Текст книги "Текстур. 2-й сезон. Новые Земли"

Новые ощущения

Текс, Баг и Исаак только что вошли в бар, где была назначена встреча с продавцом чипов.

– Ждите здесь, – сказал Текс и направился к уборным.

– Здесь? – испуганно воскликнул Исаак, обводя заведение взглядом.

За последнее время жизнь преподносила гуманоиду много разных сюрпризов. Он не был к ним готов, и воспринимал все ситуации очень эмоционально. Тяжёлый запах перегара, смешанный с потом людских тел, казался видимым в этом смрадном месте. Лицо Исаака исказилось от отвращения. Он начал чувствовать внутри своего тела какую-то реакцию, ранее им не знакомую, похожую на чувство тошноты. Он не видел, но цвет его тела начал меняться, покрываясь бледно-жёлтыми пятнами.

Баг, стоявший сзади, увидел эти внешние изменения своего друга и, заинтересовавшись, прикоснулся к нему и, вдруг, заметил, что от прикосновения желтоватый цвет начал меняться и превратился в оливковый, затем, снова в желтоватый. Он нашёл это очень забавным и, смеясь, продолжал прикасаться к гуманоиду.

Исаак, сначала, не замечал этих прикосновений, но чувствовал, то прилив, то отлив тошнотного чувства и начал раздражаться. Но когда понял, что причиной этих невыносимых скачков является Баг, повернулся к нему лицом и умоляюще возмутился:

– Может всё-таки прекратишь, противный?!

– Ха-ха-ха, – ещё сильнее рассмеялся солдат. – Но как ты это делаешь?

– Я не знаю, – чуть не плача, жалуясь, ответил Исаак. – Мне так дурно! Активировались хромо-сенсорные датчики. Они каким-то странным образом предупреждают об опасности!

– Слушай, эти твои датчики очень забавные, – продолжая тыкать гуманоида пальцем, смеясь, сказал Баг. – Ну, просто хамелеон какой-то!

– Перестань, несносный! – вскрикнул Исаак, весь съёжившись, пытаясь замедлить эту неприятную реакцию своего тела.

– Пошли! Всё в порядке! – внезапно раздался голос Текса за спиной Исаака.

Робот вздрогнул от неожиданности – так был занят усмирением своих датчиков, что не заметил подошедшего капитана. Баг радушно рассмеялся, а на лице у Текса появилась удивлённая ухмылка, не только от реакции гуманоида, но и от его цвета.

Они прошли прямо в мужские туалеты. Там их встретил скверный тип, больше похожий на головореза. Это был Ярин Кермов.

– Ждите меня здесь! – сказал Текс и вышел вместе с Ярином через замаскированную дверь.

На Исаака свалились новые испытания. В этом помещении, с какими-то непонятными сооружениями, запах был ещё тяжелее.

Из светло-жёлтого с примесью оливкового, он начал покрываться темно-зелёными пятнами.

– Снова ждать?! – с неприязнью в голосе проговорил Исаак.

– Дай, угадаю, – смеясь начал дразнить Баг. – Зелёный означает вонь?

– Ага … – еле сдерживаясь, проговорил гуманоид. – Ты говоришь вонь? Так вот здесь воняет просроченной кислотой!

– Дыши, мой друг! Это запах настоящего самца! – с ложной гордостью в голосе продекламировал Баг, смеясь, затем добавил: – Кстати, воспользуюсь моментом.

Расстёгивая ширинку, он подошёл к писсуару. Исаак с изумлением смотрел на солдата, не понимая, что тот собирается делать, но, когда Баг начал писать в писсуар, громко ахнул, отвернулся и густо покраснел. Да, таких сильных чувств Исаак ещё не испытывал. У него прервалось дыхание на мгновение, и всё лицо начало пылать, как будто его опустили в горящую лаву. Он глубоко дышал, с отвращением глотая омерзительный воздух, пытаясь успокоиться.

– Эй, парень, ты весь красный, – сказал Баг, когда закончил и, повернувшись, увидел своего друга в таком неестественном для него цвете. – Значит-ли это, что кто-то гадит?

Исаак медленно повернулся лицом к Багу и посмотрел на него полными мольбы глазами, качая при этом головой из стороны в сторону, давая понять, что он уже на пределе.

– Дай, будь мужиком! – смеясь подмигнул ему Баг.

В этот момент появился Текс и жестом позвал следовать за ним.

Они вошли в помещение, напоминавшее лабораторию. Исаак, наконец, смог привести свои сенсорные датчики в порядок и управлять ими, поэтому новые тяжёлые запахи, встреченные в этом месте, уже не раздражали его так сильно.

Там их ждали Ярин Кермов со странным шприцем в руке.

Гуманоида усадили в кресло, и зафиксировали правую руку на подлокотнике. Ярин подошёл и ловким движением ввёл под внешние слой, чуть выше запястья, чип.

– Готово, – сказал Текс. – Теперь всё в порядке.

Они быстро вышли. Исаак бежал впереди всех – быстрей из этого смрада!

В этот же вечер адмирал Алавес получил отчёт от капитана Текса о гуманоиде, который был создан инженером Радой Нуи. Он проверил информацию в базе данных ООНЗ, и, действительно, данный робот был зарегистрирован за три месяца до вылета на станцию «Магеллан».

Часть 4

«… Артемия смотрела ему вслед и размышляла о ничтожности маленького человека, о его слабости против мощной системы, которая уже столетия живёт своей жизнью и зачастую идёт против своих же создателей. Дело только во времени …»

Сильные эмоции

Суд

Артемия сидела у койки своего больного отца. Уже много лет, как он был госпитализирован и находился в психиатрической больнице. Несмотря на то, что у неё сейчас совсем не было времени: была назначена встреча в военном суде Межгалактического флота – она пришла к нему. Теперь он спал, и она нежно гладила его седые мягкие волосы. Ей было необходимо побыть рядом, подумать, привести свои мысли в порядок. Здесь время замедляло свой ход, давая возможность отстраниться от действительности, посмотреть на себя со стороны, и увидеть, те мелкие, кажущиеся незначительными, моменты, ценность которых в действительности велика.

Артемия находилась во власти своих, плавно текущих, мыслей, и не услышала почти бесшумных приближающихся шагов. Она слегка напряглась от, прозвучавшего за её спиной, голоса:

– Капитан, Вы хотите, чтобы мы его разбудили? – спросила медсестра.

– Нет, – отрывисто ответила Артемия, и, понимая, что уже задержалась, встала и поцеловала отца в щёку. – Пусть спит. Мне пора идти. У меня назначена встреча. Я приду позже.

Она вышла и быстрым уверенным шагом направилась в здание суда.

Артемия была обвинена в полной небрежности по командной части в миссии «Магеллан».

Вместе со своим адвокатом Карамиасом, которому была вверена роль защитника, Артемия вошла в зал суда. При входе они встретились с адвокатом, представляющим обвинение – Тарриусом. Он был знаменит своими прекрасными ораторскими способностями и беспроигрышными делами. Более того его дружба с политиками делала его практически неуязвимым.

Встретившись с Тарриусом, Карамиас пришёл в ужас. Он ни разу не встречался с таким противником в суде, но много был наслышан о нём. Инстинктивно, то и дело, он просовывал палец под ворот рубашки, расширяя таким образом воротник, сжимающий горло, пытаясь сдержать волнение, но ещё больше волновался, выдавая своё эмоциональное состояние. Морально он уже был побеждён.

Артемия молча наблюдала за этой сценой и чувствовала отвращение.

– Не волнуйтесь, – она положила руку на плечо своего адвоката. – Скоро всё закончится.

Заседание началось, но, как и ожидала Артемия, очень быстро завершилось. После яростного прочтения обвинения и практически бесплодной попытки защиты, Артемии был вынесен приговор о понижении в звании до лейтенанта и отстранения от службы на месяц.

Выйдя из зала суда, адвокат защиты, прощаясь с Артемией, посмотрел на неё глазами нашкодившего щенка и опустил голову. Артемия похлопала его по плечу, подбадривая, и на её лице появилась понимающая улыбка.

– В этой ситуации мало что можно было сделать, – проговорила она.

Адвокат выдохнул с облегчением: не часто встретишь понимающих клиентов. Но горечь от проигранного дела давила так сильно, что он предпочёл, быстро попрощавшись, исчезнуть в свете длинного коридора.

Артемия смотрела ему вслед и размышляла о ничтожности маленького человека, о его слабости против мощной системы, которая уже столетия живёт своей жизнью и зачастую идёт против своих же создателей. Дело только во времени, и под её безжалостными колёсами может завтра оказаться тот, кто, считает себя всемогущим сегодня. Справедливость никогда не была подругой этого механизма, и даже при малейшем намёке на попытку дружбы была отвергнута продажностью, коррупцией, фальшью, лицемерием, издавна живущими здесь.

Она медленно пошла к выходу из этого тяжёлого здания – оно давило, уничтожало, разбивало в прах все надежды на лучшее. Режим, власть, страсть наживы – родились с человечеством и с ним исчезнут. Всё это мерзко, противно, и безысходно.

Её мысли текли, путались, вклиниваясь в картинки из прошлого. Артемии вспомнился отец, который постоянно повторял фразу Аристотеля: «Из справедливости выходят все добродетели». Эти слова, как девиз, сопровождали его всю жизнь и отпечатались в характере его дочери, сформировав призму, через которую проходили все её мысли и поступки. И, вдруг, она поняла, как будто нащупав что-то реальное, что ещё что-то можно исправить. «Лагò!» – сказала про себя Артемия и остановилась. Для неё стало ясным то, что он в опасности, и что она может, НЕТ – должна ему помочь!

Неприятная новость

В университетском городке, в зоне, где размещались жилые помещения работающих в университете, находилась вилла профессора Эуриса, своей помпезностью отличавшаяся от всех остальных. Он не любил много двигаться, поэтому здесь же оборудовал для себя лаборатории.

Его инфантильная небрежность распространялась не только на отношения с людьми, но и на среду проживания, превращая в полную противоположность шикарный снаружи вид виллы в авгиевы конюшни внутри оной. Здесь творился полный беспорядок. Как, при общении, он мог оставить собеседника на полуслове, развернуться и уйти, не закончив разговора, так и бросить недоеденные или недоделанные вещи там, где они были начаты. Поэтому нервно шагая взад и вперед, спотыкаясь о разные предметы, Эурис каждый раз возмущался и винил ругательствами весь мир.

В следствие последних событий он был очень легко раздражаем, у него складывалось впечатление, что всё идёт против него, он не имеет возможности контролировать ситуацию: что-нибудь или кто-нибудь обязательно создаёт проблемы, которые ему приходится решать, но решая их он остаётся на месте, не имея для себя никакой выгоды.

Вот и сейчас, обходя голограмму военного министра Ротариуса, с которым в данный момент был на связи, Эурис был на взводе. Размахивая руками, то хватаясь ими за голову, он то и дело повторял:

– Это трагедия! Это трагедия!

Полученные новости его шокировали, но не из-за своей трагичности, а из-за того, что ему снова предстояло тратить своё драгоценное время и силы. Но его болезненное самолюбие и высокомерное тщеславие достичь руководящих высот не могли спасовать перед такой мелочью, как уговаривание о сотрудничестве этого бездарного профессора Лагò! Его тошнило от одной мысли снова видеться с ним!

– Как это возможно! Вы – бестолочи! Как можно было совершить такую ошибку?!

– У неё была какая-то болезнь сердца, – небрежно ответил Ротариус. – К сожалению, эти дураки не учли данный факт, и случилось непоправимое.

– Ты прекрасно понимаешь, что мне снова придётся встречаться с этим профессором потому, что наша министр ни на что не годится! И, сейчас, простые вежливые слова не помогут, – Эурис уже кричал. – Придётся выдумывать что-то более эффективное! А у меня нет ни малейшего желания плясать и выкручиваться!

– Успокойся, – пытаясь привести в чувства своего друга, сказал Ротариус. – Это был несчастный случай. И неожиданную смерть жены профессора можно повернуть в нашу пользу, – министр на мгновение задумался. – Может даже и лучше, что произошло именно так, возможно, тебе не придётся плясать и выкручиваться. Ты увидишь – всё получится. В конце концов профессор согласится на сотрудничество. Успокойся и дай мне всё продумать.

На этом неприятный для Эуриса разговор закончился, оставляя надежду на то, что Ротариус и в самом деле придумает как выкрутиться из всей этой ситуации, но профессор ещё долго ходил по комнате, пиная свои вещи и выкрикивая ругательства в пустоту.

В отпуск!

Экипаж Тринакрии находился на борту Межпланетной Яхты1, готовясь к вылету в направлении Земли. В трюме, в специальном моргальном мешке, находилось тело доктора Аарона, переправляемое на Землю для захоронения.

Коли была постоянно на связи с командным мостиком флагмана. Рядом сидел Текс. Все остальные члены экипажа удобно разместились в соседней блоке: Баг и Исаак, оба в практически невидимых наушниках, наслаждались классикой; рядом, в креслах, Рада и Флоренс беседовали как закадычные подружки.

– Флоренс, могу тебя спросить? – спросила Рада. – Что ты узнала из документов Татсу?

– Знаешь, я думаю, он был влюблён в меня, – не отвечая на вопрос подруги, сказала Флоренс.

– Да, я тоже так думаю, – понимая, что Фло хочет выговориться, не наставала на своём вопросе Рада. – Более того, хочу сказать, что это было очевидно.

– Я чувствую себя виноватой, – с горечью в голосе произнесла учёная. – Если бы я не оставила его тогда одного, может быть…

– Тогда Стивенс, – прервала её Рада. – Убил бы вас обоих. Фло, мне очень печально об этом говорить, и я прекрасно понимаю твои чувства, но не могу смотреть на то, как ты себя мучаешь. Прошлое не вернуть, и ты не виновата в том, что произошло.

– Ты права, Рада, самое лучшее сейчас не плакаться, а попытаться разобраться и закончить дело, начатое вместе с Татсу. Он был хороший учёный и друг, – глубоко вздохнула Флоренс, приходя в себя. – Ты спрашивала меня о документах?

– Да, – улыбнулась Рада. – Что ты обнаружила?

– Его исследование зашло далеко. Я нашла несколько очень важных заметок. Мне просто нужно работать на платформе «Эйнштейн» для того, чтобы продолжить его работу.

– Кстати о платформе. Ты знаешь, что меня отключили от неё?

– Странно. Почему? – удивилась Флоренс.

– Я не знаю, но думаю, что это связано с теми файлами, которые мы обнаружили на станции «Магеллан». Часть этих файлов была закодирована и имела связь с Исааком. Мы их вам не показали.

– Исаак? То есть он!? – удивилась Флоренс и указала на, сидящего напротив, гуманоида, всего захваченного прослушиванием классических шедевров.

– Да, он. Код в настоящее время не поддаётся расшифровке, но я уверена, что он марсианского происхождения. К тому же, Исаак связан с «Солнечным Ядром» – это стало ясно из его рассказа, помнишь? Но я пока не могу найти связь между ядром и кодом. Если бы у меня был доступ к платформе «Эйнштейн» было бы проще.

– Не беспокойся об этом. Приходи ко мне в институт, мы найдём способ продолжить вместе.

Рада слегка улыбнулась от приятного ощущения, что не всё ещё потеряно, и что в лице Флоренс она нашла не только подругу, с которой приятно поболтать, но и профессиональную коллегу, которая может помочь в трудной ситуации.

С командного мостика флагмана поступило разрешение на взлёт. Коли завела двигатели, и Яхта1 стартовала в космос, в направлении Земли.

Захват

Радио трещало снова и снова. Привлеченный громким шумом, Стивенс приоткрыл тяжёлые веки, голова раскалывалась, язык прилип к нёбу, всё тело ломило и было тяжёлым и неуправляемым. Он еле поднялся и медленно подошёл к мостику, чтобы надеть наушники.

– Это корабль «Рубикон» из Тауэрна, – звучало в наушниках. – Есть кто живой? Вы готовы принять?

«Тауэрн», – подумал Стивенс. Он стал мысленно возвращаться в реальность.

– Эй, шлюпка, ты нас слышишь? Сюр, похоже, это корабль – призрак. Торпедировать его?

– Проклятые пираты, – прошептал Стивенс еле сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть. Он знал, что это место в Галактике опасное скоплением разбойников. Было оплошностью с его стороны не приготовиться к встрече с ними.

«Придётся импровизировать», – подумал он.

Стивенсу нужно было время, чтобы придумать что-то. Он не мог просто так сдаться в руки этим людишкам. Было тяжело думать: алкоголь ещё не до конца испарился из его организма, голова кружилась.

– Эй, дружоооо-ок, – нараспев сказал один голос. – Я услышал тебя. Сюр сказал, что у тебя осталось десять секунд. А потом будет огонёёёёк.

– 9, 8, 7, 6, – начал отсчёт пират. – Эй, друг ответь!

Стивенс не отвечал, он закрыл глаза, чтобы сосредоточится и подумать, как поступить. Он знал мир пиратов. Им нельзя отвечать, показывать свою нерешительность или страх. Они играют психологически и это будет им только на руку. Когда не знаешь, как поступить – лучше вообще ничего не делать, но ждать, а ждать Стивенс умел.

– 3, 2, 1 … БУУУУУУМ, – громко вскрикнуло радио.

– Ахахахаха! – сказал другой голос. – Сюр, зачем так, а то они в штаны наложат от страха, хахаха!

Радио стихло. И через некоторое время послышались шумы выпущенных магнитных гарпунов, которые прикрепились к корпусу магелланского шаттла, позволив пиратскому кораблю пристыковаться и двигаться с той же скоростью.

Пираты приготовились к швартовке.

Когда Стивенс услышал шум выпускаемых гарпунов, сразу побежал вниз и спрятался среди кресел, недалеко от того места, где на столике, в контейнере блистало Солнечное Ядро.

Трубчатый переход Рубикона, называемый пиратами, мостом, ударился о люк шаттла. Используя плазменную резку, пираты вырезали и выбили дверь.

Послышались шаги и грубые громкие выкрики.

– Эээй, кто-нибудь вы дома? Мы идёёёём, – нараспев прозвучал уже знакомый голос. – Надеюсь вы уже призраки! Ахахаха!

На слух Стивенс предположил приблизительное количество противников. Их было четверо.

– Вы, двое, идите туда, – командно прозвучал другой голос. – А мы с Гадюкой поднимемся на командный мостик этого корыта.

Стивенс следил за своим сердцебиением и дыханием. У него не было времени найти оружие. Оглянувшись по сторонам, на полу, чуть в стороне, у стены, он увидел большой осколок, от брошенной им, бутылки рома. Осторожно, чтобы не шуметь, скользя по полу, он добрался до стекла и вооружился. Таким же образом он вернулся на место. И вовремя! В комнату вошли двое – он видел через щель между полом и диваном 4 ноги. Они остановились перед столиком, где стояло Солнечное Ядро.

– Ух, ты! Гиена, это что за штуковина?! – воскликнул один, уставившись немигающим, загипнотизированным взглядом на сверкающий шар Солнечного Ядра.

– Откуда я знаю, придурок. Попробуй взять, – ухмыльнулся Гиена, и обводя взглядом всё пространство, заметил на полу осколки от бутылки рома. – Это что здесь такое произошло?

Пожав плечами и продолжая осматривать комнату, он заметил открытые дверцы камбуза с провизией:

– Ага, вот здесь точно есть что-нибудь интересненькое, – сказал он, заходя в камбузный отдел.

Краем глаза Стивенс видел, как Гиена наклонился, открывая ящики со съестными припасами. Второй, загипнотизированный Солнечным Ядром, всё ещё рассматривал его. «Судя по лодыжкам, в нём килограмм 120—140. М-да, с лазерной пушкой было бы проще», – подумал Стивенс.

Выглядывая осторожно из-за кресел, так, чтобы ни первый, ни второй его не заметили, Стивенс, увидел, как стоявший около ядра, человек, который действительно был грузный и высокого роста, подошёл поближе к столику, положил своё оружие в кобуру и начал возиться с контейнером.

Такую возможность упустить было нельзя!

Реакция Стивенса была молниеносной. Словно кошка, он выскочил из-за своего укрытия и запрыгнул на громилу со спины. Обхватывая его ногами за живот, одной рукой он зажал рот своей жертве, а второй, вооружённой бутылочным осколком, полоснул по горлу. Кровь фонтаном брызнула вокруг. Мужчина, оторопев от неожиданности и хрипя от отсутствия возможности дышать, пытался из последних сил освободиться от нападавшего, но было поздно… Стивенс, как клещами, держал его и всё глубже проталкивал стекло в горло, порезав себе руку. Но не замечал ни боли в руке, ни липкой горячей крови, стекавшей с его лица: он был в полном экстазе. Его развитый звериный инстинкт был взволнован запахом крови и ощущением победы. Стивенс отпустил свою жертву, бездыханное тело которой упало у его ног, и обернулся, привлечённый шумом. Его лицо, забрызганное кровью несчастного, с диким взглядом, раздутыми ноздрями и ехидной улыбкой, оголявшей красные от крови зубы, больше похожей на оскал, – наводили такой страх, что Гиена вышедший из камбуза, чтобы посмотреть, что случилось, тут же начал кричать:

– А-аааа! Помогите! Сюр!

Он настолько был напуган видом Стивенса, что даже забыл, что у него есть оружие, но бежал по лестнице вверх и орал, как полоумный.

Стивенс взял оружие и посмотрел на бесформенно валяющееся тело своей жертвы. Видя остекленевшие, замершие в одном положении, глаза; выливающуюся, утихающим фонтанчиком, кровь из горла несчастного; раскиданные руки и ноги в необычной форме, – не испытывал ни жалости, ни сочувствия, но удовлетворение от ощущения правильно сделанного поступка: побеждает сильнейший!

Вдруг, он услышал поспешные шаги спускающихся людей и спрятался за выступом стены.

– Кто это был? Почему ты оставил его од…, – но Сюр не договорил, получив такой сильный и неожиданный удар в центр лба, что упал замертво, сползая по ступеням лестницы.

– Вам лучше сложить оружие, если не хотите той же участи, – угрожающе проговорил Стивенс, кивая головой в сторону убитых им людей.

Двое, оставшихся в живых, дрожа от страха, начали бросать на пол, лазерные пистолеты и ножи разного калибра. Стивенс наблюдал за ними и ухмылялся. Да, он и в самом деле был доволен собой: один против четверых, вооружённых до зубов головорезов.

Закончив с оружием, они застыли в ожидании новых приказов, но Стивенс неудовлетворённо покачал головой, указывая своим оружием, что разоружение не закончилось. Те поняли, что имеют дело с профессионалом и продолжили избавляться от, хорошо спрятанного в одежде, оставшегося оружия.

Пройдя и усевшись в кресле напротив столика, с другой стороны, от валявшегося тела, Стивенс приказал двум пиратам присоединиться. Они тоже сели в свободные кресла, и молча, боясь пошевелиться, бросали косые испуганные взгляды, то на тела своих друзей, то на светящийся шар Солнечного Ядра.

Стивенс развалился в кресле, закинув нога на ногу, закурил сигару, и глубоко вдыхая дым, рассматривал сидевших перед ним.

– Кто вы? – вдруг резко сказал он.

Пираты вздрогнули.

– Меня зовут Дек, – дрожащим голосом проговорил один. – Но все меня зовут Гиеной. Он – Том, но мы зовём его Гадюкой, – указывая на своего друга закончил пират.

– Вы знаете, кто такая Гиена? – выпуская клубы сигарного дыма спросил Стивенс и вопросительно уставился на пирата по прозвищу Гиена.

Оба пирата закивали головами в знак согласия.

– Ненавижу Гиен, – продолжил Джон Стивенс, неприятно поморщившись. Во взгляде его мелькнула ненависть, и голос изменился, становясь всё жёстче, выражая хриплые и тревожные нотки: – Но я думаю, что это подходящее для тебя прозвище. Ты сбежал, пока я убивал твоего друга.

Он молниеносно поднял, лежавшее на его коленях, оружие и выстрелил Гиене прямо в сердце.

Лаза Гадюки расширились от, испытываемого им, ужаса, все члены окаменели. Прошло не мало времени, чем он осмелился спросить:

– Вы… к-кто?

– Я тебя узнал, – вдруг повеселевшим голосом сказал Стивенс, не отвечая на вопрос. – Ты певец из радио. Ха. Давай сделаем так. Спой мне песню. Если мне понравится – считай, что ты спас себе жизнь.

Стивенс отклонился на спинку кресла и приготовился слушать, слегка улыбаясь, от предвкушаемого концерта.

Дрожащим от страха голосом, Гадюка тихо запел, заскрипел, фальшивя ноты.

– Довольно! – прервал его Стивенс. – Отвратительно!

Пират мгновенно прекратил своё выступление, покрываясь холодным потом, в ожидании предстоящей смерти, он даже зажмурился, не в силах смотреть на этого страшного человека и почти перестал дышать.

Джон спокойно курил, выпуская дым колечками, и смотрел, как они поднимаются к потолку. Он думал, играя оружием в руке.

– Тебе повезло, ты мне нравишься, – вдруг сказал он. – Пока я оставляю тебя в живых. Кто ещё есть на корабле?

Пират громко выдохнул, ещё не веря тому, что жив, и не совсем доверяя Стивенсу, неуверенно начал говорить, запинаясь на каждом слове:

– К-к… есть только пилот. Я… я не знаю его настоящего имени, мы (он искоса посмотрел на бездыханные тела своих друзей) з… зовём его Сова.

– Хорошо, пошли.

Стивенс был удовлетворён своей работой. Сейчас, расправившись с атаманом пиратской шайки, он сам стал предводителем оной. Напуганный до смерти и уверенный в силе Стивенса, Гадюка однозначно будет почитать его за атамана, таким людям больше некуда деваться. Лучше быть на службе у сильного хозяина, чем искать себе нового, и во взгляде пирата Стивенс видел не только страх, но и своего рода уважение.

Приказав Гадюке собрать всё оружие, он упаковал Солнечное Ядро и, взяв всё с собой, они перешли на корабль «Рубикон».

Стивенс принял командование своим новым кораблём. Пока пираты переносили еду с шаттла на Рубикон и избавлялись от тел, Джон осмотрел весь корабль и выбрал себе каюту попросторней. Приведя себя в порядок, он вышел к своей новой команде и приказал, торпедировав шаттл, взять курс на планету Зикрок.

Лишь только когда вернулся в каюту, Стивенс понял, как устал. У него не осталось сил даже прочесть молитву, он просто зажал медальон в кулаке и заснул.