Текст книги "Бесхозная страна"

Глава 8. Неужели дождался?

Да-а-а… Саян так и эдак повертел в руках новенькую только что отпечатанную листовку. Даже не листовку, а пробник. Качество, мягко говоря, не самое лучшее. Строчки кривые, отдельные буквы местами выкрошились. Рисунки налеплены где попало и как попало. Зато быстро. Недаром в народе подобные листовки очень метко называют «черепичными».

Печатная форма из твёрдого дуба или ещё более твёрдой меди была бы лучше во сто крат. Зато из глины изготовить её во сто крат легче и быстрее. Для «горячих» новостей самое то. До полноценных газет Тассунара ещё не доросла. Зато листовки в островной империи печатают от случая к случаю аж с начала позапрошлого века.

На прямоугольном листе недорогой бумаги резчик Гиян довольно правдоподобно изобразил фрегат «Чёрный лебедь», самый страшный корабль иноземцев. Всё честь по чести и ничего не напутано: три мачты со свёрнутыми парусами, корма приподнята, большое гребное колесо точно посередине борта. Не забыл Гиян нарисовать дым из трубы. Рядом, на отдельных рисунках за тонкими рамочками, шлюпка с шестью гребцами и моряк из Стирии в большой круглой шляпе с длинным ружьём. Главное, Саян поднёс листовку к носу, Гиян сумел передать почти правильные пропорции чёрного корабля. Большая двухмачтовая джонка Морской стражи рядом с фрегатом похожа на игрушечную лодочку.

Второй вариант листовки получился гораздо более правдоподобным. Первый пришлось забраковать и лично разбить глиняную форму о землю. А то вместо подобия чёрного корабля стирийцев резчик Гиян изобразил нечто фантастическое, собственное представление о корабле иноземцев – с крыльями вместо парусов и чёрным дымом из пасти на носу. Было дело, Саян невольно улыбнулся. В гневе выгнал Гияна в порт лично смотреть на корабли иноземцев. Погорячился малость, что не красит уважаемого купца. Но оно того стоило. Вот теперь черепичную листовку можно смело пускать в печать.

То, что визит стирийцев вызвал в Нандине переполох, ещё мягко сказано. С первыми выстрелами из пушек в столице империи сам собой прекратился бунт. Вместо того чтобы с упоением громить ещё не разграбленные магазины и склады, чернь забыла о бунте и побежала в порт глазеть на корабли иноземцев.

Как и в первый раз волны всенародного интереса широкими кругами расходятся от столицы по всей стране. Как бы ни было противно и страшно вновь увидеть чёрные корабли иноземец посреди Нандинского залива, да ещё самый настоящий паровой фрегат, нужно, нужно ловить момент. Стирийцы ещё только убрались к чёртовой матери, а уже полностью готова самая первая черепичная листовка. Очень, очень скоро на неё будет бешеный спрос. Купцы и путешественники повезут по многочисленным городам и доменам Тассунары не только слухи о визите иноземцев, но и рисунки их страшных кораблей.

Ладно, и так сойдёт. Саян опустил пробник на низкий столик перед собой. Ожидать от черепичной листовки большего просто глупо. Прямо под гребным колесом «Чёрного лебедя» Саян поставил подпись.

– Собан, – Саян слегка тряхнул листовку, – сбегай в типографию и передай листовку Вжину. Пусть сразу напечатает, – Саян на секунду задумался, – сто штук.

– Будет исполнено, – помощник вежливо поклонился.

Собан проворно соскочил с деревянного настила и ловко, буквально на ходу, подцепил ногами соломенные сандалии.

Собан Сейшил, самый младший сын Навила Сейшила, богатого покровителя и самого крупного покупателя книг. Парень и в самом деле сообразительный, расторопный и прилежный работник. Он действительно умеет отлично писать и считать. Грамотный помощник пришёлся как нельзя кстати. Буквально с первого же дня Собан взял на себя бухгалтерию типографии, где нужно не столько думать, сколько проворно щёлкать костяшками на соробане и аккуратно вести учёт.

Так, ладно, первая листовка пошла в печать. Что дальше? Из большой чёрной папки Саян вытащил ещё один пробник. На этот раз на ней изображён ни кто иной, как адмирал Кеяк, повелитель иноземцев и, на данный момент, живое воплощение вселенского зла на других берегах по ту сторону моря Окмара и Бескрайнего океана.

Времени и возможностей полюбоваться на чёрные корабли иноземцев было более чем достаточно. Саян так и не сумел сдержать собственного любопытства. Половина второго дня Седьмого месяца пропала даром. Саян проторчал в порту Нандина несколько часов среди любопытных горожан, ремесленников, торговцев и самураев. А вот увидеть вживую адмирала Кеяка очень мало кому удалось. По этой причине резчик Гиян получил полную свободу действий.

Нужно отдать Гияну должное, Саян разложил перед собой рисунки. Резчик не только отлично и быстро справился с заданием, а нарисовал аж четыре разных портрета адмирала Кеяка. Как на самом деле выглядит предводитель иноземцев – бог его знает. Ну, разве что ещё великий советник и ещё несколько самураев, которые видели адмирала на берегу во время переговоров.

Какой же портрет самого главного злодея выбрать? Саян в задумчивости склонился над рисунками. На первом изображён упитанный боров с пушистыми бровями, двойным подбородком и печальными глазами. Не, не пойдёт: «разорившийся купец» не произведёт на читателей должного впечатления.

В отличие от «купца» второй адмирал Кеяк – тощий и поджарый, с великолепной седой шевелюрой и длинным носом. Нет, Саян улыбнулся, «пьяный комедиант» также не годится. Чем руководствовался Гиян, когда за основу для третьего рисунка взял морду бездомной собаки, пририсовал ей куцую бородку и маленькие ушки, понять сложно. Да и не нужно.

Нижний левый портрет адмирала Кеяка подходит больше всего, Саян подхватил листок двумя пальцами. Конечно, вряд ли предводитель иноземцев в реальности так злобно щурится и трясёт обвислыми щеками, зато пустые глаза и грозная сабля в левой руке точно заставят простых тассунарцев трястись от страха при мысли об иноземцах с других берегов. Этакий нищий самурай, у которого кроме меча и надменности больше ничего не осталось.

– Витус!

От неожиданности Саян вздрогнул, портрет адмирала Кеяка выпал из рук. В приёмный зал вбежал жутко взволнованный Собан. На парне, как говорится, лица нет.

– К вам пожаловал самый настоящий самурай! – на едином дыхании выпалил молодой помощник.

В приёмный зал тотчас вошёл и в самом деле настоящий самурай. Собан едва успел вскарабкаться на деревянный помост и освободить дорогу важному посетителю.

На вид самураю лет двадцать пять, не больше. Чистое, даже юное, лицо и лучезарные глаза. Накидка без рукавов и широкие штаны совсем новые, зато нательное кимоно из самого настоящего шёлка приятного кремового оттенка. За поясом, как и полагается, заткнуты два меча.

Тело среагировало быстрее сознания, Саян тут же вскочил на ноги и поспешил навстречу дорогому посетителю.

– Какое дело, уважаемый, – Саян плюхнулся на колени и низко, касаясь лбом досок настила, поклонился, – привело вас в мою скромную типографию?

Самурай молча скинул сандалии и величественно поднялся на деревянный настил. Грозная катана аккуратно, но звонко опустилась на пол, когда дорогой посетитель сел на квадратную циновку напротив столика.

Саян покосился на незнакомый герб на спине важного посетителя. Что и следовало ожидать: самурай хоть и одет богато, однако не обладает высоким рангом, раз носит подарок благодетеля с его гербом. Скорее всего, посетитель – приближённый какого-нибудь даймё. Все без исключения правители доменов каждый второй год обязаны проводить в столице. Тем более следует вести себя аккуратней. Не слишком богатые, но приближённые к действительно богатым и знатным, самураи, как правило, чаще прочих требуют от простолюдинов знаков внимания и покорности.

– Какая честь! Какая честь! Уважаемый, – Саян присел обратно за рабочий столик.

Важный посетитель молчит и надменно поглядывает свысока. Саян преданно молчит в ответ. Необходимые приветствия произнесены. Согласно этикету более важный посетитель должен заговорить первым.

– Меня зовут Вуш Туяк, – наконец-то произнёс самурай. – Я доверенный помощник даймё Ивлата Ачиана, правителя домена Кирдан. Я прибыл к тебе по поручению моего господина по очень важному делу.

Господи! Неужели дождался? Эмоции фонтаном, Саян из последних сил замер перед важным посетителем с отвисшим ртом. Надежда, радость и чуток неверия расцвели в груди яркими внеземными цветами.

– По какому делу, позвольте узнать? – Саян с трудом выжал из себя вежливый вопрос, от волнения язык едва не встал колом поперёк горла.

– По приказу моего господина я посетил «Иноземную библиотеку» в поисках иноземных книг о больших пушках и ядрах. Даймё Ивлат Ачиан желает с ними ознакомиться. Только, – витус Туяк брезгливо скривился, – в «Иноземной библиотеке» посмели мне отказать в желании купить нужные книги. Их там, видишь ли, и так мало. Зато служители библиотеки направили меня к тебе, Саян-издатель. Они говорят, что у тебя полно иноземных книг на благородном раномату. Это правда?

Точно дождался! Саян плотнее сжал губы, глупый самодовольный смешок едва не прорвался сквозь стиснутые зубы. А то и головы лишиться недолго. Саян покосился на грозную катану на полу по правую руку витуса Туяка. Неуместное веселье как рукой сняло.

Сам того не подозревая, доверенный помощник даймё принёс признание. Самое настоящее признание. Неуместная улыбка вновь едва не растянула губы. Дверь в реальную власть чуть-чуть приоткрылась. До этого момента в этом самом зале для приёмов на этой самой циновке сидели исключительно торговцы и редкие просители. Пусть некоторые из уважаемых купцов имеют право носить за поясом пару мечей, однако ни один из них настоящим самураем никогда не был. А тут скромную типографию «Свет знаний» почтил интересом самый настоящий даймё. Причём не просто заинтересовался книгами с того берега моря Окмара, а проявил интерес к артиллерии, пороху, презренному оружию. Последнее, как не сложно догадаться, напрямую связано с показательным артобстрелом рыбацкой деревушки Рыбий хвост. Господи! Только не дай подло захихикать от радости.

– Да, уважаемый, это правда, – произнёс Саян, голос хрипит от натуги, – у меня есть нужные вам книги.

Саян хлопнул в ладоши, Собан тут же сорвался с места и проворным стрижом выскочил из зала для приёмов. От радости, волнения и страха немного потряхивает, будто ещё до наступления полноценной зимы умудрился замёрзнуть и жестоко простудиться. Возбуждение выступает крошечными бусинками на лбу и стекает по позвоночнику холодными струйками. Ожидание невыносимо! К счастью, не прошло и пары минут, как шустрый молодой помощник с глубоким поклоном положил перед дорогим посетителем стопку книг.

Ох, не зря дорогой покровитель предложил самого младшего сына в помощники. Саян скосил глаза. Сверху яркой надписью сверкает «Теория и практика артиллерийского дела» фатрийца Лерла Азгольда. Витус Туяк неторопливо поднял книгу. Под ней оказалась «Современные плавильные печи» Ортана Вобана. Ещё ниже, судя по корешку, «Математика простая и сложная» Якала Несмана. Ну, молодец! Саян льстиво улыбнулся дорогому посетителю. Сообразительный помощник принёс книги не только по артиллерии, а также по смежным темам.

Каждую книгу витус Туяк рассматривает долго и самым внимательным образом, шелестит страницами и водит указательным пальцем по рисункам и схемам. Самурай ещё только не пробует корешки на вкус. На лице витуса Туяка не дрогнул ни единый мускул. Однако уже потому, что он молчит, а не орёт и не размахивает катаной, можно смело сделать вывод – дорогой посетитель страшно доволен.

От гордости за собственную предусмотрительность, трудолюбие и старание запылали щёки. Саян невольно потёр пальцами правую скулу. До этого самого момента, до этого самого счастливого дня, на иноземные переводы книг по артиллерии и металлургии спроса не было. Вообще не было. Удалось продать лишь несколько экземпляров книги по математике. Семь лет, целых семь лет книга о плавильных печах ждала своего часа на складке. Пять лет, целых пять лет, книга по артиллерии лежала там же без малейших надежд на будущее.

– Сколько ты хочешь за эти книги, – витус Туяк небрежно бросил книгу по математике на стол.

Нервное напряжение прокатилось от кончиков пальцев на руках до кончиков пальцев на ногах. Саян весь подобрался и напрягся. Важный, очень, очень важный момент!

– Дело в том, уважаемый, – осторожно заговорил Саян, – я готов преподнести эти книги и ещё несколько в двух экземплярах уважаемому Ивлату Ачиану в дар в обмен… – тёмно-синий браслет на правой руке под просторным рукавом кимоно напряжённо запульсировал, – на аудиенцию.

Брови витуса Туяка выгнулись от удивления. Грозный самурай мысленно был готов торговаться самым натуральным образом, как торговец рыбой вразнос на Заветной улице.

– С какой стати ты желаешь предстать перед уважаемым Ивлатом Ачианом?

Голос, а особенно интонация самурая, не обещает ничего хорошего. От волнения в горле окончательно пересохло, Саян невольно прокашлялся. Либо сейчас, либо потом и очень, очень после.

– Я очень надеюсь предложить уважаемому Ивлату Ачиану свою помощь в деле создания больших пушек и ядер, как на кораблях проклятых иноземцев.

Самообладание окончательно покинуло витуса Туяка. Молодой самурай вылупился на Саяна, как юноша на обнажённую женщину. Однако доверенный помощник даймё быстро справился с удивлением и грозно сдвинул брови.

– Откуда ты знаешь о желание уважаемого Ивлата Ачиана сделать пушки и ядра, как у проклятых иноземцев? Кто сказал?

Правая рука витуса Туяка выразительно легла обратным хватом на рукоятку катаны. Не дай бог резкий взмах, ножны улетят в одну сторону, а верхняя половинка черепа чересчур наглого купца в другую. Если ещё раньше тёмно-синее лезвие не пробьёт голову самоуверенного самурая навылет.

– Слухи о печальной судьбе деревеньки Рыбий хвост уже облетели Нандин, – Саян отвел глаза от грозной катаны на полу. – Даже здесь, далеко от Нандинского залива, я слышал грохот пушек проклятых иноземцев. Не прошло и половины дня, как меня соизволили навестить вы, доверенный помощник уважаемого Ивлата Ачиана, и спросить книги по иноземным пушками и ядрам.

Вывод прост и очевиден: – Саян всплеснул руками, – уважаемый даймё славного домена Кирдан желает создать современную артиллерию, дабы надавать по шее проклятым иноземцам их же оружием.

Витус Туяк широко улыбнулся. Аж на сердце отлегло, Саян льстиво улыбнулся в ответ. Грозная катана так и осталась лежать на полу в ножнах, а важный посетитель вновь сложил руки на бёдрах.

– А ты умеешь не только деньги считать, а ещё и думать, – витус Туяк усмехнулся. – Хорошо, так и быть: я передам твою просьбу уважаемому Ивлату Ачиану. Раз у тебя нашлись нужные книги, да ещё отличного качества на великолепном благородном раномату, то ты и в самом деле можешь быть полезен моему господину.

Витус Туяк легко поднялся на ноги. Грозная катана благополучно перекочевала с пола за шёлковый пояс рядом с вакадзаси.

– Всего вам наилучшего, уважаемый, – Саян низко, коснувшись лбом столешницы, поклонился.

Однако не в обычае важных самураев уходя прощаться с простолюдинами. Витус Туяк на ходу подцепил сандалии и вышел из зала для приёмов на улицу. Вскоре ворота типографии «Свет знаний» благополучно захлопнулись за его спиной.

– Слава тебе, господи, – облегчённо выдохнул Саян.

И смех и грех. Уж сколько за долгую, очень долгую жизнь на старичке Миреме приходилось вершить судьбы народов, стран и могучих империй. Подобные напыщенные посланники влиятельных особ ни раз и не два пятки лизали. Казалось бы, чего их бояться? Ан нет! Вместе с долгой, очень долгой жизнью на Миреме пришло искусство вживаться в роль простого смертного от кончика носа до левой пятки.

Здесь и сейчас перед витусом Туяком сидел самый настоящий простолюдин, который всеми фибрами души дрожал перед важным самураем и особенно перед его страшной катаной. Лишь в самый критический момент, если бы Вушу Туяку пришло в голову обнажить стальное лезвие, то в смиренном Саяне-издателе в одно мгновенье яркой звездой вспыхнул бы Саян Умелец, Князь мира сего. А подобное бывало и не раз.

– Собан, – Саян повернулся к молодому помощнику, – молодец. Ты принёс именно те книги, которые были нужны. Не желаешь ли полюбоваться на резиденцию уважаемого Ивлата Ачиана, даймё славного домена Кирдан, изнутри?

Собан аж вспыхнул от радости яркой восковой свечкой, щёки покраснели, а губы растянулись в счастливой улыбке.

– Да, витус, – воскликнул Собан.

– Только тогда тебе придётся сыграть роль простого слуги и тащить на себе короб с книгами. А бумажная мудрость весит много.

– Да ради такого не жалко и спину сорвать! – от избытка чувств Собан саданул кулаком по столешнице. – Как говорит мой отец, быть возле власть предержащих не только смертельно опасно, но ещё и выгодно.

– Это точно, – Саян кивнул в ответ.

Ладно, пора вернуться к работе, Саян вновь разложил на столе четыре разных портрета адмирала Кеяка. Какой же выбрать? Однако от возбуждения дрожат пальцы, а от возможных перспектив кружится голова. Саян сгрёб в кучу портреты. Очень, очень, очень хочется верить, что уважаемый даймё примет его предложение. Обзавестись ещё одним покровителем лишним не будет. Витус Туяк, доверенный помощник даймё, главного так и не сказал. Впрочем, оно понятно и так: в окружение императора есть здравомыслящие самураи, которые смотрят на реальность трезвыми глазами. Важные, очень важные реформы барабанят в дверь руками и ногами. Хотя назвать их реформами будет покривить против истины. Тассунаре предстоит пройти через очень болезненную, мучительную и кровавую ломку привычного образа жизни. Время блаженной самоизоляции вот-вот закончится.

О результатах переговоров с иноземцами власти хранят упорное молчание. В Тассунаре не принято давить на правительство через либеральные газеты и требовать немедленного ответа. За подобное можно в прямом смысле лишиться головы. Однако слухи всё равно просачиваются из императорского дворца, подобно воде сквозь щели сухой бочки. Адмирал Кеяк дал Тогешу Лингау, десятому императору Тассунары, на раздумья целый год.

Скорее всего, Саян поднял портрет адмирала Кеяка с обнажённой саблей в левой руке, так оно и будет. Тассунара либо «откроется» добровольно, либо пушки чёрных кораблей «взломают» её. Второй вариант, как не сложно догадаться, означает самую настоящую войну.

Глава 9. Азы артиллерии

Это в Западном пределе, в районе простых ремесленников и мелких торговцев, дома, мастерские и лавки громоздятся друг на друге, словно сельди в дубовой бочке. В Верхнем Тинтане столичные резиденции даймё так же тянутся плотными рядами вдоль улиц, но ощущения скученности, тесноты и давки нет и в помине. Саян с интересом закрутил головой. А всё потому, что в этом аристократическом районе Нандина живёт гораздо меньше людей, резиденции даймё гораздо просторней и больше похожи на усадьбы, нежели на дома.

Говорят, внутри каждой резиденции между внешним забором, сараями, домиками для прислуги и центральным домом в обязательном порядке разбит парк. Цветущая сакура, густые кроны дубов и клёнов дают приятную прохладную тень и тишину. Вот и представился случай узнать, как оно на самом деле, или людская молва, как обычно, преувеличивает и приукрашивает реальность.

Собан Сейшил, молодой помощник в новом хлопковом кимоно, старательно и с достоинством тащит на спине тяжёлый короб. Сверху, из-под белой рогожи, проглядывают корешки книг. Юноша упирается, старается идти прямо, только всё равно заметно, как под тяжестью книг прогибаются его плечи, а на груди темнеет треугольное пятно пота. Саян вытащил из кармана белый платок и в очередной раз смахнул со лба обильную испарину. И дело не только в том, что для середины осени денёк выдался более чем жаркий. Сильнее Геполы голову пекут сильные эмоции. Да, пожалуй, Саян глянул под ноги, ещё и дорога в гору.

Когда в 1207 году по летоисчислению Тассунары, или в 5449 году по календарю Марнеи, Уотин Лингау завершил объединение страны и провозгласил Великий мир, то первым делом основатель ныне правящей династии приказал всем даймё, владельцам доменов, построить в столице свои резиденции. Так возник Тинтан, самый богатый, самый престижный район Нандина рядом с императорским дворцом. Пинпаерская улица и Имперский проезд делят его на четыре части: на Южный, Северный, Восточный и Западный Тинтан соответственно.

Но не все даймё сразу признали власть новой династии. Потребовалось несколько десятилетий, прежде чем даже самые отдалённые домены вошли в состав империи, а их даймё построили в Нандине свои резиденции. Только к тому моменту в Тинтане совсем, совсем не осталось свободного места. Тогда Уотин Лингау приказал даймё строиться на склоне Огаялского отрога, у подножья которого раскинулся Нандин. Так возник пятый, Верхний Тинтан. И по этой причине дорога всё время идёт в гору.

– Передохнём? – Саян остановился возле маленькой каменной скамейки в тени высокого кедра.

– Не стоит, витус, – Собан сипит от натуги. – Насколько я знаю порядки даймё со слов отца, нам всё равно придётся долго ждать. Вот заодно и отдохну.

– Хорошо, – Саян улыбнулся, – будь по-твоему.

Пусть склон Огаялского отрога не настолько крутой, однако временами приходится подниматься по самым настоящим лестницам. Зато с каменных ступенек открывается великолепный вид на город и простор Нандинского залива.

Выходить из-под тени раскидистого кедра так не хочется, но надо. Саян тихо вздохнул. От волнения покалывает кончики пальцев и подгибаются ноги. Предыдущие двенадцать лет жизни в Тассунаре, типография, своё дело, даже богатство, не более чем ключ к самому главному – к высшей власти. Если говорить образно, то сейчас этот ключ в кармане даймё Ивлата Ачиана.

Это в демократической Стирии богатый человек отличается от бедного лишь сотней-другой тысяч дунгов на банковском счёте. В Тассунаре между бедным и богатым в первую очередь лежит сословная пропасть. Сам факт, что даймё Ивлат Ачиан примет простолюдина Саяна-издателя в своей резиденции, говорит очень и очень о многом. Хотя бы о том, что Вжин-печатник, первый мастер «Света знаний», неделю, не меньше, будет хвастаться друзьям и собутыльникам о том, как высоко, понимаешь, поднялся его хозяин.

Как даймё Ивлат Ачиан имеет свободный доступ во дворец императора и право заседать в Большом совете. Уже только по этой причине он знаком со всеми прочими даймё Тассунары, высшими чиновниками и самим императором Тогешем Лингау. Ещё важный момент: Ивлат Ачиан владеет доменом Кирдан, одним из двух, который не погряз в долгах. Сам факт того, что уважаемый даймё умудряется сводить концы с концами, не превышать расходы над доходами, говорит о его понимании важности и первичности сельского хозяйства, ремесла, торговли и экономики в целом.

Был риск, очень большой риск, навлечь на себя гнев высокопоставленного самурая. Приближённые Ивлата Ачиана могли бы запросто вломиться в типографию и взять нужные книги силой. Подобные случаи бывали и не раз. К счастью, буквально на следующий день после визита витуса Туяка, слуга, откормленный и наглый детина в шёлковом кимоно, принёс приглашение от Ивлата Ачиана. В тот же вечер Саян зажёг на домашнем алтаре Великого Создателя сразу пять свечей.

Наконец за поворотом на очередном перекрёстке показалась резиденция даймё домена Кирдан. Вместо забора вдоль улицы тянется высокая стена без окон то ли сарая, то ли склада, то ли конюшни. Сверху небольшим козырьком нависает крыша. Точно посередине резиденции между торцами двух длинных домов оставлено место для высоких массивных ворот. Именно через эти парадные ворота уважаемый Ивлат Ачиан въезжает или покидает резиденцию. Только для столь ничтожных просителей никто не будет распахивать их настежь. Для этого существует небольшая, но не менее массивная и крепкая калитка.

Даже не верится! Саян засопел, от волнения дыхание сделалось глубоким и трудным. Двенадцать лет. Целых двенадцать лет упорного труда, льстивых улыбок перед оптовыми покупателями и витусом Сунбатом, ёрики Западного предела. И все это ради сегодняшнего дня.

Сила воли ярким сгустком света собралась в правом кулаке. Саян вежливо, правда, немного нервно, постучал в калитку. Небольшое окошко на уровне глаз тут же распахнулось. В квадратном проёме показалась упитанная физиономия слуги уважаемого даймё. Льстивая мина на тщательно выбритом лице в мгновенье ока превратилась в надменную морду.

– Кто такие? Чего надо? – бросил, словно плюнул, привратник.

– Саян-издатель, прибыл по приглашению витуса Ивлата Ачиана с преподношением уважаемому даймё.

В ответ привратник пробурчал что-то невнятное. Окошко захлопнулось, зато сразу зашуршал сдвигаемый в сторону засов. С лёгким скрипом калитка отворилась.

– Проходите, – буркнул привратник.

Слуга у ворот всем своим видом выражает презрение и высокомерие. Он бы с превеликой радостью вооружился палкой и прогнал бы взашей парочку простолюдинов, но нельзя. Просители к самому даймё.

Обычное дело, Саян переступил через высокий порог. В слуги к высокопоставленным самураям, как правило, попадают простые деревенские парни, которые до этого пропалывали посевы риса и таскали на поля фекалии из придорожных туалетов. В собственных глазах они тут же поднимаются из грязи в превеликие князи и всячески демонстрируют собственное превосходство. Естественно, только над такими же, как и они сами, простолюдинами. При виде пары мечей за поясом этот же привратник в один момент превратится из надменного господина обратно в раболепного слугу.

Как бы то ни было, надменный привратник провёл их по каменной дорожке в глубь сада. Возле небольшой беседки специально для просителей слуга велел ждать и удалился с важным видом.

Слухи подтвердились, Саян присел на край деревянного настила и выпрямил ноги. Внутри резиденции даймё и в самом деле разбит чудесный парк. Высокие акации укрывают беседку и каменную дорожку приятной тенью. Сквозь листья на восточной стороне проступают крыши и стены центрального дома даймё. Строить на склонах гор несколько сложнее и дороже, зато дома получаются более высокими и величественными.

– Витус, – Собан уставился на крышу и стену резиденции, на лице парня расцвёл неподдельный интерес, – увидим ли мы внутреннее убранство дома уважаемого даймё?

Саян невольно улыбнулся. Собан Сейшил вырос в богатейшей семье Нандина. Только среди торговцев и менял, даже самых состоятельных, превыше всего ценится скромность. Да и опасно простолюдинам выставлять на всеобщее обозрение собственное богатство. Так что сморкаться в шёлковые платочки и вкушать золотыми палочками для еды суши из тунца Собану не пришлось. Вот и хочется молодому помощнику, жуть как хочется, увидеть, как живут не просто богатые, а знатные самураи, которые не только не стесняются выставлять собственное богатство на всеобщее обозрение, но и всячески подчёркивают его.

– Скорее всего, нет, – честно ответил Саян. – Погода сегодня великолепная. Уважаемый даймё, скорее всего, находится в саду, в тишине и прохладе.

Собан ничего не ответил. Лицо помощника пошло красными пятнами. Волнуется Собан, ещё как волнуется. В своей недолгой жизни он впервые прикоснулся к роскоши власти. Во внутреннем дворе его отца растёт лишь несколько деревьев сакуры, и близко нет такого великолепия, что окружает его сейчас. Дорожка из гранитных плиток чего только стоит.

Да чего уж там! Саян мысленно махнул рукой. Он и сам чувствует себя не в своей тарелке. Только присутствие подчинённого заставляет сохранять на лице невозмутимое и чуть отстранённое выражение. А то впору хлопать от восторга глазами и нервно крутить головой.

То, что уважаемый даймё обещал их принять, – очень хорошо. А то ведь может и не принять, элементарно передумать. Тот же наглый привратник с превеликим удовольствием может приказать оставить книги вместе с коробом и убираться вон из сада.

Механические часы изобретены давно. Возможно, у Ивлата Ачиана даже есть парочка из Фатрии или Гилкании для украшения комнат. Плохо то, что в Тассунаре до сих пор не существует чёткого и однозначного деления времени на часы. Как и тысячу лет назад, день от восхода Геполы и до заката, а ночь от заката и до восхода делится на шесть часов. Ну а так как в течение года световой день и ночь то становятся больше, то меньше, вместе с ними то растягиваются, то сжимаются дневные и ночные часы.

В приглашении, что принёс слуга, было указано время – к началу третьего дневного часа. Как простым просителям им пришлось прийти заранее с большим запасом. И сколько теперь им придётся ждать? После чётких и однозначных двадцати четырёх часов Марнейской империи к местным часам пришлось привыкать долго и упорно. Хорошо, что колебания в продолжительности тассунарских часов не столь заметны, чтобы возникла острая необходимость учитывать ещё и их. В отличие от тех же фатрийцев или стирийцев, тассунарцы до сих пор живут куда как более размеренно и никуда не торопятся.

– Господи, – Саян повернулся лицом к помощнику, – Собан, ты чего стоишь? Снимай короб и присаживайся.

То ли от волнения, то ли от обилия впечатлений, Собан так и замер в полусогнутом положении с плетёным коробом на спине перед беседкой.

– Благодарю вас.

Молодой помощник с неописуемой радостью опустил короб на землю и присел рядом на край деревянного помоста. Только зря, как тут же выяснилось.

На гранитной дорожке показался ещё один упитанный слуга с надменной рожей в дорогом шёлковом кимоно. Кажется, он только и ждал, пока просители переведут дух и присядут в приятной тени беседки для отдыха и долгого ожидания.

– Уважаемый Ивлат Ачиан, даймё домена Кирдан, – голос слуги звенит от собственной важности, – так и быть примет вас. Следуйте за мной.

Надменный слуга тут же потопал в глубь сада. Саян вскочил на ноги. Собан едва успел накинуть на плечи плетёный короб с книгами.

Через два десятка метров слуга остановился перед более просторным, дорогим и уютным павильоном. Квадратная крыша с красной черепицей покоится на четырёх квадратных столбах. Внутри на деревянном настиле на небольшом возвышении сидит сам Ивлат Ачиан, здоровый крепкий мужчина лет пятидесяти. Широкое лицо, глубоко посаженные глаза. Просторный лоб выдаёт в витусе Ачиане большой ум, а острые скулы и квадратный подбородок волевой характер и привычку командовать. Для столь высокопоставленного самурая на даймё лишь простое шёлковое кимоно. Вакадзаси, короткий меч, как и полагается, заткнут за чёрный с золотой вышивкой пояс. Катана, более длинный меч, покоится рядом на небольшой деревянной подставке.

На низеньком столике перед даймё расставлен набор для чаепития. Белоснежный фарфоровый чайник с голубым орнаментом и две чашки. Приятный аромат крепкого чая витает в воздухе. Разделить чаепитие уважаемый даймё пригласил уже знакомого Вуша Туяка. Доверенный помощник сидит на квадратной циновке по другую сторону низенького столика. Как и господин, витус Туяк одет по-домашнему в простое хлопковое кимоно.