Текст книги "Гречишный мёд"

Глава 29

Я еле досидела последнюю пару. Все всматривалась в темневшую за окном улочку, осыпанные снегом деревья. Светлана – училка по физике – уже стала подозрительно посматривать на меня. Под конец вообще выдала:

– Гречишкина, ты что в облаках витаешь, влюбилась?

Парни из класса заржали как сивые мерины, а некоторые девчонки ехидно захихикали.

Я стиснула зубы, притворилась, что все это время внимательно слушала физические законы. А меня просто распирало от нетерпения. Никак не могла дождаться, когда, наконец, вернусь домой.

Вчера мы с бабушкой перевезли Максима к нам в избу. За день до этого я вычистила комнату для гостей, собственноручно приготовила ему постель, даже нашла какую то старую прикроватную тумбочку. Постелила на неё кружевную салфетку – бабушкино рукоделие. Теперь он наш гость.

Я вздохнула. Никак не могла взять в толк, что же со мной творится, почему мне так не хочется отпускать его от себя? Мне нравился совершенно другой тип парней – как Антон. Светловолосый, с ясными голубыми глазами, в которых хочется утонуть. И чтобы ямочки на щеках, когда улыбается. А этот… Этот полная его противоположность. Я успокоила своё разбушевавшееся сердце – этот человек просто первый, которого я спасла, и поэтому он мне очень дорог.

Едва прозвенел долгожданный звонок, я вскочила и побросала тетради и учебники в рюкзак. Подошедший Ромка схватил меня сзади за локоть.

– Ты куда, Улька? Отец же ждёт нас сегодня.

– Ромк, миленький, только не сегодня. Ну никак не могу…

– Блин, Гречка, мы уже сто лет не виделись. Зашла бы хоть потрепаться.

– Ну как не виделись? А что мы сейчас делаем?

– Да ну тебя, – парень обиженно махнул рукой. – И к себе не зовёшь…

– Да позову, конечно, позову, только не сейчас. Мы с бабушкой ставим эксперимент, – соврала я, хотя на самом деле так оно и было. Дома лежал «подопытный кролик» Максим. – Все, Ром, мне надо бежать. Уже темнеет.

Он ещё что-то сказал, но я, пропустив все мимо ушей, уже галопом сбегала по лестнице. Даже не огрызнулась на очередной снежок, врезавшийся мне прямо в шею. Глупцы. Дети и подростки бывают такими жестокими. Я знала, что они будут сожалеть об этом спустя годы, и поэтому не злилась на них. Зачем? Они ведь как мартышки – бессознательно повторяют глупые выходки взрослых.

Пока я добежала до конца улицы и ворвалась в лес, уже совсем стемнело. В это время года дни укорачивались с катастрофической скоростью. Мне не было страшно идти по лесу. Вскоре мои глаза привыкли, к тому же деревья были покрыты снегом, и от этого было светло. Уютный желтый свет из окна нашего дома заставил меня ускорить шаг. Мне не терпелось увидеть бабушку, стоящую у плиты, Весну, радостно виляющую хвостом, да и, что там скрывать, Максима. Да, я, наконец, скрепя сердце призналась себе в этом. И тотчас же щеки мои полыхнули огнём. Я охнула, оседая в сугроб и по-дурацки счастливо улыбаясь. Похоже, я влюбилась!

* * *

Он лежал, глядя в потолок. В голове копошились вялые мысли-жуки. Знал, что ему надо что-то срочно сделать, но никак не мог сконцентрироваться. По-видимому, напиток, которым поила его эта Ульяна, оказывал на ум Макса замедляющее действие. Как ни странно, у него было прекрасное настроение – никуда не торопился и ни о чем не волновался. Где-то позади остались переживания о Ваньке, о Марине, о матери. Ну, может, слегка волновался, что не чувствует свои руки, особенно пальцы. Они вроде как и двигались, но ничего не ощущали. А, и ладно.

Губы Максима тронула лёгкая улыбка, он повернулся на шум, донесшийся из соседней комнаты. Молодой девичий голос и скрипучий – бабкин. Наверное, это ее внучка. До этого Макс слышал только ее шёпот, когда она сидела у его лежбища. Брр, там было так холодно и одиноко.

Молодой человек скользнул взглядом по стенам, на минуту задержавшись на смешной детской картине-подделке. Комната была чистая и уютная, на окне висели темно-синие шторы. Макс попытался приподняться на постели, но боль в груди не позволила ему это сделать. Странно, ведь вчера он сам шёл по снегу, шёл достаточно долго, и у него ничего не болело. Чертовщина какая-то. Хотя что тут гадать – бабка сама сказалась ведьмой.

Дверь в его комнату приоткрылась, и в проёме показалась голова девушки. Теперь уже не в платке, а в какой-то меховой шапке-ушанке.

– Привет, – сказала она, смущённо улыбаясь. – Можно?

Ну как он мог ей отказать? Она его спасла от смерти, выходила его. Пусть, конечно, заходит.

– Привет, – отозвался Максим. – Заходи.

Она прошла, нерешительно села на табуретку рядом с ним. По-прежнему одетая в уличную одежду.

– Ох, извини, – рассмеялась, снимая шапку. – Только пришла.

Макс с изумлением смотрел на неё. По плечам девушки разлился поток густых чёрных волос. Точь-в-точь как у той девушки из его сновидения. Как такое, вообще, возможно?

– С работы? – спросил, лишь бы не молчать как остолоп.

Она хмыкнула.

– Можно сказать и так. Как ты себя чувствуешь?.. – Макс хотел показать большой палец руки, но у него не получилось. – Ох, – девушка вздохнула, беря его руку в свою. Черт. Ему так хотелось почувствовать ее прикосновение, но он не мог. Сглотнул ком, образовавшийся в горле. – У тебя обморожение конечностей, повредились нервы.

– И что? – от волнения Макс привстал, но тут же со стоном упал обратно на перину.

– Лежи, лежи, – в ее глазах светилось сочувствие. – Все будет хорошо. Тебе нельзя делать резких движений – могут открыться раны.

– Раны?

Макс вопросительно поглядел в глаза Ульяны. Такие же, как у той – из его сна. Он прикрыл веки, силясь вспомнить недавние события. На кончике сознания что-то билось, словно птица, но не давалось, ускользало. Парню стало казаться, что чем больше он об этом думал, тем больше все забывал.

– Все будет хорошо, – ее голос был завораживающе ласковый.

Ульяна наклонилась и поцеловала его в щеку. А потом тут же вскочила и бросилась вон из комнаты. Макс с изумлением поднёс руку к щеке, но вновь ничего не почувствовал.

* * *

Бабушка заварила чай и поставила чайник на середину стола. Из шкафчика достала вазу, в которой лежали конфеты вперемешку с пряниками-сердечками. Я устало опустилась на стул. Ну и денёк. Тут же встрепенулась. Если я – семнадцатилетняя девица – жалуюсь на усталость, то что тогда бабушке остаётся делать? И все равно не смогла сдержать тяжелого вздоха.

– А тебе, Уленька, надо лечь пораньше спать. Опять школу проспишь. Тебе надо силой наполняться, а не куковать вокруг постели молодца…

Я смутилась, а бабушка только рассмеялась.

– …Ему с каждым днём все лучше и лучше. Рана затягивается. Хорошая работа, Уленька, ты молодец, сильная.

– С руками у меня ничего не получается, ба. Не знаю что делать. Уже все книги вдоль и поперёк перечитала.

Бабушка только развела руками.

– Время покажет. Продолжай ему травки свои заваривать. Уж больно они на мальчонку хорошо действуют. Ему сейчас лучше не думать о том, что с ним случилось.

– Ба, – я покраснела. – Это не настойки. Я поставила заговор на забвение.

Бабушка покачала головой.

– Осторожней, Ульяна. Так он все на свете забудет. Ох, девка…

Опустив глаза, я еле сдержала улыбку. Пусть забудет пока. Максиму сейчас нужны положительные эмоции. И часть этих эмоций – я.

Глава 30

Игорь на всей скорости мчался по шоссе, сам не зная куда. В эти минуты ему было все равно нарушает ли он правила, попадёт ли в аварию или собьёт кого-нибудь. Его девушку увели из-под носа. И кто? Человек, с которым он никогда не будет спорить, от которого он зависим – его отец! А она?! Продажная шлюшка! Чем мог обольстить ее почти незнакомый мужчина в годах как ни деньгами? Сколько же их надо? Неужели он мало давал ей всего – покупал самые дорогие шмотки, водил в элитные рестораны, даже собрался жениться!

Игорь сжал кулаки, стукнул по рулю. Машина вильнула. Нет, он не собирается гибнуть на дороге. Назло ей, назло им.

При мысли о предстоящей ссылке на другой материк Игорь еле сдержал стон. Там скукота, некрасивые бабы и ужасная жрачка.

Парень обнаружил, что находится далеко за городом. Вокруг какие-то заснеженные поля, неподалёку лесополоса. Дорога покрыта грязноватым снегом с небольшими прогалинами. Игорь остановил свою «Ауди», сидел, тупо глядя вникуда сквозь быстро покрывавшееся снегом ветровое стекло – начиналась метель, уже темнело. Обратно ехать совершенно не хотелось. Найти бы какое пристанище, придорожный мотель, и заночевать там в обнимку с бутылкой водяры.

Ему о многом надо поразмыслить, в том числе и о том, как он будет мстить. Ей, этой суке.

Парень накинул капюшон своего красного пуховика и вышел из машины. Холодный ветер опалил его лицо, Игорь аж задохнулся. Он чувствовал себя несчастным. Хотелось плакать от отчаяния, злости и безысходности.

* * *

Марина щёлкнула замочком сумочки – проверила, взяла ли проездной. Наверняка опять опоздает на работу и придётся слушать нотации от Арсена Мхитаряна. Как же ей хотелось послать его и весь его бизнес на три буквы! Проснуться в один день богатой, ни в чем не нуждающейся и беззаботной.

Девушка ещё раз глянула на безымянный палец левой руки, где сверкал огромный прозрачный камень. Поднесла ко рту и подышала на него. Неужели настоящий? Значит, этот старикан не смеялся?

От неожиданного звонка в дверь Марина вздрогнула. Кто бы это мог быть? Только не Игорь, не сейчас. А вдруг Максим зачем-то пожаловал? Девушка, раздумывая, стояла посередине комнаты, но когда нетерпеливо прозвонил второй звонок, решилась. Открыла дверь, не снимая цепочку. На пороге стояли два здоровых мужчины и женщина в строгом костюме.

– Вы Марина?

Девушка только и смогла что кивнуть.

– Виктор Игнатьевич Круглов прислал меня, чтобы я помогла вам собрать необходимые вещи.

– Вещи?

Женщина таким же строгим и холодным голосом ответила.

– Да.

Марина сняла цепочку и распахнула дверь.

– Проходите. – Кивнула на мужчин, оставшихся стоять на месте: – А это кто такие?

– Ваша личная охрана.

– Ваша… моя… что?

Ей захотелось куда-нибудь сесть. Неужели мысли материальны?

Тем временем женщина прошла в комнату. Слегка брезгливо сморщив свой аккуратненький носик, осмотрелась и развернула огромный прозрачный пакет.

– Так что мы берём?

Марине хотелось взять все свои вещи и туфли тоже, но она быстро сообразила, что у неё в ближайшее время будет куча самых модных и дорогих шмоток от крутых дизайнеров. Покачала головой.

Пройдя к шкафу, не глядя бросила пару кофточек, нижнее белье, пижаму. Да, и косметику. Не будет же она ходить чушкой и ждать, пока барин соизволит приобрести для неё новую.

Женщина двигалась словно робот, все также держа перед собой пакет с одеждой. Марина обернулась к ней.

– Все. Мне ничего отсюда больше не надо.

Та опять кивнула. Девушка возликовала. Она больше никогда не увидит своего шефа и работу, за которую получает жалкие гроши. А завтра… завтра начнётся новый день, в котором она проснётся на шикарной кровати, и чашка хорошего кофе уже будет ждать ее. И не будет больше никаких тревог и забот.

Мечты иногда сбываются.

* * *

– Ульянушка, отвези-ка ты меня к Макаровне… – Я удивлённо подняла брови, оторвавшись от завтрака. – Сын у неё в Ивдель едет, а мне надобно туда на пару-тройку деньков.

– Зачем, ба? Мы же собирались отметить мой день рождения.

Я с тревогой посмотрела на бабу Шуру. Она ведь просто так никогда никуда не ездит.

– Дело у меня очень срочное… – Так как я, не отрываясь, продолжала смотреть на неё, то она, вздохнув, пояснила: – Ведьма там одна живет, сильная. У нас с ней вражда раньше была, а сейчас настало время примирения. Помрет она того гляди.

Я кивнула, прекрасно понимая, что это очень важное мероприятие, в уме прокручивая ситуацию: мне надо ходить в школу, Максим будет один. Справится ли он без присмотра, справлюсь ли я без бабушки? Хотя о чем я? Я ведь целую неделю ухаживала за этим парнем без чьей либо помощи.

– Как долго ты собираешься там быть, бабуль?

Она тяжело вздохнула.

– Дня три, Улечка, максимум неделю.

– Хорошо, ба, – я встала из-за стола и принялась убирать посуду, пытаясь занять внезапно задрожавшие руки.

Старалась отвлечься на посторонние вещи – бабушка всегда угадывала, о чем я думаю. А думала я о парне, который сейчас лежал за тонкой стенкой.

Глава 31

Макс лежал с открытыми глазами. Похоже, старуха уехала, и он в доме один. Было так тихо, что парень мог слышать мурчание кота в соседней комнате. То и дело поскрипывали половицы, словно по ним кто-то прохаживался. Занавески были закрыты, но сквозь небольшую прореху он видел белизну снега. Как же надоело лежать плашмя дни напролёт. Тело ломило от нехватки движений. Спать тоже уже было невмоготу. Да он и не привык к такому времяпрепровождению.

Попробовал приподняться – получилось. Конечно, ещё болело плечо и грудина, но уже не было той невыносимо-острой боли.

Максим откинул одеяло и встал с кровати. Было так непривычно стоять – колени подгибались, грозясь надломиться. Осмотрелся в поисках хоть какой-нибудь одежды. Его постиранные вещи аккуратной стопкой лежали на стуле около двери. С грехом пополам натянул на себя боксёры, затем спортивные штаны. Взглядом поймал своё отражение в старом, потемневшем от времени зеркале и замер. На левой стороне груди чуть ниже ключицы темнело уродливое фиолетовое пятно. Он дотронулся до него, но ничего не ощутил – никак не мог привыкнуть, что пальцы ничего не чувствовали. Чертыхнулся. Чуть ниже ключицы красовалась наполовину зарубцевавшаяся рана, и ещё одна – на плече. Их края были ровными и чистыми, словно его ранение произошло не несколько дней назад, а уже давно. Невероятно! Максим разглядывал себя в зеркале и не мог поверить.

Приоткрыв дверь, шагнул в гостиную. Ух, ничего себе – настоящее ведьминское гнездо! К потолку подвешены какие-то сухие веники из трав, на печи стоит огромный глиняный горшок – точь-в-точь как в сказках. Большой полосатый кот подозрительно поглядывал на воледшего. Не хватало только летучих мышей и засушенных лягушек.

Он заглянул в одну из комнат. Просунув в проем двери голову, понял, что эта скромная чистая спаленка принадлежит бабке. Кровать была аккуратно застелена гобеленовым покрывалом, три подушки, водруженные друг на друга, накрыты кисеёй. Очень аскетичная комната. Макс затворил дверь и проследовал дальше. Услышал звук подъехавшего у дому снегоката, и буквально через минуту дверь отворилась, и внутрь с веселым лаем вбежала рыжая лохматая псина. Парень узнал ее – та самая, что проводила с ним дни и ночи напролёт.

Она бросилась к Максу, едва не повалив его.

– Фу, Весна! – услышал он сердитый голос. Обернувшись, увидел стоявшую на пороге Ульяну. Она быстро скинула ботинки и куртку и прошла следом за собакой. – Не бойся, – сказала она Максиму, – Весна не укусит. Она просто хочет поздороваться.

– А я и не боюсь, – парень теперь смотрел на девушку.

Что за странное «дежавю»? Он точно знает, что именно ее видел во сне. Ульяна наклонилась, хватая собаку за ошейник, а Макс невольно заглянул в вырез её блузки – такая ли у неё грудь, как у Ульяны из его сна.

– Сейчас будем обедать, – по-хозяйски сказала она и скрылась в ванной.

Раздался шум воды.

Макс почувствовал, что голоден. Ему захотелось отведать настоящей пищи, не пустого куриного бульона или отвратительных настоек, какими подпитывала его девушка. Он вздохнул, вспоминая мамину стряпню.

Словно отвечая на его мысли, Ульяна вышла из ванной, повязала фартук и открыла холодильник.

– Сегодня на обед у нас фасолевый суп и рябчик под яблоками…

Макс почувствовал слюноотделение.

– …Проголодался?

Он только и мог, что кивнуть.

– Тогда мой руки и за стол, – затем кивнула, глядя на него вмиг ещё более потемневшими глазами. – Только сверху надень что-нибудь.

Она зашла в свою комнату и через минуту вышла оттуда с рубашкой в руках. Протянула ее парню.

– Это моя. Она огромного размера. Я в ней на охоту обычно хожу.

– На охоту? – Максим недоверчиво улыбнулся, смерив худенькую фигурку девушки с головы до ног.

– Да, – коротко бросила она и принялась помешивать суп в кастрюле.

– И не боишься?

– У меня нож есть на всякий случай, ну а потом можно ведь договориться.

– С кем?

Девушка пожала плечами.

– Ну с кем? С кем хочешь. С медведем, волками.

Макс рассмеялся.

– А что, эта старушка действительно ведьма?

– Баба Шура? – кивнула. – Ну конечно. Потомственная.

– А ты? Ты тоже ведьма?

Она зыркнула на него, но ничего не ответила. Поставила кастрюлю на стол. Максим насмешливо смотрел на Ульяну.

– А ты можешь в ступе летать или на помеле?

– Думаю, что нет, – губы девушки тронула грустная улыбка. – Но я могу снять боль, заживить раны, дать умирающему силы жить.

Ему стало стыдно. Ульяна же спасла его. Как можно не верить девушке, когда она сделала невозможное?!

– Знаешь, я привыкла к недоверию людей. Они часто высмеивают то, в чем не смыслят, – пожала плечами.

Макс взял руку девушки Черт, ну почему он ничего не чувствует?! А ему так хотелось знать, какая на ощупь ее рука, тонкие нежные пальчики. Молодой человек поднес ее ладонь к губам. Прикоснулся робко, боясь, что Ульяна оттолкнёт его. Теперь он знал какая она – тёплая, мягкая и, одновременно, твёрдая. Губами скользнул к кисти руки, прижался к голубоватым венкам. Провёл по краю ладони. Да, она настоящая. Не дежавю, не наваждение.

Глава 32

Я замерла. Его губы были тёплыми, и от их прикосновения на мгновение закружилась голова. Словно выпила игристое вино. Никак не могла отвести глаз от лица парня – его ресницы слегка подрагивали. Казалось, он исследует меня, ощупывает губами, пробуя на вкус. В этом было нечто столь интимное, что я забыла как дышать. Не было сил и желания останавливать Максима.

Он медленно поднял взгляд – лицо серьёзное, даже слегка хмурое. Теперь мы смотрели друг на друга не отрываясь. Почему-то чувствовала, что этот человек мой. Бывают так, что ты ощущаешь какое-то душевное родство с абсолютно незнакомой личностью. Словно нашёл свою недостающую половинку. Тем более странно, что это ощущение возникает, несмотря на то, что нет никаких общих интересов, чувств, точек соприкосновения. Словно гром среди ясного неба.

Мне вдруг до ужаса захотелось узнать об этом парне: кто он, что любит, его убеждения, привычки – всё. Вместо этого я отняла у него руку, вскочила из-за стола и наигранно веселым голосом затараторила:

– Сейчас подам второе. Мы с бабушкой кур не выращиваем, я за неделю больше десятка рябчиков могу настрелять. Да ещё и кедровок. Они такие смешные – вроде большие черные птицы, а ощиплешь – с кулачок, – я сжала кулак, показывая его парню, – а мясо у них со вкусом кедровых орехов. Весна любит за ними…

Остановилась на полуслове, заметив, что он, подперев щеку рукой, смотрит на меня и улыбается. Окончательно смутилась, обхватила горящие щеки ладонями.

– Продолжай.

Я отвернулась. Какая же я дурочка! Максим городской, и ему совершенно неинтересно слушать бредни деревенской простушки. Нарочито долго копалась у печки, в которой запекала жаркое, стараясь взять себя в руки. А он терпеливо ждал. Когда я вернулась, Максим уже не смотрел на меня – доедал суп с хлебом.

– Очень вкусно, – отодвинул тарелку. – Только сложно есть, не чувствуя ложку.

Закусив губу, я кивнула. Вечером еще почитаю свои книги по магии и старинные рукописи о нашей Родовой Силе. Я уже поняла, что никакая современная медицина Максиму не поможет – окончания нервов повреждены холодом. Лежал ведь на морозе, в снегу, с совершенно голыми руками. Хорошо ещё, что выжил.

Я невольно улыбнулась. Прошла неделя, а он уже сидит за столом и уплетает суп за милую душу, словно совершенно здоровый человек. Родовая Сила расцветала во мне – я это чувствовала.

* * *

Алла Дмитриевна поднялась по ступенькам на третий этаж. С тех пор как они вернулись из дальней поездки на Северный Урал, она ещё не успела навестить подругу. Обратная дорога в течение почти трёх суток вытрясла из неё последние силы, и чем дальше уезжал скорый поезд от этого затерянного в тайге посёлка, тем больше ей хотелось вернуться обратно.

Тогда она ничего не сказала Ленке – на ее долю выпало более чем достаточно горя, но в голове молоточком стучало: вернись, вернись, найди его. При воспоминании о той молодой гадалке женщина поежилась. Очень странная девушка, и если бы то, что она говорила, не было правдой, Алла Дмитриевна подумала бы, что эта Ульяна сумасшедшая. А ещё она сказала, что Максим жив и где-то совсем рядом. Зачем же тогда она уехала оттуда, зачем? Надо было упросить, уговорить местное начальство послать отряд на поиски ее сына, заплатить кому-нибудь. Нашла бы деньги, наскребла по знакомым.

На сердце было неспокойно, и доверить свои сомнения она могла только подруге.

Лена открыла дверь только после третьего звонка. С минуту стояла на пороге – отрешенный взгляд, бледное осунувшееся лицо, кое-как причесанные волосы покрыты чёрным платком.

– Проходи… – бесцветным голосом сказала она.

Алла вошла, обняла подругу, прижала ее к груди. Та всхлипнула и отстранилась.

– Знаешь, о чем я думала? Если бы его невеста Ирочка не умерла, то она могла бы быть беременной от Ванюшки, и тогда бы у меня остался хоть внук… или внучка.

– Лен, может, сходим куда-нибудь, воздухом подышим?

– Не могу, ноги не держат. Да и не хочу никуда. Ничего не хочу, Ал.

Алла Дмитриевна кивнула. Она прекрасно знала, что чувствовала ее подруга.

* * *

Ночью Макс проснулся от чьего-то бормотания. Может, ему почудилось? Он прислушался. Тихий лепет доносился из гостиной. В избе, кроме него и Ульяны, никого не было. Он сам видел, как она ушла в свою комнату, пожелав ему спокойной ночи. А вдруг кто-то забрался в дом?

Осторожно, почти бесшумно, как сумел, Максим выбрался из кровати, подкрался к двери и отворил ее. Опешил от увиденного и порадовался, что не успел выйти.

Посередине комнаты стояла Ульяна, одетая в тонкую ночную рубашку, почти прозрачную. Густые волосы спадали по плечам на спину и грудь. При тусклом мерцавшем свете свечей девушка казалась каким-то мифическим существом. Она не мигая смотрела в одну точку, ее губы шевелились, произнося непонятные слова.

Неужели Макс стал свидетелем колдовского обряда? Девушка широко раскинула руки и запрокинула голову. Парень едва подавил судорожный вздох, когда его взгляд остановился на темных сосках, просвечивавших сквозь материю. Она красивая, очень. И без разницы в шапке-ушанке она, в платке, надвинутом на глаза, или такая как сейчас. Ее красота светилась изнутри. Плевать кто она – ведьма или Артемида-охотница, простая деревенская девчонка или женщина-вамп. Что-то внутри ёкнуло, от сердца по всему телу растеклось тёплое марево. Макс вспомнил свои ощущения, когда прикасался губами к её руке. Теперь ему хотелось опробовать ее всю, но не руками – губами.