Текст книги "Скелеты в шкафу"

Кристиан уныло посмотрел вниз и тяжко-претяжко вздохнул. Почему-то в мыслях крутился анекдот, как-то рассказанный Василием: про елку, устроенную некоему поручику волками.

В данный момент шутка была ну-у очень в тему.

Только вот смеяться уже не хотелось.

Правда, сидел император не на елке, а на дубе, и загнал его туда не волк, а не пойми кто. Впрочем, оного, по скромному мнению Криса, хватало по самое-самое. Устроившийся у корней могучего дерева зверь был огромен, в разы больше медведя, но при этом напоминал обыкновенного санитара леса: и строением тела, и вытянутой формой морды, и темно-серой шестью.

Хорошо хоть, интуиция Криса сработала на секунду раньше, чем зверь прыгнул на императора из кустов. Передвигался хищник, несмотря на свои габариты, абсолютно бесшумно; и спасло молодого мужчину лишь острое чувство тревоги, которое заставило Криса метнуться в ближайший кустарник. В следующую секунду там, где только что была голова императора, сомкнулись мощные челюсти зверя. Дальше, мельком глянув на неожиданного противника и оценив степень опасности, Крис бросился к ближайшему дубу, к счастью оказавшемуся мощным и раскидистым, даже не думая о честной схватке.

Все-таки голова на плечах императора имелась, и, что бы там Василий ни говорил, периодически Кристиан ею думал. Во всяком случае, пытался. Но лучше всего ему удавалось правильно оценивать противника и свои шансы на победу – мужчина предпочитал вопреки всем традициям в первую очередь сохранять свою жизнь и только во вторую – честь. И ничего позорного в том, чтобы залезть на дерево, спасаясь от твари наместника Хель, Крис не видел.

Был разве что один большой минус в виде непростой ночи, но честь императорская от недосыпа обычно не страдала, не раз мужественно выдерживая сие испытание. Хотя отдохнуть все-таки хотелось.

– И как я теперь спать буду? – укоризненно спросил Крис у зверя, который не сводил с несостоявшегося «ужина» умных, фосфоресцирующих в темноте желтых глаз.

Тот красноречиво щелкнул зубами, словно спрашивал: «А что я буду есть?»…

– Да невкусный я! – махнул рукой император, говоря таким тоном, будто сам очень-очень жалел о том, что его вкусовые качества не отличались положительной оценкой, и этот факт приносил Кристиану много разочарований.

Волк, а для удобства Крис решил называть его именно так, не сумев подобрать более оригинального или точного определения, насмешливо оскалился: «Позволь мне это самому решить – вкусный ты или нет» – говорило выражение его морды.

– Так заработаешь несварение, потом меня же винить будешь, – незамедлительно откликнулся император, стараясь удобнее устроиться на широкой ветке и прислониться спиной к шершавому и почему-то теплому стволу дуба. – А вдруг вообще отравишься – умрешь? Я ведь виноватым чувствовать себя буду. Если, конечно, в чертогах Алив (или, что вероятнее из-за всех проделок, обители Хель), – тихо добавил Кристиан, – есть такое понятие «чувствовать».

Несколько минут царило молчание. Крис размышлял о том, не стоит ли называть сумасшествием или паранойей (в специфических терминах лекарей император разбирался откровенно плохо, не отличая одного от другого) желание выговориться зверю, мечтающему съесть императора и явно созданному наместником. Путем нехитрых логических выводов мужчина решил, что паранойей было бы бояться сказать при звере что-нибудь лишнее. А так – ну говорят же некоторые люди с предметами мебели и прочими вещами? Да и с умным человеком – собой то бишь – во все времена хватало желающих подискутировать.

А тут всего лишь волк-переросток. Ну не помчится же этот экземпляр выкладывать всем личные переживания императора?

– Я, видимо, какой-то неправильный, как Василий сказал – бракованный, – пожаловался Кристиан волку. Зверь задрал морду, привлеченный печальным тоном добычи. – Но никак не могу понять, что во мне не так. Некрасивый? Вроде нет… внешность, конечно, нестандартная, но очень даже симпатичная. Ведь правда?

Волк, кивнул, соглашаясь. Да: симпатичная и даже очень аппетитная, на его волчий взгляд и вкус.

– Ну-у характер у меня не сахар, понимаю. Так ведь и у нее не лучше! – в сердцах воскликнул Кристиан, громким голосом пугая устроившуюся тут же, на ветке, птицу. – Я ведь уступил! Первый признался! Что ей еще надо было?!

Ответить на этот вопрос волк не смог, только издал нечто похожее на вздох.

– Нет, все-таки в который раз убеждаюсь, что любовь не только слепа и зла, но, кроме того, руки у нее явно не из того места растут, чтобы нити судеб переплетать. Да и чувство юмора какое-то сверх меры извращенное. Вот у тебя девушка есть? – спросил Кристиан у волка, перед этим вопросом пристально оглядев животное и убедившись, что оно мужского пола.

Зверь мгновение медлил, а после все-таки кивнул, причем в этот момент выражение морды стало такое тоскливое, что император понял – он нашел собрата по несчастью: с дамой сердца хищнику крупно не повезло.

– Зачем она сбежала? Что ей во мне так не понравилось? Я ведь ее ни в чем не ущемлял: хочет в архимаги идти – да запросто! О наследнике думать рано? Так век полуэльфов долог, можно повременить. Что я не так сказал или сделал? И главное, ведь умудрилась Юля сбежать, утянув нас сюда. Что и говорить – завяз по самые уши. Нет, ты не подумай, это очень даже интересно: всегда мечтал своими глазами увидеть прошлое. Но вот что попаду сюда, пытаясь отнять у своей сбежавшей невесты обручальное кольцо, – и в страшном сне привидеться не могло. Да обо мне все девушки мечтают! А эта нос воротит!

Еще пару минут они молчали. Каждый думал о своем. Волк, видимо, вспоминал свою «девушку» или же мечтал о нормальном, не лазающем по деревьям и не жалующемся на судьбу «ужине». Кристиан вертел в руках злополучное кольцо, надеясь, что Юльтиниэль давно спит и видит хорошие сны – на ее долю сегодня много всего перепало. Кто бы мог подумать, что молодой Оррен окажется высокомерным гадом, а Лареллин – больной девчонкой, не имеющей к рождению Юли никакого отношения?

– Я, конечно, слышал много историй, когда непонятно, кто чей отец. Но вот чтобы не знать, кто мать, уже необычно. И интересно… Да-а, все-таки было бы неплохо разгадать, чья Юльтиниэль дочь, как Оррен успеет перевоспитаться и зачем это все Хель… И…

Кристиан широко зевнул.

– …спать хочется… – жалобно пробормотал он, снова начиная ерзать на неудобной ветке, – а завтра ведь с раннего утра идти в деревню – искать этих охотников, напрашиваться к ним в компанию. Еще и все время напоминать себе, что Юльтиниэль теперь следует называть Лареллин. А меня самого зовут Эльрад, я прихожусь лучезарной княжне кузеном, кажется, по материнской линии, если я правильно запомнил рассказы крестного. Нет, все-таки что-то тут нечисто. Ну с чего бы Хель нам «помогать» таким странным способом? Вот-вот… – согласился Крис с невысказанным утверждением волка. – Значит, есть какая-то прямая выгода от того, что мы почти год будем выставлять себя идиотами и прикрываться чужими именами. И я готов корону съесть, что Хель знает, кто Юлина мать, но молчит.

Наверное, на несколько минут император даже смог задремать, но ветка начала уползать куда-то вбок – пришлось встрепенуться, помотать головой, отгоняя дремоту, и опять начать размышлять вслух:

– Помогать-то я Юле, конечно, буду, тут никаких вопросов. Но вот бегать за ней – ни за что. Я один раз уступку сделал. Хватит. У меня тоже гордость имеется, это только в сказках принц гоняется за девицей до посинения, терпеливо залечивая шишки и синяки и прощая заскоки. Можно подумать, что в Светлолесье эльфийки перевелись! Или в других общинах вымерли! Выберу себе покладистую, тихую девушку: жаль, Нимиони проворонил, не такая уж она и глупая оказалась – притворялась только хорошо. И никаких сиреневоволосых нахальных полукровок из рода Ритов!

Волк одобрительно рыкнул, полностью поддерживая Кристиана в таком непростом решении. А потом зверь вообще сделал невероятное (император даже всерьез усомнился в своем психическом здоровье) – поднялся с неудобных корней дуба, в ночном сумраке больше похожих на затаившихся змей, отошел к удобному кустарнику и кивнул мужчине, чтобы тот спускался с дерева – мол, тут, под теплым боком волка, спать императору будет куда удобнее.

И, что самое ужасное, спустя секунду Крис обнаружил, что начал послушно спускаться, осторожно нащупывая в темноте нижние ветки дерева. Верх абсурда! Ладно – разговаривать с хищником, но думать, что он тебя понял, посочувствовал и решил не есть… – нет, это уже диагноз. Сейчас Кристиан спрыгнет на землю и окажется немедленно употребленным в пищу…

Однако опасения мужчины не оправдались. Волк более не проявлял никакой агрессии. Он спокойно наблюдал за императором, пока тот осторожно приближался, а потом снова кивнул, предлагая несостоявшейся добыче располагаться – действительно, ночь оказалась не по-летнему холодной, а костер разжигать было опасно: привлекать ненужное внимание других тварей не хотелось, они могли оказаться менее разумными или сентиментальными, чем новый знакомый.

Кристиан развернул матрас, честно поделился с волком припасами и устроился у теплого бока хищника, не думая о том, что с утра может очнуться в желудке зверя, а то и вообще не проснуться. Даже пожелал тому приятных сновидений, после чего закрыл глаза, уплывая куда-то в цветной, сказочный сон.

Перед рассветом волк растворился в сером, чуть подрагивающем воздухе, словно его никогда не было, – трава оказалась измята в месте, где спал Крис, а следы зверя исчезли.

До лагеря эольцев мы добрались за несколько минут. Дождь и не думал затихать. Он только усиливался, заставляя жалеть о том, что на разведку нас понесло именно сегодня, и без амулетов, оберегающих от капризов природы, или хотя бы обыкновенных зонтов. Казалось, что все окружающие деревья и кусты в одно мгновение настроились против нас, стараясь побольнее хлестнуть мокрой веткой, подсунуть под ноги незаметный в темноте и скользкий из-за дождя корень или же разодрать одежду колючками, оберегавшими пышные заросли.

Сначала, разделившись, обошли лагерь по периметру. Он оказался сравнительно небольшим для эольской армии, что навело на мысли о каких-то неприятных сюрпризах, приготовленных для нас убийцепоклонниками. Хотя в нескольких местах было заметно искривление пространства, какое могло возникать при подготовке больших телепортов дальнего действия. Большего я сказать не мог, только взял слепки магического фона, чтобы Эриам точнее определил, что же замыслили противники.

Вот с проникновением на вражескую территорию могли возникнуть проблемы: бдительные стражи оказались расставлены через минимальные промежутки и засыпать на своих постах, увы, не собирались. Да и завесу они качественную поставили. Словно почувствовали, что гости нагрянуть могут.

Мы с Альгой устроились под наименее колючим кустарником, который худо-бедно, но от дождя защищал, и наблюдали за переливающейся магической пленкой, напоминающей мыльный пузырь, натянутой на лагерь эольцев.

– А у них не капает! – обиженно вздохнула воровка.

– Так жрецы не зря хлеб с маслицем кушают. Дело они свое знают, да и теоретическая сторона магии эольцев сильно отличается от лирийской.

– А это-то тут при чем? – Альга с трудом перевела взгляд от уютного костерка, разведенного двумя стражниками, на меня и нахмурилась. Женщина всегда строила такую рожицу, когда вроде бы что-то эдакое уже слышала, но, как обычно, пропустила мимо своих ушек, а теперь жалела – иначе можно было бы прикинуться умной и с важным видом покивать.

– Ох и серая же ты! – усмехнулся я. – А на основе чего заклинания делают? Сначала теоретические наработки и лишь затем практика. Это только Юля, ничего не зная, может такое колдануть, что потом никто не разберется. У жрецов, в отличие от орденцев, совсем другие схемы и принципы построения: если взять два огненных шарика, один из которых будет создан лирийцем, а другой эольцем, сведущий человек сразу же определит, какой кому принадлежит. Хоть внешних различий не будет, каркас заклинания изменится. Уж не знаю, как это у них получается, но колдовать убийцепоклонникам намного проще, чем нам. То заклинание, которое Маришка еле-еле на себя от дождика поставила, по их схемам могла на всю Охранительную крепость растянуть.

– А почему мы тогда мучаемся, а не стащим эти схемы?

– Можно подумать, что наши маги согласятся пользоваться подачками Хель. Эриам с Ливием скорее… – тут я замолчал, пытаясь подобрать событие настолько невероятное, чтобы оно точно обрисовало мнение архимага и главы ордена, – поженятся, чем одобрят такую ересь.

Пока Альга гаденько хихикала над моей последней фразой – воображение-то у воровки всегда нездоровым было и очень богатым, – я продолжал разглядывать тонкую пленку заклинания, думая, как ее можно обойти и при этом не оповестить всех эольцев о нашем визите. Почесал в затылке, разлохмачивая волосы и стряхивая холодные капли, после чего решил продолжить мысль:

– А скорее всего, у нас и не получится так колдовать… Сила Алив и сила Хель наверняка имеют разную природу – и кто раньше пользовался даром одного творца, не сможет воспользоваться милостью другого.

Наконец к нам присоединились Василий с Маришкой. Под кустом стало как-то тесно и неудобно. Альга с радостью принялась пересказывать не самую мою удачную шутку девочке, искоса подглядывая на иномирца. Василий поджал губы, но ничего говорить на открытую провокацию не стал.

– Что будем делать? – На счастье воровки, его больше заботил способ проникновения в лагерь, чем хихиканье наших спутниц.

– Думать, – вздохнул я.

– Только, пожалуйста, не очень долго. А то я простужусь, – жалобно попросила Альга. – Маришка, а ты не можешь что-нибудь обогревающее соорудить? Раз уж Оррен сказал, что теперь колдовать можно.

– Я только по воде могу, это моя стихия, как и у герцога. Ректор Э’кир сказал, что еще неясно, смогу я пользоваться другими или же нет, для этого надо на полный стихийный уровень выйти. – Маришка с явным сожалением покачала головой. Для девушки порог собственных сил был больной темой.

А как же иначе? Училась она со страстью, недоступной для многих магов, куда более одаренных природой. И понимание, что, быть может, вот-вот она уткнется в тупик, очень угнетало Маришку. На уровне стихийника сильно не разойдешься – никакой импровизации: минимальный запас полезных заклинаний и быстрый расход резерва – явно не то, о чем следует мечтать умненькой и способной девчонке. С другой стороны, когда мы только выезжали из поместья, она вряд ли вообще рассчитывала поступить в академию – уж очень слаба была в ней магия. А теперь вот спокойно колдует, меня давно обогнала.

– Не переживай, – улыбнулся я. – Уже в конце первого курса на стихийника выйдешь – такими-то темпами. В этих делах лучше не спешить, а спокойно развивать свой дар, чтобы хуже не сделать. Еще год на закрепление уйдет, а уже на третьем начнешь воздух и землю осваивать, с огнем сложнее будет.

– Слишком все просто звучит, ваша светлость, – хмыкнула Маришка, – мне для того, чтобы на стихийника выйти, нужно научиться не только источники воды использовать, но и самой ее создавать. Для Юльтиниэль нет ничего проще, чем накидать огненных шаров, а у меня и капли самостоятельно не выходит.

– Нашла на кого равняться! – отозвался Василий. – То ведь Юля, она у Оррена вообще неправильная получилась…

Альга злорадно улыбнулась.

– Господа и дамы, – поморщился я, – понимаю, что мы сами тему завели, но давайте решать, как в лагерь пробираться, а не учить друг друга, как детей воспитывать. А пуще – делать.

Судя по выражению лица воровки, у женщины вертелась на языке очень язвительная подколка, но время для шуток и дискуссий действительно было выбрано неудачное. Так что Альга поцокала языком, но разборку решила перенести в наши покои, когда мы до них доберемся.

Все замолчали. Идеи были, но всё какие-то косые, высказывать которые не особо хотелось. К тому же все упиралось в эту хелину магическую завесу. Похоже, единственным вариантом было снова обходить периметр, тщательно выискивая какие-либо огрехи. Или же возвращаться за Эриамом. Уж архимаг-то должен был разобраться что к чему.

А тем временем под кустом становилось все более неуютно и сыро. В носу противно хлюпало, ноги мерзли, и вообще хотелось послать эольцев к Алив, а самим отправиться обратно в крепость к теплым пледам, каминам и горячему отвару.

Мысли снова свернули в сторону магии, которая могла бы обеспечить нашей промокшей и продрогшей до косточек компании хотя бы минимальный уют.

– Маришка, – позвал я, – нам в академии по водному направлению преподавали интересное заклинание. У меня, к сожалению, сил, чтобы его сотворить, нет, но давай я тебе попробую его объяснить. Вдруг получится? Как раз хорошая разминка и база для дальнейшего самосовершенствования.

Девушка согласно кивнула.

Василий вызвался еще раз обогнуть лагерь, выискивая бреши в охране. Вдруг в каком-то месте стражника все-таки сморил сон? Уже проще, если на одну проблему меньше станет. Заодно иномирцу очень хотелось попробовать свои способности «антимага». Конечно, если разом исчезнет вся завеса, в лагере поднимется жуткий переполох, но если очертить небольшой лаз… то может сработать. Поскольку Василий к нашему миру не имел никакого отношения, соответственно и его способность устранять чары эольцы не должны были заметить.

– Расслабься, – тихо советовал я, – ты так ничего сделать не сможешь, только резерв весь потратишь. Не пытайся управлять водой – настраиваешься на нее, а потом используешь это заклинание. Нет, ровнее и… пас, который я тебе показал… да, молодец. Уже что-то похоже. Попробуй еще раз.

Маришка смешно хмурилась, пытаясь понять, что же от нее требуется наколдовать. Альга от нечего делать комментировала мои никудышные объяснения и попытки девочки им следовать. Это еще сильнее сбивало меня с мыслей, а Маришку с нужного настроя. И тем не менее уже через пятнадцать минут, жутко счастливая, она «упросила» дождевые капли по дуге огибать злосчастный куст, оставив нас в покое.

Стало намного уютнее и не так холодно, особенно после простенького бытового заклинания просушки, использованного мной. Вздохнул, жалея, что сам не могу общаться со своей стихией: говорят, это потрясающе, – слышать ее голос внутри своего сознания, вон как Маришка замерла, не в силах сразу же выйти из транса. Говорят, что раньше сильные маги могли говорить с ураганами и цунами, убеждать утихнуть землетрясения и пожары… Но это было очень давно. Сейчас магов таких уровней днем с огнем не найдешь. Перестали они рождаться. Видимо, баланс какой-то нарушили или чем Алив не угодили, и теперь уже и неясно было – то ли сказки бабушкины, то ли действительно когда-то наш мир населяли удивительные и могущественные создания.

– Оррен, а почему, когда ты говоришь про эольцев, произносишь не «маги», а «жрецы»? – Альга решила продолжить внеплановый урок по эольским традициями, чтобы повысить свой уровень знаний.

Мне безумно хотелось напомнить воровке, что в Эоле мы были вместе, но при этом она ничем, кроме кожаных кошельков богатых торговцев, не интересовалась, в то время пока я пытался заниматься самообразованием и изучал обычаи и особенности врага.

Заметив изменившееся выражение моего лица, Альга поспешно добавила:

– Да, я серая, да, я необразованная, и вообще непонятно, за что ты меня, такую нехорошую, любишь, но, Оррен, пока все равно нечем заняться – расскажи, интересно ведь!

– Да уж, еще одно подтверждение тому, что любят не за что, а вопреки… в Эоле лицензию на право использовать магию выдают только тем, кто проходит посвящение в жрецы Хель. Соответственно чем выше посвящение – тем больше возможностей. Та же градация, что у нас, только зависит не от уровня силы, а от желания служить Убийце. Послушники на уровне наших бытовиков. При рождении на тех детей, у кого обнаруживают магические способности, ставят специальные блоки, которые затем, уровень за уровнем, снимают. Главный жрец соответственно по силе равен Эриаму.

– То есть те, кто отказывается проходить посвящение, так и остаются на всю жизнь простыми людьми? – ужаснулась Маришка, которая уже успела выйти из транса и теперь с восхищением оглядывала получившийся купол из дождевых капель.

– Замечу, короткую жизнь: заблокированный дар убивает своего носителя в течение двадцати – тридцати лет, – кивнул я.

Возвратившийся Василий устроился с краю нашей импровизированной засады и к моим рассказам прислушивался не особо. Большую часть разговора он пропустил, в магии не разбирался и решил посвятить еще несколько минут своим мыслям, позволив нам закончить небольшой экскурс в нелегкую жизнь убийцепоклонников.

– Хель не может рисковать. На территории трех материков – Эола единственное государство, где ее культ признан единственно верным и процветает. В остальных странах все последователи Убийцы либо прячутся по пещерам, не рискуя вслух произносить ее имя, либо истреблены под корень. Еще несколько островов, где она также имеет власть, можно в расчет не принимать. В остальном все теплые места давно и надежно заняты Алив. Так что для молодых людей, со всех сторон окруженных светловерцами, слишком велик соблазн посмотреть на другую веру и законы Пресветлой матери. И подобными мерами Хель старается избежать потери своих адептов. В принципе, – заметил я, – весьма разумно, чем меньше у нее останется сторонников, тем меньше будет возможности вмешаться в судьбу нашего мира. Как заметила Альга, творец из Алив отвратительный – это и уравнивает силы двух дам, якобы сотворивших нашу реальность. Светловерцев в разы больше, но верят они через пень-колоду и хвалы почти не возносят, не считая отдельных личностей. Убийцепоклонников мало, но при этом все они ярые фанатики Хель, готовые отдать свои жизни во имя ее.

– Все-таки странный у вас мир, – подвел итог Василий. – Вроде успел пообжиться, но все равно как расскажешь что-нибудь новое, Оррен, так мурашки по коже…

– Извини, какой есть, в таком и живем. Что-то нашел интересное?

– Нет. В одном месте мальчишка вроде клюет носом, но там все с другого поста просматривается хорошо. Так я попробовал подползти, чтобы с завесой разобраться, и чувствовал, как она напряглась. Понял: если еще ближе придвинусь, она не выдержит, вся рухнет. Не стал рисковать. А вы тут, смотрю, самообразованием занимаетесь? Молодец, Маришенька, какой кокон для нас соорудила, а говорила – не получается! Чуть-чуть терпения и усердия, и всего добьешься, что бы там этот эльф темный про пределы и способности ни болтал.

Девочка от похвалы совсем разомлела. Улыбнулась и окинула дождевой купол уже не восхищенным, а задумчивым взглядом, словно решила, что бы еще такого с ним сотворить, чтобы доказать – и терпения, и всех других качеств у нее точно хватит.

– Получается, мы остановились на том, с чего начали? – разочарованно протянула Альга.

– Вовсе нет, – я поспешил успокоить воровку, – пока я вам тут про эольцев рассказывал, хорошенько все еще раз оглядел и вспомнил, что про их магию знал. Так что одна идейка в наличии теперь имеется. Можно попытаться проникнуть во-он в том месте.

Друзья, как по команде, повернули головы, пытаясь понять, куда я указываю. За пеленой дождя сложно было рассмотреть что-либо среди одинаковых палаток. Однако все быстро заметили примостившиеся в углу лагеря несколько серых кабинок, никем не охраняющихся и поставленных на скорую руку, но с явной заботой о будущих нуждах.

Василий только хмыкнул, видимо коря себя за то, что первым не догадался. Маришка коротко хихикнула.

– Да… такой подлости, Оррен, я от тебя не ожидала, – с восхищением протянула Альга, – пробраться к эольцам через самое святое место – туалет.