Текст книги "Чижик-пыжик"

Видалька выглянул в окно. Из него хорошо просматривался сиротливый вагончик Ковалева. При виде этого убогого жилья злорадная усмешка исказила крошечный ротик птичьей Видалькиной физиономии, – а, чтоб тебя!… Если бы он только мог испепелять врагов своим взглядом, то сейчас был именно такой момент! Вот только бодливой корове, как известно, Бог рогов не дал, – видимо в мудрости своей предусмотрел он такие ситуации! В Ковалёве Видалька видел сейчас не девяностолетнего старика, а заклятого врага, который наступил ему, Видальке, на любимую мозоль. Поэтому злоба и ненависть просто переполняли Видальку! Но он тут же вспомнил про покупку новой машины, и в который раз уже настроение его опять резко изменилось, – теперь уже, разумеется, в лучшую, радостную сторону.

Да к тому же он увидел, что по широкой улице пёстрой толпой двигалась свадебная процессия – с баянистом, похабными частушками, отдельными залихватскими выкриками и несколькими пьяными мужиками и подвыпившими женщинами, которые, раскинув руки, с самым серьёзным видом притопывали ногами, изображая веселье и радость жизни! В общем, – всё как полагается! А ведь обычно в это время по улице каждый день тянулись привычные взору катафалки. Ну да не всё людям помирать, кому-то и родиться нужно, и жениться нужно, – так что гуляй, рванина, от рубля и выше! Видалька с брезгливым любопытством разглядывал жениха с невестой и всю эту шумную компанию, которая проходила сейчас как раз напротив его окон.

«Ага, конечно же, новосёлы, с этими все понятно!» – наблюдавший за развесёлым шествием Видалька самодовольно улыбнулся. Только въехали, и сразу за свадебку! Ай, молодцы! Да, что бы ни происходило в городе, в стране и в мире, какие бы катаклизмы не бушевали вокруг, – жизнь не остановишь! На какую-то минуту тщеславный Видалька ощутил себя истинным вершителем судеб, причастным к величию жизни и вообще ко всему, что происходит с этими людишками, и к тому же – очень и очень глубокомыслящим философом! Этаким Платоном, или Сократом, или Сенекой, или как там ещё… да чёрт их разберёт, всё равно в этом никто ничего не понимает! Ну, в общем, было огромное чувство чего-то величавого, значительного и многозначительного! «А ведь все они от меня зависят!» – подумал вдруг Видалька, и эта мысль приятно согрела его подлую душу. И злобный Карла во всей полноте прочувствовал сейчас своё величие, своё могущество, и сладостный бальзам всевластия щедро оросил всё его гнилое нутро!

Потребность в жилье у горожан была огромная! А здесь – хоть и место расположения дома было несколько сомнительное и несимпатичное – зато цены несравнимо доступнее, чем в других местах. Вот так и загоняла людей жизнь в кладбищенские края еще при жизни… Уж простите за каламбур, но против факта, как говорится, не попрёшь!

«В общем-то, всё не так уж и плохо», – продолжал размышлять Видалий Сегреевич. Давно ли тут пустырь был? А теперь вот стоит полностью уже заселённая пятиэтажка на шестьдесят квартир и, надо сказать, что квартиры продавались весьма успешно! Конечно, все эти частные дома очень мешают его великим планам, но не давать же каждой семье квартиру за их сараи!

Видалька изо всех сил напрягал мозги, – надо было срочно придумать, как выкурить оставшихся упрямцев с насиженных мест, чтобы не путались под ногами! Ведь осталось-то их задрипанных сараюшек не больше трёх десятков! Остальные ему пока не мешают, и с ними разберёмся потом, попозже. Но эти!!! Жизнь ему отравляют, как чирей в заду! Ничего, посмотрим ещё, чья возьмёт! Раздосадованный Видалька наморщил лобик на своей птичьей мордочке и стал усиленно думать, как справиться с этой напастью. И ведь придумал, мерзавчик!

– Евгений Дормидонтович, нам надо в срочном порядке заняться расселением жильцов из частных домов! В первую очередь тех, которые значатся у нас в списке номер один.

А значились в этом списке именно те три десятка домов, которые очень мешали первоочередным планам Видальки. Они были для него – как бельмо в глазу, и очень его раздражали. А злопамятный Видалька не прощал, когда его раздражали…

– И что Вы предлагаете, Видалий Сегреевич?

– А вот что! Надо этим престарелым песочницам предлагать переселиться в удобные квартиры такого же дома как этот, уже выстроенный, но только не здесь, а в центре города. В обмен на их дом или полдома. Квартиры предлагать в зависимости от стоимости их халуп. Ориентироваться будем не на рыночную стоимость, а на оценку БТИ. А приманка для старых дураков будет заключаться в том, что квартиры в центре города, возле парка, будут для них стоить столько же, как вот эти – возле кладбища. Да ты и сам видишь, как тут быстро все клюнули на невысокую стоимость жилья! Ведь все шестьдесят квартир практически моментально были проданы!

– Я всё понял, Видалий Сегреевич, кроме одного, – внимательно слушая рассуждения шефа, проговорил секретарь, – ведь у нас нет готового дома в центре города возле парка! Да и вообще никакого нет…

– Эх, ты, наивная Серая Шейка! – развеселился директор. – Да и не надо! Нет такого дома – и не надо! Слушай внимательно! Я на днях возле городского парка проезжал и видел, что там возводится такой же дом как наш: ну точь в точь, один в один! Поэтому сделаем так. Подними всю документацию нашего дома, только адрес в документах поменяй на другой, – то есть на адрес того строящегося дома. Съездишь и уточнишь, какой именно адрес у той новостройки. Тот дом стоит на пересечении улиц Южнопарковой и Центральной, – да ты сам увидишь! Рядом больше никаких строек нет, так что мимо не проедешь. И это будет якобы наш дом! Дальше мы условно обозначаем срок сдачи того дома: например, первый квартал следующего года. Ели кто-нибудь из старых перечниц захочет посмотреть приобретаемое жилье, а они все этого захотят, – ты им тычь в нос слегка измененными документами нашего заселённого дома, объясняя при этом, что планировка квартир там, в строящемся доме, такая же, один в один! Затем предлагай посмотреть нужную им квартиру в нашем доме, который уже успешно сдан и благополучно заселен. Так что все должно быть в порядке: строящийся в шикарном месте дом с предполагаемой своей квартирой они увидят собственными глазами, и так же собственными слепыми глазками посмотрят готовую квартиру. Но только квартиру будут смотреть не в том, а в этом доме, где мы с тобой сейчас находимся! Понимаешь, – дом показываешь там, а квартиру здесь! Ну, чем не вариант? Подготавливаешь договора о том, что старьё в счет оплаты отдают свои халупы и сравнительно немного приплачивают за новое жильё. Да, вот ещё что: в доверительной беседе всем особо подчеркивай, что акция с невысокими ценами продлится только до сентября. А потом платить придется по полной рыночной цене. Это надо для того, чтобы поторопить их с принятием решения! Главное, чтобы они этот договор подписали! А тогда уж мы их быстро успокоим! А перед жильцами нашего дома, чьи квартиры придешь показывать, – учтиво и вежливо извинишься за беспокойство! Да не мне тебя учить, как клиентов охмурять! Скроишь честнейшую рожу – и вперёд!

– Понял, Видалий Сегреевич! Все обстряпаем в лучшем виде, не извольте беспокоиться! – с шутовскими интонациями в голосе подхватил обрадованный Евгений.

Ему явно понравился остроумный план директора, и он его вполне одобрял, уже отчётливо предвкушая полученный результат. В финансовом отношении, разумеется. Ну и голова этот Видалий! Однако с размахом работает! Ну и пройдоха! Надо же до такого додуматься!

– У меня только один маленький вопросик, дорогой шеф! Может, нам следует ещё менеджера принять?

– Нет, не надо. Даже и не думай! Пока сами обойдёмся. Во-первых, чем меньше людей будет посвящено в наше дело, – тем лучше для нас; во-вторых: что-то у нас в районе участились неприятности из области необъяснимого, так что пока повременим привлекать новых людей.

Ну и дрянь же ты, Видалька! Ну ты и дрянь! Эх, господа, эту бы энергию да в мирных целях…

Так разработал свой новый авантюрный план Видалий Сегреевич Гадимиров, тёртый калач в мире бизнеса и его акул, великий спец по части обманов, подлогов и махинаций! Сейчас ему, пожалуй, сам Остап Бендер позавидовал бы! Требуется, конечно, ещё кое-какие детали проработать, но в целом он был весьма доволен своей задумкой. В случае удачи – а неудача тут просто недопустима! – навар должен быть оч-ч-чень даже неплохой! План был настолько прост и гениален в своей наглости, что никак не мог не сработать!

Ну ладно, это, конечно, всё хорошо и замечательно, но это всё – в будущем! А сейчас надо подумать о настоящем… А то что-то уж слишком сильно стало в наших спокойных краях мистикой попахивать! Настолько сильно, что малодушный Видалька почувствовал себя весьма неуютно. Эту ситуацию он контролировать не мог, и сие обстоятельство его очень злило! Он предпочитал держать под негласным надзором всё, что происходило вокруг него, а тут – происходило что-то ему неподвластное! Стоило только полутораметровому генеральному директору солидной фирмы подумать обо всех этих непонятках, как у него в ту же минуту начинал тоскливо болеть живот, там сразу же что-то противно и громко бурчало, сжималось и переливалось по всем кишкам. При этом ещё так ужасно потела голова, что жиденькие волосёнки некрасиво прилипали к наметившейся лысине. Да ещё одновременно со всем этим очень хотелось какать и писать, просто нестерпимо хотелось!

Такое чувство обычно у него возникало, когда он находился в очередном розыске и ему уже буквально дышали в затылок и наступали на пятки, и надо сказать, что чувство это осторожный и предусмотрительный Видалька очень не любил! Прямо-таки до крайней степени не любил! И, кроме того, после вчерашних э-э-э… скажем неприятных событий пакостливый, но трусливый Видалий Сегреевич решил больше не оставаться в офисе допоздна, а по возможности уходить с рабочего места пораньше. В конце концов, работа не волк, в лес не убежит, а о себе, любимом, надо самому побеспокоиться! Бережёного, как известно, и Бог бережёт!

Васечкина Людмила Петровна неторопливыми старческими шажочками подошла к новому жилищу своего старого друга и негромко постучала в дверь вагончика, давшего приют и кров горемычному Ивану Ивановичу:

– Добрый день, Ванюша! Ты слышал, что опять придумала эта подлая контора? Не знаешь ещё?

– Привет, Люда, проходи! – радушно встретил Иван Иванович свою соседку. – И что там наш одноглазый вампир на этот раз придумал?

– Теперь его представитель ходит по всей округе и в обмен на дом предлагает квартиру в центре на Южнопарковой, в новом доме, с доплатой и предварительной предоплатой. Дом после Нового Года сдавать будут, а сейчас там стройка идёт полным ходом. А у меня, ты ведь знаешь, Ваня, дом на двоих хозяев. Так представляешь, Ванюша, мой сосед, Аркашка Уткин, алкоголик несчастный, согласился и подписал договор на однокомнатную квартиру! При этом ещё отдал им все деньги, что у него на книжке были. А денег там было немало: они с женой – царствие ей небесное! – дочери на жильё копили. А теперь смотри, что получается – и жена и дочь на машине разбились, так он вместо того, чтобы о внучке побеспокоиться, в беспробудное питьё ударился! Вот тут его тёпленького и взяли! Его самого-то, якобы временно, до сдачи нового дома, переселили в общежитие Сельхозкомбината. И сразу же, не обращая никакого внимания на то, что мы со своим стариком живем во второй половине дома, – его половину снесли до основания. Ровное место оставили, как и у тебя, Ванечка! Теперь наш фундамент трещину дал и стена покосилась, того гляди рухнет! Я пошла к директору жаловаться, а этот паршивый недомерок нагло заявляет мне, что они действовали по закону, чётко в рамках договора, а стены моего дома – это мои проблемы, и его не касается – что с ними будет! Словом, предпринимать он ничего не собирается! И как нам теперь жить, а, Ванечка? Ведь того и гляди, крыша на голову рухнет! Ванюша, я от всех переживаний и вообще от всех событий последнего времени уже просто спать не могу!

Иван Иванович с сочувствием слушал её слова и понимал, что это – крик души Людмилы Петровны, и от жалости к ней и своей беспомощности в этой ситуации ему просто худо становилось!

– Люда, а ты с мужем не советовалась, – может, следовало бы согласиться на такое предложение? Выглядит, вроде, заманчиво, хотя этому вурдалаку верить нельзя ни на грамм! Он без подвоха шагу не делает! Поди, собственную задницу, и то с двойным смыслом подтирает, а не просто так!

– Как не советоваться, Ваня! Уж не на один раз все переговорили. И я уж было надумала согласиться, пока нас крышей не придавило, но они нам предложили только маленькую угловую однокомнатную, да ещё на последнем этаже! Ну, куда я на последний этаж пойду? Годы уже не те… Да ведь ещё и теряю при этом не только полдома, но и огород, и всё хозяйство! Посмотрела я на всё своё добро – хоть особо ценного и нет ничего, но всё равно за долгую-то жизнь нажито немало. А с собой всё не заберёшь, бросать придётся. Так что как-то не хочется мне такого обмена, да ещё с доплатой! – пригорюнилась Людмила Петровна. – Эх, Ваня, все эти думы уже просто в тоску вгоняют! Вроде как мы в западню какую попали и выбраться никак не можем…

– Да-а-а, Люда… Плоховаты твои дела… – с огорчением согласился с ней Иван Иванович, – и управы на контору никакой нет… по себе знаю… В суд пойдешь?

– Даже, Ваня, и не знаю, как лучше поступить, – сокрушённо взмахнула она сухонькой ручкой. – У меня-то ведь с ними никакого договора на руках нет. А потом, знаешь, ещё и про этот дом много нехорошего говорят, – хмуро кивнула головой Людмила Петровна в сторону новенькой пятиэтажки. – Поди, и тот такой же будет, хоть и в завидном месте строится.

Злосчастная пятиэтажка, о которой сейчас шла речь, красовалась как раз напротив вагонного окошка, у которого сидели и вели тревожный разговор наши старички. И смотрелась она тут, честно говоря, как бельмо в глазу! Совершенно какой-то инородный орган в окружающей среде! Ни Богу свечка, ни чёрту кочерга…

– Боюсь я, Ваня, – Людмила Петровна с опаской оглянулась, склонила голову поближе к Ивану Ивановичу и понизила голос. – Ты, Ваня, меня давно знаешь. Я смолоду всегда боевая была и никогда ничего не боялась. Всё мне было нипочем! А сейчас мне страшно! Ох, и страшно! Такое чувство, будто мы в капкан попали, только его не видно, – и потому не знаешь, как от него избавиться. Боюсь я, Ваня. Очень боюсь, а чего – сама не знаю, – опять тихо повторила Людмила Петровна.

– А тебе чего бояться-то? – изумился Иван Иванович, никогда не слыхавший от давнишней соседки ничего подобного. – Ну-ка, ну-ка, расскажи! Может, чего и надумаем вместе-то! Так чего ты боишься?

– А вот расскажу, чего! Вчера мой старик на рыбалку ходил, да и наткнулся прямо у самого кладбища на сгоревшую машину. Говорит, что это машина директора строительной компании, ну Карлы нашего. Понимаешь? Да только скажи, как она там оказалась? А сегодня утром смотрю – директор-то на работу пешком приплёлся, без машины!

– Да ты что! – всплеснул руками Иван Иванович. – Ну и дела!

– Да это ещё не все, дорогой сосед! Ты дальше послушай! – Людмила Петровна интригующе понизила голос. – А теперь представь только, – ни за что не догадаешься: рядом с машиной лежал труп того мужика, который из морга пропал! Заместитель Карлы собственной персоной!

– Да ты что-о-о?! Как это… – еще более удивлённо посмотрел на рассказчицу Иван Иванович.

– Что, что! Ты что, Иван, совсем газет не читаешь? – шутливо возмутилась Людмила Петровна, слегка наслаждаясь произведённым эффектом. – Вот! На, посмотри!

И она сунула в руки разволновавшегося соседа местную газету «Необычногородская вечёрка», с крупным заголовком на первой странице «Нераскрытая тайна исчезнувшего покойника!» Иван Иванович достал очки задрожавшей вдруг рукой и сбивчиво прочитал, переводя взгляд с одного на другое: «…такого-то числа был убит… при невыясненных обстоятельствах… невыясненным предметом… заместитель директора строительной компании» Стройполомсервис» Андриан Андрианович Драгостин. Врачи прибывшей на место происшествия скорой помощи констатировали смерть, наступившую в результате большой потери крови… Затем тело убитого было доставлено в городской морг, где его и приняли дежурившие санитары. Утром перед приходом врача-патологоанатома тела на месте не оказалось! Исчезло бесследно! Каким образом умерший Драгостин исчез, выяснить пока так и не удалось…»

– Ну, не сам же он убежал! – Иван Иванович почувствовал, как его с головы до ног покрыл противный холодный пот.

– Не знаю, Ваня. И никто не знает. Да только сегодня утром около сгоревшей машины директора обнаружили тело его убитого зама! И, говорят, у него был очень усталый вид!

– У кого? У директора, что ли? – почему-то шёпотом уточнил Иван Иванович.

– Да какой же ты, Ваня, непонятливый! Ну, какого директора?! У заместителя его убитого!

Иван Иванович округлившимися от испуга глазами взглянул на Людмилу Петровну. Всё ли с ней в порядке? А может, шутит?

– Да не смотри ты на меня так! Это и в полиции так же сказали, и ничего я не придумываю! Сказали, что сидит он около директорской сгоревшей машины, на кладбище смотрит, а у самого все ботинки в грязи – после недавнего ливня там всё развезло! – будто бегал куда, не разбирая дороги. А в руках ещё ветки держал, как веник какой! Да ещё и в свежих царапинах весь! Это уже мне сам Егор рассказывал.

– Надо будет мне самому Егора порасспрашивать, – подумал про себя Иван Иванович. – То ли и вправду у страха глаза велики, то ли в самом деле что-то здесь не так…

– А сейчас вот из полиции опять какого-то следователя прислали, а может, очередного дознавателя, чтобы с директором стройполомконторы кое-какие сомнительные моменты повыяснять! Сейчас, когда я к твоему вагончику шла, видела, как полицейский к Видалькиной конторе подходил.

Иван Иванович вдруг подумал, что может быть сейчас как раз самое время обратиться с жалобой на незаконный снос его дома, и решил, не мешкая, пойти в офис ненавистного директора, чтобы встретиться там с Упырём и в присутствии представителя правоохранительных органов призвать изворотливого Видальку к ответу. А история со сбежавшим трупом его хоть и взволновала каким-то странным образом, но как к этому следует относиться – он пока решить не мог, потому что сейчас его мысли были заняты по большей части подлым Видалькой, и ещё – чтобы не упустить полицейского представителя! А труп… «Вот поговорю с Егором, тогда и посмотрю, что это всё значит. А то вечно эти женщины напридумывают, нафантазируют, – нет, лучше сам с Егором переговорю об этом деле!» – ещё раз решил Иван Иванович, подытожив весь разговор с соседкой.

Она тоже одобрила его мысли по поводу переговоров с Видалькой в присутствии полиции. Поэтому наскоро распрощавшись с Иваном Ивановичем, Людмила Петровна отправилась к себе. А старик Ковалёв для пущей важности надел парадный пиджак с орденами и медалями, в котором недавно ездил в деревню к родственникам, и заспешил к новенькой пятиэтажке, перебирая в уме все свои претензии и на ходу подготавливая себя к нелёгкому разговору.

Изнурённый словестной баталией и распаренный, как после бани, Видалий Сегреевич Гадимиров задумчиво пребывал в своём шикарном кабинете. Он сильно взмок от визита только что ушедшего следователя Копыткина и напрочь утратил всю свою вальяжность. Напротив него, в большом глубоком кресле, сжался в комочек и притулился в уголке такой же вспотевший, распаренный и совершенно измученный морально секретарь-юрист.

Видалька при беседе с Копыткиным изо всех сил вёл себя прилично, стараясь держаться независимо и даже с некоторым превосходством. Всем своим видом он изображал готовность к содействию и желание помочь следствию, – ведь не может же он оставаться равнодушным, когда так жестоко убит его зам! Работа работой, а истина дороже! Но вот Копыткин ушёл, и можно больше не притворяться. И тотчас же напряжение отпустило Видальку, и в нём сразу стала нарастать так долго сдерживаемая агрессия. Он вперил тяжёлый грозный взгляд единственного круглого глазика в своего помощника:

– Ну что скукожился, как писюн на холоде? – злобно рявкнул он на ни в чём не повинного Плюшкина. – Что молчишь?

– Я, конечно, за годы практики всякое видел на своём веку, – встрепенулся юрист, проигнорировав сомнительный эпитет, – но такого… издевательства, наверное, больше никогда не увижу!

Он снял с шеи галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Сейчас, после беседы со следователем, он чувствовал себя как раб, вырвавшийся на свободу, и не понимавший, куда теперь следует бежать!

У Видальки опять изменилось настроение. От мгновенной вспышки ярости не осталось и следа, и сейчас этот помятый недомерок всем своим обликом очень напоминал бледную поганку, небрежно раздавленную сапогом случайного грибника! Видок его был ещё тот! Как будто прокрутили его в стиральной машине, но не прополоскали и не отжали, – как говорится, в гроб краше кладут! Да и было, отчего поплохеть всегда лоснящейся, – самодовольной, со стеклянным глазом и птичьим носиком, – красной роже исстрадавшегося директора! Сначала – ночная погоня, потом – сгоревшая машина. И так страху натерпелся, – хоть в штаны кирпичами вали, – а теперь ещё и этот балбес Драгостин отчебучил чёрт знает что, пропади он пропадом! Хотя… ч-ч-чёрт, он ведь действительно пропал! Никогда бы не подумал, что он на такое способен! Хотя, впрочем, – что это я? – ведь он же в самом деле убит и действительно куда-то подевался!

Ну и помотал ему нервы этот дотошный следователь – как там его? – Геннадий Иванович Копыткин! Вцепился как клещ! Сначала пришлось долго изворачиваться, оправдываться и объяснять ему, почему он, Видалий, сразу не заявил про взорванную машину. Ведь всякий разумный невиновный человек сделал бы это в первую очередь! Да только что мог заявить напуганный и растерявшийся Видалий Сегреевич, очень утомлённый событиями последних дней? А точнее – на кого? Машину-то всё равно никто не вернёт! Да ещё теперь подозрения и обвинения проклятого участкового Панова, – и что только он там настрочил в своем блокнотике? Ни дна ему, ни покрышки! А что эти двое быстренько споются, – так в этом можно даже не сомневаться! Ну, скажите на милость, кому и как можно объяснить, чего только он натерпелся той жуткой ночью, когда сам убегал от своего зарезанного заместителя быстрее машины! Или – как там у Лермонтова было сказано: «Беглец бежал быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла!» Правда, там по другому поводу это говорилось, да какая разница! – касаемо скорости выходило то же самое! … Да до машины ли ему было тогда? И ему крайне неприятно было вспоминать о том, как он, Видалий, взрослый самостоятельный мужчина, руководитель солидной фирмы, драпал во все лопатки и летел быстрее ветра, позорно улепётывая от своего убитого зама! Какое унижение для его свободной гордой души! Хорошо, что этого никто не видел! А теперь его же ещё в чём-то обвиняют! Да что это за идиотизм такой?! Просто бред какой-то! Полнейший бред! А ещё вдобавок ко всему прочему этот полицейский фотографиями в нос начал тыкать… Да чтоб ему сгореть и провалиться! Сказал, что чёртов труп был опять доставлен в морг! Авось, на этот раз за ним будут приглядывать получше, и он не сбежит от них во второй раз! Правда, этот несносный Копыткин требовал объяснить, – как тело Драгостина оказалось рядом со сгоревшей машиной? Но уж тут Видалька был чист, как стёклышко! Он и сам очень хотел бы это знать…

– Евгений Дормидонтович, – кое-как стал приходить в чувство директор, – созвонись, пожалуйста, с женой этого проклятого Драгостина и узнай, будь добр, не нужна ли помощь какая в проведении похорон – могилу вырыть, памятник покрепче установить… или ещё, что… в общем, наша компания отдаст последний долг верному и честному работнику! Да, Женька, и вот ещё что не забудь – обязательно уточни, какого числа похороны, и сообщи мне.

– Будет сделано, Видалий Сегреевич! – собрав, наконец, в кучку все свои растрёпанные чувства, с готовностью ответил «верный пёс – секретарь-юрист-менеджер-охранник-и ещё, и ещё чёрт знает кто-то» Евгений Дормидонтович. Или попросту Женька, как вы уже поняли.

– Вот и отличненько, вот и договорились! – повеселел Видалий Сегреевич. – А я сейчас в салон поеду, мне новую машину покупать надо. Короче говоря, меня сегодня уже не жди! Если что – звони мне на домашний. Так что – пока! – с этими словами Видалий Сегреевич вышел из кабинета.

Сейчас в первую очередь – машина, а дальше проблемы будем решать по мере их поступления! И, дав себе такой настрой, Видалька бодро устремился в заранее облюбованный автосалон!

…А Иван Иванович, как ни торопился, всё-таки не успел застать в офисе человека из полиции. И следователь, и директор уже ушли. В конторе сидел один секретарь, но был он какой-то нервный, и наотрез отказался выслушивать надоевшие жалобы опостылевшего Ковалёва.

Иван Иванович очень переволновался, пока торопился на эту несостоявшуюся встречу, да и запыхался сильно, – возраст, всё-таки, как ни говори! Да ещё этот Видалькин прихлебай с таким нескрываемым презрением выставил его из кабинета… А за что? Уставший и опустошённый Иван Иванович немного посидел на верхней ступеньке Видалькиного крыльца, чтобы унялось сердцебиение, и, с трудом поднявшись, медленно побрёл восвояси, по-стариковски шаркая ногами.

Видалий Сегреевич хоть и хорохорился перед Женькой, делая вид, что ему на всё наплевать, но фактически чувствовал себя так, словно по нему сначала вдоль и поперёк проехался трактор, а вслед за ним – дорожный каток! Видальке сейчас очень нужна была моральная поддержка, а не подхалимская угодливость Евгения Дормидонтовича. Иногда два придворных жополиза – Плюшкин и Драгостин – очень раздражали его своим раболепием, но и выкинуть этих прилипал из своей жизни он тоже не мог, так как именно в них черпал Злобный Карла свою жизненную подпитку. Да и без подручных не совсем удобно, – если что, на кого ответственность переваливать? Теперь вот Драгостина уже нет, но если честно – то лишиться ещё и Женьки он не хотел, и потому приходилось сдерживать свои гневные порывы. Ну хотя бы до поры, до времени…

И вот теперь, выйдя из офиса, он вдруг почему-то передумал покупать машину сей же момент, и отправился не в автосалон, куда собирался пять минут назад, а прямиком домой! Сейчас его мысли блуждали совсем в других плоскостях, и все они были не о новой машине. Он подумал, что не мешает в сложившейся непонятной ситуации немного полежать на родном диване, поразмышлять обо всём спокойно и заодно позвонить своему брату Никовлаю, пастору протестантской церкви, и спросить его, что в таких случаях церковь делает, – или не делает ничего? Он здраво рассудил, что покупка машины может полчасика и подождать, а вот душевное равновесие следует восстановить как можно скорее! А то уж как-то слишком неуютно стало на душе…

Вот он и дома! Только здесь можно, наконец-то, расслабиться и быть самим собой без вечной оглядки на окружающих! Быстренько освежившись приятным душем и смыв с тела противный пот страха, Видалька немного воспрянул духом и быстренько набрал номер мобильника младшего братца. Особой любви он к нему не питал и даже слегка презирал его, хотя иногда просто завидовал ему, но сейчас брат был единственным человеком, способным реально прояснить всю эту смутную ситуацию. Во всяком случае – Видалька очень на это надеялся!

– Никовляша! – назвал он солидного пастора детским именем. – Привет! Это я! Не забыл ещё?

– Привет! Как поживаешь? – раздался бодрый голос брата.

– Ковля, ты последние новости читал?

– Нет ещё. Пока некогда было. А в чём дело?

– Да так, ничего особенного! Я только хотел у тебя поинтересоваться, – что церковь делает в случае очень активной деятельности покойников?

– Не понял!!!

– А что тут понимать?! – сорвался на крик взвинченный Видалька, – у меня заместителя убили, а он гоняется за мной после смерти похлеще олимпийского спринтера! А ты, духовное лицо, не знаешь, что с этим делать!

– Даля, это ты так шутишь?

– Ага! Шучу! Да только от таких шуток не только обхохотаться, но и обос…..я можно!

Никовлай понял, что слова и тон брата не похожи на розыгрыш, – но воспринять серьёзно такие слова, – совершенно невозможно! Пастор был в замешательстве!

– Подожди, не кипятись и не пори горячку! – постарался утихомирить он Видальку. – Что-нибудь придумаем!

– Так ты можешь ответить на мой вопрос или нет? – со злостью в голосе настаивал Видалий.

– Да я просто с таким маразмом ещё дел не имел, – в тон ему прокричал пастор, – не психуй! Успокойся! Разберёмся! Я к тебе заскочу на неделе, тогда и поговорим. А сейчас, извини, мне некогда разговаривать. Пока! – и в трубке противно запикали короткие гудки.

С досады Видалий Сегреевич даже неосмотрительно шваркнул свой мобильник об диван! Но дальше злиться ему не пришлось, потому что в этот момент на домашний телефон позвонил из конторы верный Плюшкин:

– Алло! Видалий Сегреевич?

– Да, да, Евгений Дормидонтович! Это я. Какие новости? – уже совершенно другим, барственным голосом отозвался Видалий Сегреевич.

– Хоронить нашего верного соратника, склонного к побегам, будут послезавтра на нашем же кладбище. Жена решила сразу памятник поставить, не выжидая, пока земля осядет, поэтому просит оплатить памятник с надгробной плитой, ограду и все прочие расходы на похороны.

– Ладно, чёрт с ней, оплатим! Ты только выбери там плиту потяжелее! Я сам на похоронах лично буду присутствовать.

– Вас понял, Видалий Сегреевич!

К концу дня задёрганный Видалька начал понемногу приходить в себя, и его мысли потекли поспокойнее. Ничего, как-нибудь выкрутимся! Не впервой! Конечно, пока в этой тёмной истории оставалось много неясного, но, как говорится, бояться надо живых, а не мёртвых! И вспомнились ему слова брата-пастора, когда его церковь строилась на якобы добровольные пожертвования компании» Росстрой-плюс». Эта компания дала хорошую рекламу во всех средствах массовой информации, играя на самом больном, и широкомасштабно привлекала средства населения под строительство жилья. А на самом деле руководителями и сотрудниками этой компании в жильё не было вложено ни единого рубля – все деньги расходовались на собственную роскошь, заоблачные зарплаты и строительство церкви Гадимирова-младшего. Потому что директор фирмы и его ближайшее окружение были прихожанами Никовляшкиной церкви. Да, собственно говоря, и создавалась-то эта фирма изначально с целью нагрести побыстрее и побольше денег на это строительство. Уж очень хотелось Никовлаю Сегреевичу потешить своё самолюбие! И между нами говоря, он, как и старший братец, тоже не прочь был при случае ручки погреть, если для этого предоставлялась хоть малейшая возможность!