Автор книги: Ольга Бухина
Жанр: Справочная литература: прочее, Справочники
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 7
Задорные американцы
Как же разительно изменился литературный канон при переезде через Атлантику! Это не только другой литературный язык, это совершенно иная ментальность. Страдающий, «чудом» добивающийся успеха сирота, безусловно, не попал на отплывающий корабль и остался на берегах Старого Света. Однако и в предельно реалистических произведениях американской литературы девятнадцатого века не пропала внутренняя связь с волшебной сказкой. «Даже Марк Твен, законченный реалист, заимствует сказочный приключенческий сюжет для “Тома Сойера” и “Гекльберри Финна”, а потом резвится на свободе в сказочной фантазии, когда пишет “Янки при дворе короля Артура”, посылая главного героя в магическое путешествие во времени и пространстве»[96]96
Jones S. S. The Fairy Tale: The Magic Mirror of the Imagination. London: Routledge, 2002. P. 42.
[Закрыть].
Кристин Тейлор указывает на то, что с середины девятнадцатого века отношение к сиротам (да и к детям вообще) в Соединенных Штатах постепенно принимает более сентиментальную форму[97]97
Taylor K. Home to Aunt Em: Sentimental Adoption in L. Frank Baum’s The Wonderful Wizard of Oz // Children’s Literature Association Quarterly. Winter 2009. Vol. 34. № 4. P. 382.
[Закрыть]. Общество начинает беспокоить положение сирот, устраиваются приюты, в которые чаще всего попадают дети недавних иммигрантов. Сиротство было, несомненно, серьезнейшей проблемой в американских городах девятнадцатого века. В одном только Нью – Йорке в 1850–х годах обреталось, вероятно, око– ло тридцати тысяч, и американскими благотворительными организациями была начата обширная программа, которая получила название «Поезда сирот»[98]98
Подробный рассказ об этом есть на сайте www.childrensaidsociety.org. Эта программа существовала на протяжении трех четвертей века.
[Закрыть]. Городских бездомных детей стали посылать на Запад. Усыновляли их в основном фермеры, нуждающиеся в рабочей силе. Считается, что именно эта программа положила начало системе фостерных семей. Конечно, сироты обретали дом и некоторое подобие семьи, но еще совсем не скоро усыновление становится актом любви к детям, а не просто экономической необходимостью. К 1920–м годам практика перемещения детей – сирот на Запад прекращается.
Тема сиротства волновала американскую литературу со времен первых поселенцев – пуритан, «сирота появляется в том или ином виде – иногда это явное присутствие, иногда всего лишь тень – во всех типах текстов, литературных и нелитературных, религиозных и секулярных, поэтических и полемических. Но как бы ни был представлен сирота, этот образ всегда свидетельствует о формировании идентичности, не только индивидуальной, но и культурной»[99]99
Pazicky D. L. Cultural orphans in America. Jackson: University Press of Mississippi, 1998. P. XI.
[Закрыть]. “Литературный сирота” – одна из наиболее популярных фигур в литературе 1800–х годов»[100]100
Holt M. I. The Orphan Trains: Placing Out in America. Lincoln: University of Nebraska Press, 1992. P. 9.
[Закрыть], и эта популярность сохраняется в течение следующих двух веков.
Итак, посмотрим сначала на американских мальчишек – сирот. Герои «Тома Сойера» (1876) и «Гекльберри Финна» (1884) – классические сироты (или полусироты, как в случае с Геком, которому наличие отца – пьяницы скорее мешает, чем помогает). Марк Твен писал эти книги не для детей, и, когда они были впервые опубликованы, возникла немалая дискуссия о том, можно и должно ли их читать детям[101]101
Clark B. L. Kiddie Lit: The Cultural Construction of Children’s Literature in America. Baltimore; London: Johns Hopkins University Press, 2003. P. 87–88.
[Закрыть]. Однако и в США, и в Советском Союзе обе книги постепенно стали неотъемлемой частью школьного классного или внеклассного чтения[102]102
В последние десятилетия с книгами Марка Твена снова возникли проблемы. Дело в том, что их язык не соответствует стандартам современного словоупотребления. В связи с этим была даже сделана попытка «отредактированного» переиздания «Гекльберри Финна». Слово «негр» в характерной для XIX века форме (nigger), которая позже была справедливо признана уничижительной и недопустимой в литературном языке, было заменено на слово «раб». См.: Schultz M. Upcoming New South «Huck Finn» Eliminates the «N» Word. January 3. 2011 (www.publishersweekly.com). Я не вполне уверена, которое из этих двух слов звучит более оскорбительно. Весьма странная и, к счастью, не прижившаяся замена.
[Закрыть]. Еще в 1930–е годы советский читатель получил широкий доступ к отредактированным Корнеем Чуковским переводам обеих книг[103]103
Твен М. Приключения Тома Сойера / Под ред. К. Чуковского. М.: Молодая гвардия, 1933; Твен М. Приключения Гекльберри Финна / Под ред. К. Чуковского. М.: Молодая гвардия, 1933.
[Закрыть]. Благодаря им советские дети увидели реальный, обыденный образ американского мальчика, живущего в маленьком провинциальном городке; образ, разительно отличающийся от советской мифологемы «американца – врага»[104]104
Подробнее об этом в моей статье: Бухина О. Маленький американец: портрет в переводе // Детство в научных, образовательных и художественных текстах: Опыт прочтения и интерпретации. Казань: Казан. ун – т, 2011. С. 104–108.
[Закрыть]. Жизнь Тома и Гека изобилует приключениями, но это приключения обычных мальчишек (хотя, конечно, со сказочной удачливостью); кроме этого в них нет ничего особенно героического или экзотического, они просто дети, полные энергии и способные на всяческие проказы.
Несмотря на объединяющую их жажду приключений, характеры у этих двух мальчишек совершенно разные. Михаил Свердлов отмечает, что, если Том Сойер привносит дух игры во все свои занятия, то Гек Финн олицетворяет собой дух созерцательности и внутренней свободы[105]105
Свердлов М. И. Том Сойер, Гек Финн и Марк Твен // Литература. 16–22 мая 2002. № 19. С. 2–3.
[Закрыть]. Том действует безо всяких рассуждений, он в первую очередь ищет приключений. Особенно это хорошо видно во второй книге, где Том превращает освобождение уже свободного негра Джима в игру, причем игру (безо всякой необходимости) опасную. В то же время Гек мучается моральными вопросами, потому что уверен, что творит ужас что неправильное и не богоугодное, помогая беглому негру. Да только его сердце не позволяет ему действовать иначе. В целом, там, где речь идет о Геке, автор позволяет себе множество рассуждений, описаний медленного движения плота по реке. Это хорошо сочетается с несколько меланхолической, склонной к интроверсии натурой Гека.
Том – другой. Всегда полон идей и планов, он четко ставит перед собой цель и ее добивается (будь то желание увильнуть от покраски забора или удовольствие от побега на необитаемый остров). Для достижения целей ему не нужен никакой помощник, ни волшебный, ни просто взрослый. Его жизненный принцип – «задумано – сделано». Гек, конечно, тоже не промах: в какую передрягу ни попади, всегда найдет выход, как и его дружок Том, сумевший не только не пропасть в страшной пещере, но и обнаружить спрятанное там сокровище. Таким мальчишкам жалость и помощь ни к чему. Именно эта уверенность в себе и в своей победе позволяет Тому выбраться из пещеры без посторонней помощи.
Понятно, что у сирот – мальчиков гораздо больше «степеней свободы», чем у сирот – девочек. Общество ожидает от них, что мальчики сами себе помогут, что они будут стараться, трудиться (не то чтобы Том и Гек были такими уж большими трудягами, но энергия хлещет у них через край). Девочкам, как мы скоро увидим, позволительно ждать помощи от окружающих. Романы о девочках – сиротах традиционно предполагают появление суженого, а вот мальчики – существа независимые, и сиротство Тома и Гека только усиливает эту черту, отрывает их от привычного окружения, заставляет стоять самим за себя. Они в каком – то смысле символы американского общества – молодого, оторванного от корней, не нуждающегося в родителях и воспитателях. Они отражают основной принцип американской морали: достичь можно всего и всегда и только своими силами. Воплощенная американская мечта, эти мальчишки начинают с нуля и добиваются всего, чего пожелают. Их истории относятся к такому типу книг, которые Екатерина Асонова определяет как «литература детской самостоятельности»[106]106
Асонова Е. Новые ценности в детско – родительских отношениях // Pro et Contra. Январь – апрель 2010. Т. 14. № 1–2. С. 90.
[Закрыть].
Редкое исключение из правила – Нэт из книги Луизы Мэй Олкотт «Маленькие мужчины» (1871). Он тоже сирота, но в нем совершенно отсутствует тот авантюрный дух, какой обуревает Тома и Гека. Нэт – примерный мальчик, единственный недостаток которого – редкая невинная ложь, но и с этим пороком он успешно борется. Недаром «папа Бэр», директор и учитель, «привязался к любящему и кроткому, как девочка, Нэту»[107]107
Олкотт Л. М. Маленькие мужчины. М.: Энас – книга, 2013. С. 54.
[Закрыть] и называет его своей «дочкой». Вследствие своего характера он скорее напоминает английских девочек и мальчиков, нежели своих бойких соотечественников. В Нэте куда больше от Оливера Твиста, чем от американских мальчишек – сирот. Еще один сирота, Дэн, несколько более авантюрного плана, но и он постепенно «приручается» в этой школе для примерных «маленьких мужчин».
Интересно, что уже в «Маленьких женщинах» (1868) Олкотт переворачивает гендерные роли. Самая живая и привлекательная из четырех сестер, Джо, всем, начиная с имени, скорее похожа на мальчика, чем на девочку. Именно она «приручает» и «воспитывает» сироту Лори, который живет с дедушкой в соседнем, куда более богатом доме. Потом, в следующей книге «Хорошие жены» (1869), Джо со своим мужем – профессором устраивает школу для мальчиков, бедных и богатых, сирот и просто заброшенных родителями. Это и есть школа, описанная в «Маленьких мужчинах», и именно успехи в «воспитании» Лори убеждают Джо, что она сможет заменить этим детям мать (сама писательница, кстати, воспитала племянника – сироту).
Но вернемся к куда более энергичным мальчикам – сиротам. Герой книги Горацио Алджера «Дик – оборванец» (1868) – этакий Гекльберри Финн, но только из северных штатов, сообразительный, но необразованный житель большого города. Он до всего доходит своим умом. Начав с чистки обуви на улицах Нью – Йорка, Дик постепенно продвигается по социальной лестнице – идеальная иллюстрация американских принципов протестантской этики. Самая капелька помощи – он и учится читать, и работу новую находит, и сам способен помочь другу. Однако он чаще склонен сам помогать другим, чем ожидать от кого – то помощи. Или, в крайнем случае, годится «бартер»: Дик учит Джонни, еще одного маленького чистильщика обуви, как заработать побольше денег, а Джонни учит Дика читать и писать. Вспомним, Том помогает Геку освободить Джима, Гек всегда готов в лепешку расшибиться, чтобы только помочь другу.
Том и Гек становятся символами стремления к победе, умения достичь желаемой цели. Та же воля к победе прекрасно выражена в «Дике – оборванце» при сравнении Дика и Джонни: «Нужно заметить, что в профессии уличного чистильщика обуви, так же как и в более возвышенных занятиях, действует известный принцип: активность и трудолюбие вознаграждаются, леность карается. В отличие от Джонни, Дик был энергичен и всегда начеку в том, что касалось работы, и в результате зарабатывал раза в три больше, чем его приятель»[108]108
Олкотт. Маленькие мужчины. С. 32.
[Закрыть]. В отличие от его английских предшественников, Дику не так важно найти семью, гораздо важнее найти работу[109]109
Nelson C. Drying the Orphan’s Tear: Changing Representations of the Dependent Child in America, 1870–1930 // Children’s Literature. 2001. Vol. 29. P. 56.
[Закрыть]. В конце концов он получает должность бухгалтера в респектабельной фирме, и в своей удаче Дик, конечно, отчасти опирается на счастливые случайности. Но главные его свойства, обеспечивающие ему успех, как постоянно подчеркивает автор, – это решимость, оптимизм и энергия. И Том, и Гек, и Дик становятся богачами, двое первых – найдя сокровище, третий – упорным трудом, снова и снова иллюстрируя собой понятия «протестантской трудовой этики» и «американской мечты». Так формируется американский образ сироты, которому всегда и во всем сопутствует удача. Недаром Джерри Грисуолд называет их «дерзкими американцами»[110]110
Griswold J. Audacious Kids: Coming of Age in America’s Classic Children’s Books. New York; Oxford: Oxford University Press, 1992.
[Закрыть]. Такие не пропадут.
Глава 8
Задорные американки и их тетушки
Ведь это же несправедливо, несправедливо!
Шарлотта Бронте. Джейн Эйр
У американских «книжных» сирот с везеньем все в порядке: мальчикам помощь почти не нужна, да и девочкам, как мы сейчас увидим, для того чтобы выбраться из любой переделки, помощник нужен только «на минуточку», а дальше они сами справятся. Начну со знаменитой «Страны Оз» Фрэнка Баума[111]111
См., например: Баум Л. Ф. Великий Чародей страны Оз / Пер. с англ. Д. Псурцева, Т. Тульчинской, О. Варшавер. М.: Розовый жираф, 2012. Это совсем свежий перевод; ранее несколько раз переиздавался перевод Т. Венедиктовой. Однако русский читатель познакомился с этой книгой в пересказе А. М. Волкова задолго до появления переводов. В американской традиции не меньшее, а может быть, и большее значение, чем сама книга, приобрел знаменитый фильм (1939) и его жизнеутверждающие песенки.
[Закрыть], опубликованной в 1900 году. Дороти – сирота, воспитываемая вполне любящими, но невероятно мрачными тетей и дядей в печальном и пустынном Канзасе. В переводе – пересказе, сделанном Александром Волковым, который раз и навсегда превратил «Волшебника Изумрудного города» в факт русской литературы, Дороти превратилась в Элли, а дядя с тетей – в папу с мамой[112]112
Финская исследовательница Дженнилииза Салминен уточняет, что в перво– начальном пересказе Волкова Элли была сиротой, однако «в издании 1959 года и последующих у Элли есть родители», к которым она стремится вернуться. См.: Salminen J. Fantastic in Form, Ambiguous in Content: Secondary Worlds in Soviet Children’s Fantasy Fiction. Turku: Turun Yliopisto, 2009. P. 112. Ну и, конечно же, Тотошка заговорил.
[Закрыть]. Но в любом случае ураган, перенесший девочку в волшебную страну, оставляет ее, хотя и ненадолго, полной сиротой.
Впрочем, нельзя смешивать Дороти с Элли. Факт сиротства Дороти очень важен для Баума, хотя слово «сирота» фактически упоминается только один раз, зато на самой первой странице. В «Стране Оз» Баум выразил свои взгляды на права детей и необходимость заботы о них[113]113
Taylor. Home to Aunt Em. P. 381–385.
[Закрыть]. То, что не может быть достигнуто в реальности американской жизни того периода, возможно в волшебной стране. Канзас – воплощение печали, там нет ни смеха, ни улыбок, но в стране Оз все совсем иначе. Этот красочный, хотя и опасный мир распахивает героине свои объятия, и она, воистину «одной левой» расправившись с двумя злыми колдуньями, помогает множеству различных созданий. Однако «она считает себя слабой и бессильной, нуждающейся в помощи других»[114]114
Nikolajeva M. The development of children’s fantasy // The Cambridge Companion to Fantasy Literature / Edited by E. James and F. Mendlesohn. Cambridge: Cambridge University Press, 2012. P. 52.
[Закрыть]. Оттого и ей, чтобы вернуться домой, нужны преданные друзья и помощники – Разум, Любовь и Отвага. Покуда Страшила, Железный Дровосек и Лев рядом с ней на вымощенной желтым кирпичом дороге, она не сдается и не унывает. В каком – то смысле эти волшебные помощники просто выражение черт ее характера. «Психоаналитическая интерпретация сочтет их тремя проекциями ее внутренней сущности, нацеленной на поиск этих трех столь различных свойств – мозгов, сердца и смелости, которые сама Дороти постоянно проявляет во время путешествия; она умна, заботлива и храбра»[115]115
Ibid.
[Закрыть].
Сам Чародей страны Оз (или, как мне с детства привычней его называть, Волшебник Изумрудного города), который в классической сказке претендовал бы на роль волшебного помощника, оказывается хотя и милым, но явным обманщиком. Возникает впечатление, что сама волшебная страна становится приемной матерью девочки (отчасти в виде двух добрых волшебниц), и «метафорически выражаясь, путешествие Дороти по стране Оз является внутренним путешествием приемного ребенка на пути к достижению понимания самого себя»[116]116
Taylor. Home to Aunt Em. P. 386.
[Закрыть]. В конце этого полного приключений путешествия – возвращения к реальным приемным родителям Дороти ждет все тот же скучный Канзас. Элли в пересказе Волкова еще сильнее стремится вернуться к родителям.
Это сказка, но и в реалистической американской литературе тоже есть замечательные образы девочек. Отступим немного назад, в середину девятнадцатого века. В американской литературе о девочках и для девочек того времени положительный герой, сирота или нет, непременно должен был преобразить мир вокруг себя, сделать окружающих лучше и чище. Джо Сандерс демонстрирует этот феномен на примере маленькой Евы из «Хижины дяди Тома» (1852) Гарриет Бичер – Стоу. Все герои, окружающие Еву, «любя ее, становятся похожими на эту маленькую девочку – послушными, добрыми и любящими»[117]117
Sanders. Spinning Sympathy. P. 48.
[Закрыть].
Так, например, Топси, сиротка – негритянка, эпизодический персонаж «Хижины дяди Тома», добивается успеха за счет необычайной трансформации характера и благотворного влияния со стороны ее маленькой хозяйки Евы. Топси – полная сирота и понятия не имеет, кто ее родители. По словам самой Топси, она «нигде не родилась. Матери не было, отца не было… никого не было»[118]118
Бичер – Стоу Г. Хижина дяди Тома. М.: Мир книги, 2008. С. 239.
[Закрыть]. Озорничающая по поводу и без повода маленькая егоза, не верящая никакому доброму слову – у нее есть все основания не доверять белым людям, шрамы на спине говорят сами за себя, – меняется под воздействием примера Евы и под впечатлением от ее преждевременной смерти.
Ева наряду с самим главным героем, дядей Томом, оказывается той силой, что преображает все и всех вокруг. И Топси частично перенимает у нее эту функцию. Видя перемены в девочке, тетушка Евы, уроженка Севера и противница рабства мисс Офелия, обещает Топси: «Я тоже буду любить тебя, хоть мне и далеко до нашей бесценной Евы, – буду любить и помогу тебе стать хорошей девочкой»[119]119
Там же. С. 295.
[Закрыть]. Так преображается и сама мисс Офелия, поначалу сухая и неэмоциональная северянка. В результате у Топси возникает шанс стать благовоспитанной особой и обрести свободу.
Сандерс, обсуждая скучную, в отличие от «Хижины дяди Тома», книгу Сюзан Кулидж «Что делала Кейти» (1872), подчеркивает важность образа больного ребенка в сентиментальных историях девятнадцатого века, призванных учить детей сочувствию и пониманию. Кейти растет без матери, но с любящей, хоть и строгой тетушкой и всегда занятым отцом. Озорница – девочка падает с качелей и надолго остается прикованной к постели. С помощью больной кузины Элен она учится сочувствовать и вызывать сочувствие в окружающих. Кейти, в отличие от Евы, выздоравливает – но только через четыре года. Немалое наказание за невинное озорство.
Тема преображения окружающих занимает центральное место в романах Луизы Мэй Олкотт, особенно в романе «Роза и семеро братьев» (1875), где сразу две сироты – барышня, главная героиня, и служанка, девочка из приюта. Роза, как Белоснежка гномами, окружена семью двоюродными братьями, которые не знают, как ей угодить. По словам Сандерса, в этой книге «семеро кузенов все время рядом с девочкой – сиротой, и центральным в романе становится момент, когда она обнаруживает, что может положительно влиять на мальчиков»[120]120
Sanders. Spinning Sympathy. P. 53.
[Закрыть]. Для этого, добавляет Сандерс, ей всего – навсего надо перестать печалиться. Слабенькая и болезненная, помогая мальчикам, она становится все сильнее. У Олкотт все сироты в конце концов счастливы, мальчики и девочки. Они окружены многочисленными родными, друзьями и воспитателями, как и надлежит в истинно сентиментальной литературе. Роза, к примеру, уже на второй странице забывает, что она сирота, и до конца книжки об этом не вспоминает.
А чтобы мы не позабыли о предшественницах Олкотт, давно уже никому не известных, в начале романа сама героиня, Роза, которая обожает читать книги о найденышах, отсылает нас к истории Арабеллы Монтгомери в повести «Дитя цыган»[121]121
Gypsy’s Child. Что это за произведение, мне, к сожалению, выяснить не удалось.
[Закрыть]. Есть у Олкотт и куда более знаменитые предшественницы. Многие авторы подчеркивают сходство между книгами Олкотт и творчеством сестер Бронте, считая образ Розы одним из центральных изображений сироты во второй половине девятнадцатого века[122]122
Более подробно об этой и других американских книгах о сиротах см.: Mills C. Choosing a Way of Life: Eight Cousins and Six to Sixteen // Children’s Literature Association Quarterly. Summer 1989. Vol. 14. № 2. P. 71–75; Mills C. «The Canary and the Nightingale». Performance and Virtue in Eight Cousins and Rose in Bloom // Children’s Literature. 2006. Vol. 34. P. 109–138; Sanders J. S. Disciplining Girls: Understanding the Origins of the Classic Orphan Girl Story. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2011.
[Закрыть].
Продолжают сентиментальное путешествие сироты романы Сесилии Джемисон «Леди Джейн» (1889) и «Приемыш черной Туанетты» (1894)[123]123
Обе эти книги были переведены на русский язык сразу же после их издания Екатериной Сысоевой. Она же была первой переводчицей «Маленького лорда Фаунтлероя» и сама написала книгу о ребенке, рано потерявшем мать, «История маленькой девочки» (1875–1876). Подробнее об этом см.: Хеллман Б. Сказка и быль. История руской детской литературы. М.: Новое литературное обозрение, 2016. С. 104, 230.
[Закрыть], написанные под немалым влиянием книги Гарриет Бичер – Стоу. Ребенок – сирота оказывается во власти злых людей – леди Джейн, например, попадает к отвратительной «тетушке» Полине. В конце концов все оканчивается благополучно: найдены друзья и защитники, появляется богатый дедушка. Воспитанный бедной мулаткой Туанеттой, сирота Филипп, потеряв любимую няню, в конце концов тоже обретает богатство и любящую бабушку. Оба, Джейн и Филипп, любимы всеми, кто вокруг них, кроме, конечно, плохих людей. Вернее, как в «Оливере Твисте», кто любит сироту, тот – хороший человек, а кто не любит – плохой.
Литература этого времени «часто предполагает, что сирота – чем бы он ни был примечателен, живостью или ласковостью, силой воображения или щедростью, – истинное благословение, и любой, находящийся в здравом уме взрослый должен быть только благодарен, что у него есть возможность заполучить такого сироту»[124]124
Nelson C. Little Strangers: Portrayals of Adoption and Foster Care in America, 1850–1929. Bloomington: Indiana University Press, 2003. P. 91.
[Закрыть]. В этом и есть особая роль сироты – преобразить все вокруг, растопить жестокие сердца. В современной литературе такую роль все чаще и чаще занимает «особый ребенок», ребенок – инвалид[125]125
Особо благодарю за эту мысль Екатерину Асонову. Вот примеры такой литературы: Дрейпер Ш. Привет, давай поговорим / Пер. с англ. О. Москаленко. М.: Розовый жираф, 2013; Паласио Р. Дж. Чудо / Пер. с англ. А. Красниковой. М.: Розовый жираф, 2013.
[Закрыть]. Именно ему отведена роль умиротворителя сердец. Такой ребенок заставляет взрослых и других детей в семье объединиться вокруг него, поскольку ему постоянно нужна помощь. Впрочем, и в литературе девятнадцатого века сиротство часто сочеталось с болезненностью, обездвиженностью, невозможностью самостоятельного существования.
Наиболее яркий пример тому – осиротевшая Поллианна из одноименной книги Элеонор Портер (1913), преодолевающая все препятствия исключительно благодаря решимости и силе духа. Поллианна попадает к сухой, неласковой тетушке Полли, которая совсем не рада такой обузе – живой и непосредственной девочке. Кто – то должен перемениться – или Поллианна, или ее тетушка.
В тех ситуациях, когда положено страдать, Поллианна живет, отрицая страдание. Это настолько поражает всех окружающих, что они постепенно включаются в ее игру в радость. В результате сама Поллианна оказывается объектом сострадания выучивших свой урок взрослых. Поллианна помогает всем и каждому в городке, а когда с ней самой случилось несчастье, приходит черед помочь ей. Нравственная сила Поллианны такова, что ею заражается целый город. Таким образом, целый город превращается в волшебного помощника. «Как это часто бывает в подобных случаях, многим друзьям Поллианны одновременно пришла в голову одна и та же мысль. Вот так и получилось, что Харрингтонское поместье, к великому изумлению хозяйки, превратилось в некое место паломничества»[126]126
Портер Э. Поллианна / Пер. с англ. А. Иванова, А. Устиновой. М.: Энас – книга, 2013. С. 189.
[Закрыть]. Все эти бесчисленные посетители «уже получили помощь, и их приход к Поллианне вызван их желанием сделать что – нибудь для Поллианны»[127]127
Sanders. Spinning Sympathy. P. 51.
[Закрыть].
Не забудем и о еще одном герое книги, тоже сироте. Это Джимми Бин, местный мальчик, и ему очень трудно найти дом, где бы его согласились принять. Но не в привычке Поллианны отступать перед трудностями – и усыновитель незамедлительно находится. Джимми, собственно говоря, не является самостоятельным характером и в основном помогает продемонстрировать способность Поллианны к устройству дел окружающих ее людей, включая давнюю любовную историю тетушки Полли. Этой тетушке приходится претерпеть немало изменений – безусловно, к лучшему[128]128
Есть у «Поллианны» и продолжение, «Поллианна вырастает». Там один из героев тоже сирота – мальчик – калека Джейми.
[Закрыть].
Термином «поллианнизм» часто обозначают абсурдный, ни на чем не основанный оптимизм, веру в то, что в этом прекрасном мире все обязательно изменится к лучшему. Несмотря на то что термин стал нарицательным (и чаще всего отрицательным) понятием в английском (американском) языке, несмотря на то что литературоведы критиковали и критикуют «Поллианну» вдоль и поперек[129]129
Mills A. Pollyanna and the Not So Glad Game // Children’s Literature. 1999. Vol. 27. 1999. P. 87–104.
[Закрыть], эта книга продолжает читаться в Америке, не говоря уже о том, что она зажила новой жизнью в русском переводе.
Немного раньше «Поллианны» была опубликована книга Кейт Дуглас Уиггин «Ребекка с фермы Солнечный Ручей» (1903). Полусирота Ребекка – вторая из семи детей в семье. После смерти отца семейства девочку отправляют в дом тетушек, собравшихся наставить племянницу на путь истинный. В отличие от английских тетушек (о них немного позже), от которых ничего хорошего ждать не приходится, у американских тетушек всегда есть шанс измениться к лучшему. Тетушки поначалу могут быть почти такими же противными, как и заведующие приютами, но они способны к переменам, как мисс Полли, тетушка Поллианны, или другая тетя Полли, тетушка Тома Сойера, которая, оказывается, страшно его любит (что выясняется, стоит ему только пропасть и найтись)[130]130
Интересный разбор роли тетушек в воспитании сирот предложен в уже упомянутой статье: RJ. The Orphan Perspective: A Critique of Society and Education.
[Закрыть].
Ребекка, по словам автора, полна пылкости и энергии, а по ее собственным словам, еще и решимости: «Ни за что я не пойду на попятный! Мне страшновато, это правда, но ведь стыдно бежать»[131]131
Уиггин К. Д. Ребекка с фермы Солнечный Ручей. М.: Глобулус; НЦ «Энас», 2008. С. 21.
[Закрыть]. Как ни хочется ей удрать от теток, она все же мужественно остается, понимая, как расстроится мать. Она помогает тем, кому труднее, чем ей, и мало – помалу завоевывает если не любовь, то уважение теток. Однако важнее всего то, как меняется она сама, превращаясь из бойкого сорванца в весьма благовоспитанную и ответственную особу. И «прекрасный принц», притворяющийся поначалу не принцем, а помощником (в классической сказке эти две позиции смешиваются редко, другое дело роман для девочек), незамедлительно появляется на горизонте, хотя ему еще много лет придется ждать своей юной суженой.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
