Текст книги "Пульс за сто"

Глава семнадцатая

10 июля

16.40

Вернув Карпова в квартиру, Кристина не сразу поехала домой. По пути она заглянула в редакцию журнала «Занимательные истории», откуда вышла в не самом лучшем настроении. Телефон, выключенный сразу после памятной беседы с братом, с тех пор так и оставался «мертвым». Кристина не сомневалась: Олег давно знает, что она сделала, и пыталась оттянуть неизбежный разговор. Возвращение Карпова Олега, конечно, удивит, но не освободит ее от объяснений. Разумеется, говорить о том, что литератор теперь знает о них все, ни в коем случае не следует. Объяснение будет другим. Простым и вполне правдоподобным. Об этом они с Геннадием Ивановичем договорились по пути. Кристина просто отвезла его в ресторан. В благодарность за прекрасно написанный рассказ, а заодно – в пику брату, с которым поругалась накануне. Убедить в этом Олега будет непросто – к вранью у него профессиональное чутье. Но непросто – не значит невыполнимо.

Приближаясь к дому, Кристина еще больше собралась. Возможно, Олег ждет прямо у входа. Но ждали ее совсем другие люди.

Когда ворота только начали открываться, к водительской двери подошли двое. Откуда они взялись, Кристина понятия не имела. Она слегка опустила стекло, на всякий случай заблокировав замок.

– Госпожа Сергеева? – вежливо спросил высокий мужчина в джинсах и ковбойке.

– Да, это я.

Мужчина достал из нагрудного кармана красную книжечку и развернул перед ней.

– Майор Кузьмин, Федеральная служба безопасности. А это, – он показал на спутника, стоявшего в полушаге сзади, – мой коллега – капитан Дунаевский. Вы не будете возражать, если мы войдем вслед за вами?

17.00

Первое, что сделал Геннадий Иванович после возвращения – чисто выбрился, почистил зубы и сделал в квартире уборку. Удивительно, как быстро он смог ее захламить. Впрочем, если не следить за порядком – хаос наступает быстро.

Далее Карпов принял решение раз и навсегда отречься от двух привычных занятий: гадать, где сейчас находятся его рукописи, и считать дни, прошедшие со времени их отправки. Что скрывать, его по-прежнему интересовал вопрос будущего написанных рассказов, но теперь он потерял для него жизненную актуальность. В буквальном смысле.

После этого Геннадий Иванович занялся романом. Он все же решил предварительно составить план. История тут же разбилась на три части. Когда части наполнились кратким содержанием, Карпов понял, что это никакие не три части, а три тома, и тут же испугался масштаба замысла. Впрочем, труд жизни обязан быть монументальным, а времени впереди достаточно. И сейчас, и потом. Если хочешь взойти на Эверест, надо не смотреть на вершину, разинув рот, а идти. Пусть понемногу, но идти вперед…

17.30

Как только федералы ушли, Кристина выхватила из сумочки телефон и набрала номер Олега. Сейчас не до разногласий. Брат, конечно, потребует объяснений, но как только она…

– Олег?! – почти что крикнула Кристина, услышав в трубке знакомый голос. Хотя, кто это мог быть еще? – Не спрашивай ни о чем! Я потом все объясню. Только что у меня были федералы!

– Федералы? Какие еще федералы?

Сергеев ехал в машине, когда зазвонил телефон. Поскольку в салоне больше никого не было, он включил громкую связь.

– Люди из ФСБ! Представляешь? Майор и капитан.

– И что им было нужно?

– Им нужен был Карпов! Они показали мне его фотографию, сказали, что он пропал в этом районе, спрашивали, не видела ли я его. При этом один из них явно осматривал дом. Олег, им все известно!

– Кристина, не паникуй! Если бы им было все известно, они приехали бы не вдвоем, а с группой и ордером на обыск. И, к счастью, они пока не знают, что Карпов на свободе, иначе приехали бы вместе с ним.

– Олег…

– Надеюсь, он хорошо помнит наше предупреждение и ничего им не расскажет, но полностью ручаться нельзя, поэтому действовать надо быстро. Вот что ты натворила!

– Олег! Карпов – не на свободе!

– Что?

Неожиданная новость заставила Сергеева выпрямиться и невольно притопить педаль. Двигатель рыкнул, водителя мягко отбросило назад.

– Мы ездили пообедать. Он давно вернулся назад. И ни с кем за это время не разговаривал. – Даже в критической ситуации Кристина решила придерживаться разработанной версии. – Я не собиралась его отпускать. Он просто получил премию за отличный рассказ в виде обеда в дорогом ресторане. Ну и еще, я, конечно, хотела позлить тебя, поэтому сделала это без предупреждения. Но сейчас нам, по-моему, не до выяснения отношений.

Мозг Сергеева быстро обрабатывал новую информацию. Карпов вернулся?! По-видимому, это действительно так. Кристина слишком испугана и не станет врать. Да и какой в этом смысл? Значит, Карпов и впрямь вернулся.

Олегу Михайловичу никто не сообщил об этом, поскольку сообщать было некому – будучи уверенным в том, что сестра отпустила литератора, Сергеев снял наблюдение. Кто же мог подумать…

На бортовом мониторе появилась информация о параллельном входящем вызове.

– Олег? – послышался в салоне тревожный голос Кристины.

– Подожди, дай подумать… Если это не Карпов, то… возможно, Лучинский.

– Лучинский? Он же умер.

– Так и есть, но кто знает, что и кому он успел сказать перед смертью. Вряд ли что-то существенное, иначе люди из органов появились бы раньше. В любом случае, успокойся. Раз они лишь задают вопросы, значит, у них нет ничего, кроме подозрений. Может, и подозрений нет. Просто опрашивают всех жителей в интересующем районе.

– А если они действительно вернутся с обыском?

– На здоровье. Коттедж тщательно санирован. Но на всякий случай… Они взяли у тебя подписку о невыезде?

– Нет.

– Очень хорошо. Немедленно собирай вещи – и уезжай. Телефон отключи. Купишь там местную симку и сообщишь мне номер.

– Уезжать? Куда?

– Куда угодно. Поживи какое-то время за границей, пока я не выясню подробности и все не улажу. Повторяю, у них нет и не может быть никаких улик. Но зачем лишние тревоги? К тому же эти люди умеют допрашивать.

– Я знала! Я говорила: обязательно случится что-то подобное!

– Кристина, не истери! – прикрикнул на сестру Сергеев. – Ничего не случилось! Федералы не вернутся. Карпов скоро выйдет на свободу, и я гарантирую: он ничего про нас не скажет. Можешь поверить, я умею убеждать.

– Не вздумай что-нибудь сделать с ним!

– Ты и впрямь не в себе! Я его пальцем не трону. У меня другие методы. А вот ты в подобном состоянии и правда можешь наделать глупостей. Немедленно уезжай. И обязательно дай знать, когда обоснуешься.

– А это не опасно? Мое исчезновение могут счесть за доказательство.

– Какое исчезновение? О чем ты? В середине лета богатая вдова уехала на море – что может быть естественней? Телефон забыла дома. Выйдут на меня – я скажу, что понятия не имею, куда ты делась. Мы же не муж и жена. Главное – успокойся. Все будет хорошо. Ты мне веришь?

Олег подождал ответа.

– Крис? – не выдержал он.

– Да верю, верю!

– Тогда все. Не будем тратить времени. Я тебя люблю.

Сергеев разъединился, тут же начав размышлять.

Оказывается, с каждым разом врать все проще. Видимо, потому, что это ложь во благо. Но неужели Кристина просто отвезла Карпова пообедать? И больше ничего? Как-то на нее не похоже. С другой стороны, почему нет? Характер проявила, брата позлила, а в целом осталась в рамках семейной солидарности.

Между прочим, то, что случилось – даже к лучшему. Карпов, против ожиданий, по-прежнему под присмотром. Значит, можно будет спокойно закончить с ним в плановом порядке. Кристина удалена, с ее стороны в обозримом будущем помех не предвидится.

Да, все отлично. Ситуация снова под контролем. Осталось уточнить лишь один момент.

Сергеев активировал не принятый во время разговора с Кристиной номер. Абонент откликнулся после первого же звонка.

– Слушаю вас, Олег Михайлович.

– Вы там не перегнули палку?

– Ни в коем случае. Все было предельно корректно, но убедительно. Согласно вашим указаниям.

– А почему ФСБ?

– Лучше всего действует на обывателей. Проверено опытом. Видимо, генетическая память. От нас требуется что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. Больше ничего не нужно. До связи.

Сергеев сбросил вызов и почувствовал, как быстро улучшается настроение. Конечно, пришлось заставить понервничать сестру, но это для ее же блага.

Громкая связь в салоне вновь ожила.

– Олег Михайлович, через пятнадцать минут вам нужно быть у Крапивина, – напомнила секретарша. – Вы не забыли?

Сергеев с ходу ударил по тормозам. Он действительно забыл! Напрочь забыл! Такого раньше никогда не случалось.

Развернувшись через двойную осевую, Олег рванул назад, оглашая салон длинным рядом непарламентских выражений.

17.40

Кристина в спешке кидала в сумку вещи. ФСБ! Только этого не хватало. Олег прав, сейчас надо исчезнуть. Ему будет проще разобраться с ситуацией, не отвлекаясь на мысли о том, как защитить сестру. Кристина почувствовала нечто вроде легких угрызений совести. Каков брат! Ни словом не стал ее упрекать! А ведь, не вернись Карпов в квартиру, сейчас вокруг было бы совсем горячо. Ну и глупость она чуть не сотворила!

Глава восемнадцатая

20 июля

15.10

Работа над «Героем» так увлекла Карпова, что он ни разу не задумался: за прошедшее время рецензенты наверняка должны были прочесть хотя бы «Пирамиду». Впрочем, стоило ли этому удивляться? Памятный день с посещением ресторана давно миновал – и ничего не произошло. Сергеев не показывался. Значит, Кристина не обманула. Бояться нечего. Можно просто ждать и работать.

Писалось нелегко. То ли в связи с тем, что столь масштабный труд действительно был Карпову пока не по зубам, то ли по причине банальной нехватки знания материала.

Главному герою романа, согласно замыслу, предстояло сбить на машине человека и отбывать наказание во времена заката СССР. Где он должен был при этом находиться? Кажется, в подобных случаях отправляли в колонии-поселения. Но Карпов понятия не имел – так ли это, и если да – что они собой представляли? А как писать о том, чего не знаешь? Британская энциклопедия хоть и была кладезем знаний, по части тонкостей советского законодательства спасовала. Других же информационных источников в квартире не нашлось. Геннадий Иванович мог, конечно, просто снять трубку телефона и запросить нужное. Или передать просьбу через тех, кто приносил продукты. Но Сергеев наверняка заинтересовался бы причиной этих просьб. Ведь работа над рассказами завершена. А видеться с Олегом Михайловичем лишний раз Карпову не хотелось.

Он решил пока разрабатывать другую сюжетную линию, где действие происходило в отдаленной воинской части. Здесь основательной подготовки не требовалось. Мало-мальское представление об армии имел каждый мужчина, родившийся в Союзе. Карпов тщательно проработал характеристики персонажей. Среди них, помимо все того же главного героя – недавнего выпускника военной академии, действовали: мягкотелый пьющий командир батальона, прощелыга-начштаба и честный замполит, страдающий от предчувствия скорого краха ценностей, которые по должности и призванию отстаивал всю жизнь. Поначалу Карпов хотел сделать злодеем именно замполита, но потом это показалось ему слишком банальным. Так негодяем стал штабист.

Общее развитие сюжета было понятно автору, но достаточно подробный план он так и не составил. Терпеливо плетя ткань повествования, Геннадий Иванович ждал момента, когда герои возьмут его за руку и сами поведут за собой. Туда, куда он поначалу, может, и не рассчитывал зайти. Но этот момент все не наступал…

Карпов запрокинул голову и несколько раз с силой сжал и расслабил веки. Он не вставал из-за компьютера уже более четырех часов. Пора сделать перерыв, а заодно и перекусить.

Геннадий Иванович отправился на кухню, по пути включив телевизор. На канале «Культура» обсуждали книжные новинки. Теперь, когда Карпов заделался писателем, такая тема не могла оставить его равнодушным. Он сделал звук погромче и, готовя обед, прислушивался к тому, что говорили в студии.

Когда прозвучали эти слова, в кухне шумно закипал чайник. Возможно, поэтому смысл сказанного дошел до Геннадий Ивановича с опозданием. Но, когда мозг из долетевших до него обрывочных фрагментов все же составил фразу, приготовленная чашка выпала из рук Карпова и, ударившись о кафельную плитку, раскололась надвое. Впрочем, он не заметил этого. Когда обломки чашки окончательно упокоились на полу, Геннадий Иванович уже стоял в комнате перед телевизором.

В студии у столика с разложенными на нем книгами примостились две дамы. Карпов мог поклясться – какая-то из них только что произнесла: «Лучшую рецензию на эту книгу написал покойный Лучинский». Несмотря на шум чайника, слово «покойный» он расслышал явственно. Фамилия! Не ошибся ли он с фамилией? Но как теперь узнаешь?

Узнать оказалось легко. Одна из ведущих – солидная матрона с прической, состоявшей больше из воздуха, чем из волос – взяла в руки очередное издание и продемонстрировала его зрителям.

– Роман Евгения Сидорова «Розы в огне» появился на прилавках магазинов сравнительно недавно, но уже вызвал оживленную полемику.

– И вновь приходится сожалеть, – подхватила вторая ведущая, – что мир литературной критики осиротел после безвременной кончины Павла Лучинского. Он не оставил бы от этого тяжеловесного опуса камня на камне. Впрочем, это мое личное мнение. Многим книга Сидорова нравится. Недаром цифры продаж бьют все рекорды…

Дамы продолжали говорить, но Карпов уже не слушал.

«Мир критики осиротел… Безвременная кончина…»

Они убили Лучинского! Они-таки его убили! Значит, все ложь! Виртуозная расчетливая ложь. Про урок на всю жизнь. Про несуществующие угрозы. Про семейные разногласия.

«Но как же так можно?! Глядя прямо в глаза! И зачем? Кристина ведь собиралась меня отпустить. Я бы ушел, если бы не заметил ту афишу. Получается, они действительно заодно. Впрочем, чему удивляться? Брат и сестра все же. Вдвоем провоцировали меня на нарушение условий, испугавшись того, что “Ставку” опубликуют. А когда я невольно раскрыл их план, потребовалось срочно перестроиться. Наплести с три короба, чтобы я поверил и все же ушел. Отсюда – ресторан, задушевные беседы. Но я вернулся. Им пришлось с этим смириться. И терпеливо ждать дня, когда мою судьбу – так и быть! – решат в редакциях. Почему нет? Они мало чем рискуют. Не надо обманывать себя. Никто не станет печатать мои рассказы. Десять шансов из ста, что их вообще станут читать. Два из десяти – что дочитают. Сколько там осталось на вероятность публикации? С этой ничтожной величиной Сергеевы вполне могут смириться, хотя и пытались с моей помощью свести ее до нуля…»

Мысли налетали одна на другую…

«Они ничего не простили и никогда не простят. Даже если публикация случится – все равно найдут способ свести счеты. Надо уходить! Немедленно! Пока они думают, что я ни о чем не догадываюсь. Конечно, скрыться от таких людей почти нереально, но если сидеть и ждать – слово “почти” отпадет. Надо хотя бы попробовать».

«Лучинский попробовал – и мертв», – напомнил внутренний голос.

«Это ничего не значит! Лучинский – известная личность. Ему трудно было скрыться. Да он, наверное, и не пытался. А меня никто не знает. Купить билет на первый попавшийся поезд – и уехать куда глаза глядят. Исчезнуть. Пропасть с глаз долой. Что я теряю? Сбережения? Их нет. Работу? Работа найдется. Мне многого не надо. А вдруг они не станут меня искать? Кто я, в конце концов, такой? Может, сочтут, что с меня достаточно?»

«Как только ты откроешь дверь – они это увидят. Далеко после этого уйдешь? – спросил невидимый оппонент. – А если даже уйдешь, то каждый день, каждую минуту будешь ждать расправы. Где бы ни находился, как бы далеко ни уехал. И чего стоит такая жизнь?»

«Любая жизнь чего-то стоит».

Карпов бесповоротно решил бежать. Но сделать это так, чтобы обойти установленную систему контроля.

«Возможно ли это? Допустим, я позову Сергеева или Кристину и попрошу снова куда-нибудь меня отвезти. Здесь всегда ждут моего ухода и готовы на него реагировать. А в городе… В городе можно застать сопровождающего врасплох. Но как добиться того, чтобы меня вывезли в город? Нужна веская причина. Захотелось проветриться? Глупо. А что, если… Сходить в кино! Уже лучше. На остросюжетный боевик. Проникнуться духом и стилем жанра. Сергеев, – почему-то Карпов был уверен, что приедет именно он, – конечно, спросит: “Зачем вам это? Вы ведь уже написали все три рассказа. И потом, любой фильм можно посмотреть на компьютере”. На это я ему скажу… Скажу, что собираюсь писать дальше до тех пор, пока не придут хоть какие-то ответы. Что оценил перспективу замысла. Это должно ему понравиться. А насчет компьютера… Мне нужно видеть реакцию публики. Да, отличный аргумент! Видеть реакцию публики, для которой я пишу. Понять, что она “ест”, чем ее можно взять. На такое Сергеев должен купиться. А когда мы окажемся в кино… Там я придумаю, как сбежать. Попрошусь в туалет или что-нибудь еще».

Внутренний голос вновь попытался возразить. Наверное, хотел сказать, что наивно даже думать о возможности обмануть Сергеева. Но Геннадий Иванович запретил себе это слушать. Чтобы окончательно сжечь мосты, он подбежал к телефону, снял трубку и… в следующее мгновение вновь положил ее на рычаг.

Он испугался, что голос выдаст его. Сначала надо успокоиться. Карпов подождал, пока пульс немного уймется, потом произнес на пробу:

– Я хочу как можно быстрее видеть Олега Михайловича или Кристину Михайловну.

Получилось плохо. Голос дрожал. Они сразу поймут – что-то не так. Геннадий Иванович еще немного подождал, снял трубку и сказал:

– Мне срочно нужен Сергеев. Или Кристина.

В следующее мгновение трубка вернулась на место. Вряд ли они что-нибудь заметили.

15.50

Время ожидания (в том, что его звонок не останется без ответа, Карпов не сомневался) не помогло успокоиться. Наоборот, оно медленно, но верно рождало панику – не слушать аргументы здравого смысла удавалось все хуже. А они, эти аргументы, все как один были против Геннадия Ивановича, обещая полный крах его наивных планов. Однако Карпов не собирался отступать. Прежде всего, потому, что понимал: отступив сейчас, вряд ли решится сделать новую попытку. Значит, надо взять себя в руки. Геннадий Иванович с трудом представлял, как у него это получится, но получиться должно обязательно. Сергеев – если приедет он – способен заметить малейшую фальшь. Да и Кристина, как оказалось, не лыком шита. Если не выглядеть естественно, все пойдет прахом. Карпов нашел в аптечке на кухне какие-то успокоительные таблетки и проглотил сразу три. Испугавшись, что заснет, он какое-то время ходил по комнате, но быстро понял – опасения напрасны. Что-что, а заснуть ему сейчас точно не грозит.

Геннадий Иванович попытался мысленно отрепетировать первые слова. Первые слова – всегда самые трудные. Дальше будет легче.

(Он скажет: «Здравствуйте, Геннадий Иванович!»

Я отвечу: «Здравствуйте».

Он спросит: «Вы хотели меня видеть?»

Я отвечу: «Очень хотел. И знаете, почему…»)

Карпов верил, что справится. Обязан справиться. Но все пошло не так уже со второй фразы…

16.30

– Здравствуйте, Геннадий Иванович! – поздоровался Сергеев, входя в квартиру. Голос его был приветливым. Можно даже сказать, дружеским.

«Тварь. Какая же тварь!» – мелькнуло в голове у Карпова. Он испугался неподконтрольных мыслей. Возможно, это его и сгубило.

– Здравствуйте! – ответил Геннадий Иванович и… беспомощно застыл в прихожей.

«Сейчас он скажет: “Вы хотели меня видеть?”» – крутилось в голове.

Но Сергеев сказал совсем другое.

– Что с вами?

«Он все понял по моему лицу!» – ужаснулся Карпов и попытался выправить ситуацию.

– Со мной? Ничего. Ровным счетом ничего.

Геннадий Иванович сам слышал, насколько фальшиво звучат его слова. Все рухнуло. Все было напрасно. Подготовка, таблетки, отрепетированные фразы. Все это было наивно и глупо.

– Перестаньте, – сказал Сергеев. – Я же вижу: что-то не так. Что произошло?

И тут Карпов сорвался.

– Что произошло?! – заорал он, заставив Олега Михайловича непроизвольно отшатнуться. – Вы убили его! Вы убили Лучинского! И не вздумайте врать, что это не так! Я все слышал по телевизору! «Мир критики осиротел»! Вы убили его! А теперь ждете того дня, когда сможете расправиться со мной? Так не ждите! Убивайте! Зачем ждать? Зачем врать, как вам нравятся мои рассказы? Зачем тратить столько времени и сил? Вы прекрасно знаете, чем все закончится! Хотите еще помучить меня? Вам мало?! Мало?!!

У Карпова перехватило горло. Он захлебнулся последним криком и замолчал, тяжело дыша.

Сергеев прикрыл глаза и чуть отвернулся, пытаясь скрыть досаду. Досаду и злость. Он положил на эту историю столько сил, полностью держал ее под своим контролем. Отпустить Карпова он собирался через две недели после отъезда Кристины. Ровно через два месяца после того, как тот приехал в Жуковку. Это был бы правильный срок. Сегодня шел десятый день. Все могло выйти просто идеально, если бы не какая-то идиотская передача…

– Значит, телевизор? – сказал он. – Не стоило его возвращать. Мне казалось, новости живут недолго.

На несколько секунд воцарилась тишина.

– И что будет теперь? – не выдержал Карпов.

Сергеев пожевал губу.

– Что будет? Будет то, чего вы, наверное, не ждете. Вы свободны.

Ничто так не гасит истерику, как ошеломляюще неожиданное развитие событий. Этих слов Карпов действительно не ждал.

– Свободен? – Он испытал некое дежа-вю. Не так давно об этом здесь говорила Кристина, теперь – ее брат. У него созрел новый план? Геннадий Иванович безуспешно попытался что-то понять по лицу Сергеева, ничего не понял и спросил: – Почему?

– Почему? Странный вопрос. Потому что вы выполнили условие нашего договора. Ваш рассказ одобрен.

Рассказ одобрен. Рассказ одобрен. Рассказ одобрен…

Неужели это все-таки произошло? Причем именно сейчас.

Карпов не воскликнул: «Господи, наконец-то!», или «Не может быть!», или даже «Вы шутите?». Он просто стоял и молчал. А потом спросил:

– Какой?

– Не все ли равно? Главное, вы свободны.

– Действительно, – согласился Геннадий Иванович. – Не все ли равно?

«Я ведь хотел уйти? Теперь можно. Не прячась, не убегая, не изворачиваясь. Просто уйти. Прямо сейчас».

Он вернулся в комнату, взял пиджак и направился к двери походкой зомби.

Сергеев посторонился, освобождая проход.

«Как только я дойду до двери, он ехидно спросит: “Вы действительно поверили, что это правда?”» – подумал Карпов.

– Геннадий Иванович… – послышалось сзади.

Карпов вздрогнул и обернулся.

– В тапочках все же нехорошо.

Геннадий Иванович посмотрел на ноги.

– И еще, – добавил Сергеев. – Хочу напомнить: во избежание неизбежных фатальных последствий вы должны немедленно забыть все, что происходило с вами за время нашего общения. Прошу отнестись к моим словам крайне серьезно.

Наблюдая за тем, как похожий на сомнамбулу Карпов надевает туфли, Олег Михайлович понял – с тем же успехом он мог бы сейчас увещевать платяной шкаф. Но не беда. Карпов будет молчать. Без сомнений.

Ничего не сказав и не обернувшись, литератор покинул квартиру.

Сергеев, глядя на закрывшуюся дверь, пытался понять, что чувствует сам.

«Это не поражение, – подумал он. – Победители не уходят с таким видом».

Похоже, Олег Михайлович пытался в чем-то себя убедить.

17.50

Дороги домой Геннадий Иванович не помнил совершенно. Удивительно, как ему удалось не попасть под машину. Сначала он бродил по дворам. Без определенных планов и направлений. Просто шел – и все. Потом вдруг обнаружил, что находится рядом со станцией метро. В кармане пиджака счастливым образом нашлись несколько денежных купюр и – что куда более ценно и удивительно – ключ от дома.

«Дом, сладкий дом…» – подумал Карпов, очутившись в квартире, в которой прожил всю сознательную жизнь. Но это были только слова. Никаких чувств к ним не прилагалось. Чувства на время умерли. Их просто выжгло шоком.

Где-то через час Геннадий Иванович начал оттаивать. Первое, что он сделал, придя в себя, это включил компьютер и поискал информацию о Лучинском. Информация оказалась на удивление скудной. «Скончался», «безвременно ушел», «17 июня на 63-м году жизни»…

«17 июня. В день побега, – вспомнил Карпов. – Не удивительно, что он не успел поднять скандал».

В одной статье проскочило: «…в результате несчастного случая». И никаких подробностей, ни единого намека на криминальный исход. Сергеевы сработали чисто.

Встав из-за стола, Геннадий Иванович понял, что не представляет, как ему жить дальше. В одном он был уверен абсолютно: к прежней жизни возврата нет. А как строить будущую – не имел ни малейшего представления. Лишь одна мысль утвердилась в его сознании: завтра с утра он обязательно найдет человека, которому обязан спасением. Но события этого дня еще не завершились.

18.50

Поскольку никаких продуктов в квартире не было, вечером Карпов выбрался в магазин. На улице он почувствовал себя неуютно. Эйфория внезапно полученной свободы уже улетучилась, а строгий запрет на контакты с другими людьми, действовавший почти два месяца, оставил стойкое «послевкусие». Геннадий Иванович понял: к обычной жизни придется привыкать.

Бюджет позволял не экономить. Под стопкой полотенец в шкафу лежал почти не тронутый аванс, выданный Сергеевым еще тогда, когда тот был Орловым. Наверное, деньги следовало вернуть, но Геннадию Ивановичу почему-то казалось, что Олег Михайлович не будет на этом настаивать. Сойдет за моральный ущерб.

Обменяв по дороге сотку и щедро затарившись, Карпов вернулся домой и уже подходил к двери подъезда, когда из стоявшей рядом машины вышел мужчина. Геннадий Иванович побледнел и выронил пакет. Он вспомнил фразу: «К вам подойдет человек, которого вы ранее никогда не встречали».

«Вот и все, – подумал он. – Вот и конец».

Но мужчина не пошел навстречу. Открыв багажник, он достал спортивную сумку и поставил ее на тротуар.

– Ваши вещи.

– Что?

– Вещи, которые вы оставили в квартире.

Только теперь Карпов узнал собственную сумку.

Посыльный Сергеева молча сел в машину и уехал. А Геннадий Иванович еще долго стоял на месте. Пакет с продуктами лежал у его ног. Будь купленное Карповым молоко не в пластиковой бутылке – пришлось бы возвращаться в магазин.