Текст книги "Чижик-пыжик"

– Сиди себе и помалкивай! – оборвал её причитания Егор Васильевич. —Довыступаешься до того, что и наш домишко с землёй сравняют!

Видно было, что уже не раз состоялся между ними разговор на эту тему. И они оба очень переживали из-за всего происходящего и своей полнейшей беспомощности. Да и что могли сделать двое стариков против хищной и ненасытной махины «Стройполомконторы», активно действующей под чутким руководством ушлого Видалия Сегреевича Гадимирова? Разве что лечь под колёса? Но навряд ли даже это остановило бы подлого Видальку! Ему же по людским головам шагать – это всё равно как… ну… вы про два пальца слыхали? Вот и тут то же самое…

– Да, выступаю! И что? – запальчиво ответила Нина Викторовна.

Она упёрла руки в боки, а взор её метал гром и молнии…

– А ты, Егорушка, не выступаешь только потому, что твои родственники тут не лежат и тебя это не касается, – гневно продолжала она. – А то бы, пожалуй, так не молчал! Здесь еще и детское кладбище было, хоть и старое… Как только людям в глаза теперь будем смотреть! А, сторож? Даже и не знаю…

И она едва не заплакала. Насколько же горестно было ей сейчас! Конечно, упрёк в сторону Егора Васильевича был несправедливым, но что он мог сказать и что он мог поделать? Ему и самому было очень тяжело от всех этих безобразий! Нина Викторовна, перекрестившись, отошла от окна. Она едва сдерживала слёзы! А мужички, видя её состояние, молча переглянулись да и вышли во двор, покурить.

Тут раздался стук в ворота и послышался голос Людмилы Петровны. Она пришла проведать бездомного теперь Ивана Ивановича. Болит душа за соседа, а чем поможешь? Так вот только, – накормить да подбодрить, поддержать, чтобы совсем уж не падал духом. Ох, не приведи Господь, оказаться на его месте!

– Добрый день, соседи! – входя во двор, поздоровалась она. – Вот зашла узнать, как ты теперь, Ваня? Что делать предполагаешь? Ведь такое несчастье! Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно?!

– Здравствуй, Людушка! Сейчас всё расскажу…

– Добрый день и тебе, Людмила. Проходи в дом, Нина сама тебе там всё расскажет, пока мы тут небо немного покоптим, – радушно пригласил соседку Егор.

Как только Людмила Петровна скрылась в доме, деды переглянулись и добродушно усмехнулись:

– Ох, уж эти женщины! Лишь бы все сплетни собрать. И ничего не скажешь – подружки!

Но ведь и этот упрёк тоже был несправедливым! Спрашивается: сами-то они чем от женщин отличаются в этой ситуации? Да ничем! Точно так же на тысячу раз всё между собой обговорили…

Докурив, друзья вернулись в дом. Весь разговор опять крутился вокруг стройполомконторы, снесённого дома, разрушенного кладбища и Злобного Карлы. Иван Иванович подавал порой какие-то реплики, но фактически он не принимал участия в общей беседе, видно было, что голова его сейчас занята другим, несмотря на то, что всё происходящее касалось его напрямую. Хоть он и присутствовал здесь, но полностью был погружен в свои мысли, снова и снова перебирая в памяти все события сегодняшнего дня.

– Да, да, Нина, точно тебе говорю, я сама из окна видела! – эта фраза соседки вывела Ивана Ивановича из задумчивости. – Когда я увидела, что начали ломать дом, я выбежала и спросила у экскаваторщика: на каком основании они тут затеяли это безобразие, да ещё в отсутствии хозяина?! Тут как раз, прямо при мне, «скорая» и приехала! Но сделать уже ничего не успели. Сдох жополиз! На носилках вынесли труп и увезли. Наверное, в морг, – куда же ещё? – уверенно ответила Людмила Петровна на невысказанный вопрос Нины Викторовны.

– Кого это в морг увезли? – подал голос Иван Иванович. Он, задумавшись, пропустил весь рассказ Людмилы Петровны и теперь не мог понять, о чём идёт речь.

– Да Андриашку, заместителя Видалия Сегреевича Гадимирова, поганого Карлы, директора этой самой стройполомконторы! Милиция сначала обвинила в убийстве работяг из бригады сломщиков, а те в один голос отпираются, клянутся и на своем стоят: «Этот зам самолично приказал нам в спешном порядке дом сносить! А только мы приступили к работе, как из дома вышла женщина. Молодая, лет тридцати, чернявая такая, – ну и пригласила зама войти в дом на пару слов. Зайти-то он зашёл, – ждём мы, ждём – а из дома всё не выходит! А когда сорок минут прождали, то сами решились в дом зайти. А то время идёт, а мы простаиваем – что было делать? Смотрим – а он там лежит на полу посреди комнаты с проткнутым горлом, а женщины той нигде нет. Как сквозь пол провалилась!» Полиция теперь по факту убийства уголовное дело открыла. Ну, труп, конечно, увезли. Рабочие, понятное дело, все перепугались, что делать – не знают. Хотели уже уходить, да тут сам господин Гадимиров пожаловал на своих коротеньких ножках! И начал орать на них изо всех своих свинячьих сил, грозно выпучивая глазик и потрясая кулачками и жирным пузом, огрызок недоделанный! Они совсем перепугались и хотели уж совсем от этого дела отказаться, а он ещё пуще разошёлся, ещё сильнее завизжал! Завизжал и с пеной у рта угрожать им начал, что за три месяца зарплату всем не выплатит! Ну а что эти таджики? Как есть кругом бесправные! Вот и пришлось им всё-таки доделывать начатое. Так дом и доломали…

– Ну что же, Люда, все мы, в конце концов, смертны, – разумно заметил Егор Васильевич, – споткнулся человек, упал да и напоролся горлом на кочергу от печки. Что тут расследовать?

При этих словах Егор Васильевич машинально глянул на друга и встревоженно спросил:

– Иван, что случилось? Что-то ты совсем побледнел. Сердце прихватило? Может, валидольчика дать?

А Иван Иванович после короткого рассказа Людмилы Петровны испытал настоящее потрясение, просто шок! Но он не хотел никому рассказывать о визите к нему непонятной гостьи накануне похорон его двоюродного брата. Уж слишком много совпадений, – молодая, чернявая, лет тридцати… Он уже как-то смог сам себя убедить, что это всего лишь галлюцинация, что черноволосая женщина ему просто померещилась, – и вроде он уже смирился с этой мыслью, потому что всё равно никакого разумного объяснения этому визиту не находил. И вот опять! … Но убийство в его доме! Это уже слишком, это уже ни в какие рамки не входит!

– Ты, Людмила, ничего не путаешь? Может, это просто несчастный случай был? – тихо, со слабой надеждой уточнил Иван Иванович.

– Это бес путает, а я только правду говорю! Когда это я тебя обманывала? Ещё раз говорю тебе: с перерезанной глоткой мужик лежал, и полиция признала это преднамеренным убийством! А чернявую женщину вся бригада таджиков прекрасно видела, они и рассказали все подробности в полиции!

– Ладно! – Егор Васильевич резко хлопнул ладонью по столу. – Как бы там ни было, а теперь ты, Иван, будешь в своем вагончике безвыездно жить. Ну а если вдалеке у тебя какие дела будут, я помогу, можешь всегда на меня рассчитывать! А ты сам-то, Иван, не знаешь – что за женщина была в твоем доме? Кто она такая, как туда попала и, главное, – зачем?

– Нет, не знаю, – невнятно пробормотал Иван Иванович, невольно переходя на шёпот – я вот сейчас впервые о ней слышу.

– Так я и думал! – удовлетворенно кивнул головой хозяин, – наверное, бомжиха какая-нибудь забралась. Поди, видела, как ты уезжал, да и решила в хороших условиях хоть немного пожить. Ну, ничего, полиция с ней разберется!

Так за всеми разговорами, советами и предположениями в доме кладбищенского сторожа и не заметили, как наступил вечер. А тем временем директор «Стройполомсервиса» Гадимиров Видалий Сегреевич, упитанный самоуверенный коротышка с барскими замашками, с шиком и размахом обустраивал свой офис в полуподвальном помещении недавно отстроенной пятиэтажки. Ему помогал в этом деле, как, впрочем, и во многих других – его помощник Евгений Дормидонтович Плюшкин, мужчина с унылым выражением лица, высокий, сутулый и такой худой, что спрячется в уголке за удочкой – ни за что не найдёшь!

Видалька c победоносным видом оглядывал стены своего нового офиса, только что привезённую мебель, роскошные напольные вазы, вычурные светильники и особую гордость – огромный массивный письменный стол! Этот стол был таких необъятных размеров, что сам Видалька выглядел за этим столом крошечной пипочкой. Но вот самому Видалию Сегреевичу казалось совершенно иначе, – он полагал, что этот атрибут придаёт ему важности и внушает трепет посетителям!

Он любовно смотрел то на одно, то на другое, и всё, что он видел перед собой, приятно согревало душу, наполняя её довольством и гордостью! Один глаз его – искусственный – не выражал ничего, зато другой от самодовольства сверкал так, что в воздухе чуть ли не искры пролетали! А потому господин Гадимиров пребывал в приподнятом настроении и уже прикидывал, как будет принимать в новом офисе не только занудных посетителей-просителей, но и сильных мира сего! Разыгравшееся воображение живо подсовывало ему разные интересные картины на эту тему.

Вот Видалька словно наяву видит, как Глава Администрации благодарит его за огромный вклад в развитие города, и сердечно жмёт руку! А вот Губернатор области торжественно вносит его имя в списки почётных жителей… ну, или неважно куда…, а вот и сам Президент вручает ему правительственную награду, и так далее, и так далее, и так далее… – и это было чертовски приятно!

Но умопомрачительные грёзы пришлось прервать. Одна помеха омрачала его радость: надоевшее, как застрявшая в горле рыбья кость, городское кладбище! Относительно этой территории кровосос местного пошиба вынашивал прямо-таки наполеоновские планы, намереваясь построить тут кроме жилых домов еще целый комплекс: поликлинику, детсад и роддом. Ведь это всё госзаказ, и Видальке предоставлялась удачная возможность хорошо погреть тут свои загребущие ручонки! Эти коротенькие ручонки имели одно замечательное свойство: в какой бы сфере ни крутился наш Карла – к ним всегда что-нибудь материально-денежное прилипало! Причем – в немалых количествах! К тому же скажите, люди добрые, – кто, где и когда считает их, эти государственные денежки? А? Вот то-то и оно!

Конечно, при теперешнем Видалькином размахе большие хлопоты доставляли ему несносные престарелые «божьи одуванчики» – несговорчивые противные старики со своими частными халупами. Но Видалий Сегреевич решил, что он и так уже долго их упрашивал да уговаривал, и пришла пора переходить к более решительным действиям! А для этого нанял нелегалов-таджиков, чтобы покончить с этой проблемой раз и навсегда! И вплоть до нынешнего дня всё складывалось более-менее удачно, но сегодня вышла маленькая неприятность с нелепой смертью его заместителя, Андриана Андриановича Драгостина. Хотя были в этой ситуации, безусловно, и свои плюсы! Во-первых, не придется давшему дуба Андриану за три месяца зарплату выплачивать и долг возвращать, поскольку не любил Видалька денежки отдавать, ох, и не любил! А во-вторых, поскольку расследования избежать всё равно не удастся – то, стало быть, надо всю вину за сломанный дом свалить на Андриашку! Очень вовремя он помер! Хоть это смог сделать, как следует! Видальке еще жить да жить, а с Драгостина теперь какой спрос?! Утешив себя такими мыслями, Видалий Сегреевич занялся повседневной работой, а именно: сейчас он трудился над рекламой сдачи готовых домов под ключ и попутно – прочими строительными махинациями. А махинации Видалька любил, прямо-таки очень любил, трепетно и самозабвенно, – и занимался ими увлечённо и вдохновенно!

Так за всеми делами он и не заметил, что уже почти наступил поздний вечер и за окном сгустились прозрачные майские сумерки.

Но совершенно упустил Видалька из виду то, что существуют на свете такие вещи, которые нельзя делать ни при каких обстоятельствах! Чувство вседозволенности и безнаказанности, знаете ли, обычно бывает очень чревато…

Распрощавшись по-быстрому со своим преданным помощником-секретарём, Видалька заспешил на выход по гулкому пустому коридору. В офисе остался один Евгений Дормидонтович, который в первую очередь был всё-таки опытным юристом, а уж во вторую – мальчиком на побегушках, мальчиком на подхвате, мальчиком для битья и вообще мальчиком для всего прочего. Словом, специалистом он был незаменимым – на все руки мастер! Обычно Евгений Дормидонтович целыми днями бессменно сидел на телефоне, если, конечно, начальство его никуда не дёргало, а по ночам ещё и выполнял обязанности охранника. Вот и получалось, что при частом отсутствии хозяина Евгений Дормидонтович первым принимал на себя все удары судьбы. А ударяла она, уж поверьте, очень и очень нередко! Да чего уж там, частенько приходилось ему, как говорится, держать удар…

Тут не лишне будет сказать, что этот преданный секретарь подобно Видальке очень любил денежки! Причём не просто денежки, а очень большие денежки – и особенно в тот момент, когда из чужих они превращались в свои. Поэтому-то две сии родственные души спелись давно и крепко, что очень устраивало их обоих. Короче говоря, анорексичный Плюшкин, изворотливый как змея, был для Видальки весьма ценным кадром.

Так вот, – беззаботно насвистывая какой-тот легкомысленный мотивчик и бодро перебирая упитанными ножками, Видалик вышел из офиса и устремился к своей машине. До главного шоссе было рукой подать, но Видалька решил объехать кладбище, чтобы взглянуть – как продвигается подготовка площадки под автостоянку, а потом выехать на тракт с другой стороны.

Он ехал, по-хозяйски поглядывая по сторонам, и попутно размышлял о своём, наболевшем. Между размышлениями о том, о сём, как-то невзначай мысли Видальки добрались до собственного сына-обалдуя. Он представил Тимку и тяжело вздохнул, и даже настроение у него как-то слегка стушевалось… И Видалий Сегреевич начал рассуждать вслух сам с собою, благо, что рядом никого не было и его никто не мог слышать:

– Да… Что-то подразболтался парень! Да и я сам не раз замечал уже, что водочкой от него стало попахивать, а не только пивасиком! Ну да ладно, это пройдёт – дело молодое! Хуже, что занятия стал частенько пропускать, Татьяна уж который раз на это жалуется! А ведь юридический техникум это тебе не ботаника какая-нибудь, тут пропуски не желательны и даже не допустимы! Пожалуй, надо будет его пристращать, что если и дальше так будет продолжаться, то я все финансовые вливания ему перекрою, – захочет ли он после этого прогуливать? Навряд ли!

А вот что делать с его надоедливой девахой? И угораздило моего недотёпу с этой шалавой Зинкой связаться! Сколько же времени уже вся эта канитель длится? Так… два года назад она припёрлась к нам со своим выродком на руках… пришлось её тогда с лестницы спустить. А два дня назад, Татьяна рассказывала, она со вторым своим байстрючонком заявилась, опять родила, – дескать, это ваши внуки, я Тиму люблю и хочу жить у вас, чтобы дети с отцом каждый день виделись и бабушку-дедушку с детства знали! Тоже мне – внуки! Вот когда мой сын женится, вот тогда и внуки будут! И точка! Татьяна эту нахалку, конечно, выставила вон – гляньте-ка, выискалась сноха! А вообще надо будет эту бесстыжую девку приструнить, если ещё дёргаться начнёт, да так, чтобы даже дорогу к нам забыла! Сама, поди, не знает, чьи это дети! А увидела, что Тимка растерялся от её наглости, вот и решила нахрапом в обеспеченную семью втереться, нашла дураков! Да только не на таких напала!

Хотя, если честно, совсем не мудрено, что она к Тимке прилипла! Ведь парень вырос что надо – красавец, высокий, умный! Весь в меня – тут уж шила в мешке не утаишь! Правда, что-то уж он очень раздобрел да размордел за последнее время, вон щёки-то какие развешал – сзади видать, как из-за ушей выпирают! Ну да это ничего, – растёт ребёнок!

Немного проясню ситуацию. «Красавец» был такой же, как и Видалька, свиноподобный ошмёток жира. Со слабыми зачатками интеллекта за стёклышками очков и примитивными запросами – выпить, покурить, потусить! Только вместо остренького птичьего носика папаши его плоскую щекастую физиономию украшала картофелина средних размеров. «Высокий» – это значит, что сын был аж на целых десять сантиметров выше полутораметрового папаньки! Ну а «умный» – само собой разумеется, что он умный, ведь в юридический техникум дураков не берут! Видалька понимал, конечно, что сынишка у него получился не совсем удачный, но всё же в глубине души он гордился им, полагая, что всё плохое в сыне – от жены, а всё хорошее – исключительно от него! И он очень надеялся на то, что его наследственность в конце концов пересилит! При редких встречах с родным отпрыском Видалька обычно отечески наставлял своего Тимку: «Учись, сын! А выучишься – Женьку мне заменишь, вместе работать будем!» Правда, при этом сын не проявлял абсолютно никакого рвения, оптимизма и горячего желания трудиться бок о бок с родителем, а сам Видалька совсем упускал из вида то небольшое обстоятельство, что в техникум своего толстозадого увальня он пристроил за солидную мзду! Ну да что про это вспоминать? Это всё так, мелочи! Было и было, и быльём поросло… А вот будет диплом – тогда никто и не вспомнит, как он своему владельцу достался!

Таким образом, тихо беседуя сам с собой, Видалька и не заметил, как домчался до объекта. Он притормозил и быстренько обозрел стройплощадку. Увиденная картина удовлетворила взыскательный Видалькин взор, и он остался вполне доволен своими таджиками и проделанной ими работой! После этого директор стройполомконторы спокойно отъехал от кладбища и в ещё более замечательном настроении продолжил свой путь!

Но когда до тракта оставалось совсем немного, вдруг неожиданно заглох мотор его шикарного авто! Все попытки завести машину завершились полным провалом. Разозлённый Видалий Сегреевич длинно, витиевато и со смаком выругался и злобно попинал толстой ножкой колесо неподвижного автомобиля, помянув попутно «тихим добрым словом» самого нечистого, его маму и бабушку! Но – злись, не злись – делать нечего! Пришлось ему выключить фары, надёжно закрыть окна и двери машины и, взяв папку с документами, немного пройтись пешком до дороги. А там уже дальше выбраться несложно: или автобус какой подойдет, или маршрутка – неважно, уехать уже не проблема!

Стало совсем темно, но пройтись по свежему воздуху прекрасным майским вечером было сплошное удовольствие, да опять же и для здоровья полезно, – и к Видальке опять понемногу стало возвращаться бодрое расположение духа! Так бы и было всё более-менее ничего, да только вдруг обострившийся директорский слух уловил в тишине чей-то приглушённый сдерживаемый кашель, доносившийся из кромешной тьмы. Будучи по природе очень трусливым человеком, Видалька нервно ускорил шаг. Хорошее настроение мигом улетучилось! Позади ясно слышался хруст ломаемых веток и приближающееся хриплое надрывное дыхание, – кто-то догонял именно его! Тут уж Видалий Сегреевич не смог удержаться и, как заяц от лисы, рванул наутёк со всех ног! Он уже не бежал, – он буквально летел по воздуху, пятками едва земли касаясь! Обострённый от страха Видалькин слух пронзил сильный протяжный свист, и в ту же минуту прыткий директор, едва не обмаравшись и не обмочившись от обуявшего его ужаса, пулей выскочил на тракт и отчаянно замахал ручками, став при этом похожим одновременно на уродливую ветряную мельницу и сломанный пропеллер!

Буквально через минуту рядом с ним притормозила какая-то маршрутка, и он стрелой влетел в открытую дверцу маленького нарядного микроавтобуса. При этом – не прикоснувшись ногами к ступеньке и даже не зацепившись за неё!

Надо же! Оказывается, в Видальке пропадал спринтерский талант! Вот уж никто бы не подумал, что он способен на такие спортивные достижения! Жаль, что спидометра на нём не было, а то любопытно было бы посмотреть…

Но едва маршрутка отъехала метров на пятьдесят, как позади неё раздался оглушительный взрыв! Все, кто находился в маршрутке, переполошились и сразу же прильнули к окнам, вглядываясь назад, в темноту, и стараясь рассмотреть – что же там так ужасно рвануло?

…А там, где рвануло, уже вовсю бушевало пламя! Из всех пассажиров маршрутки только один Видалька понял, что произошло: в том месте, где несколько минут назад он оставил свою машину, поднимался к звёздному небу столб черного дыма и мощно завивались клубы огня, – это красиво догорали останки его автомобиля…

Водитель маршрутного такси испуганно оглянулся на непонятный пожар и нервно нажал на газ, торопясь поскорее и подальше убраться отсюда!

Всю ночь ошалевшему Видальке снились кошмары! И так-то все нервы бедняги были взвинчены до предела, а тут ещё и это! Просто жуть! Куда там Николаю Васильевичу с его бессмертным «Вием»! Несколько раз за ночь просыпался Видалька в липком поту от страха и ужаса! Один раз даже весь в слезах проснулся, – настолько было страшно! Но время милостиво, и всё, что когда-нибудь начинается, имеет свойство заканчиваться. Закончилась и эта изматывающая ночь…

На следующее утро Видалий Сегреевич долго и нехотя собирался на работу, буквально силой заставляя себя отправиться в свою новую контору. Ох и тяжело было сейчас Видальке! Ох и муторно! Просто не передать словами его ужасное состояние!

На ватных ногах приближался маленький пришибленный директор к своему офису, который только вчера так любовно обустраивал!

…Ещё в коридоре услышал он голоса: разговаривали его секретарь Евгений Дормидонтович Плюшкин, или просто Женька, и участковый полицейский Панов Анатолий Никодимович. Лично с ним Видалька ещё не встречался, но, заселяясь сюда, предусмотрительно навёл все справки об участковом, – кто знает, вдруг да придётся зачем-нибудь обратиться, вдруг да пригодится ему этот тип? Так что не мешает заранее узнать, с кем придётся в случае чего дело иметь…

– Честное слово, товарищ полицейский, ума не приложу, как такое могло случиться! Скорее, это просто несчастный случай на производстве… А уж Ваше сообщение о пропавшем трупе Андриана Андриановича… ну это уж и вовсе… прямо-таки из области фантастики… а Вы, вообще-то, уверены что он был убит? И его увезли отсюда совершенно точно мёртвым?

– Сейчас вопросы задаю я, уважаемый Евгений Дормидонтович! – настойчиво прервал его разглагольствования Панов со сдерживаемым раздражением в голосе. – А кто, куда и зачем спрятал труп, мы разберёмся! Но если он, то есть Драгостин, появится на работе, то прошу Вас немедленно сообщить мне об этом.

– Да Господь с Вами, товарищ участковый! – Плюшкин размашисто перекрестился. – Ну, сами подумайте – вчера только человека зарезали, а сегодня он вдруг на работу придёт! Да как такое может быть?

– В наше время, Евгений Дормидонтович, может быть всё, что угодно! Ох-хо-хо… Если все зарезанные так запросто бегать начнут, то не скоро ещё полиция без работы останется!

Перед затейливой офисной дверью Видалий Сегреевич встрепенулся, придал себе вид человека, сверх головы озабоченного разными делами, и энергично вошёл в кабинет. Участковый поднялся ему навстречу.

– Панов Анатолий Никодимович, – представился он, – пришел уточнить детали вчерашнего неприятного происшествия.

– Добрый день, – вежливо отозвался Видалий Сегреевич, стараясь при виде полицейского взять себя в руки, поскольку всем своим нутром он полицейских очень недолюбливал, – я Вас слушаю.

– Вчера во время сноса частного дома по улице Пролетарской был убит неустановленным острым предметом в горло Ваш заместитель, Андриан Андрианович Драгостин, тридцати шести лет отроду, проживающий по адресу: улица Чоппина, дом 1, квартира 59. Когда в последний раз Вы видели своего заместителя живым?

– В последний раз я видел его позавчера утром, в этом самом офисе, часов, примерно, в десять… – с готовностью ответил Видалька, состороив при этом задумчивую и сосредоточенную физиономию. – После этого он ушёл по своим рабочим делам, а я уехал в Администрацию, и уже потом, только после возвращения, я узнал от своего секретаря про несчастный случай с Андрианом на улице Пролетарской. Знаете, просто поверить не могу…

– Хорошо, – остановил его излияния участковый, что-то быстро записывая. – А скажите, Андриан Андрианович находился там по Вашему поручению?

– Конечно, по моему! Я отправил его еще раз поговорить с проживающим там человеком по поводу продажи нам его дома.

– И вы не знали, что он станет сносить этот дом, да еще когда в нём находятся люди?

– Нет, я никому не поручал сносить чей-нибудь дом! Как можно?! Так что об этом мне ничего не известно, – преспокойно соврал, не моргнув глазом, Видалий Сегреевич, честнейший работник российской строительной отрасли.

– Значит, выходит, что он самовольно привёл туда бригаду строителей и спокойно начал сносить дом, когда в нем находилась женщина? – настойчиво продолжал гнуть свою линию Панов, при этом пристально глядя на притихшего директора, у которого невольно забегали глазки.

– Я, товарищ участковый, совершенно был не в курсе его самодеятельности и никакой женщины по тому адресу я не знаю! – изображая искреннее возмущение поведением своего зама, весьма натурально огорчился Видалька. – Отсюда Драгостин ушёл по делам работы, потом позже секретарь сообщил мне о его нелепой смерти и сказал, что меня ждут рабочие, которых он привел туда без моего ведома. Я пришел к уже полуразрушенному дому и сказал им, чтобы они доделывали свою работу, чтобы выполнили указания Драгостина. Вот и всё!

– Но при этом Вы угрожали им невыплатой зарплаты за длительный период! – уточнил полицейский.

– Ничего подобного, – обиженный несправедливыми подозрениями, возмущенно замахал ручками Видалька, – я просто сказал, что не заплачу им за несделанную работу, если они не выполнят распоряжение Андриана Андриановича! Ведь, скорее всего, раз он начал сносить этот дом, – значит, решил все вопросы с хозяином дома! К тому же, честно говоря, я никак не мог поверить в то, что он умер. Может, просто человек получил тяжёлую травму и его увезли в больницу? На производстве, знаете ли, всякое случается, даже при полном соблюдении техники безопасности!

– Именно поэтому Вы и приказали побыстрее снести дом Ивана Ивановича Ковалева? Не откладывая ни на день! – язвительно заметил Анатолий Никодимович, совершенно игнорируя все высказывания Видалия Сегреевича по поводу техники безопасности.

– Послушайте, уважаемый товарищ участковый! Я вынужден платить людям за каждый день простоя! Пока я дождусь своего зама из больницы, я банкротом стану! Неужели не понятно? – и Видалька изобразил законное негодование на своей птичьей физиономии.

– Ладно, – участковый, наконец, захлопнул свой блокнот, – но если Вы всё-таки увидите своего заместителя… мало ли что… вдруг случайно где повстречаете, то немедленно сообщите мне. Уж будьте добры, Видалий Сегреевич!

С этими словами Панов быстро распрощался и ушёл. Видно было, что он очень нервничает. Да и то сказать – не каждый день трупы из морга исчезают! Куда, ну куда он мог подеваться? И кому он мог понадобиться? И зачем? И, главное, где его искать? Не знамо, не ведомо… Да ещё сам Видалий Сегреевич не вызывал особого доверия, – уж слишком какой-то скользкий тип! Короче, – ясно, что дело тут тёмное!

Но лишь только когда совсем стихли шаги Панова, оба жулика смогли немного расслабиться и переговорить. Напряжение отпустило их.

– Ты что-нибудь понял, Евгений Дормидонтович?

– Ничего! Ровным счётом ни-че-го! Впервые в жизни такой бред слышу! Видите ли, у них труп Драгостина из морга пропал, и дежурные санитары прошляпили, куда он сбежал! И они теперь ото всего отпираются! Конечно, что же им ещё остается делать! Так полиция теперь подозревает, что Драгостин, может, вовсе и не труп! Ну, куда и как может убежать зарезанный насмерть человек? Полнейшая чушь, и больше ничего!

– Слушай, Женька, а что это, интересно, за особа, которая так лихо и беспардонно пришила нашего Андриана? Да ещё и принародно, чуть ли не на глазах у всех присутствующих! Отчаянная, баба, однако! Ничего не испугалась! А ты не знаешь ли случайно, за что она его так? Вот ведь что интересно… Может, просто какая-нибудь брошенная им любовница?

– Что это за особа, выяснить пока так и не удалось, Видалий Сегреевич. Она ведь после убийства сразу пропала, – как сквозь землю провалилась! А теперь, вдобавок к этому, ещё и труп Андриана – тоже как сквозь землю провалился! Ну и дела!

Видалий Сегреевич на минуту замолк, что-то соображая, а потом по спине его пробежали холодные мурашки, причем мурашек было много, и забегали они быстро: Видалька отчетливо вспомнил ночную погоню! Кое-что обмозговал, кое-что сопоставил и пришёл к неутешительному выводу… Ах, ты, ч-ч-чёрт!!!

Секретарь поправил на носу очки и сменил тему:

– А что Вы сегодня не на машине, Видалий Сегреевич?

– Да что-то там застучало, вот в автосервисе и оставил, чтоб посмотрели, – лихо соврал директор!

Ему совершенно не хотелось никаких объяснений и расспросов ещё и по поводу сгоревшей машины. Ладно, пока он ненадолго от секретаря отвязался, а после что-нибудь другое правдоподобное придумает. В сплошной лжи карликовый директор чувствовал себя, как рыба в воде. Это была его родная стихия! Но – работа прежде всего, и он, наконец, постарался настроить себя на рабочий лад. Хватит покойникам кости перемывать! Ну вот, опять! Тьфу, ты, чёрт!!! Тьфу, тьфу, тьфу!!!

– Ну, что там у нас нового? – спросил он Евгения Дормидонтовича, стремясь уйти от обсуждения Драгостина и пытаясь сосредоточиться на текущих делах.

– Как же, есть и новости! Где же, где же… да вот он! Поступил заказ на постройку загородного дома гражданке Лопаткиной Алле Борисовне. Вот документы, а вот и банк перечислил предоплату за этот дом в размере двух миллионов пятисот тысяч рублей! Надо вот только срочно кое-что в проектной документации изменить!

– Отлично! – довольный Видалий радостно потёр жирненькие ладошки, – вот и займись этим! На то ты и юрист, Евгений Дормидонтович! Надеюсь, ты ещё не забыл, что ты юрист? – игриво закончил директор своё распоряжение.

Дело в том, что как только Видалька услыхал про перечисленные деньги, так сразу же его настроение, упавшее было ниже нуля, – гаденькое, паршивенькое такое настроение, – стремительно поднялось! Запах денег всегда действовал на него ободряюще! Красота! Вот ведь как удачно день начался! Только лишился старой машины, сразу же появились деньги на покупку новой! На сердце сразу полегчало, и жизнь повеселела! Но на этой радости лежало одно тёмное пятнышко: несговорчивый старик, оставленный без жилья. Вот ведь неугомонный какой! Притащил вагончик и надеется этим кому-то что-то доказать! Наивный глупец! Ну да ладно, сейчас не до него. Пусть надеется! «Пытка надеждой и не таких крепких ломала!» – подумал приободрившийся директор стройполомконторы. – «Я тебе еще устрою каторгу! Ты еще увидишь небо с овчинку! Ты еще узнаешь, где раки зимуют! Ты у меня ещё познакомишься с Кузькиной матерью!» – злорадно продолжал мечтать подлый Видалька. Ничего, пусть этот противный старпёр на что-то надеется, ведь, как известно, «надя» умирает последней!