Текст книги "Васька. Сотворение"

– Стоять. -

Васька послушно остановилась.

– И кто это к нам пожаловал? -

Девушка не спеша повернулась.

Со всех сторон леса к ней медленно и угрюмо приближались полуодетые женщины. Васька молча наблюдала за ними, смотрела как перекатываются упругими волнами крепкие мышцы ног, блестит здоровым лоском загорелая гладкая кожа, разноцветными ореолами пушатся вокруг голов гривы волос: черные, рыжие, русые, белокурые. Уверенные в своей силе хозяйки чудного мира.

Красавица оторвалась от своего занятия, предупреждающе заржала и тоже направилась к девушке. Стала рядом, стараясь плотнее прижаться к ней своим теплым боком.

«Амазонки», как мысленно окрестила женщин Васька, в ожидании остановились перед ней полукругом. Вперед вышла ладно сложенная невысокая русая женщина. Концы ее волос от давней окраски топорщились белокурой паклей.

– И? – Уставилась на девушку холодным оценивающим взглядом.

Васька в замешательстве проследила как брезгливо подрагивают мясистые ноздри ее короткого носа, будто она зачем-то принюхивается к ней.

– Извините, что я без спроса зашла на вашу территорию, – Красавица протестующе фыркнула, и Васька успокаивающе погладила ее шею, – так получилось, не специально. Я живу на другом берегу. Увидела, как Красавица вышла воды попить… -

– Кто?? – Раздался удивленный возглас из полукруга.

Васька прижалась щекой к лошади и та довольно заржала.

– Я ее так назвала. -

– Она назвала! – Бывшая блондинка злобно хмыкнула.

– Простите, я не знала, есть ли у нее имя, а это ей подходит. -

– Угу, это, значит, ей подходит. – «Амазонка» подошла ближе и, прищурив глаза, наклонилась к

девушке. – Что-то я не пойму, порченная она или нет? -

Васька вздрогнула. В непонятном для нее поведении женщины она уловила некую показную пренебрежительность приценивающегося к якобы бракованному товару покупателя, которого переубеждать бесполезно, потому как хозяин положения он и последнее слово за ним, а ее мнение никто и не собирается принимать во внимание. Васька промолчала, но невольная обида за незаслуженное оскорбление зажглась в ней жаром щек. Не зная, как поступить в такой ситуации, она исподлобья в упор посмотрела «амазонке» прямо в глаза, только взглядом сопротивляясь ее хамству.

Двухцветная отстранилась, хмыкнула понимающе:

– Похоже, что она наша. Что пялишься? Хочешь драться? Будет и для тебя битва. А места для тебя не будет – все заняты. -

– У меня есть свое место. – Девушка не отвела взгляда.

– Правильно. И знай его всегда. Здесь ты только гость. Белугу за это благодари, – женщина опасливо зыркнула в сторону Красавицы, – иначе…, – лошадь угрожающе топнула копытом о землю, – хи-хи, будет то… -

– Все, ля-ля закончено, за работу. – Раздался командный голос из полукруга и Васька невольно посмотрела в ту сторону. Высокая темноволосая женщина с короткой плетью в руках издали окинула ее заинтересованным взглядом, усмехнулась и, склонив голову набок, спокойно развернулась уходить. Женщины последовали за ней и молча скрылись в лесу.

Васька повернулась к Красавице: та стояла опустив голову и виновато сверкала на нее белками глаз. Девушка обхватила голову лошади двумя руками, чмокнула в морду:

– Они не правы, – ласково прошептала, – ты – Красавица. О-дно-зна-чно и навсегда. Приходи ко мне, ладно. А теперь прощай до встречи. -

– Эй, пигалица, погодь. -

Васька обернулась. Из-за кустов сзади вышла крупная рыжеволосая «амазонка». Не спеша, вразвалочку, подошла к ней. Внимательно приценилась взглядом к ней и лошади.

– Красавица говоришь? Лады, пусть будет так. Обиделась, что ли? – В зеленоватых глазах женщины мелькнул веселый огонек. – Твое дело. Только ты это, я здесь подумала, короче, я не против, чтоб ты мне с лошадьми управляться помогала. Как тебе такой поворот событий, а? -

– И я не против. – Ответила девушка сдержанно.

– Только приходить надо рано, а не когда рак на горе свистнет. -

– Да, понятно. Лошади рано просыпаются. -

– «Рано просыпаются», – беззлобно передразнила женщина, – ишь, понятливая. Пойдешь по той дороге, видишь? Ими протоптана, к загону ихнему ведет. Там будешь ждать меня и больше никуда ни шагу, упаси боже. Вот так. Давай, дуй отседа и до завтра. -

– Хорошо. До завтра. – Васька облегченно вздохнула, еще раз чмокнула Красавицу в нос, неловко махнула «амазонке» рукой на прощание и пошла сквозь лес, напрямик к реке.

* * *

Как наступил вечер, Васька не заметила, хотя ждала его прихода и тщательно готовилась. Постирала свое старенькое платье, разгладила руками и повесила на ветку сушить. Долго стояла около него, аккуратно вытягивая прилипшие к материи иголки и шершавые травинки, и вспоминала события дня, так неожиданно и в таком количестве нахлынувшие на нее.

– Это они его колдуном называют, точно, и Красавица для них всего лишь белуга. Наверное, потому, что не признает их. Та, крашеная блондинка, явно побаивается ее и не зря. Глаза у нее такие, такие…, злобные, что ли? И еще хитрые. Какое же животное полюбит ее? Разве, если она заставит слушаться силой. Нет, она не сможет силой, жила тонка. Сила у той, высокой. А эта, Крашенка, обманом будет брать, всем нутром я это чувствую. Только не Красавицу. Красавица гордая. Она только по своему внутреннему желанию поступает, как сердце или нюх подсказывают, однозначно. Ее ни на обман, ни на испуг не возьмешь. И правильно делает – себе нельзя изменять. Бабуля всегда мне так говорила, – девушка придала голосу хрипотцы, – «Не такая ты, как все. Чураться тебя люди будут, но дашь слабину, с дерьмом собачьим смешают. Извини, детка, за грубые слова, но запомни навсегда – крест, с которым родилась, он в сердце твоем и голове. Тяжел он, но твой, тебе нести. Согнешься низко – потеряешь не только его, опору под собой потеряешь. А болтаться между небом и землей не дело». Так-то. У Красавицы слабины этой нет, для нее все ясно, а я слабая, что ли? Не всегда понять могу, как поступить надобно, постоянно, почему-то, одна остаюсь. – Васька опечалилась и, вздохнув негромко, побрела к реке волосы свои в порядок приводить. Склонилась над водой низко и, увидев грустное свое отражение в воде, тихо шлепнула ладошкой по воде в том месте:

– Тьфу, разнюнилась! А Красавица? Она к тебе пришла, тебе свою дружбу предложила. Тоже мне – одна! Нет уж! Все вокруг тут с тобой возятся, для тебя стараются, а ты, неблагодарная, расхныкалась. – Она весело брызнула себе в лицо прохладную воду. – Охладись, дорогуша, чтоб на теплом солнышке не размякнуть. Вот и вечер близится, а ты не умыта, не одета, а тебе еще дорогу найти надо. -

Она быстро привела себя в порядок: волосы заплела в косу и скрепила незатейливой тесемкой, одела платье и, подумав немного, закатала рукава его наподобие профессорской рубахи. Осмотрела себя сверху вниз и отправилась в путь.

Дом нового знакомца Васька нашла быстро. От реки вглубь леса была протоптана до голой земли узкая тропка и не заметить ее среди зеленой травы было невозможно, разве что смотреть все время в другую сторону, что девушка и делала вчерашним вечером. А сейчас она уверенно свернула на нее и минут через десять вышла к лесной хижине с просторным двором вокруг нее.

– Ух ты, изба! Настоящая. И ограда какая никакая имеется. Не понятно только для чего: отпугивать или приманивать? – По границе двора росли посаженные плотно высокие кусты малины, чередуясь местами с пышными и колючими зарослями крыжовника. Она подошла к узкому проходу в центре живой ограды и огляделась. Хозяина нигде не было видно. – Эй! – Над дальними кустами взлетела стайка птиц. – Вы где?– Тишина. Постояла немного в ожидании и решила заходить без приглашения.

Пройдя несколько шагов по мощенной гладким плоским камнем дорожке посередине нетронутого человеческой рукой лугового разнотравья, Васька остановилась, с удивлением обнаружив, что вход на центральном фасаде дома отсутствует, а вместо него от бревенчатой стены вытянулся вперед широкий, не менее двух метров, полупрозрачный дуговой навес на деревянных решетчатых консолях, накрывавший собой низкое квадратное окно. Под окном вровень с его боковыми откосами стоял простой деревянный столик, издалека создавая в паре с ним иллюзию остекленной двери. Девушка в недоумении пожала плечами и еще раз осмотрелась вокруг.

– Странно, а где вход? С какой стороны? – Наклонилась вправо. – Там вроде как огородик. Точно, грядки обработанные, с картошкой, что ли? Похоже. А там… тю, ничего не понимаю! В глаз что-то попало? – Она сильно зажмурилась и старательно мотнула головой. Медленно приоткрыла глаза. – Все равно будто воздух дрожит. Как это? Чудеса, или показалось? – Еще раз старательно пригляделась, но так и не смогла сфокусировать свое зрение ни на чем, так как то, что виделось ей слева от дома, никак не обрисовывалось в четкие очертания, потому как размеренно и плавно раскачивалось (или извивалось?), создавая впечатление некой текучести своей плоти. Васька заинтересованно подалась в этом направлении, чтоб поближе рассмотреть странное явление, но, зайдя за угол дома остановилась в раздумье, правильно ли она поступает, вторгаясь на странную территорию без разрешения хозяина. Она нерешительно потопталась на месте и уже хотела отступить, но увидела, как воздушное пространство вздрогнуло и преобразилось в некое подобие морского залива с плавно накатывающими друг на друга зелеными волнами различных оттенков. Васька неуверенно сделала пробный шаг вперед и непроизвольно охнула от следующего цветового преображения пространства. – Как тогда, в первый раз. – Прошептала взволнованно, почувствовав невероятную легкость во всем теле и приятное щекотливое покалывание на оголенных участкам рук и ног. – Прям взлететь хочется. – Раскинула в восторге руки в стороны и медленно закружилась на месте, запрокинув голову вверх. От дальнего угла ограды до нее вдруг донесся поощрительный смешок. Васька остановилась, резко опустила руки. Смущенно оправив свое платье, посмотрела в том направлении и вынужденно зажмурилась от белой вспышки света. Любопытствуя, все же приоткрыла щелочки глаз и тут же широко распахнула их, заметив впереди лишь черный контур чьего-то лица. Она пристально присмотрелась к незнакомцу, потому что не смогла сразу определить его ни как человека, ни как животное. Казалось, это существо было одновременно и тем, и другим, потому что облик его постоянно менялся, как и все, что находилось в границах странного пространства. Когда Васька уже начинала улавливать в нем признаки женщины или мужчины, оно меняло свой человеческий лик на морду зверя, предварительно преображаясь в некое срединное создание. В какое-то мгновение девушка в недоумении увидела на расстоянии полуметра от себя пухленькое младенческое личико с страдальчески изогнутыми в немом крике яркими губками и внимательными глазами мудрого старика. Не успела она как следует удивиться такому несоответствию, как на его месте уже простирались к ней две раскрытые ладони с ярким, пульсирующим равномерно, световым шаром на них. Васька невольно подставила свои ладошки, но услышала угрожающий треск, и неожиданной вспышкой молнии над ее руками сверкнула изогнутая крутой спиралью серебряная плеть. Она вскрикнула от сильной боли в руках и под злорадный хохот, раскатами грома зазвучавший в наступившем вокруг нее звуком вакууме, медленно осела на землю, потеряв сознание.

Очнулась Васька от легкого шлепка по щеке. Приоткрыла глаза и с выжиданием смотрела на бородатое лицо лохматого старика с густыми черными бровями, вокруг которого струился плотный воздушный поток, наподобие живой капсулы. Лицо не пропадало, а наоборот вырисовывалось все отчетливей, пока Васька не поняла, что перед ней не старик, а взрослый мужчина с внешностью зажиточного цыгана и лукавыми серыми глазами русского мужика. Она подождала еще немного и решилась спросить:

– Вы живой? -

– С божьей помощью. – Усмехнулся очередной незнакомец и размеренно перекрестился, четко фиксируя каждое движение руки. Воздух вокруг него тоже пришел в движение, очерчивая свои границы слабыми искрящимися разрядами.

– Ты-то как себя чувствуешь? -

Васька повернулась на знакомый голос и радостно улыбнулась профессору:

– Слава Богу, нашлись. -

– Ты зачем без разрешения полезла в силовую будку, а? Покажи ладони. -

Девушка вопросительно посмотрела на профессора, на свои ладони, растерянно осмотрела новое место своего пребывания, («Задний двор, наверное, ага, вот и вход обрисовывался») и непонимающе улыбнулась:

– В какую будку? -

– Вон в ту. – Профессор махнул рукой в сторону угла ограды, где стояла выкрашенная в серый цвет металлическая будка с закрытой на висячий замок дверью и предупредительной надписью с черепом в центре между слов. – А ладони обожгла. И как ты ухитрилась? Замок, вроде, на месте. -

– Там не было черепа. – Она несколько раз для убедительности ткнула пальцем в сторону угла ограды. – Нет же! Причем тут череп? Я ребенка видела… -

– Ребенка? Ого, похоже, ты бредишь, девонька. Ты единственный здесь ребенок. Сильно напуганная девочка. Идем в дом, лечить тебя буду. -

– Вы не понимаете! Я видела его, он просил шар забрать у него, – Васька вытянула перед собой сложенные лодочкой ладошки, но заметив как многозначительно переглянулись между собой мужчины, смиренно опустила руки, – что ж вы? В таком мире, а все туда же…, – вздохнула обиженно, – ладно, пусть будет по-вашему. Только я эту вашу будку не открывала. – Снизу вверх открыто посмотрела в глаза стоявших над ней мужчин.

– Не переживай, – тяжелая рука бородатого незнакомца примирительно похлопала ее по плечу, – видела так видела – имеешь на то право. А мы не видели – на то наше право. Согласна? А лекарство все-таки прими, разрядом тебя хорошенько бухнуло. -

– А вы кто? Вы же оттуда? – Васька вспомнила о воздушной оболочке вокруг незнакомца.

– Оттуда? Гляди, Сергеич, приметила-таки. – Профессор промолчал. Подозрительно смотрел на нее и задумчиво гладил рукой свои волосы. – Я и оттуда, и отсюда. Лесник я, Степан Егорыч, и хозяйство мое там, где начальство определило, без исключений. Все, пора мне, а ты, душа моя, встань-ка на минутку, я тебя на глазок измерю. -

– Зачем? -

– Наряд у тебя ветхий и несовременный. Присмотрю тебе другой в магазине. -

– Не надо. -

– Надо, детка, и давно надо. И куда твои родители смотрят? -

– У нас семья большая, многодетная…, – она запнулась, – с ними что-то произошло. -

– Тем более. А мне заботиться не о ком, вот и потрачу завалявшийся капитал с толком. Поднимайся – не стесняйся. Вот так. Ох и худенькая ты, но ладненькая. Нынешние оболтусы не обойдут вниманием. Молчу-молчу. Это я для связки слов сказал, чтоб ты не унывала и не горюнилась по пустякам. Все, сфотографировал, теперь давай до встречи, стрекоза. Сергеич, будь здоров. По поводу твоих предположений сомневаюсь, – лесник еще раз окинул Ваську оценивающим взглядом, – но просьбу выполню, а тогда посмотрим, что к чему. Получить информацию – полдела провернуть. До встречи. -

– До встречи, Степан Егорович, буду ждать. Сам понимаешь, дополнительные проблемы мне не нужны. – Мужчины пожали друг другу руки.

– Решим с божьей помощью. Деваться все одно нам некуда. – Лесник весело подморгнул Ваське на прощание, подхватил лежавший на траве тулуп и широким уверенным шагом двинулся по песчаной тропке к просвету в зеленой ограде, где через пару шагов исчез за плотными рядами деревьев.

– Ну что, боец невидимого фронта, руки болят? – Профессор широко распахнул дверь в избу и взмахом руки пригласил девушку войти вовнутрь.

Васька рассеянно открыла ладони. Боли она не чувствовала, но на бледно-розовой коже рук багровыми метками выделялись следы от удара плетки, не вызывая у нее никаких сомнений по поводу своего появления. На данный момент ее совсем не интересовал вопрос о том, что произошло с ней. Ее поразило другое открытие, связанное с появлением следующего действующего лица: оказывается, этот мир избирательно относится к людям! Кого-то впускает без права выхода, с кем-то вообще не хочет иметь никакого контакта, а кому-то не препятствует ни в чем. А она, Васька, попала в первую категорию, и это значит, что в ней есть нечто, роднящее ее с такими непохожими друг на друга «колдуном и амазонками», не говоря уж о ней в сравнении со всеми ними. Оно, это нечто, скрыто от ее понимания, потому что она, изначально, с момента своего рождения, оказалась на обочине человеческих интересов и взаимоотношений и никогда никто не относился к ее восприятию мира серьезно. Разве что учителя? Но и те – с осторожным недоумением, высоко оценивая ее успехи в учебе. Лесник, наоборот, отнесся к ней с пониманием, и Васька всем нутром почувствовала, что в нем не было ни капельки наигранности – он вполне серьезно предположил, что она, Васька, может видеть этот мир по-другому. Одна только эта точка зрения могла объединить их, но мир решил иначе – он разделил их!

– Заходи в дом. Сейчас что-нибудь придумаем. -

Девушка вздрогнула, но послушно встала.

– Он, наверное, очень хороший человек. – Вслух продолжила свои мысли.

– Егорыч? Нормальный он человек. Проходи, не стесняйся. – Профессор слегка подтолкнул ее вовнутрь дома.

Васька робко переступила порог дома, сделала пару шагов и остановилась. С любопытством осматривала дом, в котором не было привычных для ее воображения комнат. Внутреннее пространство дома представляло собой одно просторное помещение, разделенное на отдельные отсеки двумя стеллажами без стенок, которые связывали между собой по две четыре деревянные колонны, подпиравшие балки под скатами крыши. За одним стеллажом у бревенчатой стены скрывалась раскладушка под клетчатым пледом, за другим стоял письменный стол и массивное деревянное кресло. Посередине центрального помещения стоял стол с отполированной до блеска столешницей и стульями с каждого бока, а под окном расположилась тумба с маленькой электрической плиткой на ней. Профессор направился в их сторону, достал из тумбочки стеклянный кувшин с водой и недоуменно оглянулся на девушку.

– Ну же, не робей, садись за стол. И ли ты боишься меня? -

– Нет, что вы! У меня нету на это причин. Просто, я еще ни к кому не ходила в гости. – Васька бесшумно вытащила стул, села, напряженно выпрямив спину, и положила руки на край стола.

– Что так? -

– Никто не приглашал. – Воспоминания из прошлого неожиданно отдельными неприятными фрагментами жизни всплыли перед ее внутренним взором. Она болезненно поморщилась и опустила голову.

– А-а-а, понятно. Многодетные родители чрезмерно увлекаются распитием спиртных напитков. Известное дело у нас, можно сказать традиция – по-свински пить и плодить детей в неограниченном количестве. -

– Неправда, нас только трое. А они неплохие люди, запутались просто. В начале жизни. -

– Хм, в начале жизни. Они не плохие люди, детка, они – жестокие и безответственные тунеядцы на шее общества и своих детей. Даю сто против одного, что хозяйством в семье занимаешься большей частью ты. И не надо опускать глаза, тебе стыдиться нечего. Человека судят по его делам, а не по чужим. Меня удивляет другой фактор – ты, девонька, как нестандартный результат стандартной ситуации. А? -

– Я до двенадцати лет с бабушкой жила, а потом отчим усыновил меня, чтоб квартиру быстрей получить как многодетная семья. Бабуля умерла и мама взяла меня к себе жить. -

– Вот как? Обычно в интернат сдают. -

– Зачем вы так? Отчим обрадовался мне, работать устроился, а когда мне тринадцать лет исполнилось, даже пить бросил и маме запрещал. Говорил, что хочет меня в люди вывести. Но… у мамы не получалось – срывалась она часто и они ссорились. А потом, потом, я не помню, что потом произошло. Что-то плохое. – Васька двумя руками вытерла со щек непрошеные слезы и, облокотившись об стол, положила подбородок на скрещенные под ним руки. Профессор молча развернулся к электрической плитке и поставил поверх нее чайник с водой.

– Так. Я сейчас аптечку достану… -

– Не надо аптечку. Я вылечусь. В лесу трава нужная есть, я разбираюсь в ней. У меня бабушка травницей была и меня научила. И вода здесь в реке хорошая, правильная. –

– Какая? – Вода в чайнике закипела и профессор снял его с плиты и поставил на стол. – Ты говори, я слушаю, и заодно чай приготовлю и прочую снедь, поужинаем. -

– Я помогу. – Васька опять подскочила со своего места и направилась к стеллажу, где изначально заметила пучки лесных трав. – Где у вас заварник? Давайте. Какой странный у вас сбор трав, ну да ладно, сейчас выберу. – Она повертела в руке один пучок и, пожав плечами, отложила в сторону. – Так вот, о воде. Я читала и по телевизору разные передачи видела о структуре воды. Вы не смейтесь только, но я заметила, что здесь вода – живая. Ну не в том смысле, как в сказках пишут, а потому что она как бы знает о тебе все. А если настроиться на… не знаю, как сказать, на общение, что ли? –

– На контакт. Заваривать? Ты имеешь в виду обмен информацией ? –

– Да, правильно. Она оживает. А чашки есть у вас? –

– Сейчас достану. -

– Я вот думала все время, с чем это можно сравнить? А потом вспомнила о структуре. Если так, то получается, когда я захожу в воду, структура ее вокруг меня постоянно меняется, как бы подстраивается под меня. Я это ощущаю каждой клеточкой тела. – Васька вопросительно посмотрела на профессора, но он никак не отреагировал на ее рассказ. Механически доставал чашки из тумбы и сосредоточенно думал о чем-то своем. – Ну, вроде так. – Ответа не последовало. – Вам не интересно. – Девушка разочарованно опустила руки.

– Почему? Интересно, фантазия у тебя богатая. – Не глядя на нее протер чашки бумажными салфетками.

– Не верите. –

– Я, девонька, ученый. Вера в недоказуемые постулаты – прерогатива священнослужителей. Девиз моей сферы деятельности является как раз оборотной стороной медали – не доверие, а поиск и доказательство формулы любого явления. –

– Зачем же спрашивали? –

– Чтоб получить информацию. Ты обиделась? –

Васька отрицательно мотнула головой:

– Не-ет, обижаться бесполезно. Просто, ну, я никак не найду нужных слов, чтобы правильно выразить как…, ай, да ладно. Буду думать. Заварка готова. –

– Так. Садись, будем чаевничать. Печенье бери. Свежее. Егорыч сегодня принес. – Профессор пододвинул Ваське блюдо с выпечкой и сел за противоположный край стола. – Чай какой ароматный, а я не умею так заваривать, и кухарить не умею. Раньше такая проблема не стояла передо мной. Н-да-а, раньше… Ладно, давай о насущных делах поговорим, Василиса премудрая. Сколько тебе лет? –

Девушка застенчиво улыбнулась:

– В школе меня тоже Васькой премудрой дразнили. –

– Должен признать – есть за что. -

– А лет мне сколько? Лет мне…, перед тем как…, ага, в последний день рождения четырнадцать исполнилось. Сейчас там зима, значит вот-вот пятнадцать будет. -

– Среднее образование, как я понимаю, ты не получила. –

– Образование у меня…, сейчас подумаю. Программу десятого класса я сдала, значит сейчас я в – одиннадцатом. Да, не получила. Еще немного осталось. –

– Ты что-то путаешь. Сейчас ты, скорее всего в девятом, в крайнем случае, что при многодетной семье невозможно, десятом классе? –

– Почему? Нет! Я экстерном восьмой класс окончила. И десятый класс тоже. Учителя мне помогли. Они ко мне хорошо относятся. – Васька наморщила лоб, припоминая былую свою жизнь. – Отчим ходил к директору, просил его. И меня просил быстрее выучиться, чтоб из их логова… это он так говорил. Не ладилось у них с матерью…, отношения. – Она запнулась, ее осенило догадкой: – Видимо, предчувствовал он беду. –

– Ты не придумываешь? – Профессор, не скрывая своего недоумения, внимательно посмотрел на нее. – Я понимаю, как тебе тяжело переварить такое потрясение, как теперешнее… -

– Нет, что вы, совсем не тяжело. Мне нравится этот мир, мне он близок. По духу. –

– И все-таки. Здесь…, н-да, в этом измерении, скажем так, постепенно стирается память о прошлой жизни. –

– Знаю. Я сама попросила дать мне время прийти в себя и забыть то плохое, что случилось, а потом я вспомню и обдумаю все. Вот я и забыла, но до этого момента я все помню. Что вы на меня так смотрите? Вы считаете, что я глупая девочка… Может быть и впрямь со мной что-то не так, но учение мне легко дается, учителя хвалят. Бабуля говорила, что я мир по-другому вижу. Не знаю, я глазами других не видела его. Одноклассники вообще считают, что у меня не все дома. Я не обижаюсь, нет прока в этом. Они и школьную программу не понимают правильно, заучивают, а потом задачи решить не могут. А объяснить им сложно, потому что они знания копируют, а не пропускают через это. – Васька постучала себя по лбу.

– Так-так, все копируют, – профессор привычным уже для Васьки жестом пригладил волосы и иронично усмехнулся, – а ты, значит, знания через глубины серого вещества пропускаешь? Интересно и любопытно. Это ведь легко проверить, а? –

Девушка кивнула согласно, заерзала на стуле, устраиваясь удобней, отставила аккуратно чашку в сторону и сложила руки на столе одна на другую.

– Спрашивайте. –

Он не ответил. Смотрел на нее удивленно и механически помешивал ложкой остатки чая в чашке. Васька вздрогнула под его пристальным взглядом.

– Пошутили. – Прошептала разочаровано. – Не верите и верить не собираетесь. – Огорченно склонила голову, но, подумав немного, печально посмотрела в его глаза: – Зачем же в гости приглашали? – Не ожидая от него ответа, сама себе и ответила: – Чтоб получить информацию, в которую все равно не поверите. Не понимаю. – Встала и молча направилась к двери.

– Ты куда? –

Она обернулась. Профессор, сжав челюсти так, что видны были пульсирующие нервно желваки на щеках, в упор смотрел ей в глаза. Ей показалось, что в нем что-то неуловимо изменилось. Появились темные круги под глазами, между бровей резко очерчивались вертикальные складки кожи.

– До свидания. Ночь скоро, пойду я. –

– А, вот как, кх-кх. – Прокашлялся тот и осипшим голосом равнодушно бросил ей вдогонку: – Ты приходи, если что понадобится. -

– Хорошо. –

Васька быстро спустилась с невысокого крыльца и пошла по песчаной дорожке, но вспомнив, что там граница, развернулась обратно. Сделала пару шагов и остановилась. Почувствовала, что с противоположной будке стороны ограды на нее кто-то смотрит. Удивленно обернулась и увидела большую серую собаку, которая предупреждающе скалила зубы, не издавая при этом ни звука.

– «Что это с ней? И не поднимается. Болеет что ли?» – Подошла ближе. Животное опустило голову и изнеможённо растянулось на земле, очевидно не в силах ничего больше предпринять. Только слезящиеся желтые глаза жалобно просили девушку о пощаде.

– Что ты, что ты? – Васька опустилась на колени. – Я тебя не обижу. – Осторожно погладила по густому загривку. – На волка похожа. – Животное слабо мотнуло хвостом. – Ты волк? А это что у тебя? Ого какие раны! Кто же это тебя так? – Волк тихонько взвизгнул и стал осторожно лизать свой бок, где виднелись выпуклые, кровоточащие еще, рубцы от когда-то полученных ран. – Не заживают. Промыть надо, а потом травы приложить. – Девушка оглянулась. – Смеркается уже – мне сегодня не найти нужных. Потерпи до утра, серый. Я обязательно принесу. – Девушка встала, волк негромко заскулил и стал приподниматься за ней. – Ты хочешь со мной? Но тебе лучше лежать. – Волк не послушался и медленно, прихрамывая на одну лапу побрел впереди Васьки.

– Ну идем тогда к реке. Она поможет. –

Когда они вышли на лесную тропу, сзади раздался крик:

– Эй! Василиса! – Она повернулась. Хозяин избы с распущенными волосами стоял у раскрытого окна. – Это волк! –

Васька промолчала. Махнула рукой, что все в порядке и пошла к реке. В воду вошла по щиколотку и посмотрела на присевшее на песок животное.

– Ну же, заходи. –

Волк заскулил и неторопливо улегся на живот, вытянув к воде когтистые лапы.

– Боишься. – Набрала в пригоршню бурлящую воду и вылила на его больной бок. Вода вспенилась, зашипела, волк испуганно подскочил и, отбежав в сторону, стал усиленно вылизывать розовую пену. После отряхнулся, заворчал и, изогнув шею, посмотрел на раны, потом повернулся к девушке.

– Иди. – Васька присела и опустила руку в воду. Волк подошел к ней. Склонив набок крупную голову, внимательно посмотрел на пузырящуюся в ее ладони воду и хрипло тявкнул.

– Ложись. – Она слегка придавила рукой его загривок. Волк послушно лег. – Ничего, сейчас и тебя вычислим. – Пересела на колени и погрузила руки под воду рядом с животным. Вода забулькала и густой пеной обволокла красные шрамы на теле волка. В лесу хрустнула ветка. Волк напрягся, повел носом по ветру, принюхиваясь. Затем успокоился, ударил радостно хвостом по воде и облегченно прикрыл глаза.

– Хорошо? – Тихо хихикнула Васька. – А ты боялся! На, попей, это тоже полезно. Теперь вода тебя знает, лечить будет.

– Чем ты его намазала? –

Девушка повернула голову. В отдалении от них в слабом свете потухающего дня серел силуэт профессора. Справа от него еще прозрачная луна лениво вычерчивала на земле расплывчатые тени деревьев, постепенно сгущая их краски. Васька подняла глаза на блеклую россыпь звезд, затем перевела взгляд на волка, в раздумье погладила его по спине и вышла на берег. Поправила прилипший к коленкам мокрый подол платья и, остановившись взглядом на корявой тени от профессора, на мгновение замерла, рассматривая ее причудливые контуры. Тень, темная у ног, бледнела к своему изголовью и расплывчатым очертанием изгибалась по буграм песка, вырисовывая на спине своего эфемерного тела уродливый горб. Сзади громко фыркнул волк, отряхиваясь, и девушку обдало брызгами воды с его шерсти. Она поежилась и внимательно посмотрела в серьезное лицо профессора.

– Вода. – Прыснула вдруг в ладошку, вспомнив, как он утром шутил по поводу колдовства, и смахнула мокрые капельки со щеки.

– Что? – Он подался к ней всем телом, пытаясь расслышать ее ответ.

Девушка попятилась к реке:

– Водный ритуал. – Прошептала загадочно и приставила к губам палец. Улыбнувшись своей выдумке и протянув молитвенно руки к небу, пошла вдоль берега в сторону своей поляны. Вода вокруг ее ног вскипела тысячами пузырьков, а свет наполненной половинки луны живым серебром отразился в них. Волк, будто подыгрывая ей, громко завыл. Васька, не оборачиваясь, весело рассмеялась и вприпрыжку побежала в лес. Забежала за темные стволы сосен, остановилась и, стараясь быть незамеченной, осторожно выглянула.

Профессор не смотрел в ее сторону. Он склонился над волком и рассматривал его больной бок, осторожно убирая прилипшую к ранам шерсть. Волк заворчал на него и лизнул в руку. Профессор выпрямился, бросил мимолетный взгляд в направлении Васькиного тайника и, не заметив ее, подошел к воде. Присел на корточки и опасливо опустил в нее пальцы рук. Ничего не произошло. Он встал. Сзади тявкнул волк, потерся здоровым боком об его ноги и стал громко лакать ожившую под ударами его языка пузырчатую жидкость.