Текст книги "Сколько весит счастье"

– Ко мне?! – Женя аж подскочила на стуле. – Но мы даже не знакомы.

– Не волнуйся, я ему про тебя все объяснила. Что ты снимаешь жилье, и вообще девушка неприметная, скромная. Владислав Степанович ответил, что это не проблема, мол, с недавних пор он не любит красоток. Красивая жена от него ушла, теперь ему нужно что-нибудь попроще. Ты как раз подходишь.

– Ну спасибо, – попыталась улыбнуться Женя.

Хорошо еще, что в офисе нет Юли, а значит, и свидетелей ее позора. Хотя, наверное, большинство людей знакомятся через знакомых. Вдруг это не так уж и плохо? Свидание в субботу, как у большинства незамужних молодых женщин. Это отвлечет ее от мыслей об убийце, и от терзаний по поводу Ильи.

– Ты не обиделась, надеюсь, – забеспокоилась Аня. – На конкурсах красоты все какие-то одинаковые, в каждой же обычной девушке есть своя изюминка. А Владислав Степанович любит сладкое.

– Аня, я не думаю, что это хорошая идея, – растерялась Женя.

Она несколько раз видела начальника отдела внешнеэкономических связей и запомнила его приятную полноту.

– Слушай, может тебе, нужен Том Круз? – заподозрила худшее коллега. – Ты это брось. В твоем возрасте пора трезво смотреть на жизнь. Меня, например, мама вовремя предупредила: замуж надо выходить не за тех, кого любишь, а за тех, кто замуж зовет. Если и есть на свете чудо-мужики, то они профессионалы конспирации. И умело прячутся от нас. А Владислав Воскобойников, может, и не Аполлон, но мужчина положительный. Опять же зарплата у него хорошая. Абы кого я тебе не порекомендую. Если бы не мой ревнивый супруг, я бы сама Владиславу борщ сварила.

– Я плохо готовлю, – это был последний аргумент.

Но сваха его не приняла:

– Я дам тебе рецептик. Не комплексуй, подруга. Все в твоих руках. В субботу у тебя всё изменится. Ну вот скажи, чего ты сегодня такая кислая? Это потому, что у тебя мужика нет. А появится мужик, потом дети. И уже не зря на свете живешь…

– До детей точно дело не дойдет, – криво усмехнулся длинноволосый парень, который слушал этот разговор, сидя в черной «восьмерке» с тонированными стеклами. – Слишком мало времени у нее осталось. Скоро день жертвоприношения…

15.

Но до субботы была пятница. И много работы для пресс-службы, и, как подозревала Женя, для ее потенциального жениха, потому что на предприятие прибыли иностранные партнеры.

Их водили по заводу, с ними обсуждали контракты, а вечером в их честь организовали по-настоящему светский прием: с классической музыкой и вечерними платьями. И всюду нужно было обеспечить присутствие прессы, подсказать удачные ракурсы и нужные цифры, а в конце дня устроить пресс-конференцию.

Пиар-служба поделила обязанности. Ане и Юле выпала производственная часть.

– Господи, ну почему мне так не везет? – чуть не плакала Юлечка. – Я должна тащиться в доменный цех, мять прическу каской, надевать спецовку немодного фасона и ужасающей расцветки. Ну как при таких обстоятельствах мне выйти замуж за иностранца?

– Я могу сходить вместо тебя, – предложила Женя. – Естественно, в цех, а не замуж.

Женя сегодня почти не смотрелась в зеркало, но не сомневалась, что ее мрачную одежду и тоскливый взгляд каской не испортишь.

Однако Эльвира Павловна решила, что Жене благоволит начальство, и взяла ее с собой на вечерний банкет.

И Женя получила чудесную возможность полюбоваться Ильей под ручку с супругой. Мероприятие почтили присутствием почти все городские «шишки». Классическую музыку обеспечивала специально приглашенная звезда мировой оперной сцены. Шведские столы ломилась от закусок. Но Женя держала себя в руках и пила минералку, чтобы заглушить чувство голода.

– Это вы – мой завтрашний повар? – услышала она довольно писклявый мужской голос.

Поспешно обернулась. Владислав Степанович собственной персоной. Тембр голоса совсем не соответствовал его внушительному виду. Стоящий перед ней мужчина – высокий и большой, пуговицы на розовой рубашке вот-вот оторвутся под напором живота. Ее завтрашний гость.

– Да, наверное, повар, – забормотала Женя, неуверенно улыбнувшись. А если и дальше так пойдет, то еще и портной.

Начальник отдела внешнеэкономических связей остался серьезен.

– Вот и познакомились, – изрек он. – Как вам событие? Речь идет об очень важной сделке. И мы организовали все на высшем уровне. Даже губернатор приехал. Он мне лично руку пожал, представляете?

– Да, поздравляю.

– Единственное, что мне здесь не нравится, это еда. Вернее, ее отсутствие. Потому что бутерброды – это не еда. Щи да каша – пища наша, – Воскобойников многозначительно посмотрел на Женю.

– Я тоже предпочитаю русскую кухню, – соврала она.

«Мужчинам не надо перечить, с ними следует соглашаться, если не хочешь остаться одна», – вспомнила Женя одно из наставлений Ани.

Но еще раз согласиться с Владиславом Степановичем, тем самым, повысив свои шансы и упрочив позиции, ей не дали. Помешала Эльвира Павловна.

– Женя, не стой столбом. Наши гости хотят сфотографироваться на память с хозяевами. Возьми цифровик и сделай снимки.

– Я? – изумилась Женя. – Давайте я кого-нибудь из профессионалов позову. Фотографа из «Вечерки».

– Я пробовала позвать, но все журналисты уже ушли. А у меня зрение – сама понимаешь, – она поправила свои стильные очки. – Так что придется тебе. Пусть будет слегка неформальный снимок.

– Пойдемте, пойдемте, Евгения, – Воскобойников так оживился, что даже взял ее за локоть. Первое прикосновение! Они потом расскажут детям, как папа и мама познакомились на светском рауте. – Вы и меня сфотографируете с нашими иностранными партнерами. Вы же знаете, Эльвира Павловна, это я организовал встречу, согласовал все пункты, нашему руководству оставалось просто вынуть ручку «Паркер» из кармана и подписать договор.

– У Ильи Игоревича «Монблан», – зачем-то сказала Женя.

За время конференции она успела изучить все детали.

– Что, простите?

– Нет, нет, ничего.

И о чем она только думает? Лучше бы ее заботило, как не выронить дорогой фотоаппарат. Интересно, в нем есть система защиты от дрожания рук? И губ. Хотя Женя видела Илью лишь мельком, издалека, ей все равно хотелось плакать.

А он вообще не смотрел в ее сторону. Да и зачем смотреть, что она картина маслом что ли? Конечно, после того, что было, он мог бы удостоить вниманием и репродукцию. Впрочем, что было-то? Он же не признавался ей в любви и не ухаживал за ней. Правда, цветы дарил и в театр водил. По указке начальника службы безопасности, который считал, что Женя этой безопасности угрожает. И ночь с ней – это попытка нейтрализации угрозы…

Нет, она просто не может об этом думать. Надо успокоиться и забыть. Но как тут забудешь, когда ей придется хорошенько рассмотреть Илью через объектив.

– Внимание, фотосессия! – провозгласил Воскобойников.

Иностранцы вряд ли поняли, но на всякий случай улыбнулись. Владислав Степанович перешел на английский и быстро выстроил мизансцену, в центре которой оказались Илья и Лена.

Супруга вице-президента компании выглядела потрясающе и знала это. Она сияла улыбкой и прижималась к мужу так, будто они стояли в переполненном вагоне метро. А Жене пришлось вообразить себя чем-то вроде видеокамеры в том же метро, которая бесстрастно фиксирует происходящее. В антитеррористических целях.

Это даже хорошо. Она специально снимет их вдвоем, и будет носить фотографию в своей совсем старой сумке, где молния заедает. Фотография как напоминалка в телефоне. Нет, как ведро холодной воды. И пусть Илья Игоревич обнимается со своей женой сколько захочет. У Жени, между прочим, завтра тоже свидание…

Илье происходящее не нравилось. Напрягало и платье Лены со слишком большим декольте, и этот затянувшийся прием, и эти фотовспышки. Ну какой из Жени папарацци?

– Вы нас совсем ослепили, – Лене внезапно надоело улыбаться.

– Простите, – Женя поспешно убрала фотоаппарат в чехол.

Такой же черный, как ее одежда. Она как будто носит траур, – подумалось Илье. – Как будто кто-то умер. Или что-то в ней. Нужно подойти и спросить, как дела. Нет ли вестей от убийцы? Наверное, нужно как-то извиниться…

Он сделал шаг в ее сторону, но она уже затерялась в толпе. Отошла к самому дальнему столу. Чтобы наестся бутербродов с запеченным мясом и канапе с лососем. Как будто тяжесть в желудке снимет камень с души…

В субботу с самого утра Женя прокладывала путь к сердцу Владислава Степановича. Если повезет, она уже сегодня его и заасфальтирует. Покупки, уборка, готовка. Аня права, жизнь внезапно наполнилась смыслом. Появилась цель – чтобы обед не подгорел.

Но сначала были магазины. В одном из них Женя оставила сдачу. Растяпа! Ладно, она обойдется как-нибудь без этих 200 рублей. В другом – забыла купить лук. Пришлось возвращаться, ругая себя…

Женя варила борщ, делала пюре и жарила котлеты в таком количестве, словно ждала футбольную команду, проголодавшуюся после игры с бразильцами. Она решила победить врага, если не качеством, то количеством. Хотя, почему, собственно врага? Бог даст, будущего мужа…

Он явился точно в час дня и принес красные гвоздики. Женя с детства терпеть не могла эти символы революции, но сегодня обрадовалась им, назло тем розам. Назло себе той, прежней, которая имела глупость поверить, что босс может всерьез заинтересоваться ею – невзрачной, склонной к полноте идиотке без сдачи и чувства юмора.

Несмотря на влажную уборку, новую скатерть и аппетитные запахи, Женина однокомнатная «хрущевка» Владиславу Степановичу не понравилась. Такие квартиры вообще мало кому нравятся. Разве что наследникам, да и то после смерти хозяина. Единственным украшением более чем скромного жилища гость счел стол, накрытый к обеду. После второй порции борща Воскобойников заметно повеселел, перешел на «ты».

– Готовишь ты хуже, чем моя мама. Но лучше, чем моя бывшая жена, – вынес он вердикт.

– Я вообще-то редко готовлю. Живу-то одна, – смущенно отозвалась Женя.

– Если женщина умеет готовить, она хорошая женщина, – авторитетно заявил гость. – Завтрак, обед, ужин для мужа не оставляют времени для неприличных мыслей и поступков. Вот моя жена была хорошей женщиной, пока не перестала готовить и не начала где-то шляться.

Женя со своим гостем чувствовала себя неловко. Она избегала смотреть ему в глаза. И если честно, как только он пришел, ей уже захотелось проводить его домой. Но, с другой стороны, хорошо, что он здесь. Это отвлекает ее от неприличных мыслей и поступков.

Например, сегодня она проснулась в три часа ночи от острого желания немедленно позвонить Илье и сказать:

– Мне наплевать, что у тебя есть жена, и что ты подозревал меня во всех грехах…

А потом повторить за Земфирой:

– «Ты же видишь, я живу тобою! Моей огромной любви хватит нам двоим с головою»…

И ведь он сам дал ей номер своего мобильника на всякий случай. Сейчас случай не всякий, а крайний. Ей плохо без него. Невыносимо от мысли, что «с ним» ничего уже не будет. Только всегда без него…

Ладно, она смогла наступить на горло этой песне. Весь стыд, связанный с Ильей, уже в прошлом. Надо сосредоточиться на том, что к ней в гости пожаловал мужчина. Не случайно зашел, а целенаправленно. И при этом он не участковый. Такое с ней в первый раз, между прочим.

Женя мило улыбнулась Владиславу, который ей уже почти нравился. Все-таки он общается с иностранцами, знает языки, а не только феню, как ее прежние потенциальные кавалеры. Она предприняла робкую попытку сменить кулинарную тему на международную.

Но гость упорно обсуждал котлеты, пил водку, потом пил чай с булкой, намазанной вареньем. Рассуждал о микроволновых печах, которые есть порождение дьявола. Полуфабрикаты и быстрое приготовление пищи – враг женской добродетели.

Накушавшись, наговорившись, Владислав как-то странно посмотрел на хозяйку. Вероятно, в его меню следующим блюдом была непосредственно Женя.

– Иди, сядь рядом, Евгения, – он немного подвинулся на диване, и она втиснулась в щель.

Одна его рука полезла ей под юбку, вторая – обняла за шею. А губы впились в ее рот. Ну и ну! Она не ожидала от него такой прыти. С другой стороны, чего откладывать? Они взрослые люди, между прочим, свободные. Так что, зачем тянуть время и узнавать друг друга получше? Всё и так ясно.

Он – завидный жених. Хорошая работа, хорошая зарплата, семейные ценности в виде домашних обедов для него на первом месте. Она – скромная, не стерва, без видимых физических недостатков и с перспективой стать неплохой хозяйкой. Они подходят друг другу, как пазлы.

От него пахло луком и водкой, второй подбородок блестел от пота, и это сопение. Но Женя старалась не обращать внимания на мелочи. Главное, что она не одинока, рядом с ней мужчина, он проявляет к ней интерес, да еще какой. Если у них все получится, ее жизнь устроится. Ее перестанут спрашивать: «Ну что, ты так и не вышла замуж?» и смотреть с сочувствием. Да и сама Женя не будет больше считать свою жизнь пустой – внушительная комплекция супруга заполнит ее без остатка.

Суженый придавил Женю к дивану и громко пыхтел. Старая мебель жалобно скрипела. Надо же, какая сексуально активная у Жени выдалась неделя. Вот вам и старая дева и синий чулок. Несколько дней – и у нее уже новый партнер.

Она закрыла глаза и вспомнила совсем другие прикосновения и ощущения. Когда ты готова на все, лишь бы быть с ним, лишь бы ему было хорошо с тобой. И каждое его движение отдается в тебе сладкой болью…

Но теперь все иначе. Женя чувствовала себя, как шахтер под завалом. Она терпела, пока масса не стала критической, а потом толкнула будущего мужа явно не с эротическими намерениями.

– Я думаю, вам пора домой, – не очень-то гостеприимно, но решительно заявила хозяйка. – Ну, чтобы ничто постороннее не мешало процессу пищеварения…

– Ты что меня динамишь? – не поверил Владислав.

– Ну мы еще недостаточно узнали друг друга… Хотя вы очень хороший.

Женя пыталась одернуть юбку.

– Да уж, – Владислав явно обиделся, – меня недавно с такой блондинкой познакомили – закачаешься! И работает в мэрии, серьезная женщина, не то, что ты. А я, как дурак, к тебе пришел. Очень уж мне тебя Аня хвалила: мол, хорошая девчонка, а в любви не везет. А ты просто вертихвостка. То приходи, то уходи…

Женя вздохнула. Пусть думает, что хочет, лишь бы не здесь. Не на ее диване. Она ничего не могла поделать с собой и с отвращением к нему.

– Вам лучше уйти, – повторила она.

– Я-то уйду, Евгения, а ты с кем останешься? – угрюмо изрек он.

Она осталась одна. С горой грязной посуды. Но не пошла ее мыть, а бесцельно бродила по квартире. На глаза попался глянцевый журнал. Жизнерадостная красавица улыбалась с обложки. Тема номера: «Как добиться успеха?».

Никак. Пора признаться, что большинство людей никакого успеха не добиваются. В лучшем случае плывут по течению. Живут от зарплаты до зарплаты и рожают детей от тех, кого не любят, но кто позвал замуж. А она даже так не может. Ничего у нее не будет. Ни любви, ни успеха, ни терпения, чтобы смириться с присутствием Владислава и отсутствием Ильи.

А нужна ли вообще такая жизнь? И если нужна, то для чего? Чтобы чувствовать свою неполноценность и внутренне сжиматься от вопросов: ну как встретила Новый год? Что тебе подарили на 8 марта? Как собираешься праздновать день влюбленных? С кем провела отпуск? Она надеялась, что это не главные вопросы.

Нельзя раскисать. В конце концов, у нее есть семья. Люди, которые любят и ждут. И она может прямо сейчас поехать к ним, а не мыть эту дурацкую посуду. Вот она – прелесть одиночества.

Уже через полтора часа Женя позвонила в дверь родительской квартиры. Открыла сестра Света. Ее маленькие сыновья с визгом носились по коридору. Визжать они научились раньше, чем говорить. Пахло мамиными пирогами с капустой. Всё, как всегда. Традиционный субботний ужин, на который собирается вся семья. Раньше это казалось Жене скучнейшим мероприятием, а теперь она почувствовала, что вернулась домой. Здесь спокойно и хорошо.

Но Света встретила ее нерадостно.

– Явилась – не запылилась, – криво усмехнулась она. С силой захлопнула за гостьей дверь, намеренно погремела замками. – Вспомнила-таки о нашем существовании.

– Проходи, проходи, дочка, – в коридор выглянула мама. – Хорошо, что приехала. Мы как раз на стол накрыли.

– Можете сколько угодно делать вид, что ничего не случилось, – хмыкнула Света. – А я вот притворяться не буду.

– Что такое? – напряглась Женя.

– Так, мелкие неприятности, – попыталась улыбнуться мама, но не смогла.

– Нет, не мелкие, – возразила сестра. – Нечего прятать голову в песок. Все равно дерьмо всплывет. Вы вот все свою младшенькую оберегаете, а она что-то за вас не очень переживает. Даже не звонит. А у отца, между прочим, серьезные проблемы, и все из-за тебя, Женя.

– Из-за меня?

– Ну да, помнишь того зэка, что повесился недавно в камере на простыне?

Еще бы ей не помнить. Это же Черноруцкий.

– Так вот, говорят, что он не повесился, его убили. И подозревают в этом отца…

16.

– Отец виноват в убийстве? – Женя даже рассмеялась.

Это было так же нелепо, как выступление стриптизерш в родильном доме. Хотя, если главврач мужчина…

– Нам не до смеха, – вздохнула мама. – У отца, действительно, крупные неприятности. С самоубийством у них там чего-то не сходится. Подозревают убийство.

– А тут еще кто-то стукнул, что папаша устроил мертвяку незаконную свиданку буквально за минуты до того, как он стал покойником. С кем была стрелка, пока не установили, вернее, не донесли. Но прокуроры подозревают заговор. Мол, кто-то из сотрудников этого мокрушника удавил. А кто у нас за всех сотрудников отвечает? И вообще за все, что происходит в зоне…

– В лучшем случае – выговор с занесением. А то и уголовное дело, – мама почти плакала. – И главное, с нами отец ничего не обсуждает, только валидол пьет. Нам Павлик рассказал…

Павлик – муж Светы, оперативник в зоне. Наверное, он, действительно, в курсе.

Ноги Жени стали ватными. Это она подвела отца под монастырь. Вернее, под выговор и под валидол. Его уличили в мелком проступке и теперь подозревают по крупному. Ну зачем она пошла к Черноруцкому? Мисс Марпл из ясельной группы. Столько лет безупречной службы насмарку. И это незадолго до пенсии! В детстве она мечтала, чтобы отца уволили из зоны и отправили, например, на флот. Там же тоже полковники. Только форма у них лучше. И море. Но сейчас все иначе. Неужели ему придется уйти с позором?

– Ладно, проходи уж, раз пришла, – махнула рукой Света.

Отца Женя увидела за большим столом в зале. Он наливал газировку внукам со скоростью уличного автомата. А они выпивали ее еще быстрее. Он улыбался, но выглядел уставшим и постаревшим.

– Какие люди и без конвоя! – усмехнулся Павлик. – Ты, Женька, в столицах совсем нас забыла. Ну нашла себе жениха без ж/п и мп?

– Да я и не искала…

– Правильно, такие только в зоне. Вместо жилищных проблем – койка и тумбочка, вместо материальных – государственное обеспечение. Так что зря ты отсюда слиняла. Но если все-таки найдешь, сразу к нам веди. Мы ему тут устроим очную ставку с допросом. Никуда не денется – влюбится и жениться.

– Тетю Женю никто замуж не берет! – радостно провозгласил пятилетний племянник, явно повторяя чьи-то слова.

Женя не знала, плакать ей или смеяться.

– Налетай на пирожки, а то не хватит, – вмешался отец.

Женя так и сделала. После плотного обеда требуется не менее плотный ужин. Ну и ладно, что джинсы скоро треснут по шву. Все равно ей ни перед кем не раздеваться…

Настроение за столом было не очень. Веселились только Павлик, то и дело прикладываясь к рюмке, и дети, кидавшиеся хлебом. Остальные вздыхали каждый о своем.

– Дочь, ты машину-то заберешь? Вроде ездит, – напомнил отец.

Нет, Женя не спешила садиться за руль. Дожди, мокрая дорога, неуверенность. Это не для нее. Ей казалось, что у нее получится. Но не вышло… Может быть, весной.

– Женька опять поправилась, – отметила Света, тоже не отличавшаяся худобой. Но сестра округлилась после двух родов, то есть имела законное право. Женя же не сделала пока ничего общественно полезного. – Я бы с такой задницей и без мужа пешком ходила.

– Толстая корррова, – заявил четырехлетний племянник, порадовав маму после занятий с логопедом.

Ну а тетя? Переживет. Она привыкла. Вот такая у нее семья…

– Почему они думают, что Черноруцкого убили? – спросила Женя, когда мать и сестра ушли мыть посуду, а Павел и мальчиками уткнулись в телевизор.

– Синяки у него какие-то лишние нашли. Я не знаю, я не эксперт, – вздохнул отец.

– Но если даже и убийство, то ты здесь не при чем, – решительно заявила дочь. – Все дело в психопате с ножом. Он был заперт в лечебнице и недавно сбежал. Он убивает людей, а потом присылает записки, что они сами хотели умереть…

Но рассказ о Борисе Фроловском особого впечатления на отца не произвел.

– Твой психопат в зону проникнуть не мог, – покачал головой отец. – Если Черноруцому помогли умереть, то это был человек в форме.

– Значит, Борис заплатил кому-то из сотрудников.

– Откуда же столько денег у сбежавшего психа?

– Пап, ты прости меня, что я тебя во все это втянула. Неужели все так серьезно?

– Если найдут киллера с ключами от камеры, то его – под суд, а мне – выговор. А если не найдут, то все спишут на суицид, а с меня – рапорт об увольнении, раз не разглядел предателя в рядах. Ой, дочка, что-то нехорошо мне…

Отец внезапно побледнел, схватился за сердце и стал сползать со стула.

Стенокардия напряжения, слава Богу, не перешедшая в стенокардию покоя, не перешедшую в инфаркт миокарда. Обошлось! Так сказал фельдшер со «скорой помощи». Очень молодой и, как заметила Света, неженатый.

Женя его безымянные пальцы не разглядывала. Она вообще мало что замечала вокруг. Виновата! Она во всем виновата! Из-за нее отец рискует работой. А без работы он жить не привык. Вот и получается, что из-за нее он рискует жизнью.

Она почему-то решила сунуть свой нос в чужие дела. Уголовные. И вот результат. У отца сердечный приступ, сестра пытается выдать ее замуж за прыщавого студента-медика, в квартире пахнет, как на складе лекарств…

Женя не осталась у родителей на ночь. На последнем автобусе она возвращалась к себе домой и пыталась не реветь. Она ни при чем. На ее месте так поступил бы каждый. Если есть возможность разузнать что-то, касающееся мужчины твоей мечты, то этим не воспользуется только тот, у кого или нет возможности, или нет мужчины. Вот она и поболтала немного с Черноруцким. Но она же не убивала его. Можно предположить, что его прикончили бы в любом случае, а не потому, что Женя заглянула к нему на огонек, вернее лампочку в металлическом каркасе.

Так что неприятности отцу доставил именно убийца, а не Женя. Плохо, конечно, что всплыло ее свидание, нарушающее правила внутреннего распорядка. Но она сомневалась, что все остальные свидания во всех тюрьмах проходят строго по правилам, исключительно с близкими родственниками. Если утром – свадьба, вечером – свидание, тогда при каждой колонии уже бы открыли свой загс.

Записка! – внезапно пришло ей в голову. – Записка про «умирать легко». Илья сказал, что это почерк Черноруцкого. Его заставили написать? Или все-таки самоубийство?

Но если Черноруцкий сам полез в петлю, претензий к его посетителю было бы еще больше. «Доведение до самоубийства» – это статья Уголовного кодекса. Получается, что для Жени лучше, если его убили. Она ведь не угощала его во время свидания пирожными с ядом. Нет, его укокошили позже и контактным способом, так что Женя вне подозрений. Или это все-таки она разворошила осиное гнездо? Кто-то испугался, что Черноруцкий проговорится, и решил заткнуть ему рот. Но кто?

Илья и Сергей пусть позже, а не раньше, но рассказали правду. Остаются Борис и его отец. Им не нужна огласка, что за смерть Маши судили совсем другого. Но даже если бы Черноруцкий вдруг выболтал этот секрет, доказать уже ничего нельзя. Имеется приговор суда, вступивший в законную силу. Остальное – домыслы. Поэтому стоило ли вообще огород городить, вернее, виселицу?

Нет, Женя не понимала поступков и мотивов убийцы. Но это же хорошо! Значит, она думает совсем не так, как безумец с тесаком или его коллега в форме и с удавкой. Она нормальный, не виновный ни в чьей смерти, ни в чьих неприятностях на работе и проблемах с сердцем, человек. Так что можно расслабиться и не кусать губы…

Но тут Жене на мобильный позвонила Эльвира Павловна. Чтобы начальница разыскала ее в выходной, должно было произойти что-то из ряда вон. Оно и произошло.

– Катастрофа, напечатанная десятитысячный тиражом! Ужас в типографской краске! Как вы могли?!

– Я?! – проблеяла Женя.

Что еще она натворила? Начала войну в Ираке? Отодрала кусок обшивки от космического челнока?

– Вы читали «Вечерние новости»?

– Э-э, нет…

Отлично! Пресс-секретарь не читает прессу! Это все равно, что хирург, который падает в обморок от вида крови.

– Я еще не успела. Мне пришлось… к отцу. Он неважно себя чувствует.

– Я желаю вашему отцу здоровья, но как вы могли перепутать наше предприятие с конкурентом? – негодовала Эльвира Павловна. – В статье о контракте с иностранцами указан не «Чугунмет», а Новогорский металлургический завод. И они ссылаются на пресс-релиз, который вы составляли.

– Я?! Да, составляла, но…

Если честно, Женя не помнила, что там было написано. В последнее время она думала о чем угодно, только не о работе. Неужели она перепутала свое предприятие с тем, что на другом конце города?

– Мне позвонило руководство, – зловеще предупредила начальница. – Выразило возмущение. В понедельник будем решать, что делать. Вы напортачили, вы и готовьте опровержение.

– Да, конечно. Извините, Эльвира Павловна.

– Это очень грубый промах, Евгения. Наши лавры достались конкурентам! Будете объясняться не со мной. Извиняйтесь перед руководством.

Женя зажмурилась, представив возмущение, которое по ее поводу вновь выразил Илья. И как он поступит на этот раз? Выгонит ее с работы, как до этого вышвырнул из кабинета, из церкви…

Но пока ее вышвырнули из маршрутки. У «ГАЗели» пробило колесо. Водитель указал всем на дверь. Пока он доставал запаску, пассажиры сгрудились в луже на обочине. Недавно прошел дождь, так что на комфортное стояние рассчитывать не приходилось.

Всё плохо! Всё! У нее ничего не выходит ни с любовью, ни с работой, ни с расследованием. И отца подвела, и завод. Даже маршрутка не хочет ее везти…

Жене казалось, что она может изменить жизнь, сбежав из тюремной библиотеки, ведь вокруг огромный, разноцветный мир, готовый послушной собакой лечь к ее ногам. А стало только хуже. В библиотеке она хотя бы никому, кроме пыли, не причиняла зла. За последнее же время натворила столько бед!

Влюбилась не в того. Переспала с тем самым, но он оказался женат. Подставила отца. Подложила свинью предприятию. Оттолкнула будущего мужа. Ничего не смогла сделать для умирающей девушки, зато установила странную связь с убийцей. И этот список будет продолжаться. Каждый день приносит лишь новые неприятности.

– Когда б… поедем в ж… Совсем ох… Меня пацаны ждут…

– В натуре пи… Я на работу опаздываю, твою мать…

Это другие пассажиры маршрутки демонстрировали свое отношение к происходящему. Приятная у нее компания. Как всегда. Другой нет, и не предвидится. Поездила на «мерседесах» и хватит. Походила по театрам – теперь обратно, в народный цирк.

Женя прыгала на холодном ветру молча, но стуча зубами. Она уговаривала себя, что надо успокоиться, прекратить давиться слезами. Пусть руки перестанут дрожать, пусть перестанет колоть сердце. Есть же что-то хорошее, или будет. Что? На ум ничего не приходило.

Она чувствовала себя старухой. Жалкой, дряхлой, больной, одинокой. Без будущего. Что ее ждет? Новые проблемы, болезни, и, в конце концов, смерть. Непонятно, зачем мучиться? Зачем впрягаться в баржу депрессии, тащить на себе чемоданы тоски и уныния?

Вечная пустота и одиночество. И все чаще прорывается злость. Почему Женя лишена того, что дается каждому почти без усилий? Почему всех вокруг – Аню, Юлю, Свету, Лену Болотову – есть кому провожать, им есть с кем завтракать и с кем смотреть триллер. Ей же даже поругаться не с кем. Чем они лучше ее?

28 лет одиночества – достаточный срок. Даже за убийство меньше дают. А что дальше? Через три месяца Новый год. Она проведет праздник в своей обшарпанной квартире в обществе слез и шампанского, которое некому будет открыть. Или поедет к родителям и будет принужденно улыбаться. Даже с ними она будет одна, как всегда. А тот, кого она любит, встретит Новый год с женой…

Она знала себя, знала, что не сможет измениться. Не согласится на запасной вариант типа Владислава Степановича или охранника с вышки. Не станет вдруг роковой красоткой, которая отобьет Илью у жены. Она такая, какая есть: одинокая и несчастная. И если кому-то удается развеять тоску удачной карьерой или курсами кройки и шитья, то Женя и так не могла. Она хотела любви каждой клеточкой своего замерзшего тела, хотела быть с Ильей. И каждой клеточкой мозга знала, что это невозможно. Он никогда не полюбит ее, у нее нет шансов. И никогда не было. Она уже родилась непутевой, толстой неудачницей. И всю жизнь будет такой.

Не хочу! – вдруг отчетливо поняла она. – Не хочу!!!

«Если тебе не удалась жизнь, пусть удастся смерть!» – вспомнила Женя университетский курс философии. Ницше. Утешение? Или руководство к действию?

Маршрутка, наконец, поехала. А мысль о смерти неожиданно не испугала, а согрела. Было в этом что-то значительное. Как будто Женя все же хозяйка своей судьбы и может решать, как умереть. Удавка, петля, бритва? Кровь, вывалившийся язык. Отвратительно! Таблетки? Просто уснуть и не проснуться. Умереть, как жила: тихо и незаметно, ни для себя, ни для окружающих. А может быть, решиться в последний миг на что-то особенное?

Надо же, оказалось, что о смерти думать куда приятнее, чем о жизни. Женя открыла сумку и достала пудреницу. Посмотрелась в зеркало. Некрасивое бледное лицо, тусклые глаза, опущенные уголки губ. Ей уже давно не жаль себя, ей от себя противно. Нет, расстаться с собой такой ей будет не тяжело. Может быть, правда…

Она знала, что это только игра. У нее не хватит решимости. Смерть непоправима, а пока живу, надеюсь. Инстинкт самосохранения и все такое. Но когда она вошла в подъезд своего дома и поднялась на последний этаж, то увидела люк на крышу. Открытый.

Знак? А ведь раньше она никогда не замечала его. Ходила мимо, не обращая внимания. Теперь же темный квадрат бросился ей в глаза.

Она сама не поняла, какая сила затянула ее туда, как в черную дыру. Вместо того чтобы вставить ключ в замок своей двери, войти в квартиру и включить телевизор, Женя поднялась по железной лестнице и оказалась на крыше…

Может быть, это не просто знак. Это путь! В буквальном смысле указанный свыше. Этот люк всегда был закрыт. И вдруг… И ведет он не на чердак, а сразу на крышу. Плоскую, по ней можно ходить. Что Женя и сделала.