Текст книги "Все мои дороги ведут к тебе. Книга вторая"

Стоя вдвоем в конце коридора и ожидая еще гостей, Саша невольно брала Надю за руку и благодарно ей улыбалась за то, что она была с ней в этот вечер. Как ни крути, а такое скопление важных гостей в их доме было нечастым, и она впервые выступала в роли хозяйки, отчего сильно волновалась, желая, чтобы Андрей остался доволен. Спустя время он показался в дверях, озадаченно взглянув на большие часы с маятником возле Саши. По его виду Саша поняла, что кто-то важный задерживался. Но ненадолго, потому что уже через пару минут раздался звонок, и в дверях показался высокий широкоплечий, приятной наружности генерал-лейтенант лет шестидесяти.

– Приветствую, приехал? – произнес он вопросительно, на ходу снимая генеральскую фуражку и дружески обнимая Андрея, который с досадой покачал головой: нет.

Было понятно, что они ждали кого-то еще.

Похлопав друг друга по спине, стоя в коридоре, они перекинулись парой незначительных фраз, после чего генерал-лейтенант с некоторой жалостью сказал:

– Поторопился ты, Андрей, с местом в училище. Я бы тебя пристроил к себе.

На что Бессонов лишь улыбнулся и шутливо произнес:

– Так и мечтаете мною покомандовать, Всеволод Всеволодович? А вот не выйдет.

– Ну, теперь-то уж, да, – генерал-лейтенант усмехнулся, учтиво поклонившись дамам, и добавил: – Теперь у тебя с юнкерами забот прибавится. Или на фронт будешь проситься?

– Да, может, не придется? – Бессонов задумчиво улыбнулся и добавил: – Но если случится, то, конечно, на фронт. Я отсиживаться не привык, – с этими словами они скрылись в гостиной.

– Кто это? – тихо спросила Саша, чувствуя, как защемило сердце при слове «фронт».

– Господин Лукницкий. Начальник Порохового завода.

Глаза у Саши заметно округлились. Живя в Казани уже год, она знала, что Пороховой завод был одним из крупнейших предприятий города, снабжая боеприпасами и снарядами практически всю армию. Присутствие начальника завода заставило ее ощутимо нервничать при мысли, что в их доме явно собрались люди неслучайные, скорее всего здесь негласно, без лишних ушей должны были решать, что будет в Казани, если все-таки начнется война. От того, что это все действительно происходило здесь, у нее на глазах, сердце сильно сжималось. Если по газетным статьям ей угроза войны казалась какой-то надуманной проблемой, то теперь вдруг настоящий страх начал расползаться в душе. Чувствуя Надину руку на своей руке, Саша взглянула на подругу.

– Ты бледна. Все хорошо?

– Мне страшно.

– Мне тоже, – сказала Надя, глядя на двери гостиной.

Уже около шести вечера снова раздался звонок, на звук которого Андрей вышел стремительно, очевидно, рассчитывая, что прибыл самый важный гость.

Распахнув тяжелую дверь, в проеме показался высокий широкоплечий генерал-губернатор Казанской губернии Петр Михайлович Боярский. Сняв широким жестом генеральскую фуражку, он сдержанно потряс руку Андрею, затем Виктору, бегло оглядев скромную прихожую дома. Затем молча поклонился дамам и прошел в гостиную. Андрей быстро прошел за ним, похлопав явно конфузившегося Виктора по спине. После приезда генерал-губернатора некоторое время из гостиной никто не выходил. И Саша с Надей уже хотели ретироваться на кухню, как спустя минут пятнадцать со стороны улицы послышался сильный шум двигателя и голоса. На звук звонка Андрей вышел бодро, потирая руки, отчего Саше показалось, что он был явно доволен тем, что происходило в гостиной. В следующую минуту в проеме показались четверо.

– Дорогой Андрей Николаевич, мое почтение, приношу извинения за опоздание. И кстати, я не один, а с очень нужными и интересными людьми, – высокий темноволосый с быстрыми темными глазами и довольным лицом вошел действительный статский советник, городской голова Казани Сергей Андреевич Бекетов, показывая на своих спутников.

– Ну, надо же, – шептала тихо Надя, слегка склонив голову к Саше. – И Бекетов приехал. Интересно, откуда он? Небось, прямиком из «Франции»? Видно, что-то действительно важное заставило его отвлечься от молоденьких девочек… – Надя с возмущением говорила вполголоса, не замечая того, что Саша, вцепившись рукой в деревянную стойку часов, совершенно бледная смотрела в сторону вошедших гостей.

– Ну, Александр Карлович Зуземиль и Борис Петрович Белоцерковец вам знакомы, – продолжал Бекетов. – Эти уважаемые инженеры изрядно попотели, чтобы доработать и утвердить план по прокладке железной дороги от Казани до Екатеринбурга. Позвольте же представить еще одного инженера, а еще золотопромышленника и исследователя Никиту Васильевича Шацкого, – городской глава, оправляя свой мундир, приминая щегольскими движениями темные волосы, быстро кивнул головой в сторону своих спутников. Затем его взгляд с любопытством прошелся по Саше и Наде, он учтиво поклонился им, задержавшись слегка на Наде. Но она его смерила непроницаемым взором, а потому Сергей Андреевич, образованный и подающий надежды политик, но известный своей слабостью к юным особам, насмешливо усмехнулся и уверенно направился в гостиную, громко произнося на ходу: – Ваше сиятельство, господа, приветствую, рад, что все в сборе. Нам многое предстоит обсудить.

Все это время Саша стояла бледна, не понимая, наяву это или сон, чувствуя, как сердце замерло в груди при виде Никиты. Удивление, смятение и испуг разом отразились на ее лице. Он видел это, как и ее большой живот, по которому его темно-карие глаза скользнули пару раз. На долю секунды их взгляды встретились. Холод и жар боролись в ней. Чувствуя, как волнение мелкой дрожью прошлось по телу, сместившись в кончики пальцев, пытаясь совладать с собой, она только сильнее прикрыла рукой живот, стараясь успокоить себя и малыша. Видя ее смятение, Никита слегка кивнул, а затем, стараясь сохранить невозмутимый вид, перевел взгляд на Бессонова, стоя у самой двери и терпеливо ожидая, когда его представят. После слов Бекетова он спокойно протянул руку Бессонову, внимательно наблюдая за ним. Саша отказывалась понимать, как он оказался в их доме. Что могло его заставить появиться в Казани снова? Зачем он приехал сюда? Наблюдая за ним из глубины коридора, не реагируя на шепот Нади, Саша чувствовала все возраставшее смятение. Что он задумал?

В это время Андрей, который тоже стоял пару секунд в некотором замешательстве, глядя на нежданного гостя, протянул ему руку и с заметным напряжением в голосе произнес:

– Господин Шацкий? Наслышан о вас.

– Господин Бессонов, и я наслышан, – Никита сдержанно улыбнулся, пожал его руку, слегка кивнув в его сторону, после чего взглянул прямо на Сашу, глубже поклонился обеим дамам и произнес: – Добрый вечер, Александра Павловна. Сударыня.

Надя быстро поклонилась, с любопытством разглядывая его.

– Добрый вечер, Никита Васильевич… – с трудом нашла в себе силы Саша.

– Рад видеть вас в своем доме. Господа, прошу, – с этими словами Андрей показал рукой на гостиную, приглашая Шацкого и инженеров Зуземиля и Белоцерковеца. Последние в форменных мундирах также поклонились Саше и Наде. Инженер Зуземиль, невысокий, уже в возрасте, со смешной лысиной и торчащими пучками седоватых волос по бокам раскланивался дамам суетливо и быстро, внимательными глазами осматриваясь в доме, протирая платком свою взмокшую лысину. Борис Петрович Белоцерковец с темно-русой коротко стриженой головой и темными проницательными глазами, держа в руке фуражку, быстро поцеловал дамам ручки и стремительно прошел в гостиную, говоря Зуземилю на ходу:

– Надеюсь, от всей этой встречи будет толк…

Проходя за ними, Андрей бросил на Сашу долгий задумчивый взгляд, а затем закрыл двери гостиной изнутри.

Стоило им скрыться, как Саша прижалась к стене лбом, держа руку на животе, чувствуя головокружение и усилившиеся толчки внутри себя. Сам факт того, что там, за дверями гостиной находились и Андрей, и Виктор, и Никита, был так немыслим и тревожен, что у Саши разболелась голова. Еще как на грех Надя без конца теребила ее за локоть и поминутно спрашивала:

– Саша, ты поняла, кто собрался? Здесь явно что-то будет! Я обязательно выпытаю у отца.

– Прошу, уйдем, – Саша с усилием развернулась и быстро пошла на кухню, ощущая, как ноги были предательски тяжелы, а сердце бешено стучало в груди. Ей вдруг нестерпимо захотелось оказаться там, в гостиной, чтобы видеть и слышать, о чем они говорят, чтобы быть готовой ко всему. Воспоминание о той ночи, а потом и о том, как она прогнала Никиту тогда, вызывали странные чувства и мысли. Ей вдруг показалось, что все неспроста, и Никита, возможно, захочет как-то отыграться, выдать ее, в конце концов. Тут же отметала эту мысль, признаваясь, что заподозрить его в подлости не могла, но ведь раскрытие их тайны могло произойти и случайно. От этого противные мурашки пробегали по телу, мысли путались и ворохом крутились в голове. Хотелось на воздух, подальше от всех. Господи, зачем, зачем он приехал?!

На кухне было привычно и спокойно. Присев на стул, Саша рьяно обмахивала себя веером, стараясь не смотреть на Надю, чтобы не выдать себя. Ее вопросы были бы сейчас совершенно некстати.

Генерал кухни Глаша в накрахмаленном переднике и с белым воротничком перебирала гречневую крупу, облокотившись о стол и придавив его своей пышной грудью. Она выглядела весьма поэтично, явно готовясь к тому, что придется еще не раз показаться гостям, принося новые закуски или унося грязную посуду. Стараясь унять свое волнение и тревогу от появления Никиты в их доме, Саша произнесла, стараясь вести себя, как положено хозяйке дома:

– Кажется, всего пятнадцать человек. Не так уж и много.

– Ну, и, слава богу. А то ведь с ног сбилась, готовить сегодня, – бросила Глаша, не меняя позы.

– Надеюсь, всего хватит, и Андрей Николаевич будет доволен, – с этими словами Саша невольно прижала руки к груди, стараясь отдышаться.

– Им, может, вообще не до еды будет. Что я важных господ не знаю, что ли? Им бы только языки почесать. Фу-ты! Не дай бог, все пропадет! – проворчала Глаша озадаченно. – И почему барин решил у нас собраться? Да и не больно-то мы привыкшие к приемам всяким. А господа-то все такие важные, серьезные. Не уж-то, и правда, будет война, а? – Глаша взглянула на Сашу и Надю и запричитала: – О, не дай бог, не дай бог!

– Надеюсь, что не будет, – прошептала Саша, чувствуя, как сердце снова защемило от слов Андрея, что в случае войны он будет проситься на фронт.

В прихожей снова раздался звонок.

– Кого-то еще, холера, несет. Не дом, а проходной двор какой-то! Сидите уж, – бросила недовольно Глаша, оправляя передник, отряхивая руки и выходя в коридор.

– Что происходит? – Надя взялась за Сашин локоть, склоняя к ней вопросительно лицо, пользуясь тем, что они остались вдвоем. – На тебе же лица нет.

Саша с трудом сглотнула, стараясь взять себя в руки, и, как можно спокойнее, произнесла:

– Голова закружилась… Все эти разговоры о войне… Не переживай, все в порядке.

Надя быстро налила в стакан воды и заботливо протянула Саше. В это время вернулась Глаша, держа с победоносным видом пустой поднос.

– Вот те на, уже умяли, – насмешливо и довольно произнесла экономка. – Кажется, ничего не пропадет. Там Андрей Николаевич еще троих военных встречает. Один из них важный такой, – Глаша важно округлила глаза и вдруг схватилась за щеки и запричитала: – Ой, лишь бы всего хватило! Откуда ж их столько на мою голову?! Целый поднос умяли за пару минут! – сильно нервничая, она принялась обтирать поднос чистым полотенцем, морща лоб, видно прикидывая, хватит закусок или нет. Саша и Надя принялись помогать выкладывать на поднос тарталетки с печеночным паштетом, свежим огурцом и кусочками сыра и рулетики из бекона с тертым сыром и маслинами. Когда весь поднос был уставлен, Глаша довольно провела рукой по лбу и, подмигнув, произнесла:

– Ну, вот, может еще на полминуты хватит, – с этими словами расторопно двинулась из кухни, неся как нечто драгоценное поднос с едой.

+++++++

В гостиной было оживленно. Два больших дивана велюровой зеленой отделки с массивными спинками и подлокотниками были выставлены вдоль стены, полукругом лицом к ним стояли такого же плана кресла. Меж ними стояли столики с едой и напитками. Господа – кто, стоя, кто, сидя, беседовали. В центральном кресле сидел глава, закинув нога на ногу, соединив кончики пальцев обеих рук. Напротив, в таком же кресле восседал средних лет генерал-губернатор Боярский. Его темные волосы были уложены на пробор, небольшая треугольная бородка обрамляла подбородок, над губами красовались густые усы уголками кверху. Несколько военных, в том числе Андрей, стояли под портретами, держа в руках стопки с наливкой. Виктор сидел на ближнем диване с краю, периодически рукой отодвигая ворот рубахи, изнывая от духоты. Оба высоких окна, выходящих в сад, были распахнуты настежь, но все равно было довольно душно. Окно, выходившее на Малую Георгиевскую, открывать не стали, опасаясь дорожной пыли и лишних ушей.

– А хоть и война, господа, что с того? Что мы – войны испугались? Наши войска пойдут воевать в Европу, нам ничто не угрожает, – произнес один из военных, стоя рядом с Андреем.

– Ну, это как посмотреть. Австрийская армия, может, нам и уступает. А вот немцы – серьезный враг. За последние годы, – и это открытая информация, – военный бюджет Германии значительно вырос. Немцы давно наращивают свою военную мощь, – со знанием дела произнес генерал-лейтенант Кедрин, покручивая свой ус.

– Да и после победы над французами они снискали славу лучших в Европе, – заметил генерал-майор Лукницкий, постукивая пальцами по рюмке с водкой.

– Франция тоже не отстает. Срок службы увеличили, военный бюджет также. Французы явно желают отыграться. Для них это дело чести, – задумчиво произнес губернатор, откидываясь на спинку кресла.

– Ну, ваше сиятельство, мы тоже не лыком шиты. Наша армия меняется на глазах. Разве не так, господа офицеры? – Сергей Андреевич Бекетов взял рулетик с подноса и быстро закинул его в рот, прожевывая и оглядывая военных. – Военная реформа в полном разгаре. Мы учли все ошибки Русско-Японской, так что будем оптимистами, господа!

– Надо быть не оптимистами, а реалистами, Сергей Андреевич, – усмехнулся генерал-губернатор и обернулся к генерал-лейтенанту Кедрину. – Вам, господа военные, слово. Готовы мы к войне?

– Реформа затягивается, ваше сиятельство, – произнес Андрей, взглянув на его сиятельство, а потом на Кедрина, который слегка усмехнулся в его поддержку. – Много не сделано. По мне, так нужно еще время.

– Время, – усмехнулся генерал-губернатор, – вряд ли оно у нас есть. События в Европе развиваются стремительно.

– Вы правы, Петр Михайлович, нет у нас этого времени. Враги не дадут нам его. Надо быть готовым к тому, что придется на ходу многое менять и переделывать, – произнес Лукницкий, опрокидывая остатки водки в себя. Выдохнув в кулак, он добавил: – Германия настроена решительно. Не думаю, что удастся избежать конфликта. Времена не те. Войну ждут. Это для простых людей она неожиданность, но в военных кругах всем понятно, что она неизбежна. И Сараево только ускорило ее приближение.

– То есть вы отрицаете саму возможность избежать войны? – произнес купец и гласный Землянов, восседая в глубоком кресле, опираясь на массивную лакированную трость. Его широкая борода и усы скрывали половину лица, он важно провел по ним рукой, вглядываясь в лицо Лукницкого.

– Теоретически, конечно, можно ее избежать, если победит здравомыслие. Но здесь важно понимать, что напряжение в Европе нарастает не первый год. Вы, Сергей Андреевич, человек предприимчивый, вы как никто должны понимать, что конкуренция толкает как людей, так и страны локтями выбивать себе место под солнцем. Германия давно жаждет потеснить Англию. Франция давно хочет отомстить немцам за свое поражение. А Австрия… – Лукницкий задумался, пытаясь сформулировать свою мысль.

– Австрия во всем озирается на Кайзера, и если Германия ей посулит поддержку, то Австрия не преминет продвинуться на Балканы, – закончил его мысль казанский генерал-губернатор Боярский под согласные кивки военных.

– Возможно, если Великобритания предпримет усилия, то удастся решить вопрос миром. Все-таки от позиции англичан многое зависит, – вставил Стрешнев, примостившись на краю дальнего дивана, расстегнув коричневый пиджак и ослабив галстук.

– Не стоит питать иллюзий в отношении англичан, – заметил Надин отец. Петр Николаевич стоял подле Шацкого в глубине гостиной у самого окна, где было значительно свежее, держа в руке бокал с коньяком. Здесь же в креслах сидели Зуземиль и Белоцерковец. Зуземиль с вниманием слушал мнения по поводу назревающей войны, а Белоцерковец, откинувшись на спинку кресла и постукивая пальцами по подлокотнику, озадаченно о чем-то думал. – Если посмотреть объективно, то бойня в Европе выгоднее всего Англии, при условии, что она останется в стороне, лишь наблюдая, как немцы, французы, австрийцы и русские громят друг друга.

– Она не может остаться в стороне, – усмехнулся Боярский. – Во-первых, она с нами в союзе, а во-вторых, это бы покрыло ее вечным позором, чего англичане не допустят.

– Ну, а мы? Нам есть шанс увернуться от этой бойни, как вы выразились? – спросил с надеждой Стрешнев, поглядев на военных. – Ведь война, господа, дело страшное.

– Вы предлагаете нам себя покрыть вечным позором? – усмехнулся Лукницкий, смерив его взглядом.

– Ну, почему же? – Стрешнев быстро заморгал глазками, ослабляя ворот рубахи и обмахивая себя шляпой. – Стоит ли нам ввязываться в войну из-за Сербии? Я не спорю, братья-славяне, православные. Все так. Но мы можем им помочь оружием, направить туда часть войск. А не вступать в войну? Тем более, что вы сами говорите, господа офицеры, что реформа не завершена. По мне, так в войнах вообще нет смысла.

– Это странно слышать от вас, Тихон Иванович, – строго произнес Андрей, держа в руке стопку. – Россия никогда не оставалась в стороне, тем более что мы в союзе с Англией и Францией.

– Уверен, что в союзе с ними эта война для нас станет победной, господа. Предлагаю за это выпить, – произнес с довольным видом Бекетов, подняв стопку с малиновой наливкой. Господа и офицеры его поддержали, поднимая рюмки и бокалы. Под звон хрусталя мужчины чокнулись, заметно воодушевившись этим предложением.

Когда звон хрусталя стих, наблюдая за всем этим с привычным насмешливым видом, заговорил Шацкий:

– Не хочу вносить смуту в ваше приподнятое настроение, господа, но все же не забывайте, что нам придется воевать не только на западе, но и на юге. Турки обязательно воспользуются этим шансом, чтобы отыграться за все прежние потери. Немцы уже откровенно укрепляют там свое влияние. Порта активно перенимает немецкий военный опыт и серьезно рассчитывает на союз с немцами против России. У нас слишком долгая вражда из-за проливов, ресурсов, территорий. Турки будут давить на нас с юга, желая добраться до наших нефтяных месторождений. И, поверьте, среди местной элиты на том же Кавказе довольно тех, кто поддерживает Турцию. Боюсь, что, если здравый смысл не победит, нам придется попотеть, отбиваясь со всех сторон.

– Ну, потеть – нам не привыкать, – с довольным видом произнес Бекетов и захохотал своей шутке, обмахиваясь фуражкой от духоты.

– Никита Васильевич прав, – озадаченно поддержал Лукницкий. – Если в Европе начнется война, многие захотят ввязаться, чтобы решить свои собственные задачи. Турки давно на нас точат зуб, а это значит, что нам придется удерживать приличную часть армии на юге. Притом, что бойня на западе обещает быть жестокой.

– Ну, господа, война есть война. Вам, господа офицеры, предстоит проявить мужество и храбрость на полях сражений, ну, а нам, кто останется в тылу, придется здесь попотеть, снабжая армию и флот всем необходимым, – с пафосом заявил Бекетов. – Вот Петр Михайлович и хотел собрать вас здесь, чтобы обсудить, какие нам нужно организовать мероприятия, чтобы с честью помочь России.

– Вот это дело, ваше сиятельство! Мы, люди деловые, готовы максимально приложить усилия для помощи Отечеству. Я готов на себя взять увеличение объемов поставки обуви и сукна. Сейчас мои цеха работают на 60%, но эту мощь я могу довести и до 80% в год в течение пары месяцев, – с готовностью отозвался Стрешнев, поудобнее усаживаясь и особенно ласково глядя на градоначальника и губернатора, почувствовав, что разговор разворачивается в нужную сторону. – Только нам бы подсобить средствами, на закупку сырья и организацию рабочих мест, уважаемый Петр Михайлович.

– Ну, в вашем деле, – начал Бекетов, по-щегольски оправляя упавшую на лоб челку, – мы можем привлечь еще и мадам Пашиеву, и других фабрикантов Суконной слободы. Все ваши фабрики могут дать тысячи шинелей, шапок и иного теплого обмундирования армии.

– Зачем Пашиева? – засуетился Стрешнев, придвигаясь поближе к краю дивана. – Мои фабрики вполне могут справиться, Сергей Андреевич. У мадам Пашиевой не те объемы, цехов не хватает. Стоит ли так рисковать?

– А вы, Тихон Иванович, не злорадствуйте, – усмехнулся Землянов. – Дама Пашиева из кожи вон лезет, чтобы ее фабрика процветала, ей военные заказы также в пору придутся. И что вы знаете о ее цехах? Покойный купец второй гильдии Иван Тимурович Пашиев не жалел средств на оборудование и цеха. И потом, ее обороты нисколько не меньше ваших, уж я-то отслеживаю, сколько она отгружает через мое пароходство.

Стрешнев злобно взглянул на Землянова, который, не меняя положения в кресле, поглаживая свою седую бороду, прямым взглядом смотрел на него.

– Думаю, что в условиях войны, господа, нам любые мощности пригодятся, и ваши склоки здесь неуместны, – произнес генерал-губернатор, едва взглянув на промышленников и фабрикантов.

– Вот именно, – произнес согласно Бекетов и поднялся, пройдясь из стороны в сторону, заложив руку за мундир. – Господа, поймите, во многом от нас с вами зависит, как мы организуем Казань на время войны. Мы, как управление города и губернии, в щекотливом положении, господа, и нам крайне важна ваша поддержка и помощь, а не ваши склоки. Я головой отвечаю за благополучие города. Петр Михайлович, согласитесь, вам бы тоже не хотелось покрыть себя позором, что, дескать, не справились, не оправдали надежд и прочее и прочее? Поэтому мы и обратились к Андрею Николаевичу, любезно согласившемуся нас принять у себя. Здесь, как вы понимаете, все свои. Мы с вами, господа, давно знаем друг друга и должны всячески помогать и поддерживать друзей. Перед лицом общей беды мы должны стать как один кулак и объединить наши усилия. Разумеется, со своей стороны, я как глава города и его сиятельство губернатор, постараемся грамотно распределить военные заказы. Но и вы, господа, должны максимально учитывать наши интересы, – он оглядел всех, как бы ища поддержку, и снова зашагал, продолжая: – В первую очередь, нам придется в ближайшее время организовать мобилизацию граждан. Насколько мне известно, мы уже начали стягивать войска к границе. Управлению Казанского военного округа не сегодня-завтра поступят списки, сколько необходимо мобилизовать. Давайте подумаем, с чем нам придется столкнуться, чтобы быть готовыми ко всему.

– С чем, с чем, – усмехнулся Землянов, – в первую очередь с нехваткой рабочих рук. У меня в пароходстве одни мужики работают, их и отправят, кем мне их заменить? Бабами?

– А хоть и бабами, бабы некоторые похлеще мужиков бывают! – Бекетов весело захохотал.

– Ну, это, Сергей Андреевич, бабы могут вон, у Стрешнева, да Пашиевой трудиться, а на пароходстве им делать нечего, – возмущенный реакцией главы произнес раздраженно Землянов, стукнув тростью по полу.

– Да, если начнут забирать мужиков, многие производства встанут или начнут испытывать трудности, – сильно конфузясь, вставил, покрываясь пятнами, Виктор. – На моем заводе работает всего-то двадцать человек, а ведь сразу станет ощутимо…

– Ну, ваш промысел в накладе-то не останется. Мужик и во время войны не прочь до свинского состояния напиться, – насмешливо бросил один из военных, от чего Виктор сильно вспыхнул, метнув в его сторону недовольный взгляд, и уже хотел было что-то сказать, но его перебили. А потому он лишь сконфуженно надул губы, опуская глаза и отворачиваясь в сторону.

– В этих условиях наращивать объемы будет сложновато, – соглашаясь, произнес Михаил Иванович Оконишников, сидя рядом с братом по левую руку от Бекетова. – Наши мельницы требуют знаний и силы, тут бабы лишь на подхвате могут пригодиться. Если падут обороты, то хлеб сразу поползет в цене. И мы тут ничего поделать не сможем. Вам, Сергей Андреевич, и вам, господа военное начальство, стоит серьезно подумать, кого забирать в первую очередь. Как бы в ходе мобилизации мы не остались вовсе без толковых работников.

– Да и на транспорте, – добавил Землянов. – Если мне придется сократить из-за нехватки рабочих количество грузоперевозок, значит, упадет количество доставок, а это тоже чревато перебоями и нехваткой сырья. Поэтому резонно брать в первую очередь тех, кто ремеслу не обучен. Иначе вы нас поставите в затруднительное положение…

В это время дверь гостиной отворилась, и на пороге показались Саша с экономкой, держа подносы с новыми закусками. Сильно смущаясь своего вторжения, Саша коротко извинилась, бросив взгляд на Андрея, невольно поискав глазами Никиту. Столкнувшись с ним взглядом, мгновенно отвернулась, стараясь найти место, куда поставить поднос, заметив, как в комнате возникло молчание при их появлении. Поймав хмурый и нетерпеливый взгляд мужа, Саша снова оглядела столы, стараясь не смотреть на мужчин, чувствуя страшную неловкость из-за своего живота. На двух столах подносы были практически нетронуты, а на столике возле градоначальника и генерал-губернатора – большие блюда были пусты. Саша быстро прошла к этому столику, заметив, как Виктор, окинув ее живот, суетливо встал навстречу, очевидно, стараясь прикрыть ее беременность от всех, и принимая из ее рук блюдо с закусками. При этом едва слышно произнес:

– Зачем вы здесь?

– Виктор Андреевич, дорогой, зачем же вы прячете свою красавицу-жену от нас? – это произнес генерал-лейтенант Лукницкий, придвигаясь ближе с креслом и добродушно поглядывая на Сашу, поглаживая пальцами свои усы.

Смущаясь внимательных взглядов гостей и недовольного мужа, Саша слегка поклонилась на комплемент начальнику Порохового завода и направилась к двери, желая быстрее уйти, в то время как Виктор, откашлявшись, пытаясь так скрыть свое смущение, произнес:

– Ваше сиятельство, разве дамам по душе наши беседы? К тому же Александра Павловна… в интересном положении.

– Ну, положение вашей супруги не заметит только слепой, и оно может вызывать лишь восхищение и некоторую зависть по отношению к вам, – густым добродушным голосом рассмеялся губернатор в соседнем кресле. На его слова Бекетов громко захохотал, от чего Саша с досадой вспыхнула, передавая Глаше грязные блюда, мельком заметив, что с ее появлением Никита, не спеша оставил своих собеседников и двинулся в центр гостиной, не спуская с Саши глаз. Губернатор и Лукницкий также смотрели на нее, от чего Саша замешкалась у двери, понимая, что нелюбезно вот так взять и выйти.

– Рабочие руки – это понятно, хороших, толковых ребят везде недостаток и в мирное-то время. А вот насчет транспорта, господа, давайте обсудим эту проблему глубже, – это произнес инженер, Александр Карлович Зуземиль под согласное покачивание головой Бориса Петровича Белоцерковеца. Зуземиль давно уже встал со своего дальнего кресла и, периодически потирая большим пальцем свой высокий лоб, уходящий в лысину, все это время довольно озабоченно и внимательно слушал присутствующих. Подавшись слегка вперед, чтобы его было видно и слышно, он продолжил, вглядываясь особенно в лицо губернатора Боярского, заложив руки за спину: – Сегодня как никогда стоит вопрос транспортных сетей. Господа, еще год назад Высочайшим указом Его Величества было утверждено строительство железнодорожной линии, которая призвана спрямить дорогу от Казани до Москвы и соединить наш город с Уралом, доходя до Екатеринбурга. Как вы знаете, этот проект был разработан еще покойным Евгением Васильевичем Богдановичем. А позднее усовершенствован моим замечательным другом и опытным инженером Борисом Петровичем Белоцерковцем, – при этом Зуземиль почтительно поклонился своему коллеге, который задумчиво смотрел на всех. – В мае, как вы знаете, работа началась сразу на всех девяти участках. Начался выкуп земли, заключение договоров с артелями, кое-где приступили к возведению мостов. Но воз и ныне там! Все какие-то проволочки, препоны возникают на пути к реализации этой важнейшей цели. То мне в управе заявляют, что якобы не найден собственник клочка земли, а значит, выкупить ее мы не можем. Теперь, значит, если начнется война, половину мужиков призовут на фронт, а стало быть, мы ощутим катастрофическую нехватку рабочих. А между тем эту дорогу надо строить, во что бы то ни стало! Нам нужно быстрее связать центр с Уралом кратчайшим способом, иначе мы рискуем опять стать заложниками своих громадных территорий.

Бекетов в глубоком кресле, только что с любопытством поглядывавший на Сашу, медленно перевел глаза на инженера Зуземиля и произнес нараспев:

– Александр Карлович, дорогой вы наш, – он быстро переместился с боку на бок, усаживаясь удобнее, от чего кресло под ним слегка скрипнуло, – в условиях надвигающейся угрозы на западе стоит ли думать про дорогу до Урала? Она важна, никто не спорит, но, как сказано, есть угрозы посерьезнее. Турки – с юга, австрийцы и немцы – на западе. К ним вполне могут присоединиться и другие. Нам все силы надо бросить на наши предприятия и имеющиеся дороги. До Урала ли теперь?

– Как же не до Урала? – это уже с возмущением произнес Борис Петрович Белоцерковец. Главный инженер, невольно краснея, приблизился к генералу, затем развернулся к Бекетову, недовольно покачивая головой. Зуземиль нервно заходил взад и вперед, от чего Саше невольно стало жаль старика. Белоцерковец, сильно волнуясь, продолжал: – Ваше сиятельство, уважаемый Сергей Андреевич, Урал – это металл и боеприпасы, это мощный промышленный центр. Сегодня Казань – это, по сути, тупик. Нам нужна дорога, чтобы перебрасывать с Урала все необходимое для фронта. К тому же это глубокий тыл, здесь можно наладить производство всего, не боясь вторжения. Господа, мои расчеты уже давно сделаны, Александр Карлович все мои расчеты перепроверил и доработал. Работа началась, но ее нужно мобилизовать в кратчайшие сроки. Девять участков – это колоссальный труд, это время, которого у нас нет! Требуется политическая воля и определенная дальновидность, чтобы нам не мешали, чтобы к минимуму свести все бюрократические проволочки. Я знаю, многие из вас считают, что это лишь очередной коммерческий проект, что акционерное общество МКЖД66
  МКЖД – Общество Московско-Казанская железная дорога, одна из крупных экономических компаний царской России.


[Закрыть] в лице фон Мекка77
  Николай Карлович фон Мекк – (1863—1929гг.) русский промышленник, представитель династии строителей и собственников ряда железных дорог в дореволюционной России. С 1892 года возглавлял Общество Московско-Казанской железной дороги. Расстрелян в 1929г.


[Закрыть] стремится обогатиться и увеличить свою прибыль. Но вдумайтесь, дорога, которая сможет соединить две удаленные части России, связать Центр с богатейшими Пермскими и уральскими землями, сократить время доставки важнейших грузов, разве это просто коммерция? Это необходимое Отечеству дело! Меня можно заподозрить в продвижении интересов МКЖД, согласен. Но тогда выслушайте господина Шацкого, моего друга и коллегу, человека, непосредственно учувствовавшего в строительстве Великой Сибирской магистрали. Он не имеет отношения к МКЖД, но готов нам помочь словом и делом. Прошу вас, господин Шацкий, выскажитесь на сей счет, – Белоцерковец, отчаянно нервничая, взглянул на стоявшего сбоку Никиту, словно он был его последней надеждой. Зуземиль согласно кивал головой, продолжая прохаживаться взад и вперед, заложив за спину руки.