Текст книги "Текстур. 2-й сезон. Новые Земли"

Часть 5

«… Кэтрин открыла сумочку и, вытащив сложенный лист бумаги, подала Тексу. „Почерк женский, но мне не знаком, – прочитав записку, размышлял Текс. – Тот, кто писал, явно торопился. Более того, эту информацию знает либо мой экипаж, либо… начальство“. – Где вы нашли эту записку? – спросил Текс. – Я нашёл её под кроватью, в спальне, нашей матери, – сказал Луиджи. – Потом мы пошли в полицию, чтобы сообщить об исчезновении…»

Возвращение домой

Нью-Йорк

Экипаж фрегата «Тринакрия» приземлился недалеко от Нью-Йорка. Все были переодеты в гражданскую одежду и еле узнавали друг друга, привыкшие к военной униформе. Исааку достались вещи Бага, и он постоянно поправлял и отдёргивал то одну, то другую сторону, съезжавшего вниз, плеча рубашки и подтягивал вверх падающие штаны чем вызывал дразнящие насмешки всего экипажа.

Во время всего путешествия и, сейчас, не прекращались обсуждения по поводу того, кто и как проведёт этот короткий отпуск.

Флоренс, почти не принимавшая участия в этих разговорах была вся занята своими мыслями. Ей нужно было съездить к стареньким родителям Аарона и Татсу и, потом, присутствовать на похоронной церемонии, организованной Университетом, в котором они все работали. Она даже и не думала об отдыхе, больше всего ей хотелось как можно скорее приступить к продолжению изучения проекта, оставленного Татсу, и к которому был причастен Аарон. Поэтому она сразу попрощалась со всем экипажем и уехала.

За ней последовала Коли. Она вызвала аэротакси и попросила отвезти её в аэропорт, чтобы вернуться в свой Лондон.

Баг и Исаак решили направиться в Шотландию, и провести недельку с семьёй Бага.

Текс решил остаться, здесь, в Нью-Йорке, несмотря на все уговоры Бага о том, что его семье было бы приятно иметь такого гостя, как Текс, особенно его отцу.

– Эй, босс, почему бы тебе не поехать с нами? – Баг решил предпринять последнюю попытку уговорить своего друга. – Самолёт вылетает через два часа. Ты можешь снова наболтаться с моим стариком.

– Спасибо, Баг и передай привет Герхарду, – сказал извиняющимся тоном Текс. – Извини, но у меня, здесь, много дел. Езжайте, отдыхайте.

Баг и Исаак попрощались и тоже вызвали аэротакси.

– Ну, а ты куда решила? В Москву? – спросил Текс у Рады.

– Да, но ненадолго, – ответила Рада. – Я вернусь через пару-тройку дней, потому что договорилась с Флоренс о встрече в Универе.

– Ты мне лучше скажи, куда пойдёшь ты? – посмотрев прямо в глаза Тексу, спросила Рада твёрдым голосом.

– Я, я иду… домой, – неуверенно начал Текс. Он никому не сказал, но, заплатив 5000 кредитов, остался на мели.

– Куда домой, Текс?

Рада прекрасно знала, что у капитана нет своего жилья, и ему каждый раз приходится искать съёмную квартиру, и об оплате за чип она тоже знала.

– Послушай, – после недолгого молчания заговорила Рада. – Я знаю, что ты заплатил кредиты за чип. Если не хочешь, чтобы я всем рассказала об этом, особенно Багу, то ты должен принять это.

И она вложила в ладонь Текса ключи от своей Нью-Йоркской квартиры и номер кредитной карты.

– И, если увижу, что ты тратишь кредиты на всякое дерьмо – заблокирую, – ложно рассердившись, сказала смеясь Рада.

Они дружески обнялись на прощание и Рада пошла к стоянке аэротакси.

Текс, сжимая подарок от Рады, смотрел ей вслед, улыбался и думал, о том, какой он всё-таки счастливчик иметь таких замечательных друзей.

Он глубоко вдохнул прохладу утреннего воздуха, застегнул летнюю куртку и направился к дому Рады пешком. Её дом был не очень далеко, всего в двух часах ходьбы. Он его прекрасно знал ещё со студенчества, когда собирались там шумной компанией друзей. Он уже заканчивал учёбу, когда друг привёл его на вечеринку в этот дом и познакомил с тогдашней первокурсницей, Радой, – обаятельной, рыжеволосой с, пронзительным взглядом умных раскосых глаз, девушкой. В голове начали всплывать приятные воспоминания молодости, от которых на лице появилась лёгкая беззаботная улыбка.

Текс медленно шёл, наслаждаясь каждым моментом этой прогулки. Бульвар, с высаженной аллеей высоких деревьев, проходящей посередине него, был широким. По краям его сновали взад и вперед аэромашины, летя по своим делам. Аллея в этот ранний час была почти безлюдна и оживлялась, радостно бегающими детьми и счастливыми парочками, больше к обеду, и до позднего вечера жила своей неповторимой жизнью. Она была похожа на парк для прогулок. Здесь были симпатичные удобные скамеечки, зовущие гуляющих отдохнуть и небольшие площадки, оборудованные для игр детей. Маленькие кафешки и закусочные, пестря своими пригласительными рекламами, открывали двери для первых посетителей.

Текс уже начал выбирать одну из них, чтобы позавтракать, как, вдруг, услышал позади себя поспешные шаги и незнакомый запыхавшийся голос:

– Капитан, капитан Крам! Остановитесь, пожалуйста!

Текс остановился и обернулся. К нему бежали двое незнакомых – молодые, лет тридцати, элегантно одетые мужчина и женщина.

– Кто вы? – спросил Текс.

– Простите, капитан, мы не знакомы. Я – Луиджи, а это моя сестра Кэтрин. Охранник базы сказал, что вы капитан Крам, – ответил молодой человек.

Текс, не припоминая озвученных имён, вопросительно смотрел на молодых людей.

– Ах, да, Вы правы, – сказал Луиджи, понимая, что их имена не имеют никакого значения. – Мы дети профессора Чарльза Лагò.

Текс не ожидал и был удивлён данной встрече.

– Да, я Текс Крам.

Он не понимал причину, но предполагал что-то серьёзное, раз дети профессора его искали.

– Ребята, – сказал он помолчав. – Пройдёмте в бар и поговорим.

Они зашли в первый попавшийся бар и сели за столик.

От вкусно пахнущего кофе забурчало в желудке, и Текс вспомнил, что намеревался позавтракать. Улучив момент, он заказал кофе с лёгким перекусом и хотел заказать что-нибудь своим собеседникам, но те отказались. Они были взволнованы.

– Я так понимаю, что что-то случилось? – начал разговор Текс.

– Мы получили сообщение от нашей матери о том, что случилось с отцом, – начала быстро говорить Кэтрин. – И приехали сразу. Но дело в том, что мамы дома не оказалось, и мы нигде не смогли её найти.

– Обзвонили все госпитали – у мамы больное сердце, расспросили всех друзей и знакомых, но никто ничего не знает, – взволнованно продолжил рассказ Луиджи. – Такое впечатление, что она исчезла!

– В конце концов, мы нашли этот листок бумаги, написанный от руки.

Кэтрин открыла сумочку и, вытащив сложенный лист бумаги, подала Тексу.

«Почерк женский, но мне не знаком, – прочитав записку, размышлял Текс. – Тот, кто писал, явно торопился. Более того, эту информацию знает либо мой экипаж, либо… начальство».

– Где вы нашли эту записку? – спросил Текс.

– Я нашёл её под кроватью, в спальне, нашей матери, – сказал Луиджи. – Потом мы пошли в полицию, чтобы сообщить об исчезновении, но поняли, что это почти бессмысленно. В записке говорилось о Вас, поэтому мы и решили разыскать Вас.

– Скажите, пожалуйста, – с надеждой в голосе спросила Кэтрин. – Правда ли, что наш отец жив?!

– Не могу утверждать на все сто, что профессор жив, – сказал Текс. – Но есть веские основания думать именно так.

– И где он сейчас? – спросил Луиджи.

– Опять же, предположительно, могу сказать, что если жив, то находится на Марсе.

– На Марсе? – чуть не выкрикнула Кэтрин. – Ничего не понимаю!

– Складывается впечатление, что её похитили, – начал рассуждать Текс. – Предполагаю для того, чтобы заставить вашего отца сотрудничать.

Кэтрин не выдержала и заплакала. Луиджи обнял её за плечи, и, гладя по волосам, начал утешать.

– Мне жаль, ребята, – сказал Текс с сочувствием в голосе. – Но что вам сказали в полиции?

– Ничего, – ответил Луиджи. – Они только…

– Капитан, – сквозь слёзы сказала Кэтрин, перебивая своего брата. – Пожалуйста, помогите нам. Мы не знаем, что нам делать. Мы можем заплатить!

Конечно, кредиты бы сейчас не помешали, но Текс и не думал об этом. Информацию, которую он получил от детей профессора всё больше подтверждала его предположения и была толчком к более конкретным действиям. Его и его команду отстранили, отправили в отпуск, давая понять, что проблемы не существует, но он не из тех, кто всегда беспрекословно подчиняется начальству и сидит, сложа ручки. Ребятам нужна помощь, и он желал разобраться в этом деле. Значит – действовать!

– Итак, – барабаня пальцами по столу, начал Текс. – У меня есть друзья в полиции. Мне нужно от вас больше информации.

– Конечно! – произнесли в один голос дети профессора.

Они ответили на все скрупулёзные вопросы капитана. Текс им не обещал ничего конкретного, но они были уверены, что он сделает всё, что в его силах и возможностях. Воодушевлённые надеждой, они попрощались с капитаном, вызвали аэротакси и уехали.

Текс вышел вслед за ними и вызвал аэротакси. Идти домой и отдыхать пока не получалось: ему нужно было решить проблему с вынужденным присутствием на Земле, и он знал с чего начать. Текс решил навестить своего старого друга.

Планета Зикрок

Рубикон приближался к маленькой планете Зикрок в Галактике Вега.

Корабль был уже очень близко к планете, как вдруг затрещал передатчик:

– На связи космопорт Кикрот. Предоставьте посадочный код, иначе будет активирован барьер SavePlanet.

– Что? – удивлённо произнёс Сова. – С каких это пор у Зикрока есть барьер?

– Повторяем, – снова затрещал голос передатчика. – Предоставьте посадочный код, иначе активируется барьер!

– Гадюка! – закричал пилот, пытаясь разбудить своего напарника. – Иди разбуди капитана!

Гадюка, мирно дремавший в соседнем кресле второго пилота, неспеша открыл глаза и начал зевать.

– Вперёд, Гадюка! – заорал Сова так громко, что зевавший пират вздрогнул. – Быстрей! Позови капитана!

– У вас осталась одна минута, – снова заговорил голос с планеты. – Отчёт пошёл!

Проснувшийся Гадюка, наконец, соскочил с кресла и понёсся к каюте Стивенса, понимая всю критичность ситуации, и начал яростно стучать. Пират уже занёс руку для следующего удара, как дверь мгновенно открылась, и на пороге появилась фигура капитана с оружием в руке. Гадюка от неожиданности отступил назад, так и оставшись с поднятой рукой.

– Скажи, почему я не должен в тебя стрелять? – раздражённо спросил Стивенс.

– Кап… капитан, – заикаясь начал говорить пират. – Ну… нужен код… барьер… по …посадка…

Несмотря на невнятность говорившего, Стивенс сразу понял о чём идёт речь:

– Проклятье! – уже на бегу ругнулся капитан, отталкивая в сторону ошеломлённого Гадюку.

Стивенс ввел посадочный код, и с планеты Зикрок пришло разрешение на посадку.

Рубикон благополучно приземлился в, запылённом красным песком, космопорте Кикрота.

Здесь, на межпланетном рынке, Стивенс намеревался продать всё то, что перегрузил с шаттла и выручить неплохую сумму кредитов. Поэтому приказал своему новому экипажу: Гадюке и Сове, выгрузить всё, кроме рома. Он взял контейнер с Солнечным Ядром и добавил:

– Когда всё продадите, закупите необходимое для будущих полётов. Потом идите в гостиницу Каниуса, скажите, что вы от меня, и сидите там тихо до моего возвращения.

Сова и Гадюка, приобретшие своего нового хозяина, полностью ему подчинялись, и поспешили выполнять его приказ, как вдруг, столкнулись с неприятным типом, преградившим им дорогу.

– Эй, вы, Таури, вам здесь никто не рад, грязные дети землян! – крикнул он и сплюнул на дорогу.

– Борис! Ты всё хулиганишь? – послышался за его спиной знакомый голос.

– Будь я проклят! Джон! – радостно выкрикнул Борис, увидев Стивенса, который не успел далеко уйти, когда увидел своего приятеля. – Это ты, гадкий ренегат! Ха-ха-ха! Господа, это великий человек! – кричал он на всю площадь космопорта.

Он пошёл Стивенсу навстречу с распростёртыми руками, шаркая по дороге, грязными от красной пыли, сапогами.

– С прибытием, друг мой! – Борис и Стивенс дружески обнялись.

– Это твои вещи? – ухмыляясь и показывая кивком головы, на притихших, но гордых за своего нового хозяина, пиратов.

– Ещё не определился. Пока нужны, а там посмотрим, – ухмыляясь в ответ, сказал Стивенс, и показывая на вещи, выгруженные с корабля, добавил: – Знаешь, мне нужны кредиты, вернее я продаю всё это добро.

– Без проблем! Покупаю всё, кроме этих двух тряпок! Ха-ха-ха! – указывая на Сову и Гадюку, смеясь сказал Борис. Он увидел в руке Стивенса контейнер, но ничего не сказал.

– Ты прав, даже знаменитый рабовладелец Вертус отказался бы от них! Ха-ха-ха!

Борис отдал распоряжение своим подчинённым сторговаться, а сам взял Стивенса под руку и повёл его в направлении бара.

– Пойдём освежимся! Мы не виделись четыре года! С момента освобождения этой проклятой планеты от марсианских ублюдков!

Они сидели и болтали за столиком в баре, когда подошла Элла, вызывающе накрашенная и вульгарно одетая, не первой свежести, официантка.

– Что тебе принести, босс? – как обычно обратилась она к Борису, но увидев его собеседника, начала заикаться от, переполнявшей её, радости. – Но… но я, ты? Джон?!

Она кинулась Стивенсу в объятия.

– А-ааа, ты помнишь эту старую курицу? – засмеялся Борис.

– Ну, уж скажешь тоже, курица! – Стивенс подмигнул Элле, и, хлопнув её по заду, добавил: – Хороший материал!

– Вот, Джо, скажи ему! А то он уже не заботится об этих вещах! – игриво поглаживая себя по пышной фигуре, сказала Элла.

– Ну, начала! – занудным тоном сказал Борис. – Давай, лучше принеси нам что-нибудь поесть повкусней, и особенно выпить!

Радостная официантка, виляя задом, отправилась выполнять заказ.

– Скажи, Борис, – начал разговор Стивенс серьёзным тоном. – Как идут дела после освобождения?

– Как ты знаешь, уже четыре года как мы избавились от Марса, и к власти пришёл Тиберий, заплативший за победу.

– Да, уж, хорошо помню.

– Помнится, когда ты решил уехать – я тоже был близок к этому соблазну.

– Если я не ошибаюсь, этого негодяя убили.

– Да, его гнусное правление длилось почти год, – с презрением в голосе сказал Борис.

В это время подошла Элла, и наклоняясь так, что грудь её чуть ли не вываливалась из глубокого выреза коротенькой блузы, поставила на стол два блюда. От Стивенса не прошло незамеченным её телодвижение, и он сверлил взглядом два огромных соблазнительных яблока, намеревающихся выпасть из её одежды.

– Вот, сегодняшний деликатес: тушёное мясо сумпака – это наша местная индейка, если ты помнишь, Джо, – довольная, что может вкусно накормить гостя, улыбаясь, сказала официантка. Затем поставила два стакана и бутылку красного вина. – А это наше местное винишко «Салом делло Кикрот».

– Спасибо, Элла, – усмехаясь про себя, видя реакцию Стивенса, сказал Борис.

Они приступили к еде. Сумпака и вино действительно оказались вкусны, и они с наслаждением поглощали пищу. Немного насытившись и запив добрым вином, Борис продолжил разговор:

– Ты пойми, ситуация сейчас крайне нестабильная. Зикрок разделился на четыре основных региона, и каждый из них хочет захватить власть на планете.

– Кто они? – жуя спросил Стивенс.

– Фиррос провозгласил себя королём Сокарта, в Миркоте – Ремиус, в Дегроте – могущественный Канасия, а здесь, на Кикроте, – угадай кто?

– Ты, как всегда, заносчивый наглец!? – понимая, что Борис говорит про себя, ответил Стивенс.

– Да, Эх-хе-хе, – довольно рассмеялся Борис.

– Ты, что… тоже король?

– Нет. Я всего лишь временный президент. Но я стремлюсь к объединению планеты. Конечно, мне нужен кто-то вроде тебя… было бы проще, – Борис впился глазами в лицо Стивенса.

– Это зависит только от того, что я буду иметь взамен, – спокойно ответил Стивенс.

– Ну, я принимаю это за согласие, – радостно воскликнул Борис, поднимая стакан вина.

Затем он скосил взгляд на контейнер, который Стивенс поставил на стул рядом с собой.

– А теперь поговорим о тебе. Скажи, что у тебя в этом контейнере? – спросил он, указывая кивком головы на неизвестный предмет.

Часть 6

«… Баг взял стопочку и, покачивая её, сначала рассмотрел цвет напитка, переливающийся кристальным золотым цветом, а затем поднёс к носу и вдохнул аромат его. На лице Бага заиграла улыбка. Лишь только после этого он, набрав в рот немного ликёра и запрокинув слегка голову и задержал на пару секунд напиток на корне языка, чтобы ощутить, как растекается южное горячее солнце, неся с собой ароматы цветов и фруктов и теплоту блаженства летнего морского ветра.  …»

Готовы? Поехали!

Департамент полиции

Текс, прислонившись к стене напротив огромных окон, ждал внутри здания полицейского управления. Был полдень. Тени от колыхавшихся веток деревьев, сменяясь с ярким светом от солнца, хлестали по лицу. Капитан щурился и нежился в тепле весеннего солнца, стараясь насладиться каждой минутой, проведённой на земле. Но долго удовольствие не длилось.

Дверь открылась и вышел Джим Опера. Не глядя на капитана, он закурил и направился к выходу. Со стороны казалось, что полковник не заметил присутствия капитана в коридоре, но это было не так, и Текс знал это. Немного погодя, он тоже направился к выходу, но дальним путём – через секретариат, спросив для видимости какую-то ненужную информацию. Выйдя из здания и зайдя в соседний переулок, он увидел полковника, ждущего его в аэромобиле.

Полковник Опера был высоким статным мужчиной лет 65. Коротко подстриженные с проседью волосы и аккуратная борода симпатично обрамляли его не очень красивое лицо. Умные и строгие глаза смотрели пронзительно, казалось, что он видит собеседника насквозь. Временами взгляд его смягчался, и глаза начинали улыбаться, придавая всему его образу добродушный вид. Вот и сейчас, завидев Текса, ещё издали, его холодная строгость исчезла, и на губах появилась еле заметная, редкая улыбка. Его отношение к Тексу всегда было хорошим. Он ценил его за высокий эмоциональный интеллект, делавший капитана необходимым для следственной деятельности. Но не только профессиональные качества капитана ценились полковником – он видел в нём самого себя в молодости, такого же страстного в работе, непредсказуемого и прозорливого. Он уважал его за смелость, и свободу – качество, с которым ему самому пришлось расстаться, приняв должность.

– Будем живы – не помрём, – сказал дружелюбно полковник, приглашая Текса сесть рядом. – Прокатимся.

– Привет, Джим.

– Привет, мой мальчик, – странно было слышать мужчине за сорок такое приветствие, но Текс знал, что полковник относится к нему, как к сыну, и лёгкая улыбка скользнула по лицу капитана. – Скажи мне, что случилось?

– Я встретился с детьми профессора Лагò. Их мать, похоже, похитили. Вот, читай, – он отдал записку, полученную от Луиджи Лагò.

Полковник быстро пробежался глазами по записке.

– Лагò, хм… Профессор Чарльз Лагò со станции «Магеллан»?

– Значит, ты в курсе?

– Официальная информация, что он мёртв, но ты, по-видимому, знаешь другую правду?! И кто бы мог сомневаться? – улыбнулся полковник Опера, зная своего бывшего подчинённого, как никто другой.

– Это послание было написано рукой президента Арам Джулиаса. Уилсон проанализировал в лаборатории, – сказал Текс.

– Ну, ты, как я вижу, время зря не теряешь, как всегда, – сказал полковник и добавил: – Значит, президент ООНЗ? Это говорит только о том, что они тоже не знают всей правды.

– Ага.

Полковник развернул аэромобиль в обратном направлении.

– У меня есть адрес проживания профессора, откуда была похищена его жена, – сказал Текс. – EdgeX всё ещё работает? (имея в виду электрооптического шпиона, установленного на орбите Земли, для более детальной слежки)

Джим кивнул в знак согласия.

– Мы знаем час исчезновения? – спросил полковник, припарковывая машину на пятом этаже подземного гаража департамента.

– Более или менее, – сказал Текс.

– Да, EdgeX ещё служит. Жди моего сообщения здесь. Код лифта 1537, – сказал Джим Опера, собираясь уходить, но развернулся к Тексу, положил ему руку на плечо и, глядя в глаза, добавил: – Да, кстати, пока ждёшь, не позволяй никому себя обнаружить.

Потеря

На эринг Артемии пришло сообщение от профессора Лагò. Само сообщение было не ясное, но явно чувствовалось отчаяние. Недолго думая, Артемия задала координаты сообщения и выяснила местоположение профессора. Это было не далеко – квартира в Университете Панкерос. Облачившись в форму и спрятав волосы под фуражкой, она быстро и решительно направилась к профессору.

Ещё издалека, в конце длинного университетского коридора, она увидела двух охранников у двери комнаты, в которой находился Лагò. Молоденькие неопытные выпускники стояли, вытянувшись по струнке.

– Свободны, – резко, командным голосом, сказала Артемия на приветствие охранников, и прошла прямо к двери.

– П… Простите, капитан, – дрожащим голосом осмелился сказать один. – Но, у нас приказ никого не пускать.

– Отлично, – сказала Артемия, сверкнув пронзительным взглядом на говорившего. – Сообщу вашему командиру, что вы не впускаете капитана, захватившего профессора.

– Нет, простите, капитан, – испугался охранник и отступил на шаг, давая свободную дорогу.

Артемия постучала, но дверь была не заперта и приоткрылась. Она осторожно вошла в комнату.

– Можно войти?

Ответа не последовало, но слышалось странное бормотание. Капитан закрыла дверь и прошла вглубь комнаты. Она увидела плачущего профессора, стоявшего на коленях около дивана, держа безжизненную руку, лежащей на диване, женщины. Артемия ещё не знала кто эта женщина, но, вдруг, остановилась от острой боли накатившего воспоминания. Ей было тогда чуть больше десяти лет, она также вошла в комнату и увидела на коленях своего отца у ложа своей умершей матери. После этого, её отец, такой сильный и влиятельный мужчина, потерял рассудок и оказался на больничной койке психиатрической лечебницы. В тот день она стала сиротой, потеряв обоих родителей. Боль от горя, которую она испытывает до сих пор, навещая своего отца, и ощущение несправедливости по отношению к нему, делало её более чувствительной к чужому горю. Нет, она никого не винила, ей было жаль, что скорбь от потери близкого, любимого человека, превратила её отца в беспомощного человека. И она ничего не может сделать! Схожесть этих ситуаций настолько поразило её, что она почувствовала к профессору сожаление и желание помочь.

Слишком много в этой всей ситуации было непонятного, но одно ей было ясно – этому человеку нужна её помощь.

– Мэнди… её звали Мэнди, – ему было тяжело говорить от жгучего комка слёз, подступившего к горлу. – Почему? Зачем? Я не понимаю, – и заплакал навзрыд.

Артемия подошла и встала рядом с профессором на колени. Лицо её выражало страдание. Ей тоже трудно было говорить, тем более говорить слова утешения – они сейчас бесполезны. Она медленно, но твёрдо взяла руку профессора в свои и помогла ему подняться – он не противился. Уперевшись на её плечо, Лагò позволил увести себя на кухню. Она посадила его на стул и дала немного воды.

Артемия была рада тому, что, тогда, на фрегате «Вулус» ей удалось дать профессору свой номер эринга, ей не совсем было понятно, даже для себя самой, для чего она это делает, но чувствовала, что это необходимо.

Подождав немного, пока утихнет дрожь в руке профессора, державшей стакан. Артемия спросила:

– Профессор, Вы можете рассказать, что случилось?

Он смотрел в одну точку, лицо его, выражающее глубокое страдание, казалось, постарело лет на десять. Она его не торопила, но гладила по руке, давая понять, что разделяет его горе.

– Сегод … – начал профессор, но запнулся, и, сделав над собой усилие, вдохнул поглубже и продолжил тихим, безразличным голосом. – Сегодня утром какие-то мужчины привели меня в эту комнату, сказав, что здесь находится моя жена. И добавили, что если я не буду сотрудничать, то тоже самое произойдёт с моими детьми.

– Не думала, что они зашли так далеко, опустились до такой низости, как шантаж, – недоумевая проговорила Артемия.

– У неё было больное сердце, – не слыша, что сказала Артемия, прошептал Лаго́.

– Больное сердце? – повторила Артемия и задумалась.

– Да, Мэнди уже много лет находилась под присмотром врачей.

– А возможно, – продолжила Артемия своё предположение вслух, – что это всего лишь блеф, низкий, гадкий блеф!

– Что вы имеете в виду?

– А то, что возможно никто не убивал вашу жену, и она умерла от сердечного приступа, а они использовали эту ситуацию в своих мерзких целях, чтобы заставить вас сотрудничать!

В глазах несчастного профессора появилась слабая искорка надежды на то, что детям не угрожает опасность. «А может действительно блеф, – подумал Лаго́. – Доктор на последнем визите сказал, что малейшее волнение может привести к непоправимым последствиям. И скорее всего новость о взрыве станции сделала своё дело… милая моя Мэнди…»

Профессор изменился в лице, он посмотрел решительно на Артемию, и та всё поняла.

– Мне нельзя терять ни минуты. Вы мне поможете?

Артемия молчала, она понимала, что, помогая этому человеку, она рискует всем: не только карьерой, но и жизнью. Но уверенность в том, что она поступит правильно, именно так, как поступил бы её отец, учивший её с малолетства чувству справедливости не только словами, но и собственным примером, давало ей силы и уверенности в правильности принятого ею решения.

– Послушайте меня внимательно, – сказала Артемия. – Я постараюсь Вам помочь и вернуть вас на Землю. Сделаю всё, что в моих силах. Но Вы должны мне помочь.

Он посмотрел ей в глаза, и она ужаснулась тому, как быстро можно отнять ощущение жизни у живого человека. Та искорка мысли, радости, силы, душевной красоты, исчезла вмиг, уступив место пустоте, безнадёжности, чёрной бездне, пронизывающей всё нутро его. И пройдёт ещё много времени, прежде чем этот человек найдёт в себе силы жить дальше, ради детей, ради себя, ради самой жизни. А может, как её отец, не сможет справиться с этой всепоглощающей болью.

– Спасибо, Вам, – сказал Лагò.

– Я понимаю, как Вам сейчас больно, – смотря прямо ему в глаза, сказала Артемия. – Но Вы должны, ради неё должны, ради детей своих – должны.

Он утвердительно кивнул. В этой ситуации: с телом своей мёртвой жены, на чужой планете, где рядом нет ни одного друга можно было довериться только той странной, сильной женщине, единственной, кто предложил ему свою помощь. Он начал выходить постепенно из обволакивающего его, уничтожительным кольцом, горя. Сейчас нужно было думать о детях!

– Вы должны сейчас сказать, что готовы сотрудничать – таким образом дадите мне время организовать всё. Потребуйте, чтобы тело вашей жены было организовано для отправки на Землю для захоронения.

– Хорошо, – твёрдо сказал он.

– Сейчас мне пора.

Она пожала на прощание руку профессора и вышла.

Лагò последовал совету Артемии. Он попросил охрану отвести его к профессору Эурису. Его заявление о сотрудничестве привело Эуриса в хорошее расположение духа.

«Избавившись от этого нытика, наконец, могу заняться спокойно моими делами», – подумал он.

Профессор Эурис незамедлительно сообщил эту новость министру Ротариусу и ректору Университета Соккариусу.

Требование профессора Лагò об отправке тела его жены на Землю ни у кого не вызвало никаких подозрений, но наоборот, показалось логичным.

Ректор настолько был взволнован, что поспешил лично поблагодарить Эуриса. Секретарь доложила профессору о визите ректора, и Эурис, ожидая такой реакции от Соккариуса, хотел насладиться ситуацией. Он спокойно доел свой любимый красный виноград «Бордò красный», и, выплёвывая последнюю косточку, разрешил секретарю впустить ректора.

В обыкновенной ситуации Эурис не посмел бы заставить ждать ректора за дверью даже секунду, но это был эксклюзив. Их отношения не были дружескими, и ректор постоянно показывал своё превосходство, что приводило профессора в ярость. Теперь наступила очередь Эуриса.

Дверь открылась, и ректор влетел в кабинет профессора с протянутой для приветствия рукой, но так и остался посреди комнаты, не увидев своего подчинённого. Кресло, в котором сидел Эурис, было отвёрнуто от входа. Не спеша, профессор развернул кресло, и, не вставая, с высокомерным выражением лица уставился на ректора, не предлагая гостю присесть.

– Профессор Эурис, – начал говорить Соккариус, с трудом выговаривая слова, глотая чувство негодования от поведения Эуриса. – Спасибо, что оповестили меня. Эта новость. Не знаю, как отблагодарить Вас…

– Успокойтесь, – перебил его Эурис, и в его голосе слышалось издевательское снисхождение. – Успокойтесь, господин ректор. Я хотел бы знать, что будет сделано для того, чтобы удовлетворить нашего знаменитого гостя.

Эурис переходил все границы. И на его круглом лице играла надменная улыбка.

– Безусловно, – продолжил ректор, с усилием сдерживая эмоции, понимая, что сейчас правит балом Эурис. – Я лично займусь обустройством профессора Лагò. В его распоряжение будет отдано большое помещение, прилегающее к лаборатории, со всем необходимым оборудованием. Был бы признателен, если бы Вы поделились со мной списком возможных кандидатов на сотрудничество с профессором.

– Спасибо, господин ректор, для меня это будет честью. Наша цель – предоставить все возможные удобства дорогому профессору.

– Я полностью с Вами согласен. И благодарю Вас за возможность сотрудничать со светилом науки.

Эурис незаметно поморщился, не разделяя мнения ректора и не считая профессора таким уж гением.

– М-да … – желая закончить этот фарс, вздохнул Эурис. – Я думаю, что этим могли бы похоронить наши старые конфликты.

Соккариус поднял брови вверх от удивления, и вынужденно улыбнулся:

– Э-хе-хе, – неуверенно начал он. – У меня короткая память… Я не помню наших недоразумений.

Лишь только в этот момент Эурис сподобился подняться и подойти к ректору. Двое пожали друг другу руки в знак достигнутого мира, избегая смотреть в глаза. Соккариус ушёл. Не успел Эурис сесть в своё кресло, как через внутреннюю дверь кабинета вошёл министр Ротариус.

– Я часто задаюсь вопросом, – сказал он, садясь напротив Эуриса. – Не брал ли дьявол у тебя уроки?!

– А я у тебя! – загребая полную кисть винограда из чашки на столе, ухмыляясь, сказал Эурис. – Этот поступок с женой профессора уж больно бессердечен. Ха-ха-ха!

Дожевав виноград и выплюнув все косточки, он отставил пустую чашку и по внутренней связи заказал у секретаря новую порцию. Ротариус отвернулся, делая вид, что рассматривает картину на стене, не в силах смотреть на профессора. Его бесцеремонное, неуважительное отношение к окружающим, было отвратительно, и министр ловил себя на мысли, что общается с этим человеком только из выгоды: о дружбе и речи не было.

– Я слышал о капитане, – вдруг серьёзно сказал Эурис. – Вы были слишком мягки!

– Капитан Артемия? – министр, вдруг, стал очень серьёзен, и нервно продолжил: – Большего нельзя было сделать; ей суждено стать адмиралом. У неё впечатляющее резюме! Странно, что она не возражала против приговора первой степени. С другой стороны, это сделал за неё адмирал Пегарос. И ты увидишь, что ей это сойдёт с рук, отстранение продлится максимум пару недель с восстановлением звания и извинениями от марсианского адмиралтейства!