Текст книги "Лифт в Доме Эшера"

Чернобровый и черноволосый владелец автомастерской с бутылкой коктейля Молотова в руке быстро спустился вслед за Игорем Васильевичем на первый этаж.

– Мое дело, конечно, десятое, – бормотал он себе под нос, – но на кой надо лезть в самое пекло, когда можно спокойно…

– Да поймите вы, – устало объяснял Игорь Васильевич, – я увожу ИХ от своих… по ложному следу. Иначе они пойдут за ними.

Оба подошли к верстаку, на котором лежали большие ключи от железной двери. Мужчина взял ключи и вдруг отпрыгнул в сторону:

– Что это? – вскрикнул он. – Загорелось, что ли?

Игорь Васильевич устремил свой взгляд на пол и увидел множество язычков пламени. Но при ближайшем рассмотрении это оказались непонятные живые существа в какой-то прозрачной оболочке, в которой, как спирали ламп накаливания, светились огоньки. Существа передвигались словно осьминожки или морские звезды. Каждое было примерно с ладонь. Лучей или лап у этих «звезд» было пять. Пятый луч был короче остальных четырех.

– Это, это… – заволновался автомастер. – Это… черт знает, что такое! То твари там – на улице, то твари здесь! Я, пожалуй, ухожу вместе с тобой!

– Тогда поторопитесь, – коротко ответил Игорь Васильевич. – И я буду быстро передвигаться. Отстанете – пеняйте на себя.

– Будь спок! Я помчусь быстрее «феррари»! – он лихорадочно осмотрелся по сторонам, но, видимо, ничего подходящего не нашел и схватил большой шуруповерт на аккумуляторе. Коктейль Молотова он засунул в карман штанин. Замок на двери щелкнул, и Игорь Васильевич вместе с автомастером вышли из двухэтажной мастерской. Следом за ними, как прибрежная волна, из открытой двери стали выкатываться прозрачные существа с огоньками внутри.

Не зная еще, какую они могут принести опасность, но не оставляя прозрачные «звезды» без внимания, Игорь Васильевич вгляделся в темноту. С той стороны, откуда он прибежал к мастерской, угадывалось некоторое движение. Он выстрелил ракетницей. На этот раз это была желтая ракета. Она пронеслась вдоль шоссе и на несколько секунд выхватила из мрака десятки теней ИХ. Туда же полетели куски пищи. Тени вновь оживились.

– Бежим! – приказал Игорь Васильевич и с удивлением обнаружил, что «звезды», передвигаясь мимо огня, который натворил коктейль Молотова, стали стремительно увеличиваться в размерах. Это заметил и чернобровый, который сначала пытался закрыть как-то свою мастерскую, отгоняя от двери прозрачные существа, но, увидев их зловещее превращение, быстро побежал вслед за Игорем Васильевичем.

Они отбежали на достаточное расстояние и оглянулись. Существа достигли уже трехметрового роста. Они принимали человекообразные формы – ноги, руки, голова. Но продолжали оставаться прозрачными, и внутри них горели спирали светло-желтым светом. Облик был настолько фантастическим, что, казалось, это ожила неоновая реклама и зашагала по шоссе. Темно-фиолетовое небо подчеркивало контрастность картинки. И звезды на небе, которые сейчас хорошо просматривались, подсказывали связь между собой и шагающими трехметровыми «звездочеловеками».

– Вы что, разводили вот ЭТО у себя в мастерской? – спросил полушепотом Игорь Васильевич у своего попутчика.

– Да я что? Рехнулся, что ли? – таким же полушепотом ответил мужик. – У меня ничего такого… – Он вдруг осекся и стукнул себя по лбу. – Блин!

– Что такое? – Игорь Васильевич недоуменно посмотрел на автослесаря.

– Вчера со мной один водитель расплатился куском метеорита Челябинск. Денег у него не оказалось. Вернее, немного не хватило. Сказал, что завезет остаток на днях, а в залог оставил кусок метеорита. Ну, это он так говорил. Я не поверил, но что оставалось делать? Сказал, что для него это ценная вещь, и он обязательно выкупит…

Тут трехметровые «звезды» направили свои шаги в сторону говоривших людей. Поняв, что через пару-тройку секунд существа окажутся рядом с ними, Игорь Васильевич и владелец автомастерской включили четвертую скорость и рванули в сторону десятиэтажки. Перед входом в подъезд Игорь развернулся и направил «Сайгу» в сторону преследователей. Его черноволосый спутник скрылся за дверью и призывал оттуда вполголоса:

– Давай бабахни в них! Давай!

Игорь Васильевич все-таки не решился «бабахнуть» и ретировался в подъезд.

Глеб заметил в толпе, которая набилась в лифт, свою жену Нелли, сына Диму и дочь Алину.

– Нелли! – закричал он. – Двигайтесь ко мне!

– Это вы погорячились, молодой человек, – саркастически заметил Игорь Васильевич. Он попытался поудобнее вытянуть «Сайгу», чтобы ненароком не случилось выстрела.

– Да не толкайтесь вы, – заворчала женщина, и ее голос показался Игорю до боли знакомым.

– Лана? – удивился он. – Я же отправил вас в деревню Глухари.

– Нам пришлось вернуться из-за этих трехметровых великанов, – раздался голос Яны.

– Вера? – произнес Алексей. – Ты опять вошла в лифт? Ты же только что вышла?

– Алексей, это было вчера, – ответила Вера.

– Алексей, я думаю, она права, – подхватил Глеб.

– Вас, молодой человек, никто не спрашивает, – довольно грубо оборвал Глеба Алексей.

– Лана? – обеспокоенно спросил Игорь Васильевич. – А Саша с тобой?

– Да, со мной, – успокоила его Лана.

– Все в сборе! – раздался голос в динамике. – Можно начинать.

– Чего начинать? – спросила с настороженностью Нелли.

– Это кто? – спросила Лана.

– Опять этот сумасшедший? – съязвила Вера.

– Мама, это кто сказал сейчас? – спросила Веру ее дочь Полина.

– Потом расскажу, – нетерпеливо прервала ее Вера. – Выпустите всех нас немедленно!

Спертый воздух кабины лифта вдруг резко испортился. Все невольно зажали носы.

– Андрейка! Ты опять невовремя! – Яна подхватила сына на руки. – Кто-нибудь может помочь выбраться отсюда? Мне надо срочно поменять памперс ребенку!

– Хорошо! – прохрипел голос в динамике. – Сейчас выпустим женщин и детей. Прошу всех мужчин сместиться в противоположную от двери сторону лифта.

Гомон, ругательства, плач детей. Прошла пара минут, но положение в лифте почти не изменилось.

– Открывайте уже! – бесновалась Нелли.

– В самом деле, мы так это не оставим! – вторила ей Лана.

– Мы дойдем до губернатора! – добавила Вера.

В динамике что-то забулькало. Через некоторое время все поняли, что это смех того человека, который держал их взаперти.

– Я буду отпускать вас порционно, – проговорил динамик. Дверь лифта открылась. Снаружи оказались Нелли, Димка и Алина.

– Прошу Лану и Сашу пробраться к дверям.

– А откуда ты знаешь… – Игорь Васильевич наконец вытянул руку с «Сайгой» вверх, и пленники лифта увидели, что среди них есть вооруженный человек. – Откуда ты знаешь про мою жену и ребенка?

– Теперь Вера и Полина. Прошу вас – пройдите к дверям.

Хотели ли пленники или не хотели, но каким-то образом кабина лифта была освобождена от четырех женщин и пяти детей. Остались трое мужчин, у одного из которых было охотничье ружье «Сайга».

– А вас, Глеб, Игорь и Алексей, я попрошу остаться, – весело заявил голос из динамика.

– Прямо «Семнадцать мгновений весны», – зло пошутил Алексей.

– Ага, – подхватил Глеб. – А он – гауптштурмбанфюрер SS Мюллер!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Часть вторая
Побег

Пока живут на свете люди, стремящиеся увековечить свои творения путем издания книги, я не умру с голода. Антон сделал заказ на поэтическую книгу, Татьяна, подруга детства Марата… Ждем Пенковского, Молотову. Есть на что жить худо-бедно моему Издательскому дому. А этот заказ – особенный. «Какие наши годы…» – книга ветеранской организации в честь своего 40-летия.

Лариса Марковна и Мария Егоровна пришли в издательство с кучей полиэтиленовых пакетов. В них были книги, которые другие ветеранские организации выпускали к своим юбилеям. Хотелось выпустить не хуже, а даже лучше. В общем, все как у людей. Книги были в твердых переплетах, напечатанные на хорошей лощеной бумаге. Но верстка мне не понравилась. И такой вариант стоил бы много денег. Как смог, попытался объяснить заказчицам те возможности, которые позволяют их средства. С трудом, но убедил. Посмотрел рукопись и ужаснулся. Это из репризы «Здесь читать, здесь не читать, здесь рыбу заворачивали». Фотографии на флешке тоже привели в уныние. Снятые непрофессионалами, они были отвратительно отсканированы. Разгребать и разгребать. Пожилые женщины. Робко пытаются оправдаться, защищают свои труды. Разгромил безжалостно все и вся. Цитирую стих одного из ветеранов:

«Трудились мы на славу дел Урала,

Чтобы ему стране оплотом стать».

– Что означают эти строки? То, что автор хотел сказать, – я понимаю. Но как он это сказал? Переведите с русского на русский.

– Но он поэт! Издал книгу! – слабое возражение.

– Какой он поэт?! – раздражаюсь я. – Это тоже его строки?

«Наш девиз: везде всегда трудиться!»

– Да.

– Девиз рабов каких-то, а не свободных людей, – продолжаю ворчать я.

– А мы и есть рабы, – грустно констатирует Лариса Марковна. Ей далеко за 60. Но она еще пытается хорошо выглядеть, носит брючный костюм, делает модную прическу (для своего возраста). Типичная пожилая женщина средней полосы с претензией на интеллигентность. Как выяснилось – она музыкант. Наверное, преподавала в музыкальной школе. Она – председатель. И властные нотки чувствуются в ее разговоре. Она раза в два побольше Марии Егоровны, которая сухонькая, с короткой прической и в очках смахивала на архивариуса девятнадцатого столетия. Мария Егоровна – редактор-составитель. Ей попадает от меня по первое число. Говорим о сроках. Узнаю, что нужно к октябрю.

– Да вы что? Только работа над текстами и фотографиями займет полмесяца! – говорю я. Они попросили отредактировать их неумелые тексты. Вновь просматриваю их. Цифры, фамилии, таблицы. Это якобы душевные воспоминания ветеранов. М-да… Да еще и фамилии стоят впереди инициалов. Как в тюрьме – «Осужденный Иванов». В общем, работы невпроворот. Женщины понимают. Мы находим консенсус. Обговариваем детали, технологию процесса. Верстка – корректура – изготовление. Заключение договора. Оплата в три этапа.

– Как долго мы вас искали, – вдруг говорит Мария Егоровна. – Помните фильм «Москва слезам не верит»? Это оттуда.

Да, я помню. Да, хороших издательств в городе мало. Я сочувственно отнесся к своим новым заказчицам. Лариса Марковна чем-то напомнила мне покойную мать. Манеры у них даже какие-то одинаковые. Я знаю, чем жили, чем живут эти скромные женщины. Я представил их нелегкую долю. Скорее всего, давным-давно уже похоронили своих мужей. Теперь общественная работа заполняет пустоту. Огромную пустоту, которая встречает пожилого человека на старости лет. И еще их неприкаянность какая-то растрогала меня. Как не маскировалась та же Лариса Марковна. Они все не вписанные в новую рыночную жизнь. Они, живущие прошлым. Комсомольско-коммунистическим. У них собрания, уставы, конференции, председатели, комиссии, военно-патриотическое воспитание молодежи, добровольные народные дружины… Древнерусские символы, понятия и слова коммунисты умело используют в своих идеологических битвах за молодежь. Вспомним буденовку, которую сшили по лекалам древнерусского шлема для витязя.

Моя молодежь – то есть Енот – как всегда, позвонила в час ночи.

– Мы идем на дискотеку. Тут скучно. Сестра со своим мальчиком меня туда тянут. Так, сходим, посмотрим. Я люблю тебя! Целую!

– Я люблю тебя, целую, Енотик! Не давай себя лапать, моя лапа!

– Кому? Тут некому!

Фигурка оловянного витязя с палицей красуется на полке рядом с дружиной «Ястреб».

– Больше я не буду вас всех убеждать в том, что вы являетесь одним и тем же человеком – мной, – захрипел голос в динамике. – Можете сколько угодно считать меня психом и шизофреником, но это ничего не изменит. Вы находитесь в разных временах и в разных параллельных пространствах. Моя задача – объединить все ваши личности в одну, чтобы остановить это безумное расчетверение…

– Чего? – изумился Игорь Васильевич.

– Неважно, – продолжал чуть раздраженно голос. – Сейчас каждый из вас проживет воспоминание Глеба о его школьных годах. А потом, как говорится, сверим часы.

– Каким образом? – спросили все трое – Глеб, Игорь и Алексей.

Динамик неопределенно булькнул и…

Глеб уже привык к тому, что то один, то другой учитель давал ему задание написать к тому или иному событию стихотворение или песню: вечер поэзии, слет туристов, выпуск «Комсомольского прожектора»… В этот раз к нему обратилась учитель истории Валентина Ивановна:

– Ты читал сегодняшние газеты?

– Да, на политинформации.

– Про войну во Вьетнаме?

– Да, о нападении китайцев на границы Вьетнама.

– Завтра будет школьный митинг по этому поводу. От тебя мы ждем хорошего стихотворения.

Это можно было расценивать как приказ. Валентина Ивановна была парторгом школы, членом райкома партии, она курировала комсомольскую организацию. А Глеб был комсомольцем. Но дело было не в приказе. Глеба очень возмутила выходка китайцев. Еще маленьким он был очень хорошо осведомлен о войне во Вьетнаме. В журнале «Крокодил» находил карикатуры, обличающие американскую военщину. В газетах видел снимки зверств американцев во вьетнамских селениях, применения напалма. Советским школьникам читали о том, как учатся в подземельях вьетнамские дети при свете лампад и факелов. Когда американцы убрались восвояси, Глеб искренне радовался победе Хо Ши Мина, радовался, что более чем десятилетняя война закончилась. И вот спустя несколько лет на Вьетнам нападает Китай. Возмущало то, что обе страны были из социалистического лагеря. Но Китай всегда стоял особняком со своими «культурными революциями» и хунвейбинами. Короче, Глеб искренне переживал за вьетнамцев.

Дома он всерьез взялся за задание. Долго думал – в каком же стиле написать стихотворение? На глаза попался двухтомник Маяковского. Его рубленый, тонический стих больше всего подходил к ситуации. Глеб стал в течение нескольких часов кряду перечитывать Владимира Маяковского. Метод принес удачу. Ему удалось вскоре мыслить категориями автора, его образами. Вернее, он уловил его стиль. И первая строчка родилась без труда:

«Словно тучи над миром, стянулось известие…»

К утру стихотворение было готово. Валентина Ивановна прочитала его наспех в коридоре:

– Кое-что я бы поправила, но ничего, пойдет… Молодец!

В спортивном зале школьники выстроились большой буквой «П». Внесли знамена комсомольской и пионерской организаций. Начался митинг. Выступали преподаватели, школьники. Многие читали по бумажкам какие-то банальные фразы о солидарности и военщине Китая. Постепенно митингующие стали скучать. Шепот переговаривающихся школьников нарастал, превращаясь в непрерывный усиливающийся гул. Грозные взгляды учителей не производили эффекта. Мероприятие не то чтобы срывалось, но, как бы это сказать, – обесцвечивалось, что ли…

– Слово предоставляется ученику 10-го «А» класса Глебу Птицыну, – вдруг объявила Валентина Ивановна. Конечно, Глеб ожидал этого, но как-то надеялся, что обойдутся без него. Он вышел из строя и пошел к трибуне. Гул немного поутих, потому что школьники знали Глеба в основном как эстрадника и, может быть, подумали, что он будет петь.

Глеб стал читать тихим глухим голосом:

«Словно тучи над миром, стянулось известие:

Вновь война во Вьетнаме – рот разинул Китай

На страну, испытавшую тысячу бедствий.

Добывает нашествием рай…»

Гул резко прекратился. Митингующие стали прислушиваться к словам, которые, видимо, попадали в точку. Большие синие глаза ученицы 10-го «Б» Светы Андроненко с неприкрытым восхищением смотрели на Глеба. Они лучились нежностью и любовью. Именно так Света никогда на него не смотрела. Ее взгляд всегда был холодным и высокомерным. Она знала себе цену: своей красоте, своей неповторимости. Она знала, что Глеб в нее тайно влюблен, что сочиняет в честь нее стихи и песни. И даже некоторые песни пел на танцах, говоря своим товарищам по ансамблю, что это «композитора Морозова». В общем, о его тайной любви знала вся школа. Но Света никак и никогда не проявляла к нему благосклонности, чем увеличивала бесконечные душевные страдания школьного поэта и певца.

Сейчас Глеб был на вершине школьной славы. Аудитория внимала ему, чуть дыша. А самое главное – так же внимала и Света. Было видно, что она наконец-то оценила его талант и, скорее всего, скоро проявит благосклонность.

«Скажем “Нет!”, крикнем “Нет!” старой кляче войне!»

Последние слова стихотворения митингующая школа встретила громом аплодисментов и одобрительными криками типа «ура». Тут же подбежали Таня Горбань и Галя Уланова из 9-го «А».

– Глеб, перепиши, пожалуйста, слова!

– Еще мне надо! – добавила редактор школьной стенгазеты Марина Расщупкина.

Одноклассники подходили, жали руку и одобрительно хлопали по плечу.

Глеб принимал эти знаки внимания, но все выглядывал в толпе Свету. И вот он поймал ее взгляд – он был по-прежнему полон нежности и любви!

– Итак, – прозвучал голос в динамике, – только что вы одновременно вспомнили один и тот же эпизод из вашей жизни. Из ваших… если быть точнее.

Игорь Васильевич очнулся и вздрогнул, Алексей вздохнул, Глеб протер глаза.

– Я не знаю, как вы это делаете, – сказал Игорь Васильевич, – но, скорее всего, это гипноз.

– Мне кажется, да. Сеанс одновременного гипноза.

– Что? И в вашей жизни была девочка Света? – спросил Глеб у Игоря и Алексея.

– Глеб, чтобы вы не сомневались, достаньте письмо Светы из шкатулки и дайте его всем почитать.

Глеб открыл шкатулку и тут же нашел письмо Светланы. Ее почерк он бы не перепутал ни с чьим другим. Он быстро пробежал текст, удивленно пожал плечами и передал письмо Алексею.

– Читай вслух, – глухо сказал Игорь Васильевич.

«Здравствуй, (неразборчиво)!

Спасибо за письмо, и тем более неожиданно для меня было твое поздравление. Никак не думала, что ты помнишь обо мне. Еще раз спасибо. Правда, я сразу тебе не ответила, но это связано с тем, что я не знала, нужно ли вообще отвечать. Но я решила, что как-никак мы учились-то в одной школе, почти что одноклассники. Так что мои письма вполне оправданны. Ведь мне написали, что ты там дружишь, это, конечно, твое дело, хотя ты и правильно сделал. Так вот, я и подумала, что мои письма будут лишними. Но теперь я думаю, что мы же, в конце концов, друзья?! Так что ничего страшного нет. Ты знаешь, очень часто я вспоминаю школу. Как бы я хотела вернуть это время, ну хоть на час, на минуту. Может быть, все было бы по-другому, кто знает… Но нигде мне не было так хорошо, интересно, весело. В школе намного было проще, чем в институте. Что написать о себе? Начну, пожалуй, с нашего института: это большое, современное здание (3 корпуса) обще(неразборчиво). Студентов – или больше 5 тысяч, или меньше 5 тысяч, точно не знаю. Конечно, здесь намного интересней, чем в Орске. Много всяких вечеров, встреч, клубов, дискотек… Приглашают нас на вечера то в Политехнический, то в Радиотехнический университеты. В общем, вот так живем. Вчера была встреча, скорее, «огонек» в общежитии. Так мы там отпраздновали свой праздник; славно получилось. Сегодня родители ушли в гости, а я села писать тебе письмо. А то если сегодня не напишу, то, наверное, так никогда и не сяду. Времени очень мало, письма пишу обычно на (неразборчиво).

А мне, ты не представляешь, сколько писем писать, – как вспомню, так страшно становится. Ты там, наверное, тоже занятый стал: все-таки очень много времени занимает музыка, игра в ансамбле. Но я тебе по-хорошему завидую, что ты умеешь так хорошо петь и играть. Да, ты вообще молодец! Зато я учусь, учусь и еще раз учусь. Друзей у меня здесь пока мало. Если бы ты знал, как я первое время переживала, скучала без наших девчонок, подружек моих. Да и вообще без милой и родной Одаровки. Здесь новая группа, новый коллектив; пока я привыкла… Мне казалось, что лучше бы я и не переводилась. Я бы не променяла ни на что Одаровку, ни на дискотеки, ни на вечера, танцы и т. д. Но теперь вроде бы привыкла: подружилась, свыклась, но все равно меня тянет в Одаровку. Ведь раньше я хотела побыстрее уехать из нее, а теперь, как это ни парадоксально, наоборот. Но ведь теперь ничего уже не изменишь, так что хочешь не хочешь приходиться подчиниться условиям, от нас не зависящим. Напиши мне побольше: как прошел вечер встречи, как там Алиса Ф.? Мне написали, она там была. Как вообще все наши? Как у тебя дела, настроение? У нас часто бывают в институте иностранные делегации, недавно приходил английский посол в СССР – он был проездом в Минске – и поинтересовался, как занимаются советские студенты, какой у нас уровень подготовки. Остался он очень довольным, мы в это время проходили Моэма – несколько текстов. Так он сказал, что мы знаем о его биографии даже больше, чем английские студенты. Может, он и преувеличил – кто знает, но все равно было очень приятно. Учиться намного труднее, чем в Орске. Система совершенно другая, аппаратура намного сложнее. На 4-м курсе можно попасть на практику в школу за границу: или в Англию, или еще куда-нибудь. Второй язык еще неизвестно, какой будет. Это ясно – я никуда не еду: ни в стройотряд, ни в колхоз, – буду отдыхать. Правда, мы семьей едем в Таллин, а потом на юг. Это пока наши планы на лето, но еще может все измениться. На зимних каникулах я ездила в (неразборчиво), город мне очень понравился, но литовцы прохладно относятся к русским, – хотя и немного таких, но все-таки такое отношение чувствуется.

Ты спрашиваешь меня о Валере К. Ну, что же о нем? В общем-то у него все нормально. На следующий год он уже кончает учиться, начинаются суровые будни. Хотел он приехать на вечер встречи в Одаровку, приглашал и меня, но я не смогла, у нас была сессия. Да и у него не очень каникулы совпали.

Ладно, кончаю, а то, наверное, утомила тебя.

Пиши. Очень жду.

Как ты там?

До свидания.

Жду ответа.

Света

Минск, 8 марта 1982»

– Как это письмо оказалось здесь? – взволнованно спросил Алексей.

– Вот именно! – вторил ему Глеб, а Игорь Васильевич многозначительно кивнул.

– Это лишнее доказательство того, что вы все – один и тот же человек, у которого одни и те же воспоминания, – раздался голос из динамика.

– Как это может быть, если Глебу лет двадцать пять, мне на 10 лет больше, а Алексею уже явно за сорок? – язвительно парировал Игорь Васильевич.

– На серьезном повороте судьбы Глеб остался в своем измерении, а Игорь стал развиваться в другом, так сказать, параллельном мире. А потом Алексей выбрал свой путь и тоже ушел в следующее измерение. Глеб по-прежнему живет с Нелли и воспитывает Алину и Диму, его двойник – Игорь Васильевич – развелся с Нелли и сошелся с Ланой. И теперь воспитывает приемного сына Сашку. Затем спустя несколько лет Алексей ушел от Ланы и встретил Веру Сергеевну. Они вместе воспитывают ее дочь.

– Какой двойник? Я не верю этому бреду, – твердо заявил Игорь Васильевич. – У нас разные имена, возраст и внешность тоже. И жены у нас разные!