Текст книги "Лифт в Доме Эшера"

Вера Сергеевна позвонила по сотовому телефону Алексею:

– Ты не сильно занят? Встреть, пожалуйста, меня на Энергетической. У нас был корпоратив, мне нужен кавалер, – в голосе играли кокетливые нотки.

– На остановке «Энергетический техникум»? Во сколько? – Алексей был слегка раздосадован. Он хотел сегодня начать репетицию новой песни немного пораньше. Но, видимо, придется опоздать. – Ты выпила?

– Совсем немного. Не будь таким занудой. У нас праздник, имею право!

«О, если женщина заговорила о правах, то тогда туши фонарь!» – подумал Алексей. С Верой они иногда заходили по выходным в кафе и пили хорошее вино. Иногда Алексей возвращался из ресторана подшофе и что-нибудь приносил с собой. У них не было запрета на спиртное, но оба старались не злоупотреблять им. А тут – корпоратив!

Алексей быстро добрался до остановки. Вера Сергеевна появилась почти без опозданий. По ее блуждающей улыбке он понял, что выпила она больше обычного.

– Что же ты меня не целуешь, дорогой? – несколько развязно сказала Вера.

Алексей удивленно посмотрел на нее. Такой пьяной он никогда ее не видел!

Он взял ее под руку и чуть ли не силком потащил в сторону дома.

– Не надо так торопиться! – возмутилась Вера Сергеевна. – Можно попросить тебя идти помедленней?

Они сбавили шаг. Алексей чувствовал себя неудобно. Ему казалось, что прохожие пялятся на него, а у Веры заплетаются ноги. Она дотянулась губами до его уха и прошептала:

– Я хочу тебя! Я хочу тебя прямо сейчас!

– Дойдем до дома, потерпи, – мягко ответил Алексей.

Вера замотала головой. Она показала рукой в подъезд:

– Там есть лифт. Пойдем!

Алексей пожал плечами: в самом деле, уж не собирается ли она заняться любовью в лифте?

– Да! Я собираюсь заниматься любовью в лифте! – громко прошептала ему в ухо Вера, как будто прочитав его мысли. Алексею показалось, что прохожие вокруг услышали ее и неодобрительно закачали головами. Вера решительно взяла за руку Алексея и повела его в подъезд десятиэтажки. Она сама нажала кнопку вызова. Алексей успел заметить, что кто-то испуганно поспешил по лестничному пролету наверх. При этом издавались такие звуки, как будто кто-то, кряхтя и вздыхая, катил наверх огромный камень. Лифт распахнул дверцы, и Вера решительно втолкнула замешкавшегося Алексея внутрь. Она нажала кнопку десятого этажа. После этого она повернулась к Алексею и стала жадно целовать в губы, правой рукой схватив его за ягодицу, а левой интенсивно поглаживая его грудь. Затем левая рука стала опускаться от груди к животу. Алексей отрешенно наблюдал за этими действиями. Он не мог предположить, что может возбудиться в такой ситуации. Нет, нет и нет! Дело не в том, что это происходило в лифте, – дело в том, что женщина была отвратительно пьяна!

Но тут Вера нажала кнопку «Стоп», и лифт остановился между 6-м и 7-м этажами.

– Теперь можно! – опять громким шепотом произнесла она и решительно стала расстегивать ремень на джинсах Алексея. Удивительно, но желание вдруг неожиданно нахлынуло на Алексея. Он заразился похотью Веры и стал ее раздевать. В голове промелькнули мысли о том, в какой же позе он овладеет женщиной, – на полу грязно, стоя – неудобно? Решение пришло само собой: он развернул к себе задом Веру и спустил до туфель ее колготки и трусы. И пока он производил эти действия, Вера интенсивно теребила пальцами его член и пыталась делать что-то еще. Кажется, она хотела развернуть свою голову на 180 градусов и поцеловать Алексея. Но он уже был ослеплен идеей секса в лифте. Обнаженный зад Веры покрылся мелкими пупырышками – явный признак того, что она испытывает удовольствие. Алексей с рычанием вошел в нее и почувствовал горячую влагу внутри. Вера вожделела: она действительно очень хотела близости. Она выдыхала подобие стона в такт его энергичным возвратно-поступательным движениям. Все поплыло вокруг – стены лифта, город, планета… Были только он, она и их горячее желание. Обстановка, которую можно было бы назвать экстремальной, так сильно повлияла на обоих, что все закончилось так же внезапно, как и началось.

– О-о-о, р-р-р!!! – прорычал он и стал опускаться на пол. И тут Алексей почувствовал, что в кабине лифта есть кто-то еще.

– Что за черт! – воскликнул он, увидев сидящего на полу молодого человека. – Что ты тут делаешь?

– Ай! – завизжала Вера. – Это извращенец! Что он тут делает?! Леша, выгони его отсюда!

Алексей схватил за грудки парня и встряхнул:

– Ты!.. – задохнувшись, только и сказал он.

– Оставьте меня в покое! – вырвался из рук Алексея парень. – Очень вы мне нужны! Я тут… уснул случайно, потому что лифт застрял! Вы тут сами устроили черт-те что! Я и проснулся. Но не буду же я прерывать вашу… любовь?

– Это почему же? – у Алексея сузились глаза, он сжал кулак и приготовился ударить молодого человека.

– Не надо драки, – вдруг раздался голос из динамика. – Глеб действительно не при чем. А вам бы следовало выбирать более подходящее место для интима.

– Глеб – это я, – быстро проговорил парень. – А лифтом управляет какой-то сумасшедший. Он никого отсюда не выпускает.

– Как не выпускает? – Вера Сергеевна никак не трезвела. – Я сейчас вызову полицию! Полиция!

Неожиданно двери лифта раскрылись, и Вера Сергеевна, которая опиралась на дверцы, практически вылетела из лифта и оказалась на лестничной площадке. Алексей попытался выйти вслед за ней, но дверцы неожиданно закрылись. Алексей тщетно нажимал кнопки, барабанил по дверцам – они не открывались.

– Бесполезно, – произнес Глеб. – Мы тут надолго.

Назначил встречу Владимиру Орличкину, редактору газеты «Доказательства», возле «Детского мира». Дом у него рядом. Он должен передать гонорар для Томаса Янсона, который пишет очерки, заметки, интервью в серию «Литпространство». Первоначально она была задумана как «Литературное пространство: люди и книги». Но газетная полоса не резиновая, да еще и модель газеты не позволяет такую длинную рубрику. Сократили до «Литпространства». Хорошо хоть не до «Даздрапермы».

Еще на оргкомитете по проведению фестиваля «Глубина» мы с Томасом выясняли, сколько же ему должен Володя.

– Я получил только 2000 рублей, а должен был 3500, – говорил Томас. – За семь материалов. За статью о «Листе Мебиуса» и о тебе – раз, за «Антологию» Еврипиди – два, за Петрова – три, за Рагутину – четыре, за альманах научной фантастики Фонина – пять, за Кистенева – шесть и за энциклопедию Белоземцева – семь.

Все правильно. За каждый материал – по пятьсот: 3500. Ну, допустим, пятьсот рублей я бессовестно прикарманил. Отдам потом. А вот 1000? Я об этом сказал Володе. Он перенес встречу ближе к своему дому. Усталый, взопревший, он только что поставил машину на стоянку и нелегкой походкой, с огромной сумкой, набитой спортивными принадлежностями, приближался ко мне.

– Стой! – сказал он. – Повернись спиной.

Я по-военному развернулся.

– Ну вот, на человека стал похож, – улыбнулся усталой улыбкой Володя.

Сначала я подумал, что это относится к моей разгрузке, которая напоминала военную портупею. Но потом вспомнил, что я на днях подстригся и купил костюм. Для того, чтобы приняли на работу в областную администрацию. Длинные кудрявые локоны рок-н-ролльщика канули в Лету.

– Сейчас выведу собаку – тридцать секунд, и поговорим. Все равно надо вещи бросить и деньги взять, – говорит Орличкин.

Он выводит маленькое чудо. Лысое, с плоской мордой. Маленький бес на длинном поводке. Чихуахуа, что ли. Направляемся в сторону «Детского мира». Навстречу нам вышагивают две юные леди тоже с миниатюрной собачкой, которая яростно лает на чихуахуа и в страхе прыгает на ручки хозяйкам. Мы с Володей смеемся. Очень комично. Чихуахуа как ни в чем не бывало виляет хвостом. Настроена дружелюбно, в отличие от перепугавшейся соплеменницы. Та явно иностранка. Выясняется от хозяек, что это миниатюрная шотландская колли. Вроде нашей карликовой березы.

Я говорю Володе, что не могу получить разрешения на хранение и ношение оружия, так как в нашем разрешительном отделе нет элементарно бланков.

– Позвони Тамбуру, – говорит он. И протягивает тысячу рублей – гонорар Томаса.

И в самом деле – есть же знакомый в областном УВД. Должен помочь. Я прощаюсь и направляюсь к площади Согласия, чтобы сесть на трамвай.

Дома ставлю рядом с оловянным гусаром-«трубочистом» (ты помнишь, он все время трубит рядом с пушкой-сувениром на книжной полке) шотландского стрелка-волынщика. Набирается целый полковой оркестр! Труба, волынка и… барабан! Он скоро появится рядом.

Я вспомнил твою песню, Енот, на слова Янсона: «Я сын мясника из латвийской деревни…» Под шотландскую мелодию.

– Целый день ко мне пристает мужчина. Лысый, толстый, – кричит в трубку Яна. – Я вспомнила все свои знания английского. Чтобы отшить. Я на пляж – и он на пляж. Я в море – и он в море. Я ему сказала, что у меня есть муж, что я ему сейчас звоню. Потом вспомнила жаргоны – вали, мол, отсюда. После этого отстал.

– Немец? – спросил я.

– Может, немец, может, англичанин, – ответила ты.

«Шотландец», – подумал я.

Игорь Васильевич пришел к выводу, что дом ему не удержать. Редкие соседи, оставшиеся в доме, не проявляли признаков жизни. О каком-то организованном сопротивлении не могло быть и речи. Чтобы спасти четырех женщин и пятерых детей, необходимо было отвлечь ТЕХ, отправить ИХ по ложному следу. Ему стоило немалого труда уговорить всех на эту непростую операцию. В конце концов, вручив самой бойкой из женщин (кажется, Вере) двустволку 16-го калибра, патронташ и сумку с патронами, вскрыв во дворе брошенный «опель» (за руль села Яна) и усадив весь «детский сад» с мамашками в автомобиль, Игорь Васильевич указал путь на восток. Там было село Глухари, там жил его друг-охотник, которой должен был помочь скрыться в ближайшем лесу-заповеднике. Когда «опель» с женщинами и детьми укатил по пахнущему жарой, дождем и асфальтом шоссе, Игорь Васильевич глубоко и облегченно вздохнул – опасность была отодвинута по крайней мере на несколько дней… Его собственные сборы были быстрыми: походный рюкзачок «Скаут», в котором всегда был «гаманок» с необходимыми вещами – солью, сахарином, спичками, компасом, свечами, термокружкой, котелком, тремя разными охотничьими ножами и швейцарским складным, с набором бит для встроенной отвертки. Были там еще походные вилка с ложкой и десяток пакетиков с супом. И недавнее приобретение – складная саперная лопатка. Остальное пространство в основном занимали патроны. Их было столько, сколько необходимо для быстрого передвижения. И как бы ни хотелось Игорю Васильевичу затовариться патронами под завязку, он не мог себе этого позволить. Отвлечение врагов по ложному следу предполагало не просто быстрое передвижение, а очень быстрое. Сам «ложный след» тоже представлял немалый вес – это были заплесневевшие куски хлеба, вялые огурцы и помидоры – в общем, все те продукты, которые пришли в негодность или уже были на грани этого.

Игорь укрепил «Скаут» на плечах, подпрыгнул несколько раз – не звенит ли чего? Перебросил через плечо ремень «Сайги». «Иж» – вертикалку – он решил оставить, так как бегать с ней было сложнее. После небольших проверок закрыл квартиру и вышел на шоссе. Он пошел в противоположную сторону от той, в которую укатил «опель». Он пошел на запад. Кое-где на дороге лежали неубранные трупы ИХ. Отойдя осторожным шагом на достаточное расстояние от бывшего побоища, Игорь Васильевич кинул в его сторону несколько кусков подпорченной пищи. Затем достал сигнал охотника и послал зеленую ракету почти вровень с землей. Шипя и разбрасывая зеленые искры, ракета благополучно пролетела над шоссе и плюхнулась в нужном месте. Игорь Васильевич успел заметить несколько теней. ОНИ активизировались! Теперь он побежал, выбрасывая еду на дорогу. Сзади слышалось урчание и нарастающий топот. Он остановился и дал три выстрела в бегущих. Кто-то завопил и упал на дорогу. Это на несколько мгновений затормозило преследователей. Игорь Васильевич смог достаточно оторваться, чтобы приметить первый пункт передышки – двухэтажный домик на окраине микрорайона. Скорее всего, там находилась автомастерская и шиномонтаж. Об этом говорило чучело, собранное из отработавших шин, нанизанных на шесты. В окно выглядывал мужчина. Он услышал выстрелы и теперь наблюдал за происходящим на дороге.

– Давай сюда! – крикнул он, когда Игорь Васильевич приблизился к чучелу из шин и несколько раз выстрелил в преследователей. Железная дверь открылась на пару секунд и захлопнулась после того, как он проскользнул внутрь.

– Ты, конечно, молодец, – заговорил черноволосый и чернобровый мужчина лет сорока, приглашая жестом пройти на второй этаж по винтовой лестнице. – Только я ни хрена не понял – на кой ты ИХ приманивал? Да еще специально ракеты пускал, чтобы они видели, куда бежать за тобой?

– Я отвлекал ИХ, – слегка запыхавшись, ответил Игорь. – В обратную сторону уехали… мои люди. Женщины и дети.

– Понятно, – хозяин мастерской нахмурил черные брови и почесал почерневшей от мазута пятерней черные волосы. – Давай сюда!

Он опять пригласил жестом к стоявшим на длинной лавке бутылям с темной жидкостью, в горлышках которых торчали кусочки ткани.

– Коктейль Молотова? – догадался Игорь Васильевич.

– Он самый, – ухмыльнулся мужчина. – А ты патроны-то побереги, пригодятся еще. Пользоваться коктейлем умеешь?

– Наверное, поджигай да кидай?

– Точно! – подтвердил автомастер, достал из кармана зажигалку, поджег смоченную бензином тряпицу, торчащую из бутылки, которую тут же бросил в открытое окно. Вопль, раздавшийся в темноте одновременно со вспыхнувшим пламенем, подтвердил, что бросок достиг цели.

– Давай теперь ты, – он протянул зажигалку.

– Спасибо, есть своя.

Игорь Васильевич прочитал на следующем коктейле этикетку «Посольская», щелкнул несколько раз зажигалкой (не зажигалась) и бросил наугад в темноту. Вопли тварей подтвердили его предположение, что именно в этом месте они довольно кучно расположились. Два островка света в кромешной темноте показали несколько десятков ИХ. ОНИ отступили на безопасное расстояние и толпились в нерешительности. Своими тупыми мозгами твари понимали, что какой бы силой ни обладал человек, докинуть теперь до них он не сможет.

– Постой, – отодвинул от окна хозяина автомастерской Игорь Васильевич. Тот уже было собирался запустить в тварей третий коктейль Молотова. Игорь снял с плеча «Сайгу», прицелился и послал в толпу три выстрела. Двое упали, остальные побежали прочь.

– Бегут! Бегут, суки!

– Плохо, – сказал Игорь. – Спасибо за гостеприимство. Я пошел.

– Куда ты?! – чернобровый мужик был сильно озадачен. – Оставайся! Если сунутся – угостим еще!

– Мне надо увести ИХ по ложному следу, – Игорь поднял сумку с продуктами, зарядил ракету в «Сигнал охотника» и спустился по винтовой лестнице на первый этаж. – Как тут дверь открывается?

Алексей Графов попадал в разные переплеты, но застревал в лифте второй раз в жизни. Много лет назад его послали в Ижевск по комсомольской линии – изучить опыт фестивальной работы среди молодежи. Или молодежный опыт среди фестиваля. Молодежь во все времена любила подурачиться, выпить, потрахаться и найти на свою жопу приключений. Одним из таких приключений была старорусская древняя забава – «набейся в лифт как можно больше народу». И угораздило его попасть в лифт как раз тогда, когда молодежная компания устроила эту забаву. Сколько набилось народу, он не считал. Но лифт застрял тут же, а после пятнадцати минут визга, шуток, хохота потеряла сознание от духоты и тесноты первая девушка. Через десять минут упала в обморок вторая. «Упала» – слово, не подходящее к ситуации. Ближе подходит «встала в обморок», ибо яблоку негде было упасть, а мыши проскользнуть тем более. Короче, вызволили бедолаг минут через сорок. И на полном серьезе многие из весельчаков уже прощались с жизнью. Девушек откачивали полдня…

Алексей подозрительно осмотрел своего вынужденного товарища по несчастью. Черты его лица напоминали ему кого-то, кого он хорошо знал. Вот эти усы, волнистые волосы…

Парень был младше его лет на 15-20. Взгляд вроде простодушный, открытый. Но ведь разного рода преступники, особенно воры, надевают личину интеллигентных людей, а потом в самый неожиданный момент норовят что-нибудь ценное стянуть. Алексей внутренне напрягся, но напустил на себя равнодушную непринужденность и спросил как бы между прочим:

– Значит, тебя Глебом зовут?

– Совершенно верно, – спокойно ответил парень. – Глебом. А вас?

– «Авас»! – рассмеялся Алексей, намекая на репризу юмориста Карцева. – Алексеем меня зовут. Работаешь где, Глеб?

– Редактором газеты, – ответил собеседник.

– Однако! – удивился Алексей. Либо парень был слишком наглым и бессовестно врал, потому что в его возрасте не бывает редакторов, либо действительность была смелее любых фантазий. – Какой, если не секрет, газеты?

– Не секрет, – улыбнулся Глеб. – «Закаленный металл».

При этих словах дверь лифта раскрылась, и в него буквально ввалились люди. Не один или двое, а целый десяток! Алексей не поленился – посчитал. Ведь сначала он было рванул к выходу, но встречный поток затолкнул его обратно: «Э-э-э! Позвольте!» Потоку людей сопротивлялся и Глеб. Но и его прижали к противоположенной от выхода стене кабины. Значит, в лифте, рассчитанном на четыре человека, ну максимум – на шесть, находилось двенадцать! Вдвое больше нормы! Алексей вспомнил такое количество людей, набившееся в старый фиолетовый «жигули» Орличкина. Они так после корпоратива учудили и поехали к какому-то сотруднику в гости «догоняться». Пьяный Орличкин, буквально за пять минут до погрузки в автомобиль лежавший почти час лицом в салате, упрямо не хотел никому уступать место за рулем. Сотрудник Гера умолял пустить его за руль, но ничего не вышло из этой затеи. На всякий случай он решил быть поблизости и сел на сиденье рядом с водителем. Тем временем каким-то чудом жигуленок наполнился до отказа: девять человек друг на дружке и еще сверху уместились сзади. Алексею осталось место только спереди, и он подвинул Геру. Бедному Гере пришлось сесть чуть ли не на коробку передач. Орличкин завел машину и повел ее только ему известными тропами и способом. Пока сшибали бордюры во дворах и пугали прохожих на тротуарах – было весело. Но потом Орличкин вывел автомобиль на Екатерининский проспект и стало не до веселья. Он выписывал немыслимые фигуры на мосту через главную реку города. Казалось, что вот-вот будут проломлены перила и машина с 11-ю пассажирами и одним водителем рухнет в затянутую тиной воду. И тогда действительно – «река Миасс, храни всех нас», как сказал один местный поэт. Но самое страшное началось после моста. Слава богу, что время было позднее и навстречу ехало не очень много машин. Орличкин все время норовил вывести фиолетовый «жигули» на встречную полосу. Он кричал что-то типа «Танки грязи не боятся!» или «Иду на таран!» Гера вопил одновременно: «Дайте я сяду за руль!», «Мы сейчас врежемся!», «Я всех предупрежда-а-ал!» И Орличкин, и Гера воевали в Чечне, но поведение у них было разное. У первого – безответственное, у второго – чересчур ответственное. Гера боролся за руль, но Орличкин был сильнее. Поэтому авто периодически выскакивало на встречку. И одинокие автомобили испуганно выруливали от бешеного неадеквата в кювет, на обочину, на тротуар, в кусты – подальше от лобового столкновения.

Когда опять заехали во дворы, все облегченно вздохнули. Пусть Орличкин лучше считает бордюры, чем повергнутые и разбитые моторы! Но все были пьяные, и почти никто, кроме Геры, не осознал, что они были на волосок от смерти. А произошло все это в те времена, когда Алексей возглавлял издательство…

Алексей вернулся из воспоминаний в реальность, ибо его так толкнули в солнечное сплетение, что у него перехватило дыхание. Вплотную к нему стояла женщина и активно орудовала локтями.

– Извините, – сиплым голосом сказал Алексей. – Можно не толкаться локтями?

Женщина повернулась к Алексею лицом.

Нет телика. Мне без него тяжко. Наконец-то додумываюсь до того, чтобы включить твой нетбук и подключить к нему переносной жесткий диск, на который ты скачала кучу фильмов. Альмодовар, Китано… А вот и российский телесериал – «Зона». 50 серий. Как раз что надо. И по тематике, и по времени. Если смотреть по пять серий в день, то за десять дней осилю. Я просмотрел фильм за пять дней. Он шел у меня почти все время. Я отвлекался, занимался своими делами. Просто ставил на паузу, как мы с тобой всегда делали, когда надо было попить, покурить, сходить в туалет.

«Зона» – моя тематика. Моя боль. Потому что сидел отец. Потому что сидели дядьки, братья. Потому что… Сам целый год в положении сидельца, изгоя. Потому что судебная ошибка, предвзятость следователя – и твоя судьба поломана. И еще. Сильные мира сего крутят людьми как хотят. Делают их марионетками в своих руках. Так и в фильме. Всеми убийствами, шантажами, подставами руководил… надзирающий прокурор. М-да. Фильм не взывает к справедливости. Он просто констатирует факты. Очень интересно. Простой финансист становится «Финансистом», «ботает по фенечке» (а не «по фене», Феня на базаре торгует!), толкует про «ментовской беспредел», ходит в авторитете у воров. Тюрьма – она и в Африке тюрьма. Хотя в России тюрьмы страшные. Представляю себя в роли того или другого зэка поневоле. Представляю, как бы я себя вел в той или иной ситуации. Тяжело. Непростая школа выживания. Хотя определенная закалка у меня есть. Вольница уличная, одаровская. Многие парни подражали блатным, увлекались воровской романтикой. Конечно, ерунда. Но драки были настоящими. Так я стал «викингом».

«Викинг» – мой пароль в аське, в электронной почте, в игре «Тотал Инфлюенс». Об этом знают немногие. Ты – знаешь. Дикость викингов присуща мне. Может, я и был в прошлой жизни берсерком. Ходил с боевым топором. Нападал на чужие территории, бесчинствовал. Предавался обжорству и разврату. Но не боялся врагов, а сам наводил на них ужас и панику. Нет-нет да прорывается во мне этот викинг. Вот и результат. Пьянка, удар, отселение от Семьи. Жизнь в одиночестве. Почти как в тюрьме. С той только разницей, что могу идти, куда хочу. Но Домой – не могу.

Поэтому, Енот, и пытаюсь я построить новый Дом. Несмотря на то что я путешественник в душе, первооткрыватель, летучий голландец, мне очень необходим дом, семья, мне нужны тылы, куда можно всегда вернуться после ратных и трудовых подвигов!

Ты прислала СМС. Скучаешь и любишь. Но ты далеко. Хорошо, что мама купила тебе путевку. Плохо, что я этого не смог сделать. Плохо, что я не могу съездить в Турцию с тобой. Плохо, что я один. Где мой боевой топор? Сможет ли он разрубить этот гордиев узел? Сможет ли он навести суматоху и разор в стане врага? А кто враг? Пуританские традиции, шаблоны поведения, преклонение перед золотым тельцом, идеология потребления – со всеми вытекающими…

«Для тех, кто не любит Отчизну,

Всегда приготовлена клизма:

“Люби ее – враг и скотина!”

Не лес, а “Медвежья Пути́на!”»

– Мама попрекает меня, что я в свои 26 не могу ничего толком заработать, что она меня обеспечивает… – жалуешься ты в трубку. Ничего, Енот, будет и на нашей улице праздник. Где мой боевой топор? Пора за добычей!