Текст книги "Искалеченная любовь. Роман"

– До свидания, – тихо проговорила Миха. Послышались гудки в телефоне, и она со вздохом положила трубку.

– Вот так всегда, – подумала она. – Когда есть время, когда бы хотелось встретиться с подругами и посидеть где-нибудь за чашкой чая, всегда что-нибудь да помешает. И она, отойдя пару шагов, услышала, как вновь затрещал телефон, да так настойчиво, словно кто невтерпеж решил дозвониться ей.

Михаэла быстро подошла к аппарату и схватила трубку:

–

– Да, я слушаю. Но в трубке послышался какой-то шорох, возня, и вскоре все смолкло.

– Странно, – подумала она, – кто бы это мог быть? – и, вспомнив, что она хотела кушать, поспешила на кухню. Тем временем чайник свистел так, что брызги разлетались во все стороны. Михаэла быстро отключила газ, и чайник, будто бы благодаря ее за это, постепенно стал успокаиваться, еще долго ворча.

…Вечер прошел обыкновенно, тихо. Перещелкав все программы и не найдя для себя ничего интересного, она решила пораньше лечь спать.

…Весь, коллектив, где работала Михаэла, дружно переговаривался за столиками, которые были заказаны для них Игорем Владимировичем. Зал ресторана «Космос» жужжал, как улей. Народу полным полно. Это один из престижнейших ресторанов в городе. Само здание было построено так, словно оно уходило в космос. Высокое, стройное, имело оттенок небесного цвета. Ждали Игоря Владимировича, его первого тоста-поздравления. Он опаздывал по весьма банальной проблеме. Михаэла начала слегка нервничать. Уже начало девятого, вот-вот подъедет Илья, а она еще и не посидела с коллективом. Вдруг слева появился Игорь Владимирович, и все от радости засияли. Он извинился за опоздание, сославшись на весьма важную причину, и приступил сразу к самому главному моменту праздника. Поздравив всех с наступающим Новым годом, пожелав удачи, терпения, везения в работе, да и вообще в жизни каждого, он предложил поднять бокалы и выпить за это. Долго ждать никого не пришлось. У всех настроение было на высоте, и все, чего греха таить, так и накинулись на шампанское, а потом и на закуску. Сразу же у всех порозовели щеки, заблестели глаза, и, казалось, все невзгоды ушли прочь. Михаэла любила свой коллектив за это: работать, так работать, гулять, так гулять. Теперь за столиком все любили друг друга, никто ни на кого не злился, никто никому не завидовал. И это было просто замечательно!

–

После второго тоста, который произнес зам директора Дмитрий Евгеньевич, и вовсе все пустились в пляс. Музыка так и подстегивала всех веселиться, танцевать. Было без пятнадцати минут девять, и Михаэла решила предупредить Игоря Владимировича, что ей очень надо их покинуть.

– Куда? Так рано? – возмутился он. Но, когда к их столу приблизился Илья Тодэшку, директор слова вымолвить не смог, только развел руками от удивления.

– Что ж, надо, так надо, не стану тебя отговаривать, – проговорил он и протянул руку режиссеру. – Очень рад Вас видеть.

– Взаимно, – ответил Илья, протягивая свою руку, и улыбнулся.

Михаэла схватила свою сумочку, и они с Ильей быстро покинули зал. Компания пела и плясала весь вечер, так и не заметив её отсутствия.

…Белая волга неслась через весь город со всей скоростью. В девять часов начало торжества, Илья должен был выступить с поздравительными словами третьим по счету, но он на всякий случай подстраховался и попросил ведущих предоставить место другим, если не успеет. Ровно в 9 часов десять минут они подходили к Дому кино. В зал влетели через минуту. От ослепительного света Михаэлу чуть не помутило. Со всех сторон корреспонденты, фотографы, камеры. Казалось, вечер не начинали специально до тех пор, пока они не появятся. Илья схватил Михаэлу за руку и потащил через огромный зал к тому столику, где и были предоставлены им места. Продвигаясь к месту, он налево и направо только и успевал отвечать «привет», «очень рад тебя видеть», «и тебя с наступающим», «потом, все потом», «и я рад»… Наконец они добежали, сели и взглянули друг на друга.

– Ну и ну, – сказал Илья. – Успели. Это самое главное. Михаэла, я тебя сейчас оставлю ненадолго и отойду за кулисы. Не скучай, мне выступить. Смотри, наслаждайся бомондом искусства. Здесь сегодня собралась вся артистическая элитная публика.

Смотри, почти наш сосед, любимец поэзии, Евгений Дога, рядом с ним Надежда Чепрага. Видишь?

– Да, да, Илья, не переживай, иди, иди, тебе надо быть там. А я с удовольствием понаблюдаю за всем, что здесь происходит.

Илья поцеловал её в щечку, посмотрел ей в глаза и сказал:

– Ты прелесть! Михаэла не ожидала от него такого внимания и враз покраснела, засмущалась, отвела в сторону глаза. Илья с легкостью умчался и растворился в толпе присутствующих гостей.

на сцене так, как будто они красивее всех на свете. В этом и была их оригинальность. Выступающие были самые известные люди искусства. Михаэла их, конечно, знала заочно, но чтобы вот так их видеть и слышать, ей еще не приходилось. Все кратко и содержательно поздравляли с Новым годом, желали, кто что хотел.

Третьим, как и было запланировано, вышел на сцену Илья Тодэшку. Михаэла была ошеломлена его поведением. Ни грамма застенчивости, робости, страха. Наоборот, раскованность, уверенность в себе, как будто он родился на этой сцене. Только теперь Михаэла посмотрела на него как на мужчину. Высокий, стройный, сексуально притягательный. Одним словом, красавец. Его темно-синий костюм придавал ему так много обворожительности и соблазнительности. И Михаэлу даже слегка передернуло. Ей стало невыносимо тяжело и стыдно. Она сейчас представила себя рядом с ним какой-то никчемной простушкой. Кто он и кто она. Ей вдруг захотелось убежать из зала и никогда больше не видеть ни этого режиссера, ни этих известных людей. Пусть они себе живут по-своему, а она по-своему. В конце концов, у каждого своя судьба, и ничего тут зазорного нет. Она даже огляделась по сторонам. Тем временем Илья закончил свое выступление, и зал стал ему аплодировать. Но не прошло и двух минут, как он появился у столика со своим другом.

– Познакомься, Михаэла, это Георг, мой друг, тоже, кстати, режиссер, начинающий, – уточнил он. – Герг сегодня с нами будет за столиком.

– Добрый вечер, – произнес Георг с легким молдавским акцентом. – Очень рад вас видеть. Вы, действительно, красивы. Я бы сказал, очень редкой красоты, почти небесной.

– Благодарю Вас, – ответила Михаэла. – Но Вы сильно преувеличиваете, я себя такой никогда не считала.

– Вот что, Михаэла, – сказал Георг. – Я знаю Илью. Ему всегда нравились не только красивые, но и умные женщины.

Илья, молча, улыбался и смотрел на Михаэлу. Потом посмотрел на Георга и сказал:

– Мне кажется, что Михаэла тебе тоже понравилась. Правда, Георгий? Поэтому, отстань, – и предложил, – давайте выпьем шампанское, – он тихонько открыл бутылку, налил в бокалы вино и сказал:

– Ну, что, мои дорогие, давайте выпьем за наступающий Новый год. Окей?

Они подняли бокалы, стукнулись ими и выпили до дна. На сцене пели известные певцы, в зале приглашенные веселились, отдыхая каждый за своим столиком. Все было культурно организовано. Шампанское слегка подняло Михаэле настроение, и она даже подобрела. Теперь ей было хорошо и уютно. Рядом был Илья, он ухаживал за ней весь вечер. Они танцевали медленный танец и не раз. Илья отклонил несколько раз приглашения присоединиться к танцующим. И все удивлялись, как так? Но, посмотрев на таинственную незнакомку, понимали, что здесь что-то не то. Не влюбился ли Илья всерьез? Илья и сам не понимал, как такое могло случиться. Он смотрел на Михаэлу почти влюбленными глазами. Это ему-то не хватало любви? Все женщины у него были потрясающие. Ему еще ни одна дама никогда не отказывала. С ними было ему легко, интересно. А тут другой случай. Он стал плохо спать в свои 32 года. Ночью просыпался от желания видеть её. Думал, много курил, от этого не высыпался и стал даже раздражительным. Как-то Георг его спросил:

– Илья, ты не заболел? Что-то очень похудел, нервничаешь в последнее время. Что вообще с тобой происходит?

– А-а! – махнул Илья рукой. – Не спрашивай, Георг, меня.

– Нет, ты скажешь мне. Или я тебе не друг? – посмотрел Георг внимательно в глаза Илье.

Тот хотел отвернуть голову, но этим и выдал себя.

– Женщина! Конечно! Влюбился! Как я сразу не догадался! – кивая нагло головой, говорил Георг.

Илья никогда ничего не таил от Георга. Они могли говорить на любые темы и очень долго. Но тут Илья даже разнервничался и стал увиливать от ответа, ссылаясь на многие проблемы, дела, занятость.

– Ты мне, Илюша, зубы не заговаривай, – продолжал Георгий. – Давай, колись, кто это? Какая-нибудь молоденькая актриса или певица?

– Отстань, Георг, мне нечего сказать тебе. Нечего, – и как-то грустно взглянул на друга. – Ну, хорошо. Да, я влюбился. Тебе легче стало от этого? Могу я полюбить женщину? Ведь, в конце концов, мы все для этого и созданы, чтобы соединиться со своей половинкой… И не спрашивай меня ни о чем. Кто она? Как зовут? Я не знаю о ней ничего.

– Что? Вот это да! Полюбить полюбил, а кто она не знает! Ты-то её хоть видел? – возмущался Георгий.

– Видел. Один раз в городе, – произнес Илья.

– В городе? Где? – не унимался Георгий.

– Да, отстань ты, и без того тошно. Слышишь? – горько произнес Илья и схватился за новую сигарету.

– Да, Илюша! Тебе 32 года, а ума ни на грамм. Как можно полюбить случайный образ?

– Как? Как? А я откуда знаю? И, знаешь, Георг, не трави мне душу больше! Я все равно её найду. Она – необыкновенная! Или это буду не я.

– Ну, ищи, ищи иголку в стогу! – рассмеялся Георг.

– Да, пошел ты! – взбесился Илья. На том они и закончили разговор.

…А сегодня на новогоднем вечере Георг думал, что, действительно, Михаэла редкая женщина. Наблюдая за ними в танце, Георг курил сигарету и восхищался этой парой. Они будто одно целое. Оба друг другу под стать. Да, прав Илья, свою половинку, плюс или минус, надо искать по всему свету. Не зря же он дожил до 32 лет и только теперь по-настоящему полюбил. И какую женщину! Георгий смотрел на Михаэлу и не мог оторвать глаза. Ее длинные каштановые волосы водопадом свисали с плеч. Платье персикового цвета почти до колен элегантно подчеркивало каждую часть её тела. Видя, как Илья её нежно обхватил за талию и что-то шептал, он даже позавидовал ему. Потом Георг как-то похотливо опустил свои глаза ниже и увидел две ножки стройные – престройные. И у него в мозгу прозвучали строки: «Словно лесная лань». «Да», – сказал он сам себе. Илья прав, такую полюбишь и мимолетом. «Черт!»… – и он попытался отогнать от себя навязчивую мысль. Пусть у них все будет хорошо. Я рад за Илью. Он вполне достоин такой женщины.

…Вечер подходил к концу. Георгия кто-то позвал из друзей, и он, чтобы не мешать Илье и Михаэле, с удовольствием их покинул. Было уже около часа ночи, когда Михаэла попросила Илью уехать домой. Илья, не раздумывая, согласился её отвезти. Они прошли в гардеробную, надели свое пальто и вышли на улицу. Ночной Кишинев сверкал разноцветными огнями. Иллюминация его всегда привлекала и гостей и жителей. Илья и Михаэла, выйдя из здания, на минуту остановились, вдыхая свежий воздух, и просто были очарованы ночными красками.

– Люблю я все-таки свой город больше всех городов мира, – сказал Илья.

– И я тоже люблю Кишинев, – задумчиво ответила Миха.

Вдалеке показалось два желтых глаза такси, Илья поспешил его остановить. Через минуту они мчались в быстром такси, взявшись за руки, и думали каждый о своем. Домой Михаэла вошла тихо-тихо, чтобы не разбудить родителей. Она даже не стала включать свет в коридоре, а просто на ощупь сняла сапоги, пальто и тихо побрела в свою комнату, по пути натыкаясь на какие-то предметы. В своей комнате она включила ночник и была просто удивлена, что постель уже разобрана и ждала её. Поэтому она, сняв платье и повесив его на стул, тут же плюхнулась в кровать. Сон свалил её тут же. Она даже не успела перебрать весь вечер в памяти. И почти до первой зари она спала не шелохнувшись. И только ближе к утру ей приснилось, будто она находится в каком-то другом городе. Как она там появилась – непонятно. Мимо проходят чужие люди. Она хочет узнать дорогу на вокзал, но никто ей не может ответить, они её не понимают. Потом она остановила какого-то мужчину, но лица его не видела, потом другого – тоже самое. Ей тяжело, она как будто скована. Хочет пойти прямо – не может. Ей трудно. Вдруг в толпе она увидела Дана. Она смотрит на него, он на неё, но толпа его не пускает, он протягивает к ней руки, она к нему, но толпа его увлекает за собой все дальше и дальше. Дан кричит ей:

– Михаэла! Михаэла! Не уходи никуда, жди меня на том месте, я вернусь к тебе, жди, жди…

Михаэла хотела ответить, что обязательно его дождется, но вдруг откуда ни возьмись перед ней появился Илья.

– Наконец-то я тебя нашел! Как ты здесь оказалась, Михаэла?

Что-то сдавило внутри её, и она резко проснулась, хватая воздух глотками. Отдышавшись, она попыталась разгадать сон. Но, так ничего и не поняв с того, она посмотрела на часы. Было уже около семи часов утра. Еще все спали, и она решила выпить кофе. Тихо, не зажигая свет на кухне, она нащупала спички и зажгла газ. Пока чайник грелся, она открыла форточку и стала жадно дышать свежим воздухом.. Тревога ей не давала покоя. К чему этот сон? И Дан, и Илья в нем. Ей стало невыносимо больно. Она сжала обеими руками голову и так просидела до тех пор, пока не засвистел чайник. Затем заварила кофе, добавила в него холодное молоко и с большим аппетитом его выпила, сразу же почувствовав бодрость. И тревоги как не бывало. Так же неслышно, как пришла, она опять отправилась к себе отдыхать.

…Уже довольно рассвело на улице, когда Михаэла открыла глаза. Настроение было приподнято; все-таки 31 декабря, канун Нового года. Мать довольно хлопотно возилась на кухне. Оттуда доносились едва уловимые, но такие аппетитные запахи. Михаэла принюхалась к ним и улыбнулась. Как же хорошо дома поваляться, когда знаешь, что впереди одни только праздники и выходных аж целая неделя.

Она потянулась под одеялом, сладко зевнула и посмотрела в окно. Через едва приоткрытую слева шторку она увидела, что на улице было по-зимнему хорошо. Мела легкая метель, снежинки попеременно бились о стекла и тут же отлетали от них. Некоторые падали на землю, а другие оседали на оконной раме. Солнца почти не было видно из-за перламутровых серых туч. Оно, как бледное пятно, выглядывало то из-за одной тучи, то из-за другой. Казалось, оно хотело остаться на небе обнаруженным, чтобы светить людям, но ему не позволяли тучи, все время заслоняли собою.

– Хорошо, ах, как хорошо сегодня! – подумала Михаэла. Настоящая зимняя сказка. Встретить Новый год в такую погоду – одно удовольствие.

И она подумала, что очень правильно сделала, отказавшись от всех предложений, встречать Новый год на стороне. Слишком много перемен в этом году произошло в её жизни. Хочется покоя. В конце концов, она и не помнит, когда встречала Новый год с родителями. Разве что в университете на первом курсе.

Дверь тихонечко приоткрылась, и она увидела маму.

– Михаэлочка, ты уже не спишь?

– Да, я уже проснулась, мамуля, – ответила Миха. – Что-нибудь тебе надо?

– Нет, нет. Я подумала, что пора бы нам и позавтракать. Сегодня мы все дома, как ни странно.

– А папка что тоже? – спросила Миха.

– Да, я его отправила в магазин. С минуты на минуту подойдет. Ну, давай, поднимайся, умывайся, одевайся.

За завтраком и мама, и папа, и Михаэла говорили о вчерашнем вечере. Каждый встречал со своим коллективом, и все остались довольны. Где-то в обед началась целая атака телефонных звонков. Звонили то Михаэле, то отцу, то маме. Поздравления, поздравления и поздравления. Михаэлу звали к себе и Нэллька, и Вероника, но она отказывалась.

– Нет, не обижайся, Нэлличка, я решила с родителями этот год встретить. И потом, ты знаешь, как они этому рады. Папка летает на крыльях от счастья, – говорила Миха.

– Да, да, я понимаю. Все мы должны помнить о родителях, – словно извиняясь, оправдывалась Нэлли.

Было 14—30, когда раздался телефонный звонок. Михаэла не могла поднять трубку, потому что находилась в этот момент в ванной. Трубку подняла Людмила Ивановна.

– Да, я слушаю, – ответила она.

– А, добрый день, с наступающим Вас Новым годом! – проговорил корректно мужской молодой голос.

– И Вас также, – ответила вежливо Людмила Ивановна.

– А, я могу услышать Михаэлу Константиновну? – продолжал таинственный голос.

– Да, да, конечно, но чуть позже. Она сейчас занята и подойти к телефону не может. Пожалуйста, если Вас не затруднит, и Вам так необходимо с ней переговорить, позвоните через минут 20.

– Очень хорошо. Я так и сделаю, – согласился мужчина. И, извинившись за беспокойство, положил трубку.

– Хм, странно, – подумала Людмила Ивановна. – Кто бы это мог быть? Неужели у Михаэлы появился другой мужчина? Но как она может? Она ведь еще не разведена с Даном. И она его жена пока что. Чувство досады так и передергивало её. Через полчаса вновь раздался звонок, и уже подняла трубку Михаэла.

– Да, – тихо ответила она и услышала голос Ильи.

– Михаэла, здравствуй! – волнительно проговорил он.

– Здравствуй, Илья! Рада тебя слышать. Как себя чувствуешь? – весело откликнулась она.

– Все нормально. Просто очень скучаю по тебе. Как-то пусто, не интересно. Ты не передумала со мной встретить Новый год? – спросил он.

– Илья, я не готова еще ни к чему. У меня нет настроения, где-то встречать этот Новый год. Понимаешь? Пойми меня правильно, я в таком положении, когда просто не хочется веселиться. Очень благодарна тебе за вчерашний вечер. Все было прекрасно! – выпалила на одном дыхании она. – И прости, ради Бога меня, но я на самом деле не могу сейчас поступить по-другому, ну, не могу же я сделать сейчас то, чего так не хочется. Не лежит душа ни к чему. Поздравляю тебя с Новым годом! И, знаешь, я очень благодарна судьбе за нашу встречу. Не обижайся на меня, пожалуйста.

– Как жаль, Михаэла! Знай, я буду очень и очень по тебе скучать. Поздравляю с Новым годом! Хочу, чтобы ты была самая счастливая в наступившем году! Окей?

– Спасибо, Илья! Радостно откликнулась Миха. – И ты будь счастлив! Звони, не пропадай!

– Да, обещаю это делать часто, – сказал Илья. – И ты мне, я надеюсь, не запретишь? – он улыбнулся в трубку и добавил: – До свидания, моя волшебная фея!

– До свидания, – смущенно ответила Миха.

Прозвучали короткие гудки, и Миха положила трубку. Пристальный взгляд мамы Михаэла почувствовала еще при разговоре с Ильей. И теперь, когда она хотела уйти от лишних расспросов, ничего не получилось.

– Михаэла, – требовательно остановила её мать. – Кто это такой?

– Мама, пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем. Я уже достаточно взрослая и самостоятельная девочка. И мне кажется, я имею право на свою личную жизнь, как и все люди, – уверенно ответила Михаэла.

– Да, но ты еще замужем, – проговорила мама. – И ты должна вести себя подобающим образом.

– Что? О чем ты говоришь? – не унималась Миха. – Я замужем? И где мой муж? Ты не скажешь мне?

– Скажу. Он на севере. И ему сейчас тоже очень тяжело. Он разбит. Горько сожалеет. Более того, он в забвении, – проговорила строго Людмила Ивановна.

– Да что ты, мама! Он горько сожалеет? Ай-ай-ай! – злорадно прокричала Михаэла.

На крик выскочил отец из зала, где смотрел телевизор.

– Вы что обе с ума сошли? Это в канун Нового года? – выпалил отец.

– Уйди, Константин, нам надо кое-что выяснить, – сказала тихо его жена, – это наше бабье дело.

– Ну-ну, только потише, а то сейчас все соседи сюда сбегутся, – уже поостыв, произнес отец. Он ушел к себе, а они продолжили свой разговор уже более спокойно.

– Михаэла, я все понимаю тебе очень больно. И эта необдуманная измена Дана. Ведь ты его знаешь. Я уверена, любишь его и только его одного. Но ты пойми, моя хорошая, что это все подстроила Лада. Так бывает в жизни. Люди, завистливые, пакостят другим, у кого все хорошо, – говорила Людмила Ивановна, надеясь хоть как-то вразумить дочь.

– Мама, не надо больше ничего говорить. Я не могу простить Дана. Я любила его так, как никого никогда. Я им бредила, я верила в него. Понимаешь? А теперь… все! Нету любви, нету веры. И что с ним делается, и где он сейчас меня не волнует, – с горечью и со слезами прокричала Михаэла. Потом помолчала немного и сказала:

– Пусть живет, как знает, – она хотела уйти, но мама её не отпускала.

– Хорошо. Положим, ты его не можешь пока простить. Но кто этот мужчина, который тебе стал звонить?

– Мама, это очень хороший человек. Мало того, это известный человек, – уже спокойно и убедительно проговорила Миха.

– Да? И кто это, если не секрет? – придирчиво спросила мама.

– Илья Тодэшку, – сказала она и посмотрела на мать.

У Людмилы Ивановны из рук выпало полотенце, которое она все время перебирала, пока они разговаривали. Затем она, широко открыв глаза, уставилась на дочь и долго ничего не могла сказать.

– Мама, не надо, мы просто хорошие знакомые, – попыталась она вывести Людмилу Ивановну из оцепенения.

– И что у этого режиссера не нашлось дамы сердца в своем кругу? – не унималась мать. – И ты ему веришь?

– Мама, пожалуйста, не надо! Ничего у меня с ним нет личного, интимного. Он просто хороший человек. И давай прекратим этот никчемный разговор.

– Н-да, – тихо произнесла Людмила Ивановна, развела руками и отправилась на кухню.

Михаэла повесила полотенце в ванной и тоже отправилась в свою комнату, чтобы привести себя в надлежащий вид. Все – таки канун Нового года. Но еще долго не могла ничего делать. Она вспомнила, что ей говорила мама о Дане: «Он на севере, он в забвении, он горько сожалеет о случившемся!»

– Господи, – прошептала она, – как мне все это забыть и смогу ли когда – нибудь его простить? – и не найдя ответа, она просто молчала, а мысли так и сочились одна за другой в душе.

И понимала она, что до сих пор его любит. И самое страшное то, что сейчас, может быть, даже сильнее…

Последняя неделя декабря выдалась, пожалуй, самой холодной в тайге за весь этот год. Зимняя стужа сковывала все живое, что шевелилось и двигалось вокруг. Кедр, настолько устойчивое дерево к морозам, но и даже оно приобрело теперь другой оттенок серебристо-серый, вместо темно-зеленого цвета. Ветра почти не было.

И только голубая тишина проступала по верху белого слепящего снега. Глаза щурились, ресницы и борода были покрыты инеем от горячего дыхания.

Резкий настойчивый звук бензопил заглушал собою всю округу. То тут, то там слышно было падение огромных сосен. Крик «берегись» раздавался со всех сторон.

…Бригада Данила вот уже три дня трудилась по 12 часов вместо восьми. Хотелось выполнить план наперед, чтобы потом, после новогодних праздников было не так накладно наверстывать упущенное. Данил со своим другом Женькой Лоскутовым усердно и старательно валил деревья целый день. В перерывах они могли покурить, попить в вагончике чаю для согревания. И все это проделывалось в темпе.

Вот и сегодня, 28 декабря, день ничуть не отличался от других. Одна и та же работа, одни и те же лица. Дело спорилось, двигалось и свершалось. Настоящая мужская работа, но опасная и промашек не любила. Одно неверное движение, и дело превращалось в дрянь.

…Данил почти заканчивал пилить кедр. Дерево, как дерево, не лучше и не хуже других стволов. Казалось, ничего не предвещало беды, как вдруг, в самом конце, когда дерево уже почти стало наклоняться в ту сторону, куда должно было лечь, у Данила из рук выскользнула пила, дерево почему-то зависло в том наклонении, куда его направляли, и, недолго думая, слегка развернулось влево.

– Даня, хватай пилу, Даня, быстрей его допили… – крикнул друг. Данил схватил пилу, но как только он приступил вновь к работе, дерево, слово обозлилось на них и стало падать в их сторону.

– Дан, убегаем! – в бешенстве орал Женька. – Бросай её! Бросай!

Дан стоял, как вкопанный, и смотрел на верхушку. Женька в считанные секунды вырвал пилу у Дана и швырнул её в сторону. Та, работая, уткнулась в снег и продолжала содрогаться. Женька, что есть силы, дернул к себе Данила и поволок в сторону от ствола. Зацепившись за какой-то куст, они ничком упали. В этот момент дерево со страшным свистом рухнуло прямо рядом с ними, накрыв их своими тяжелыми мохнатыми лапами.

Данил издал страшный стон и потерял сознание. Женька почувствовал на себе такую тяжесть веток, как будто их засыпало камнями.

К ним спешила на помощь вся их бригада. Ребята быстро стали удалять ветки и вскоре по одному вытащили. Женька с окровавленным лицом был сильно удручен и постоянно спрашивал:

– Дан жив? Жив?

– Жив твой друг, жив. Только перелом правой ноги схватил.

– Ну, слава Богу! А перелом мы вылечим, – вздохнул Женька.

Дану сразу же оказали первую помощь, наложили шину и отправили в больницу в п. Мирный. По дороге ему становилось дважды плохо. Болевой шок его сильно одолевал. Ему не хватало воздуха, темнело в глазах, бросало в дрожь. Наконец-то к вечеру он был доставлен в больницу, и его сдали в надежные руки врачей. Хирург тут же ему сделал первую операцию, Дан почти до самого утра спал, не просыпаясь.

…Первого января, в десятом часу дня к нему приехали ребята из бригады: Женька, друг, Серега Филатов и Денис Белов. Ребятам было разрешено на полчаса свидание.

Дан, еще очень бледный и слабый после операции, пытался улыбаться и шутить. Но ему это давалось с трудом. Ребята принесли ему торт, апельсины и бутылку лимонада. Они рассказали, как вместе отметили Новый год, как дурачились с 30 на 31 декабря, и другие новости. Время быстро пролетело, и вот уже строгая медсестра вошла и напомнила, что их время вышло, а больному пора на перевязку. Ребята ушли и пообещали еще, если получится, его навещать.

Но навестить его им так и не удалось пока, так как через неделю Дана отравили в г. Иркутск. Ему предстояла еще одна, более серьезная операция…

…Весенняя капель звонко шумела окном. Солнце, уже по-мартовски теплое, весело гуляло по небу. Ручьи бежали ото всюду. И глядя на все это, становилось легко и радостно на сердце. Люди, расставшиеся с шубами и пальто, теперь с какой-то невероятной легкостью щеголяли по городу в куртках и плащах. Еще лежал кое-где в сугробах почерневший снег, но он уже не вызывал удивления. С каждым днем эти кучи становились все меньше и меньше. И к середине месяца они вовсе исчезли, оставив после себя лишь мокрые лужицы.

…Михаэла возвращалась с работы через парк. Здесь всегда бывает многолюдно. Особенно после обеда. Почти каждая скамейка занята кем-то. Ей не хотелось присаживаться ни на одну из них. Просто ей очень нравилось иногда прогуляться, подышать воздухом. А здесь всегда так хорошо было! Вот и сегодня ей захотелось слегка развеяться, помечтать, отойти от работы. Гуляя по центральной аллее, она купила себе эскимо любимое и, наслаждаясь его вкусом, думала о последнем звонке Ильи. Илья улетал во Францию снимать какой-то документальный фильм и пригласил её с собой, но она, конечно же, отказалась, хоть и загорелась желанием. «Все это хорошо, конечно, – думала она, – но Илья очень активное внимание ко мне проявляет. А мне пока ничего не хочется. Да и потом впереди еще предстоит развод с Даном, а его и не видно, и не слышно. Господи, хоть бы поскорее все закончилось, решилось. Эта неопределенность меня с ума сведет». Вдруг её кто-то окликнул. Она подняла глаза и обомлела. Перед ней стояла мама Дана, Марина Павловна. Михаэла растерялась, опустила глаза и тихо поздоровалась с ней. Марина Павловна была рада её видеть и даже не стеснялась этого.

– Как я рада тебя видеть, Михаэла! Ты все такая же красивая. Совсем не звонишь мне. Забыла? Понимаю…

– Извините меня, Марина Павловна, я, действительно, виновата. Как Ваши дела, здоровье? – вежливо проговорила она.

Да, все нормально. Работа, дом. Дом, работа. Какие у меня могут быть дела, – сказала она и посмотрела внимательно на Михаэлу.

Михаэла отвернула голову и сочувственно кивнула ею. Она больше всего боялась разговора о Дане, ей не хотелось сейчас о нем ничего слышать. И Марина Павловна это поняла. Посмотрев друг дружке в глаза, они все увидели без слов. Поэтому, не найдя больше о чем говорить, распрощались.

Михаэле было жалко Марину Павловну, как-то нехорошо она с ней обошлась, обиделась, наверное, но по-другому не получилось. Лицемерить, заискивать? Нет, слишком бессовестно поступил её сын с ней. Надоело все: и обман, и эта грязная ложь. Мороженое стало капать, и она поспешила его выбросить в урну. Больше не желая гулять, Михаэла пошла к выходу и направилась на остановку. Ей почему-то захотелось поскорее домой уехать. Что-то всколыхнулось внутри у неё.

Всю ночь она ворочалась, часто просыпалась, подолгу думала о встрече со свекровью, и Дан не выходил из её сознания. Сердце сжималось от боли, и тихо капали на подушку слезы. «Дан! Ах, Дан!» – думала она и крепко сжимала подушку, уткнувшись в неё лицом. «Ну, почему мне так неспокойно, почему?» – думала она. Что произошло еще с Даном? Кажется, свекровь что-то хотела ей сообщить, но так и не решилась. Только в 4 часа утра ей удалось уснуть. Она спала так крепко, что даже не услышала будильника.

– Михаэла! Доченька! Просыпайся! – услышала она мамин голос. – Ты что? Так и на работу опоздаешь.

– Ой, мам, который час? – проговорила она спросонья.

– Семь. И, знаешь, дорогая, с тобой все в порядке? Ты не заболела? – поинтересовалась Людмила Ивановна. – Какая-то ты вчера пришла хмурая, невеселая с работы.

– Да, все в порядке. Просто я вчера встретилась с Мариной Павловной, – ответила Миха.

– Во как! И что она? – настороженно спросила мать.

– А все нормально, – поднимаясь, ответила Михаэла. – Работа, дом. А больше я не хотела знать ничего.

– И зря, что не хотела, – продолжила Людмила Ивановна.

– Это почему же? – поинтересовалась Михаэла.

– Да потому, – ответила мать, – что с Даном беда.

– Какая? – почти крикнула Михаэла. – Что с ним? Он жив?

– Успокойся, пожалуйста, он жив. Там, в Иркутске на лесоповале, дерево сломало ему ногу, – проговорила мама.

– Господи! – еле проговорила Михаэла. – Ты откуда это знаешь, мам?

– Мне Елизавета Семеновна, наш биолог сообщила. Там кто-то из её подруг знает по работе Марину Павловну. Она ей и пожаловалась.

– И что он? – не унималась Миха.

– Уже две операции сделано. Требуется еще одна. Это уже только через полгода, – сказала Людмила Ивановна и внимательно посмотрела на Михаэлу.

– Кошмар! Как это могло случиться? – тихо, обессилев, произнесла дочь.

– Вот так и случилось. Разве мы застрахованы о несчастных случаев? – проговорила мать сочувственно.