Цэ"

Перемены, произошедшие с ним, разительные. Теперь он совершенно нормальный человек. Никакого сравнения с тем несчастным, вызывающим одновременно сострадание и брезгливость инвалидом, сидящим в кресле-каталке, каким его знала вся мировая общественность. Он разговаривает с тобой, как самый обычный собеседник.

– Мы имплантировали ему новую донорскую трахею. Плюс вылечили от паралича. Хокинг перенёс четыре сложнейшие хирургические операции, – пояснила Марго. – Он – мужественный ребёнок.

– Стивен – очень сильная личность. Семь лет тому назад на специальном самолёте он совершил полёт в невесомость. Когда я узнал об этом, я решил купить билет в космос. Его поступок стал побудительным мотивом для того, чтобы я прошёл предполётную подготовку и отправился на МКС.

«Похоже, Сальвадор тоже любил закусывать коньяк гранатом, – подумал я, рассматривая картину Дали. – И, как это ни странно, он, видимо, тоже побывал в Институте Моря, ну, безусловно, не в том, где возится с инфузориями перепуганный до полусмерти бывший уфолог Савушкин, а в каком-то другом, испанском, поскольку в его «Сне, навеянном полётом пчелы…» тоже присутствует синеглазый каменный окунь.»

– Участники «Пинк Флойда», дабы отдать дань уважения своему прославленному соотечественнику, вставили синтезированный голос Хокинга в одну из песен их группы, – снова меня порадовав, сказала Марго с буквой «t» на конце и дополнила вышесказанное:

– Мы со Стивеном сотрудничаем с 2009-го, когда ещё этот остров не был моим.

– Найти по-настоящему идеальный остров так же трудно, как иголку в стоге сена, – произнёс я с уверенностью знатока, перейдя к осмотру нескольких других картин Дали, написанных, подобно «Сну…», в сюрреалистической манере. – Оснащённые всеми благами цивилизации острова давно раскуплены, а дикие клочки суши, без воды, электричества, канализации, без причала, аэродрома и прочего, требуют больших финансовых вложений. Чтобы остров сделать райским, нужно сперва адски поработать.

Картина «Искушение святого Антония» меня удивила, «Геополитический младенец, наблюдающий рождение нового человека» – заставила задуматься, «Предчувствие гражданской войны» – расстроила, «Постоянство памяти» – озадачила, «Овцы» – позабавила. А полотна «Загадка Гитлера» и «Шесть явлений Ленина на рояле» побудили сказать:

– Будучи экстравагантным человеком, Сальвадор одно время искренне восхищался диктаторами: Лениным, Гитлером, Мао Дзедуном. Но потом, когда ему пришлось бежать в Америку, он ощутил природу фашизма на собственной шкуре.

– «Сюрреализм или сверхреализм это реальность, скрытая от глаз.» Так сказал Виктор Гюго. Диктатуры преследуют тех, кто показывает людям сокрытую от глаз реальность.

– Это всё копии, я надеюсь? – спросил я.

– Ошибаешься. Оригиналы. Копии в музеях висят, – ошарашила меня Марго.

Картина «Содомское самоудовлетворение невинной девы» вызвала во мне непреодолимое желание секса.

Я сказал, обращаясь к «невинной деве»:

– Выпив литра два манго, теперь я жажду утолю Марго (сделав ударение в слове «манго» на втором слоге). У тебя ещё есть комплект съедобного белья? Как насчёт жёсткого порно?

– Жёсткое порно? – усмехнулась она и пыхнула колечком дыма. – То, чем мы с тобой занимаемся, всего лишь эротика. Происходящее в мире – вот что такое жёсткое порно.

***2***

– Произошло это в ночь с 19 на 20 сентября 1961 года. Супруги Бетти и Барни Хилл ехали в машине из Канады к себе домой в Портсмут, штат Нью-Хэмпшир (США). Когда они проезжали неподалёку от Ланкастера, Бетти заметила в небе странную «летящую звезду». Похоже было, что «звезда» снижается как раз по ходу движения их машины. Барни несколько раз останавливался и рассматривал «звезду» в бинокль, удивляясь её необычности.

Из-за рельефа дороги «звезда» на какое-то время пропала из поля зрения, а когда она опять появилась, то это уже была не светящаяся точка, а большой летящий объект с красными, как будто сигнальными, огнями по краям. Объект теперь уже летел на небольшой высоте, над дорогой, по которой ехали супруги Хилл.

Барни опять остановил машину, вышел и начал рассматривать непонятный объект в бинокль. И вдруг, не обращая внимания на просьбы Бетти вернуться, он пошёл в сторону остановившегося в воздухе объекта, продолжая рассматривать его в бинокль. А ещё через несколько секунд он резко повернулся и испуганно бросился к машине.

Как впоследствии рассказал Барни под гипнозом, вначале он увидел ряд светящихся иллюминаторов, а затем сквозь иллюминаторы – силуэты «людей». Это его и испугало. Барни лихорадочно рванул машину с места, и, когда она поворачивала, супруги потеряли объект из вида. Но вскоре они услышали позади себя какие-то тонкие прерывистые сигналы…

– Я эту историю знаю, – прервал Максима Стивен и вопросительно посмотрел на Годди.

Годди в ответ скорчил рожицу, в том смысле, что если знаешь, не слушай, но другим слушать не мешай.

– Чуть позже в сознание ворвался шум двигателя их машины, и они поняли, что находятся в Эшленде, то есть в 56 километрах от того места, где они только что, как им казалось, наблюдали объект. Домой они приехали на два часа позже, чем должны были. Куда подевались недостающие два часа, они так и не поняли.

В последующие дни Бетти чувствовала какое-то волнение, страх, и каждую ночь её преследовал один и тот же сон. В частности, Бетти рассказала, что ей снилось, будто бы она встречает на дороге группу каких-то людей:

«Как только они подходят к машине, я теряю сознание и просыпаюсь вместе с Барни внутри странного аппарата, пилоты которого подвергают нас полному медицинскому осмотру. Они уверяют нас, что не причинят нам никакого вреда и что после освобождения мы не будем помнить об этом странном происшествии».

В ноябре месяце Хиллы решили подвергнуть себя проверке под гипнозом, но из-за всяких неувязок это дело оттягивалось. К тому времени уже стало заметно, что состояние здоровья Барни ухудшается. В 1963 году он был помещён в клинику. Наблюдавший за ним доктор Стефенс заявил, что ухудшение здоровья пациента связано с каким-то нервным шоком. Барни был передан опытному бостонскому психиатру Саймону. В феврале 1964 года Саймон начал проводить опрос супругов Хилл под глубоким гипнозом…

Стивен, сидя на жёлтом ящике, со скучающим видом болтал голой ногой в сандалии и смотрел, как ловко рабочие роботы выгружали из «Шершня» такие же цветные ящики и как робот-матка контролировал их, стоя на одном месте.

Годди же слушал рассказ Максима с предельным вниманием, ни на что постороннее не отвлекаясь.

– Вырисовывалась следующая картина. После появления звукового сигнала супруги съехали с шоссе и остановили машину. Посреди дороги стояла группа каких-то людей. Всё это место было ярко освещено. «Люди» подошли к машине и заставили Хиллов выйти из неё. Оба супруга были доставлены на «корабль» и там был проведён их «медицинский осмотр». Осматривали их порознь.

По рассказу Бетти (под гипнозом) у неё осматривали кожу тела, уши, нос, горло. Она в это время лежала на «медицинском столе». Потом ей воткнули в живот иглу. Она закричала от боли, но осматривавший провёл у неё перед лицом ладонью, и боль прошла. Он объяснил, что это был тест на беременность.

Барни рассказал, что при осмотре у него вынимали изо рта вставную челюсть. А Бетти рассказала, что во время осмотра в комнату вошёл какой-то другой «доктор», приказал ей открыть рот и попытался вынуть у неё изо рта зубы. Когда у него это не получилось, он выразил большое удивление. (У Бетти были свои собственные зубы, а не вставные.) По этому поводу обследовавший супругов Хилл психиатр Саймон пошутил: «Можно вообразить отчёт об экспедиции, сделанный на собрании учёных «планеты Икс». Из отчёта будет следовать, что у чёрных самцов зубы съёмные, а у белых самок – нет».

В скобках замечу, что Барни был негр, а Бетти – белая.

Годди в этом месте повествования лишь усмехнулся, а Стивен на полном серьёзе сказал:

– Не правда ли, поведение этих пришельцев напоминает поведение маленьких детей, когда они пытаются понять, как устроена игрушка?

Максим не стал выяснять, что конкретно он имел в виду, и продолжил:

– Дальше Бетти рассказала под гипнозом, что после медицинского осмотра она спросила у «доктора», откуда он прибыл. «Доктор» задал вопрос, знает ли она что-нибудь о вселенной? Она ответила отрицательно. Он сказал, что он хотел бы, чтобы она знала больше, пересёк помещение до угла стола и что-то открыл.

Он вытащил оттуда карту и спросил, видела ли Бетти прежде небесные карты? Она сказала, нет, тоже подошла к столу и посмотрела на карту. Карта была продолговатой – чуть больше в ширину. По карте были рассыпаны точки. Некоторые были маленькие, как булавочные головки. Другие – размером с монету. На карте были прямые и кривые линии, шедшие от одной точки к другой.

Из большого круга расходилось множество линий. Многие из них шли к другому кругу, ближайшему, но не такому большому. Это были толстые линии. Бетти спросила, что они означают? Инопланетянин ответил, что это коммерческие трассы. Более тонкие линии обозначали места, куда они иногда отправлялись. Пунктирные линии показывали пути экспедиций.

Бетти спросила инопланетянина, где его планета? Тот ответил вопросом: «А где вы на этой карте?». Бетти сказала, что не знает. Тогда он сказал: «Если вы не знаете, где вы находитесь, то я не могу вам объяснить, откуда я».

Будучи под гипнозом, Бетти попыталась воспроизвести эту карту…

Здесь Максима снова прервал Стивен со словами:

– Я готов изложить свою гипотезу по этой теме. Как мне всё это видится.

Видимо, язык у него сильно чесался.

На что Годди отреагировал кивком головы и короткой репликой:

– Терпение, мой друг, терпение.

– Итак, как я уже сказал, во время сеанса гипноза Бетти Хилл постаралась нарисовать карту, которую она видела на «корабле». И она эту карту нарисовала. Картой Бетти Хилл заинтересовалась астроном-любитель Марджори Фиш из штата Огайо. Фиш исходила из того, что если в карте, нарисованной Бетти, есть хоть какая-то доля истины, то она должна отражать участок звёздного неба, наблюдаемый в такой плоскости, как он виден с той звёздной системы, откуда прилетел «корабль».

Марджори Фиш проделала гигантскую математическую и аналитическую работу, чтобы найти реальный участок звёздного неба, который бы соответствовал рисунку Бетти Хилл. И Фиш этот участок нашла.

Профессор Митчел из университета штата Огайо и его студенты, дабы проверить результат работы Фиш, заложили в вычислительную машину положение сотен ближайших к нам звёзд, чтобы она выдала им участок звёздного неба так, как он виден со звезды Дзета Ретикули (Дзета Сетки) по направлению к Солнцу. И машина выдала такую карту. Она почти полностью совпала с картой Бетти Хилл-Фиш!

И ещё одна невероятная и, на мой взгляд, самая главная деталь. Свой рисунок Бетти Хилл сделала под гипнозом в 1964 году. Девять звёзд этого рисунка Фиш распознала, а три звезды распознать не смогла. Дело в том, что как раз эти три звезды были открыты астрономами позже, в 1969 году!

Короче говоря, в 1964 году (а видела эту карту Бетти даже раньше – в 1961-м) не только ничего не понимающая в астрономии Бетти Хилл, но и ни один астроном Земли не мог ничего знать об этих звёздах, если только этот «астроном» не прилетел к нам из созвездия Сетки.

Максим поставил виртуальную точку в конце своего рассказа.

– То есть ты хочешь сказать, что история Бетти Хилл это единственное доказательство, что пришельцы посещали/посещают планету Земля? – спросил Годди.

– Да, с моей точки зрения, это единственное прямое доказательство. Все остальные – косвенные. Один мой знакомый, бывший уфолог, которому, судя по всему, хорошенько промыли мозги ребята из отдела ФСБ по поиску инопланетян и инопланетной технологии, утверждал, что единственным достоверным доказательством является тайное знание догонов о системе тройной звезды Сириус. Однако история Бетти Хилл на порядок выше. Это качественно другое доказательство.

– Джентльмены, – наконец-то получив свободу говорить, подключился к дискуссии Стивен, – я вам сейчас всё объясню. Вы тоже, как и прочие, клюнули на эту удочку. На самом деле ситуация предстанет в совершенно другом свете, если только вы меня внимательно выслушаете…

Но выслушать его внимательно в данный конкретный момент времени Максиму и Годди не довелось, поскольку появился робот из обслуживающего персонала по имени Домо и пригласил их на обед.

***3***

Хокинг взял пустую тарелку, перевернул её вверх дном и сказал:

– Ю-Эф-Оу бывают в виде тарелки.

Потом он поставил тарелку на стол и взял апельсин с бананом.

– Бывают в виде шара и сигары.

Затем он положил фрукты на место и взял салфетку.

– В виде треугольника… Однако дело не в форме, а в содержании. Все Ю-Эф-Оу летают одинаково. Всё дело в принципе их движения. Если бы мне посчастливилось построить такой летательный аппарат, то я бы совершил кардинальный переворот, революцию в ракетостроении. А пока мы имеем то, что имеем – ионно-триггерные моторы и анамезонный маршевый двигатель. Космический корабль «Y» («Вай») это вам, конечно, не «летающая тарелка», но он гораздо лучше, чем жидкотопливные ракеты…

Я подумал: «Просто он очень долго не мог говорить, а с тех пор, как у него такая возможность снова появилась, он не может наговориться. Ему ведь надо наверстать упущенное – впустую потраченные годы. Теперь он уподобился Адольфу Гитлеру с его застольными речами. Позавчера это была лекция о многообразии пород собак. Вчера – о простых числах, о том, что до сих пор неизвестно, как следует вычислять следующее простое число. Сегодня это доклад на тему НЛО. И остановить его невозможно, да, наверное, и не нужно, аппетит его учёные экскурсы мне не портят».

– У меня есть «теория единого физического поля», которая многое объясняет в поведении Ю-Эф-Оу. Я считаю, что единое физическое поле разлагается на три вектора: вектор электрический, вектор магнитный и вектор гравитационный (он же вектор инерции). Причём, при необходимости один вектор может компенсироваться другим. Например, вектор гравитации может компенсироваться вектором электрическим, и наоборот…

Домо на своих трёх шарах-колёсах, расположенных под углом 120 градусов относительно друг друга, мягко подкатился к Хокингу, чтобы насыпать тому в тарелку очередную порцию овсянки. Не хватало только фразы «Овсянка, сэр», но её с лихвой заменяла анимационная физиономия робота: большие вздёрнутые брови светились синим цветом, добрые глаза – зелёным, улыбающийся рот – красным.

– Если моя теория верна, то тогда в момент резкого поворота на большой скорости

Ю-Эф-Оу способен компенсировать гравитационный вектор вектором электрическим, при этом никаких перегрузок ни аппарат, ни находящиеся в нём люди, испытывать не будут. Они могут даже не почувствовать этого поворота…

Антвелл, как всегда за обеденным столом, на разговоры не отвлекался. Он методично и монотонно поглощал пищу. Сейчас это был острый суп из креветок с ананасом. Антвелл энергично работал ложкой и массивными челюстями. Хокинг ему был до лампочки, в его сторону он даже не смотрел. «Есть в нём что-то от дикой внешности Арнольда Шварценеггера, – подумал я. – Что-то первобытное и примитивное. Мускулатура заменяет мозги. Этакий гибрид экс-боксёра Виталия Кличко с асфальтоукладочной машиной. Что в нём нашла Марго?»

– Если моя теория верна, то силу гравитации, то есть инерции, вообще можно свести к нулю, полностью компенсировав её электрическим вектором. Иначе говоря, гравитация практически вообще не будет воздействовать на объект. Такое «безынерционное тело» сможет начинать движение сразу с любой скоростью, насколько позволяет мощность его двигателей; останавливаться, «как вкопанное», независимо от того, на какой скорости оно летело; совершать повороты под любым углом.

И при всём при том никаких перегрузок не будет, ибо гравитация в этот момент будет равна нулю. Единственно, что должно происходить – в момент, когда вектор гравитации компенсируется электрическим вектором, электрический потенциал тела должен резко (в сотни, а то и в тысячи раз) возрастать. Скорее всего, со стороны это будет выглядеть, как яркая вспышка. Но ведь именно это мы и наблюдаем у Ю-Эф-Оу!…

Глаза у Хокинга горели так же ярко, как и у Домо. А вот у Марго глаза были тусклы и бесцветны, словно погасшие огни светофора. Видимо, излагаемое Хокингом ей было малоинтересно, и слушала она его только из вежливости и уважения. Марго уплётывала за обе щёки суп со свининой и арахисом. Она явно была голодна.

– В этом случае становится понятна яркая вспышка Ю-Эф-Оу в момент резких поворотов. Чтобы избежать чудовищных перегрузок, аппарат сбрасывает до минимума гравитационный вектор, компенсируя его электрическим. То же самое происходит и при внезапном «исчезновении» Ю-Эф-Оу. Слово «исчезновение» я беру в кавычки, ибо оно не точно. Дело в том, что максимальная зафиксированная скорость Ю-Эф-Оу в атмосфере Земли – 72 тысячи километров в час или 20 километров в секунду. Человеческий глаз такую скорость фиксировать не может и воспринимает её, как «исчезновение». В действительности же Ю-Эф-Оу не исчезает, а улетает на огромной скорости.

Так вот, перед тем, как исчезнуть, Ю-Эф-Оу ярко вспыхивает. Эта вспышка происходит по той же причине, что и вспышка на поворотах. Перед тем, как начать движение с огромной скоростью, Ю-Эф-Оу, чтобы избежать перегрузок, сбрасывает гравитационный вектор, компенсируя его электрическим. Если же Ю-Эф-Оу не «исчезает», а просто начинает медленное движение, то никакой видимой вспышки не происходит, ибо в этом случае у него нет необходимости сбрасывать вектор гравитации…

Годфрид флегматично жевал карри с говядиной, но ему, как и мне, теория Хокинга была любопытна. Годфрид то и дело устремлял свои чуть мутноватые коровьи глаза в сторону рассказчика, иногда в знак согласия кивал головой, морщил лоб – параллельно с перевариванием материальной пищи переваривал и интеллектуальную.

Пища на безымянном острове была островная. Преимущественно тайская. И если у меня она не вызывала отторжения (чего я только в своей жизни ни едал!), то у Хокинга, по словам Годфрида, к ней была устойчивая неприязнь. Когда Хокингу, прибывшему на остров, предложили отведать запечённую летучую мышь с фасолью, он стал протестующе махать руками и кричать «Эбола! Эбола!». А когда ему на подносе принесли жареных насекомых: кузнечиков, цикад, скорпионов, медведок и тараканов, Хокинга чуть не стошнило.

С тех пор со стола убрали «неприятную еду» и специально для Хокинга из Англии доставляли хлеб, молоко, куриные яйца, чай, кукурузные хлопья, салат-латук, горчицу, мармелад и прочее, прочее.

– И, наконец, потускнение Ю-Эф-Оу при его внезапном «возникновении из ниоткуда». Внезапное возникновение это то же самое, что и внезапное исчезновение, только наоборот. Ю-Эф-Оу летел на огромной скорости, при которой наш глаз не улавливал объекта, а потом остановился, «как вкопанный». Эта внезапная остановка и воспринимается человеческим глазом, как «возникновение из ниоткуда».

За какой-то момент до резкой остановки, чтобы избежать перегрузок, Ю-Эф-Оу ярко вспыхивает, то есть сбрасывает вектор гравитации, компенсируя его электрическим вектором. Поэтому в первый момент после остановки, то есть в тот момент, когда наш глаз начинает видеть «возникший из ниоткуда» аппарат, он ярко светится. Затем аппарат тускнеет, то есть гравитационный и электрический векторы опять возвращаются в норму… Вот такая «теория».

Глаза у Хокинга погасли. Видимо, его электрический вектор пришёл в норму.

– Согласно твоей теории, точно объясняющей физику движения Ю-Эф-Оу, – сказал Годфрид, перейдя к десерту, – получается, что «летающие тарелки» это не миф, не метеорологические зонды, не атмосферные явления, а реальные космические корабли инопланетян.

Десерт состоял из фруктов. Помимо традиционных кокосовых орехов с воткнутыми в них трубочками, на столе были и настоящие лакомства: король тайских фруктов, специфически пахнущий, но вкусный дуриан; похожий на мохнатый виноград, а по вкусу на клубнику, рамбутан; не имеющие никакого отношения к манго мангостины, внешне напоминающие баклажаны, а на вкус, скорее, персики; и так нравящаяся мне ароматная аннона (или сахарное яблоко), напоминающая вкус земляники со взбитыми сливками.

– Безусловно. В этом нет никаких сомнений. Во всяком случае, у меня, – ответствовал Хокинг, тоже, помимо европейских фруктов, благожелательно расположенный к заморским.

– Тогда напрашивается вопрос. Точнее, два вопроса. Первый: что собой представляют пилоты «летающих тарелок» – люди они или не люди, как они вообще выглядят? И второй: почему пришельцы напрямую не вступают в контакт с человечеством? – поинтересовался Годфрид.

– На этот счёт у меня имеется гипотеза, которая опровергает все остальные. Ибо таких гипотез ещё не бывало.

– А ну-ка, ну-ка, – сказал Годфрид, удаляя многочисленные семечки из мякоти древовидного кактуса питахайи.

– В мировой юфологической литературе приводится масса случаев, описывающих внешний вид и поведение существ, прилетавших к нам на «летающих тарелках». Это и «зелёные человечки», и, так называемые, «серые», и, как выражается мой русский друг, – Хокинг подмигнул мне, – «серо-буро-малиновые». Все они имели разные размеры, разное телосложение и выглядели совсем не так, как мы. Потом появились «люди в чёрном». Эта категория чужих уже почти походила на людей, правда, имела непривычно бледные лица, движения их были неловкие, а речь отличалась сумбурностью.

В последнее же время пришельцы приобрели красивую внешность, близкую к так называемому нордическому идеалу: белокурые волосы, привлекательные черты лица, внушительные физически данные. Судя по их разговорам и поведению, от настоящих людей инопланетян теперь отличить очень сложно.

То есть в этом плане заметен некий прогресс…

Хокинг пододвинул к себе кокосовый орех и через соломинку выпил сока.

– Другой аспект, на который следует обратить внимание. Водители «летающих тарелок» не проявляют агрессивности к землянам, хотя, безусловно, могли бы. Да, иногда они вступают в стычки, но это, как правило, либо в ответ на агрессивные действия землян, либо по чистой случайности – просто стечение обстоятельств.

– А похищения людей на предмет исследования? – задал вопрос Годфрид, перемазавший пальцы и рот «фруктом дракона».

– В том-то всё и дело. Тут как раз и странность, – произнёс Хокинг, блаженно причмокивая губами. – Существа ведут себя, словно дети. Они пытаются понять устройство человека.

– То есть? Что ты хочешь сказать? – Годфрид обтирался салфеткой.

Но Хокинга понесло в другую область.

– Друзья, – воскликнул он. И все присутствующие (и даже Антвелл, ковырявшийся в фаршированных моллюсках) обратили на него взор. – Мы едим замечательную натуральную пищу, пьём прекрасные экологически чистые напитки, а известно ли вам, что недалёк тот час, когда еду будут печатать на трёхмерных принтерах. Новые технологии доберутся и до гурманов, превратив чревоугодие в технологический процесс.

Химия скоро уничтожит органику. Разве это ни чудовищно, господа и э… дама? И на этом фоне наш нынешний званный обед приобретает ещё больший восторг.

Так возрадуемся же, друзья мои, тому факту, что мы можем позволить себе такую роскошь, как есть и пить естественное, а не искусственное!

После его слов все вроде бы как возрадовались, и только Годфрид не проявил никаких признаков восхищения, а вместо этого сказал:

– Как же всё-таки насчёт чужих?

Хокинг с удовольствием отпил ещё сока. И изложил, наконец, самую суть своей гипотезы:

– А не кажется ли вам, милостивые господа и э… дама, что инопланетяне это всего лишь машины, пытающиеся достичь совершенства разумных существ, всячески к этому стремящиеся? Они копируют человека: его внешний вид, повадки, речь и так далее, с тем, чтобы в дальнейшем от человека ничем не отличаться и на равном уже уровне вступить с нами в контакт.

Вот теперь Годфрид посмотрел на Хокинга с восхищением.

Антвелл же резко прервал трапезу, остановил на время работу ротового аппарата.

А Марго сильно закашлялась. Видно, подавилась авокадо. И мне пришлось бить её по спине.

***4***

Послеполуденное солнце приятно согревало, и мы, устроившись на пустой деревянной таре из-под снабжения, грелись в тёплых лучах светила. На таре было написано «Made in Hong Kong». Огромный грузопассажирский «Шершень» стоял в отдалении на круглой бетонной взлётно-посадочной площадке. Его аппарель была опущена, и на ней, прямо на металле, спал Антвелл, раскинув вширь руки и ноги. Из одежды на Антвелле были только бермудские шорты.

Вертолёт имел два несущих винта и был выкрашен в жёлто-чёрный цвет. Полное его название было «Тигровый шершень». Делали такие гиганты в США. Точно такой же «Шершень» был и у меня, в той, прошлой, жизни. Только окрашен он был в тёмно-синий цвет, и по левому борту у него шла колоссальная зелёная надпись – «Maximum Depth», а на правом борту была изображена кроваво-красная гитара, стилизованная под подводную лодку. На геликоптере мы перевозили гастрольную команду и часть сценического оборудования.

– Название парадоксу «Корабль Тесея» дал один из греческих мифов, описывающий подвиги легендарного Тесея, одного из афинских царей, – рассказывал Стивен. – Согласно легенде афиняне несколько сотен лет хранили корабль, на котором Тесей вернулся в Афины с острова Крит. Конечно, судно постепенно ветшало, и плотники заменяли прогнившие доски на новые, в результате чего в нём не осталось ни кусочка старой древесины…

Годди расслабленно возлежал на трёх сдвинутых ящиках, подложив под голову свой внушительных размеров кулак. Глаза ему прикрывали солнцезащитные очки. Стивена он слушал вполуха.

– Лучшие умы мира, в числе которых видные философы, вроде Томаса Гоббса и Джона Локка, веками размышляли над тем, можно ли считать, что именно на этом судне когда-то путешествовал Тесей. Таким образом, суть парадокса сводится к следующему: если заменить все части объекта на новые, может ли он быть тем же самым объектом? Кроме того, возникает вопрос – если из старых частей собрать точно такой же объект, какой из двух будет «тем самым»?…

– Мороженое не хочешь? – спросил я у Хокинга. Пломбир от жары плавился. Нужно было торопиться, иначе мороженое превратилось бы в размороженное.

– Нет, – ответил Стивен и завершил: – Представители разных философских школ давали прямо противоположные ответы на эти вопросы, но некоторые противоречия в возможных решениях парадокса «Корабль Тесея» до сих пор существуют.

– Этот парадокс из той же серии, что и «Парадокс человека», – сказал я, одновременно пытаясь не пролить ни капли подтекающего пломбира. – Он звучит так: если клетки нашего организма практически полностью обновляются каждые семь лет, можно ли считать, что в зеркале мы видим того же человека, что и семь лет назад?

– Угу, – задумчиво угукнул Хокинг.

– Кстати, а как назывался корабль Тесея?

– Сие в парадоксе не упоминается, – констатировал Стив.

– А почему ты назвал свой корабль «Y»? Почему не «Санта-Мария» или, например, «Санта-Маргарита»? Что за странное название?

На нас на трёх были надеты белые Т-футболки с большой оранжевой буквой «Y» на груди. Если бы Хокинг был знаком с фильмом «Операция «Ы»…», он бы, наверное, ответил: «Чтобы никто не догадался», но поскольку он эту картину не видел, то он сказал:

– Я хотел назвать космический корабль как-нибудь попроще, но чтобы в названии был смысл. Буква «Y» звучит так же, как и «почему». А «почему» – это самый главный вопрос, который мы задаём себе, чтобы познать окружающий мир.

Назвать космический корабль одной буквой – это было в стиле Хокинга. В стиле гениального и парадоксального человека.

Я спросил у Годди:

– Годди, хочешь мороженого? – Пломбир практически был мной съеден, остался маленький кусочек.

Годди не отреагировал, а резко поднялся и сказал:

– Пойти искупаться, что ли? Уф!

– А что это за гадость такая – квантовый скачок? – задал я вопрос, больше, конечно, обращаясь к Хокингу, чем к Годди.

– Ты, наверное, имеешь в виду квантовый предел. Квантовый предел – предел скорости, близкий к скорости света, при котором не может существовать никакое объёмное тело, так как масса становится равной бесконечности, а время – нулю… Но это тебе не грозит. Скорость, развиваемая «Y», не позволит твоему организму превратиться в бесконечность. Не бери в голову, – уверенно заявил Стив.

Но тут Годди снял с себя футболку, и я позабыл о всех моих предполётных страхах.

То, что я вдруг увидел, потрясло меня до глубины души. Прямо в центре груди у Годди я увидел букву «Q» в окружении двух львов, белого лебедя и фей с крылышками, на фоне стилизованных полос британского флага. Это был знаменитый «герб» группы «Queen», вытатуированный в цвете на коже нашего главного специалиста по робототехнике. Группа «Queen» и робототехника сочетались в моём сознании, как нечто противоестественное.

Мало того, помимо «герба» «Queen», тело Годфрида – грудь, плечи, спина – было сплошь покрыто татуировками названий других знаменитых рок-коллективов. Здесь были как логотипы, так и торговые марки таких команд, как: «Pink Floyd», «Led Zeppelin», «Deep Purple», «Supertramp», «Procol Harum», «Yes», «Uriah Heep», «Nazareth», «Barclay James Harvest», «Dire Straits», «The Alan Parsons Project», «Camel», «10CC», «Eagles», «Manfred Mann’s Earth Band» и прочих.

– Годди, – сказал я восторженно, с любопытством рассматривая искусно нарисованную эмблему «Electric Light Orchestra» – «летающую тарелочку», – никогда не подумал бы, что ты являешься большим поклонником классического рока.

– Эх. У меня была потрясающая коллекция винила. Около четырёх с половиной тысяч альбомов. Там были поистине уникальные экземпляры первопрессов, – гордо ответствовал он.

– А почему здесь нет «The Beatles»? – спросил я, любуясь красным высунутым языком – известным логотипом «The Rolling Stones».

– Я не слишком-то люблю битлов, – сказал Годди, несколько смущённый повышенным вниманием к его персоне с моей стороны. – У них много красивых песен, но нет ни одного по-настоящему симпатичного альбома.

– А «Abbey Road»? – задал я вопрос.

– Да, это, пожалуй, самая стоящая их пластинка. Ничего. Послушать можно… Забыл наколоть «The Beatles».

Я тоже не очень любил Ливерпульскую Четвёрку. Сольные работы Джулиана Леннона были мне милее.

– Но роллингов ты наколоть не забыл.

– У них есть просто потрясающий диск – «Bridges To Babylon». Его, правда, портит одна песня в стиле регги. Но без неё это действительно шедевр.