Текст книги "Масик"

Глава 5. Девушка мечты

Он подошел к зеркалу. Почесал себя за ушком лапкой и замурлыкал. Он был очень даже ничего. Темно-коричневый, на пузике серый, с проседью, очень пушистый. По цвету немного напоминающий старую шапку-ушанку из так называемого продавцами на рынке, «бобрика». Что это за зверь был такой – того, впрочем, Жорик не ведал даже в бытность человеком.

К тому же, у него имелось весьма пикантное белое пятнышко на грудке: галстучек. Ему очень понравилось это пятнышко.

Жорик потерся мордочкой о край зеркала. Затем запрыгнул на окно. И посмотрел вниз, на улицу. Этаж был второй. Но рядом, почти под окном, располагалась крытая шифером крыша строения, скрывающего в себе, наверное, вход в подвал. Спрыгнуть на эту крышу для молодого кота было что раз плюнуть, запрыгнуть оттуда обратно – тоже реально. Он лениво потянулся и зевнул, выгнув спину. «Надо будет по нужде – выпрыгну в форточку. Не ходить же, в самом деле, в этот странный ящичек в коридоре, от которого так дурно пахнет целыми поколениями сменявшихся котов… Кажется, на кухне стоит моя миска, в которую навалена всякая дрянь: макароны, вчерашний плов. Но… чего не съешь с голодухи! Пойду-ка я на кухню», – и новоявленный кот устремился в коридор.

Но тут как раз кто-то провернул в двери ключ… И в квартиру вошла Зоина мама. Она вернулась домой с работы. Подрабатывала же она, как кот понял ещё рано утром, где-то уборщицей. Хотя, уже была пенсионеркой. Об этом она говорила с Зоей: о пенсии, о маленькой зарплате… Сейчас, возвращаясь с работы, женщина успела зайти по дороге в магазин: от ее сумки пахло свежим хлебом и сосисками.

– У, проглот! – сказала она, увидев кота. – Никакой от тебя пользы! Только жрешь и спишь целыми днями!

Кот ретировался обратно в Зойкину комнату. Когда хозяева в таком настроении, им лучше не попадаться под руку. Он вышел в открытую форточку во двор, сделал свои кошачьи дела и быстренько вернулся домой. Гулять его пока тоже что-то не тянуло. Дома кот завалился на диван и продрых до тех пор, пока не явилась пришедшая с занятий Зоя.

Зоя пришла немного грустная. Молча разделась; скинула, случайно попав на кота, кофточку и лифчик и завернулась в махровый домашний халат с поясом. В ту же минуту у нее задребезжал на столе сотовый.

– А! Машка! Нет. Нет. Я никуда не пошла. Да так. Он козел. Так что – приходи. Чаю выпьем. Мама печенье испекла. Жду.

Зоя уселась у окна и врубила на всю мощность БГ.

Вскоре в комнату вошла Маша, по-видимому, живущая неподалеку – или даже в том же самом доме.

«Пока цветет Иван-чай —

Мне не нужно других книг,

Кроме тебя…", – пел дивидишник голосом Бориса Гребенщикова.

– Зоя, на тебе просто лица нет, – сказала вошедшая в комнату Маша. – Тебя – что, этот воображала Денис обидел, что ли? Вы же с ним сегодня в кино вместе собирались! Или он, бабник чертов, руки почем зря распустил? – и Машка, смахнув все, что там было: кофточку, джинсы, всяческие мелочи из одежды и кота в придачу, – на пол, тяжело рухнула на диван. Комплекция у нее была еще та. «Это повезло, что она не села на меня жо… Задницей», – подумал убравшийся бочком подальше от нее кот.

– Нет. Он меня не обидел. И руки не распускал. Совсем! – Зоя покраснела, а потом заплакала.

– Ну, успокойся! Не ной. Другого найдешь ещё. Так что он тебе сказал? – настаивала на откровенности Машка.

– Он отвел меня после последней пары в сторону – ну, знаешь, к колоннам в Главном корпусе… И сказал, что он бы, конечно, пригласил меня в кино, но… Вот, допустим, он пригласит. А потом же мы тогда начнем встречаться, целоваться. А вдруг – полюбим друг друга… А ведь ему сейчас – мол, сама понимаешь – никак нельзя жениться. Это – на третьем-то курсе? И живет-то он вместе с мамой – нет отдельной квартиры. В общем, нафига тогда – в кино… К этому он еще прибавил, чтобы я не обижалась, и что он – парень честный.

– Ну и – флаг ему на шею, барабан на задницу и перышко для легкости – куда ещё там? – прокомментировала Машка, поймала кота и стала гладить. Кот громко и старательно замурчал. – Ну и парни пошли! Ни в кино пригласить, ни цветов подарить – просто так, от всего сердца. Один секс на уме, в перспективе. А потому: сразу – и пошла ты нафиг со своим утюгом…

– Барабан – на шею, – уточнила Зойка. – Не хотел в кино – так и не приглашал бы тогда. Говорил – фильм хороший… Я сто лет в кино не была. Или – сейчас даже в кино просто так не приглашают? Как в ресторан какой-нибудь…

В это время в комнату к девчонкам вошла Зоина мама с металлическим подносиком, на котором стояли чашечки с чаем и вазочка с печеньем и конфетами – и поставила это всё на стол.

– Спасибо, Марь Степанна! – поблагодарила Машка, и тут же набросилась на печенье.

Мама – бочком, бочком, и вышла. Но, судя по выражению лица, суть беседы её заинтересовала.

А Жорику безумно захотелось сладкого, и он еле сдерживал свои неестественные для нормального кота желания.

Потом он не выдержал и подошел поближе к Зое, запрыгнул к ней на колени – и стал тереться мордочкой о её руку, мурча и стараясь заглянуть ей в глаза. Тогда девушка почти машинально развернула конфету – и сунула её коту в пасть. А тот взял лакомство в зубы и проворно спрыгнул под стол. Там он старательно прожевал конфету. «До чего же вкусно! Как в детстве», – кот ел с видимым удовольствием на наглой мордочке.

– Зой, а ты что, кошек – конфетами кормишь? – удивленно спросила Машка.

– Не кошек, а только моего Масика. Он – странный кот. Финики ест, бананы, конфеты шоколадные, а также соленые помидоры и консервированный горошек, фасоль и кукурузу.

– Ты бы ему витаминчиков каких кошачьих купила. По-видимому, ему витаминов не хватает. Ну да ладно. Давай лабу делать по физике. Ты методичку взяла в библиотеке?

Они долго писали лабораторную по физике. А Жорик игрался с бумажками от конфет, которые скинул на пол. «И почему мне это… так прикольно?» – подумал он. – Кажется, я начинаю думать и вести себя как кот».

Когда Машка ушла, Зоя еще долго писала что-то в своей тетради, а Жорик свернулся у нее на коленях, нахально пользуясь своим кошачьим положением. А когда было уже совсем поздно, он залез к Зое на стол и нагло развалился у нее на учебнике. Потом – сладко потянулся, проведя коготками по книжке.

– Да, кот, ты – прав! – засмеялась Зоя. – Пора мне заканчивать – а то я уже заморачиваться на учебе начинаю.

Она взяла гитару, побренькала немного, и затянула песню: «Со мною вот что происходит, ко мне мой старый друг не ходит»… Пела она очень проникновенно – хотя вряд ли к ней не ходил какой-то старый друг. Скорее всего, просто «разнообразные не те» страшно надоели.

– Зоечка, ты бы лучше на скрипке сыграла – давно не бралась! Я тебе говорила, что трудно будет тащить сразу и дневной ВУЗ, и музыкальное училище – заочно, – это неожиданно в комнату вошла Зоина мама, тихо приотворив дверь. – Но раз уж впряглась – то держись!

Зоя подскочила к маме, тихо поцеловала в щечку.

– Конечно, мама! Я сейчас возьму скрипку и сыграю, Вивальди, твою любимую! – сказала Зоя.

– Ох, доченька! Поздно я тебя родила, дорогая! В тридцать восемь – наверное, уже не надо было рожать. Теперь-то я – уже старая, пенсионерка, а работать приходится. Мало чем помочь тебе могу. А скоро совсем обузой стану.

– Что ты, мамочка! Ты – просто мое солнышко! – ответила Зоя, расчехлила скрипку и заиграла.

А кот лежал на диване, слегка прижав к голове уши. Звуки полились просто чудесные, отчего он не выдержал и издал утробный звук, похожий на «урр» и на «мяу» одновременно.

– Ой, Масику понравилось! – сказала Зоя и засмеялась. А потом продолжила играть.

*

На следующий день, когда ее кот грелся на подоконнике на солнышке, Зоя вернулась из института. Не одна. Вместе с ней вошел прыщавый и конопатый верзила.

– Проходи, Влад! Вот тебе учебник по сопромату, задание – на странице сто одиннадцать, – важно сказала ему Зоя. – Завтра – вернешь. А потом – продли студенческий обязательно, и возьми себе такой учебник в библиотеке, на четвертом этаже. Они там еще есть.

– Ты – что? Правда решила, что я к тебе – просто за учебником? – гыгыкнул Влад. – Ты меня хоть чаем напои! Мама у тебя дома? – спросил он, высунувшись в коридор и глядя в сторону кухни.

– Нет, она сегодня отправилась в поселок – подругу навестить, которая лежит в больнице, – ответила Зоя.

Влад нагло развалился на диване. А кот спрыгнул с подоконника на пол, сел около ног гостя на полу, и стал за ним следить. Зоя вышла на кухню и поставила чайник.

– Слышь, у меня такое впечатление, что твой кот за мной наблюдает, – сказал Влад. – А ты – присаживайся рядом со мной. Ты что, боишься?

– Н-нет! – пролепетала Зоя.

– Я в институт уже после армейки подался, мне уже – двадцать два года. А тебе – сколько? – спросил Влад.

– Девятнадцать.

– Ну, вот. А ведешь себя как малолетка, – и Влад посмотрел на Зою с таким выражением лица… «Я с таким выражением обычно смотрю на птичек на улице», – совсем по-кошачьи подумал Жорик.

Затем Влад поднялся с дивана и стал медленно приближаться к Зое, обнял её, потащил к дивану и завалил.

И тут кот прыгнул. Прямо ему в морду. Выдвинув и распустив все свои когти. И, вцепившись, несколько раз повторил их впускание и выпускание.

– Ай, – завопил Влад, пытаясь его отодрать. И, когда это у него получилось – он весь уже истекал кровью.

Кот вырвался у него из рук и забился под диван.

– Где этот чертов кот? – орал Влад. – Где эта проклятая зверюга? Я убью его!

А Зоя в это время давно уже вскочила на ноги и вооружилась тяжелыми настольными часами на мраморной подставке. Она взяла их наизготовку, в правую руку, слегка заведя ее себе за спину, подняв над головой. Бледная и взъерошенная, Зоя отчаянно проговорила:

– Не смей трогать моего кота! Слышишь – не смей! – и столько решимости было в ее хрупкой фигурке и ненависти в её словах, что Влад попятился к двери и воскликнул:

– Сумасшедшая! Она – бить меня хочет! Дура! И кот у неё бешеный! – и, с этими словами, он исчез из комнаты. И чуть погодя, хлопнула входная дверь квартиры.

Зоя пошла, накинула на дверь цепочку, села на диван и разревелась: сказалось недавнее нервное напряжение.

– Придурок! – бросила она в сторону двери.

Кот вылез из-под кровати и стал тереться мордочкой о её руку. Она погладила его по выгнувшейся спинке и улыбнулась:

– Единственный настоящий рыцарь встретился мне в моей жизни. И тот – просто мой кот! Спасибо, Масик…

Глава 6. Будни преподавателя

Он был… непонятно, кто. И каков его социальный статус? Бывший кот, а ныне – преподаватель. Для простоты, он стал, даже мысленно, называть себя «Жорик». Ведь он, здесь и сейчас, замещал Жорика, жил в его комнате в общежитии и проводил за него занятия. Это действо напоминало ему театр одного актера. Но он неплохо вжился в эту роль. Иногда ему даже казалось, что Жориком он был всегда. Только, у него что-то случилось с головой, и ему привиделся странный бред. А еще, он ничего не помнил с тех пор, как куда-то исчез его серый кот. С другой стороны, иногда ему казалось иное… Что он сам был этим серым котом. Даже, им когда-то и родился. Только, почему-то внезапно стал человеком. Но многие привычки поведения кота у него до сих пор сохранились.

А так… Если оставить в стороне вечный вопрос, кто мы, откуда и куда идем, то будни преподавателя всё более и более становились для него привычными.

Например, только что он провёл очередную лекцию по культурологии. Посвященную христианству. И его лекция стояла в расписании аж четвертой парой. Последней… И студенческая разморенная усталость так и парила над аудиторией. И потому, некоторые студенточки, даже сидя на передних партах, откровенно наплевали на Жорика и приводили в порядок свои ногти, или причесывались и подкрашивали глаза, глядя в маленькое зеркальце, положенное на парту, или посылали кому-то сообщения.

– Какие вы знаете символы христианства? – спросил Жорик наивно.

Последовало тупое молчание.

– Ну-у… Вы видели когда-нибудь Собор или церковь? Что находится у нее наверху? – дал он прозрачную подсказку. Было слышно, как аудитория начала что-то усиленно вспоминать, от напряженной работы мозга стало жарко.

– А там – купол! Зеленый, – отставив в сторону только что наманикюренные ногти, промолвила девушка с первой парты.

– Хорошо. А на куполе – что? – спросил Жорик. Все молчали. – Ну, ладно… Подойдем к вопросу с другого конца… Почему религия христианством названа? С каким историческим лицом это связано?

– А! Я знаю! Там чувак такой был… Его потом распяли за что-то, – радостно сообщила одна из девушек – блондинка высокого роста, одетая в белую майку с надписью «кисс ми».

– Ну и хорошо! Ладушки! Как звали этого человека? Кто знает? – натужно спросил её Жорик.

Аудитория молчала.

– Я не помню. Я фильм какой-то про него смотрела. Жалостливый такой… Ах, да! Иван Сусанин! – продолжила мозговой штурм активная блондинка.

Жорик чуть не упал в обморок. Но аудитория даже прикола не поняла.

– Ну как же этого человека можно не знать? – удивился препод громко. – Это все равно, что не знать, куда впадает Волга, к примеру…

– А куда? Я дальше нашего города – нигде не бывал. Как я могу это знать? – спросил парень с последней парты.

Только солидный стаж тертой кошачьей жизни не позволил бывшему коту, замещающему преподавателя Жорика, всерьез ощериться и выпустить коготки.

– Георгий Владимирович! Заканчивайте лекцию! Вас к себе Владимир Исаевич требует! – заглянула в кабинет лаборантка Алёна.

*

Декан Владимир Исаевич очень любил общественную работу: конкурсы, заседания, викторины… Сейчас он восседал в мягком кресле под портретом президента и болтал по телефону.

– А, Георгий Владимирович! Проходите, проходите! – запанибратски улыбнулся он широкой улыбкой довольного крокодила. И, как раз в это время закончив с кем-то разговор, положил трубку.

– Вы, как молодой специалист, должны подключаться к нашей институтской общественной работе! – довольным оптимистичным тоном сообщил он. – Помогайте Карине Викторовне. Она подготавливает новую конкурсную программу среди студентов «А ну-ка, девушки!», с награждением нашей будущей мисс факультета. И хорошо, если эту программу будет вести мужчина. Она вам напишет слова – а вы их выучите. Но это – потом. А завтра вы с ней встретитесь, и совершите рейд по общежитиям. Проведете конкурс на лучшую кухню.

Да, по-видимому, он был в своих представлениях о преподавательской работе весьма далек от реальности, когда взялся за неё, пытаясь заменить Жорика… Он представлял её как научную деятельность и лекционные занятия – и никакого кордебалета в придачу. Бывший кот всерьез собирался поработать над своей эрудицией, памятью и мозгом.

Попав случайно в эту колею, он понабрал кучу умных книжек в библиотеке и читал их днем и ночью. Напрасно, наверное… Умственный труд, как он всё более и более убеждался, был для исполнения должности преподавателя абсолютно лишним. Больше бы пригодились навыки кулинара или массовика-затейника (последние в наши дни вообще универсальны и почитаемы при любой работе).

Итак, на следующий день у него был бы выходной, который бы настоящий Жорик посвятил написанию диссертации: он всегда так и делал. Даже замещающий его бывший кот тоже теперь пытался разобраться в материалах, собранных Жориком на тему будущей диссертации. Но скорее всего, в выходной он просто подготовился бы получше к будущим лекциям…

Если бы не «лучшая кухня».

Карину он нашел в лаборантской. «Ещё не старая женщина, она была бы вполне симпатичной, если бы не напускала на себя важный вид, изменила форму очков и держалась попроще», – подумал бывший кот, глядя на неё. Карина же подняла на него глаза от читаемого документа, и без предисловий, властным тоном, сообщила:

– Мы начнем обход с первого общежития, а затем посетим шестое и девятое.

А потом, взяв коллегу под руку, Карина, довольно сильно в него вцепившись, буквально потащила молодого преподавателя за собой по улице. Но, при довольно стремительной ходьбе, она всё ж успевала строить глазки всем проходящим мимо институтским мужчинам.

В первом общежитии подведомственные кафедре культурологии студенты – дизайнеры усадили их за стол, напоили чаем и угостили пельменями. Их комната отличалась уютом: было заметно, что ребята, еще прежде вселения, поклеили здесь обои и навели полный порядок. Из железных коек они соорудили «двухъярусные» кровати, комната была забита компьютерами и музыкальной аппаратурой, а на стенках висели картинки с китайскими пейзажами, иероглифами и прочие «фен-шуйские» штучки.

Подставному Жорику начинала нравиться общественная работа. «Давно я не ел пельменей. Со сметаной», – подумал он, сыто урча.

А потом, они с Кариной последовали в шестое общежитие. Оно поразило даже его воображение – в прошлом тёртого уличного кота со стажем. На том этаже, где обитали проверяемые студенты, дверь в туалет не запиралась вовсе, причем работал единственный: женско-мужской (по очереди), в котором не было света, а воды на полу было по щиколотку.

– Мы туда по одному не ходим: второй должен стоять на входе и кричать: занято, – пояснила им студентка Вика, маленькое чудо с детскими хвостиками. Она их встретила в коридоре. – А после девяти вне комнат лучше и вовсе не появляться, не знаю, что там происходит, но крики стоят абсолютно дикие.

– Мы бы вас угостили сегодня, но у нас есть только картошка, мы стипендию на днях ожидаем. И сегодня картошку Виталик жарил. На кухне у нас девушкам опасно долго задерживаться. И, когда он её нес, эту поджаренную картошку, то поскользнулся, и – оп-паньки! – вся она – хлобысь, и на пол! Сковородка – донышком вверх, и абсолютно всё – на пол! – сообщила студентка Мила, высокая и стройная девушка, по виду только что вышедшая из солярия, в порезанных джинсах, в дырки которых просвечивали почти коричневые от загара ноги. Длинные черные волосы Милы были обрамлены темными очками, используемыми, по странной институтской моде, в качестве ободка для волос.

– Зато мы вам на гитаре сыграем и песни споем! – предложила хохотушка Света, полная крашеная блондинка в розовой кофточке и джинсовой мини-юбке.

Они – и подставной Жорик вместе с Кариной, и студенты – пели хором часа полтора… Потом двинули в девятку.

В девятке с их факультета жили только парни-дизайнеры. На дверях в одну из комнат блока, такого же, как и в общаге Жорика, и состоящего из «двушки» и «трешки», – у них была нарисована девушка в полный рост, одетая как Шакира в том клипе, в котором она первоначально выныривает из воды. Но только на фоне пальм и моря. Явно здесь кто-то из ребят упражнялся в рисовании. Жорик же поспешил приоткрыть и другую дверь – по расположению решив, что она ведет во вторую из комнат…

– Ой, ей! – воскликнул знакомый ему студент Леша, выходя из комнаты с «Шакирой». – Туда – лучше не ходите…

М-да… Эта дверь вела в санузел. И там, в душевом широком корыте, приспособленном внизу под краном, замачивались чьи-то джинсы, рубашки, стеклянные бутылки и жестяные банки из-под пива, а также случайно упавшая сверху, из вязанки, сушеная рыба и немытые пустые банки из-под привезенных из дому солений. Хорошо еще, что препод не успел разглядеть бывший у другой стены унитаз и его состояние, поскольку быстро захлопнул дверь, чтобы сиё не успела лицезреть Карина.

Леша был довольно колоритным парнем: крашеный и завитый блондинчик с одной серьгой в ухе и в цветастой рубахе. Но парни, естественно, совсем не умели готовить, а в комнате у них было сильно накурено, и повсюду катались пустые пластиковые бутылки из-под пива – а это, видать, после вчерашнего…

В общем, приз на лучшую кухню «Жорик» с Кариной дружно решили присудить девчатам с пельменями. О чем незамедлительно позвонили декану.

И, наконец-то, после этого он был свободен – и мог идти на танцы. Было уже пора.

*

На танцах «Жорик» сначала познакомился с руководительницей Еленой, которая первым делом его критически осмотрела и сказала:

– Живот втянуть! Спину выпрямить! – и надавила на его хребет в районе лопаток. Там что-то хрустнуло – и, похоже, стало на место. По спине прокатилась горячая волна. «Жорик» стал красным и мокрым от пота.

– Ой! Я не хотела! – смутилась Елена. – Давайте, проведем разминку!

Она включила музыку. Кроме «Жорика», Оксаны Викторовны и пожилой пары все остальные занимающиеся были студентами. Пять пар, и несколько одиноких девушек.

После разминки плясали Макарену. Все выстроились в одну линию и своеобразно, как манекены, двигали по очереди различными частями тела. С шестого захода даже у новичка «Жорика» что-то стало получаться.

– А теперь – станьте в пары! – сказала Елена. – Пора нам разучивать блюз! Разминка и Макарена у многих уже получались.

«Жорик» стал в пару с Оксаной. Пытаясь повторять то, что показывала Елена и воспроизводили более тренированные пары, он ошибался, запутывался в собственных ногах и даже пару раз наступил на ноги Оксане.

– Стоп! – сказала Елена. – Давайте поучимся ходить по квадрату. Правой – вперед, левой – назад!

И тут он понял, что совершенно не умеет ходить… Абсолютно не умеет. Как будто ноги было не две, а целых четыре: как в бытность котом… Он в них совершенно запутался.