Текст книги "Пульс за сто"

– На кух… Нет, в комнату, – Карпов вспомнил, что кухня до сих пор хранила следы вчерашнего кутежа.

Они вошли в комнату.

– Давайте присядем, – предложила Кристина. – Хотя долго сидеть вам не придется.

– Почему?

– Все же присядем.

Кристина опустилась в кресло перед телевизором. Карпов придвинул стул.

– Новость короткая, но очень хорошая. Мы вас отпускаем.

– Что?!

Геннадий Иванович не поверил своим ушам. Фраза, которую он так жаждал услышать вот уже шесть недель, была сказана столь будничным тоном…

– Отпускаете?.. Почему? – Лицо Карпова внезапно оживилось. – Меня… напечатали?!

– Пока нет. Но это уже не имеет значения. Олег Михайлович пришел к выводу, что ваши работы, особенно последний рассказ, дают право на свободу.

– Олег Михайлович? Но мы недавно разговаривали с ним, и он ничего…

– Окончательное решение было принято несколько минут назад после получения положительного заключения серьезного эксперта. И, поскольку я находилась поблизости, Олег Михайлович попросил меня зайти к вам. Хорошие новости нужно сообщать как можно быстрее и не по телефону. Вы свободны. Только не болтайте лишнего. Нигде, никому и никогда. Иначе…

– Да, я помню… – Геннадий Иванович все еще не мог поверить в услышанное. – Это правда? Вы меня не разыгрываете?

– Я похожа на человека с извращенным чувством юмора? Соберите вещи и возвращайтесь домой, когда захотите.

– Когда захочу? – Карпов вскочил со стула. – Господи! Да немедленно! Только переоденусь…

Он засуетился, принялся сдергивать с себя рубашку – и тут же вновь покраснел.

– Простите… Я сам не свой от ваших слов.

– Разумеется, – кивнула Кристина. – Не торопитесь. У меня внизу машина. Я вас подвезу.

Пока Карпов носился по квартире, она невольно гадала, как поступит Олег, когда все узнает. Но потом выкинула пустые мысли из головы. Какая разница? В конечном итоге он поймет.

Карпов наспех покидал барахло в дорожную сумку, с которой когда-то приехал в Жуковку. «Свободен! Свободен!» – пульсировало в голове. В унисон с этим билась еще одна горделивая мысль: «Меня оценили!» Серьезный эксперт! Перед компьютером Геннадий Иванович на секунду замер. Надо бы скопировать написанное начало романа…

«А, черт с ним!» – решил он. Задерживаться в квартире не хотелось ни на одну лишнюю секунду. Да и, признаться честно, две написанные страницы немногого стоили. Лучше начать заново в другой, куда более комфортной обстановке.

13.25

Сергеев шел по коридору, когда телефон в кармане исполнил мелодию из фильма «Крестный отец». Такой звонок мог последовать только из одного места. Олег Михайлович остановился и нажал кнопку соединения.

– Слушаю.

– Карпов только что покинул квартиру вместе с…

– Я понял.

Сергеев разъединился, не дослушав собеседника – и так было понятно, с кем именно ушел из квартиры литератор. Подобный вариант развития событий он предвидел и знал, как следует поступить, но надеялся, что Кристина не рискнет зайти настолько далеко. К тому же Олег Михайлович рассчитывал на действенность предупреждения, сделанного Карпову. Похоже, Крис оказалась изобретательной. Что ж, если она сделала такой ход, то не должна быть в обиде на ответный.

Сергеев набрал номер и произнес только одно слово:

– Выезжайте.

Глава шестнадцатая

10 июля

13.40

Ощущение безмерного счастья не отпускало Карпова и в машине. Геннадий Иванович смотрел на людей, идущих по тротуарам, витрины магазинов, дома… Все это мелькало перед ним, и все – до последней мелочи – было чудесным подарком. Выхваченная случайным взглядом девушка, которую он не знает и с которой никогда в жизни не встретится. Рекламный баннер, призывающий купить новый смартфон. Ему не нужен новый смартфон, у Карпова и старого-то не было, но зато теперь будет возможность купить, если вдруг захочется. Еще час назад об этом приходилось лишь мечтать, а сейчас впереди столько возможностей! И главная из них – строить жизнь согласно своим желаниям, а не чужой воле. Новую жизнь. Ведь жить по-старому не получится, да и ни к чему.

«Приеду домой – лягу спать, – подумал Геннадий Иванович. – Буду спать сутки, двое… Сколько захочу. А уже потом стану разбираться, кем я стал и кем буду».

Он вновь посмотрел в окно. Взгляд упал на билборд, приглашавший на концертную программу известного певца с претенциозным названием «Только я». Огромный плакат почему-то пробудил у Карпова легкое чувство тревоги. Он не понял, в чем тут дело, но тревожный колокольчик продолжал звенеть. Сам певец не мог вызвать у Геннадия Ивановича неприятных эмоций. Кое-какие его песни он иногда даже бубнил себе по нос. Плакат уже исчез из вида, а Карпов все гадал – чем же он его взволновал? И тут внезапно понял.

«Только я».

Эти слова произнес Сергеев во время недавнего телефонного разговора. Сначала предупредил о недопустимости нарушения условий договора, а потом добавил: «Что-либо изменить в них могу только я и никто иной».

Только он. Не Кристина. Но ведь она сослалась именно на его решение. Разве Кристина и Сергеев – не одно и то же?

«Только я».

А что, если не одно?

Карпову стало нехорошо. На лбу выступил пот. Наверное, так почувствовал себя профессор Плейшнер, когда впервые понял, что не заметил цветочный горшок на окне дома номер 9 по Блюмен-штрассе.

Между Кристиной и Сергеевым – близкие отношения, а это всегда чревато сюрпризами. И даже если они по-прежнему заодно…

«Не ты ли недавно думал, что тебя хотят подставить? Вот тебя и подставили. С ее помощью. Ты покинул квартиру без разрешения Сергеева. Сразу после того, как он тебя предупредил».

Карпов облизал пересохшие губы. Сияющий мир разлетелся вдребезги. Неужели все кончено? Вот так, таким вот подлым образом? Геннадий Иванович ощутил острую потребность немедленно выяснить истину.

– Кристина, – произнес он, как ему казалось, вполне беспечным голосом, – а почему Олег Михайлович все же не позвонил мне сам?

– Вам было бы приятнее получить свободу от него?

«Она ушла от ответа!»

Карпов повернулся и, отбросив хитрости, спросил напрямую:

– Если мы сейчас свяжемся с ним, он эту свободу подтвердит?

Кристина оторвала взгляд от дороги.

– Почему вы об этом спрашиваете?

Новый вопрос вместо ответа поверг Геннадия Ивановича в отчаяние. Сомнений нет – его обвели вокруг пальца! Зачем и почему – не имеет значения. Важно лишь одно – как можно быстрее все исправить, если, конечно, это еще возможно.

– Остановите машину! – крикнул Карпов.

– Спокойно, Геннадий Иванович…

– Остановите немедленно!

– Я останавливаю, не нервничайте. Нельзя же сделать это посреди дороги.

Кристина прижала автомобиль к обочине.

– Что случилось?

– Что случилось?! Вы обманули меня! Выманили из квартиры. Заставили якобы нарушить эти ваши правила, чтобы иметь возможность расправиться…

– Что вы несете? Никто не собирается с вами расправляться, успокойтесь!

– Я вам не верю! Звоните Сергееву! Прямо сейчас! И пусть он подтвердит, что отпускает меня!

К ужасу Карпова, Кристина не потянулась к сумочке, чтобы взять телефон. Значит, его худшие предположения – правда.

– Как вы могли? – прошептал он и тут же вновь сорвался на крик: – Верните меня назад! Немедленно! Сейчас же! И, если у вас осталась хоть капля совести, подтвердите своему любовнику, что я ни с кем не общался!

Кристина взглянула на Геннадия Ивановича с нескрываемым удивлением.

– Вау! Какие у вас мысли, однако… Где же мы прокололись?

Она с сожалением покачала головой.

– Похоже, по-простому не получилось. Жаль.

– Что? – не понял Карпов.

– Начнем с того, что Олег Михайлович мне не любовник. Он мой родной брат. Я – Кристина Михайловна Елисеева. В девичестве – Сергеева.

– Брат? – опешил Геннадий Иванович. – Кристина… Михайловна?.. Но… – Ему потребовалось время, чтобы свыкнуться с новым знанием. – Даже если так, это ничего не меняет! Наоборот…

– Для вас, может, и ничего, а для меня – многое. Любовника легко сменить. А как сменишь брата?

Кристина наклонилась к окну. Они остановились рядом со входом в фешенебельный отель, швейцар которого с неудовольствием поглядывал на автомобиль, перекрывший подъезд.

– Идемте, Карпов, – сказала Кристина. – Серьезные разговоры нужно вести в комфортной обстановке.

– Идемте? Куда?

– В ресторан. Раз вы уверены, что я повезла вас на верную гибель, так хоть наешьтесь перед смертью.

14.00

В ресторане отеля практически не было посетителей. Представительный метрдотель проводил их к столику, выбранному Кристиной подальше от окон. Она резонно предположила, что Карпову, который с момента выхода из машины находился в совершенной прострации, здесь будет немного спокойнее. Рядом тут же вырос официант.

– Что-то подсказывает – от спиртного вы откажетесь, – предположила Кристина, изучая карту. – А зря. Одна рюмка водки вам бы сейчас не помешала. Но нет, так нет. Значит, «Боржоми». Вегетарианцем, насколько помню, вы не являетесь. Поэтому, если позволите, еду закажу на свой вкус.

Вопроса во фразе не прозвучало, и Геннадий Иванович решил промолчать. Ответы – куда более важные – должны были прийти не от него.

Воду принесли буквально через мгновение. Официант разлил ее по хрустальным бокалам. Карпов сделал скромный глоток. Рука его заметно дрожала, что не укрылось от Кристины.

– Геннадий Иванович, нет причин так нервничать. Если я – исчадие ада, значит, терять вам уже нечего. Так уподобьтесь Сократу и достойно отойдите в мир иной после славной пирушки. – Спутница, похоже, намеренно эпатировала Карпова, пытаясь пробудить его к жизни. – В ином случае – вообще не о чем переживать. Так что, как говорится, расслабьтесь и получайте удовольствие.

– Вы помните, о ком это присловье? – Геннадий Иванович, наконец, обрел дар речи.

– Согласна, афоризм не вполне уместный, но сути это не меняет. Пользуйтесь ситуацией. Здесь отличная кухня. По крайней мере, раньше была. – Кристина огляделась по сторонам. – Аппетит у вас в данный момент, конечно, не очень, но, пока несут закуски, я надеюсь хотя бы отчасти его пробудить. Итак, первое. Забудьте о жуткой расправе. Вас с самого начала никто не собирался убивать. Это была лишь угроза. Хотя, согласитесь, действенная.

По лицу Карпова Кристина поняла, что тот ей действительно не поверил.

– Доказательств не ждите – у меня их нет. Сами решайте, верить или нет. Но повторю еще раз: вас хотели только проучить. Проучить на всю жизнь, а не убивать.

– Вы говорите словами Лучинского. Перед уходом он тоже пытался убедить меня: угрозы – блеф.

– Ему не откажешь в проницательности.

Отделавшись короткой фразой, Кристина надеялась, что Карпов оставит опасную тему. Сейчас не лучшее время сообщать ему о смерти критика. Весьма кстати появившийся официант принес закуски. Перед Геннадием Ивановичем возникла некая полусфера светло-коричневого цвета, украшенная листьями зелени и политая чем-то темно-вишневым.

– Попробуйте, вам понравится, – посоветовала Кристина.

Карпов послушно ковырнул яство вилкой и отправил в рот небольшую порцию. Вкуса он не ощутил. Организму все еще было не до еды. Геннадию Ивановичу очень хотелось поверить в слова Кристины, но пока получалось не слишком.

– И что может убедить меня в вашей правоте?

– Не знаю. – Кристина намазала маленький тост гусиным паштетом. – Может быть, здравый смысл?

– Здравый смысл? Думаете, что-то в этой истории вписывается в категории здравого смысла? То, как вы поступили с нами, – не просто жестоко и бесчеловечно…

– Жестоко? – Кристина резко положила нож на стол. Подвернувшийся бокал жалобно звякнул. – Расскажите об этом моему отцу! Сходите на его могилу, когда вернетесь домой, – я объясню, как ее найти, – и пожалуйтесь, как с вами жестоко обошлись. Правда, он вас не услышит. После нашего бесчеловечного поступка вы скоро вернетесь к обычной жизни. А он – после вашего – ушел навсегда. Не чувствуете разницы?

Геннадий Иванович не решился ответить.

– И потом, Карпов, не надо преувеличивать своих страданий. Что такого особенного с вами произошло? Вы жили в прекрасных условиях на полном обеспечении, занимались творчеством…

Теперь Геннадий Иванович не промолчал.

– Ваши последние слова больше похожи на оправдание, чем на укор.

– Идите к черту, – бросила Кристина, отводя взгляд.

Карпов понял, что попал в точку.

– Это вы решили меня отпустить. Не ваш брат. Он был против, ведь так?

– А вот это не ваше дело. – Кристина тут же поняла, что, уйдя от ответа, именно этим дала однозначный ответ, потому добавила: – Не стройте лишних иллюзий. Я тоже считаю, что вас следовало наказать. Хотя, возможно, в не столь радикальной форме.

В этот момент Карпов, наконец, поверил: она не врет. Все правда. С самого начала им лишь преподавали урок. Урок, который следовало крепко запомнить. Лучинский, наверняка, жив и здоров. Почему не поднял скандал? Да хотя бы потому, что Павел Борисович – эгоист до мозга костей. Подумал, молчать куда благоразумней. Особенно если сохранять уверенность в том, что Карпову не угрожает ничего, кроме временного заточения…

Геннадий Иванович вдруг ощутил, насколько голоден, посмотрел на почти нетронутую закуску и отправил в рот щедрую порцию. На сей раз ему удалось по достоинству оценить вкус. Карпов одобрительно помычал.

– То-то, – поощрила Кристина. – Давно бы так.

Тарелка опустела быстро. Вместе с чувством голода постепенно уходил страх. Но, уходя, страх всегда оставляет визитку. Возможно, поэтому недавнее ощущение безудержной радости не вернулось.

– Кто вы? – спросил Геннадий Иванович. – Люди, которым по силам осуществить такое?

– Вам лучше не знать. Не все знания идут на пользу. Хотя про себя могу рассказать. Я, как вы уже знаете, филолог. А также богатая вдова.

– Вдова? В вашем возрасте? Примите мои соболезнования… Подождите! – Карпов вдруг выпрямился, вспомнив, как представилась Кристина. – Вы… Елисеева?!

– Да. Кирилл Елисеев – мой муж, если ваш вопрос имеет эту подоплеку. Был моим мужем, – поправилась она.

– Вот что… – Геннадий Иванович давно потерял способность бурно реагировать на неожиданные новости и лишь добавил: – Интересно, сколько еще меня ждет сюрпризов?

– Основное сказано. Поэтому, давайте, приходите в себя. Скоро горячее принесут. Его нужно встретить во всеоружии.

Кристина принялась доедать гусиный паштет. Карпов безуспешно пытался вспомнить его подлинное французское название.

– Я вас ничем не задел? – на всякий случай поинтересовался он. – В рассказе?

– Не беспокойтесь. Вы поведали миру свою собственную историю, а не нашу с Кириллом жизнь. И сделали это здорово.

– Спасибо. – Геннадий Иванович решился задать еще один волновавший его вопрос. – Никакого «серьезного эксперта» ведь нет, так?

Кристина кивнула.

– Так. Нужен был весомый аргумент, чтобы вытащить вас из квартиры. Вы огорчены?

– Немного.

Карпов лукавил. Первое профессиональное признание пролилось на него живительным бальзамом. И вот теперь выяснилось – его нет.

– Не расстраивайтесь, – проявила проницательность Кристина. – Ваш последний рассказ действительно хорош. Олег тоже так считает.

– Последний? – Геннадий Иванович достаточно осмелел, чтобы спросить: – То есть, остальные два – плохи?

Молчаливый официант забрал освободившуюся посуду и сменил приборы.

– На мой взгляд, они вполне профессиональны. Но «Последняя ставка» задевает не только разум, но и душу.

– Возможно, дело просто в том, что для вас с братом эта история носит личный характер.

– Возможно. Но когда твое личное трогают чужими руками – чаще возникает отторжение, чем понимание. Так что ваша заслуга несомненна. Впрочем, вам известно, насколько субъективны в литературе понятия «плохо» и «хорошо».

– Почему же? Как говорят в рекламе: «Есть истинные ценности». Кто скажет, что «Война и мир» – плохой роман?

– Многие. Кто-то ради стремления соригинальничать, а некоторые искренне так считают. Пять из десяти современных школьников, если не больше, скажут даже резче: «Отстой».

– Это говорит лишь о том, что они не доросли до Толстого.

– Или о том, что у каждого свои критерии. Объективной шкалы не существует.

– Так уж! А всемирное признание?

– Перестаньте! Можете назвать хотя бы трех последних Нобелевских лауреатов по литературе?

Карпов подумал.

– Вряд ли. Разве что одного. Одну.

– Вот вам и всемирное признание.

– Но постойте… Если каждый судит о творчестве других исключительно со своей, субъективной точки зрения…

– Безусловно.

– Как же тогда можно осуждать его за это?

Произнеся вырвавшуюся «с разбега» фразу, Геннадий Иванович посмотрел на Кристину с некоторой опаской. Не хватил ли он лишнего, вновь затронув рискованную тему?

Кристина подождала, пока перед ней поставят блюдо с аппетитной рыбной тушкой. Только сняв первую пробу, она все же заметила:

– Насколько я помню, с вашей субъективной точкой зрения на известный вопрос дело вообще не сложилось.

– Извините, мне не стоило… – пошел на попятный Карпов, в то же время думая: «Черт возьми, я еще должен перед ней извиняться?!»

– Да уж, лучше оставим эту тему, – согласилась Кристина к облегчению Геннадия Ивановича, перед которым в этот момент материализовался диковинный дар морских глубин.

– Я даже не спросила, едите ли вы рыбу. Впрочем, тогда вы бы мне вряд ли ответили.

– Я и сейчас не отвечу.

– Почему?

– Потому что такую рыбу я никогда не ел.

Карпов отщипнул кусочек, положил на язык и пожевал.

– И как? – поинтересовалась Кристина.

– Плохо.

– Плохо?!

– Плохо, что хорошо. К хорошему привыкаешь, а такую привычку мне не осилить. – Геннадий Иванович отметил, что обрел способность шутить.

– Не стоит себя недооценивать. Станете известным писателем – будете ходить сюда каждый день.

– Вашими молитвами… – усмехнулся Карпов.

Рыба оказалась столь восхитительной, что некоторое время они ели молча.

Когда принесли кофе, Геннадий Иванович, вконец разомлев от угощения и комфорта, вдруг сказал:

– Знаете, отчасти я вас понимаю. У нас, редакторов, быстро грубеет душа. Подумаешь, потерялась какая-то рукопись. Не все ли равно, если с почтой завтра придут новые десять и с большой вероятностью окажутся плодом труда очередных графоманов. – Он тут же добавил: – Я не имею в виду вашего отца. Ведь его рассказ я так и не прочел. Просто хочу сказать: на этой работе забываешь, что каждый автор для самого себя – единственный, а каждая новая рукопись – единственная в своем роде. Так что я вас понимаю. Тем более, речь идет об отце.

Кофе был хорош. Карпов даже захотел попросить еще, но постеснялся.

– А почему – отчасти?.. Когда мои родители… Вы знаете, они разбились в автокатастрофе. Я никого не ненавидел так, как водителя того КамАЗа. Он стал инвалидом, получил пять лет. Мне казалось – этого мало. Я потребовал пересмотра дела, но потом… потом забрал заявление.

– Почему?

– У этого мужика оказалось пятеро детей, с которыми он уехал из Средней Азии, когда на двери в очередной раз написали «Убирайтесь в свою Россию!». На гроши, что дали за дом, купил в деревне полуразвалившуюся избу для семьи – и подался на заработки. На работу по специальности его не взяли. Посадили в грузовик – без оформления, за половину зарплаты обычного водителя. Лихие девяностые… В тот день он провел за баранкой двенадцать часов подряд – и просто тупо уснул. Был ли этот человек виновен в смерти моих родителей? Конечно. Но месть… Она как-то потеряла смысл. Никакой суд не накажет его сильнее, чем уже наказала судьба. Кстати, я ведь тогда отказался ехать на дачу. Предлагал отправиться в воскресенье, но родители не захотели терять лишний выходной. Мы даже поругались из-за этого. Сколько раз с тех пор корил себя: почему не уговорил, почему просто ушел, хлопнув дверью?

– У каждого из нас есть свой комплекс вины, – согласилась Кристина. – Я тоже могла бы помочь отцу. Хотя, казалось бы, как? Он не сказал мне ни слова о своих литературных опытах. Видно, стеснялся. Или боялся, что начну критиковать. Олег показал мне рукопись уже после его смерти. Дочь, которой нельзя доверить сокровенное – плохая дочь. Сыну-то он открылся.

Обед подошел к концу. Подходила к концу и беседа. Оставалось лишь решить, что делать дальше. Здесь было, о чем подумать.

– Вы пошли против брата. Надеюсь, у вас не возникнет из-за этого проблем? – спросил Карпов.

– Не стоит обсуждать мои проблемы, – уклонилась от ответа Кристина. – Так или иначе, вы свободны и вам ничто не грозит.

– Насколько я успел узнать Олега Михайловича, он не из тех, кто легко проглатывает обиды.

– Я же сказала – это мои проблемы, и я их решу.

Кристина лишь повернула голову – официант немедленно оказался рядом. Персонал в ресторане был вышколен на совесть.

– Принесите счет.

«Через полчаса я буду дома», – подумал Карпов.

Официант, несколько замешкавшись, все же положил счет перед дамой. Та расплатилась, и они покинули ресторан. Машина уже ждала у входа.

– Напомните адрес, – попросила Кристина, заводя двигатель.

– Знаете, – сказал Геннадий Иванович, – отвезите-ка меня обратно.

Кристина уставилась на него.

– Опять?! – Она не стала скрывать раздражения. – Ну вот что. Больше я вас ни в чем убеждать не собираюсь. Просто оставлю здесь и…

– Вы не поняли, – прервал ее Карпов. – Я вам верю, но… Олег Михайлович… Не стану скрывать, я его боюсь. Возможно, мое освобождение и останется без последствий для нас обоих, но зачем рисковать? Раз никакой реальной угрозы нет, я спокойно поживу в квартире до окончательного разрешения ситуации. Если публикация состоится – все кончится по любому. Если нет… Я так понимаю, мне прочитают нотацию – и тоже отпустят. Ведь так?

– Так, – согласилась Кристина.

– Ну вот. У меня даже есть, чем заняться. Я начал писать роман, – признался Геннадий Иванович. – Так что скучать не буду.

Кристина очень внимательно посмотрела на него.

– Это ведь абсурдная мысль, что вы возвращаетесь ради меня?

– Абсолютно, – согласился Карпов. – Хотя настоящий джентльмен ответил бы иначе.

Он действительно боялся Сергеева. Зачем рисковать, загоняя того в угол? Но почему-то, отвечая Кристине, Геннадий Иванович не решился смотреть ей в глаза.