Текст книги "Камни Таэры"

Здесь, в этих местах, было гораздо больше высоких деревьев, чем в «нашей» части Сиренийского леса, которую мы покинули. Среди этих деревьев встречались и не известной мне породы, например, эти, с высокими мощными стволами и с листьями странной формы и фиолетового цвета. Когда я пошла к воде, мелькнувшей чуть в стороне, между этими фиолетовыми деревьями, чтобы набрать полную серебряную флягу, я увидела белого единорога, купающегося в маленьком лесном озерце с чистою ключевою водой бьющих из-под земли источников. Он, завидев меня, не испугался, а подошел поближе, и, посмотрев долгим глубоким взором, шутливо фыркнул по-лошадиному, а потом вдруг мысленно сообщил: «Мы ещё встретимся с тобой!» – и, не спеша, скрылся в чаще леса, оставив воспоминание как о мираже или видении. В это время проснулся муррен, выставив вперёд мордочку и понюхав воздух. «Я выздоравливаю. Мне хорошо», – сообщил он мысленно, слегка потянулся, выпуская вперед коготки, и снова заснул.

Когда мы поставили палатку и стали есть сотворённые хлебы и пить сотворённое лёгкое вино, для подкрепления сил, то муррен, лежащий у меня на коленях, вдруг поднялся на лапы и осмотрелся вокруг. «Запретные земли. Это – хорошо. Спасибо вам», – сказал он мысленно.

– Хочешь есть? Ты голоден? – спросила я.

«Если можно… Ещё – того же напитка», – попросил он.

И тогда я подозвала мастера Цэна. Тот улыбнулся, увидев очухавшегося муррена, и сказал:

– Я сотворю тебе этот напиток, но вначале ты нам расскажи, как попал в Драконовы горы.

«Меня послали из монастыря Сензара.» – пришёл ответ.

– Куда? Почему ты согласился? Ведь вы, сансенмуры, обычно никогда не покидаете Хингайские горы?

«Меня послали в Назарею. Если всем нам грозит большая беда, то и мы покидаем горы и помогаем людям».

– Какая беда грозит Сензару?

«Беда грозит всем. Скоро две луны встретятся с солнцем. Время усиления магии. Всякой магии. Но пробудилось зло. Очень много тьмы. В Сензаре звонят колокола. Объявлена всеобщая подготовка и обучение магии – для всех, кто придёт, кто призван».

– Ого! – выдохнул мастер Цэн. – Но… Разве ты долетел бы до Назареи? И разве ты направлялся в нужную сторону?

«Сбился с курса, но совсем немного. Назарея лежит за Пустошью, но Пустошь изгибается дугою. Я летел верно. Налетели птицы, много птиц. Они – зло. Сбили меня. Я теперь не долечу. Мне сказали, если что случится со мной здесь, над лесом – искать Озёрную Деву, служительницу Селены».

– Тогда нам по пути, котик. Как тебя зовут?

«Зовите меня просто Мур. Так проще».

Когда мы улеглись спать в палатке, укрывшись шерстяными одеялами, то вдруг услышали неподалёку прекрасное, неземное пение. Хотелось выскочить наружу и немедленно бежать на эти чудесные звуки. Так призывно, так трепетно выводил голос незнакомые, звучные слова, почему-то сопровождающиеся в воображении почти реально зримыми образами красивых цветов, зеркал и сверкающих на солнце камней. В едином порыве я уже приподнялась на ладонях, и…

– Тс-с! Куда? – спросил мастер Цэн, удерживая одной рукой меня, а другой – Сэдэра и Дэмэра. – Это же сирены! И недаром же наш лес назвали Сиренийским…

– А как они выглядят? Почему нельзя на них посмотреть?

– Их никто и никогда не видел. А посмотреть – можно, но только один раз. Кто уходит на них посмотреть – тот больше не возвращается, – ответил мастер Цэн.

Глава 5. Во дворце

Мне снилась едущая куда-то карета. В ней сидели несколько человек. Уже знакомая мне по прошлому сну грустная дама с пронзительно-синими глазами, совсем юная светловолосая девушка в белом лёгком платье и важный усатый плотный господин с седыми бакенбардами. Последний был одет в малиновую рубаху с высоким воротом, опоясанную очень роскошным и очень богатым поясом. По каким-то неуловимым чертам, в частности, по выправке, я заподозрила в нём военного. Рядом с грузным военным ютился уже знакомый мне Себастиан с огромной дорожной корзиной на коленях. Я с содроганием подумала, что он, по-видимому, везёт в ней свою змею.

Карета остановилась, и господин в малиновом вышел первым и подал руку по очереди обеим дамам. За ними на воздух выполз и Себастиан. Пребывая бесплотной, я тоже оказалась на улице – и, как показалось, с удовольствием вдохнула свежий ночной воздух.

– Добро пожаловать! У нас сегодня второй день Праздника Цветов! Всю ночь горят огни, всю ночь звенят бокалы! Проходите! Какая прекрасная юная леди! Несомненно, она станет одной из фавориток сезона! – дворецкий, стоявший перед парадным входом дворца, был определённо пьян и неудержимо восторжен.

Далее, прибывшие последовали по лестнице, застеленной зелёным ковром с мягким длинным ворсом, в большой и весьма великолепный зал необычайных для меня размеров: я даже не слыхала о том, что бывают здания с помещениями столь огромными. Повсюду в этом зале били маленькие фонтанчики, висели картины, были расставлены там и тут дорогие вазы и мраморные скульптуры. На диванах сидели гости, многими из которых были молодые девушки. Ко вновь вошедшим тут же поспешил сеньор-распорядитель и осведомил их, что ему поручено составить полный список гостей. И графа Рольфа и Отца Себастиана он, мол, знает, а как зовут дам?

– Леди Азалия и леди Лорелея, – важно представил ему граф.

– Не соизволит ли леди Лорелея сразу пойти в Комнату Цветов, чтобы поскорей выбрать себе любой цветок для волос и любую маску для карнавала? – спросил сеньор-распорядитель, и Лорелея тут же согласилась. Сеньор-распорядитель пошел её проводить до ближайших дверей. Они свернули направо, и по пути он пояснил, как отыскать Комнату Цветов, а сам вернулся обратно, к тем, кто остался. Лорелея же выскользнула дальше, открыв массивную резную дверь светлого, невероятно пахучего дерева, ведущую в длинный коридор. Вдоль всего этого коридора по стенам висели светильники и картины в тяжёлых золочёных рамах. Она не устояла перед искушением остановиться перед одной из них, особенно привлёкших её внимание. На ней была изображена девушка примерно её лет, тоже светловолосая и тоже в белом платье, с красивым венком на голове. Она стояла на балконе и любовалась на луну, и венок из белых лилий, казалось, слегка светился.

Рассматривая картину, Лорелея вдруг услышала лёгкие пружинистые шаги, послышавшиеся сзади. Она не стала оборачиваться и по-прежнему продолжала рассматривать картину.

Внизу, под балконом, на который вышла девушка в венке из белых лилий, так старательно выписанная придворным художником, стоял в тени ещё не замеченный ею человек, прислонившийся спиной к стене. И явно, это был вовсе не трепетный любовник. В зубах неизвестный, одетый в чёрное, держал кривой хадрумский нож.

– Хотите, я вам про неё расскажу? – она вздрогнула от неожиданности. – Не оборачивайтесь, леди Лорелея. Вам грозит большая опасность, – сказал быстро и тихо обладатель неслышных шагов. Он уже приблизился к ней и стоял теперь совсем рядом. – Ничего не говорите и не спрашивайте. Продолжайте смотреть на картину, и я тоже буду смотреть на картину. Здесь у стен повсюду есть уши.

– Это – дочь короля Сигурда IV, обманом завлечённая на балкон молодым человеком, назначившим ей свидание, – продолжил он через мгновение уже громко, неспешным голосом ценителя искусств. – Юная леди явилась на балкон и не нашла юношу. Она продолжала ждать его, в то время как злодеи задумали жестокий план – нет, вовсе не убить девушку, а… Сделать из неё колдунью. Чёрную колдунью. Для обряда требуется согласие, сказанное хотя бы от страха или при пытках, и зачем-то капля крови жертвы, пролитая в заранее подготовленный ритуальный кубок. Рана непременно наносится кривым хадрумским ножом, чья сталь твёрже железа и который часто используется во всякой магии и ритуалах. Над таким ножом тоже предварительно проводят обряды. И, конечно, над кубком произносят заклинание – одно из заклинаний Книги Чёрных Зеркал…

– Выберете себе для волос белую лилию, а маску – синюю с золотом. Один тайный доброжелатель собирается немного потанцевать с вами. И поговорить. Тогда, он сможет узнать вас в маске, – об этом загадочный человек снова сообщил тихо.

– Какая страшная история! – громко возгласила Лорелея. – Я не умею танцевать, – тихо добавила она.

– Девушка, изображённая на картине, имела на себе защитивший её магический амулет с вишнёво-красным рубином. И потому, не испугалась угроз и смогла противостоять нападавшим. Она скрылась от разбойников, применив заклинание «рассеяния», перенёсшее её совсем в другое место. Но, в дальнейшем поняв, что её возлюбленный действовал заодно с врагами, разочаровалась в нём и выпила яд, который всегда носила с собою во флаконе, спрятанном в лифе. С тех пор, образ этой девушки, а её имя Дицентра, навсегда связан с неразделённой любовью и является девушкам и женщинам, испытывающим сильную любовь к недостойному человеку, чтобы спасти их от опрометчивого поступка, – сказал незнакомец громко.

– Вы непременно будете танцевать. И станете в пару с человеком в золотом камзоле. Не бойтесь. Меня послал ваш тайный друг, и он знал вашего отца. До встречи, – добавил незнакомец тихо. После чего, неслышно растворился в боковом коридоре, должно быть, ведущем на узкую лестницу, предназначенную для слуг – так быстро, что когда Лорелея обернулась, то увидела лишь самый край зелёной лакейской ливреи.

В огромной благоухающей цветами комнате за малиновыми бархатными входными портьерами, куда затем она попала, Лорелея (и я вместе с ней) увидела молодых девушек и несколько пожилых матрон. Девушки примеряли наряды, украшали волосы цветами и венками, одевали перед огромными зеркалами лежащие там маски.

– Приветствую тебя, дитя! – подошла к Лорелее одна из пышных матрон. – Ты можешь украсить себя всем, что выберешь здесь. Твоя мать и другие сопровождающие тебя лица, если таковые имелись, остались в комнате для гостей. Их проводят в гостевые покои, пусть они там и обустраиваются. А на сегодняшний бал допускаются только самые молодые девушки-цветы и самые именитые гости-мужчины, среди которых – инкогнито, конечно – будет и сам принц. Таково нынешнее распоряжение Двора. Даже сами король и королева будут присутствовать только на следующем балу.

Лорелея выбрала для себя серебряную цепочку с жемчужиной, синюю с золотом маску, голубую воздушную накидку и цветок белой лилии для украшения волос.

– Просим весь наш цветник в зал для бала! – объявил в это время распорядитель, открывая боковой, закрытый до сего времени массивной золотистой портьерой вход. Там, за открытыми уже широкими дверями, была парадная лестница, ведущая наверх. Все девушки, поднимаясь по ней, попадали в огромный зал для танцев. А там с одного конца стояли маленькие столики, а с другого была большая площадка. Вошедшие оказывались между столиков, где был приглушенный свет. Здесь, вдоль всех стен, стояли многочисленные кадки с плетущимися растениями, чьи стволы оплетали стены и вились над окнами. Растения свешивали вниз головки крупных пахучих цветов. Эту часть зала от ярко освещённой светильниками части комнаты отделяла тоже цветущая, зелёная стена растений, переплетающихся ветвями между собою так, что оставались лишь арки, проёмы, не увитые живой сквозной перегородкой. И даже между столиками, в мраморных вазах, заполненных землёй, красовались большие цветущие кусты роз, магнолии и какие-то незнакомые небольшие деревца с дивно пахнущими голубыми цветами. Скорее всего, эти деревца были привезены из дальних земель. Таким образом, и небольшой оркестр, уже заигравший танцевальную мелодию, отсюда тоже затеняли растения, вьющиеся по лёгкому плетёному каркасу из прутьев. За оркестром находилась, на небольшом возвышении, огромная площадка для танцев.

Одновременно в зал с другого, главного, входа стали заходить, тоже одетые в маски (и, возможно, и парики) молодые люди и важные господа. Немного погодя, для всех, кто уже осмелился выйти на площадку, сразу, без объявления, начались танцы. Многие девушки уже вышли вперед, проникнув на освещенную площадку через широкие проходы по обе стороны живой зеленой ограды, и пустились танцевать. Тоже не имея опыта, они вели свою партию не слишком умело – и Лорелея слегка приободрилась. Почему-то выходили потанцевать порой и некоторые музыканты – или же, это были важные персоны, только подсевшие в их ряды и умеющие хорошо играть. И музыкантов явно было гораздо больше, чем необходимо для создания отлаженного оркестра; многие из них были в масках. Вот один из лютнистов, как только закончилась очередная мелодия, отложил в сторону лютню и что-то сказал своему товарищу. И вдруг, миновав цветочную арку, направился прямо к Лорелее. Она стояла как раз неподалёку и разглядывала танцующих, но не осмеливалась выйти вперёд и приблизиться к площадке.

– Разрешите вас пригласить, милая маленькая леди! Вы танцуете? – спросил лютнист. – Не буду скрывать, что я, в общем-то, лишь по совместительству музыкант. Меня любит принц, и потому я сегодня тоже здесь. Так что, не принимайте меня всерьез, а просто поупражняйтесь на мне в искусстве танца. Чтобы потом блистать великолепнее.

– Я очень плохо танцую.

– Это не важно. Если вы, конечно, красивы. Позвольте вашу ручку…

И вот Лорелея уже идёт на ярко освещённую часть зала, и на неё и её кавалера устремляется множество чрезвычайно любопытных глаз.

Они закружились в церемониальной разновидности книгсена – танца, больше похожего на важное прохаживание друг подле друга с поклонами и приседаниями. Книгсен был неплохим танцем для знакомства, поскольку оставлял много свободного времени для разговора. Поскольку партию вёл её партнер, танцевавший легко и непринуждённо, а Лорелее надо было только под него подстраиваться, то она смотрелась весьма прилично.

– Теперь снова чуть присядьте, затем – слегка поклонитесь, – подсказывал ей лютнист. – Как вас зовут?

– Лорелея. Но и вы мне ещё не представились, – ответила она, быть может, задаваясь одновременно вопросами: об этой ли встрече на балу предупреждал её слуга в картинной галерее? Что должен поведать ей этот господин?

– Я назову свою должность при дворе, и все ваши дальнейшие вопросы отпадут сами собой: я королевский шут.

– И всё же… Я назвала вам своё имя. Назовите и вы своё.

– Шут… Обычно дамам бывает этого достаточно. Впрочем… Экспромт…

Что в имени тебе моём? Оно – лишь ветер,

Что пишет письмена на облаках…

Что – боль моя? Что – мой священный трепет?

Не думает весна о мотыльках…

Что в имени тебе моём? Оно исчезнет.

Сотрёт закат лицо, оставив тень,

И я уйду, случайный сотрапезник,

Как только ночь заменится на день…

Что в имени тебе моём? Зачем названья?

Они ни боль, ни жизнь не объяснят,

Зачем менять желанья на страданья,

Коль дни пройдут – как птицы улетят?

Кто я тебе? Шальной случайный призрак,

Лишь глупый мальчик, встреченный в веках?

Когда грядёт падение отчизны,

Зачем писать стихи на облаках…

И я и ты, и общее, что наше,

Исчезнет завтра, сгинет ото дня.

А имена не делают нас краше,

И не спасает имя от огня…

Что в имени тебе моём, краса земная?

Изменчива ты так же, как и я,

И мы с тобой – изгнанники из рая,

И мы – лишь воздух, дым, а не земля…

– Этот экспромт… Написан и мне, и не мне. В стихах есть чувство, которое вы испытываете к другой даме. А вы – поэт?

– По совместительству… Вы очень проницательны, даже слишком – для ваших лет… А теперь – я падаю на колено. Вот так… А вы должны пропорхать вокруг меня аж восемь оборотов… Я считаю… А теперь – вы отходите назад – я встаю, снова поклон…

– Все-таки, представьтесь. А то я буду мысленно звать вас шутом.

– Да? Это – меняет дело. Меня зовут Арэн. Но танец заканчивается. Сойдёмся – и разойдёмся, поклонимся, и ещё раз, ещё церемонней… До встречи, маленькая Лоло.

И они, церемонно раскланявшись, разошлись, как было положено, по разные стороны зала. Несколько танцев, бурных и стремительных, Лорелея простояла одна. А затем, когда снова пошёл книгсен, к ней стремительно подошёл и пригласил её на танец мужчина в синей маске, судя по осанке, скорее, средних лет, и одетый в золотой камзол.

– Я вижу, что меня немного опередили, – сказал он вкрадчиво. – Я бы хотел с вами поговорить, Лорелея… Вам, и даже в большей степени вашей матери, грозит большая опасность. Я видел ваше и её лицо… в магических зеркалах. Когда задавал им… некоторые вопросы. Я – полковник Грэн. Это имя вам ничего не говорит. Но я был знаком с вашим отцом, мы вместе воевали в Хиндустане, когда и Альграда, и Аморея помогали союзному Санграду. Мы тогда победили, отстояли Санград. Но вместе с пленниками привезли в наши земли зло. Страшное зло. Но сейчас речь не об этом. Я обязан вашему отцу жизнью. Он вынес меня из окружения – там, в страшных землях Хиндустана. Я пока не знаю, как вам помочь. Закончится танец – давайте, отойдём к столикам. Я дам вам одно кольцо и одно снадобье. Кольцо с аметистом вы наденете на мизинец – оно защищает от зла и делает его распознаваемым, а также может придавать носящему его невидимость, если повернуть его на пол оборота вокруг пальца против движения солнца. При окончании эксперимента кольцо надо обратным поворотом вернуть на прежнее место. Ещё, я дам вам порошок сложного травного состава. Он снимает одурманивание, которое некоторые псевдоцерковники называют «воцерковлением», пороча тем самым имя святой Небесной Церкви… Танец заканчивается. Пройдёмте к столикам. Узелок с порошком вы аккуратно спрячете в лиф – больше некуда. Я вас прикрою от соглядатаев. Этот порошок предназначен для вашей матери. Хорошо, хоть вас по юности лет, не подвергли… Воцерковлению. Юные леди от такого «воцерковления» просто… навсегда теряют разум, – при этих словах полковника Лорелея, быть может, вспомнила потускневший взгляд матери, вернувшейся после воцерковления, потому что её сильно передёрнуло.

После танца, уже оказавшись за зелёной стеной из растений, Лорелея и полковник прошли к свободному угловому столику, и полковник, для вида подавая девушке вазу с фруктами, умудрился ловко надеть кольцо на её оттопыренный пальчик.

– Матери пока, до принятия ею снадобья, ничего обо мне не рассказывайте. Если она спросит, откуда это кольцо, то скажете, что его подарил принц – как подарили вам это колье с жемчугом. Одаривают, мол, всех пришедших.

Вместе с бокалом прохладительного напитка полковник умудрился передать девушке и маленький синий узелок с порошком, и она, отвернувшись к стенке, будто разглядывая цветы, сумела ловко и незаметно спрятать его в лиф.

Глава 6. Затерянный город

Я проснулась, когда мастер Цэн и Сэд с Дэмэром уже сидели около палатки и ожидали моего пробуждения, сотворив хлеб и разлив в кружки воду.

Я высунулась из палатки, поприветствовав всех. Было почти так же прохладно, как и вчера в высоких горах, и за ночь выпала обильная роса.

– Мы тут обсуждаем, – сказал Мастер Цэн, – заданный Дэмэром вопрос, почему по берегам озера Лэйд, на территории Запретных Земель, обитающими здесь существами разрешено селиться людям. В человеческих деревнях, конечно. Так вот, во-первых, в них люди жили даже в те далёкие времена, когда ещё был обитаем Старый город – сейчас от него остались только давно поросшие травой храмы, стены, дворцы и могилы. Когда здесь что-то случилось с тем городом, во времена оные, и образовались эти Странные, Запретные или Колдовские – или как их там ещё называют – земли. Но жители этих мест не разделили судьбу города, не исчезли и не погибли, а продолжали жить на своём прежнем месте. И по-прежнему обитают в этих деревнях и уходить оттуда вовсе не собираются. Так уж повелось. Говорят, что Старый город, а также несколько городов, на месте которых располагаются теперь лишь эти деревни, находились ранее на отдельных островах, разделяемых морем.

Сейчас в пределах Запретных земель, на берегу озера Лэйд, находятся всего лишь две деревни: Восточный Предел и Последний Предел. Местные же существа терпят их жителей ещё и в силу того, что люди являются, в таком случае, прослойкой между ними и существами воды. Только другой берег этого озера и берега вблизи руин Старого города охраняет Лунная дева с озёрного острова Овэллоу. А земли близ деревень находятся в своём первозданном виде, без всякой магической охраны. Другой вопрос, почему Церковь и Сила терпят эти деревни… Скорее всего, просто постольку, поскольку они вообще терпят рыбаков. Ведь эти две деревни – целиком рыбацкие. А рыбаки, как вы знаете, пользуются особой привилегией: власти закрывают глаза на носимые этими ребятами в открытую магические амулеты. Ведь иначе, как им заговорить или иным способом успокоить бесчисленных обитателей воды… Которые не есть рыбы. А также, власти не обращают внимания и на заговоренные порошки и травы, и даже на то, что рыбаки не носят креста и применяют оружие. Только рыбаки (а они называют себя божьими рыбарями), по сути являются единственными людьми, плавающими на судах круглый год в неохраняемых водах. Ну разве что за исключением пиратов и контрабандистов, которые выходят в моря и плавают по ним. Именно рыбари и защищают города и деревни Кронхорда от тех тварей, которые обитают в недоступной другим людям водной стихии, они мешают этим тварям покинуть озеро и направиться по рекам дальше, за его пределы. Рыба же озера Лэйд, как и озера Лэя, необычайно вкусна, и имеет мясо красного цвета. Поэтому, Церковь относительно смирилась с рыбаками, а люди Силы порой их даже уважают и защищают в городских драках.

Я, когда бываю в ближайших городах и деревнях, преображаюсь в рыбаря по имени Патрик, совсем слегка меняя при этом физиономию. Многие рыбаки знают, что я – знахарь, мастер-травник, живу в лесу и добываю полезные камни и травы, делаю порошки и занимаюсь лечением людей, но все они понимают, что о роде моей деятельности властям сообщать не обязательно. Такие, как я, люди им очень нужны. Некоторые из них, рыбарей, даже сами владеют небольшой степенью магии, хотя и не учились ей абсолютно, и способны перенять некоторые простейшие методы исцеления. Существ из Запретных земель непосредственно в рыбацких деревнях нет, а вокруг них имеется небольшая зона нейтралитета, в которую заходят и рыбари, и существа из Сиренийского леса…

Во время его рассказа мы собрали наши вещи, а мастер Цэн ликвидировал «следы безобразия» – примятую траву, которая, как только он провел по ней рукой, моментально выпрямилась. И теперь мы могли двинуться дальше. Я обратила внимание на крупных, с туловищем величиной с ладонь, стрекоз с васильковыми и бирюзовыми крыльями, на голубые цветы, называющиеся Глаза Береники и колокольчики самых разных оттенков. Пчелы и шмели, которые нам до сих пор попадались, к счастью, были нормальных размеров.

Вдруг мы услыхали, что в нескольких шагах впереди кто-то играет на флейте, и, выйдя на поляну, я увидела сидящего на камне Пана – именно такого, какого созерцала на иллюстрации в одной старой книге у мастера Цэна… Пан был волосатый, с маленькими рожками на голове, и абсолютно голый. Он играл на флейте просто божественно, а вокруг танцевали полупрозрачные, утонченной красоты девушки – дриады и козлоногие фавны с серебристыми колокольчиками и бубнами. Мы долго, как завороженные, смотрели на эту удивительную картину, пока Пан не доиграл мелодию и не спросил:

– Люди, вы случайно попали сюда или были приглашены каким-либо нашим народом? Если случайно, то я сейчас вызову Бэйгу, и она на своей ступе переправит вас к ближайшим селянам, в зону нашего нейтралитета с людьми.

– Кто такая Бэйга? – спросил растерянно Дэмэр.

– Это – сумасшедшая волшебница. Она добилась для себя бессмертия, но лишилась разума и молодости. Выглядит как старуха и летает над лесом в ступе. Нам она приносит новости из мира людей. Не знаю, как она их узнаёт. Пройдёте немного дальше – и ждите Бэйгу на следующей поляне. Если только король дюйминов не захочет вас повидать, – и, сказав так, Пан исчез. Но дриады и фавны остались, только застыли, будто ожидая, что последует дальше. Мы отправились в сторону указанной нам «следующей поляны», и вскоре услышали вновь раздавшиеся звуки флейты. Пан, видимо, вернулся на своё прежнее место.

Когда мы раздвинули ветви и уже вступили на поляну, то вдруг заметили, как что-то приближается к нам в невысокой траве – трава шелестела, и что-то, сокрытое ею, неслось сюда очень стремительно… И вот мы увидели большую зеленую ящерицу. Она остановилась и замерла неподалеку от нас, на открытом, покрытом лишь мелкой травкой, участке. На ящерице сидело трое маленьких, размером с палец, человечков, ловко оседлавших её и накинувших на ящерицу нечто похожее на упряжь. Кроме того, человечки, быть может, общались с ящерицей телепатически: уж очень проворно она исполняла нужные повороты и правильно держала курс.

Один из них приподнял шляпу в знак приветствия и заговорил с нами, пользуясь при этом для усиления звука неким прибором из металла, по форме напоминающим колокольчик. К нашему удивлению, мы чётко расслышали все его слова:

– Приветствую вас, путники! Его Высочество хочет побеседовать с вами и приглашает вас в гости! Следуйте за мной!

Лес в этих местах шёл редкий, светлый, трава была невысокой, поэтому наши странные компаньоны почти не встречали препятствий на своем пути. Их ящерица бежала впереди гораздо быстрее нас, но останавливалась и ожидала, когда и мы поспеем за ней, показывая тем самым дорогу. И вскоре мы увидели впереди маленькую сторожевую башню, на которой стояли человечки в зеленых одеждах. Они тут же поприветствовали нас, каждый из них поднял вверх ладонь правой руки. К башне вела миниатюрная дорога, вымощенная мелкими шлифованными камешками величиною с ноготь. Когда следом за башней показался город, то мы поразились его размерам. Для маленьких человечков он был просто огромен. С высоты нашего роста были видны замки, башни, мосты через искусственные каналы, дворцы из драгоценных камней, ворота и городская стена со рвом и подъемными мостами, озеро с берегами, отделанными серебром, по которому плавали красивые парусные корабли, фонтаны из золота и серебра, огромные серебряные чаши, наполненные водой, в которых купались дети, используя их как бассейны. Несомненно, в городе была сложная и продуманная система водопровода и канализации, а на городских дорогах были отгороженные от бульваров зоны скоростного передвижения, по которым перемещались всадники на дрессированных ящерицах. Над городом летали отчаянные смельчаки, которые оседлали стрекоз и умудрялись ими управлять с помощью сложного переплетения множества верёвочек и металлических приборчиков.

– Ждите здесь, за воротами! Его Высочество сейчас пребудет! – сообщил нам тот самый человечек, который нас пригласил, и, оставив ожидать около моста, сам направился в сторону ворот и вскоре въехал в город. Затем прошло совсем немного времени – и мы увидали запряженную ящерицами карету, выехавшую через золотые ворота. Она приблизилась к нам и остановилась неподалёку. Из кареты вышел явно Его Высочество – король или герцог, в белой мантии и серебряной короне. Он приблизился к нам, и мы сперва преклонили колени, а потом присели на траву, чтобы лучше его видеть и слышать.

– Приветствую вас, заезжие странники! Я – правитель этого города, и у меня есть поручение, возможно, относящееся именно к вам. У вас есть свободное время, чтобы выслушать меня? – он, в отличие от гонца, не пользовался громкоговорителем, но его было хорошо слышно: видимо, действовала магия усиления звука. Его речь, казалось, звенела прямо внутри моей головы.

– У нас сколько угодно времени, Ваше величество, мы в вашем распоряжении, – сказал мастер Цэн. – Не думаю, что у вас было много гостей не из числа обитателей Запретных земель…

– Так сейчас называются наши земли? Раньше, помнится, их называли Волшебными, – удивился король.

– Времена меняются, меняя даже имена стран. Но суть чаще всего остаётся прежней, меняясь реже, чем названия. Но чем мы обязаны столь высокой чести, что Вы решили говорить с нами лично, а не через посыльного? – спросил мастер Цэн.

– Это – потому, что многие поколения наших правителей исполняют передаваемый из поколения в поколение странный обет, опрашивая лично случайно зашедших сюда путешественников. Существует легенда, записанная нашими мудрецами в далёкие времена, согласно которой некогда на месте того города, что был позже назван Старым, существовала столица королевства, которым правил король Нэсэр. Он был великим правителем и магом, и ему удалось подчинить себе всю подлунную землю – нашу Таэру. В его времена были построены великолепные сооружения, удивлявшие людей и названные девятью великими чудесами. Но из их числа сохранился лишь Радужный мост в Назарее – между материком и островом, но и тот нам с вами, скорее всего, не судьба увидеть. И вот, процветающему и прекрасному государству – великой Таэре, красивой и великолепной, сказочной и прекрасной, вдруг стало не хватать земли под пашню и строительство, поскольку количество людей, не воевавших между собою при замечательном и мудром правителе, приумножилось. Тогда великий белый маг Нэсэр решил сотворить новую землю для своих подданных, а затем попросить у небесных сил, чтобы у них всегда было в избытке земель, металла и драгоценных камней. В те времена Таэра имела несколько иной вид: не было этих земель, которые вы назвали Запретными, не было и Непроходимой Пустоши. Старый Город находился на большом красивом острове, а земли теперешнего Сиграмада и Назареи соединялись только узкой полоской иногда уходящей под воду земли и далее – цепочкой мелких островов. И, вняв просьбе Нэсэра, боги тогда создали и эту землю, где мы с вами стоим, и земли Непроходимой пустоши. И затем перенесли сюда всех людей с острова, из столицы королевства Нэсэра, уразумев только их, находившихся за стенами столицы и охраняемых личным войском правителя, под именем «мои люди». А для того, чтобы им всегда хватало земли и драгоценностей, боги уменьшили весь этот народ в размерах. И с тех пор существуем мы – те, кого часто называют дюйминами. Нэсэр же тоже стал маленьким, как и остальной его народ, и при этом даже не успел преобразовать в полную и законченную твердь окружающие земли, поскольку мгновенно лишился волшебного кольца – оно стало слишком большим для его крохотного пальца. Только наши теперешние земли и наш великолепный город имеют законченный, созданный им вид. Но Нэсэр не успел вывести окончательно из хаоса сотворения те огромные земли, которые с тех пор стали Непроходимой Пустошью. Да и незачем они стали уменьшенному народу – нам вполне хватает очень незначительного пространства, и мы никогда не покидаем Волшебных Земель. Нэсэр не мог бы затем вернуть мир в тот вид, который был ему присущ до просьбы к богам – ибо отменять содеянное по твоему же собственному велению не дозволено, это есть нарушение магических законов и крайнее неуважение к воле богов. У короля Нэсера в пору Большого Царства было два магических предмета, не потерявших прежних размеров – ибо эти магические предметы имеют свою отдельную судьбу. Это – кольцо Нэсэра и меч Нэсэра. Где хранится меч – мы не знаем, он не перенесся сюда вместе с Нэсэром, а вот кольцо хранится у нас, и мы бережём его с давних пор. Существует записанное писцами завещание Нэсэра, что его следует отдать пришедшим в наши места большим людям, если среди них будет один учитель и хотя бы один ученик, одна девушка и хотя бы один колдун, и рыбак по крови будет дружен с сыном короля, и у них будет с собой хотя бы один летающий кот. Вы подходите под описание, и мы исполняем завещание Нэсера. Оно принадлежит «самому старшему среди младших» из вас. Это – ты, – и он указал на Дэмэра. Дэмэр поклонился маленькому королю. И подданные его величества вынесли кольцо из кареты, поддерживая его с двух сторон и положив затем перед Дэмэром.