Текст книги "Княгини, царицы, императрицы и другие знаменитые женщины России"

За три года до смерти царя, ему сосватали Марию Нагую. Этот брак был заключен против всех церковных правил и считался незаконным. Мария родила сына, названного в честь первенца царя Дмитрием, но и сам царь относился к своей женитьбе не особенно серьезно. Его взоры обратились на Запад – в Англию, которая была к тому времени основным торговым партнером России. Торговые дома англичан были во многих городах, бесстрашные и предприимчивые английские купцы отыскали сухопутную дорогу через Московию, Астрахань, Казань в Персию, а их лоцманы и моряки достигли Сибири.

Еще при жизни Анастасии царь подумывал о возможности в случае изгнания найти на островном королевстве убежище. Мысль о незамужней английской королеве также давно будоражила воображение русского царя. Правда, когда Елизавета отказалась заключить военный союз на Балтике, царь вспылил и в письме обозвал королеву старой девой, но мысли о женитьбе не оставил и, считая себя женихом завидным, продолжал посылать письма с предложениями о браке. Письма московита забавляли королеву, Елизавета даже приказала принести ей славянскую азбуку, но, следуя своей извечной матримониальной уклончивости, не замечая брачных предложений, сохраняла с русским царем прекрасные отношения. Дальновидная Елизавета видела перспективность и выгодность их развития и, когда царь посватался к ее племяннице Марии Гастингс, сразу не отказала, выдвинув условия беспошлинной торговли с Россией. Царь согласился с экономическими требованиями практичной англичанки, но наотрез отказался выполнить условия морального свойства – удалить из Кремля всех женщин, в том числе и Марию Нагую. Слухи о нраве северного государя достигли Лондона, и, скорее всего, это был тонкий ход в духе английской дипломатии: желая отказать, получить отказ самим. Так и произошло – взбешенный указаниями (и кому – ему!), Иван Васильевич раздумал жениться на английской принцессе, но приказал изжарить на вертеле английского врача.

М. В. Нестеров. Царевич Дмитрий. 1899 г.

Недавно родившая сына Мария Нагая ждала решения своей судьбы. Она знала об английском сватовстве, знала, что тогда ее отправят в монастырь, и страшно боялась этого. Полная сил, юная и жизнерадостная царица хотела жить в миру, воспитывать сына и наслаждаться жизнью. Мрачная монастырская жизнь совершенно не привлекала ее. Но царь, видимо, решил иначе. Когда после родов Мария захотела видеть его, то получила отказ и жесткое приказание сидеть в тереме. Память о бывших царицах была еще очень свежа, и «сидела» Мария очень тихо.

В царской семье, состоящей из царевичей Ивана, слабоумного Федора и двух невесток, атмосфера была очень тяжелая, с беспрестанными ссорами между отцом и старшим сыном. Деспотичный Иван IV постоянно вмешивался в личную жизнь старшего царевича, заточил в монастырь двух его жен и невзлюбил третью, ожидающую в то время ребенка. Перспектив занять трон для маленького Дмитрия – сына незаконной, по церковным канонам, жены – практически не было. Но между царем и его старшим сыном произошла последняя, страшная ссора. Царь застал сноху – царевну Елену – одетой по причине жары не в три положенные по тогдашним понятиям о приличиях рубахи, а только в одну. В порыве гнева Иван Грозный избил беременную невестку и пытающегося заступиться за нее сына. От страха и побоев у Елены произошел выкидыш, а царевич от жестоких побоев и страшного нервного потрясения скончался через одиннадцать дней. Убийство сына настолько потрясло царя, что он не оправился уже до самой смерти. На похоронах царевича Иван Грозный неудержимо рыдал, а Кремль с этого времени стал походить на монастырь. Царь никогда более не облачался в царские одежды, велел составить списки с именами своих жертв и приказал служить по ним панихиды.

Династия оказалась на грани исчезновения, но повысились шансы маленького Дмитрия и его матери. Мария вздохнула свободнее.

18 марта 1584 года Грозный велел принести завещание и отдал приказ сжечь или закопать живьем в землю карельских колдунов, которые напророчили ему в этот день смерть. Но не успел. Волхвы не ошиблись – в тот же день за игрой в шахматы царь скончался.

По завещанию трон перешел к любимому сыну царя Федору, Дмитрию же выделили во владение княжество со столицей в Угличе, куда за две недели до коронации, хотя и с почетом, отправили вдовствующую царицу. Власти ясно дали понять, что не хотят, чтобы седьмая жена царя и ее рожденный в седьмом, незаконном браке сын присутствовали там в качестве ближайших родственников. Восемь лет прожила в Угличе царица Мария, воспитывая сына и копя обиды. Ее постепенно лишили всех прерогатив владетельной особы, поставили под надзор присланных из Москвы соглядатаев, которые непрерывно ссорились с родными царицы. Сам же царевич Дмитрий унаследовал от отца его жестокость, приводя угличан в ужас своими дикими забавами. Он приказывал лепить снежные фигуры, называл их именами первых людей государства, а затем рубил им головы или четвертовал. Но не это больше всего пугало царицу, – Дмитрий страдал недугом, который, по суевериям того времени, был присущ людям, «одержимым дьяволом». У него была эпилепсия.

Царевич погиб в мае 1591 года во время обеда царицы. С четырьмя сверстниками под присмотром мамки Волоховой он отправился погулять во двор. Обед только начался, как вдруг внизу громко и отчаянно закричали, что царевича не стало. Царица с воплем, птицей слетела с крыльца и увидела, что ее единственный сын лежит окровавленный посреди двора, а рядом бьется в истерике испуганная Волохова. Обезумев от горя, Мария велела бить в набат, и сама, на руках отнесла тело Дмитрия в церковь, куда уже начал стекаться народ.

Согласно официальной версии, во время игры в метание ножей с царевичем случился эпилептический припадок, во время которого он нечаянно нанес себе смертельную рану. Материалы проведенного расследования, сохранившиеся до нашего времени и проверенные на предмет фальсификации, подтвердили, что с царевичем произошел несчастный случай. Но по слухам, получившим широкое распространение в народе, младший сын царя был злодейски зарезан людьми подосланными Борисом Годуновым – братом жены царя Федора Ирины и истинным правителем России.

Смерть царевича Дмитрия сопровождалась бурными событиями. Жители Углича, увидевшие царевича с зияющей на шее раной, подняли восстание и, подстрекаемые царицей Марией и ее братьями, убили чиновников царя. Карательные акции правительства последовали незамедлительно – почти все жители города были сосланы в Сибирь вместе с церковным колоколом, воззвавшим к бунту. Вскоре покинула город и царица. Случилось то, чего она так давно боялась. Вдову Ивана Грозного насильно постригли в монахини и отправили в далекий монастырь – лить слезы и замаливать грехи. Вскоре о ней должны были забыть, как забыли о других несчастных царицах. Но Мария вернулась в столицу, и возвращение ее было ужасно для Годунова.

Новый царь Федор совсем не походил на своего отца. Последний государь из династии Ивана Калиты отличался болезненностью и слабым телосложением, походка у него была нетвердая, а на бледном лице постоянно бродила улыбка. «Русские называют его дураком», – сообщал своему королю шведский посол. Слабохарактерный и мягкий, Федор проявлял характер только в одном – не хотел расставаться со своей женой Ириной Годуновой, которую знал с детства и к которой был искренне привязан. Ирина с семи лет жила в кремлевском тереме, была очень умна и настолько тактична, что сумела не испортить отношения с самим царем, когда, обезумев от похоти, тот попытался добиться ее благосклонности. Она трогательно ухаживала за больным царем перед его смертью и позаботилась о том, чтобы Годунов не впал в немилость, несмотря на нападки бояр.

С супругом Ирину связывали нежные и доверительные отношения, она имела на него исключительное влияние и пользовалась им, объясняя, как следует действовать царю в том или ином случае.

Во время правления Федора Ирина всегда была рядом с мужем. Она принимала иностранных послов, участвовала в заседаниях Боярской думы, вела переписку с королевой английской Елизаветой и патриархом Александрийским.

Но царица не могла выполнить главную функцию супруги царя – подарить ему наследника, и придворные, озабоченные все возрастающим влиянием ее брата Бориса, пытались организовать развод. Повивальную бабку, любезно присланную по просьбе Бориса Годунова из Англии Елизаветой, они задержали на год в Вологде, а царю подыскали другую невесту. Федор остался верным своей «Аринушке», которая во время гибели царевича Дмитрия ждала ребенка, но родилась прожившая всего два года девочка. Вместе с царем угасала династия Ивана Калиты. Начиналась жестокая борьба за власть, окончившаяся после смерти Федора в январе 1598 года победой его тестя Бориса Годунова. Впервые брат с сестрой вступили в конфронтацию. Бездетный царь назначил своей наследницей Ирину, и бояре, стремившиеся не допустить Годунова к трону, настаивали, чтобы вдова Федора стала его преемницей. Но Годунов оказался сильнее, и на девятый день после смерти мужа Ирина объявляет, что отказывается от престола и постригается в монахини. Так в Новодевичьем монастыре появилась инокиня Александра, у которой примет благословение на царство избранный на Земском соборе новый царь Борис Федорович.

Борис Годунов, происходивший из рода костромских бояр, сделал свою блестящую карьеру при дворе Ивана Грозного и еще более укрепил ее, породнившись с царской семьей. Умный и гибкий, он сумел избежать гнева непредсказуемого царя и не запятнать себя преступлениями его страшного царствования. Как государственный деятель Годунов был склонен к прогрессу. Он развивал торговлю с Западом, дал из казны ссуды и разрешение свободно передвигаться по России немецким купцам, проявлял живой интерес к просвещению и культуре. Задолго до Петра I, Борис Федорович вынашивал планы учреждения в России школ и университетов по европейским образцам и послал обучаться за границу молодых дворян. Годунов приглашал в Россию иностранных специалистов – врачей, инженеров, строителей, провел в Кремль водопровод и дошел в своем доверии иностранцам до того, что сформировал для личной охраны отряд из немецких наемников-телохранителей.

В немецкой слободе – предместье Москвы, где жило несколько сотен иноземцев, в основном протестантов – он позволил открыть кирху. Следуя традиции, царь Борис поддерживал прекрасные отношения с Англией и посылал королеве Елизавете великолепные подарки, в числе которых были богатые наряды и драгоценные меха. И было всего так много «что королева даже вспотела от усталости», рассматривая и ощупывая их, – доносит до нас весьма реалистичную деталь доставивший подарки англичанин Горсей.

Н. Ф. Некрасов. Борис Годунов рассматривает карту, по которой учится его сын. 1916 г.

Истинный представитель своего времени, Годунов жестоко боролся с политическими врагами, но его расправы не имели и сотой доли жестокости Ивана Грозного. Короткое правление Годунова было несчастливым – эпидемии, стихийные бедствия и страшный голод опустошали страну. Царь пытался помочь, раскрыв царские житницы и щедро раздавая хлеб и деньги, но ничего не помогало. В народе царская семья была крайне непопулярна, и частично это происходило из-за нелюбви к его жене – царице Марии Скуратовой, дочери начальника сыска и личного палача Ивана Грозного – Малюты (Григория) Скуратова, которого ненавидели все – и бояре, и простолюдины. Малюта «раскрывал» мнимые заговоры, находил и лично казнил «предателей». Умело настраивая подозрительного царя, он спровоцировал его на репрессии, уничтожавшие целые города. Скуратов погиб на войне легкой смертью от шведской пули, но мучительная кончина – запоздалая и несправедливая месть – настигла его потомство.

Дочери Малюты, вероятно, были очень хороши собой, иначе не сделали бы такие прекрасные партии (одним страхом перед Малютой это объяснить невозможно). Были они и умны. Мария Григорьевна, выйдя замуж за Годунова, оказалась в определенной оппозиции к отцу. Умеренные политические взгляды ее супруга были очень далеки от представлений кровожадного Малюты, и Мария подчинилась воле супруга.

О нраве же дочерей Скуратова ходили самые мрачные слухи. В одной из летописей им дается весьма жесткая оценка: «Сего злого плода и варвара лютые и злые отрасли». Сестру Марии Скуратовой Екатерину молва позднее обвинит в отравлении народного героя, блестящего полководца Скопина-Шуйского, а саму жену царя – «злую Семирамиду» – во внушении зловещих замыслов царю Борису, в том числе и замыслила убийства царевича Дмитрия. Внезапную смерть Ивана Грозного многие также приписали отравлению, и в его останках действительно обнаружили повышенное содержание ртути, но это могло быть и следствием приема лекарств от сифилиса, которым страдал царь. Впрочем, повышенное содержание ртути и мышьяка обнаружили и в останках его богомольного и высоконравственного сына Федора. Он умер после непродолжительной болезни и был похоронен с удивительной поспешностью. Ходили слухи об отравлении, и называли отравителей – вернее, отравительницу. Голландский купец Исаак Масса, живший в Москве в начале семнадцатого столетия, писал: «Я твердо уверен, что Борис ускорил его смерть при содействии и по просьбе своей жены, желавшей скорее стать царицею, и многие московиты разделяли мое мнение». Репутация царицы Марии Григорьевны была такова, что ей приписывали также и отравление жениха царевны Ксении, датского принца Иоанна. Была ли виновна Мария Годунова в приписываемых ей злодействах, осталось неизвестным, но вот преступление, в котором позднее обвиняли ее сестру Екатерину Григорьевну, было совершено на глазах многих свидетелей. Речь идет об убийстве, произошедшем в 1610 году, когда уже давно не было в живых ни Бориса Годунова, ни царицы Марии, а престол занимал Василий Шуйский. Жертвой дочери Малюты стал блистательный полководец и народный герой – князь Михаил Скопин-Шуйский, племянник мужа Екатерины Григорьевны. Этот молодой воин к двадцати трем годам одержал ряд крупных побед над польскими интервентами, Лжедмитрием II, подавил крестьянское восстание, и москвичи невольно сравнивали его с бездарным царем. И хотя сам полководец с гневом пресекал все разговоры о себе как о будущем государе, его участь была решена. Убийство организовали ближайшие родственники, а исполнительницей стала Екатерина Григорьевна Скуратова-Шуйская. Отравили молодого полководца на крестинах у князя Воротынского. Вероятно, князь Михаил был предупрежден об опасности, ибо не притрагивался ни к вину, ни к еде с общего стола. Но отказаться от чаши с медом, поднесенной ему близкой родственницей, было равносильно оскорблению.

И молодой князь выпил яд. В тот же момент ему стало плохо. Скопин-Шуйский ослабел и был унесен с пира. Одни источники пишут, что у князя пошла носом кровь, другие – что «пустилася руда из носа и рта». Исследование его останков, проведенное в 1963 году, подтвердило версию отравления. Возможно, Борису Годунову доносили злую молву о нраве его жены, но на отношении к ней это никак не сказалось.

В отличие от Ивана Грозного, Борис был прекрасным семьянином, любящим отцом и мужем. Дети царя были образованны, умны, красивы и здоровы – прекрасная основа для новой династии, но его постоянно терзала тревога за будущее семьи, и вскоре она оправдалась.

В конце царствования Годунова возникли слухи о том, что царевич Дмитрий жив. Срочно произведенный розыск выявил личность самозванца. Им оказался беглый монах, бедный дворянин Григорий Отрепьев. Бориса Годунова, твердо знавшего, что Дмитрий мертв, начали одолевать сомнения, и он почти лишался рассудка, приказывая устраивать новые и новые расследования. Бояре, разумеется, не приняли всерьез воскрешение царевича, но в народе вера в доброго царя, возникнувшего из небытия, чтобы свергнуть злого, распространилась с небывалой быстротой, и опровергнуть ее уже было невозможно. Началась гражданская война. Войска Самозванца, захватывая города, двигались к Москве. К ним присоединялись отряды ненавидевших Бориса бояр.

К. Е. Маковский. Агенты Дмитрия Самозванца убивают сына Бориса Годунова. 1862 г.

Годунов, продолжавший терзаться сомнениями, велел привести из монастыря монахиню Марфу – бывшую вдовствующую царицу Марию – главную свидетельницу смерти царевича. Что заставило бывшую царицу, собственноручно обрядившую сына в погребальные одежды, не ответить на прямо поставленный вопрос, а затем признать самозванца, неизвестно. Вариантов ответа на этот вопрос несколько. Мария-Марфа, еще молодая женщина, могла стремиться вырваться из глухого, забытого Богом и людьми монастыря и, оказавшись в центре событий, хоть немного пожить настоящей, полнокровной жизнью. Могли проявиться амбиции желавшей любым способом заявить о себе не признанной церковью, полузаконной жены царя. Могла она и страстно жаждать отомстить унизившему и сославшему ее родных Годунову. Впоследствии в свое оправдание несчастная, запутавшаяся вдова Грозного скажет, что признание было сделано из-за испуга, что Отрепьев пригрозил ей смертью близких. Маловероятно. Ближе к истине то, что самозванец пообещал ей почетное звание царицы-матери. К тому же в момент очной ставки с Годуновыми от Отрепьева никаких известий дойти не могло. И все же на прямо поставленный вопрос: «Жив царевич или нет?» – бывшая царица ответила: «Не знаю». Говорили, что после этого дочь Малюты Скуратова схватила со стола свечу и попыталась ткнуть ее в глаза Марии, но Годунов перехватил ее руку и отпустил бывшую царицу с миром.

Нагруженные сокровищами корабли стояли в Вологде наготове к отплытию в Англию, в которой, как и Иван Грозный, надеялся найти убежище с семьей Годунов, но он не успел. Царь скончался внезапно от апоплексического удара, а его семья прожила после этого в Кремле совсем недолго. Через месяц в Москве появились гонцы «Дмитрия», и началось восстание. Царская семья, воспользовавшись суматохой, сумела укрыться в безопасном месте, и все злоключения ограничились только тем, что с царицы со-рвали жемчужное ожерелье. Но вскоре особая боярская комиссия с отрядом стрельцов, посланная самозванцем, ворвалась в старую усадьбу Бориса Годунова, где укрывалась его семья. Они вывели из покоев помертвевшую от страха царицу и задушили. С юным царевичем Федором долго не могли справиться и свалили, только ухватив за «потаенные места»; он храбро и отчаянно сопротивлялся и был убит со зверской жестокостью. Царевну Ксению пощадили за красоту и отправили в дом к одному из заговорщиков – князю Мосальскому, где оставили дожидаться приезда самозванца, желающего первым овладеть ею. Про царицу и царевича было сказано, что они от страха отравились. Выставленные в простых гробах на всеобщее обозрение тела с явными следами насильственной смерти опровергали сказанное.

Н. В. Неврев. Дмитрий-самозванец (Лжедмитрий I)

И вновь посылают за Марфой-Марией, но на это раз не тайно, а открыто и с великими почестями везут ее из монастыря в село Тайнинское, где происходит трогательнейшая встреча с целью опознания царевича. Обливаясь слезами, вдова Грозного и беглый монах обняли друг друга на глазах собравшейся огромной толпы народа, выражавшей свое сочувствие криками и рыданиями. Бывшую царицу отвезли в Москву и поместили в Кремле, где она каждый день виделась со своим «сыном». Неизвестно, как сложились бы в дальнейшем отношения между вдовствующей царицей и самозванцем. Поначалу они (хотя бы внешне) развивались великолепно. «Дмитрий» оказывал ей поистине царские почести, но потом допустил серьезный психологический просчет. Чтобы доказать, что он истинный сын Грозного, а в Угличе покоится сын неведомого купца, самозванец приказывает разрыть могилу царевича. Глубоко оскорбленная мать истинного Дмитрия помогает недовольным самозванцем боярам установить контакт с польским двором и посылает польскому королю Сигизмунду III письмо о том, что Отрепьев – самозванец.

А тот, почуяв заговор, так же как и законные цари, подумывает о бегстве в Англию, но как человек светский причиной поездки называет «желание познакомиться с Францией» – и также не успевает.

Вновь вдовствующей царице был задан вопрос: «Ее ли это сын Дмитрий?». На это раз приходилось опознавать обезображенные останки убитого во время московского восстания самозванца. И вновь она отвечает уклончиво: «Спросили бы, когда он был жив, а теперь он не мой». Свой последний ответ Мария дала при перезахоронении тела царевича Дмитрия, торжественно следуя в процессии, несущей останки в Архангельский собор – место упокоения государей российских. Она – царица-мать, и это признание окончательно.