Текст книги "У нас все дома"

Орели Валонь
У нас все дома

© Éditions Michel Lafon, 2015

© М. Зонина, перевод на русский язык, 2019

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2019

© ООО “Издательство АСТ”, 2019

Издательство CORPUS ®

* * *

Летиции

Пролог
Поехали с орехами

Бессильно рухнув на чемодан, Фердинан Брюн, восьмидесяти трех лет, беспомощным взглядом обвел свою квартиру, прощаясь с ней навсегда. Учитывая, что он ненавидит переезды. Учитывая, что он ненавидит жить с кем-то под одной крышей. Учитывая, что он вообще ненавидит людей. И как он дошел до жизни такой?

У него сжалось сердце.

Он глубоко вздохнул, и его легкие заполнил запах нафталина. Родной аромат всегда оказывал на него успокаивающее действие. Как же ему будет не хватать этого запаха и коричневых обоев в крупные цветы, и не важно, что он их терпеть не может.

Потому что он ко всему этому привык. К затянутой чехлами мебели. К упакованным в полиэтиленовые мешки книгам. Зато они надежно укрыты от пыли. От времени. От жизни.

Долгие годы Фердинан жил затворником, без семьи, без друзей. Сам виноват, в каком-то смысле. Всю свою жизнь он один принимал решения, ни с кем не советуясь. Как правило, неверные. Со злобы или в сердцах. Но при этом он ни разу не сошел с курса и не признал ошибок. А также просчетов и слабостей. Да и чувствами своими он ни с кем не делился. Настоящий Овен, говорила бабушка. Так как же, спрашивается, он попался на крючок совершенно чужому человеку, позволив ему повлиять на свою судьбу? Учитывая, что он ненавидит, когда ему указывают, что делать! В его-то возрасте. И потом, он не выживет так далеко от дома.

Превратится там в этакого старичка-моховичка, и все будут с ним сюсюкать. Нашли дурака! А тут еще эти мегеры… Нет. Только не это. И вообще он бабами сыт по горло!

Тепло одевшись, он уже больше двадцати минут сидит и ждет такси.

И мысленно возвращается к тому моменту, когда начал терять контроль над собственной судьбой. Все случилось на этом самом месте, два года тому назад. С самого переезда у него не заладилось с соседками. А ровно год назад все пошло под откос. Фердинан попытался было вспомнить, как именно развивались события, но его отвлек телефонный звонок. Он не сразу даже сообразил, что это имеет к нему какое-то отношение. А сообразив, рывком вскочил с чемодана, едва не потеряв равновесие. Недолго думая, он быстро поднял и тут же повесил трубку, приговаривая:

– Нет, ну надо же! От них и дома покоя нет! Кто-нибудь да достанет! Даже в такой день, как сегодня!

Он выдернул шнур из розетки и снова занял свой пост в прихожей.

Ему даже в голову не пришло, что этот звонок мог оказаться важным, ведь всем прекрасно известно, что ему следует звонить вечером, с восьми до полдевятого. Фердинан был далек от мысли, что это, например, звонил таксист. Ему невдомек, что, выслушай он человека на том конце провода, его планы, возможно, поменялись бы.

Куда там! Поглощенный своими думами, Фердинан приходит к заключению, что еще не поздно все отменить. Ведь, как известно, выбор есть всегда. Он мог бы отвертеться и затаиться, тут ему равных нет. А что случится, если он не поедет? Скажут, что он в своем репертуаре и у него вечно семь пятниц на неделе. В конце концов, он все тот же желчный старик, который не далее как в прошлый Новый год окончательно затерроризировал соседок, навязывая им свои правила общежития. Все тот же тип с мутным прошлым по прозвищу Маньяк-убийца. Спасайся, кто может. Нет, должна найтись какая-нибудь лазейка. Кто ищет, тот всегда найдет. Главное, не оглядываться назад.

За год до этого

Глава 1
И это еще цветочки

У Фердинана все пошло прахом два года назад, когда после развода, оставившего у него привкус горечи, он переехал в этот тихий городок. Улица Бонапарта, дом номер 8, корпус А, второй этаж, квартира слева от лифта. Прекрасно сохранившееся строение пятидесятых годов стоит в самом конце улицы, по обеим сторонам которой высятся столетние платаны. Стены из тесаного камня, элегантные черные ворота из кованого железа и утопающий в цветах премилый дворик между корпусами А и Б никогда Фердинана особо не прельщали. Равно как и заросшая мальвами дорожка, которая, огибая палисадник, ведет к живописному огороду и отсеку с мусорными контейнерами.

Все было спокойно в доме номер 8 по улице Бонапарта. Тут жили не тужили. Его обитатели прекрасно себя чувствовали. Дом как дом, ничем не примечательный. Народу мало, семей десять, не больше. Шло время, и дети вылетали из родительского гнезда. Одинокие пожилые дамы оставались доживать в квартирах, которые вдруг оказались для них велики. Тишину двора нарушало лишь урчание кота мадам Берже и трели канареек мадам Суареш, здешней консьержки. Ну еще самозабвенное чавканье ее чихуахуа, пожирающего печенье своей хозяйки.

Каждый день после обеда к этим звукам примешивалось кудахтанье старых кумушек, рассевшихся за столом во дворе дома. Они часами судачили на солнышке с чашкой какого-нибудь горячего пойла в руке, обменивались последними сплетнями и переливали из пустого в порожнее, храня верность многолетним традициям.

Все они словно созданы были для совместного проживания. Голос не повышали и сидели тихо, чтобы не заглушать телевизор. Чем не рай на земле?

Но это было раньше.

До того как появился возмутитель спокойствия. Хищник. Мужик. Одинокий. Восьмидесятилетний старик с загадочным прошлым, чьи странные поступки нагнали страху на обитательниц дома номер 8 по улице Бонапарта. С тех пор как Фердинан Брюн поселился на втором этаже корпуса А, прямо напротив мадам Клодель, они жили в атмосфере террора. Старушки из последних сил терпели его враждебность и нежелание предпринять хоть малейшую попытку установить добрососедские отношения. А уж его собака! Чистый монстр. Короче, безмятежность в доме была нарушена. Их безмятежность.

А потом пришло известие о смерти Луизы, настоящей владелицы квартиры и бывшей жены Фердинана Брюна, и понеслось. Старику была объявлена война. За мирным с виду фасадом дома объединенные силы соседок плели заговор с целью избавиться от неугодного жильца. Холодной войне пришел конец. Они стояли на пороге открытого конфликта, пусть жесткого, зато более эффективного. Бразды правления взяла в свои руки мадам Суареш, женщина с крепкой хваткой, консьержка дома номер 8 с более чем тридцатилетним стажем.

Глава 2
Велика фигура, да дура

Мадам Суареш, 57 лет, всегда одевается элегантно, а то мало ли что. И плевать она хотела на человека, с которым живет почти сорок лет. Чтобы довести до совершенства натянутую улыбку, обращенную к простым смертным (почтальону, мусорщикам, садовнику), мадам Суареш неукоснительно соблюдает гигиену ротовой полости. Трижды в день она по три минуты чистит зубы электрической щеткой, промывает рот очищающим раствором, громко полощет горло и завершает процедуру зубной ниткой. Жаль только, что мадам Суареш привыкла поджимать губы и хмурить брови, слишком пристально наблюдая за окружающими – как бы чего не вышло.

Соседи к этому давно привыкли и слушаются ее беспрекословно. Вот, например, семидесятилетние подлизы мадам Жоли, Берже и Жан-Жан, вообще ходят у нее по струнке. Мадам Клодель чересчур активничает, несмотря на свои девяносто лет, но поскольку ее хорошее воспитание уже не нуждается в доказательствах, она тоже общей картины не портит. Остальные жильцы, увы, меньше поддаются дрессировке. Стоит кому-нибудь из них пройти мимо ее окошка, как консьержка совершает марш-бросок к мусорным бакам. Если, не дай бог, они хоть в чем-то нарушили правила сортировки мусора, кинув, скажем, банановую кожуру в смешанный бак, а не в пищевые отходы, то она мгновенно звонит им в домофон, а то и прямо в дверь либо приклеивает на нее стикер.

Да, работа у мадам Суареш неблагодарная, ей редко кто спасибо скажет, но зато сколько пользы для коллектива. Не будь ее, все бы пошло насмарку на вверенной ей территории. Вопрос в том, отдают ли себе в этом отчет жильцы дома номер 8 по улице Бонапарта. Догадываются ли соседки, какое им счастье привалило в лице такой подружки, как мадам Суареш? Да и ее муж, этот ноль без палочки, мог бы выразить ей признательность за то, что живет в таком прекрасном доме и ее стараниями наконец стал человеком. А все потому, что в доме номер 8 по улице Бонапарта правит бал мадам Суареш, унаследовавшая должность консьержки от матери. Она важно обходит дозором свои владения и ведет во дворе прием населения.

Канителиться не в ее правилах, так что она спешит разделаться с текущими делами и вернуться на свой наблюдательный пункт.

Сидя в засаде у окошка, мадам Суареш наблюдает за жизнью всех и каждого в ее доме. Кто куда, кто с кем. Ей все известно, она давно изучила привычки своих подопечных. Поговаривают даже, что она заносит их проступки в специальную записную книжку черного цвета. Она практически не отлучается со своего поста и знай себе строчит на швейной машинке разноцветные пальто для Рокко, ее чихуахуа. Выходит она только два раза в день, и то скрепя сердце, чтобы выкатить мусорные баки и разнести почту. Больше всего времени у нее уходит на то, чтобы положить письма на коврики у дверей, это занимает ровно четверть часа.

Мадам Суареш славится своей пунктуальностью. Когда почтальон опаздывает, она ставит ему на вид. Ведь даже если эти пятнадцать минут приходятся на окна в ее расписании, то есть на часы пониженной активности, мадам Суареш рискует проворонить какое-нибудь правонарушение или любопытные перемещения в пространстве. А на мужа рассчитывать не приходится, он категорически отказывается ее замещать, хотя мог бы и запротоколировать эти драгоценные минуты. И отговорки у него вечно одни и те же: “А мне казалось, моя нога не должна ступать в комнату мадааам”.

Поэтому, раскладывая почту, консьержка вынуждена торопиться, и ей некогда здороваться направо и налево. Ну, допустим, она не прочь поболтать, но не все же время и уж точно не с кем попало. Жилец жильцу рознь. Плюс месье Брюн.

Мадам Суареш ненавидит Фердинана Брюна. С той самой минуты, как он и его собака переступили порог подведомственного ей дома. Ни тебе здрасте, ни до свидания, дымит сигарой в местах общего пользования, мусор не сортирует, включает пылесос именно в тот момент, когда она наконец вышла во дворик на перекур в компании своих товарок и чихуахуа. Мадам Суареш убеждена, что он использует четверть часа ее ежедневного отсутствия для совершения противоправных действий, просто чтобы ее позлить. Ей еще ни разу не удалось застукать его на месте преступления, но она над этим работает.

Все мальвы, окаймляющие дворик, прекрасно себя чувствуют, за исключением тех, что растут под балконом месье Брюна. Она готова поспорить на свою шубу, что он поливает их гербицидами. Или вот взять, например, лампочки на лестнице – на этаже Брюна они перегорают каждый месяц. И всякий раз, когда она возвращается после своего почтового обхода, ступеньки почему-то мокрые и скользкие. Что уж говорить об огромных собачьих какашках прямо напротив дома, перед школой. Это, понятное дело, испражнения его мерзкой суки, точнее не скажешь. Она и самого Брюна-то с трудом выносит, а уж псину его и подавно, это чудище повергает в дрожь ее лапочку Рокко и кота мадам Берже, но главное, ее несчастных канареек. В прошлом году шесть из них подохли, а все потому, что боялись этой зверюги, так она считает. Ветеринар ее версию не подтвердил, но она-то знает, что говорит.

Чтобы не прослыть грубиянкой, мадам Суареш, положив почту на коврик у двери старика, неизменно произносит: “Добрый день, месье Брюн”. Только этот хам ни разу ей не ответил! Вообще ни разу, хотя наблюдает за ней изнутри в глазок. Но она не сдается, будучи уверенной, что ее приветствие портит ему настроение.

Однако дальше так продолжаться не может. Мадам Суареш поклялась себе в этом в день гибели любимой пташки. Ей как домоправительнице следует принять надлежащие меры. Так что, вступив в сговор со своими приспешницами, она выработала план по скорейшему выселению Брюна. После ежедневных обедов тет-а-тет с Жан-Пьером Перно[1]1
  Жан-Пьер Перно – ведущий первого канала французского телевидения, в том числе дневного выпуска новостей. (Здесь и далее – прим. перев.)


[Закрыть] они выходили во дворик, устраивая себе краткий перерыв на ультрафиолет и никотин, и держали совет, пользуясь тем, что за шумом пылесоса Фердинан не мог расслышать ни слова.

Глава 3
Наше счастье – дождь да ненастье

Фердинан Брюн стал хуже слышать. Он не особо заморачивался по этому поводу, ведь ему и поговорить-то не с кем. Но, будучи ипохондриком, он рисовал себе мрачную картину полной глухоты, как у того знаменитого композитора, то ли Моцарта, то ли Бетховена, всех не упомнишь. Дело в том, что Брюну никогда не везло. Все изначально пошло не так, и его вины в том нет.

Фердинан Брюн родился в пятницу тринадцатого. Его мать очень старалась продержаться еще пару часов, но за двадцать минут до полуночи вынуждена была лицезреть удручающую мужскую стать своего нежеланного отпрыска. Новоиспеченная мамаша решила тогда записать его четырнадцатым числом вместо тринадцатого, как тогда было принято, от греха подальше.

Но невзгоды преследовали Фердинана всю жизнь, а женщины, к которым он успевал привязаться – скорее, конечно, по необходимости, чем по собственному желанию, – от него сбегали. Первой была его мать, которая хоть и не бросила его при рождении, но все-таки умерла два года спустя при родах его младшей сестры, которая к тому же оказалась мертворожденной. За ней последовала бабушка, занявшаяся воспитанием внука после смерти матери (отца своего он никогда не видел), она скончалась в больнице от гриппа, хотя поступила туда со сломанной ногой. И наконец, жена, выжав все, что могла из него самого и его зарплаты за сорок лет работы на заводе, сбежала с первым встречным, стоило ему выйти на пенсию.

Невезение, может быть, тут и ни при чем, потому что с Фердинаном ужиться сложно. У него как будто другое магнитное поле и своя собственная логика, поэтому простым смертным его не понять.

Нет, он, разумеется, не рискнет потерять место на парковке, чтобы заправиться, – ему проще донести пустые канистры до колонки на противоположном конце улицы и, наполнив их, притащить обратно. И да, мебель у него дома по-прежнему стоит в чехлах, зато не пылится и не портится. В шкафу полно новых вещей, но он вечно напяливает обвисшие штаны с протертыми отворотами и дырявые трусы. Его бумажник давно порвался, и он наверняка потерял бы кредитную карточку, если б вообще признавал это платежное средство. Короче, Фердинан – человек экономный, как в тратах, так и в чувствах. Единственная родная душа, любящее и преданное существо, ради которого он на все готов, это Дейзи. Его собака. Верная подруга. С ней все просто. Никакой подставы. Никакого напряжения. Никакого эмоционального шантажа. Ему не приходится вымучивать из себя знаки внимания и нежные слова… это совсем не по его части. В том-то и проблема. Это касается всех вообще и баб в частности.

Странно только, что Дейзи не вернулась вчера вечером. Ее не оказалось на месте, когда он вышел из булочной, она не вернулась ни к обеду, ни к ужину и даже не пришла ночевать у него под боком. Такое случалось впервые. Вот так вот вдруг взять и исчезнуть… Фердинан наматывал круги вокруг телефона. Не звонить же в полицию, право слово, он терпеть не может полицейских. А вывешивать ее фотографию на улицах пока рано. Фердинан был сам не свой. Дейзи – последнее, что держало его в этой жизни. Он ее дождется. А что ему еще остается, в восемьдесят два года.

Глава 4
Бог видит все, соседи еще больше

Дейзи так и не появилась. Фердинан весь день и полночи бродил по улицам, до хрипоты звал ее, все глаза у окна проглядел и так и не уснул. Усевшись на табуретку, он уставился в дверной глазок, отмечая все передвижения соседки из квартиры напротив. Божий одуванчик, на ногах еле стоит, а туда же, сделала себе прическу а-ля Симона Вейль и воображает, тоже мне гранд-дама. Фердинан вообще уверен, что в ее деревянной клюке спрятана фляжка с выпивкой, чтобы не скучно было автобуса ждать.

По субботам с самого утра у нее начинается аврал. Она снует туда-сюда, нагруженная сумками, пакетами и коробками. Потому что по уикендам к ней приезжают обедать внуки. И она из кожи вон лезет, чтобы все было тип-топ. Квартира, еда, разговоры. В свои девяносто два она пытается доказать, что она бой-бабка, шагающая в ногу со временем, а главное, в отличной форме. Что, надо признать, недалеко от истины, если не считать мелких неурядиц со здоровьем. Конечно, когда все вокруг говорят одновременно, она теряется, но слуховой аппарат ей еще не скоро понадобится. А вот на палку она согласилась уже года два назад. Она с удовольствием заменяет ее ходунками с корзиной, когда идет за покупками, ведь это “чрезвычайно практично”, как она любит повторять. Что касается зрения, то она видит гораздо лучше после удаления катаракты, даже бумага газеты “Фигаро”, как по волшебству, превратилась из желтой в белую! Ей приходится еще надевать большие круглые очки для чтения, и с тех пор, как внуки подарили ей шикарный шнурок, она перестала их терять.

Беатрис Клодель поживает хорошо, даже очень хорошо.

Так вот, сегодня Беатрис пригласила одного из своих внуков с женой и их десятимесячным отпрыском. Она решила приготовить любимое блюдо внука, кролика в горчичном соусе, и подать к нему отличного кот-дю-рон, целый ящик которого, шесть бутылок, она приобрела на последней винной ярмарке.

Все почти готово. В гусятнице от Creuset уже почти два часа томится кролик с морковью и луком. Стол накрыт. На этот раз Беатрис положила коробочку с таблетками возле своего бокала, а не посреди стола, как обычно, и вовсе не из-за младенца, а потому что один из ее партнеров по бриджу, когда в последний раз обедал у нее, решил, что взял маслину… К счастью, это был всего лишь витамин для улучшения зрения.

Сев в кресло у окна с айпэдом в руках, Беатрис зашла в фейсбук. Интересно, что там запостил ее внук. Надо же, на этой неделе он летал в командировку в США, ужинал в известном ресторане и смотрел реалити-шоу, а она о таком еще даже не слышала. Что касается его жены, то она восторгается новыми зубками своего сына и, надо понимать, дочитала последнего Гонкура. Беатрис взяла с полки роман, который они недавно обсуждали в читательском клубе, потому что ему чуть было не дали премию Ренодо, и положила на комод у входа – чтобы не забыть предложить жене внука. У них схожие литературные вкусы, ей наверняка понравится.

Она снова села в кресло, но тут же вскочила, чтобы выложить на фаянсовое блюдо закуски к аперитиву. Сегодня она выбрала сине-зеленое, то самое, что внуки преподнесли ей на прошлое Рождество. И не преминула также надеть колье – подарок на день рождения. 11.43. У нее еще есть время вынести мусор. Мешок уже забит до отказа, в основном черствым хлебом. Господи! Хлеб… Совершенно забыла его купить. Не знаю, успею ли теперь. Да, более чем. Только бы они не приехали раньше времени!

Фердинан смотрит, как его соседка в панике возвращается и поспешно исчезает у себя в квартире. Интересно, что могло ее так напугать в отсеке для мусора. Может, до нее тоже дошла ужасная, но правдивая история, которую он прочел у Пьера Бельмера: одного мужчину убили, расчленили и потом каждый день спускали по кусочку в мусоропровод. Жуткое дело. Надо будет рассказать об этом консьержке, которая вечно что-то вынюхивает возле мусорных баков.

У Фердинана аж попа заболела от сидения. Ха, вот старая перечница снова вышла из квартиры, на сей раз в пальто. Ну надо же, в кои-то веки она явно опоздает. Фердинан весь аж изогнулся, чтобы увидеть, как соседка спускается по лестнице. Заодно немного размял ноги на кухне. Налил в кастрюлю холодной воды. Как ни странно, Фердинан еще ни разу не открыл горячий кран ни для готовки, ни для умывания. Воду он кипятит. Не хватало еще платить за общее теплоснабжение! Поглощенный поисками крышки от кастрюли, Фердинан внезапно уловил стук трости по ступенькам. Прошаркав в тапочках к табуретке, он снова сел. Соседка с трудом поднималась по лестнице. Годы берут свое. Постарше меня будет, думает Фердинан. И тут она повернулась в его сторону. Фердинан замер. Глубоко вздохнув, она постучала в его дверь. Совсем обнаглела! Через дверь к нему воззвал еле слышный хриплый голосок:

– Месье Брюн, откройте. Это мадам Клодель.

Надо же, у нее, оказывается, есть имя.

– Месье Брюн, извините за беспокойство, но у меня есть новости про вашу собаку. Откройте, пожалуйста.

– ДЕЙЗИ! Они нашли Дейзи! – воскликнул Фердинан и распахнул дверь.

– Мне очень неловко, но боюсь, ничего хорошего я вам не скажу.

– Вы ее нашли? Да или нет? – орет Фердинан.

– Наша консьержка, мадам Суареш, расскажет вам подробнее. Она там внизу с телом вашей собаки. Соболезную, месье Брюн.

Беатрис подхватила Фердинана под руку и помогла ему преодолеть тринадцать ступенек, отделяющие его от красавицы Дейзи.