Текст книги "Масик"

Глава 9. Ещё один пожар

Жорик подходил к институту. Однако, перед институтом, перегородив дорогу, стояло три пожарных машины и несло гарью.

– Что? Опять пожар? – подумал ошарашенный преподаватель. Студенты толпились у Главного корпуса, но не спешили заходить. До начала пары оставалось ещё минут двадцать.

Жорик подошел к одному из знакомых преподавателей: он проводил занятия по рисунку у дизайнеров. И тоже считался контингентом Павла Сергеевича.

– Владимир Константинович, что происходит?

– Ой, и не спрашивайте! Не вуз, а центр циклона! Меньше года здесь работаю, а столько всего случилось… Музей вот сгорел, – отвечал пожилой преподаватель.

– Музей?! Но там же… И наши кабинеты.

– Именно… И вся документация и отчетность Павла Сергеевича… О том, как и куда он потратил кафедральные деньги.

– Случайность?

– Не думаю.

– Неужели, им было не достаточно бандитского нападения на завкафедрой, – вырвалось у Жорика.

– Видать, глубоко копают. Хотят теперь предъявить обвинение в растрате кафедральных средств…

– Потому, что убить не вышло?

Владимир Константинович промолчал.

– Но… Павел Сергеевич уходит. Мы с Оксаной были вчера у него в больнице, навещали. Он, как только выйдет, подаст заявление об уходе. И думает, что такое заявление безоговорочно примут, без обработки.

– Я тоже был вчера у Павла Николаевича, вечером. Но они… Видать, не были. И думают, что он на кафедре останется. Даже, если его не переизберут заведующим. Решили продолжить травлю. Хотя, может быть, это и случайность: пожар наших классов, я имею в виду. Говорят, что официальная версия такова: здание подожгли те, кому не нравится художник института… Сзади, к зданию музея, пристроена старинная деревянная мансарда… Была. И в её помещении находился единственный штатный художник института. Были и другие художники, но те – все контрактники. А этого держали для написания плакатов, оформления альбомов и создания галереи портретов ведущих работников… Продолжали дополнять ту, что на первом этаже, в Главном корпусе. Ну, а он, художник этот… Я забыл, как его зовут… Ну, в общем, он, как личность творческая, в отведённой ему мастерской иногда и спал, домой не уходил. А также устраивал посиделки с чаем, для знакомых. Да и девочек в гости приводил… Ну, его вольготная жизнь кому-то не понравилась из местной шпаны. И эти дружные ребята и подожгли мансарду художника… Дерево сухое, занялось быстро, и сгорело всё за ночь. А огонь перекинулся на здание музея… Там были картины, старые документы, фотографии…

– Жалко музея.

– Не то слово. Жалко… И музея, и художника, который без мастерской теперь, и наши рисовальные классы… Все мы оказались на улице.

Жорик пошел дальше. В душе у него пахло гарью, разорением. И он думал о всепобеждающем разрушении. «Ломать – не строить… И потому… Они всегда здесь побеждают. Начиная с семнадцатого года двадцатого века. Здесь – грабёж, поджог, избиения, ликвидация людей – стали нормой. Гадкой, выработанной отрепьем, нормой, – ему хотелось заплакать.

У входа стояли мордовороты декана службы безопасности Раздраева. Жорик хорошо знал этого нового декана, въехавшего в институт недавно, но на воображаемом белом коне. Жорик по какому-то делу, кажется, чтобы подписать кафедральную бумажку, бывал в его кабинете.

Раздраев засел на первом этаже Главного корпуса, и в его шикарном, огромном кабинете пахло свежим ремонтом и полиролью. Пол был украшен красным ковром с длинным ворсом, а над огромным лакированным столом с несколькими уютными креслами, на стене, висели портреты: президента и самого Раздраева, с отличной выправкой и лихо закрученными усами. На портрете он выглядел моложаво: неизвестный художник явно к нему подольстился. На столе у Раздраева стояло три телефона. А важности… Было в нем, как минимум, на трёх ректоров института. Поговаривали, что он хочет баллотироваться в мэры города…

Люди Раздраева, молодые плечистые парни, на этот раз не удовлетворились преподавательским пропуском, который протянул им Жорик на входе. Хотя обычно его было достаточно.

– Сумку покажи, – бесцеремонно потребовал один из парней – охранников. Жорик открыл молнию на своей, довольно большой, сумке, в которой недавно носил кошку. Она была почти пустая; внутри болталась пара тетрадей и записная книжка.

«Хорошо, что Мнемозину я оставил сегодня Петьке, в Будда – Баре», – подумал преподаватель.

– Проходи, – разрешил охранник, внимательно изучив содержимое сумки.

– Что ищите? Бомбу? – не удержался и спросил, обернувшись, уже пройдя вертушку, Жорик.

– Время сейчас такое… Сложное, – всё же удосужился ответить ему один из охранников.

«Да. Сложное… Но все сложности создаёте вы – и такие, как вы. С вашей диктатурой, назиданием, бесчисленными проверками, шмоном и враждой ко всем и каждому», – подумал Жорик, отправляясь на лекцию, как на казнь. Желание говорить со студентами о культуре и философии на сегодня у него пропало. Напрочь. Совсем. Не было такого желания…

Глава 10. База

Петька сказал Жорику, когда последний явился в Будда – Бар, закончив дела институтские, что он решил прозвонить по телефону, указанному в интернет-объявлении. Сказал, что ищет работу. И ему ответили: приезжайте на собеседование.

– Едем? – спросил он сурово.

– Да, – ответил Жорик.

– Семён Семёнович обещал подъехать туда чуть позже, – сообщил Петька.

Жорик расстегнул молнию на сумке и позвал Мнемозину. Вскоре кошка пришла, и сама, запрыгнув на стол, полезла внутрь знакомого, привычного ей переносного обиталища.

Доехали до вокзала, до конечной, потом – на попутке до поворота. Вышли, и по февральской, черной грязи зашагали в сторону базы.

Железный забор, выкрашенный зеленой краской, поверху которого шла колючая проволока, не внушал мыслей о тепле и уюте.

Петька постучал в проходную дверь сбоку, и она с лязгом открылась. В её проёме обозначился охранник с резиновой дубинкой и кобурой на поясе.

– Что надо? – спросил он.

– Мы… По объявлению. О работе спросить, – ответил Петька.

– О работе? – удивился охранник. – А вам назначено?

– Да. Мы сделали предварительный звонок, и нам сказали: приходите на собеседование, – ответил Петька, не уточняя, что договаривался только он один.

– Ну…, – охранник замялся. – Заходите.

Железные двери за ними с лязгом захлопнулись, и они с Жориком оказались во дворе. Справа от асфальтированной дороги здесь шла площадка – настил из цементных плит. А левый от дороги край был завален железками, хламом и мусором. Там рос бурьян. В нос ударил запах солярки, разлитой повсюду, бензина и почему-то мочи. Нефтяные пятна растекались по траве, по асфальту, по плитам дороги. На пространстве плит, предназначенных, по-видимому, для прохода рабочих, черные кляксы создавали замысловатые узоры, напоминая пятна тестов Роршаха.

По обе стороны от бетонных плит и асфальтированной дороги, дальше пошли то закрытые гаражи, то открытые, не смотря на зиму, ангары. В зияющих проемах серых, запыленных ангаров были видны цеха, в которых рабочие, непременно неприятного и пропитого вида, таскали мешки и пеньки из стружек, закатанные в полиэтилен.

– Действительно, похоже, что грибы выращивают. Такие спрессованные опилки в полиэтилене на рынке продавали, я видел. На них подсажены споры грибов «вешенка» были. Их покупаешь, ставишь в прохладное место, желательно, – и на этих опилках грибы начинают расти. У одной студентки в твоей общаге под кроватью стоял тазик с таким вот «пеньком», – сказал Петька.

– Всё равно… Мрачно здесь как-то, – ответил Жорик и подумал о том, что он выпустил кошку из сумки за забором; но Мнемозина, скорее всего, найдет сюда укромный лаз и по-своему исследует территорию. Жорику за неё стало страшно.

Похоже, что о ней же, Мнемозине, подумал и Петька.

– Лучше было бы, если б кошка подождала нас в поле. Очень мрачно здесь, ты прав, – заметил он.

Охранник указал им, что по правой стороне, на одном из ангаров, будет табличка: «Отдел кадров». Но, предполагаемые потенциальные работники едва не прошли мимо. Табличка оказалась едва заметной, небольшой вывеской со стрелочкой, показывающей вертикально вверх: в серое, нависшее над ними свинцовое небо.

Они, постояв минуту напротив таблички, завернули за поворот, за угол ангара. И обнаружили там, сбоку, лестницу, закрепленную на голой, кирпичной стене. Железная, узкая и крутая лестница вела к двери наверху, тоже железной. Никаких опознавательных знаков на двери не было.

Петька и Жорик начали подъем по этой железной лестнице, с ужасом глядя в пролёты ступеней, где зияла пустота. Жорик внизу, на одной из крыш гаражей, видимых отсюда, мельком заметил кошку, но не успел разглядеть, не Мнемозина ли это: ему буквально дышал в спину Петька, и надо было не сбиваться с ритма подъема.

Вскоре они оказались на шатком балкончике с полом из железных прутьев и с весьма ненадежными на вид, обледенелыми перилами. Жорик толкнул имевшуюся здесь железную дверь, и они оба поспешно ввалились вовнутрь. Там оказался вполне себе современный офис, чистенький и прилизанный, несмотря на грязь и мрак округи и то, что расположен он был где-то на чердаке ангара. Присутствующие здесь, по-видимому, попадали сюда через другую, внутреннюю, дверь… Массивную, деревянную. Здесь располагался типичный кабинет начальника, с блестящим, новеньким столом, сейфом в углу и секретаршей: роль присутствующей здесь девушки с длинными, от ушей, ногами и наращенными ногтями, являющими собой ювелирные изыски ногтевого сервиса, не вызывала сомнений. Здесь, наверное, было очень жарко: секретарша была в топике, короткой юбке и сапогах выше колена. Впрочем, Жорик и Петька, хотя и одетые в теплые куртки, как-то этой знойной жары не заметили.

За столом сидел местный начальник, маленький человечек в добротном пиджаке, белой рубашке и с галстуком. Он молча и критически оглядел вошедших.

– Здравствуйте. Мы – о работе узнать, – промямлил под его удавьим взглядом Петька.

– Присаживайтесь, – сказал начальник. – Ваши документы.

Петька протянул паспорт и трудовую, Жорик – только паспорт. Даже не заглядывая вовнутрь, начальник задумчиво покрутил в руках все три документа, будто собираясь ими жонглировать.

– Судимости есть? – спросил он.

– Нет, – почти хором ответили Петька и Жорик.

– Дисциплинарные нарушения, выговоры имеете? – последовал новый вопрос.

– Нет, – ответили ребята, всё более удивляясь.

– Наркотики употребляете?

– Нет, – уже совсем спевшимся хором, ответили парни.

– Пьете?

– По праздникам, в компании, – ответил Петька.

– Нет, – категорично выпалил Жорик.

– Что употребляешь? – спросил начальник Петьку.

– Вино люблю выпить. И пиво. Но допьяна не напиваюсь, – хмуро ответил тот.

– Понятно. А ты, парень, совсем не употребляешь? – придирчиво спросил начальник у Жорика, – Сектант, что ли?

– Нет.

– Не пьешь – значит, сектант. Иначе не бывает, – подытожил начальник и тупо на них посмотрел въедливыми, поросячьими глазками. – И… вот что, парни: работа у нас всегда есть, но вы мне не подходите. Хилые вы слишком. А там не только полив и уход требуется, но и разгрузка. Поняли?

– Ну… Бывайте, – сказал Петька, вместо ответа, уже приподнимаясь. Он сгрёб все документы: свои и Жорика – и кинул в приоткрытую сумку друга. – Пошли, – сказал он ему.

Последовал спуск вниз, крутой и страшный.

– Похоже, что ему нужны пьяницы и нарики. Желательно, судимые, – подытожил Жорик во время спуска, буркнув эту фразу в спину Петьке. – Наверное, всё же странные здесь грибы…

– Ага… Плантации конопли летом колосятся, как я предполагаю. И перевалочная база для другой наркоты, наверное, имеется, – ответил Петька.

После спуска они, не сговариваясь, не повернули на выход, к бетонным плитам, а проследовали в противоположном направлении, дальше вдоль стены – будто по ошибке.

И вскоре, пройдя вдоль всего длинного ангара, они свернули в проем между глухими стенами, и этот туннель позже завернул и повел их куда-то вдаль, между заборами, свалками мусора, глухими кирпичными кладками и завалами старых ящиков.

– Не знаю, далеко ли мы уйдем, пока нас не поймают и не уложат носом в землю, – пробормотал себе под нос Петька.

Жорик только тихо вздохнул.

Далее они продвигались по узкому коридору между двух гладких стен, и довольно долго. Пока не оказались в глухом дворе, закрытом со всех сторон. Здесь были какие-то складские помещения, сараи, закрытый на засов ангар.

– Ой, не стал бы я туда соваться, – прошептал Жорик, когда Петька устремился к дверям ангара.

– Поздно, батя, пить «Боржоми», коли почки отказали… В том смысле, что вляпались мы уже по уши, – заметил ему Петька.

Он первым подошел к боковым дверям и оттащил в сторону железный стержень засова. Дверь с лязгом и скрипом стала раскрываться, и вскоре приятели вторглись в небольшой коридор. Там была и металлическая лестница, ведущая в пристройку, наверх, и вход непосредственно в ангар. И он был не заперт. Петька подошел и начал открывать массивную железную дверь. Она неожиданно легко подалась, и приятели оказались внутри огромного помещения с бетонным полом и стеклянным, как в теплице, потолком.

И посередине этого громадного помещения они увидали нечто, весьма похожее на летательный аппарат неизвестной конструкции. Он мигал огнями и производил шелестящие звуки: быть может, предупреждающие.

– Вот это да! – остолбенел Петька.

– Летающая тарелка? – спросил Жорик риторически.

– Похоже на то, – согласился Петька. – Фигурально выражаясь, конечно… Сюрприз!

Но тут, откуда ни возьмись, со всех сторон от периметра «теплицы» повыныривали люди в камуфляже, которые, скрутив приятелям руки, уложили их лицом в цементный пол.

– Шеф! Мы тут шпионов задержали. Вынюхивают. Скорее всего, из этих, пришли им на помощь, – услышал Жорик. И это было последнее из его чувств и ощущений: последовал глухой удар, и…

Он очнулся. В подвале было абсолютно темно. И холодно. В том, что это подвал, сомнений у него не было. Воздух вокруг был затхлым; воняло сыростью и плесенью. Где-то под потолком располагалось небольшое окошко. В него просачивался унылый свет луны и запах солярки. Руки и ноги у Жорика, похоже, были связаны веревкой.

– Петька, ты очнулся? – позвал Жорик, надеясь, что его друг тоже здесь, где-то рядом.

– М-м, – послышалось в пустоте. – Говорить больно. У меня губа разбита. Мы что, в подвале? – последовал ответ.

– Похоже на то… Интересно, и сколько же мы здесь провалялись?

– Думаю, немало: ночь наступила уже. Луна светит…

– Ага. Слушай, надо попытаться развязать руки. Быть может, перетереть веревку об острый предмет. Обследовать подвал…

В это время что-то закрыло часть дальнего окошка, и тьма наступила полная. Но потом… Вдруг некое существо прыгнуло внутрь и приземлилось прямо на грудь Жорика. После того, животное положило на него что-то увесистое, фыркнуло и лизнуло его в нос.

– Мнемозина, ты? – обрадованно вскрикнул Жорик.

– Тише! – отвечала кошка. – Да, я; и я вас нашла. У меня связка ключей. Вот она лежит. Сперла. А эти земные сволочи вас даже обыскивать и допрашивать не стали; наверное, ждут до утра, когда приедет их главный… А вот тот уже, думаю, из Свиты…

– Из какой такой Свиты? – перебил кошку Жорик.

– Так мы называем тех инопланетников, которые тут разрушить всё хотят. Действуют, применяя запрещенные Лигой приемы. Они работают на наших тайных противников. Но… Сейчас не до разговоров. Драпать надо.

– Ты можешь меня развязать? – спросил Жорик.

– Я попробую, – ответила кошка, и начала зубами развязывать узлы на веревке, которая связывала Жорику руки. Не слишком быстро, но всё же у неё получилось; как только веревка слегка ослабла, Жорик высвободил руки и начал развязывать путы на ногах.

– Как это у тебя получилось, Мнемозина, проникнуть на территорию и нас найти? – спросил Петька.

– Это было не просто. Здесь… Много собак, – коротко ответила та. – Жорик, нащупай связку ключей: она упала. И положи в карман. И документы, свои и Петьки, переложи туда же. На всякий случай, – посоветовала она.

Жорик только теперь осознал, что его сумка, что висела на плече, и сейчас валяется рядом.

– Говорю, что вас даже не обыскали. Совсем мелкая сошка вас взяла. Кстати, они даже дверь в этот подвал не заперли…

– Не заперли? А ключи тогда зачем? – удивился Петька, в то время как Жорик уже развязывал его руки.

– Не для вашего спасения. Мы идём на дело. Я сама не могу открыть ключом дверь. Я – кошка, в конце концов, – пояснила Мнемозина, и её глаза сверкнули в темноте.

– Куда идем? – спросил Жорик.

– Есть тут рядом, неподалеку, помещение. Но оно заперто. Устроили в нем что-то вроде тюрьмы… Там – те, кто был с… Масиком, так сказать. Но его самого нет, и я не могу обнаружить его эмоциональный след. Увы…

– Его… убили? – ужаснулся Жорик.

– Не знаю пока. Если убили – идиоты полные. Он был бы ценным пленником. А им, вроде бы, нужна информация.

– А с ним кто сидел? Тоже ваши? Коты? – спросил Петька.

– Нет. Теперь знаю, что те – в облике людей. Думаю, что такие, как Семён Семёнович. Их представители.

– Их поймали и пытали?

– Это мы у них спросим. Они сидят там раньше Масика. Те, что их пытают, считают, что мы и они – одна раса. Можем котами предстать, можем – людьми. Потому, вместе их посадили. Я информацию считала с охранника.

К этому времени, ноги и руки Петьки уже были свободны.

Они шли в темноте следом за кошкой, которая, посверкивая глазами, указывала путь. То Петька, то Жорик иногда натыкались на ящики или коробки; похоже, что раньше здесь, все-таки, был обычный склад.

За дверями, до которых они добрались впотьмах, последовал коридор. Тоже темный. И по-прежнему Петька и Жорик шли следом за кошкой.

– Здесь, – сказала она, наконец, останавливаясь у одной из дверей, что следовали вдоль стены. Жорик стал подбирать нужный ключ: в связке их было не слишком много, и вскоре он открыл дверь.

За нею на вошедших неожиданно напали, и вскоре приперли к стенке.

«Вот это подстава!» – подумал Жорик.

– Стоп! – заорала Мнемозина.

Двое рослых парней, одетых в серебряные, обтягивающие комбинезоны, светящиеся в темноте, уставились на кошку.

– Отпустите их! – потребовала та. – Они – не из охраны; они – со мной. Мы вас освободим, и вместе уйдем тихо.

– Еще один… Говорящий кот, – удивился один из незнакомцев. Потом они отпрянули от Петьки и Жорика.

– Вы – тоже наши? Отличная маскировка под местных… Даже ментал-фактор не прощупывается совершенно. Полное внедрение! Потому, ошибочка и вышла, – сказал один из инопланетян.

– Это – земляне. Но я им полностью доверяю, – заявила Мнемозина. – В двух словах, расскажите, как вы оказались здесь? И где… Наш представитель, что сидел вместе с вами? И почему вы свободны… Вас не связали?

Тем временем, Жорик мельком осматривал помещение, выхватываемое светом люминесцентной ткани инопланетников. Похоже, их заперли в бывшей каптерке или рабочей раздевалке. Вдоль одной из стен здесь располагались вешалки, на которых висели старые куртки и рабочая, грязная одежда. В отдаленном углу этого небольшого помещения находился унитаз. Угол с унитазом даже не отделялся перегородкой от основного помещения. Вернее, часть перегородки еще наличествовала, и на ней предполагалась дверь, ныне напрочь снесенная, выдранная вместе с петлями. Над сливным бачком унитаза красовалась душевная надпись: «Кнопка запуска ракет по Америке».

– Нас связали, и связывают в каждый приход. Каждое утро, после очередного боя. Всё это повторяется вновь и вновь. И нам вновь и вновь приходится освобождаться от пут, – ответил тот, что был чуть пониже ростом. Он подался вперед.

– Для чего вы попали на эту планету? – спросила кошка.

– Мы совершили приземление с целью операции «внедрение», и уже приняли земной облик на орбите и запустили программу перехода на местный язык. Наш аппарат должен был уйти назад на автопилоте. Но… его подбили, а нас захватили на земле. Мы, когда уйдем отсюда, будем жаловаться в Лигу. Явное нарушение конвенции! – теперь говорил другой парень, высокий и светловолосый.

– Хорошо, что вы освоили местный язык… А то, ваши вечно твердят нам, что наш язык для них сложен. Вот и объяснимся по совсем простым, аборигенским понятиям, – усмехнулась Мнемозина. – А где… тот наш представитель, что был тоже здесь, с вами? – спросила она, будто между прочим.

– Они его тоже пытали. Даже на это пошли… Впрочем, они про вас далеко не всё знают. Считали нас и его единой расой. Они думают, что и в кошек мы трансформируемся. И в людей. А выглядим… Так, как стал он выглядеть, когда сменил облик на настоящий…

– Это – понятно. Что они с ним сделали?

– Ваш бежал. Прошлой ночью. Ему удалось… Ну, в общем, раствориться в воздухе, совершив луч-транспортировку. Думаем, он теперь на нашем корабле: уж больно эти забегали, тревога у них была. Он, несомненно, внутри. Наш аппарат был достаточно близко, но… Мы не думали, что такое возможно; в земных-то условиях… Похоже, до этого он прощупывал систему и договаривался с контрольной аппаратурой… И – да, наконец, ушел туда. Вы – сильные!

– Комплименты – потом, – отрезала кошка. – Как я рада! Он – спасся, он – внутри шаттла… Ваш аппарат основательно поврежден?

– Наверное, да. Но сильное и стабильное геомагнитное поле он создать в состоянии: и никого из этих не подпустит к себе. Ситуация обороны может длиться сколь угодно долго: он вырабатывает достаточно энергии, даже будучи поврежден.

– Хорошо. Но всё равно, нам надо спешить. Вы почувствовали перемену? Похоже, они что-то замыслили, и, быть может, вызвали подмогу. Я чувствую призрак надвигающейся беды, злонамеренность…

– Да, это так. Мы тоже чувствуем, что они замыслили злое. Сюда, скорее всего, уже вызвали подмогу; быть может, она скоро пребудет. Только, что же здесь происходит, на этой несчастной планете? Мы не ожидали такого приема. Невероятно, чтобы нас… Таким образом простые земляне встретили.

– Думаю, что здесь действуют, и совершенно не скрываясь от некоторых из землян, наши общие враги… Они уже не хотят тайно выявлять нас здесь и выпытывать наши знания и умения. Нет, теперешняя их цель – уничтожать нас. Здесь началась битва на поражение. При этом, они считают нас с вами слишком добрыми, и потому не опасными для них. Безответными и бессильными, по их представлениям. Они хотят перехватить инициативу. Полностью уничтожить всех нас и наше влияние на людей. Править здесь безраздельно; сделать местных своими рабами.

– Так считает вся Тхеана?

– Так считаю пока лишь я лично. С недавних пор. Но я донесу мои выводы до Тхеаны. Они должны быть в курсе того, что здесь происходит.

– Почему наши враги изменили тактику, и больше не скрывают своих намерений? – спросил теперь снова первый инопланетник, чуть ниже ростом и постарше, с раскосыми глазами и черным ежиком волос. Он был более растерян и взволнован.

– Потому что они завладели умами большей части человечества. Оно готово стать на их путь: принятия их технологий, полного им подчинения. Думаю, Лига Миров в ближайшее же время должна собрать совет по решению вопроса Земли, – ответила Мнемозина.

– А что… Нам предстоит совершить здесь и сейчас? Бороться с ними? – спросил светловолосый.

– Нет. Ни я, ни вы этому не были обучены. Наши цели здесь были иными. А потому, вы должны проникнуть на свой шаттл, на котором присутствует наш представитель. Я свяжусь с ним телепатически, и он вас пропустит. А вы… понятное дело, что не сможете осуществить полный ремонт шаттла: вы же сейчас в образе землян… Но, вызвать сюда корабль, способный вас забрать, втянуть в себя шаттл – это вы оттуда сможете?

– Да, но… Такая программа может осуществляться нами только в экстренном случае… И это – нарушение пункта сто одиннадцатого конвенции о…

– Стоп! То, что сейчас происходит – и есть тот самый экстренный случай. Наши общие тайные враги нарушили гораздо больше пунктов конвенции… И я беру на себя ответственность, – прошипела кошка.

– А ещё, это будет сделать очень сложно: проникнуть на шаттл. Даже, опасно, – добавил второй инопланетянин.

– Но мы… Попытаемся, – заявила Мнемозина.

Долго, складами и коридорами, они совершали поход по подземным помещениям, пока, наконец, кошка, пройдя последний обширный подвал, не остановилась в небольшом закутке, возле подъема по металлической лестнице наверх. За ней следовал люк.

– Выходим, – сказала Мнемозина. – Один из вас придержит крышку люка, и первой выйду я, – сказала она иноплеменникам. – Я… ударю ментал-обвалом по всей округе, после чего вы двинетесь к шаттлу. У вас – секунд двадцать-двадцать пять. А потом… меня отключит. Я выдохнусь. Вы должны успеть добраться до входа. Автоматический бот заберет вас вертикальным подъемом. Наш представитель, как я обещала, мною предупрежден телепатически, – сказала Мнемозина. – А один из вас, – теперь она обратилась к Петьке и Жорику, – должен будет подбежать ко мне, когда я упаду, схватить моё тело, и вернуться с ним обратно. Второй держит крышку люка. Понятно?

– Да, – ответили Петька и Жорик хором. С молчаливым согласием друга, ведущую роль Петька взял на себя. Он был в лучшей физической форме.

– Приступаем! – скомандовала Мнемозина. – Я запросила у своих особые полномочия и помощь. И потому, действовать надо сейчас! – И Жорик, как атлант, взял на свои плечи массивную крышку люка: после того, как в него стремительно просочилась Мнемозина, а следом – два инопланетника.

Выскочив наружу, Мнемозина вдруг, неожиданно, вся засветилась, завибрировала, увеличиваясь в размерах. И шерсть её светящейся шкурки стала дыбом.

«Наверное, в этом и заключалась помощь. Энергию на неё направили, или что-то вроде того», – подумал Жорик.

Охранники в черной униформе, те, что окружали периметр летательного аппарата, побросали оружие и схватились за головы. Некоторые из них падали на пол и отчаянно дрыгали ногами. Помещение наполнял яркий свет, исходящий от Мнемозины; воздух странно дребезжал, и в нем проскакивали искры. Двое иноплатнетников, как бы включив абсолютно невероятную скорость, почти мгновенно, с точки зрения Жорика, достигли странного летательного аппарата, приподнятого над полом, и оказались под ним. Их захватил огромный пузырь, вышедший из аппарата наружу. Вобрав их в себя, он устремился обратно. Пузырь слабо светился синим светом.

И тут Жорик, чьи силы были на пределе, вдруг почувствовал, что Мнемозина вот-вот упадёт. Да, он сработал на опережение! Видать, у него уже установилась особая связь с этим существом.

– Петька! Хватай её! – заорал он. И Петька выскочил. Он схватил кошку, как только она, уже обычная, лишенная света, обрела привычный размер. Она упала ему на руки: он успел её подхватить, и кинулся обратно со всех ног. Кто-то из охранников, уже обретя вновь зачатки разума, полоснул по убегающему прицельным огнем. Но и координация у стрелявшего ещё не вошла в полную норму, да и Петька почти уже добежал, а потом проворно нырнул в люк. Жорик его захлопнул, и пули, как градины, ударив по касательной, не пробили мощную, стальную крышку.

Они были внутри, и практически сползли вниз на пузе по ступенькам от усталости.

Потом, некоторое время они просидели молча, чтобы отдышаться и прийти в себя. Рядом с Мнемозиной, которая валялась неподалеку от Петьки, абсолютным кошачьим трупиком.

– Она… Жива? – усомнился, наконец, Петька, не слыша с её стороны ни единого звука.

Жорик хотел ответить: «не знаю» и… Он приоткрыл глаза и машинально посмотрел в ту сторону, где, по его мнению, находилась кошка. И вдруг понял, что… видит в абсолютной темноте. И он увидел, что кошка уже приоткрыла один глаз. А потом – довольно резко вскочила на лапы.

– Сюда идут! – прошипела она. – Скорей! Прочь отсюда!

И все трое, покинув закуток с лестницей, бросились внутрь обширного подвала, где поймать их было бы гораздо трудней.

– Нас обложили: окружают со всех сторон. Эта часть – тупиковая; нас в неё оттеснили… И церемониться не будут. Убьют. Вблизи – лишь кошачий лаз: вентиляционная шахта. Смотрите мне в глаза! У вас только один шанс: в котов перекинуться, и быстро! – и кошка, застыв на месте, приковала их взглядом. Она уставилась на Петьку, потом – на Жорика, и – снова на Петьку… За поворотом подземелья послышались гулкие шаги. Жорик представил почему-то кирзачи, ватники, запах «Беломорканала»… И страшно взвыл. Тут же он понял, что теперь он уже – кот. А рядом с ним – Васька… Его серый приятель.

И они вчистили к проему вентиляционного отверстия. Благо, что было темно, да и охранники, похоже, были нацелены на поиск людей, быть может, беглецов. Однако, взлетая к проему, Жорик последним из троицы вцепился в него когтями и слышал, как внизу кто-то передернул затвор, а потом ойкнул и упал. Внизу явно завязалась борьба: послышалась ругань, тупые удары, а у вновь прибывшего, с фонариком в руках, кто-то ногой выбил фонарик… Вновь глухой удар – похоже, кого-то приложили головой о стену.

Но Жорик вот уже карабкался вверх по шершавой бетонной стене, подобно альпинисту с «кошками» на ногах… Навстречу лунному свету. И, уже выбравшись наружу, он услышал громкий мяв Мнемозины, и без слов понял, что она призывает спутников следовать за ней: на крышу гаража, что был напротив ангара. Приготовясь к прыжку, Жорик вжался в землю. Миг – и он уже наверху.

А дальше, они бежали по крышам; потом – по бетонным плитам дорожки. По асфальту, и – снова по крышам; внизу, совершенно обезумев от злобы, лаяли сторожевые собаки. А трое существ, внешне принадлежащих к кошачьему племени, неслись как угорелые; Мнемозина была впереди. Спрыгнув с крыши, она понеслась полями, пустырями, мусорными свалками, и, наконец, впилась когтями в сетку Рабицы; и два проворных кота последовали её примеру. Собаки, что гнались за ними и преследовали их до самого забора, остались ни с чем: лишь зубы самой первой из них клацнули вблизи хвоста Жорика.

Оказавшись за забором, они, тем не менее, бежали и бежали по полю, пока не оказались вблизи небольшого оврага. Там они остановились, и, наконец, отдышались.

– Ну что, котята! Вы – молодцы, – похвалила их Мнемозина, общаясь по-прежнему телепатически. – А теперь – устраивайтесь в партере. Кажется, мы ушли достаточно далеко… Нас не зацепит.

– Не зацепит… Кто? – телепатически спросил ошарашенный Петька. Ответа не последовало. Мнемозина явно ожидала чего-то важного, всем своим существом.

Ферма по выращиванию грибов осталась далеко – далеко позади: отсюда лишь контур её обозначился на фоне звёздного неба.

– Как тебе удалось спереть ключи? – спросил Петька Мнемозину.

– Занятная вышла история, – неожиданно, кошка на этот вопрос всё же среагировала. Похоже, он доставил ей приятное воспоминание. – Вахтер-охранник как раз влез в какой-то кабинет, по всей видимости, и вынес на вахту сейф с деньгами. Открыл его отмычкой. А я была уже неподалеку, и в это время дико захохотала… «Кто здесь?» – спросил охранник, озираясь по сторонам, и волосы на его голове встали дыбом. «Я – твоя совесть!» – взвыла я, и он наложил в штаны, затрясся и залез под стол… Ну, а я схватила связку ключей, и дунула по коридору. Он не заметил ни меня, ни пропажи… Не до того ему было. А, когда очухался, то, скорее всего, первым делом пошел на место сейф возвращать… Похоже, другой какой конторе принадлежащий: их тут пруд пруди. Разных организаций – масса.