Текст книги "Сколько весит счастье"

Одно движение, и проблемы исчезнут. И не надо будет плакать в одиночестве, переживать за отца, мыть посуду, готовить опровержение и съеживаться под взглядами Ильи и Лены. Не надо будет больше ничего. Никогда.

Разве не так поступают все неудачники, как только поймут, что они неудачники? Так поступали даже некоторые гении. У нее будет хорошая компания. В аду…

Женя подошла к самому краю. Было темно, асфальт казался таким далеким, а звезды неожиданно близкими. Тучи ушли. Может быть, все-таки наступит бабье лето? А то дожди замучили…

Не будет она бросаться вниз. Что она безумная что ли? Нет, она хочет дочитать новую книгу и досмотреть любимый сериал. А все остальное как-нибудь устроится, наладится. Жизнь все-таки непредсказуема. Женя же и представить не могла, что окажется сегодня на крыше.

Вдруг за углом ее ждет личное, персональное счастье? А если она не придет, а свалится с крыши, оно же будет ничье. Невостребованное, ненужное. А это невесело. Уж Женя-то знала.

Она повернулась, чтобы идти назад, домой, туда, где одиноко, но привычно и уютно. Но оказалось, что она уже не одна. Прямо перед ней выросла тень. И Женя ее узнала. Вернее, его.

Это был убийца. Тот самый. Он пришел за ней. Длинные волосы, черная одежда. Только ножа не было. Или он прятал его…

Она даже не успела испугаться, отпрянуть, убежать. Хотя куда здесь бежать? Если только прыгать. Но она решила не делать глупостей.

– Хочешь умереть? – произнес Борис Фроловский. – Спроси меня, как.

17.

– Это кровь человека, Илья.

– Интересно знать, какого?

– Эксперты говорят, группа та же, что у пропавшей медсестры психбольницы. И еще у нескольких миллионов человек. Но я не удивлюсь, если этот безумный зарезал медсестру, чтобы испачкать ее кровью сумку Жени…

– Думаю, Борису нравится убивать, поэтому он зарезал ту девушку. А еще ему нравится манипулировать людьми, поэтому он устраивает Жене «сюрпризы». Кстати, что-то от него давно ничего не слышно. Боюсь, это затишье перед бурей. Сереж, мне кажется, Жене все-таки нужна охрана.

– Ну если она согласится на назойливое внимание, подыщу ей ребят покрепче. Хотя, как я заметил, она предпочитает мужчин в галстуках, а не в спортивных костюмах…

Илья затормозил на светофоре гораздо резче, чем мог бы.

– Кажется, мы договорились не обсуждать больше ее мужчин, – сказал он.

– Скорее, ее мужчину. Я думаю, она из тех, у кого одна, но пламенная страсть… Ладно, извини, закрыли тему.

В конце концов, Сергей не хотел влететь лбом в стекло и изобразил покладистого подчиненного и пассажира. Начальник и так везет его на работу на своей машине. Его же «Дэу» скучает на стоянке, потому что Сергей вчера слишком хорошо и слишком долго посидел в кафешке с бывшими коллегами-ментами. Но в понедельник с утра ему уже отзвонились эксперты, и теперь он доложил боссу последнюю информацию.

Возможность взять объект под охрану начальнику службы безопасности представилась неожиданно быстро. Илья и Сергей увидели Женю в вестибюле заводоуправления. Но узнали не сразу. Она изменилась: вдруг стала яркой блондинкой. Белые волосы и черная одежда. Она шла к лифту, ни на кого не глядя.

Двери кабинки захлопнулись прямо у нее перед носом. Но потом разъехались вновь. Владислав Степанович заметил вице-президента и сделал для него то, что не стал делать для Жени: придержал лифт.

– Доброе утро, Илья Игоревич, – расплылся в улыбке Воскобойников. – Оно и впрямь доброе. Погода-то какая! Конец сентября, а солнце и тепло.

– Да, действительно, – рассеянно отозвался Илья, присматриваясь к новому имиджу своей подчиненной.

– Правда, кое-кто постарался нам утро испортить, – начальник отдела внешнеэкономических связей тоже покосился на Женю, но с неодобрением. – Неужели вы, Евгения, не знаете, на каком заводе зарплату получаете? Как же умудрились такую ошибку допустить?

– Извините, такого больше не повторится, – Женя смотрела в пол.

Надо же в какой компании она оказалась! Сначала – в объятиях двоих из трех мужчин, потом в одном лифте с ними. Такого тоже больше не повторится…

– Я думаю, тут простыми извинениями не отделаешься. Придется штрафные санкции применять…

– Вы преувеличиваете размер бедствия, Владислав Степанович, оно не стихийное, – возразил Илья. – Газета перед нами извинилась, потому что журналист – не переписчик пресс-релизов, он должен еще и голову включать. Да, в нашей справке была опечатка, но все другие издания дали правильную информацию. А «Вечерка» теперь нам, помимо уточнения, еще большой материал бесплатно обещала. Так что, Евгения Александровна ущерб компании не причиняла. Даже наоборот…

Значит, негодование по поводу ее ляпа выражал не Илья, а Владислав Степанович. Он ведь тоже в какой-то степени начальство. Видимо, это он позвонил Эльвире Павловне и испортил выходной, лишь бы насолить Жене. А Илья вроде как не сердится. Даже заступается. Хотя теперь это уже значения не имеет.

– Я виновата, Илья Игоревич, – произнесла Женя ровным голосом. – Можете уволить меня по статье. Или я напишу заявление об уходе по собственному желанию.

Лифт остановился. Женя вышла, оставив мужчин в недоумении. Сергей едва не проехал свой этаж, но потом все-таки выскочил следом.

– Жень, ты чего? – догнал он ее в коридоре. – Никто не собирается тебя увольнять.

– Тогда я сама уволюсь, – сказала она без эмоций.

– Почему? Не обращай ты внимания на Воскобойникова. Вечно он всем недоволен, особенно на пустой желудок.

– Дело не в Воскобойникове.

– А в чем? Хотя, думаю, все-таки, в ком. Давай-ка зайдем в мой кабинет и поболтаем немного.

– Сергей Андреевич, мне работать надо, – попыталась уклониться она.

– Работа – не волк. Влез – не убежишь. Жень, ты от меня так легко не отделаешься.

Он пропустил ее вперед и закрыл дверь своего офиса. Женя присела на краешек стула. Волновалась? Сергей этого не заметил. Лицо у нее было какое-то каменное.

– Жень, давай по честному. Это из-за Ильи?

– Что?

– Ты решила сбежать от него?

– Не понимаю.

– Ладно, я объясню, хотя и не педагог, – Сергею надоело ходить вокруг да около. Он же не коза, а Женя не колышек. – Я, конечно, не знаю подробностей. Но зря ты делаешь ноги. У тебя здесь всё только начинается. И в смысле карьеры и вообще… Ты – единственная женщина, которую он подпустил к себе за 8 лет.

Женя вздрогнула и еще ниже опустила голову. Хотя надо было бы с независимым видом посмотреть Сергею в глаза.

– Я не понимаю, о чем вы.

– О том самом. Ты забудь, что я там из службы безопасности. Я просто его друг. И повторяю, ты единственная…

Ей хотелось заткнуть уши.

– Видимо, у него просто не было выбора… И потом, вы не правы, Сергей Андреевич. Единственная в данном случае Елена, извините, не знаю отчества.

– Анатольевна она. И в этом все дело, просекаешь?

– Нет.

– Елена Анатольевна Болотова до замужества носила фамилию Фроловская. Она родная сестра Бориса.

Женя так удивилась, что наконец-то посмотрела на собеседника.

– Вот такие дела, – продолжил Сергей. – Илья и Лена начали встречаться еще в школе. Через них и Борис сблизился с Машей. Никто же не знал, что он…

– Выходит, это была настоящая любовь, – перебила Женя, опять переходя на механический тон. – Пожениться после такого испытания.

– Ага, любовь до гроба! – хмыкнул Сергей. – Жениться на сестре убийцы твоей сестры. Даже звучит нескладно. Думаю, Илье просто стало всё равно. Всё всё равно. Так бывает. А еще, подозреваю, он хотел себя наказать. Не дать забыть. Лена с Борисом очень похожи.

– Не заметила.

– Ладно, не о них речь. А о том, что этот брак нельзя назвать идеальным. И опять же понятно, почему детей нет…

Женя поднялась.

– Сергей Андреевич, мне не понятно, почему вы решили обсудить со мной личную жизнь совершенно постороннего мне человека, к тому же моего начальника. Это, по меньшей мере, странно и неприлично. Позвольте мне пойти, наконец, на свое рабочее место.

– Идите, Евгения Александровна. Это ваш выбор.

Он не знал, что выбора у нее уже нет…

Завод дымил прямо в пластиковое окно кабинета Ильи. А он, вместо того, чтобы работать, уставился в книгу. Мишель Уэльбек «Элементарные частицы». Он прочитал этот абзац вчера вечером, а сегодня захотел к нему вернуться. С чего бы это?

«Одно из самых удивительных свойств плотской любви – то ощущение близости, которое она вызывает, если к желанию примешивается хоть малая толика взаимной симпатии. С первых же минут от «вы» переходишь к «ты» и, кажется, будто любовница, даже встреченная только вчера, имеет право на такую степень откровенности, до какой ты бы не дошел ни с одним человеческим существом…»

Илья отложил пухлый томик. Это оно и есть. Ощущение того вечера. Неуловимое, как дым. Но потом наступило утро, и появился дымоуловитель. Отечественного производства, но вряд ли дешевле импортных аналогов. Лена – шикарная женщина, а шик стоит дорого.

Дым исчез, но потом в машине и даже на вечеринке в пятницу Илья видел те же глаза. Но сегодня в лифте они были другими. Пустыми. Что-то здесь не так. Что-то неправильное. С ней что-то случилось. Но быть откровенной она не спешила. А он сам? Разве он хоть что-нибудь объяснил? Нет, просто познакомил ее со своей женой…

Они с Женей общаются, как едва знакомые люди. Он делает вид, что ничего между ними не было. А ведь это подло! Как будто он из тех, кто на утро не помнит имя партнерши. Нет, все дело лишь в его многолетней привычке держать дистанцию. Но теперь она сходит с этой дистанции. «По собственному желанию». А ему остается смотреть ей вслед?

Илья нажал кнопку селектора.

– Вызовите, пожалуйста, ко мне Евгению Векшину из пресс-службы, – попросил он секретаршу. Но потом передумал. – Хотя нет, просто дайте мне номер ее телефона.

– Выброси ты этот веник, – Аня с отвращением смотрела на некогда роскошный букет на столе у Жени.

Она так и не унесла его домой. Любовалась здесь. Но теперь цветы повесили головы и потемнели. Тени. Скелеты былой красоты. Конечно, она их выбросит. Как и все остальное. Ее работа, ее жизнь оказалась ненужным хламом. А ей казалось, что на новом месте ее ждет успех. Мол, жизнь – зебра. Если сегодня плохо, завтра будет хорошо. Или еще хуже…

– Ты зачем уважаемого человека обидела? – Аня проявила такт и подождала, пока Юля выйдет из кабинета, но потом все-таки выразила возмущение. – Он бы тебе, знаешь, сколько таких роз подарил? Так дела не делаются…

– Просто он… Не получилось как-то. Не зацепило…

– Ну и ты, милая моя, не предел мечтаний. Прости, конечно. Владислав Степанович сказал, что ты вообще не знаешь, что с мужчиной в постели делать. И котлеты у тебя подгорели. И в пресс-релизе ты чего-то напутала. Так что скромнее надо быть в запросах. Мне же теперь перед человеком неудобно. Я тебе такую рекламную кампанию устроила…

– А продукт оказался некачественный, – усмехнулась Женя.

– Вот видишь, сама все понимаешь.

Женя кивнула и ответила на телефонный звонок.

– Слушаю.

– Женя, я хочу тебя видеть, – сказал Илья. – Прямо сейчас.

Она поспешно вскочила.

– Хорошо, Илья Игоревич, я уже иду.

– Начальство вызывает, – догадалась Аня. – Наверное, хочет выговор влепить…

Он поднялся из-за стола ей навстречу, пододвинул ей стул и только после этого вновь вернулся в свое начальственное кресло.

Выговор не самое худшее. Она ожидала еще одного допроса с пристрастием. И боялась, что на этот раз не отделается так легко. На Илью труднее не смотреть.

– Жень, я должен перед тобой извиниться, – сказал он совсем не то, что она ожидала услышать. И совсем не таким тоном, каким следует делать выволочку своим сотрудникам. По-настоящему провинившимся.

– Вы? Передо мной? – осталось только рот открыть от удивления. Впрочем, она и так выглядит, как полная идиотка. – Это я кругом виновата. Простите. Сама не понимаю, как допустила такую ошибку в важном документе. Не знаю, о чем я только думала.

– Наверное, о том же, о чем и я – усмехнулся он. – И за что я пытаюсь извиниться.

– Вам не за что передо мной извиняться, – отрезала Женя. – Я же сказала, что во всем виновата сама.

– Вот как? В чем же именно? Только не надо больше про пресс-релиз.

Она постаралась не покраснеть. Неужели и здесь придется обсуждать, что она не знает, как вести себя с мужчиной в постели?

– Я испортила вам поездку в Москву, Илья Игоревич. Вам и так было нелегко. А тут еще я… – она с трудом подбирала слова.

– Да, ты утяжелила ситуацию килограммов на 50, если не ошибаюсь.

Он упорно говорил ей «ты» и послал куда подальше формальности. Но она погоню за дымом не заметила. Раньше она ловила каждый его взгляд, была благодарна за каждую улыбку. А теперь предпочла бы почтовое сообщение. «Настоящим уведомляю, что Золушка вернулась на свою кухню, гремит сковородками и на принца больше не претендует…»

– Вы ошибаетесь. У меня не такая фигура, как у вашей жены, я вешу гораздо больше, – честно призналась Женя.

– Да, ты не похожа на мою супругу, – кивнул Илья. – Лена терпеть не может извиняться. Ты же не даешь извиниться другим. Не знаю, что хуже.

– Видимо, надо просто забыть о произошедшем, как о страшном сне. Я не буду больше надоедать вам, маячить перед вами, огорчать вас. Думаю, мы вообще теперь не увидимся.

– Ты действительно решила уволиться? – уточнил он.

– Да, – твердо сказала она.

– Тебя не устраивает заплата?

– Устраивает.

– Значит, не вызывает восторга начальство?

– Вызывает. То есть… Дело не в этом, Илья Игоревич. Просто я уезжаю в другой город. Буду работать там.

– Можно узнать, где именно?

– Я бы не хотела раньше времени…

Здесь есть какой-то подвох. Люди не меняют работу, город, жизнь просто так. За выходные. Что-то произошло, но она не считает нужным рассказать. А ведь раньше она читала ему вслух записки от убийцы. Правда, его это злило. Так чего же удивляться, что теперь ему прочтут разве что заявление об уходе?

– Женя, что-то случилось? Что-то, о чем ты не говоришь? Это как-то связано с убийствами? Ты уезжаешь из-за этого?

– Нет.

– Я думаю, тебе не надо убегать. Мы сможем защитить тебя. Тебе нужна охрана.

– Что вы, это ни к чему! – она даже испугалась.

– К чему! Вернее, к кому. Сергей приставит к тебе сотрудников нашей службы безопасности.

– Я не хочу.

– Почему? Ты – нежелательный свидетель. Тебе присылают странные послания. Это достаточные основания.

– Но до сих пор же ничего не случилось…

– До сих пор мы не знали, что та кровь была человеческой. Он не стесняется в этом признаться, он дразнит нас. В следующий раз пришлет что-нибудь похуже…

Илья на самом деле беспокоился за нее. У нее изменился не только цвет волос. Ее глаза по-другому смотрят на мир. А ему захотелось вернуть тот, прежний взгляд.

– Жень, возражения не принимаются. Тебя будут охранять. Может, тогда и уезжать не понадобится.

– Это вопрос решенный.

– Ну тогда охрана будет до отъезда.

Она заерзала на стуле.

– Пожалуйста, не надо, – попросила она.

Но он только покачал головой. Она до крови прикусила губу. Он загнал ее в угол, не оставил выхода, даже пожарного.

– Что ж, – Женя глубоко вздохнула. Все равно ей нечего терять. – Раз до этого дошло, я признаюсь. Я все это придумала, Илья Игоревич. Всю эту историю. От начала и до конца. От зарезанной девушки до посланий и окровавленной сумки. Вернее, я сама ее испачкала. И кровь это никакой не жертвы, а моей подруги Оксаны. Она работала медсестрой в той самой лечебнице, в соседней области. Она знает, как брать кровь из вены и историю Бориса Фроловского. Он сам ей рассказал. Только он никого не убивал. Во всяком случае, в моем присутствии. Мы понятия не имеем, где он сейчас и чем занимается. Но я устроилась на работу к Болотовым, «тем самым». И мы решили использовать такое совпадение. Мы с Оксаной придумали план. Вы были абсолютно правы, подозревая меня. Только я была связана не с Черноруцким, не с Борисом, а с медсестрой. Такого вы, конечно, предположить не могли. Исчезнувший труп никак не мог попасть под подозрение. Мы на это и рассчитывали. Мы с ней хотели шантажировать вас. Мы, мол, в курсе, что сидит не тот. Платите. Но, узнав вас поближе, я не смогла, отказалась. Так что вам не за что передо мной извиняться, Илья Игоревич, вы все сделали правильно…

18.

Он все сделал правильно, он ей не поверил. Как не верил раньше, когда она чувствовала себя счастливой оттого, что видит его хотя бы со спины, а он подозревал ее в желании всадить нож в спину. Сейчас же она сделала то, что он так долго от нее добивался – явку с повинной. А он не торопился приобщать ее к делу.

Илья смотрел на Женю и пытался понять, где та девушка из его номера, и откуда взялась эта, из его кабинета…

– Могу я встретиться с Оксаной и поболтать немного о жизни? И о смерти, – поинтересовался он. Вдруг все-таки правда, и кто-то подтвердит эту безумную версию?

Женя отрицательно покачала головой.

– Мы поссорились. Из-за того, что я передумала. Она сочла это предательством. Я не в курсе, где она сейчас.

– Что же мне с вами делать, Евгения Александровна? – вздохнул Илья.

Он сдался. Дым развеялся, как… дым. Без следа и вреда для окружающей среды. Может быть, это и хорошо. Другая бы на месте Жени уже потребовала бы квартиру в центре, потому что надо же девушке прийти в себя после произошедшего в спокойной, уютной обстановке. Или мобильник с бриллиантовыми кнопками, потому что надо же девушке обсудить произошедшее без помех на линии. И не в виде шантажа, а просто за то, чтобы не звонить его жене и не дышать в трубку. А она даже сумку его не носит.

Ничего не было. И быть не могло. Забудьте…

– Думаю, нужно забыть всю эту историю, – повторила Женя. – До вымогательства же не дошло. Вы, конечно, можете привлечь меня за ложное сообщение об убийстве. Но, кажется, добровольное признание освобождает от ответственности.

– А от чего вас освобождает добровольная ложь?

Прежде всего, от сожалений. Причем, освобождает их обоих: и ее, и его.

– Я говорю вам правду, Илья Игоревич.

И даже если кто-то посторонний слушает их разговор, ему не к чему будет придраться.

– Я написала заявление об увольнении с завтрашнего дня. Я бы хотела попросить вас подписать его и позволить мне уйти сразу, без всякого отстоя.

Да это не уход, а экстренная эвакуация! Но не так уж часто она его о чем-то просит. Как он может отказать?

Уже на пороге кабинета Ильи Женя не смогла удержаться и оглянулась. Попрощалась с ним. Хотя бы взглядом. Все-таки это здорово, что они встретились. Наверное, лучше иметь и потерять, чем никогда не иметь. Больнее, да. Но если бы не Илья, в ее жизни не было бы ничего, кроме пустоты. И вместо боли пустота. И вместо счастья…

Почему-то ей хотелось стихов. Что-нибудь из Цветаевой:

Нежней и бесповоротней

Никто не глядел вам вслед…

Целую вас – через сотни

Разъединяющих лет…

Идти на свидание в понедельник, это все равно, что работать в выходные или ужинать в пять вечера. Ни расслабиться, ни как следует выпить, ни потерять голову. Впрочем, Маша и не собиралась ничего терять. Ведь она назначила свидание на 8 часов вечера в понедельник не Сергею, а Косте Корастылеву.

У него график свободный. Ему не надо вскакивать в 7 утра и бежать на работу. Он мастер переговоров, неформальных. «Разводка» называется. Позвонить кому надо, назвать имена, поднажать или купить. На завтра у него была назначена всего одна встреча – с главным санитарным врачом области, которому мэр поручил во что бы то ни стало найти инфекцию в заводской столовой. И с тем же успехом потерять ее после того, как «Чугунмет» перестанет «дурить» и спихивать на город свои социальные объекты.

Подобная встреча с руководством железной дороги уже прошла. Местные начальники не захотели слушать представителя Болотовых и ссылки на законы о перевозках. Заявили, что и прокуратура им не указ. Они оспорят их представление в суде. Там, конечно, подтвердят правоту металлургов, но дело затянется, а даже пару дней простоя вагонов – это огромные убытки для предприятия. Но ничего, над местным начальством есть еще столичное. Костя парился с ним в бане буквально вчера. Так что, проблем с отправкой грузов возникнуть не должно.

Однако Машу производственные вопросы не волновали. Она хотела говорить о личном.

– Расскажите о вашем детстве, Константин, – попросила она. – Мне кажется, вы не из тех, кто все получил задаром. Мне кажется, вы всего добились сами. Давайте за это и выпьем…

Костя раздумывал, привести эту красотку в «Грот», чтобы Наташка поняла, что на ней свет клином не сошелся, или выбрать другое место? Все-таки остановился на «Гроте». «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей…». Но Наташка сегодня не пела. Вот облом!

Маша, похоже, представляла интересы водочной мафии. Костя и не заметил, как кончилась бутылка. Зато это заметила его собеседница, наклонилась поближе и задала свой главный вопрос:

– Костя, а вы когда-нибудь убивали?

Он аж подавился маринованным грибом.

– А ты чего нет? – засмеялся он. – Комары тебя безнаказанно грызут?

– Я имею в виду, людей. Или вы тоже из этих маменькиных сынков, которые считают, что надо не борьбой заниматься, а бегом?

– Хочешь, чтобы я кому-нибудь в морду дал? – Корастылев не очень понимал, чего от него добивается дочка босса. Чертовски привлекательная, между прочим, дочка.

– Надо бы проучить кое-кого, – кивнула Маша. – Я хочу одному человеку жизнь испортить.

– Чем же он тебе насолил?

– Он мне изменил! – несколько театрально воскликнула она. – А я не намерена этого прощать. Я не из тех, что слезно умоляет: обмани, но останься; вытри об меня ноги, лишь бы это были твои ноги…

– И мстя твоя будет ужасна?

– Взрывоопасна. Черт с ним, с бабником этим, пусть ходит без синяков. Но я хочу, чтобы он ходил пешком, а не разъезжал в иномарке.

– Нормально! – оценил Костя. – Машина – для мужика на самом деле слабое место.

– Я хочу ударить его в это место. И как можно больнее.

– Угнать его машину?

– Взорвать ее! – Маша перешла на торжественный шепот и впилась взглядом в собеседника.

Но он не проявил никаких особенных эмоций.

– Ладно тебе дурью маяться, девочка! – немного по-отечески пожурил он. – Твой хахаль и так много потерял и, небось, себе локти кусает. Он ведь потерял тебя!

Это был комплимент, но Маше требовалось совсем другое. Конечно, наивно было надеяться, что Корастылев покается перед ней в убийствах или похвастается умением соединять проводки и прилаживать детонатор. Видно, мало он водки выпил. Но вечер еще не закончился. Маша не собиралась опускать руки. У нее имелся план «Б»…

Женя позвонила родителям. Отец чувствовал себя вполне сносно и завтра собирался на работу. Женя огорошила его известием, что ее посылают в длительную командировку. На Урал. На полгода. Там тоже есть металлургические заводы. Звонить дорого. Она будет присылать им письма. Несколько на тему «у меня все хорошо, люблю, скучаю» она уже написала.

Через полчаса перезвонила взволнованная мама.

– Дочь, ты когда уезжаешь? Уже на этой неделе? И что же мы не увидимся, не попрощаемся, как следует?

А следует собрать всех родственников и знакомых, достать водки и аккордеон.

– Мам, это просто командировка. Есть возможность заработать, сделать карьеру. Вы не волнуйтесь…

– Но так надолго. Мы бы не волновались, если бы ты не одна уезжала, а с мужем.

Ну это вряд ли. Где она так быстро мужа найдет? В бюро находок?

Следующей на связи была сестра.

– Ты чего это с бухты-барахты? Мужика что ли встретила? Или от долгов бежишь?

– Просто командировка, – повторила Женя.

– Ну ладно. Новые города – новые знакомства. Может, оно и к лучшему. Чего родители переполошились? Ты, вроде, уже закончила школу и слышала про безопасный секс. Вот и не забывай. Особенно если этого встретишь, как его… Хозяина медной горы…

Ближе к вечеру Женя отнесла в отдел кадров заявление об уходе, с трудом дождалась окончания рабочего дня и улизнула из заводоуправления, хотя Аня просила ее подождать, чтобы пойти на остановку вместе. Женя не хотела этого, не хотела разговоров. Она не сказала коллегам, что с завтрашнего дня здесь уже не работает. Они этому, конечно, удивятся. Может, даже обидятся. Но быстро найдут ей замену. Место-то хорошее. Зарплата приличная, и при этом не надо у доменной печи стоять.

И еще Женя торопилась, потому что ее ждали. В кои-то веки ждали с работы домой.

Борис не назначил точного времени и места, но сказал, что найдет ее. Он догнал ее возле супермаркета на остановке.

– Свободна и невидима? – улыбнулся он.

– С корабля на бал, – кивнула она.

– Ну тогда поехали…

Она села в его «восьмерку» и позволила ему надеть на себя черную, вязаную шапку, надвинуть на глаза.

Он провез ее через весь город. На самую окраину. В частный дом за высоким забором. Для них ворота распахнулись. Машина остановилась. Он снял шапку и открыл дверцу машины, потом входную дверь.

Дом был большой и битком набитый людьми. При виде Бориса и Жени эти люди – одетые в черное – кланялись. Лампочки горели тускло, пахло свечами и чем-то горько-сладким. Он провел ее длинным коридором, по лестнице на второй этаж и оставил одну в комнате с большой кроватью и наглухо закрытыми ставнями.

– Готовься, – сказал он ей.

Она ответила поклоном, как он научил ее. Уже второй день она во всем слушалась этого человека, сама не понимая, почему…

В тот вечер на крыше он взял ее за руку и повел вниз. Так же усадил в машину и натянул шапку. Она не сопротивлялась, потому что боялась. Даже дышать при нем было страшно. Она знала, что он убивал раньше, убьет и ее. Она не просто знала, она это видела. Противиться, значит, вынуждать его делать себе больно. Очень больно…

Да и сил у нее уже не осталось. Столько всего произошло. Она устала, вымотана, раздавлена. Она ведь не хотела жить. Так не все ли равно, как умирать…

Борис привез ее в этот темный дом, повел в подвал. Но вместо пыточной камеры, как она опасалась, там оказался огромный, просторный зал, освещенный факелами. Мебели не было. Только люди, много людей. Они пели, молились, плакали и смеялись. Что это? Община? Профсоюз шашлычников, славящих огонь, или ассоциация энергетиков, уставших от лампочек на работе? Секта?

В любом случае, ее ведь не станут убивать при таком стечении народа. Они не выглядели опасными, скорее, просветленными. И Женя вдруг успокоилась, осмотрелась. Это был красивый обряд. Со свечами и песнопениями. Люди в черном окружали женщину в белом. Уже немолодую, со спокойным, добрым лицом. Она стояла на возвышении и говорила о боге и любви. А остальные вторили.

И Женя внезапно испытала умиротворение. Будто долго выходила из окружения и, вот, наконец, попала к своим. Здесь она выглядит уместнее, чем рядом с Ильей – в машине, в театре, на конференции и уж тем более в гостиничном номере. Никто не смотрит, оценивая 46 у нее размер или 48. И не надо сравнивать свой огородный загар со средиземноморским – его жены. Здесь все иначе.

Столько человек нашли здесь убежище, приют, другие ценности. Значит, и она найдет. Они ведь разные: молодые и старые, мужчины и женщины, одетые просто и в золоте. Она станет одной из них?

Но Борис снова взял ее за руку и повел наверх. Закрылся с ней в комнате на первом этаже, заставленной книжными шкафами. И рассказал ей всё.

Сергей Турбин и предположить не мог, какие тучи нависли над его машиной. И главное, у него ведь не крутейший «джип», на который он копил, экономя даже на сигаретах. Нет, обычная машина, иномарка, но недорогая. Кондиционер имеется, но его надо заправить. Следующим летом. Сергей нормально зарабатывал. Но тратить направо и налево не привык. Лучше он матери новый пылесос купит. Пенсии-то на веник только и хватает.

– Сергей Андреевич, что же вы домой не идете? – в стеклянных дверях его кабинета эффектно появилась Ниночка из секретариата – симпатичная и с большой грудью.

– Разве ты не знаешь, что после рабочего дня все только начинается? – улыбнулся он ей.

– Что начинается?

– Свидания. Хочешь – в кино пойдем?

Он ведь, кажется, теперь свободен. Причем, всегда. Как столик в летнем кафе зимой.

Вадима – одного из подчиненных Сергея слежке научили на прежней работе. В СОБРе. Сначала было вообще легко. Объект вышел из здания, поторчал немного на автобусной остановке и погрузился в маршрутку. Ехать за «ГАЗелью», которая тормозила у каждого перекрестка, не составило труда. Объект вышел из микроавтобуса через пять остановок. И поплелся, глядя себе под ноги, а не по сторонам, мимо магазина. Тут-то к нему приблизился неизвестный. И оставшийся путь наблюдатель ехал уже за «восьмеркой». Когда машина свернула к поселку и сбросила скорость, «хвост» оставил свой транспорт и прошелся немного пешком. Центральная улица прекрасно просматривалась. Он заметил, куда именно зарулили «Жигули».

Он подождал немного, не выедут ли они. А потом набрал номер сотового телефона своего шефа. Но начальник службы безопасности «Чугунмет» не услышал звонок: на экране стреляли, а вокруг жевали поп-корн.

Ну и ладно, – решил Вадим. – Доложим завтра. Не горит. Поручили же «присматривать», а не задерживать с поличным.

– Спрашивай, о чем пожелаешь, – предложил Борис. – Отвечу, как на исповеди. Они так долго лгали тебе. Все вокруг лгут, потому что никто никому не нужен. Никто никого не любит. Ты же знаешь. Они использовали тебя. Подозревали, манипулировали. А я с самого начала хотел спасти. Но ты бы мне не поверила. И я стал ждать. Ведь рано или поздно ты бы пришла ко мне. Сама. Я лишь расставил указатели. Мои послания. Они открыли тебе глаза. Ты ведь не на крышу вышла – ты ко мне пришла.

– Где мы? – спросила Женя.

– В безопасности. Даже когда наступит конец света, здесь будет безопасно.

– А когда он наступит?

– Скоро. И знаешь, почему? Предсказания здесь не при чем. И комета не упадет, и цунами не нагрянет. Просто вокруг нет счастливых людей. Во всяком случае, я таких не встречал. А ты?

– Счастливых? – она честно попыталась вспомнить.

Света недавно пожаловалась ей, что сначала старший сын устроил прямое попадание мяча в люстру. Затем муж явился с дежурства пьяный, не смог взглянуть правде в глаза и расколотил большое зеркало в прихожей. Просто неделя осколочных ранений какая-то…

Юля в последнее время была в плохом настроении, потому что выяснила, что ухажер собирается везти ее отдыхать в Египет в четырехзвездочный отель.

– Жмот! На четыре звезды я и сама заработаю. Ну все, больше он не дождется от меня ни звука. Пусть его собака в спальне воет…

Аню тоже жизнь не баловала: в детском саду ее дочки требовали поставить пластиковые окна за родительский счет…

А хорошие новости хоть у кого-нибудь были?

– Даже и не знаю…

– Не старайся, – кивнул Борис. – Их точно нет. Совсем. У Болотовых есть всё, но не счастье.

– Ты отнял у них его, – напомнила она. – Вернее, ее.