Текст книги "Чернокнижник"

Таня всё это понимала, и по-своему жалела Зину. Иногда даже предлагала ей кавалеров, но что-то всё не срасталось.

Таня закинула руки за голову и пристально посмотрела на Зину. Молодая, красивая, ухоженная… и что еще мужикам надо? Что за судьба у девки такая несчастная? Куда ни кинь, всё клин. Кажется, у Ника друг есть, надо будет спросить можно ли его с Зиной познакомить. Таня бросила разглядывать Зину и занялась бумагами. А с другой стороны, что ей за дело? Зинка пусть характер для сначала умерит, а потом уж и жизнь свою устраивает. Кому такое терпеть хочется? Таня вздохнула. Ей бы в своей жизни разобраться, бесконечно ведь к Нику бегать не будешь… еще пара-тройка лет, и в её сторону ни один уважающий себя мужик не посмотрит. Настя замуж выйдет, внуков ей родит, и будет она бабушка. Глупо, но жизнь быстро катится… как автомобиль под откос, не разбирая дороги. А с другой стороны, что сейчас думать об этом? Эти несколько лет ведь есть у нее в запасе, и за то спасибо. Надо их использовать на полную катушку, а там видно будет.

Таня достала пудреницу с зеркальцем и припудрила щеки. Зина завистливо смотрела на нее.

– Где пудру такую достала? Всё-то у тебя заграничное, дорогое…

– А ты не завидуй, – Таня убрала пудреницу в сумочку. – Найдешь мужика хорошего, и у тебя такая будет.

Зина тяжело вздохнула.

– Найдешь тут, как же… хорошие мужики, где вы! Ау!

– Зин, ну что ты всё ноешь! Слушать противно! Взяла бы да родила ребенка, квартиру бы дали отдельную. А там и папу бы нашли.

– Твои слова да Богу в уши… зачем мне ребенок без отца? Чтобы в школе все тыкали пальцем? Не хочу. А квартиру мне и так скоро дадут. Зря я, что ли здесь сижу?!

– Ну, как знаешь… – Тане не хотелось спорить. – Тогда не зуди. Хочешь, помаду подарю? Розовую с перламутром. Она мне не идет.

– Давай. Подлецу все к лицу. – Зина схватила помаду, которую ей протянула Таня, достала зеркальце и накрасила губы. Полюбовалась на себя, почмокала губами своему отражению. – Ах ты моя умница, красавица…

Таня прыснула.

– Красавица южная, никому не нужная!

Зинка, обычно обидчивая, на это раз на Танину колкость не ответила, наверное, из-за помады.

– Но-но! Будет нужная, еще не вечер.

– Конечно будет, прости засранку. – Тане стало стыдно за свой черный юмор.

– А я и не обижаюсь. Давай чай пить. Я мед принесла.

– Давай, – Таня достала чашку и поставила Зинке на стол. – Наливай.

Зинка наполнила чашки, сунула в свою, потом в Танину кипятильник, налила из заварочного чайника заварку. Выпили чай и начали разбирать бумаги – близился конец месяца, и нужно было готовить отчет.

Петька забавлялся с табельным оружием, целясь сквозь закрытое окно в прохожих. Ник, увидев это, одернул его.

– Прекрати дурью маяться! Как там наши дела, рассказывай.

– Насчет чего?

– Насчет всего! Хата твоя готова к приему гостей?

– Почти. Я договорился с одним челом, он мне аппаратуру установит на днях. И будет всё тип-топ. То есть наша Танечка может отправляться туда с любовничком… мы их заснимем в лучшем виде.

– Отлично. Что это за человек?

– Проверенный. Всегда мне помогает, только ему заплатить нужно.

– Заплатим. Если всё пройдет, как надо.

– Он хочет аванс.

– Хорошо, заплатим ему аванс.

– Когда будет готово, скажешь мне, я предупрежу Таню.

– Хорошо.

– Тогда свободен, меня не тревожь… хочу побыть в святилище.

– Как скажешь. – Петька убрал пистолет в кобуру и ретировался в свою комнату.

Святилищем называлась кладовка. Ник обил ее черным шелком и устроил там нечто вроде алтаря. Он частенько запирался там, когда хотел побыть один. Сейчас Ник зажег черные свечи, купленные специально для таких случаев, выпил таблетку и закрыл глаза.

Нужное состояние пришло почти сразу. Ник почувствовал, как Тьма обволокла его, обняла за плечи. Ник расслабленно улыбнулся. Он любил эти моменты, когда Тьма заполняла всё пространство вокруг, все поры его существа. Он наслаждался этим безвременьем, первоначальным состоянием, когда не существовало ничего, кроме Тьмы. Свет появился потом… он всё испортил, этот Свет… Потом, разумеется, удалось договориться, нащупать равновесие, но Тьме пришлось отступить… уступить Свету часть пространства… естественно, Тьма просто мечтала отвоевать позиции, но… извечное «но»… каждый раз, когда до победы оставались считанные шаги, обязательно что-то случалось, и Тьме опять приходилось отступать… А может, Тьма и не собиралась побеждать Свет, так же, как и Свет Тьму? Может, в этой борьбе и есть смысл существования, условие жизни? А все эти потуги установить чью-то абсолютную власть являются не более чем игрой? Забавой Тех, кто стоит над всем и всем же управляет?

Ника словно ударило током. Нет!!! Это глупые мысли. Отец выбрал его, чтобы установить царство Тьмы, царство абсолютного покоя и подчинения. Таково желание Отца и он во что бы то ни стало должен его исполнить… Ник почувствовал укол в сердце. Что там еще? Ах, да! Ему недостает частей тела… его собственного тела… у него нет глаз. Отсутствие глаз – это серьезно… и Отец сейчас напоминает ему об этом. Надо искать глаза, ибо он, Ник, должен видеть… Тьма сообщила, что глаза где-то рядом, и скоро Ник найдет их. Это было хорошей новостью… а потом останется сердце. Сердца Ник боялся больше всего, он не понимал, зачем оно вообще ему нужно. Но Отец твердо сказал, что нужно. Для баланса. Ник не смел возражать, хотя чувствовал, что с сердцем могут быть проблемы… Тьма заверила Ника, что всё будет хорошо, и ему не нужно волноваться. Она ободряюще похлопала Ника по плечу. Ник открыл глаза. Тьма сгустилась вокруг него, она была вязкой, как кисель. Стало очень холодно, и Ник понял, что Тьма сказала все, что хотела и ему нужно удалиться. Ник задул свечи и, не включая света, вышел из святилища.

Аппаратура была установлена в квартире Петьки через два дня. Ник поинтересовался у Петьки, кто это сделал. Петька, прежде чем дать ответ, наморщил лоб.

– Один товарищ из органов. Имя дурацкое какое-то… дай вспомнить… Авдей, кажется… да, точно Авдей!

– Действительно, дурацкое… – Ник вдруг почувствовал укол в сердце. Это явно было неспроста, и Ник продолжил расспросы. – Сколько ему лет?

– Наш ровесник. Может, чуть постарше.

– Я хочу с ним познакомиться. Ты должен устроить нам встречу.

– Хорошо. Если он согласится.

– Он согласится. Просто скажи ему, что с ним хочет встретиться твой брат. Или приведи его сюда. Он может оказаться нашим братом.

– Нашим братом?!

– Да, вчера я разговаривал с Отцом. Наш брат ждет встречи с нами. Мы должны обязательно проверить.

– Офигеть… и сколько еще у нас братьев?

– Это последний. – Ник решил пока умолчать про сердце, тем более, что он пока не знал, брат это или сестра. – А ты давно его знаешь?

– Нет, не очень. А точнее вообще мало знаю. Случайно столкнулись по службе. Я и имя-то его забыл. Спросил у одного нашего, кто может помочь с аппаратурой, и он мне посоветовал этого Авдея. Я ему позвонил, мы встретились, и я его вспомнил… это всё. Честно, всё.

– Я тебе верю. Приведи его ко мне.

– Я завтра ему позвоню.

– Хорошо.

Петька привел Авдея в их с Ником квартиру. По этому случаю Ник накрыл небольшой стол и поставил бутылку коньяка. Авдей оказался высоким красивым парнем с аккуратно причесанными черными волосами. Он немного смущался, и всё время поправлял прядь, падавшую ему лоб. Ник пригласил его сесть и сделал жест Петьке, чтобы он удалился. Сам Ник сел напротив Авдея и проникновенно заглянул ему в глаза. Тем более, что это были его собственные глаза, и он узнал их, эти зеленоватые кошачьи глаза с желтизной… в зрачках Авдея Ник увидел свое отражение и сразу понял – это то, что он ищет… ему даже показалось, что он стал лучше видеть.

Авдей молча ждал, что скажет Ник. Ник разлил коньяк и представился:

– Ник.

– Авдей.

– Редкое имя. В наше время так не называют. Твои родители поклонники старины?

Авдей усмехнулся.

– Я из детдома. Меня назвали по имени старика, который нашел меня в лесу возле деревни. Мамаша бросила меня там новорожденного. Зимой, в январе, в лютый мороз. Стерва. Говорили, она из той деревни, шалавой была… нагуляла и избавиться хотела. Жестокая тварь.

– Какая трогательная история. И как ты выжил в таких условиях? Просто ума приложить не могу.

– Дед Авдей спас. Вовремя меня нашел. Он там лесником работал, обход делал. В его честь и назвали. Он хотел себе оставить, но меня в детдом забрали, дед старый уже, где ему с младенцем управиться. – Авдей поднес ко рту рюмку коньяка, и Ник заметил у него на пальце кольцо. Сердце сразу дернулось, и Ник возликовал – это было ИХ кольцо, его кольцо, кольцо его братьев.

Ник взял Авдея за руки и осторожно погладил кольцо.

– Какая красивая вещица! Видно что старинная. Где взял?

– Она была на мне, когда Авдей нашел меня. Висела на шее, на шнурке. Не знаю, мамаша наверное расщедрилась… может, совесть замучила… подарок нашедшему труп младенца.

Авдей задумался. Он не сказал Нику всей правды о том, что случилось тогда в лесу. Он никому и никогда об этом не говорил. Об этом нужно было молчать до поры. Обычно младенцы не помнят себя, но Авдей хорошо помнил тот день, когда его мать, деревенская шлюха, нагулявшая ребенка от неизвестного мужика, шла в лес, пробираясь сквозь сугробы. Но он не плакал. Кто-то внушил ему, что так нужно, и он молчал. На улице стоял страшный мороз, его мать дрожала, а ему было тепло и комфортно в тонком одеяльце. Мать разумеется не знала об этом. Она несла новорожденного младенца на верную смерть. Избавиться от ребенка у нее не получилось, и она решила занести его подальше в лес и оставить.

Женщина оставила малыша возле огромного дуба прямо на снегу, и ушла, не оглядываясь. Ребенок спал. Его окутала Тьма. Очень дружелюбная Тьма. Она позаботилась о новорожденном. Согрела его. Приласкала. Убаюкала. Она нянчила и пестовала младенца, отгоняла диких животных, пока не появился дед Авдей. Скорее всего это Тьма и шепнула Авдею, чтобы немедленно явился сюда и забрал ребенка. Авдей все это отлично помнил. И еще он откуда-то знал, что его непутевую мать сожрали волки… они накинулись на нее сразу, как только она немного отошла от покинутого сына… их вожак, огромный серый волк с белой отметиной на морде, лично перегрыз ей горло. Так что Авдей был отмщен сразу. Он всегда знал об этом, и поэтому никогда не держал зла на мать. Ее просто не существовало для него, вот и всё. У него была только Тьма, она всегда подсказывала ему верное решение, если он сомневался.

После детдома его, по комсомольской линии, порекомендовали в органы. Он был идеальной кандидатурой – ни единого родственника, кроме деда Авдея, да и тот давно помер. Он согласился, тем более, что работа ему нравилась. Карьера пошла в рост, Авдею пророчили большие перспективы в органах госбезопасности.

И вот теперь он сидел напротив Ника и внимательно смотрел ему в глаза. Он видел, что Ник позвал его не просто так. Он ощущал это каждой клеткой своего тела. Ник протянул Авдею руку, на которой блеснуло точно такое же кольцо, как у Авдея и торжественно произнес:

– Здравствуй, брат!

– Брат?! Неужели моя мамаша разбросала младенцев по всему лесу? А сердобольный дед Авдей их собрал?

Ник засмеялся.

– Нет. У нас разные матери, если их можно так назвать. У нас один Отец. Я знаю, ты помнишь его… не можешь не помнить… это Он помог тебе выжить! – Ник вперил в Авдея горящий взор.

Авдей встрепенулся – вот оно! Он давно этого ждал. Ждал, что что-то случится, и это что-то случилось. Он сразу поверил Нику, но на всякий случай поинтересовался:

– С чего ты взял, что мы братья?

– Отец сказал мне, что скоро я тебя встречу. У тебя такое же кольцо, как у меня.

– Я вижу. Если все так, как ты говоришь, то я рад.

– У нас есть миссия. Отец не зря породил и собрал нас вместе. Петька! – закричал Ник вглубь коридора.

Петька словно вырос из-под земли. Авдей удивленно воззрился на него. Ник утвердительно покачал головой.

– И он тоже. Это наши Руки. Ты – Глаза. И еще есть Голос… но он пока не живет здесь.

– Я – Глаза?! В жизни не слышал большей чуши!

– Не торопись! – Ник вытянул руку вперед, будто останавливая Авдея. – Однажды наш Отец разорвал нас на кусочки и теперь мы должны воссоединиться. Когда-то мы были едины. Пришло время снова стать единым целым и завоевать мир. Мир будет наш! Он будет лежать у наших ног, поверженный и смиренный. Мы будем управлять миром вместе с Отцом. Мы будем его руками, глазами и голосом. Ты понимаешь о чем я?! – Ник возвысил голос.

Авдей сглотнул слюну. Он почувствовал прикосновение Тьмы. Тьма успокоила его, она сказала, что Ник говорит правду и всё так и есть. Он, Авдей, избран. Избран Тьмой для особой миссии. Если бы он не был нужен Тьме, его бы давно разорвали дикие звери. Там, в лесу. Никакой Бог не спас бы его тогда. Потому что Богу все равно. Он всё пускает на самотек. Но Тьма спасла его, спасла для служения ей. Он должен оправдать возложенное на него доверие. Авдей расстегнул ворот рубахи – ему вдруг стало жарко, и сказал внезапно севшим голосом:

– Понимаю…

Все втроем торжественно обнялись и выпили на брудершафт. Ник рассказал о себе, Петька о себе. Потом они обсудили установку оборудования для записи. Авдей обещал сделать все в лучшем виде. Ему не терпелось проявить свои способности. Он был счастлив, что обрел цель, а заодно и братьев. Ник пообещал, что скоро у них будут деньги, и они переедут в более просторное жилье, где смогут жить все вместе. Они ведь должны чувствовать друг друга, когда кого-то нет рядом, они осознают некую ущербность, не-целостность. Они теряют силу вместо того, чтобы набирать её.

Авдей ушел уже под утро. Он жил на окраине города в скромной однокомнатной квартире. Ник взял с него слово, что он никому ничего не скажет о своих братьях. Его место работы идеально для того, чтобы исполнять функцию глаз. Он должен идти вверх по карьерной лестнице, так же как и они все. Все братья – Остап, Петька и Ник. Они обязаны помогать друг другу. Когда найдется сердце, они все войдут в святилище и получат посвящение, чтобы вновь обрести утраченную целостность.

Авдей вернулся домой слегка ошарашенным. Как неожиданно все случилось! Он-Глаза! Такие круглые шарики на красных ниточках нервов… Ник сказал ему, что когда-то давно он был просто глазами, не человеком, а органом… частью человеческого тела… только благодаря Отцу он приобрел самостоятельность. Это было неплохо и не хорошо. Авдей не помнил, как это быть глазами, и поэтому не мог сравнить ту ипостась его существования и эту. Нет смысла спорить со свершившимся фактом. Значит, так было угодно Отцу, и не о чем здесь говорить.

Авдей съел хлеба с молоком – он питался очень скромно – и лег спать. Во сне ему явилась Тьма и поздравила его с обретением семьи. Тьма была настроена благодушно и миролюбиво. Она пообещала Авдею много… очень много… власть, силу, деньги… у Авдея даже дух захватило от перспектив.

Проснулся он с чувством выполненного долга и тут же отправился выполнять возложенную на него миссию.

Ник позвонил Тане и сообщил, что все готово для их «небольшого мероприятия». Они обсудили время, когда лучше будет это сделать, Таня слушала Ника и послушно кивала. Она и сама заразилась этой идеей – взять главного «за жабры» как выразился Ник.

С того памятного вечера, когда у Тани с главным случился интим, он звонил ей пару раз, намекая на продолжение знакомства, но Таня отнекивалась под благовидными предлогами, в то же время давая понять, что она не против, если бы не обстоятельства. Тем самым она разогревала его, держа на кротком поводке. Лев Борисович буквально исткал слюнями, встречая Таню в коридоре.

Когда Ник дал отмашку, Таня позвонила Льву Борисовичу сама и предложила встретиться в выходной. Сказала, что одна ее подруга уехала и оставила ей ключи от квартиры. Такая возможность выпадала не часто, и поэтому Лев Борисович, не раздумывая, согласился. Он ничем особенным не рисковал, так как его должность предполагала и задержки после работы, и работу в выходные.

Дверь Петькиной квартиры Таня открыла, слегка занервничав. Она никогда не была здесь и боялась попасть впросак. Хотя особенно переживать было не о чем – Ник объяснил ей все в мелких подробностях, да и квартира была однокомнатной, так что заблудиться было негде.

Первым делом прошли на кухню, где к большому удивлению Тани, Лев Борисович начал выкладывать на стол деликатесы – бутылку шампанского, балык, копченую рыбу, вино, фрукты и конфеты. Лев Борисович считался прижимистым, и, по общему мнению, у него снега зимой было не допроситься. Таня это знала и на особенную щедрость любовника не рассчитывала. Собственно в ее планы и не входила дегустация дефицитных продуктов.

Еще раз подивившись великолепию, Таня быстро накрыла на стол, пока Лев Борисович прихорашивался в ванне. Он вышел и всплеснул руками:

– Танечка! Вы прекрасная хозяйка! Так сервировать стол способен разве что профессионал. Думаю, ваши способности еще не раскрыты до конца.

Таня усмехнулась про себя, думая, что Лев Борисович невольно попал в самое яблочко, а вслух сказала:

– Вы мне льстите – на это способна каждая женщина. Я не сделала ничего экстраординарного.

– Не скромничайте, сделали, сделали. Это я вам как мужчина говорю. Надеюсь, мое мнение для вас хоть что-то значит?

– Ну конечно, как вы могли подумать! Я очень дорожу вашим мнением. И все-таки вы не правы. Наверняка ваша жена накрывает стол не хуже.

Лев Борисович поморщился.

– Не будем о моей жене, прошу вас. Это тема не для обсуждения. А что касается стола, то тарелка холодных макарон с сосисками и кусок хлеба это все, на что она способна. Чтобы так накрыть стол, нужно хоть немного этого хотеть… я очень люблю красоту… везде… но, увы… и ах, как говорится. Я давно устал спорить, что-то доказывать, поэтому все пустил на самотек. Если это не важно, значит, не важно. У каждого свои принципы. Она тоже много работает, устает, я ее не осуждаю. Ну да хватит о грустном – к столу?!

– К столу! – Таня села, по-гусарски махнув рукою, и Лев Борисович налил им по стакану шампанского.

Таня выпила, закусила, у нее слегка закружилась голова. Она подумала, что Лев Борисович, в сущности не так уж и плох. Одинокий, не понятый человек… мается в своей серой жизни, а хочется праздника… красоты… простое человеческое желание. Жизнь проходит, накапливается горечь и разочарование… дурные мысли лезут в голову – вот если бы да кабы… пустое все это… Таня подставила бокал, и Лев Борисович налил ей еще.

– Я предлагаю перейти на «ты», – Лев Борисович поднял бокал, Таня согласно кивнула. Ей стало весело. Она подумала, что Лев Борисович заслужил награду – пожалуй, она переспит с ним по-настоящему. Гулять, так гулять!

Лев Борисович тоже осмелел и взял Таню за руку. Она с готовностью вскочила со стула, будто только и ждала сигнала, и села к нему на колени. Лев Борисович крякнул, Таня засмеялась.

– Тяжело? Могу слезть. – Таня обняла Льва Борисовича за шею и поглаживала пальцами с острыми коготками ему затылок. Лев Борисович блаженно щурился. Тане показалось, что еще немного, и он замурлыкает, словно гигантский кот. Блузка у Тани расстегнулась, и Лев Борисович сглотнул слюну.

– Танечка… ты… ты… – он прижался губами к ее груди и стал вожделенно целовать мягкую плоть. Таня закрыла глаза и представила Ника. Понемногу она начала распаляться, скинула блузку и лифчик, предоставив Льву Борисовичу возможность лицезреть ее шикарный бюст в первозданном виде. Лев Борисович застонал.

Таня вдруг опомнилась и испугалась, что все произойдет раньше, чем они доберутся до спальни, и тогда Ник ее убьет. Она встрепенулась, спрыгнула с колен Льва Борисовича, и прошмыгнула в ванну.

– Иди в спальню, – шепнула она ему на ухо, – я сейчас…

Из ванны Таня вышла, завернувшись в полотенце. Лев Борисович ждал ее совершенно обнаженным, лежа на кровати. Таня сбросила полотенце на пол, и взошла на ложе. Она медленно оседлала восставший мужской член, стараясь поворачиваться к камере спиной, и начала совершать ритмичные движения. Лев Борисович закатил глаза и постанывал от удовольствия. Таня немного отстранилась, чтобы камера «увидела» его лицо, как учил ее Ник.

Когда все закончилось, Таня быстро засобиралась домой.

– Пора. Муж наверное, весь извелся. Я обещала ненадолго.

Лев Борисович нехотя оделся.

– Так не хочется покидать рай… твоя подруга часто уезжает?

Таня усмехнулась.

– Не так часто, как хотелось бы… посмотрим…

Таня заказала такси, не разрешив Льву Борисовичу ее проводить, во избежание лишних подозрений. Он поцеловал Таню в коридоре, они заперли дверь и разошлись в разные стороны, как заговорщики с явки. Тане приключение показалось забавным. Во всяком случае, Лев Борисович оставил у нее на этот раз более благоприятное впечатление.

Из дома Таня позвонила Нику, коротко сказала, что заказ готов и положила трубку. Потом приняла душ и спокойно уснула.

На следующий день Ник вызвал Таню к себе. Он довольно улыбался, и у Тани отлегло от сердца.

– Проходи, садись… все получилось отлично. Сам не видел, но Петька сказал, что полный отпад. Твоего греховодника видно как нельзя лучше.

Таня покраснела.

– Твой Петька и меня видел?

– Ну и что? Что тебя так смущает? Не девочка… кстати, ты ему очень понравилась, он сказал, что ты супер. Классная баба, в общем… это его слова, не мои. Передаю дословно. Не бойся, я не буду тиражировать твои фото на каждом углу. Это не в моих интересах.

– Спасибо и на этом.

– Короче, ты молодец. Иди, я потом позвоню. Считай, что твоя миссия на этом закончена, – так как Таня медлила, будто хотела что-то спросить, но не решалась, Ник добавил, словно прочитав Танины мысли. – Не бойся, он не узнает, что ты его подставила. Петька все сделает по-умному. Ты будешь чиста, как снег. Ваша дружба священна, она не должна разрушиться, мало ли что…

Таня кивнула и ушла. От того, что Лев Борисович ничего не узнает, ей стало немного легче. Все-таки роль стервы ей не очень импонировала, да и Льва было по-человечески жалко… расслабился, доверился, а тут…

Таня вернулась к себе, возле ее стола уже собралась толпа, и она отбросила мысли о происшедшем на задворки памяти до лучших времен. Раз Ник обещал ей, что все будет хорошо, значит, так оно и будет. Таня безоговорочно верила Нику. Или лучше сказать, хотела верить.

Петька позвонил Льву Борисовичу на работу и назначил встречу, сказав, что имеет сообщить нечто очень важное и интересное.

Они встретились в кафе во время обеда, так как встречаться вечером Лев Борисович категорически отказался. По выражению лица Льва Борисовича и по тому, как нервно он потирал руки, Петька понял, что его жертва нервничает. Они заказали кофе, чтобы не привлекать внимания.

– Что вы хотели мне сообщить, молодой человек? Как ваше имя? – Лев Борисович вытер пот со лба, хотя было совсем не жарко.

– Мое имя вам ни о чем не скажет, я могу назвать любое для удобства, если вам это важно. Но суть не в этом. Суть в том, что я хочу вам сообщить. А сообщить я хочу вам нечто не очень для вас приятное, увы, – Петка порылся в сумке и извлек наружу конверт, который передал Льву Борисовичу.

Лев Борисович открыл конверт и достал несколько фото. Он рассматривал снимки, на которых он был запечатлен с Таней, с каменным лицом. Внимательно посмотрев каждый снимок, он убрал их в конверт и посмотрел на Петьку.

– Ну и что?

Петька даже растерялся от такой наглости. А вдруг ему по барабану? Стараясь не показать свою растерянность, Петька медленно, чеканя каждый слог, произнес:

– А то, что это еще далеко не весь набор, который имеется в моем распоряжении. Есть еще кассета. Если тебе наплевать на жену, то я отправлю это в партком, к тебе на службу… идет?

Лев Борисович переменился в лице, очевидно, шок прошел, и он начал понемногу соображать.

– Я хотел спросить, что вы от меня хотите?

– Сейчас расскажу. Ты знаешь, не очень много… тебе повезло…

– Стоп! – Лев Борисович поднял руку. – Откуда у вас эти снимки и кто вы такой? Вы меня ошарашили, ничего не соображаю… неужели Таня? Но зачем?!

– Да успокойся ты, твоя подружка тут ни при чем. Она даже не подозревает, что ты сейчас все это смотришь. Просто вам обоим не повезло, что подруга твоей подруги оказалась законченной стервой. Как узнала, с кем твоя пассия придет к ней, так и решила поправить свое финансовое положение. Дрянь баба, уж поверь.

– Ну хорошо, – Лев Борисович сглотнул слюну, – а вы тут причем?

– Ну ей-то зачем светиться? Она меня прислала, а тебе не все равно?

– Да ну в общем…

– Вот видишь, со мной проще дело иметь. Я конкретный. Поэтому излагаю тебе свою просьбу. Прости, нашу. Так вот, тысяч десять сможешь найти? Ответ «нет» не принимается. Постарайся. Я передам тебе и снимки, и кассету. Это первое. А второе – мой брат работает у тебя на заводе. Ему светила небольшая должностишка, но вмешался его величество блат… ты должен ему помочь, брат переживает. Это все.

– Кто ваш брат? И что за должность?

– Ник Озеров. Он очень положительный, ничего не знает о нашей встрече… это я сам решил сделать ему сюрприз.

– С братом, я думаю, улажу без проблем. Я знаю Ника, он на хорошем счету. Но почему он сам ко мне не пришел?

– Он стесняется. Скромный очень. Ни за что просить за себя не пойдет. За других – пожалуйста, за себя – нет. Такой человек.

– Постой, но он же из детдома? Или я путаю?

– Оттуда, – с готовностью подтвердил Петька, – мы недавно нашли друг друга, поэтому я за брата горой. Бывают в жизни счастливые случайности.

– Понятно. А с деньгами хуже… мы на новую машину копили… что я скажу жене?

– Да Боже ж ты мой! Скажи, что перечислил голодающим детям Африки… дал другу взаймы… ну придумай, ты же взрослый.

Лев Борисович вздохнул.

– А Таня правда ни при чем?

– Ну конечно, зачем мне врать? Чиста, как Ангел.

– Тогда у меня к вам личная просьба, не трогайте ее. Пожалуйста.

– Да с чего ты взял, что я ее собираюсь трогать? – Петька усмехнулся. – Это твоя привилегия – трогать… не бойся, моя подружка сама не хочет, чтобы она что-то узнала. Вдруг кого еще приведет? А? – Петька подмигнул Льву Борисовичу. – Дамочка-то, ого-го! Зачем тревожить курицу, несущую золотые яйца? Так что по этому поводу можешь не беспокоиться. Деньги передашь здесь, в это же время, завтра. Я буду тебя ждать. Я верну кассету и фото.

– А какие у меня гарантии? Вы же можете наделать копий…

– Молодец, соображаешь. Да никаких нет, моё честное слово. Благополучие моего брата – твоя основная гарантия. У меня есть своя порядочность, я ведь понимаю, когда терять нечего, человек идет в ва-банк… даже самый робкий мышонок, если загнать в угол, укусит. Мера везде нужна.

– Очень разумно.

– Тогда до завтра. – Петька встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен.

Лев Борисович подождал, пока Петька уйдет, и тоже встал. Петька ничего не оставил за кофе, поэтому Льву Борисовичу пришлось расплатиться за обоих. Ему было очень неприятно, что он так попался, но за удовольствия нужно платить, как известно. Единственным светлым пятном в этой грязной истории было то, что Таня здесь ни при чем. Лев Борисович решил утешиться хотя бы этим. Он долго думал, что скажет жене насчет денег и решил, что нет ничего лучше банальности. Скажет, что дал взаймы другу, а потом видно будет. Главное, сейчас решить эту проблему как можно быстрее.

На следующий день вечером Петька с гордостью выложил перед Ником пачку денег.

– Раскрутил его на десятку. Как? Впечатляет? – Петька явно нарывался на похвалу.

Ник решил его ободрить.

– Молодец! Оказывается у меня загребущие руки? – Ник коротко хохотнул.

– Еще какие! – Петька раздулся от гордости. – Что будем делать с баблом?

– Спрячем. Я потом решу. Деньги понадобятся нам для дела… не вечно же мы будем торчать здесь… – Ник обвел взглядом квартиру.

– Понимаю… – Петька закивал с умным видом.

– Да ничего ты не понимаешь! – Ник махнул рукой. – Этот заводишка только начало. Мир будет наш, но деньги никто не отменял. Ну и хату, разумеется, нужно получше… мы должны жить вместе – я, ты, Авдей, Остап, и еще кое-кто…

– Еще кое-кто? – удивленно переспросил Петька.

– Да, кое-кто… наша плоть, наша часть. Отец сказал, что она нужна нам, и я не намерен подвергать сомнению его указания.

– Да что это за часть? Мне кажется, что у нас полный комплект…

– Тебе это кажется. У нас нет сердца… но мы найдем его (или ее?) рано или поздно…

– Ты уверен, что… эта… м-м… часть тела нам нужна?

– Я же сказал тебе, но видно ты не слушал! – Ник повысил голос, – этого требует Отец, а значит, это не обсуждается. Понятно?!

– Понятно, не смотри на меня так… я часть тебя, ты должен ко мне так и относится, как к себе… бережно.

– Ладно, прости… ты прав – мы одно целое. Пожалуй, для начала переедем в новую квартиру, попросторнее, а там посмотрим. Я кое-что придумал, потом расскажу. А пока мои шаловливые ручки заслужили награду. Возьми денег и пойди развлекись. Можешь ни в чем себе не отказывать, я разрешаю. Ты отлично поработал. Купи что-нибудь из шмоток… на свой выбор. – Ник протянул Петьке несколько купюр, тот жадно схватил их и спрятал в карман.

– И правда, развеюсь, пожалуй… ты как?

– Никак. У меня дела… иди без меня…

– Как знаешь… – Петька пожал плечами, накинул куртку и вышел.

Ник даже обрадовался, когда он ушел. Суетливость Петьки порой его раздражала. Ник плюхнулся в свое любимое кресло и задумался. Первая ступенька служебной лестницы ему обеспечена, а там пойдет, как по маслу. Нужно будет напрячь Авдея и Остапа, чтобы организовали ему параллельное продвижение по партийной линии и по линии средств массовой информации. Ник подспудно ощущал, что нечто мешает ему двигаться вперед, каждый шаг буквально дается с трудом. Тут словно в ответ на его мысли в памяти всплыла фраза, оброненная случайно Остапом: «Тебе, брат, не хватает… ну, огня что ли… азарта… не знаю, как выразиться… ты говоришь, будто деревянный, на толпу не действует… вроде все красиво и правильно, придраться не к чему, но… заученно как-то… короче, харизмы у тебя нет… сердца нет в твоих речах… а народ к этому делу очень чувствителен…» Тогда Ник пропустил слова Остапа мимо ушей, считая это все глупостью, но теперь его словно током ударило. Как же он сразу не догадался! Конечно, у него же нет сердца! Вот зачем оно ему нужно – чтобы был огонь, чтобы увлечь за собой массы! Ник расслабленно засмеялся. Какой же он дурак! Отец никогда не дает ничего просто так. Без сердца он пуст, как яичная скорлупа. Безусловно, сердце создает определенные проблемы, но оно же дает и искру, от которой разгорается пламя. Это очень важная часть его самого. Тогда, много лет назад, он принес любовь в жертву своему Отцу, и теперь Отец возвращает ему то, что когда-то взял. Нику стало легко и хорошо. Он подошел к телефону и набрал номер. Через пару гудков на другом конце сняли трубку, и приятный девичий голос мелодично произнес: