Текст книги "Безумный Египет"

Стелла задохнулась, земля зашаталось под ногами. Стелла ожидала увидеть что угодно, но только не такую завораживающую картину любви и страсти.

– Амен! – крикнула она. Но уже не за тем, чтобы он увидел ее. Это была боль, стон, словно кровь пошла горлом.

Стелла зажала себе рот. Дальше все двигалось словно во сне: медленно и рывками. Амен поднял голову, взгляд его стал ясным и тревожным. Он посмотрел на Стеллу, потом он опустил взгляд вниз на ту, что все еще держала его в своих объятьях. Амен побледнел, ужас и отвращение исказили его черты. Последнее, что видела Стелла, это как из-за полога показалось лицо Баст. Она изогнула длинную шею, глаза ее гневно блеснули…

Стелла развернулась и вышла прочь. Она шла по замку, которого уже не должна была видеть. Но Стелла видела его, она боялась только одного: заблудиться, не найти выход и пробыть здесь хоть одну лишнюю секунду.

Стелла шла быстро, почти бежала. Она не боялась, что ее догонит и убьет Баст – она не хотела, чтобы ее догнал Амен. Стелла хотела уйти, просто уйти отсюда, как можно дальше.

Это было точно так же, как и тогда с Кириллом, так же мерзко, но теперь еще и больно, неописуемо больно. Стелла почему-то вспомнила, как впервые обняла Амена, и как ее прикосновения лишали его рассудка. Милый, светлый Амен…

Стелла сжала зубы.

Где же этот дурацкий выход? Стелла сбежала по лестнице.

– Стелла! – прогремело сзади.

Стелла бегом бросилась к двери. Амен настиг ее и успел схватить за плечи.

– Стелла, – он смотрел ей в глаза. – Стелла…

Казалось, он забыл остальные слова или просто не находил их. Его лицо было бледным, взгляд отчаянным. Его губы искривились так, словно ему было больно.

– Прости меня, – прошептал он. – Я же не виноват… Стелла…

Он хотел прижать ее к себе, но Стелла уперлась ему руками в грудь.

– Не надо, – Стелла отстранилась от него: ей было физически неприятно прикасаться к нему после того, как секунду назад его касалась, и не только касалась, другая.

Видимо лицо Стеллы выражало ее внутреннее состояние. Амен увидел это.

– Я противен тебе… – с болью проговорил он.

– Дай мне уйти, – прошептала Стелла.

Она толкнула входную дверь и буквально врезалась в Анубиса.

– Стелла, – Анубис схватил ее за плечи, – а я уже испугался…

Он увидел Амена и замолчал.

– Так вот к кому ты так спешила, Стелла, – неожиданно заявил Амен.

– Я помогал ей найти тебя, – ответил за Стеллу Анубис.

– Я не к тебе обращаюсь, Анубис! – крикнул Амен.

Стелла смотрела на него, пораженная.

– Не смей орать, Осирис, – проговорила она. – И не тебе теперь закатывать мне сцены ревности. Возвращайся к той, с которой тебе было так хорошо…

Амен схватил ее за руку.

– Постой, дай мне хотя бы оправдаться. За что ты наказываешь меня?..

Стелла пыталась освободиться, но он сильнее и сильнее сжимал ее руку.

– Я ничего сейчас не могу слушать, – сказала она. – Отпусти, мне больно…

– Ты оглох? – угрожающе произнёс Анубис. Он толкнул Амен в грудь и взял Стеллу за локоть. – Пойдем отсюда.

– Не смей прикасаться к ней, собака, – процедил сквозь зубы Амен.

Он бросился к Анубису и ударил его в грудь, Анубис с разворота засадил ему в челюсть. Амен пошатнулся но не упал. Анубис отстранил рукой Стеллу и, склонив голову вперёд, медленно двинулся на Амена. Амен налетел на Анубиса быстро, как молния, и сжал ему горло. Анубис захрипел, но руки его наносили сокрушающие удары Амену.

– Прекратите! – закричала Стелла и бросилась между ними. – Хватит.

Она посмотрела на Амена.

– Этим ты ничего не поправишь. Дай мне сейчас уйти…

– Я увижу тебя? – в голосе его звучала мольба.

Стелла ничего не ответила. Она взяла Анубиса за руку, и они исчезли.

Амен остался один. Он стоял недвижимо, как каменное изваяние. И ветер хлестал его своим песчаным бичом. Но Амен не шевелился. Он словно сошел с ума. Минуту назад он обнимал в постели любимую, и тут же она превратилась в Баст, самую презренную из бессмертных. А Стелла… Стелла просто отвернулась от него. И память, те странные обрывки в его голове, сложились, как пазл, от минуты, когда он увидел Стеллу в лесу и до жгучей боли в груди, когда Кирилл выдернул посох. И потом отражение Кирилла в зеркалах и боль и ненависть в душе Амен вспомнил. И последний разговор со Стеллой, и ночь в гамаке в саду. А потом… потом вдруг возникла Исида. А теперь она превратилась в Баст.

– Баст, – прошептал Амен. – Я убью тебя…

Амен толкнул дверь и, перескакивая через три ступеньки, понесся в спальню, где оставил Баст. Когда он ворвался в покои, то обнаружил ее, сидящей на разоренном ложе. Она куталась в легкие покрывала и все еще была обнажена. Баст знала нелюбовь Осириса-Амена к ее истинному облику, поэтому сейчас ждала его в человеческом обличье. Она наблюдала за сценой объяснения Стеллы и Осириса с балкона и решила, что он все равно вернется.

Кошка не без страха ждала его возвращения, и когда он вбежал, невольно забилась в угол. Амен остановился перед ней разъяренный и страшный. Смуглое лицо его теперь было белее полотна, глаза вспыхивали адским огнем.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать, Баст? – он говорил тихо. Но Баст понимала, что это голос просыпающегося льва. – Говори сама, или я заставлю тебя говорить.

– Что ты хочешь услышать, Осирис? – спокойно спросила Баст. – Как я вырвала твой бессмертный дух из бренного тела смертного? Как я, рискуя быть сосланной в Темный мир за использование магии, воссоздала твое тело и вернула тебя к жизни? Или как каждый день удовлетворяла любую твою прихоть на этом ложе? Что именно тебя интересует?

– Ах ты, дрянь! – Амен протянул руку и, стиснув ей горло, стащил ее с кровати. – Ты хочешь сказать, что сделала мне благо? Ты одурманила мне голову, ты отняла мою память, ты выдавала себя за ту, которую я любил! И теперь я потерял ее из-за тебя…

Он разжал пальцы, и Баст рухнула на пол. Амен обессилено сел на кровать и сжал голову руками.

Баст медленно подползла к его ногам.

– Ты не там видишь счастье, Осирис. Ты можешь убить меня, но выслушай вначале. Ты – бог, она – смертная. Вы снова по разные стороны вечности. Ты был бесплотным духом, когда не мог коснуться ее, и у вас не было будущего, а теперь ночь любви с тобой убьет ее. Или ты забыл, что боги не могут спать со смертными? Ты же не сможешь жить с ней и не касаться ее, если ты любишь… – Баст придвинулась еще ближе и обняла его ноги. – Тебе ведь было хорошо со мной, Осирис? Я буду тем, кем ты захочешь… я стану ею, только не уходи… Я виновата перед тобой, но все, что я делала, я делала только потому, что безумно люблю тебя.

Амен встал и оттолкнул ее от себя.

– Ты глупа, Баст. Ты никогда не станешь ею. Она была прекрасна богиней, и смертной стала еще лучше. В каждом своем воплощении она становится все совершеннее.

– Но ты не будешь с нею счастлив, – зашипела Баст. – В постели ты раскаляешься, как солнце. И этот жар убьет ее. Бессмертные не спят с людьми. Или ты согласен держать ее в клетке, пока она состарится и уйдет к Анубису?..

– Замолчи, – Амен замахнулся, но сдержал руку. – Запомни, Баст, если она не простит меня и не вернется, я вернусь к тебе… и убью тебя. Запомни.

Амен исчез. Баст поднялась и села на ложе, оно было еще теплым от горячих ласк Осириса.

– Ничего, – прошептала Баст и улыбнулась злорадно. – Я буду первой, кто узнает, как умерла в первую ночь с тобой эта тщедушная смертная…

Баст закрыла лицо руками и зарыдала.

В зале со стеклянными стенами по диагонали было ровно пятьсот тридцать пять шагов в одну сторону. Это был большой зал. Вначале Стелла ходила в нем по кругу, потом от угла к углу. Теперь вдоль стен. Это был самый большой и абсолютно пустой зал в доме Анубиса. Стелла перебывала в нем уже два дня. Она отказалась возвращаться домой и просила Анубиса отправить ее в вечность. Но он, конечно же, не согласился, и привел Стеллу в свой дом. Это был именно дом, а не дворец, как у большинства бессмертных. В нем не было мрачных каменных стен, тяжелых золотых украшений. Здесь все было так просто и удобно, как в обычном доме. Конечно, роскошном, по меркам людей. А по меркам бессмертных Анубис жил как аскет.

Анубис выделил Стелле уютную спальню с мягкой кроватью, на которой всегда снятся сладкие сны. Рядом со спальней был этот зал со стеклянными стенами. За стенами Анубис создал цветущий сад. Иллюзия среди пустыни. Но Стелле очень нравилось. Она часами бродила по залу или сидела на полу и смотрела на сад.

Независимо от времени суток Анубис уходил. У него всегда была работа, в отличие от остальных бессмертных. Стелла старалась не думать о том, что подземная часть дома Анубиса и есть первое пристанище душ умерших.

Когда Анубис был свободен, он не отходил от Стеллы. Он рассказывал ей загробные байки, некоторые были очень даже остроумные. Стелла улыбалась. Тогда Анубис осторожно заводил разговор об Амене.

– Не говори мне о нем, – просила Стелла, и слезы наполняли её глаза.

– Ты не справедлива к нему, – настаивал Анубис. – Он любит тебя. И с Баст он был только потому, что видел тебя, а не ее. Ты – вся его жизнь. Он погибнет без тебя…

– Я так не думаю. Как можно было не понять, что это не я? – возмущалась Стелла. – Он знал Исиду несколько тысячелетий. Пусть Баст обманула его внешне. Но поведение ее, привычки… Он должен был заметить.

– Он был одурманен и слеп…

– Ему нравилось быть слепым, – Стелла села на кровать и обняла колени. – Он стал иным, Анубис, я сразу это почувствовала.

Анубис пожал плечами.

– Конечно, он стал иным. Он стал богом – это другое ощущение, поверь мне. Ощущение власти, силы… Тебе нужно привыкнуть к нему такому.

– Он ударил тебя…

– Я тоже ударил его, и что? – Анубис склонился к Стелле. – Твое отношение ко мне не изменилось?

Стелла улыбнулась, обняла Анубиса за пушистую шею и уткнулась в нее лицом.

– Ты столько делаешь для меня. Он не сделал и десятой доли…

Анубис погладил Стеллу по щеке.

– Твои мысли идут не в то русло, Стелла. Он – жертва, ему не дают покоя то из-за тебя, то из-за него самого. А я… я просто помогаю тебе… и ему.

Стелла придвинулась поближе к Анубису и положила голову ему на колени.

– Я чувствую себя такой ненужной, меня бросает из стороны в сторону, как лодку в шторм. И все, что я ощущаю – это усталость. Невыносимую усталость, Анубис, – Стелла положила его большую ладонь себе под голову. – Как хорошо, что ты привел меня к себе…

– Не знаю, насколько это хорошо, Стелла, но я рад, что тебе здесь спокойно, – тихо промолвил Анубис.

Стелла легла на спину и внимательно посмотрела ему в глаза. Он смотрел вдаль, и взгляд его был грустным.

– Тебе тяжело, когда я рядом? – с удивлением спросила Стелла.

Анубис улыбнулся. Он все еще смотрел на заход солнца за окном.

– Нет, когда ты рядом, Стелла, я чувствую себя счастливым и настолько бессмертным, что даже тошно становится. Я слишком близок со смертью. Она тысячелетия была моей единственной любовью и любовницей, пока не появилась ты…

Стелла поднялась пораженная.

– Ты же не любишь меня?

Анубис повернулся к ней. Грустная улыбка не сходила с его лица.

– Я полюбил тебя еще тогда, в самом начале этой истории. Я полюбил твое жизнелюбие, твою смелость… все это меня восхищало в Исиде. Но в тебе, смертной, это все по другому, – Анубис пожал плечами. – Моя любовь к тебе иная, не та, которая нужна тебе, и не та, которую испытывали к тебе другие мужчины… Я старше их всех и, как это не глупо звучит, мудрее… Но я отдам за тебя жизнь, не раздумывая, нарушу любые законы и совершу любые злодеяния, если это потребуется для тебя, Стелла…

Стелла сидела, словно пораженная громом. Анубис посмотрел на нее и коснулся щеки.

– Не разгадывай этот ребус, Стелла. Мое откровение ни к чему не обязывает тебя. Ты дорога мне, но я никогда не смогу быть с тобой, даже если захочу, и даже если ты этого захочешь… Это единственное, чего я не смогу сделать для тебя.

Он склонил голову. И Стелле стало его жаль. Такого огромного, всесильного… Он сидел к ней спиной, сгорбившись. Стелла придвинулась к нему ближе, стала на колени и обхватила руками его шею. Несколько секунд он просто гладил ее сомкнутые руки. Но потом повернулся к ней, и Стелла увидела Марка, только он был не тем мальчишкой, какого она помнила – это был мужчина, лет сорока, с глубокой морщиной между бровей и грустным спокойным взглядом. Стелла коснулась его лица, а он вдруг взял ее рукой за затылок, так сильно и так властно, что она растерялась. Он притянул ее к себе и поцеловал. У Стеллы закружилась голова. Анубис целовал не так, как другие. Его поцелуй был бесстрастным, словно печать, поставленная временем. Но в этом было особое очарование. Он прижал Стеллу к себе, его руки скользнули по ее спине. Его поцелуи становились жестче и требовательней, в руках ощущалась неистовая сила, и в какой-то момент он стиснул Стеллу так, что она закричала от боли. Анубис вскочил, попятился назад. Он словно очнулся, с трудом переводя дыхание.

– Не уходи, – прошептала Стелла.

– Стелла не нужно делать то, о чем будешь жалеть… – произнес он сдавленным голосом. – Ты не моя… и моей не будешь и, поверь, так лучше для всех. Я по природе своей всегда должен быть один, и это мне не в тягость…

– Я не буду жалеть…

– Это все, что ты услышала? – Анубис улыбнулся. – Глупышка, ты злишься на Амена, но поверь, то, чего ты хочешь, не принесет тебе успокоения. И я бы, не раздумывая, дал тебе это, но… Я открою тебе секрет, Стелла. Боги не могут спать со смертными: наша страсть вас убивает… Ты уже это ощутила.

– Значит, и Амен не может?

Анубис пожал плечами.

– Я не знаю. Возможно, он сумеет сохранять рассудок, ведь страсть для него не новость… Он сильный…

– А ты? – не унималась Стелла.

– А для меня это неизвестное чувство, Стелла, поэтому – не надо… – он говорил тяжело, словно выдавливая из себя слова.

Потом он подошел к кровати, как всегда снисходительно нежный. Он уложил Стеллу, укрыл одеялом и поцеловал в лоб.

– Это не нужно ни тебе, ни мне, дурочка, – улыбнулся он. – В тебе говорит отчаяние, а во мне… Спокойной ночи, Стелла.

Он не договорил и вышел.

Амен покинул замок Баст и сразу отправился к Стелле домой. Он не мог ждать, ему нужно было поговорить, объяснить ей все.

Он возник в полутемной комнате Стеллы. Было раннее утро, на улице только начало светать. Стеллы в комнате не было, Амен увидел это сразу и в отчаянии опустился на кровать. Он коснулся рукой подушки. Той, на которой любила спать Стелла. Это была их комната, комната, в которой он пережил столько страданий, в которой он так заставлял страдать ее. Амен поднялся. На столе лежали рисунки Стеллы – карандашные наброски его лица. Только два цвета: черный и медь. Амен не удержался и посмотрел в зеркало, то самое, в котором он не отражался раньше, и в котором он видел себя в теле своего врага. Все это было так давно, что теперь казалось сном. Теперь Амен видел себя смуглым египтянином, красавцем, с мускулистым телом и гривой медных волос. Но это не радовало его. Амен отошел от зеркала и лег на кровать. Он слышал, как затрещали под ним ножки старенькой кровати. Стелла… где ты сейчас?… Ах, как жаль, что теперь он не может ощущать ее, как раньше. Став богом, он лишился самого главного.

Вдруг дверь в комнату отворилась, и заглянул Андрей.

– Стелла, это ты? – сонно произнес он.

Андрей был в трусах и майке, сонный и взлохмаченный.

Амен вскочил.

– Гор, – он подошел к Андрею и обнял его. – Гор, сын…

– Амен?… – удивленно произнес Андрей.

Это было очень странно. Пока Амен перебывал в теле Кирилла, он не замечал Андрея, и это очень того задевало. Андрей мечтал расспросить Амена о своей прежней жизни, но ничего не выходило. Поэтому сейчас он и обрадовался, и удивился одновременно.

– Ты отлично выглядишь, – Андрей с изумлением осмотрел великана Осириса.

Амен кивнул с улыбкой.

– Где Стелла? – спросил он.

Андрей пожал плечами.

– Я не знаю. Три дня назад они с Анубисом пошли спасать тебя и пропали. Они так и не встретили тебя?

– Встретили… – Амен нахмурил. – И что же, домой она не возвращалась?

Андрей покачал головой.

– Я боялся, что она погибла… мама в истерике…

Амен задумался.

– Ладно. Успокой маму. Соври, что Стелла звонила, что она у подруги, придумай сам, что-то правдоподобное, а я отыщу ее…

– Ты думаешь, с ней все хорошо? – Андрей с тревогой смотрел на Амена.

– Она с Анубисом, – Амен стиснул зубы. – Поэтому, я думаю, в безопасности.

– Возьми меня с собой, – попросил Андрей.

Амен опустил ему тяжелую ладонь на плечо.

– Не сейчас, Гор, прощай…

И исчез. Андрей омерзительно выругался.

– Нет, ну прямо досада берет, – сказал он сам себе. – Они, значит, тусят там, в Египте, а я – сиди дома, как дебил… несправедливо.

Стелла проснулась от того, что в соседней комнате кто-то разговаривал, причем на повышенных тонах. Один говорил громче, а второй тише, но они ругались. У Стеллы холодок пробежал по спине. Один из говоривших был Анубис, а второй… Амен.

Стелла встала, медленно оделась. Она изо всех сил прислушивалась к тому, что происходило за стеной. Ей очень хотелось узнать, о чем же они говорят, но слов разобрать она не могла, доносился только равномерный рокот голосов.

Вдруг дверь Стеллыной комнаты отворилась, и вошел мрачный Анубис.

– Ты уже встала? – осведомился он. – Пойдем со мной.

Он взял Стеллу за руку. Та заупрямилась:

– Он там, да? Я не пойду! Я еще не смогу с ним говорить.

Анубис нахмурился.

– Стелла не будь ребенком. Это он – твой Амен, тот самый, которого ты так любила, за которого ты готова была отдать жизнь… С ним и так жестоко обошлись, а ты добиваешь его.

Стелла упрямо смотрела в стену. Анубис вздохнул.

– Поговори с ним. Просто поговори. И если ничего не изменится в твоей душе и мыслях, он уйдет…

Стелла молчала.

– Стелла. Ты, словно страус, прячешь голову в песок. Это неправильно, – Анубис раздражался. – Не заставляй меня с позором вытащить тебя, как маленькую. Я ухожу. Он ждет тебя в прозрачном зале.

И Анубис исчез.

Стелла осталась одна. В гробовой тишине дома она слышала, как Амен меряет шагами зал. Он ждет ее, самый любимый, самый дорогой на свете. Стелла закрыла глаза и перед внутренним взором вдруг возникла та самая картина, которая преследовала ее все эти дни: пунцовый полог, склоненное лицо Амена и руки Баст на его шее.

– Так, хватит. С этим нужно разобраться раз и навсегда.

Стелла толкнула дверь и вошла в зал. Амен вздрогнул и повернулся к ней. Стелла невольно залюбовалась им, так он был прекрасен. Правда, он выглядел старше. Ему было не меньше тридцати, но в нем ощущалась такая сила и такая мощь, что Стелле стало не по себе.

Он не подошел к ней. Он просто смотрел на нее грустным и, в то же время, испытывающим взглядом.

Амен заговорил первым:

– Стелла, любимая, я понимаю, что причинил тебе боль, но я делал это не по своей воле. Это все равно, что кто-то сделал преступление моими руками. За что же ты сердишься на меня? Мы так долго стремились к тому, чтобы быть вместе и теперь, когда это возможно, ты прогоняешь меня… – он говорил правильные вещи, но говорил как-то не так. Стелла не могла понять, в чем подвох. Словно кто-то играл роль Амена, нарядившись в его оболочку. В нем не было ни капли той искренности и той глубины, какая всегда присутствовала в его речах.

Это было так странно, но сейчас Амен напомнил ей Кирилла. Это Кирилл так просил бы прощения.

– Я совсем не знаю тебя, оказывается, – тихо проговорила Стелла. – Ты стал другим. В тебе исчезла мягкость Амена.

– Ты хочешь сказать – его слабость? – он улыбнулся. – Выходит, я нравился тебе ничтожным призраком, бесплотным, вечным мучеником, а такой, каков я теперь, я не подхожу тебе, Стелла?

Как это было сказано! Стелла просто обомлела.

– Ты говоришь – его, словно он уже не ты, – изумилась Стелла. – Ты так упиваешься своей красотой и силой, Осирис…

– Я не упиваюсь, но мне нравится быть таким, какой я есть. Я бог. В этом моя суть, и ты любила меня таким, Исида…

– Я не Исида! – крикнула Стелла. – А ты не Амен. Он не был таким самовлюбленным… ослом!

Глаза Амена гневно вспыхнули, он приблизился так быстро, что Стелла испугалась. На мгновенье ей показалось, что он ее ударит.

– Не оскорбляй меня, Стелла. Я этого не заслужил… – вдруг кротко промолвил он. – Я не понимаю, в чем ты меня обвиняешь… Скажи, как мне искупить вину перед тобой.

Стелла пожала плечами, что она могла сказать. Это был другой человек, он только внешне был похож на того, кого так беззаветно любила Стелла.

– Ты ни в чем не виноват, Осирис, – тихо произнесла она. – Это моя вина. Я не способна любить бога, делить с ним величие и, к слову сказать, ложе разделить с богом я тоже не смогу. Прости меня, Осирис.

Он подошел близко и взял ее лицо в свои ладони.

– Ты больше не любишь меня? – в этот миг он был прежним, тем самым.

Слезы сами побежали из глаз у Стеллы.

– Я люблю того, кого нет, Осирис. И ты любишь ту, которой нет сейчас. Но ты подождешь, у тебя в запасе вечность…

– Стелла, – он схватил ее за плечи. – Я найду способ дать вечность тебе, слышишь?

– Амен хотел стать смертным ради меня, – сквозь слёзы проговорила Стелла.

– Зачем? – удивился Осирис. – Разве ты не хочешь вечной жизни, вечного блаженства?

Стелла вырвалась из его рук. Теперь она смотрела на него почти с ненавистью.

– Нет, я не хочу вечности! Я насмотрелась на вас, живые, холеные мумии. Вы бездельничаете вечность. Потому, что судьбы людей вам давно уже безразличны. Вы плетете интриги друг против друга и спите друг с другом, как животные. Вот она – хваленая вечность. Вы не торопитесь жить, потому что вам некуда спешить. Вы изнываете от скуки, и вам неведомо ничто человеческое: ни боль, ни страдание. Живые манекены. И если я останусь с вами, то тоже превращусь в такую, как Баст, скучающую, похотливую дуру!

Стелла чуть не задохнулась. Она с трудом перевела дыхание.

Осирис поднял брови.

– Так вот как ты думаешь обо мне, Стелла?

– А разве это неправда? Кого ты сделал счастливым своей вечностью?

– Я мечтал сделать счастливой тебя…

– С таким, как ты, я не смогу быть счастливой. Ищи себе богиню, Осирис…

– В твоих устах мое имя звучит как ругательство.

– Ты знаешь ту, в чьих губах оно зазвучит как песня…

Осирис тяжело дышал. Глаза его налились кровью.

– Ты прогоняешь меня, Стелла? – его голос напоминал рычание льва. – Я виноват перед тобой в том, что я бессмертный?..

– Нет. Просто я недостойна тебя…

Осирис прошелся по залу. Он стиснул кулаки.

– Послезавтра спускается Маат. Если она не совершит обряд, то наши души больше никогда не встретятся. Ты не имеешь права лишать Исиду возможности быть со мной.

У Стеллы болью сжалось сердце. Ну конечно, Исида – великая богиня и такая же бездельница. Ему нужна она. А Стелла – всего лишь жалкое вместилище для ее вечной души.

Стелла кусала губы, чтобы не разреветься.

– Тебе нужна Исида, Осирис? К Исиде и обращайся.

Стелла развернулась и вышла прочь. Через мгновенье она приоткрыла дверь и заглянула в щелку: Осириса в зале не было.

– Ну, вот и все, – проговорила Стелла.

В глазах у нее вдруг потемнело, и тело налилось свинцовой тяжестью. Анубис нашел ее час спустя на полу без чувств.

Весь следующий день Стелла пролежала в странном оцепенении. Анубис не отходил от нее, но успокоения это не приносило. Он метался в тесной спальне, то и дело врезаясь во что-то, и ругал на чем свет стоит Стеллу за необдуманное решение с Аменом.

– Ты поступаешь как безрассудный ребенок? – возмущался он. – Сколько раз ты уже теряла его? Ты забыла? Ты хочешь потерять его снова. Стелла, он в отчаянии. А отчаяние толкает людей на самые ужасные поступки.

– Он ничего не сделает. Он очень рад своему божественному воплощению… – Стелла лежала на кровати, тупо глядя в потолок.

– Я даже не подозревал, что ты можешь быть такой глупой, – зарычал Анубис. – В его жилах течет кровь Баст, и это влияет на его поведение, характер. Но душа его – все та же душа того, кого ты любишь.

Стелла села.

– Я уже не знаю: люблю ли я его. Мне хочется все забыть. Просто превратиться в безмозглое растение и все, провалиться в темноту, чтобы не испытывать ни единого чувства…

– О, Стелла… – Анубис сел рядом с ней и прижал ее к своей груди. – Нет, только не плач… Я ни слова бы тебе не сказал, я бы дал тебе возможность прийти в себя, даже если на это потребовались бы годы. Но Стелла, завтра спускается Маат. Это бывает раз в несколько тысячелетий. Она ведает справедливостью. И все самые сложные вопросы решает она. Если завтра ты не пройдешь брачный обряд с Осирисом, то ваши души никогда не будут вместе.

– Это плохо? – Стелла подняла мокрое от слез лицо.

– Скажем так – это не нам с тобой решать, Стелла. Подумай, – он встал и вдруг остановился, прислушиваясь. – Кто-то зовет меня. Я должен идти.

Анубис ушел, и Стелла осталась одна. Она в задумчивости встала и подошла к окну. За окном качались призрачные цветы. Они были похожи на жизнь Стеллы, наполненную призраками. Прекрасные, восхитительные, они были невидимы для других, их нельзя потрогать. И при всем своем совершенстве – эти цветы были бесполезны. Они не давали потомства, не увядали и не зацветали снова. Стелла думала об Амене, он был похож на эти цветы – возникал из ниоткуда, исчезал, чтобы снова воскреснуть. Но ничего не менялось, и страданий становилось только больше. Бессмысленные жертвы, бессмысленные страдания, все, что происходило с ней в последнее время, не имело смысла.

Стелла вдруг совершенно четко поняла, что ей не место в этом странном, призрачном мире живых мертвецов – бессмертных. Она ощущала себя здесь мышкой в клетке, она была такой слабой рядом с ними. Даже с Анубисом. Она все время ощущала их превосходство и свою ничтожность.

Стелле хотелось только одного – забыть все это, словно ничего и не было. Стелла открыла дверь спальни и вышла в прозрачный зал. Оттуда она спустилась вниз и уже на лестнице услышала, как Анубис с кем-то разговаривает. Стелла затаила дыхание. Она подумала, что это, должно быть, снова пришел Амен.

Стелла на цыпочках спустилась по ступенькам. Она перегнулась через перила и увидела в глубине полутемного зала, недалеко от входа, Анубиса, а рядом с ним стояло странное существо. Правда, Стеллу удивить уже было не так-то и легко, но этот человек с птичьей головой показался Стелле очень забавным. У него был очень длинный тонкий клюв. Такая птичка, кажется, называется ибисом. Стелла не была уверенна.

До нее доносились обрывки фраз, но она сразу поняла, что речь идет о ней. Поэтому Стелла села на ступеньку и прислушалась.

– Тебе не нужно сейчас с ней разговаривать, Тот… – это говорил Анубис. – Она в смятении… она ничего не может услышать.

– Ты очень опекаешь смертную, Анубис, – пробасил в ответ Тот. – Но времени нет. Ведь речь идет не только о судьбе Осириса и Исиды, но и о господстве. Если Маат обвенчает другую божественную пару, то неизвестно, что вообще произойдет с нами. Кстати и смертные могут пострадать…

– Ты сгущаешь краски, Тот…

– Нет, Анубис, ты же меня знаешь не одну тысячу лет. Для меня порядок и равновесие превыше всего… Я видел сегодня Осириса. Он в отчаянии. Если Исида не согласится, ты же знаешь его горячий нрав, он может что угодно сделать… А претендентов на его место много, и Баст давно мечтает занять место Исиды. И если не с Осирисом, то с кем угодно другим она займет главное место в пантеоне. А это уже катастрофа.

Стелла стиснула кулаки. Баст – она слышать не могла это имя.

– Я не знаю, – говорил Анубис. – Она же смертная, поэтому все видит иначе. И даже для смертной еще очень молода, практически дитя. Она увидела его богом и испугалась. И потом, вся эта история с Баст…

– Я поговорю с ней. Пусть она смертная, но она же…

– Не совсем дура, – громко сказала Стелла и встала.

– Я хотел сказать, что мудрость Исиды все равно в тебе, – улыбнулся Тот. – Рад тебя видеть, Исида.

– Я Стелла.

Тот посмотрел на Анубиса. Анубис улыбнулся и пожал плечами.

– Я слышала ваш разговор и все поняла, насколько смогла, конечно. Если дело обстоит настолько серьезно, то я согласна, чтобы завтра Маат совершила брачный обряд со мной и Осирисом. Но у меня есть одно условие.

– Я слушаю тебя, Стелла, – Тот склонил голову на бок, точно, как голубь.

– Сразу после церемонии я хочу, чтобы меня вернули домой и… стерли мне память. Вы умеете это делать, я знаю…

Анубис и Тот молчали. Они смотрели на Стеллу в полном изумлении.

– Ты соображаешь, что говоришь? – медленно произнес Анубис.

– Да, – Стелла кивнула. – Как никогда ясно. Осирис будет править без меня, а когда я умру, вы уж сами решайте, что делать с моей душой.

– Ты же любила его, – в изумлении произнес Тот.

– Я и сейчас люблю, – едва слышно проговорила Стелла. – Но он бог, а я смертная. Между нами снова пропасть. Вы понимаете, о чем я говорю, – Стелла в упор посмотрела на Тота. – И потом, я буду стариться… Но главное не это – он не такой, каким я знала его. И мне невыносимо находится с ним рядом…

– Но я же объяснял тебе… – начал Анубис, но Стелла жестом остановила его.

– Я помню – кровь Баст, – кивнула Стелла. – Я буду считать, что он просто изменился до неузнаваемости. Но заставлять меня быть с ним вы не имеете права…

– Никто и не заставляет тебя, – развел руками Тот. – Но и ты пойми. Он бог, Стелла, а это большая ответственность. Конечно, он не может быть таким, как Амен: слабым, восторженным мальчиком…

– Вы ничего не знаете об Амене, – прошептала Стелла. – Он не был слабым. И довольно. – Она вытянула руки перед собой, словно защищалась от того, что хотел сказать Тот. – Я помогу вам спасти ваш мир бессмертных, а после этого вы навсегда оставите меня в покое и уберете все воспоминания о вас из моей головы.

Тот хотел еще что-то сказать, но Стелла развернулась и побежала по ступенькам вверх.

Анубис нашел ее в прозрачном зале. Стелла сидела, свернувшись калачиком, в углу и плакала. Анубис молча сел рядом.

– Тот сделает то, о чем я прошу?

– Да, – кивнул Анубис. – Ты не оставила ему выбора. На следующий день после бракосочетания тебя переместят домой, и Тот очистит твою память. – Анубис помолчал немного и потом добавил совсем тихо. – Ты, правда, этого хочешь?

Стелла уткнулась лицом в мягкую шерсть Анубиса.

– Я бы хотела помнить тебя, но ведь это невозможно. Воспоминания все взаимосвязаны между собой. И Амена я тоже хочу помнить. Но лучше я забуду все, потому, что мои воспоминания причиняют мне постоянную боль.

Анубис уперся спиной в стену и откинул голову назад.

– Безумие, – прошептал он, – сплошное безумие. Столько усилий, и все напрасно… Стелла, – он смотрел ей в глаза, – подумай. Я умоляю тебя, подумай еще. Пожалей его, Стелла…

Амен-Осирис шел по пустыне. Горячий ветер хлестал его, швырял пригоршнями песок ему в лицо, но он шел, не останавливаясь. Покинув дом Анубиса, Амен не знал, куда ему идти. Он вдруг понял, что у него нет дома, он даже вспомнить не мог, где когда-то жил со своей Исидой. Дом Стеллы больше не был его домом. Поэтому Амен просто шел, подгоняемый ветром, в никуда. Он вспоминал разговор со Стеллой. И по мере того, как гнев утихал в нем, Амен начинал оценивать ситуацию совершенно по-иному. Он сам себе не мог этого объяснить. Почему, когда он злился, мысли его приобретали странную, зловещую окраску. А стоило ему успокоиться, и сразу все становилось на свои места, ему было стыдно за то, что он делал пять минут назад. Что он говорил Стелле: вечность, бог, бессмертие… какой кретин. В ней все его бессмертие, и без нее ничего уже не имело смысла. Он понимал это сейчас.