Текст книги "На астраханском направлении. Хулхута – неизвестный участок Сталинградской битвы"

Поездка заняла весь день. Смеркалось, и мы уходили в степь на ночлег. Ночью мы установили связь с Ойлером и получили команду на следующее утро направиться к Tscanyn Ulan, и попробовать выйти на дорогу Астрахань-Сталинград, а после Ssadowska (на немецких картах этот пункт обозначен там, где сейчас находится город Нариманов). Тем временем Ойлер встретил русский грузовик».

Вот что Ойлер потом доложил командованию:

«Около Бука мы были обстреляны вооруженными гражданскими лицами, спешившимися из грузовика. Они были на расстоянии всего ста метров от нас. Мы сразу же контратаковали и взяли одного пленного, но остальные смогли бежать на грузовике.

Вторую ночь мы провели в 5 км от Berkulza Sohowgur (возможно, Бергин). 16 сентября, на третий день нашей поездки, в 04:15 мы вышли в направлении на север, но после пяти км поездки были вынуждены оставить часть группы, так как дороги были проходимы только для гусеничных машин, к тому же нам нужно было экономить топливо. В 07:30 мы увидели самолет-разведчик FW, что дало прекрасное чувство, что мы не одиноки.

Готлиб направился на юго-восток. Так мы достигли Tscanyn Ulan, откуда поехали строго на восток, до дороги Астрахань – Сталинград. Готлиб достиг местности в 5 км от Садовской, в 7 км от Волги и 35 км северо-западнее Астрахани. Вероятно, это разведгруппа стала частью вермахта, наиболее продвинувшейся за историю войны на восток. Западные окраины Садовской были изрыты противотанковыми окопами, напуганный нашим появлением противник поднял тревогу и вскоре по нам был открыт огонь из танков и станковых пулеметов, а около 200–300 всадников и пехотинцев заняли оборону. Тем не менее нам удалось захватить офицера и его ординарца, которые как выяснилось, принадлежали к 36‑му пулеметному батальону».

Сохранилось описание этой стычки с советской стороны. Командир стоявшего здесь на барханах пулеметного взвода Василий Дивеев очень гордился техническим оснащением своей части: «вооружение у нас было капитальным, были и пулеметы, и 45‑мм орудия, и 82‑мм минометы. В то утро мы открыли огонь по немцам, когда они находились уже недалеко, где-то в 600 метрах. Вскоре после того, как мои пулеметы накрыли их, немцы залегли, потом отступили. После, нас попытались достать с помощью артиллерии, но я всегда строго требовал, чтобы пулеметы хорошо маскировались, чтобы окопы были заранее вырыты, и в случае обстрела можно было уйти на запасные позиции»¹⁴⁷.

Советские военные архивы не хранят информации по поводу описанного немцами сражения, но подтверждают факт пленения двух бойцов 116 УК: «отдельные группы противника, 2–3 танкетки и бронемашины. Так, в 35‑м ОПАБ лейтенант зам. командира роты Красильников и старший сержант выехали за передний край на лошадях по выселению калмыцкого населения. Из засады на них напали немцы, взяли в плен как языков»¹⁴⁸.

И снова Эди Мозер: «В нашей части третья и последняя ночь прошли без особых происшествий. Наша группа стояла вместе с Ойлером в 5 км восточнее Berkulza Sohowgur. Отсюда, 17 сентября в 04:30, мы повернули на запад и в 12:00 уже были в Утте. В течение этих четырех дней мы проехали более 400 км. Потери транспортных средств были неизбежны, но мы потеряли и товарищей. Мой восьмиколесный вездеход с большим трудом добрался до Утты, и степной песок основательно подпортил мотор. На следующий день я получил команду направиться в ремцех № 545, в Ворошиловск. В обмен на запасное колесо я получил 40 литров бензина»¹⁴⁹.

Наиболее подготовленной в 16‑й мд считалась группа лейтенанта Юргена Шлипа, командира танковой разведроты. Она вышла в степь только 13 сентября с целью исследовать наличие железнодорожного сообщения по линии Астрахань – Кизляр. «Рано утром на второй день мы издали заметили, как в лучах солнца поблескивали соленые озера, – докладывал позже Шлип. – Мотоциклы с большим трудом преодолевали километры по глубокому песку, а наш пехотный грузовичок не раз пришлось ремонтировать, хоть и ремонт требовался пустяковый». Продвигаясь на юго-восток, Шлип вышел к станции Зензели. Оставив основную часть группы с целью прикрытия за барханами, на двух БТР вместе с саперами он въехал в село.

«Мы издали увидели человек 50–60 гражданских, которые работали на насыпи, – сообщал далее Шлип. – Линия была однопутной, с обеих сторон тянулась песчаная насыпь. Те, кто надзирал за рабочими, при нашем появлении оторопели и не могли и слова проронить. Зато остальные рабочие с восторгом приветствовали нас. Это были семьи украинцев, пожилые люди – мужчины, женщины – и дети, которых насильственно вывезли с родины и вот уже несколько месяцев держали здесь на тяжелых работах. Многие из украинцев говорили по-немецки, нас воспринимали как освободителей».

Тем временем на юго-западе появился черный паровозный дымок. Отогнав бронетранспортер за бархан, Шлип дождался, когда два паровоза, тянувших длинный состав цистерн с бензином и нефтью, поравнялись с Зензелями. Немцы произвели шесть выстрелов из 20‑мм пушек бронетранспортеров по паровозам. Состав встал, после чего Шлип методично начал расстреливать вагоны. Все это продолжалось примерно полчаса.

Сын инженера, строившего дорогу, Юра Москаленко, наблюдал за происходящим из окна станции. Не растерявшись, он вызвал по селектору начальника стройки Э.И. Левина и сказал: «У нас на разъезде немцы. Никого нет. Я в землянке дежурного один остался. Что делать?». Левин стал лихорадочно звонить командующему 28‑й армией Герасименко. Смелый мальчишка незаметно покинул здание станции, проскользнув мимо подходивших к нему немцев.

Тем временем в станционном здании прозвучал звонок. Звонили со станции Астрахань. Видимо, хотели удостовериться в сообщении о появлении немцев. Трубку поднял переводчик группы Шлипа. Шлип стоял рядом. Из Астрахани спросили, пришел ли состав из Кизляра, и сообщили, что встречный состав уже дожидается его в Басах (40 км северо-восточнее). Воодушевленные немцы попытались ввести Астрахань в заблуждение, надеясь вызвать в Зензели второй состав и уничтожить его. Однако отвечали они невпопад, и астраханский собеседник быстро понял, с кем имеет дело. Обложив друг друга бранью, оба бросили трубки. Напоследок переводчик Шлипа пообещал вскоре увидеться в Астрахани. Что сказал наш железнодорожник, история не сохранила, но вряд ли он постеснялся в выражениях.

Взорвав здание станции Зензели, Шлип двинулся вдоль железнодорожной насыпи к Басам. Здесь в 16:00 диспетчерский пункт разъезда № 8 получил сообщение о нахождении в Зензели немцев. В 16:15 к Зензелям был направлен бронепоезд «Пермский рабочий» младшего лейтенанта Фишмана. В 17:10 поезд Фишмана встретился с отрядом Шлипа. Младший лейтенант насчитал один Т-III, четыре танкетки (скорее всего, БТР), 12 мотоциклистов и одну легковую машину. В течение нескольких минут артиллеристы Фишмана выпустили 29 снарядов из своих 76‑мм орудий. Немцы, прикрываясь огнем, отошли за барханы. По прибытию на станцию Зензели, Фишман обнаружил два сожженных паровоза, три сгоревших вагона, несколько уничтоженных цистерн и разрушенную телефонную линию¹⁵⁰.

Натолкнувшись на огонь артиллерии и тяжелых пулеметов, Шлип развернулся на запад. Не понеся потерь, 17 сентября он вернулся в Утту, доложив о рейде Хенрици и оказавшемуся на пункте с инспекционной поездкой командующему группой армий «Б» генерал-полковнику фон Вейхсу.

На следующий день Шлип попробовал проехать в Басы, однако был встречен огнем ПТО и успеха не достиг.

Слухи о немецких диверсантах намного превысили реальные события. 3 сентября начштаба УР-78 майор Головлев сообщил, что до двух батальонов немцев с 20 танками сосредоточились у Зензелей и во второй половине дня 2 сентября перерезали дорогу Яндыки – Михайловка¹⁵¹. По предварительным данным оперотдела армии, поезд Фишмана сражался с 8 танками¹⁵².

Действовавшей немного позже разведгруппой 16‑й мд в районе Хулхуты была захвачена колонна из шести грузовиков. Один из них вез в расположение бойцов 34‑й гвсд полевую киноустановку.

Диверсионная деятельность немцев шла не так успешно. А.И. Суров, сам служивший в те годы в контрразведке, отмечает, что за период боев в глубоком тылу было обезврежено четыре диверсионные группы: под Владимировкой, Грачами и Астраханью. В задачи групп, помимо ведения разведки и корректировки действий немецкой авиации, входило уничтожение техники, особенно железнодорожной. Так, одна из групп была оснащена не только рацией и противотанковыми минами, но также пачками отравленной овсянки, закамуфлированной под антрацит взрывчаткой, которую можно было подбросить в угольный паровозный склад, химическими минами с замедленным действием и пр.

Бергин

После рейда немецкой разведки на Ленино 8‑я рота курсантов была выдвинута в местечко Бергин – удаленный калмыцкий поселок из восьмидесяти дворов. Бергин находится в 50 км западнее Волги и в 130 км южнее Сарпы. Это абсолютно глухое, забытое место. Вокруг только поросшая полынью степь. Но в Бергине сходилось шесть степных дорог, и отсюда ведет прямая дорога на Енотаевку и шоссе Астрахань – Сталинград. Единственной достопримечательностью являлся тригонометрический пост в 30 метров высотой, который сразу был определен в качестве наблюдательной вышки.

53 бойца под командованием лейтенанта Ноздрина, имевшие в распоряжении 38 винтовок, десять автоматов, ручной пулемет и четыре противотанковых ружья, расположились здесь в теплом сентябре.

Однажды (эта история описывается только в «Боевом пути полка» и дат не содержит) с запада появились немецкие танки. Впрочем, часто курсанты принимали за танки бронетранспортеры, но в данном случае это не важно. Важно другое: бойцам удалось подбить передовую машину и обозначить действия столь серьезного гарнизона, что немцы не стали продолжать движение и развернулись на запад, отбуксировав с собой поврежденную технику.

В другой раз неожиданно в поселок ворвалась машина с вооруженными людьми. Курсанты, естественно, открыли по ней огонь, прекратившийся лишь после того, как из машины послышались стоны и нецензурные крики на русском языке. Как выяснилось, о гарнизоне просто-напросто забыли. Вышестоящее начальство было уверено, что немцы разгромили отряд Ноздрина, и отправило туда разведку, решившую проехать с ветерком.

На этом история не закончилась. На следующий день в небе появились Ил-2. Они зашли на штурмовку и отбомбились, разнеся в щепки восемь дворов. Жертв среди курсантов и местных жителей не было, поскольку с началом авианалета все убежали в степь.

В остальном отряд выступал в качестве заслона по отношению к вылазкам прогерманских конных групп, сформированных частью местного населения. В одной из стычек был взят пленный, после чего сорок курсантов сели на коней и отправились к отдаленной ферме, где был отряд неприятеля. Окружив ферму, курсанты в два часа ночи штурмом взяли ее, уничтожив двенадцать бойцов противника и обратив в бегство остальных¹⁵³.

Первый штурм Хулхуты

Обессиленные части 107‑го гвсп выходили к Красному Худуку. Раненый Цыганков вышел со своими однополчанами к Красному Худуку, сохранив большую часть артиллерии – свою батарею, три противотанковых пушки и батарею 120‑мм минометов. Этим обстоятельством он очень гордился.

Тем временем отношения Герасименко и Губаревича достигли высшей степени напряжения. Командарм обвинил в неудачах полковника Цыганкова, в резкой форме заявив о намерении отправить того в отставку. Принципиальный Губаревич издевательски предложил не мелочиться, и отправить Цыганкова под трибунал. Диалог завершился на высоких нотах.

«Губаревич: Если Вы хотите, чтобы слепо и бессознательно выполняли приказы Ваши, я их буду выполнять, лично не неся за них никакой ответственности.

Герасименко: Перестаньте болтать, Вы командир дивизии, и Вам это не разрешается»¹⁵⁴.

Дело закончилось тем, что Цыганкова временно сменил майор Лехман, отступавший с ним плечом к плечу из-под Утты. 1 сентября к 14:00 удалось собрать примерно 40 % состава 107‑го гвсп. Отступавший к Зензелям 2‑й батальон был растрепан более других, о чем свидетельствуют радиопереговоры: «Из хозяйства Иванова собралось 20 %, в том числе сам Иванов. – А остальные? – А остальные еще в пути»¹⁵⁵.

Несмотря на то, что по итогам боев, общие потери полка были незначительны, бойцы отходили по степи мелкими группами, далеко не всегда ввиду отсутствия ориентира быстро добираясь до тыловых позиций. Это формировало преувеличенное мнение начальства о потерях.

На запрос из Астрахани о том, сколько у него осталось бойцов, днем 1 сентября Цыганков ответил: «От отряда Алябьева вышло не более 10 человек. В 1‑м и 3‑м батальонах имеется в наличии по 150 человек. Я сейчас потерял свыше 70 % только комсостава»¹⁵⁶. Спустя несколько дней Цыганков подписал список боевых потерь, указав, что за весь период боев полк потерял 105 человек убитыми, перечислив их поименно. Но 1 сентября все было не столь очевидно. Кроме того, гвардейцы были физически и психологически измотаны.

«Если удерживать рубеж Красного Худука длительное время, – продолжал Цыганков, – то нужно строить оборону не одним полком»¹⁵⁷. В результате подобной оценки ситуации оперотдел 34‑й гвсд, не видя перспектив противостоять обессиленным полком моторизованной дивизии, предложил оставить Красный Худук и отойти за оборонительный обвод. Герасименко выступил категорически против. На передовую уже подтягивалась 152‑я осбр, переброшенная из Гурьева. Несмотря на царивший в ее организации хаос, это была свежая часть, с помощью которой штаб армии рассчитывал не просто остановить немцев, но и отбросить их на запад¹⁵⁸.

Тем временем во второй половине дня передовые отряды 60‑го мп появились в 10–12 км западнее Давсны, начав разведку местности вокруг пункта. Напротив них стояли два танка Лункина и изможденные бойцы 107‑го гвсп. От Улан-Туга к Басам подошел потерянный было взвод Геращенко.

1 сентября огнем зенитки был сбит самолет командира звена Хатиашвили. Летчик Савельев приземлился рядом с машиной Хатиашвили и смог вывезти его самого на наш аэродром¹⁵⁹. В воздухе появилась немецкая авиация. 2 сентября пара Ме-109 пролетела над Красным Худуком.

3 сентября в бой вступили части 152‑й осбр полковника Рогаткина. Рогаткин доложил Герасименко, что имеет перед фронтом полтора немецких батальона, четыре танка и минометную батарею. В районе зимовья колхоза им. Канукова им была отмечена рота 60‑го мп и батарея полевых 75‑мм орудий, а южнее еще одна немецкая рота. Бойцы Рогаткина перешли в атаку.

Днем 3‑му отдельному батальону пришлось отражать атаку батальона 60‑го мп, при этом немцы подтянули 14 танков, две артиллерийские и две минометные батареи. Бой развернулся в юго-западной части песков Армазрык, на территории современной Астраханской области. С воздуха бригаду обстреливала немецкая авиация – два Ме-109 и один Ju-88. В общем, число немцев перед 152‑й осбр оценивалось в 2000 человек¹⁶⁰. Вдобавок в 18:00 заблудившийся Ил-2 сбросил три бомбы на командный пункт 103‑го гвсп. По счастливой случайности, бомбы не разорвались¹⁶¹.

Воодушевленный тем, что подчиненные ему войска сумели остановить противника, Рогаткин предпринял попытку контрудара. В ночь на 4 сентября он записал: «Я решил части бригады подтянуть на рубеж передового отряда и с приданными 107‑м гвсп и танковым батальоном завтра с утра провести наступление с целью уничтожить противника. Атаковать в 05:30 и развить наступление на Хулхуту»¹⁶². В журнале боевых действий бригады содержится аналогичная запись: «к рассвету 4 сентября выйти в район Хулхуты, окружить и уничтожить Хулхутинскую группировку противника»¹⁶³.

В 07:00 4 сентября 1‑й и 3‑й батальоны 152‑й осбр, усиленные отрядом Алябьева, перешли в контрнаступление против 1‑го батальона 60‑го мп (капитан Торлей). Их сопровождали 18 Т-34. 2‑й и 4‑й батальоны вследствие несвоевременного вручения боевого приказа и отсутствия связи в бою не участвовали¹⁶⁴. Брошенные с марша в бой казахстанские 1‑й и 3‑й батальоны не обладали достаточным опытом. Пехота с трудом поспевала за танками¹⁶⁵.

Командир 1‑й роты 60‑го мп обер-лейтенант Бургардт, чье подразделение оказалось на острие советской атаки, оставил воспоминания. По его словам, в 600–800 метрах перед позициями роты появилось четыре советских танка, за которыми следовала пехота. Когда первый Т-34 приблизился на дистанцию 200 метров, он получил прямое попадание 105‑мм гаубицей 146‑го ап. На этом атака на данном участке закончилась, а среди подчиненных Бургардта потери ограничились несколькими ранеными¹⁶⁶.

Хенрици ввел в бой 116‑й тбат капитана Теббе, оснащенный современными танками Т-III и T-IV. Немцы широко применяли автотранспорт, для начала выбросив группу автоматчиков против правого фланга 152‑й осбр. По данным авиаразведки, в Хулхуте было отмечено до 250 автомашин, в Утте – 100, а в Улан-Эрге – еще 100. С боями соединение Рогаткина вышло к колодцу южнее урочища Кирьян, западнее высоты 1.7 и к развилке дорог северо-восточнее зимовья колхоза Канукова. 3‑й осбат старшего лейтенанта Кляцкого занял высоту 2.0 и к вечеру достиг самой Хулхуты, а также важной высоты 3.3.

В 17:00 у песков Кирьян советская пехота натолкнулась на огневое сопротивление двух немецких рот, за которыми было отмечено до десяти танков. В общей сложности на фронте было отмечено до 25 танков с черными крестами на башнях. Двумя контратаками немцы смогли перехватить инициативу. Несмотря на превосходство в силах, советское командование решило не рисковать, и отвело неопытные части назад. Стороны не достигли успеха и к вечеру наши войска отошли на оперативные базы, оставив на передовой дозоры. При этом сторонами были понесены большие потери. У немцев было подбито девять танков, а 152‑я осбр потеряла многих бойцов убитыми и ранеными. Среди госпитализированных оказался командир 3‑го осбат Кляцкой¹⁶⁷.

4 сентября в небе над Хулхутой появилось 16 Ил-2. В результате налета был взорван склад боеприпасов, достигнуто несколько прямых попаданий в блиндажи. Самолет сержанта Фролова совершил вынужденную посадку у Волги. Было израсходовано 4 ФАБ-50, 15 мин массой по 15 кг, 3700 снарядов Ярцева и 14 600 патронов¹⁶⁸.

Неудачи Рогаткина вызвали раздражение в Астрахани. Герасименко требовал взятия Хулхуты. Вот какой абсурдный диалог состоялся между оперативниками 28‑й армии и 152‑й осбр:

«– Чем вы объясняется такое медленное продвижение вперед?

– Могу объяснить упорным сопротивлением врага.

– А вот у вас нет упорного стремления вперед, когда вы сегодня начали движение? Доложите Рогаткину, что хозяин крайне недоволен темпами движения»¹⁶⁹.

В Берлине проводили свой разбор полетов. В дневник боевых действий Генштаба была внесена запись: «интенсивное движение поездов с юга на Астрахань. Группа глубинной разведки обстреляла железнодорожный состав у Яндыка юго-западнее Астрахани и подожгла его. Несколько атак на Хулхуту западнее Астрахани отбиты. У Призарпа отброшен крупный отряд противника и уничтожен транспорт с ГСМ»¹⁷⁰.

В ночь на 5 сентября 152‑й осбр и 107‑й гвсп закончили выход на рубежи атаки. Гвардейцы, 1‑й и 3‑й батальоны 152‑й осбр действовали на правом фланге, 2‑й и 4‑й батальоны 152‑й осбр, наконец, подоспевшие на поле боя, действовали левее. В 05:30 после короткого авиа– и артобстрела при поддержке танков советская пехота поднялась в степь. Однако действия войск были недостаточно отработаны. Штурмовка и артналет были проведены слишком задолго до начала атаки, а пехота отстала от танков. В результате план охвата 60‑го мп не удался.

Поначалу все шло неплохо. Утром удалось овладеть высотой 7.7, то есть одним из многочисленных бэровских бугров, тянущихся между Астраханью и Хулхутой. Ярости советским бойцам придала зверская расправа немецких пехотинцев над политруком минометной роты 152‑й осбр Иваном Яковлевичем Зиновьевым. Зиновьев, залегший за станковый пулемет и сдерживавший продвижение немецкой пехоты, был тяжело ранен и попал в плен. Его облили бензином и сожгли¹⁷¹.

Но в 11:00 1‑й батальон 60‑го мп при поддержке 10 танков роты Вольффа, включая один Т-IV, контратаковал с западных скатов высоты 7.7. «Атака продвигалась вперед медленно, – сообщал в штаб дивизии Тиббис, – так как неприятель оборонялся исключительно упорно. Одна машина была подожжена «коктейлем Молотова», но потом потушена. Во второй машине была повреждена пушка, и она также выбыла из боя»¹⁷².

Два замаскированных среди воронок советских танка и расположившийся чуть подальше расчет ПТО открыли огонь по противнику. Немецкий взвод попытался атаковать наши танки с фланга, но исход боя решили два выстрела Т-IV, которые поразили башню Т-34. Немцам также удалось уничтожить противотанковое орудие.

После того, как была отбита атака с востока, бой переместился южнее. Здесь бойцам 152‑й осбр удалось вклиниться в оборону противника между бэровскими буграми. Танкисты Тиббиса в спешном порядке выдвинулись к высоте 4.9. Здесь же разгрузилось 70 автомашин с пехотой. Одиночный советский танк был обстрелян с большой дистанции и принужден к отходу, а артиллерия подавлена контрогнем.

Младший политрук 152-й отдельной стрелковой бригады И.Я. Зиновьев

Затем немцы перешли в контратаку в направлении расположенного юго-восточнее полевого аэродрома. «Из расположенных там бункеров русские оказывали ожесточенное сопротивление. Один танк снова был подожжен бутылкой с зажигательной смесью и загорелся. Его смогли потушить только через длительное время. После выполнения этой боевой задачи рота возвратилась на свои исходные позиции. Трофеи: 3 ПТО, 15 пулеметов, 10 минометов, примерно 80 убитых и 49 пленных, 1 Т-34»¹⁷³.

Астрахань очень интересовали сведения о потерях 60‑го мп. На вопрос зам. начальника оперотдела армии Берлина майор Соломон из 34‑й гвсд ответил: «вчера хозяйством Рогаткина было подбито 6 танков, и хозяйством Лункина – 3. Эти сведения требуют проверки. Сегодня сожгли один танк. Я сам видел»¹⁷⁴.

В действительности у немцев было повреждено три танка, в том числе два – коктейлями Молотова. В Хулхуту был выдвинут 3‑й батальон 156‑го мп, стоявший на прикрытии степного фланга западнее.

Во второй половине дня контратакой немецкой мотопехоты и танков был остановлен 107‑й гвсп, шедший севернее. Кроме того, к полковнику Вялю подошли батареи шестиствольных минометов. В 18:30 по всему фронту немцы повели шквальный огонь. 1‑й и 3‑й батальоны 152‑й осбр залегли под огнем на элистинской дороге. 2‑й и 4‑й батальоны 152‑й осбр также подверглись артобстрелу, а затем контратаке двух рот и 11 танков 60‑го мп, и отошли.

Здесь, западнее Давсны, и определилась линия фронта.

Летчики из штурмового полка по итогам дня сообщили о своих успехах: 400 уничтоженных немцев, 80 автомашин и 4 бензовоза. В этот раз работала эскадрилья 806‑го штурмового авиаполка капитана Всеволода Ширяева. Она нанесла удар по скоплению германской мотопехоты у Хулхуты.

Родившийся в 1911 году в Санкт-Петербурге, в 1933 году Ширяев окончил летную школу. Он участвовал в финской кампании, действуя на двухместном разведчике и легком бомбардировщике Р-5. Великую Отечественную войну капитан В.А. Ширяев встретил в должности командира эскадрильи только что сформированного 276‑го ббап. В должности командира 1‑й эскадрильи 806‑го ШАП (289‑я ШАД, 8‑я ВА, Сталинградский фронт) капитан Ширяев участвовал в Сталинградской битве.

Эскадрилья Ширяева имела 40 боевых вылетов с успешными результатами выполнения заданий. Сам командир являлся примером мужества и отваги для летчиков своей эскадрильи и полка, и пользовался огромным авторитетом.

5 сентября в первом же заходе от прямого попадания зенитного снаряда самолёт Ширяева загорелся, но пилот продолжал бомбить и штурмовать цель. Видя, что спасти самолёт невозможно, Ширяев отделился от группы, определил наибольшее скопление техники противника и направил туда охваченный пламенем Ил-2. 8 февраля 1943 года Всеволод Александрович посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза. Сегодня его имя носит одна из улиц Астрахани, а также средняя школа Утты.

Герой Советского Союза, командир эскадрильи 806‑го ШАП Всеволод Ширяев

Помимо машины Ширяева, было потеряно еще два Ил-2, не вернувшихся на аэродром в Астрахань. Ил-2 Михаила Польшова, получившего ранение, сел в расположение собственных войск¹⁷⁵.

6 сентября с рассветом, в 04:30, немцы атаковали позиции 3‑го батальона 152‑й осбр. Советские пехотинцы устояли и ответили контратакой. 1‑й осб подвергся сильному артобстрелу. Во второй половине дня 107‑й гвсп во главе с упорным Цыганковым выдвинулся к Хулхуте, заняв восточные скаты бугров в 3 км северо-западнее села. Тем самым над немцами нависла угроза окружения. Хенрици был вынужден выдвинуть во фланг и тыл Цыганкова два батальона пехоты и 12 танков. Гвардейский полк сам оказался под угрозой потери коммуникаций и был вынужден отойти¹⁷⁶.

Противоречие между реальностью и заверениями Рогаткина вызвали раздражение в штабе армии. Заместитель начальника оперотдела армии Берлин спросил у Оленина из 34‑й гвсд: «– Сколько же в конце концов, у противника танков? Каждый день вы доносите о подбитых танках, а число их не уменьшается! – Точно сказать сейчас, пожалуй, нельзя, но очевидно, не менее 15 штук»¹⁷⁷. Еще круче за дело взялся Герасименко, прямо спросивший: «Сколько трусов и паникеров вы сегодня ликвидировали?»¹⁷⁸.

В ночь на 7 сентября 107‑й гвсп был выведен во второй эшелон и занял оборону в песках южнее и юго-восточнее Давсны. За два дня боев, по мнению оперотдела дивизии, полком были выведены из строя танк и две танкетки, два орудия противника и до 400 солдат и офицеров¹⁷⁹.

С рассветом 1‑й и 3‑й батальоны 152‑й осбр продолжили продвижение к Хулхуте, стремясь овладеть хотя бы частью высот. В двух километрах восточнее Хулхуты был обнаружен немецкий опорный пункт, огонь из которого вынудил пехотинцев остановиться.

На выручку 60‑му мп начали подходить части 156‑го мп. В 16:00 к высоте 7.7 с запада подошло 20 автомашин с пехотой, в это же время еще 40 грузовиков показались у высоты 4.9. В 17:15 немцы силами батарей 146‑го ап начали вести огонь по всей линии фронта. Через 15 минут на правом фланге 152‑й осбр последовала немецкая контратака. Впереди шли, выстроившись в цепь, две роты 2‑го батальона 60‑го мп, за которыми следовало 10 танков, а чуть поодаль – еще две роты.

Советским бойцам удалось удержаться. К 18:45 бой на этом участке завершился.

Немцы, по отчету командира 116‑го танкового батальона, потеряли один T-III, получивший прямое попадание в прицел, а также Т-IV, получивший минометную мину в корпус. По их оценкам, им удалось уничтожить три орудия, тяжелый пулемет и два грузовика. Огонь велся с дистанции до двух километров¹⁸⁰.

Слева 2‑й и 4‑й батальоны вновь вышли на холмы южнее Хулхуты, где немецкую оборону поддерживало 8 закопанных в песок танков, скорее всего подбитых накануне и теперь применявшихся в качестве неподвижных огневых точек. Две немецкие роты и несколько танков совершили глубокий обходной маневр и контратаковали советских пехотинцев с юга. Бой сместился в сторону советского аэродрома, расположенного юго-восточнее Хулхуты и закончился отходом бойцов Рогаткина на первоначальные позиции.

Всего в течение дня на поле боя было отмечено 17 немецких танков, не считая закопанных машин¹⁸¹.

По оценкам оперотдела 28‑й армии, в течение дня было подбито два немецких танка, уничтожено шесть бронемашин и до 300 солдат и офицеров. Рогаткин оценил потери немцев 3–8 сентября в 400 человек, 18 танков, 6 БМП, 30 автомашин. Потери советских войск с 3 по 8 сентября только в 152‑й осбр составили: 2205 убито, ранено и пропало без вести (в том числе убито 27 офицеров, ранено 69), потеряно два 45‑мм орудия, десять 82‑мм минометов, семь 50‑мм минометов, 11 противотанковых ружей, 3 ППШ, 85 винтовок, одна автомашина¹⁸². Потери более опытных бойцов Губаревича были намного скромнее: в 107‑м гвсп погибло 45 человек, и было ранено 113, в 103‑м гвсп погибли трое. Двое бойцов 103‑го гвсп покончили жизнь самоубийством. Вероятно, речь идет о неосторожном обращении с оружием. Один, отказавшийся идти в бой, был расстрелян перед строем¹⁸³.

При этом потрясают не только цифры потерь 152‑й осбр, но и их доля по отношению к численности частей. Вот очень образная таблица¹⁸⁴:

В минбате 152‑й осбр было убито 22 человека, ранено 64, пропало без вести 20. Таким образом, соотношение убитых и раненых по бригаде можно оценить 1:2. Несмотря на неопытность, бойцов 152‑й собр нужно назвать героями – каждый второй из них был выбит из строя, но бригада не была деморализована.

Скорее всего, большую часть пропавших без вести надо отнести к числу погибших. Об этом свидетельствует следующий факт: примерно 8 сентября взвод разведроты 152‑й осбр был окружен. Около 20 человек попали под прицел пяти танков и двух БМП. В коротком бою 13 человек погибли, а пять раненых попали в плен. Через несколько часов трое из них смогли сбежать. По выходу к своим они рассказали, что в сарае, куда их отвели пехотинцы полковника Вяля, находилось 80 человек. «Большинство из них казахи, 11 человек из 107‑го гвсп»¹⁸⁵.

Дивизия Хенрици тоже понесла большие потери. 60‑й мп был обескровлен, и для удержания Хулхуты пришлось срочно направить к нему на выручку почти весь 156‑й мп. 8 сентября из Яшкуля в Хулхуту прошло 150 автомашин с пехотой, а еще до 80 грузовиков направились сюда же с севера, от Сарпинских озер¹⁸⁶.

На этом боевые действия временно приостановились. Обе стороны начали приводить свои ряды в порядок, восполняя потери и выводя на отдых наиболее уставшие части.

Немецкие части расположились следующим образом: 156‑й мп и 1‑й батальон 60‑го мп заняли Хулхуту. Ударную силу гарнизона составляли примерно 30 танков 116‑го тбат. В Утте стоял 3‑й батальон 60‑го мп, выведенный с передовой. 2‑й батальон 60‑го мп ушел на отдых в Элисту. Частью сил Хенрици патрулировал степь севернее Элистинской дороги. Так 8 сентября севернее Давсны прошло два немецких грузовика, к одному из которых была прицеплена противотанковая пушка. По оценкам немецких солдат, взятых в плен у Сарпы, за время боев на астраханском направлении 60‑й мп потерял до 40–50 % состава¹⁸⁷.

В Хулхуте, с помощью прибывших из Берлина экспертов, Хенрици начал возводить оборонительные сооружения. Главную проблему доставляло отсутствие всякого строительного материала. В этой связи саперам из 675‑го батальона 16‑й мд пришлось снимать по всей территории Калмыкии телеграфные столбы, перекладывать их шинелями и обматывать колючей проволокой. Три-четыре наката таких столбов довольно успешно спасали от артобстрела советских гаубиц. С этими же целями было разобрано несколько зданий в Элисте.