Текст книги "Политическая психология. Психосемантический подход"

Психосемантический анализ категориальной структуры восприятия и осознания экономических и политических реалий российского общества

Цели исследования

а) Построение семантических пространств, описывающих осознание политической и экономической реформы российскими гражданами. Выделение базисных категорий этого пространства. Реконструкция “имплицитных моделей” реформы в сознании россиян.

б) Анализ отношения российских граждан к тем или иным конкретным реалиям экономической и политической жизни общества.

в) Построение типологии российских граждан по их отношению к российским реформам.

г) Анализ электората сторонников и противников реформ по социально-демографическим параметрам и характеристикам.

Процедура опроса

В ходе исследования использовалась так называемая импликативная процедура построения матрицы данных. Респондентам предъявлялся опросник (см. табл. 2) в виде матрицы, содержащей 35 объектов. Это были экономические и политические реалии российской действительности типа: “Приватизация”, “Иностранные инвестиции”, “Конверсия оборонной промышленности”, “Распад СССР”, “Образование СНГ”, политические и социальные институты: “Правительство”, “ГосДума”, “Армия”, “Церковь”, а также персоналии: “Ельцин”, “Черномырдин”, “Лужков”, “Чубайс”, “Жириновский” и т. д.

53 шкалы-дескриптора описывали возможные последствия этих экономических и политических событий или деятельности политических институтов и лидеров. Например: “Способствует повышению материального благосостояния граждан”, “Способствует вхождению в мировую экономику”, “Ведет к изоляционизму”, “Увеличивает безработицу”, “Ведет к большей демократизации общества”, “Ведет к диктатуре”, “Повышает обороноспособность страны”, “Ведет к росту угрозы локальных войн”, “Усиливает межнациональные конфликты”, “Повышает культуру общества”, “Повышает социальную мобильность общества”, “Способствует свободе совести, вероисповедания” и т. п.

Респондентов просили оценить в баллах вероятность наступления каждого из 53 последствий как результата совершения, наступления, осуществления деятельности каждого из 35 объектов и заполнить предложенную матрицу. Процедура оценивания предполагает своеобразное атрибутирование событий общественно-политической и экономической жизни каждому из объектов. Поэтому используемую методологию можно назвать методом психосемантической атрибуции.

Респонденту давалась следующая инструкция:

Уважаемый россиянин! Просим Вас принять участие в социально-психологическом исследовании. Наш опрос носит анонимный характер, но Ваши ответы помогут нам обрисовать представления российских граждан по экономическим и политическим аспектам жизни общества.

Оцените, пожалуйста, насколько, с Вашей точки зрения, те или иные экономические события или политические субъекты вызывают те или иные последствия в жизни общества. Вероятность этих последствий оцените по шкале от 3 до -3, где 3 вы ставите, если одно прямо влечет другое в максимальной степени, 0 – если связь отсутствует и -3, если одно вызывает прямо противоположное последствие другого. Для оценки промежуточной степени используйте баллы 2, 1, -1, -2. Большое спасибо за участие. Желаем успехов!

Время проведения исследования оказалось “растянутым” с середины 1994 г. до сентября 1995 г. Таким образом, полученные результаты отражают “состояние умов” или “общественного менталитета”, предшествующее парламентским выборам 1995 года, и уже принадлежат истории. Тем не менее подчеркнем, что, если отношение к тем или иным персоналиям (политическим лидерам) может претерпевать значительные изменения и точка, соответствующая позиции этого лидера, может “плавать” в семантическом пространстве (разительный пример этого – изменение рейтинга Б. Ельцина перед президентскими выборами), то само общественно-политическое сознание и соответствующая ему категориальная структура семантического пространства обладают значительной инерционностью (см. Петренко, Митина, 1994) и вполне соответствуют и сегодняшнему дню. Тем более это касается анализа типологии политических установок (о чем речь пойдет ниже), репертуар которых практически не меняется за последние годы, а изменения затрагивают в основном их вес и значимость с точки зрения поддержки тех или иных политических позиций в обществе.

В опросе приняли участие жители Москвы, Самары, Перми, Санкт-Петербурга, Смоленска, Барнаула (всего 740 человек).

Социально-демографические характеристики респондентов, выраженные в процентах, указаны в таблице 1.

Таблица 1.

Социально-демографический состав респондентов

* В скобках указаны неофициальные названия партий, употребляемые среди их электората.

Обработка данных

На основе индивидуальных протоколов респондентов была получена общегрупповая матрица данных (см. табл. 2). Эта матрица была подвергнута процедуре факторного анализа с ортогогональным вращением varimax.

Шкалы-дескрипторы (к таблице 2 на с. 200–203)

1. Способствует повышению материального благосостояния граждан.

2. Ведет к росту инфляции.

3. Способствует величию России.

4. Способствует вхождению в мировую экономику.

5. Ведет к изоляционизму.

6. Ведет к расслоению общества, делению на бедных и богатых.

7. Увеличивает коррупцию.

8. Ведет к всесилию командно-административного аппарата.

9. Усиливает тоталитарные тенденции общества.

10. Экономически целесообразно.

11. Соответствует представлению общества о справедливости.

12. Выгодно государственно-чиновничьему аппарату.

13. Выгодно мафиозным структурам.

14. Выгодно широким слоям трудящихся.

15. Выгодно международным монополиям.

16. Выгодно отечественному бизнесу.

17. Выгодно военно-промышленному комплексу.

18. Выгодно производственным коллективам.

19. Выгодно старой партийной номенклатуре.

20. Выгодно региональной элите.

21. Выгодно силам, враждебным России.

22. Является временным явлением.

23. Большая часть населения это поддерживает.

24. Ведет к экономическому упадку.

25. Приведет к зависимости России от развитых стран.

26. Ведет к большей демократизации общества.

27. Ведет к диктатуре.

28. Ведет к стабилизации курса рубля.

29. Открывает возможность граждан влиять на политику страны.

30. Открывает возможность людей влиять на жизнь своего предприятия.

31. Способствует улучшению положения в сфере здравоохранения и образования.

32. Позволяет людям ощущать осмысленность собственной жизни.

33. Способствует свободе совести, свободе вероисповедания.

34. Улучшает отношения между людьми в обществе.

35. Ведет к усилению преступности в обществе.

36. Открывает возможность человека быть хозяином собственной жизни.

37. Ведет к социальной мобильности общества (изменению социального статуса граждан).

38. Вызывает чувство единства с обществом у людей.

39. Вызывает чувство собственного достоинства.

40. Ведет к безработице.

41. Способствует правовой защищенности граждан.

42. Способствует социальной защищенности (малоимущих, инвалидов, пенсионеров).

43. Повышает экологическую безопасность страны.

44. Ведет к росту угрозы локальных войн.

45. Ведет к расширению политических свобод человека.

46. Укрепляет веру граждан в какие-либо идеалы.

47. Усиливает разочарование людей в жизни.

48. Расширяет возможности обладания частной собственностью.

49. Усиливает межнациональные конфликты.

50. Ведет к повышению нравственности общества.

51. Повышает культуру общества.

52. Усиливает обороноспособность страны.

53. Ведет к росту угрозы глобальных войн.

Структура представлений респондентов по поводу экономических и политических реалий жизни общества

Жители Москвы – конец 1994 г.

(всего 402 респондента)

В результате обработки данных по всей выборке с помощью факторного анализа было выделено 6 устойчиво значимых факторов, объясняющих 34,7; 25,6; 7,9; 7,3; 5,5; 5,4 процента общей дисперсии. Устойчивость во всех случаях проверялась путем аналогичной обработки половинной выборки матриц, полученной случайным способом.

Первый фактор (34,7 %) включал следующие шкалы-характеристики:

Смысловой инвариант суждений, стоящих на полюсах фактора, позволяет интерпретировать его как фактор «Демократизация общества ↔ Тоталитаризм».

Исходя из размещения объектов анализа по оси фактора, в наибольшей степени способствовали Демократизации (см. рис. 1.): “Приватизация”, “Интеграция в мировую экономику”, “Свободная продажа и обмен валюты”, “Приватизация на конкурсной основе”, “Частная собственность на землю”.

Таблица 2.

Общегрупповая матрица данных по всем респондентам

Из персоналий и политических и социальных институтов демократизации способствуют: “Демократы”, “Гайдар”, “Явлинский”, “Ельцин”, “Президент”, “ГосДума”, “Правительство”, “Черномырдин”, “МВФ”.

Заметим, что здесь и далее утверждения относительно оцениваемых реалий употребляются для обозначения факта наличия такого мнения в общественном сознании. В данной работе авторы не ставят перед собой задачу анализировать объективную справедливость подобных суждений. Мы исследуем только позиции наших респондентов и обсуждаем причины их возникновения.

Интересно отметить относительно высокий рейтинг по Демократизации “ГосДумы” как социального института. Очевидно, сам факт наличия российского парламента как необходимого атрибута демократического государства вне отношения к тем или иным персоналиям депутатского корпуса воспринимается как фактор, несомненно, способствующий демократизации общества.

На полюсе Тоталитаризма оказались “Национал-патриоты”, “Коммунисты”, “Жириновский”, а из экономических реалий ему способствовали: “Плановая экономика”, “Госмонополия на внешнюю торговлю”.

Второй фактор (25,6 %) представлен суждениями:

Противоположный полюс представлен:

Второй фактор может быть назван фактором «Нравственности ↔ Безнравственности общества» или фактором «Моральной Оценки».

Наиболее способствовали нравственному состоянию общества (см. рис. 1): “Церковь”, “Программы социальной помощи”, “Дотации в сельское хозяйство”, “Плановая экономика”, “Частная собственность на землю”, “Явлинский”, “Лужков”, “Демократы”, “ГосДума”, “Президент” (как социальный институт).

Рис. 1. Семантическое пространство оценок экономических и политических реалий (Ф1, Ф2)

Ф1 (-) Демократизация общества ↔ Ф1 (+) Тоталитаризм;

Ф2 (+) Нравственно ↔ Ф2 (-) Безнравственно.

Обозначения: 2 – Частная собственность на землю, 3 – Свободный обмен и продажа валюты, 4 – Акционирование предприятий трудовыми коллективами, 5 – Приватизация предприятий на конкурсной основе, 7 – Иностранные инвестиции, 9 – Образование СНГ, 10 – Конверсия оборонной промышленности, 17 – Интеграция в мировую экономику, 20 – Президент (как социальный институт), 29 – Черномырдин.

Наиболее безнравственными выступали: “Распад СССР”, “Приватизация”, “Коммерческие банки”, “Банкротство убыточных предприятий”.

Из персоналий оценивались как наиболее безнравственные: “Жириновский”, “Национал-патриоты”.

Налицо интересный парадокс: положительно оценивая приватизацию и связанные с ней экономические преобразования как способствующие демократизации общества (первый фактор), те же респонденты отказывают ей в положительной нравственной оценке (второй фактор). Негативная же оценка плановой экономики как коррелирующей с тоталитаризмом сопровождается позитивной характеристикой как способствующей человеческим отношениям людей в обществе. Объяснить этот феномен можно двумя причинами.

Во-первых, понятие о нравственном-безнравственном формировалось у большинства населения в период социалистической государственности с ее марксистскими представлениями об эксплуатации человека при наличии частной собственности, с отношением к бесплатному образованию и бесплатной медицинской помощи как ценнейшим завоеваниям социализма с его социальной защищенностью граждан и т. п. Эти представления имеют и более глубокие корни в истории России, связанные с общинным мышлением, с философией нестяжательства, идущей из глубин раскола церкви, монашества.

С точки зрения психологии можно говорить о том, что осознание необходимости реформ опережает динамику ценностных установок, которые более инерционны и связаны с бессознательным, архетипическим.

Во-вторых, “номенклатурная прихватизация”, коррумпированность части чиновничества и активное участие криминального элемента в переделе собственности вызывают негативную моральную оценку большей части населения экономическими преобразованиями при понимании многими ее целесообразности и необходимости. Вышесказанное, по-видимому, и обусловило появление феномена некоторой “раздвоенности сознания” в отношении к реформе.

Третий фактор (7,9 %) включал суждения:

Противоположный полюс фактора составили суждения:

Назовем третий фактор фактором «Экономической целесообразности ↔ Нецелесообразности». Наиболее целесообразными в глазах респондентов были (см. рис. 2): “Интеграция в мировую экономику”,

Рис. 2. Семантическое пространство оценок экономических и политических реалий (Ф3, Ф4)

Ф3 (-) Экономически целесообразно ↔ Ф3 (+) Экономически нецелесообразно;

Ф4 (-) Зависимость от развитых стран.

Обозначения: 1 – Приватизация, 2 – Частная собственность на землю, 3 – Свободный обмен и продажа валюты, 4 – Акционирование предприятий трудовыми коллективами, 5 – Приватизация предприятий на конкурсной основе, 9 – Образование СНГ, 11 – Создание коммерческих банков, 12 – Введение платного образования и платного здравоохранения, 15 – Дотации в сельское хозяйство, 16 – Программы социальной помощи, 18 – Кредиты под залог жилья, 29 – Черномырдин, 32 – Жириновский.

“Банкротство убыточных предприятий”, “Конверсия оборонной промышленности”, “Приватизация на конкурсной основе”, “Свободный обмен и продажа валюты”, “Частная собственность на землю”, “Иностранные инвестиции” и т. д. Интересно отметить, что “Плановая экономика” также оценивается скорее как целесообразная. Очевидно, с точки зрения наших респондентов, оптимальной является рыночная экономика с элементами планирования.

По мнению наших респондентов, наиболее целесообразную деятельность реализовали “Международный Валютный Фонд” и “Явлинский”. Слабую положительную оценку по этому фактору имел также “Черномырдин”, опережающий по этому фактору “Правительство” в целом. На общегрупповые результаты по этому фактору, по-видимому, повлияло объединение оценок представителей различных политических позиций. Не способствовали экономической целесообразности и преуспеванию: “Распад СССР”, “Демократы” (в целом), “Церковь”, “Правительство”.

Следует отметить более высокий рейтинг по этому фактору конкретных представителей “демократического лагеря” по сравнению с “Демократами” вообще. По-видимому, слово “демократы” приобретает для многих негативную коннотацию.

Четвертый фактор (7,3 %) включал суждения:

Назовем этот фактор – фактором «Зависимости ↔ Независимости от экономически развитых стран». Этот своеобразный пессимистический (приведет к зависимости) – оптимистический (но только на время) фактор на полюсе зависимости включает (см. рис. 2): “Иностранные инвестиции”, “Международный Валютный Фонд”, “Распад СССР”, “Конверсию оборонной промышленности”. Сюда же попали и “Плановая экономика”, и “Госмонополия на внешнюю торговлю”. Попадание двух последних реалий на этот полюс фактора, очевидно, обусловлено тем, что они набрали высокий индекс по шкале “временно”, как канувшие в лету, и, таким образом, их размещение по фактору зависимости от развитых стран является артефактом.

Противоположный полюс задает гарантов независимости от развитых стран, куда попали: “Армия”, “Президент как социальный институт” (но не персонально Б. Ельцин), “Церковь”, “Национал-патриоты”, “Жириновский”, “ГосДума”.

Пятый фактор (5,5 %) включал суждения:

Пятый фактор, назовем его фактором «Криминализации экономики», демонстрирует (см. рис. 3), что, с точки зрения наших респондентов, “Частная собственность на землю”, “Приватизация”, “Иностранные инвестиции”, помимо демократизации общества (фактор 1) и экономической целесообразности (фактор 3), ведут к обогащению криминальных элементов общества. Интересно, что региональная элита в восприятии наших респондентов-москвичей попала в одну группу с мафиозными структурами.

В наибольшей мере противостоят криминализации экономики в глазах наших респондентов: “Явлинский”, “Гайдар”, “Президент как социальный институт”, “Черномырдин”, “ГосДума”, “Армия”.

Рис. 3. Семантическое пространство оценок экономических и политических реалий (Ф5, Ф6)

Ф5 (-) Криминализация экономики;

Ф6 (-) Обороноспособность.

Обозначения: 4 – Акционирование предприятий трудовыми коллективами, 5 – Приватизация предприятий на конкурсной основе, 12 – Введение платного образования и платного здравоохранения, 15 – Дотации в сельское хозяйство, 17 – Интеграция в мировую экономику, 18 – Кредиты под залог жилья, 27 – Коммунисты.

Шестой фактор (5,4 %) включал суждения:

Назовем шестой фактор фактором «Обороноспособности». Наиболее негативно на нее повлияли (см. рис. 3) “Распад СССР”, “Конверсия оборонной промышленности”. “Программы социальной помощи” также не способствуют “оборонке”, очевидно, конкурируя с ней за финансовые ресурсы.

На страже обороноспособности стоят “Армия”, “Правительство”, “Президент”. Из реалий экономической жизни обороноспособность поддерживает в первую очередь “Плановая экономика”, очевидно, позволяющая мобилизацию и концентрацию экономических ресурсов. Из персоналий не способствуют обороноспособности “Жириновский”, “Церковь”, “Национал-патриоты”. “Церковь”, очевидно, в силу ее невоинственности, а “Жириновский” и “Национал-патриоты”, очевидно, в силу излишней воинственности, подрывающие внутреннее единство многонациональной страны и видящие в других странах не потенциальных союзников, а реальных неприятелей.

Региональный аспект восприятия экономической и политической реформ (начало 1995 г.)

Как уже отмечалась выше, специфика проведения нашего исследования состояла, в частности, в том, что в силу малых человеческих ресурсов самих исследователей оно оказалось “растянутым по времени”, и протоколы респондентов из регионов, а именно Перми, Барнаула, Самары, Смоленска были получены позднее. Это позволило довести генеральную выборку до 750 человек. Повторная факторизация уже новой матрицы данных, полученной с учетом всех индивидуальных протоколов, выявила чрезвычайно интересную трансформацию категориальной структуры политического менталитета за счет позиции регионов, в сравнении с “голосом Москвы”.

Так, на место первого фактора, объясняющего 24,1 % общей дисперсии, вышел следующий конструкт политического сознания:

Содержание этого смыслового конструкта позволяет назвать его фактором «Нравственного идеала» или, по мнению респондентов, участвовавших в обсуждении содержания этого фактора, фактором «Справедливости», включающим глобальные человеческие ценности и приоритеты.

Исходя из размещения объектов анализа по оси фактора, наибольшие положительные значения имеют (см. рис. 4 с. 212): “Церковь”, “Программы социальной помощи”, “Частная собственность на землю”, “Плановая экономика”. Из персоналий наиболее позитивную оценку по фактору Справедливости имел “Лужков”.

Второй фактор (17,1 % общей дисперсии) представлен суждениями:

Противоположный полюс представлен следствиями:

Второй фактор может быть назван фактором «Ориентация на Запад ↔ Тоталитарный изоляционизм». Политика ориентации на Запад связана в сознании людей, в первую очередь, с именами “Гайдара”, “Чубайса”, “Явлинского”. К реалиям, способствующим этому процессу, относят “Интеграцию в мировую экономику”, “Распад СССР”, “Конверсию оборонной промышленности”, “Иностранные инвестиции”.

Лидеры противоположного полюса – “Жириновский” и “Коммунисты”, а также реалии прежней советской экономики: “Плановая экономика”, “Госмонополия на внешнюю торговлю”. Такая склейка позволяет говорить о втором факторе как о факторе Экономических реформ ↔ контрреформ.

Налицо грандиозное противоречие в самой организации общественного сознания, где экономические реформы и, соответственно, персоналии, их проводящие, оцениваются как несправедливые (исключение составляет “Частная собственность на землю”), а атрибуты прежней социалистической государственности оцениваются как достаточно справедливые.

Рис. 4. Семантическое пространство оценок экономических и политических реалий (Ф1, Ф2) (Региональный уровень)

Ф1 (+) Нравственно ↔ Ф1 (-) Безнравственно;

Ф2 (+) Ориентация на Запад ↔ Ф2 (-) Тоталитарный изоляционизм.

Обозначения: 4 – Акционирование предприятий трудовыми коллективами, 5 – Приватизация предприятий на конкурсной основе, 11 – Создание коммерческих банков, 12 – Введение платного образования и платного здравоохранения, 13 – Введение системы банкротства убыточных предприятий, 15 – Дотации в сельское хозяйство, 18 – Кредиты под залог жилья.

Иностранные инвестиции оцениваются как способствующие демократизации общества и, наряду с “интеграцией в мировую экономику”, имеют высокую нагрузку по фактору Целесообразности. Однако им отказывается в положительной нравственной оценке. Справедливость и экономическая целесообразность, вера в государственность и неприятие тоталитаризма оказываются в противоречии в рамках общественного сознания.

Если политический менталитет московских респондентов более прагматичный и политизированный и наибольшие факторные нагрузки имеют такие пункты опросника, как “расширение политических свобод”, “обладание частной собственностью”, “демократизация общества” и “увеличение социальной мобильности граждан”, то провинциальное сознание более “морализировано” и акцент в оценке делается на нравственной стороне, на проблеме Справедливости. Отметим при этом, что общественное сознание – это удобная абстракция, и общество состоит из конкретных людей с индивидуальным менталитетом и системой ценностей. Поэтому говорить о противопоставлении прагматического сознания жителей столицы и морализирующей провинции можно только, так сказать, статистически, в рамках тенденции “больших чисел”. Согласно представлениям К. Маркса, “бытие определяет сознание”, и, возможно, что специфика менталитета жителей столицы связана с более высоким уровнем жизни, а также образования: “Знание – ведь тоже сила”. Тем не менее фактор Справедливости, по которому имеют негативную оценку большинство реалий экономической реформы, выделен на всей генеральной выборке и характеризует в той или иной мере внутреннюю противоречивость менталитета, по крайней мере, значительной части россиян. В чем проблема этой “амбивалентности и противоречивости общественного сознания”? Почему реформы воспринимаются многими как Целесообразные, но не Справедливые? Возможны, по нашему мнению, два объяснения этому феномену амбивалентности общественного сознания.

Первое объяснение лежит на поверхности и связано как с криминальным характером перераспределения собственности, так и с конвертацией власти в собственность, которую образно окрестили в народе как “прихватизация”. Старый класс номенклатуры, распоряжавшийся “общенародной собственностью” от лица “трудящихся”, перевел ее в свою частную собственность. Схемы превращения госсобственности в частную достаточно просты и однообразны. Это и банковские льготные кредиты при высоком уровне инфляции (получить которые могли, естественно, власть держащие), и игра на разнице внутренних и внешних цен на экспортное сырье и энергоносители (при том, что доступ к экспортным лицензиям имели опять же власть держащие), и, наконец, приватизация, легитимизировавшая возникшее имущественное неравенство и внесшая в него свою лепту (через закрытые фонды акционирования) при демагогических посылках о “равенстве стартовых возможностей”. См. публикации в “Известиях”, посвященные проблеме среднего класса и источников обогащения “новых русских” (Ослунд, 1996; Костюк, 1996).

Все это не могло не вызвать сомнений в справедливости происходящего при понимании многими экономической целесообразности передачи, по крайней мере, части производства в частные руки. Типичны суждения типа: “Нужен хозяин, а со временем сам рынок вынесет достойных и смоет пену”. “Австралию заселяли каторжанами, а теперь это одно из самых демократичных и преуспевающих государств. Второе и третье поколение представителей криминального мира учатся в университетах, становятся цивилизованными бизнесменами”. Такие рассуждения, возможно, не лишенные здравого смысла, являются типичной формой “рационализации” – феномена психологической защиты личности от внутренних противоречий, описанного в психоанализе. И здесь, в рамках социального психоанализа, мы, возможно, сталкиваемся с другой глубинной причиной амбивалентности общественного сознания в отношении к экономическим реформам.

Экономическая революция Запада, согласно Максу Веберу (Вебер, 1990), была идеологически подготовлена протестантизмом с его отличным от раннего христианства отношением к собственности. На смену “птичка божья не сеет и не жнет, а Бог ей дает” пришли представления о том, что богоугодность человека проявляется в первую очередь в его практических делах. Хороший хозяин – хороший христианин. Протестантская этика мостила дорогу развивающейся экономике.

В православии, идущем от Византии восточном крыле христианства, всегда был силен монашеско-медитационный дух нестяжательства, отстранения от мирской суетности (“Голого раздеть невозможно”), который не искоренили полностью и Петровские реформы. Общинность и соборность также идеологически чужды духу либерального индивидуализма, присущего предпринимательству. Период коммунистической идеологии, породивший колхозно-крепостное право и диктатуру пролетариата как политическое лидерство класса, не имеющего собственности, оставил глубокий след в социальных представлениях и коллективных архетипах бессознательного. Под слоем политических установок и пристрастий, имеющих более или менее осознанный и рациональный характер, лежит глубинный пласт ценностно-религиозных установок бессознательного, который еще нуждается в описании и проработке. Неслучайно в демократическом политическом лагере, выработавшем конкретные экономические и политические программы, но не имеющем собственной идеологии, время от времени звучат призывы о создании таковой, о необходимости создания Новой Русской Идеи и т. п.

Отсюда и высокий рейтинг “Церкви”. Российское общество никогда не было очень религиозным, но всегда было идеологизированным. Традиционно русский человек привык исполнять, а не принимать решения. Многие россияне обращаются к православию как к иной идеологии, пришедшей на смену коммунистической марксистско-ленинской, и надеются услышать в Церкви ответ на извечный вопрос “Что делать?”.

Поэтому, чтобы быть успешными в России, экономические реформы нуждаются в идеологическом обосновании и (да простят нас экономисты) в их возможной коррекции с позиции социальной справедливости или, как сейчас больше говорят, с позиции социальной направленности реформ. На данный момент осознание их целесообразности обгоняет изменения в ценностных ориентациях общества. Необходим психологический анализ на уровне обыденного сознания таких понятий и представлений, как Справедливость, Власть, Собственность, Закон, Народность, Правда, Труд и т. п.

Ряд исследований анализирует эти глубинные пласты обыденного сознания, аффективно заряженные и имеющие глубокие историко-генетические корни в архетипических представлениях коллективного бессознательного (См. Знаков, 1993, 1994, 1995; Ионов, 1994, Коваль, 1994; Назаретян, 1991, 1996.). Эти более глубинные слои психического, определяющие ценностные установки личности, влияют на более рефлексивные и доступные рациональной проработке политические убеждения и политические установки.

Перефразируя К. Маркса, можно сказать, что не только бытие определяет сознание, но сознание определяется и бессознательным.

В заключение подчеркнем еще раз, что рисуемая картина отражает данные суммарной, общегрупповой матрицы оценок людей, стоящих на различных политических позициях, и полученные результаты определяются наложением этих противоположных тенденций в оценках (нечто аналогичное среднегрупповой температуре пациентов по больнице). Получить же более реальные картины, характеризующие менталитет различных групп респондентов, можно, только построив политическую типологию населения и исследуя политические установки уже внутри этой типологии.