Текст книги "Камни Таэры"

Ведь в подлунном мире,

Нет равных вам, единственной звезде!

Светите блеском яростней и шире,

Средь всех красот, всегда, вовек, везде!

Присутствующие зааплодировали. Граф Мартий скромно поклонился.

– Кто-нибудь еще желает? – спросила Эрин.

– С удовольствием, позволите мне? – предложил другой влюбленный, с черными как смоль волосами.

– Извольте, граф Игрид, только – без вольностей! – согласилась Эрин.

– Но как же я могу воспевать женские красоты – и без вольностей! – наигранно-шутливо возмутился граф Игрид, – Итак…

О милая моя! Очей моих отрада!

Чьи губы – сахар,

Груди чьи – цветы,

Что мять в руках

Так сладостно-приятно…

О чем я думаю,

Когда со мною – ты?

О том, что нега —

дивная награда —

По телу разливает

жаркий зной.

Когда придешь ко мне,

моя отрада,

И в хлад ночи

Мы упадем с тобой?

– Ой, нехороший мальчик, тут же – дети! – и Эрин указала пальчиком на Лорелею и других совсем юных фавориток. – Принц, смотрите, вон – ваш шут. Кажется, он вас ищет. Позовите его сюда!

В скором времени к веселой компании присоединился Арэн, которому принц, приподнявшись, сделал призывный жест рукой.

– Мне читают стихи, шут. А ты не хочешь прочитать стихи, написанные для меня? – спросила Эрин кокетливо.

– С удовольствием, моя госпожа! Но только наедине. Сейчас же, если хотите, я спою песню для всех. Какова же нынче тема, предложенная для поэзии? – спросил шут.

– Любовь, – ответил, опередив сестру, принц.

– Я спою о вечной любви – Золотого Рыцаря и Лунной Девы, что не встретятся в этом мире до скончания времен. То есть, до тех пор, пока не придет эпоха сошествия на землю богов для создания нового мира, – объявил шут. И, настроив лютню, запел:

– От Начала времен

И до дней ледяного заката,

От венцов Назареи

До звезд Хиндустанской зари,

Будет рыцарь скакать на коне

В темном шлеме из злата,

В ожиданье времен,

Когда в море войдут корабли.

Не видать парусов,

Потому что ушли без возврата

Те века, когда люди свободные

Странной Земли

Смело парусом правили,

В небо взмывали крылато,

И чудовищ морских не боясь,

Вдаль вели корабли.

Это – маги способны на всё.

Нам осталась лишь песня и флейта;

Пусть богатым – дворцы,

Нам осталась лишь пыль от дорог,

Нам осталось прозренье:

Идти вдоль летящего ветра,

Мыслестранствовать смело,

И книги читать между строк…

Пусть в разлуке томится пока

Та лазурная дева,

Лунным камнем чьи слезы становятся,

с рыхлым мешаясь песком.

Ожиданье – богам.

Нам досталось стремленье и дело,

И звенящая сталь

закаленных бархадских клинков…

В это время полковник Грэн подошел снова к леди Азалии. Почти не таясь и не разыгрывая посторонних, будто у них нет общего интереса, кроме этого бала.

– Зовите сюда вашу дочь. Обстоятельства изменились. Верный мне человек сообщил, что видел на балу двух змей – церковников. Они одели чужие личины и переоделись в светское, но мой человек видит их действительную сущность. Эти змеи подкупают слуг и замышляют недоброе. Нам надо поторопиться. Срочно покинем дворец и поедем в мой замок. Внизу карета и мои люди. Другие мои люди присоединятся за оградой Королевского парка.

Леди Азалия потихоньку подошла к Лорелее, и они обе вскоре присоединились к графу, будто бы рассказывающему им о картинах и скульптурах дворца. Медленно они приблизились к одной из боковых комнат. Там, в этой комнате, полковник стал действовать быстро.

– Мне от дворцового слуги известны некоторые потайные ходы, – сказал граф Грэн.

Он нажал на левую часть рамы, обрамляющую длинное и узкое, доходящее до пола, зеркало – и оно отъехало назад. Обе дамы и граф проникли в потайной ход, и граф задвинул зеркало-дверь на место.

Далее они спустились на первый этаж по крутой винтовой лестнице из ажурного бронзового литья и оказались в небольшом пустом чулане, откуда вышли в помещение, как сказал граф, находящееся за кухней. Далее последовал длинный узкий коридор с голым паркетом, ведущий в один из вестибюлей. Огромный вестибюль с малахитовыми стенами и большими зеркалами, освещаемый бронзовыми канделябрами со свечами, сейчас был пуст. Стражникам, стоящим у входа, возле массивной двери из ценных пород дерева с великолепной инкрустацией и резьбой, граф сказал:

– Графине плохо. Мы вынуждены покинуть бал.

Один из стражников, бравый служака с глазами навыкате, полусонно кивнул.

Во дворе Граф подвел дам к своей карете и помог подняться. Затем сказал кучеру:

– Трогай!

Сзади и по бокам кареты на специальных уступах стали молчаливые люди в коротких зеленых плащах – верные люди графа. Некоторое время карета следовала по выложенной камнем дорожке, по Королевскому саду, а потом выехала за ворота. Там за каретой сразу выстроился конный отряд еще из семи человек, в коротких плащах зелено-коричневого цвета с вышитой на них странной эмблемой – золотым удодом. Все они были в масках.

Но не проехала карета спокойно и полквартала, как с двух сторон попытались на них напасть вооруженные конники, одетые в черное. Послышался шум ожесточенного боя. Нападавших было по крайней мере в два раза больше. Граф выскочил наружу и вступил в бой. Вдобавок, ему удалось направить на карету поток энергии – он поставил магическую защиту. Леди Азалия, насколько могла в своем еще не окрепшем состоянии, помогала графу завершить энергетический купол. Неожиданно один из людей в черном достал странного вида предмет. Раздался грохочущий звук – и в людей полетели куски раскаленного металла. Тут со стороны дворцового сада стали подъезжать неизвестные люди в синих рубахах и плотных кожаных штанах.

– Граф! Мы идем вам на помощь! – крикнул один из них. По-видимому, это были люди советника Хендрика, дяди Арэна. Их было человек двенадцать, и сражались они, пуская в ход ардагонскую пиккарду – длинный и острый прямой нож. И сражались абсолютно неправильно, не принятыми в Аморее приемами. Один из них убил того человека, который достал странное оружие. Убил, с налету кинув в него поясной нож. Двое других закололи еще парочку черных конников. Затем многие из вновь прибывших спешились и ловко запрыгнули на лошадей своих врагов, сзади всадников, и убирали их. Когда же большая часть «черных» была прикончена, а остальные разбежались, эти странные люди, совершенно не понеся урона, откланялись графу и растворились в ночи. Грэн осмотрел побоище. Сам он был ранен в руку из того странного оружия, что извергало металл, двое его людей были убиты, еще четверо – ранены. Из валявшихся на мостовой тринадцати противников по крайней мере шесть были мертвее мертвого.

– Трогай, – сказал граф кучеру, после того как оказал своим раненым первую магическую помощь и велел перенести их в карету. Лорелею же он посадил теперь на лошадь перед собой, а Азалия вызвалась сама скакать на лошади одного из убитых слуг. Два трупа своих людей граф распорядился поместить на других свободных лошадей. В полном молчании все они двинулись дальше. К замку графа Грэна.

Глава 12. Непроходимая Пустошь

Я проснулась в палатке, когда Сэдэр и Дэмэр еще спали. Потихоньку вылезла наружу, чтобы дать им досмотреть свои сны. Мастер Цэн тихо подозвал меня и показал пойманную мурреном крысу с перегрызенным горлом. Крыса была крупная, с неестественно длинными хищными зубами и острыми когтями, почти лысая, с редкими черными волосками на теле.

– Это – хранк. Крыса-вампир. Подкрадывается к жертвам, когда они спят, и сосет кровь. Молодец, Мур, хороший котик! Благодаря ему, хранк не добрался до нас… Такие крысы живут в глубоких подземных норах, выходя на поверхность ночью в поисках пищи. Их мало, и они, в отличие от обычных крыс, одиночки. Любят селиться в местах, где присутствует черная магия. Но наличие в Сиренейском лесу хранка, само по себе, не слишком удивительно. Удивительно то, что эта крыса пыталась проникнуть в Запретные Земли – и ей это почти удалось.

– Почему вы так решили, мастер Цэн? Мы сейчас – точно, еще в Запретных Землях?

– Нет. Мы уже за их пределами. Просто в Сиренийском лесу. Но хранк… явно преодолел хотя бы первые несколько метров этих Земель. Поскольку, поймал вот этого несчастного. И он был в её лапах, когда крыса стала добычей твоего муррена, – и мастер Цэн показал мне маленькую зеленую обезьянку, которая бездыханно лежала в его ладонях, закрыв глаза. Он, а это был самец, лежал на боку, а спинка бедняги была разодрана в кровь, но уже обработана и перевязана мастером Цэном.

– Он был послан темным колдуном, его послали? Потому что, действительно – хранку по своей собственной воле в Запретных землях нечего делать, – заметила я.

– Скорее – им управляли. И хотели добыть существо из Запретных земель… Кому и зачем потребовался такой слуга, – и мастер Цэн кивнул в сторону хранка, – трудно сказать, но крыса была запрограммирована на определенные действия и защищена при помощи сильной черной магии. Такое заклятие нельзя наложить надолго – только приблизительно на одну неполную ночь, а затем существо погибает. Видно, кто-то наложил определенные чары на хранка, внушив ему желание проникнуть в Запретные земли и добыть оттуда живое теплокровное существо. Вот только зачем? А местонахождение черного колдуна, что управлял хранком, можно определить с довольно точной вероятностью: он мог прибыть только от приграничного кордона, находящегося на границе Кронхорда и Сиграмада, в точке их соприкосновения с Пустошью. Более близкого посуху жилого пункта нет. И остаточный магический след уходит в том же направлении. А тут расстояние в семь дневных переходов пешего, не спешащего человека. Но хранки, особенно зачарованные и ускоренные черной магией, развивают невероятную скорость перемещения, и он вполне мог обернуться за ночь в оба конца.

– Они – что, по воздуху летают?

– Нет, конечно. Но даже у самых простых грызунов скорость передвижения может быть гораздо большей, чем принято думать. Однако может быть, что есть новые кордоны, установленные недавно Силой, за чем-нибудь, и вдоль Непроходимой Пустоши – слышал я и такую байку, что их выставляют… И тогда это может быть совсем близко отсюда… Как знать? Служительница Лунной Девы почему-то советовала нам определенно идти сразу через Пустошь, а не двигаться вдоль нее по Сиренийскому лесу, обойдя по Пустоши лишь пограничную заставу. А, возвращаясь к теме разговора, на шее хранка, как сообщает муррен, была веревка-ошейник, за который можно было засунуть свою добычу. Хранк не просто хотел полакомиться маленькой зеленой обезьянкой – перед ним стояла задача добыть ее для хозяина на границе Запретных Земель и Сиренийского леса. Только кому потребовался этот маленький житель Запретных Земель? И – для чего?

– Может, чтобы сделать его своим соглядатаем, если такое возможно? – спросила я.

– Быть может. Хотя как соглядатаи хороши и сами хранки, или же – дхархи. Впрочем, все подобные твари не выносят яркого света. Но возможны и другие цели, для которых хотели использовать это маленькое существо. Мы можем только гадать, – ответил мастер Цэн.

– А что делать с обезьянкой? – спросила я.

– По разумности это – простое животное, насколько я знаю. Только малого размера. Но если её сейчас оставить здесь – она умрет. Но и там, куда мы идем – ему будет не сладко. Впрочем, она будет спать несколько суток. Потом требуется дополнительное лечение. Я её уже обработал лечебной энергией и травами, теперь только перевяжу немного и положу в платок. А платок засуну в торбу.

– Мастер Цэн, как вы думаете, мы действительно сможем пройти по Пустоши? – спросила я.

– Не знаю… Я даже кинул гадательные камни. С вопросом, что нас ждет. Выпали два совершенно белых. Что означает: «Вы прыгаете в пустоту с совершенно пустыми руками, и впереди вас ждет неопределенность, начало и конец». Так трактует такой – очень редкий – расклад книга « Гадание по цвету камней» неизвестного автора.

Проснулись Сэдэр и Дэмэр, которым мастер Цэн пересказал случившееся с мурреном, хранком и обезьяной. Позавтракав очередной раз сотворенным хлебом, мастер Цэн составил особый заговоренный напиток на меду и травах, придающий бодрость и энергичность и позволяющий прошагать без сна трое или четверо суток, а также увеличить обычную скорость ходьбы.

– Н-да, а вот для бешеного хранка – это расстояние что два раза чихнуть, – сказал Сэдэр.

И мы шагнули в Непроходимую Пустошь.

*

Земли эти были такими, будто их сотворение еще не окончилось. Повсюду – то здесь, то там – бурлила жидкая грязь, то и дело выхлестывали из недр земли струи горячих вод, где-то дымились кратеры вулканов, а где-то горел огонь, исходящий из-под земли. И эти земли еще называются твердыми! Что же тогда творится в глубине Непроходимой Пустоши?

Впереди всех шел Дэмэр, вытянув вверх руку с Кольцом Демиурга. И все мы шли по нити, подаренной мне Бэйгой. Клубок, когда мы доходили до конца нити, приходилось сматывать и снова кидать – но это случалось все же не часто и сматывался он быстро: все-таки, нити же были волшебные! Самое трудное было не испугаться и не побежать куда глаза глядят, сломя голову – или не впасть в отчаяние. Иногда почему-то казалось, что кто-то зовет в стороне или плачет – но отходить от нити ни в коем случае не следовало. О нескольких коварных местах, несмотря на нить, наш муррен предупреждал нас громким мявом – и действительно, когда мы вставали, как вкопанные, после его мяуканья – впереди, на те места, где проходила нить и которые были твердыми, долетали отдельные капли плевков раскаленного металла. Когда мы, уставшие и обессиленные, на исходе третьей ночи увидели чуть впереди контуры стоящей на холме приграничной крепости Гром, мастер Цэн приказал нам идти особенно чутко. Наша дорога-нить огибала эту крепость по сложной кривой, далеко заходя в Пустошь. Казалось, застывшая крепость издали наблюдает за нами, и я чувствовала на себе напряженный чужой взгляд. Мастер Цэн на всякий случай сотворил над нами защитный купол невидимости, и мы пошли, чутко прислушиваясь к звукам со стороны крепости.

Вдруг громко мяукнул муррен.

– Ложись! – крикнул мастер Цэн, и мы упали на теплую землю. В нескольких метрах от нас громыхнул гейзер, который таким образом среагировал на посыпавшиеся в это место градом непонятно откуда, с неба, падающие раскаленные куски металла.

– Отползаем за тот бугор, что впереди, если следовать вперед согласно направлению нитки – и быстро, по одному! – скомандовал мастер Цэн.

За бугром мы отдышались и переждали некоторое время.

– Засекли нас явно с помощью магии! – сказал мастер Цэн. – Хотя над каждым из нас стоит колпак невидимости, да и мы должны быть на недоступном для обнаружения глазом расстоянии. Давайте дальше продвигаться бегом, от холма к холму, по одному, не сбавляя скорости хода – пока не уйдем подальше от этой страшной крепости!

Когда мы отдышались, будучи по-прежнему в Пустоши, но уже со стороны Сиграмада, мастер Цэн сказал:

– Не владеющие магией люди не могли бы засечь на таком расстоянии и под колпаком невидимости ничего, но некоторые черные маги воспринимают мир не зрением – а как теплокровные змеи, которые чувствуют тепло живых существ и могут по этому теплу определить место нахождения добычи. Не всё так просто в рядах Силы… Или же – в рядах Святой Церкви – ведь, возможно, что приметил нас какой-нибудь Святой Отец, прибывший на приграничный пункт и совершающий обход… Ну, да ладно! Над этим мы потом поразмышляем. Сейчас наш путь – к землям Сиграмада. Надеюсь, их кордон мы уже минули, да и ниточка теперь спокойненько, ровно, всё влево и влево забирает…

И вот мы снова в Сиренийском лесу, только принадлежащем Сиграмаду. Несмотря на начавшийся день, решили поставить палатку, закидать её еловыми ветками, наскоро соорудить магический колпак – и спать, спать…

Часть 2. Магия Сердца и Закона

Глава 1. Утро Арэна

В гостевой комнате принца присутствовали в это солнечное утро лишь пятеро. Принцесса Эрин возлежала на диване и кушала фрукты, опираясь на локоть и поставив прямо на диван роскошное золотое блюдо, а молодые графы Игрид и Мартий расположились у её ног, внизу, прямо на ковре.

У окна принц Йорик играл в хиндустанские шахматы с шутом Арэном.

– Интересно, братишка, когда, наконец, освободится отец и сядет с нами обедать? – спросила у брата Эрин, слегка повернув голову в его сторону, – Да к тому же, ты не знаешь, по какому поводу собралось так много людей в тронном зале?

– Дорогая Эрин! Они всё еще решают пресловутый вопрос о разрешении переноса Престола Крона в Ангкор… Но святые отцы при этом пошли на уступки и обещают не заниматься притеснением тех магов, которые не будут творить колдовство во зло, а также не устранять светские развлечения повсеместно и не претендовать на мирскую власть. Более того: в свою очередь, они обязуются не препятствовать с этих пор передвижению наших людей по Кронхорду. Но они претендуют на то, чтобы им позволили вести службу не где-нибудь, а в самой церкви Святого Сигурда, а также позволили поселение их храмовников в примыкающих к этой церкви священных кельях волшебников Руна, где, по их мнению, давно никто не обитает. И король вынужден был призвать советников, чтобы решить вопрос о том, следует ли удовлетворить просьбу союзного Кронхорда.

– А что предрекают осведомители на этот счет?

– По слухам, только один из советников согласен отдать голос за, но два – против. В этом случае, голос самого короля окажется решающим.

– И кто же является союзником Кронхорда? – лениво спросила Эрин.

– Советник Ариман. Поскольку он сам родился в Сигии, как ты знаешь, а она принадлежит Кронхорду, он – за. Быть может, решил повидать родные места, беспрепятственно пересекать границу, когда ему вздумается. Таким образом, двое советников против, это большой перевес, и королю остается лишь аргументировано ответить твердое «нет» почтенным господам церковникам, не обострив при этом отношений с Кронхордом. Чтобы его поддержать, и собраны все министры… Я угрожаю вашему ферзю, дорогой Арэн.

– Я делаю рокировку, мой дорогой принц.

– Господа! Мне становится скучно! – теперь Эрин обратилась к тем, кто сидел на ковре, – Граф Мартий, не соизволите ли написать стихи? Но вот только, на сей раз не про мои прелести. В остальном, тема – вольная. И вам, Игрид, то же задание. Шут! – и она полуобернулась к Арену. – Брат, это ничего, если он одновременно с игрой будет развлекать и меня? Я у тебя не отбираю твоего шута. Пусть делает два дела одновременно, как знаменитый полководец Ардагона… Как его звали? Бурридан?

– Багдасар, ваше величество! – ответил шут. – И пусть я буду в игре на два фронта! Но за это вы мне подарите розу, дорогая Эрин.

– Моя птичка что-то сегодня сильно обеспокоена… Быть может, правы те, кто говорят, что в дни Гекаты, когда на небе не видно луны, особенно чувствуется всё большее приближение второй луны, черной, которая, как говорят, вскоре закроет солнце, – Эрин тоскливо задумалась.

– Вы ловко увели коня, любезный принц, но прозевали ладью, – отметил шут.

– Я сегодня тоже не в духе, как и моя сестра, любезный Арэн. Тоска берет. Не нравится мне предстоящая поездка завтра на охоту…

– Тогда – не езжайте.

– Да, пожалуй, скажусь больным – и не поеду. К тому же, я вижу, что моя партия обречена. Не будем доигрывать. И тогда – подойди и сядь поближе к Эрин.

– Ну что, господа, вы – готовы? – спросила та, когда Арэн приблизился.

– Давайте, я буду первым! Но за храбрость эту вы одарите меня поцелуем! – сказал игриво Игрид. И – начал, почти в упор всматриваясь в лицо Эрин:

Я не скажу ни слова про любовь.

Уста не могут и двух слов связать.

Я не скажу про то, как бьется кровь,

И не скажу ни слова про кровать,

Я не скажу про сладостную боль,

И дивный бред пленительности чувств,

Когда, в ночи пустой, больной тобой,

Я, пленник страсти, весь в огне мечусь.

Я не скажу ни слова про любовь.

Лишь про болезнь. А болен я тобой.

– Ваш поцелуй, граф! – сказала Эрин – и поцеловала графа Игрида в губы.

– А теперь – вы, милый Мартий!

– Я, право, не столь эротичен, и выгляжу блекло… Но я рискну, – вздохнул Мартий и продолжил словесную дуэль:

– Когда луной лишь призрачно намечен

Ваш смутный профиль среди черных скал…

Когда начнется бал, зажгутся свечи,

И так таинственна немая твердь зеркал,

Когда я пьян… И грежу о напрасном,

И слезы о несбывчивом я лью,

Лишь в те минуты с ясностью мне ясно:

Я вас всегда по-прежнему люблю!

– О! Милый Мартий! Вам – тоже мой поцелуй! – сказала Эрин – и чмокнула графа в подставленную им щеку.

– Ну, а теперь шут. Чем развлечешь нас на этот раз? – обратилась Эрин к Арэну.

– Ведь тема была заявлена любая, не так ли? Влюбленный шут – это было бы слишком смешно, и уже неинтересно. Тема должна быть для разнообразия свежая. Я наплету всё то, что взбредет мне сейчас в голову, моя дорогая Эрин, – вздохнул шут и начал:

– Я люблю ходить по краю

Снов таинственно-печальных,

И искать былого звенья,

Чтоб сложить из них мозаику.

Я люблю поля и травы,

И свободное пространство,

И люблю, когда по краю

Нервов ходят наши чувства.

Буду я – бесплотный призрак,

Вы же – полнокровно-сыты,

Излучаете довольство,

Сыпя соль другим на рану.

Я не стану, как богатый,

Раздарив чужим все мысли,

Побирушкой быть на чувства.

Только тенью легкой стану.

Пока Арэн читал стихи, самому себе не понятные, из тронной залы стали выходить люди, шумные и возбужденные. Мартий пошел встречать своего отца – казначей-министра Вильна, чьим племянником был Игрид, который также удалился. Под шумок растворился и шут. Он вышел навстречу своему дяде Хендрику. Арэн приветствовал дядю и спросил, чем вызвана взволнованность дворцовых министров.

– Лорд Санктуарий неожиданно, выпив воды, упал в обморок, и больше не встает. Не умер – но будто спит. Послали слуг за лекарем. А решение о переносе престола Святой Церкви в храм Святого Сигурда отложено на неопределенный срок, – шепнул Арэну лорд Хендрик.

*

Арэн покинул дворец вместе с дядей, но не сел в его карету. Он решил прогуляться до дома пешком.

Его путь лежал мимо великолепного дворцового парка с фонтанами, львами, цветами, статуями и скамейками. Затем он миновал Дворец Справедливости и стелу, воздвигнутую в честь победы Льва Мадийского над полчищами варваров. После площади со стелой он повернул направо и пошел мимо того самого храма, о котором шла речь на сегодняшнем собрании и на который посягнули церковники Крона. Арэн не смог удержаться от желания войти вовнутрь, услышать вновь не проницаемую ничем тишину, ощутить мощь каменных плит. В этом огромном храме была могила самого Сигурда Великого – огромная каменная плита из сиграмадского голубого мрамора, увенчанная статуей лежащего воина со своим легендарным мечом. Лицо его было спокойно и безмятежно. Надпись же на боковой стороне плиты гласила:

О путник! Главу преклони,

В храм случайно вошедший.

Здесь великий Сигурд лежит,

Его имя славно в веках.

Вокруг могилы Сигурда большим кругом были установлены семь мраморных чаш, из каждой из которых поднимался золотой цветок с резными листьями. Сердцевиной каждого из этих золотых цветов был драгоценный камень: рубин, сапфир, изумруд, янтарь… Арэн проходил мимо них по кругу, и сейчас казалось, что эти сердцевины вспыхивают по очереди в полумраке, из-за падающих на них по очереди лучей, пробивающихся в храм через большие стрельчатые окна, инкрустированные мозаикой из стекла. По преданию, драгоценные камни символизировали цвета магической силы, подвластной древнему воину. Сигурд был белым магом: то есть, владел всеми цветами магического круга.

Арэн теперь размышлял о том, зачем церковникам потребовалось занять именно этот храм для перенесения своего Верховного Престола столицу Амореи. Он не представлял себе своего любимого Ангкора без возможности войти любому в этот древний храм, сердце города, с которого началось его величие. Захватив в свои руки этот храм, церковники ни за что не пропустят сюда просто так, посмотреть – любого. И это станет бедой для многих горожан, и прежде всего тех, кто имеет магические способности. К тому же, в Аморее уже был храм Крона, в котором храмовники проводили свои службы, и престол Крона из Кронхорда вполне был бы там уместен. Да, Арэн откровенно желал, чтобы служители Крона отправились назад, в свой Кронхорд. Тем более что о мрачных делах этих служителей в их Альграде, столице этого самого Кронхорда, который граничил с Амореей, ходили туманные, но странные и страшные слухи. Верховный Престол Крона находился сейчас в Альграде, бывшей некогда столицей Кронхорда, издавна союзного Аморее. Отделившийся от Амореи, некогда получивший самостоятельность, великий Кронхорд состоял из объединения городов-графств без главенствования какого-либо из них: они по закону имели равные права. Правители Кронхорда избирались сроком на четыре года, по два правителя на каждый срок, и носили титул Великолепных. Сейчас таковыми являлись граф Альграды и граф Сигии, но поговаривали, что их власть в Кронхорде стала только формальной, но фактически власть постепенно перешла в руки Святых Отцов церкви Крона.

Этим Кроном теперь пугали детей… Хотя, против самого Крона Арэн ничего бы не сказал плохого: бог как бог. Причина страха перед Кроном была в нынешних его служителях… Вот при их власти странным становился и бог, рисуемый ими.

Некогда верховный бог Крон – бог времени – олицетворял единение всех магических сил. Другими двенадцатью богами были: Золотой Рыцарь Солон – бог солнечного света, Лунная Дева Селена – богиня Луны, Зеленая Леди Тхеа – муза всех поэтов, Синий Мастер Шиавва – бог мудрецов, Леди Красной Зари – сотворительница Эа, Оранжевый Принц Севера – юноша Сафраон, Сиреневая Дама Запада – богиня Иных Альтамея, Коричневый Старик – повелитель животных, Белая Дама Юга – владычица воды и льда, Фиолетовый Мастер – повелитель воздуха, Мать Таэра – покровительница земли, Рыцарь Огэйон – повелитель огня. Крон же был тайным богом и Хранителем Мира. И в символах самой этой веры и был выстроен храм, где покоился великий воин Сигурд; они сквозили в нем, украшали его стены. Этот храм был просто пропитан старой магией и очарованием. И его Крон ничего общего не имел с тем нынешним богом Кронхорда, которым пугают детей – тем, который, якобы, есть единственный из богов, создатель этого мира. И который лишь один должен обладать магической силой – а никакие другие боги и люди, и даже его слуги, не имеют на неё право. По словам служителей Крона, отныне все люди должны ещё при жизни отдать свою душу их богу – для того, чтобы быть принятым в его царство после своей смерти. А для этого они создали страшные тайные обряды, которые обросли слухами, просачивающимися за пределы их храмов, и названные ими обрядами воцерковления… В Кронхорде для многих слоев населения они, эти обряды, уже стали обязательными.

«Церковники Крона уже имеют свой храм на территории Великого Ангкора. А этот храм не может и не должен принять в себя кронидов. А если они всё же начнут творить в нем свои обряды – этот храм рухнет им на головы. К тому же, большинство жителей Великого Ангкора верят в старых богов, а не в единого Крона. Поэтому, если в храм войдут церковники – мирной жизни в Аморее наступит конец», – подумал Арэн.

Выйдя из храма и размышляя таким образом о церковных вопросах, Арэн добрался до своей усадьбы. Открыл витую чугунную калитку – и улыбнулся стражнику Валту, стоящему у входных дверей. Войдя вовнутрь и быстро минуя переднюю, Арэн торопливо двинулся по длинному коридору в нижний зал – Балтазар, скорее всего, его уже заждался. Вслед за Арэном последовал дворецкий. Он ожидал его у окна передней и ринулся за ним вдогонку. Он тут же сообщил:

– Господин Арэн! К вам пришел некий незнакомец и ожидает в гостиной. Он сообщил, что хотел бы поговорить с вами лично.

– Хорошо, любезный. Сообщи Балтазару, что, в таком случае, я приглашаю и его тоже подняться в гостиную, выпить немного вина. Урок, к сожалению, переносится на более позднее время.

Арэн проследовал наверх: в небольшую, уютную комнату с закругленными окнами.

На диване неподалеку от клавесина расположился знатный господин. Он сидел, закинув ногу за ногу, и читал взятую с полки книгу.

– Здравствуйте, граф Грэн, – сказал Арэн, тотчас узнав гостя, как только тот оторвал глаза от книги и взглянул в его сторону. – Вам нравятся оды Виолана? Не правда ли, в них так и чувствуется дух старинных, славных, героических времен:

– Бились они вдохновенно, и сталью бархадскою тверже

Были сердца неутешных, алкая о мести.

Ночи и дни проходили, и падали с неба кометы,

И над землею летали страшные стаи варганов —

Птиц быстрокрылых, созданий из чрева и мрака,

Злобой и магией черной которые лишь создаются.

– Да, мне очень нравится его Сказание о новых землях… Но я посетил вас немного с другой целью, граф Арэн, чем разговор о поэзии.

– Я догадываюсь, полковник. Мы, волею случая, стали свидетелями… маленьких тайн друг друга. Теперь я знаю, что ваши люди принадлежат к славному, но незримому ордену Золотого удода. Про который ходят слухи – и ничего кроме слухов. Почти никто и ничего конкретного о них не знает, но при этом действуют они весьма успешно. Я как-то слышал о некоторых их громких… делах. И был тогда весьма рад узнать о последствиях подобных дел.

– В свою очередь, – продолжил Грэн, – Я стал свидетелем искусства ваших слуг. Что это за школа? Так здесь не сражаются.

– Мои приятели – ардагонцы. И в совершенстве владеют многими видами оружия, а также много еще чего умеют. А вот как раз и Балтазар… Он – мой учитель фехтования.

– Я чувствую, что нам стоит поговорить о многом. Не думаю, что эта беседа нам повредит, и заверяю, что ни одно слово, сказанное здесь, не будет разглашено мною, даю клятву, – сказал граф Грэн.

– Я клянусь вам в том же, – ответил Арэн. – И за Балтазара ручаюсь.

– Может, расскажете мне, кто ваши люди, Арэн?

– Балтазар, расскажи графу Грэну свою историю. Я сам не вправе её разглашать.

Граф Грэн внимательно осмотрел учителя фехтования. Перед ним предстал человек с лицом более темным и более вытянутым, чем встречаются обычно в Аморее. У него были огромные черные глаза и мужественное, но не выражающее ни одной эмоции лицо. Роскошные усы и короткий ежик подстриженных волос, так же как одежда, выдавали в нем ардагонца. Возраст Балтазара был совершенно не определим на вид, как это бывает также и у магов. Балтазар тем временем поведал следующее:

– Я родился и вырос не здесь, а в Ардагоне, и мальчиком попал в монастырь в горах Балхард. С детства нас учили танцевать. И только когда мы в совершенстве овладевали мастерством танца, до такой степени, что могли кружиться часами, стоя на самом краю пропасти, то нас начинали учить сражаться. Главными правилами боя считались неожиданность действий, мгновенность решения и текучесть. Этим искусством, а также умением делать превосходное оружие, были славны все монастыри в горах Балхард, и мы все назывались джагхи. К нам приходили люди, желающие обучиться приемам боя или получить хорошее оружие. Но однажды – в те времена, когда Хиндустан напал на Санград, наш правитель Заграват II подъехал к горам Балхард и заказал нашим монастырям сделать сорок мечей. Мы молились Арку – у вас его зовут Огэйон – и постились, как это положено перед изготовлением хорошего меча, потом работали, не покладая рук. Когда мечи были сделаны, они были отправлены к Загравату, мы же – пировали поданным нам угощением, ибо у нас нельзя отказываться, если угощает правитель. Но в ночь после пира, когда мы все спали – скорее всего, в пищу было добавлено снотворное – нас схватили и связали люди правителя. Он решил преподнести нас в дар Хиндустану – в знак того, что Ардагон не будет воевать с Хиндустаном. Группу людей, в которой был я, повезли горами. И как раз в это время рыцари и воины Санграда и Амореи перешли в мощное наступление, захватывая обширное плато Балхардских гор, принадлежащих Хиндустану. Мы были взяты в плен и отправлены в Ангкор. Меня купил советник Хендрик, дядя Арэна. Я был конюхом Хендрика и двенадцать лет тому назад стал обучать Арэна верховой езде, а затем – и некоторым приемам боевого искусства. Два года тому назад юноша выкупил меня у своего дяди. И я стал свободным, но для всех как бы являюсь конюхом Арэна. Мы с ним вместе выкупили тридцать два моих соплеменника – и все они живут здесь в качестве слуг Арэна, в действительности давно являясь свободными.