Текст книги "Преодолевая препятствия"

10

Выйдя от дока Бергмана, она немного поколебалась, но потом села за руль и двинулась в сторону, противоположную «Парсонс и Парсонс, поставки и контракты».

Позвоню Джо из дома, решила она. Док, пожалуй, прав, мне стоит отлежаться. Да и встречаться с кем бы то ни было не хотелось. Уж если док, известный своей сдержанностью, дал ей понять, что в курсе происшествия, то остальные жители городка только и ждут ее появления, чтобы накинуться с расспросами.

Подозрения Габриеллы оправдались немедленно и в полном объеме. На ближайшем перекрестке, когда она притормозила на красный сигнал светофора, ее окликнула миссис Стетсон:

– Габби, милочка, это правда то, что я слышала? Что два каких-то подонка изнасиловали тебя и чуть было не убили? Какой кошмар! Жить в наше время стало совершенно невозможно. Нигде не чувствуешь себя в полной…

Свет сменился, Габби с силой нажала на газ и умчалась, не дослушав сочувственно-гневной тирады. Впрочем, на следующем перекрестке ее ждало аналогичное испытание. И на парковке перед супермаркетом тоже. Она плюнула и поспешно покинула Хоуп, отказавшись от мысли запастись продуктами. Всегда можно попросить Бекки, хотя…

Нет, к дьяволу! Сама справлюсь. Съезжу в Дроуд. Пятьдесят семь миль – расстояние слишком большое для сплетен. Уж там-то я смогу не чувствовать себя предметом пересудов и сочувственных взглядов.

Она вернулась в мотель и обнаружила там… ну естественно, Сэма Доуэлла.

– Габби, как ты? У врача была? – был его первый вопрос.

– Была, – сдержанно ответила жертва нападения и всеобщего интереса.

– И?

– И я в полном порядке, – уже раздраженно отозвалась она. – Спасибо за беспокойство, Сэм, но, честно говоря, мне бы хотелось, чтобы меня оставили в покое. Все. Даже ты.

Он хмыкнул и покрутил головой.

– Вот и проявляй заботу о гражданах. Да, быть шерифом – занятие неблагодарное.

– Извини, Сэм, – без тени раскаяния сказала Габриелла, – но меня уже в городе затравили вопросами. И ты, как я понимаю, не на мои глаза полюбоваться приехал. Я не желаю ничего больше слышать об этом. Слышишь, не желаю! Я устала от того, что каждый хочет влезть в мою личную…

– Тихо-тихо, Габби, не кричи. Никуда я лезть не собираюсь. И между прочим, приехал как раз за тем, чтобы выяснить твою позицию. Потому что, возможно…

– Что – возможно? Что будет процесс, наедут репортеры и все такое прочее?

– Нет, как раз наоборот.

– Что? Ты это серьезно, Сэм? Ты готов замять дело? Ради меня?

– Не то чтобы готов… Но если ты не настаиваешь на выдвижении обвинения…

– Настаиваю? Нет, я не настаиваю. И хотя все внутри протестует против того, чтобы подонки ушли безнаказанными, я категорически не желаю быть публичным развлечением.

– Габби, Габби, не горячись. Ты сама должна понимать, что я не мог бы просто отпустить их ради твоего спокойствия. Но дело в том, что, когда я послал в Канзас-Сити отпечатки их пальчиков, тут такое началось!..

– Началось? Что началось, Сэм?

– Сегодня в восемь утра оттуда примчался местный представитель ФБР. Эти твои ребятки им хорошо известны. Он заберет их с собой, если ты…

– Пусть забирает. Я только рада буду.

– Спасибо, Габби, – с чувством произнес шериф. – Ненавижу, когда на меня давят. С огромным удовольствием избавлюсь и от тех, и от других. И еще одно… – Он немного поколебался, не зная, какие слова выбрать. – Могу дать тебе совет? По-дружески?

– Ну, попробуй.

– Если ты так не хочешь быть объектом лишних сплетен, избавься поскорее от Хэнка.

Габриелла вспыхнула от негодования.

– Избавиться от Хэнка? Да с какой стати? Если бы не он, сам знаешь, что было бы. После меня и отца могли бы…

– Не возмущайся, Габби, я согласен. На сто процентов. На двести, если хочешь. Да и нравится мне этот парень. Только я уже слышал разговоры, что что-то он слишком уж долго тут задержался…

– У него машина сломалась. Ею Реджи занимается! – воскликнула она.

– Габби, да пойми ты меня правильно. Я ничего не имею ни против Хэнка, ни против того, что он живет у тебя в мотеле. Для того мотели и существует, чтобы в них могли остановиться кому надо. Просто… Ну, в общем, сама знаешь, что у нас за народ.

– Знаю, – вздохнула Габриелла.

Да и кому, как не ей, знать? Ведь после разрыва с Арти ей перемывали косточки чуть ли не полгода.

– Ну ладно, я все сказал, за чем приезжал. Счастливо оставаться, Габби… Подумай, кстати, может, проведешь все же прямую связь с участком? Так, на экстренный случай, а?

– Спасибо. Подумаю.

С тяжелым сердцем Габриелла сидела за стойкой и смотрела в окно вслед отбывающему блюстителю порядка. Ну почему всем есть до нее дело? Кого касается, как и чем наполнена ее жизнь?

Именно пустословие и якобы заботливые взгляды так называемых доброжелателей еще больше бередили раны, нанесенные Арти. Именно они сделали ее отшельницей, скрывающейся от всех и каждого.

И даже сейчас ее начальник и старинный приятель Джо Парсонс с удовольствием заполняет досуг, обсуждая ее вымышленные взаимоотношения с Джеком.

Если Сэм говорит, что Хэнку лучше бы уехать, это значит только одно: разговоры уже поползли по городку…

Но она не может и не хочет расставаться с ним! По крайней мере, не сейчас…

Входная дверь громко хлопнула, и на пороге появился объект ее размышлений. Боже, до чего же он все-таки хорош! Особенно теперь, когда стал для нее Хэнком, а не внешним двойником Арти. И как же она его любит!

Любит?

Да разве я люблю его? – перепуганно подумала Габриелла. Разве я еще в состоянии кого-то любить? А если… если и он обманет меня? Нет, он просто нравится мне. Очень сильно нравится, конечно, но это и все.

Хэнк увидел ее, подошел и улыбнулся, сразу развеяв все страхи. Такой не обманет. Никогда. Вон как глаза сияют!

– Габби, любимая… – Он обнял ее, прижался носом к волосам, глубоко втянул ее запах. – Ты так чудесно пахнешь, так бы и съел тебя.

Она засмеялась в ответ – как приятно слышать такие слова! – и приникла к нему всем телом. Шепнула на ухо:

– Хочу, чтобы съел.

Он чуть отстранился, взглянул ей в лицо, проверяя, серьезно ли она говорит.

– Ну так идем…

– Нет. Не сейчас. Подожди.

Подождать? Чего? Я сейчас в наилучшей форме. Хочешь убедиться? – И он прижался к ней бедрами, демонстрируя, что это не пустое хвастовство.

Габриелла задохнулась и невольно потянулась туда рукой, но сдержалась.

– Эй, Хэнк Сандерс, изволь вести себя благопристойно, – с деланной строгостью произнесла она, потом уже нормальным тоном добавила: – Не хочу, чтобы отец знал о наших отношениях.

– Думаешь, он не догадывается?

– Если и догадывается, то хотя бы не знает наверняка. Не забывай, он выходец из Мексики, ярый католик. Ему тяжело было бы… – Габби не закончила фразу и махнула рукой.

– Я понимаю, – поспешно ответил Хэнк. – И ни за что не хотел бы оскорбить его чувств. Знаешь, твой отец – классный старик. Он мне очень понравился. Но только ты не должна так провоцировать меня. Я же не каменный.

Габриелла хихикнула и выразительно взглянула на его джинсы.

– Странно. А мне как раз показалось, что каменный.

– Эй, так не честно. Тебе что, а мне под ледяной душ лезть.

Они еще несколько минут обменивались любовными нежностями и подтруниваниями, потом Хэнк вспомнил:

– Ты, кстати, была у врача?

– Угу.

– И что?

Сказал, что лучше бы мне несколько дней полежать. Ничего страшного, просто отдых нужен. – Она вздохнула и мечтательно проговорила: – Вот бы на самом деле отдохнуть. Закрыть мотель и уехать куда глаза глядят…

– Что мешает? Давай так и сделаем. Хоть на пару дней.

– Как у тебя все просто. Разве я могу отца оставить? Он вчера первый раз на ноги встал. Сам же видел, он еле ходит. Чуть не упал после того, как по лестнице спустился.

– Да, верно. А уехать было бы здорово…

– Ну, ты-то, наверное, скоро уедешь. Как только Реджи закончит с твоей машиной, – с плохо скрываемой грустью заметила Габриелла.

Хэнк внимательно посмотрел на нее, словно что-то решая. Потом сказал:

– Послушай, нам с тобой надо поговорить. Где бы это сделать так, чтобы никто не мешал?

– Да прямо здесь. Чем плохо?

– Всем.

– Тогда в твоем номере.

– Ну, разве мы сможем там разговаривать?

– Хэнк, ты пугаешь меня. Что ты собираешься поведать мне? Ты…

– Ничего страшного. Я хочу обсудить наше с тобой будущее.

– Наше с тобой будущее?! Ты… ты серьезно? – недоверчиво спросила молодая женщина.

– Знаешь, я не приучен шутить такими вещами. Я же сказал, что люблю тебя, что…

Телефонный звонок прервал его горячие слова. Габби зашла за стойку, сняла трубку, коротко бросила:

– Перезвоните позднее, я занята! – И снова повернулась к нему.

– Нет, так невозможно. Давай поедем куда-нибудь. Пожалуйста, прошу тебя!

– Хорошо. – Она кинула ему ключи от своей машины. – Иди заводи, а я поднимусь к отцу на минуту.

– Куда поедем? – спросил Хэнк, когда она устроилась рядом с ним на пассажирском сиденье.

– Прямо. По тому шоссе, по которому ты приехал. Там нас точно никто не потревожит.

Они ехали молча, погруженные каждый в свои мысли, пока Хэнк не затормозил и не свернул на обочину.

Габриелла отодвинулась к самой дверце и повернулась к своему спутнику.

– Итак, – голос ее заметно дрогнул, – я слушаю. Ты ведь хотел что-то сказать мне… Что-то неприятное, верно?

Хэнк колебался лишь мгновение.

– Отчасти. Только отчасти. Пожалуйста, я прошу тебя, не реагируй на мои слова бурно, а выслушай от начала и до конца. Хорошо?

Она ощутила, как внутри нее все сжалось. Ну конечно, все было слишком хорошо, чтобы так оставаться и впредь.

– Не знаю, почему ты считаешь, что я должна как-то там особенно среагировать. – Тон ее был деланно-безразличным, но с нотками враждебности.

Габби… – Хэнк взял ее руку и не отпускал, хотя она и старалась вырваться. Лишь убедившись, что попытки сопротивления окончены, продолжил: – Габби, я хочу, чтобы ты знала: все, что я сказал вчера ночью, – истинная правда. Я больше всего на свете хочу провести с тобой всю свою жизнь. И проведу. То есть… – Он смутился, усмехнулся, поправился: – Если, конечно, ты хочешь того же.

Она продолжала молча и внимательно смотреть на него, интуитивно чувствуя, что все не так просто, как кажется.

– Почему ты молчишь, Габби? Ты… ты не любишь меня? Или не веришь мне?

Габриелла вздохнула.

– Я немного старше тебя, Хэнк, и понимаю, что ты что-то от меня скрываешь. Иначе не настаивал бы так на том, чтобы нам не мешали. Верно ведь? Поэтому ты говори, а не спрашивай, верю я или нет. Ладно?

Он сглотнул, понимая, что задача предстоит нелегкая. Но всепоглощающая любовь и безумная, почти невыносимая нежность к этой женщине, ожидающей от него смертельного удара, заставили пойти напрямую. Потому что ложь и уклончивость – первые и основные враги истинного чувства.

– Когда у меня сломалась машина, я, как ты правильно запомнила, направлялся в Калифорнию. Я ехал на свадьбу. – Хэнк опустил голову, потом решительно поднял ее и посмотрел прямо на Габриеллу. – На свою свадьбу. Этим летом я работал на пляже в Майами, спасателем. И встретил там одну девушку. Мы вроде понравились друг другу. Ну и… ну и сама знаешь, как это бывает.

– Знаю, – безжизненным голосом отозвалась Габриелла.

– Так вот, значит, мы с ней встречались какое-то время, в основном по ночам… – Габби с такой силой стиснула зубы, что едва не сломала, но промолчала. – А потом… потом… ну, в общем, кто-то из парней на пляже сказал, что она дочь Энтони Гриффитса, того самого, киномагната, знаешь? И я… короче говоря, я решил, чем черт не шутит, и сделал ей предложение. А она вдруг согласилась. Да с таким восторгом! Словно сто лет мечтала замуж выйти, да никак жениха не могла поймать… Ну, пошли к отцу ее. Он тоже там с ней отдыхал. Я побаивался, но мистер Гриффите принял меня с распростертыми объятиями. Отличный мужик оказался. Такой простой, приветливый. Сроду бы не поверил, что у него денег куры не клюют. Пообещал меня сниматься пристроить в вестерне, сказал, меня ждет большая карьера в кинематографе. Будущим Клинтом Иствудом назвал… В общем… – Хэнк замолчал, покосился на Габриеллу, но та смотрела в сторону. – В общем, до свадьбы остается три недели.

– Ясно. – С ее губ упало одно только слово, но упало тяжело, словно булыжник.

– Нет, Габби, нет, не говори таким тоном, дорогая! Ты все неправильно поняла! – Он попытался прижать ее к себе, но она отвернулась от него. – Я не собираюсь жениться на ней, Габби! Слышишь? Не собираюсь! И не женюсь. Потому что хочу, чтобы ты стала моей женой! Ты и только ты! Я люблю тебя, Габби. Габриелла… Габриелла…

Она медленно повернула к нему залитое слезами лицо и еле слышно спросила:

– Это правда? Прошу тебя, Хэнк, не шути такими вещами.

– Господи, да за кого ты меня принимаешь, Габби? Неужели считаешь меня подлецом? Где, ты думаешь, я был до сих пор?

– Не… не знаю, – всхлипнув, ответила Габриелла.

– Ездил в Абилен.

– В Абилен?

– Угу. Вот за этим. – Он сунул руку в карман куртки, достал небольшой бархатный футляр и показал ей. – Как думаешь, что там внутри? А?

– Не знаю, – снова сказала она.

– Так уж и не знаешь? И даже не догадываешься? Ну-ка подумай, ты ведь девочка сообразительная, – улыбаясь, уговаривал Хэнк, крутя маленькой красной коробочкой перед ее глазами.

Габриелла, безусловно, знала, что именно продается в них. Более того, ей уже случалось получать такой подарок… Жизнь словно пошла по кругу. Похожий мужчина, похожий футляр… Будет ли финал таким же?

Нет! Потому что схожи эти двое мужчин только внешне.

И она улыбнулась в ответ, протянула левую руку и зажмурилась. Ее доверчивость была немедленно наказана. Потому что Хэнк тут же прижался к ней и начал покрывать жаркими поцелуями, одновременно расстегивая ее куртку.

Габби, смеясь, попыталась оттолкнуть его, но не тут-то было.

– Ничего у тебя не выйдет, красавица, теперь на тебе моя печать, – заявил он, принимаясь за пуговицы рубашки.

Она подняла руку – и верно, на безымянном пальце весело поблескивало кольцо с маленьким, но все же бриллиантом.

– Хэнк… – Голос ее прервался от волнения, но он услышал и поднял голову.

– Что?

– Ты это серьезно?

– Ха! Полагаешь, что кто-то может в шутку разбрасываться такими побрякушками? – Он взглянул ей в лицо и заметил, что на глаза его возлюбленной навернулись слезы. – Габриелла, любовь моя, я хочу… я прошу тебя быть моей женой. На всю жизнь… И в горе, и в радости, покуда смерть не разлучит нас.

– А как же… как же твоя невеста?

– Ты – моя невеста! Ты и только ты! Понимаешь? Веришь? Габби, ты веришь мне?

Она молча кивнула раз, другой, потом сама кинулась к нему на шею, обхватила изо всех сил руками, прошептала:

– О, Хэнк, я так люблю тебя… – И тихо заплакала.

Они долго сидели, прижавшись друг к другу, изредка целовались, изредка говорили что-то глуповато-нежное…

Наконец Хэнк предложил:

– Давай вернемся домой и скажем твоему отцу. Попросим, так сказать, родительского благословения.

– Подожди…

– Что? Почему?

А как же мисс Гриффите и ее отец? Они же ждут тебя. Ты говорил, что день уже назначен…

– Я позвоню ему вечером и скажу, что встретил свою истинную судьбу. Он поймет. Вот увидишь, поймет.

– А она?

Хэнк немного подумал, вспоминая последний телефонный разговор со Стефи, и медленно произнес:

– Знаешь, мне кажется, она не очень расстроится. Если честно, то нас связывал в основном только… – Он закашлялся, не зная, как произнести это слово из четырех букв, не оскорбив любимой.

Габриелла прижала палец к его губам.

– Не надо. Не продолжай. Я поняла.

– Тогда поедем к мистеру Маскадо! Мне не терпится…

– Подожди…

– Опять? Но почему? Ты ведь принимаешь мое предложение? Габби, скажи, ты согласна? – взмолился Хэнк, видя ее нерешительность.

– Я согласна, да…

– Тогда… – прервал он ее.

Но она подняла руку и в свою очередь остановила его.

– Послушай меня, пожалуйста, любимый. И не перебивай, хорошо? – Она твердо взглянула в его ярко-синие глаза и заговорила: – Я верю тебе, и я люблю тебя. Но я старше и видела в жизни чуть больше. Я знаю, как важна для мужчины работа, карьера. То, что тебе предложил мистер Гриффите, выпадает одному из ста тысяч. Голливуд! Это слово для многих и многих синоним земли обетованной, края вечного счастья. Если я сейчас лишу тебя возможности не то что попробовать, а хотя бы взглянуть на эту жизнь, ты мне потом, когда пройдет первая страсть, никогда и ни за что этого не простишь… Молчи! Дай мне закончить. Я верю тебе, твоим словам и признанию и хочу доказать это. Я принимаю твое предложение, но с одним условием. Мы не поженимся прямо сейчас. Ты пока останешься свободным. Поедешь, как и собирался, в Голливуд, встретишься с этим мистером Гриффитсом и лично ему скажешь о своем решении. Или не скажешь…

– Габби, ты все же не веришь мне, – с укором произнес Хэнк. – Я понимаю, ты сравниваешь меня с Арти… – с невыносимой горечью заметил он.

– Нет! Нет, любимый, поверь, я не сравниваю тебя с ним. Но я хочу, чтобы ты шел на такой серьезный шаг, как брак, с открытыми глазами. Чтобы не жалел потом об утраченных возможностях. Пойми, дорогой мой, я не отказываюсь соединить свою жизнь с твоей, но я отказываюсь завязать тебе глаза, сковать тебя цепями и, ослепленного и беспомощного, затянуть в паутину… Да и, в конце концов, в такой ситуации телефонный звонок – недостойный мужчины выход из положения. Поезжай, встреться с ними лично и скажи обо всем, глядя в лицо. А потом, если почувствуешь, что решил правильно, возвращайся. Я буду здесь. Я буду ждать тебя. Обещаю.

– Но, Габби…

– Нет, Хэнк. Это мое единственное, но непременное условие. В противном случае мне придется сказать…

– Не говори! Не говори этого слова. Пусть я таким образом отниму у нас обоих почти две недели жизни, которые уйдут на дорогу туда и обратно, но я сделаю, как ты хочешь. Мне важнее всего, чтобы ты была спокойна. А теперь ты готова возвращаться домой?

– Ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы сказать отцу?

– Безусловно. Старик отлично ко мне отнесся, и я не смогу оставаться под его крышей, если не буду достоин этого отношения. Как я взгляну ему в глаза, зная, что соблазнил его дочь?

Габриелла засмеялась.

– Ты все перепутал, дорогой мой. Это я тебя соблазнила, а не наоборот.

– Ладно, сначала пусть ты. Но потом-то все-таки я. И опять это сделаю, прямо здесь и сейчас, если мы не стартуем немедленно.

В темных глазах Габриеллы запрыгали лукавые бесенята. С серьезным Арти ей ни разу не довелось заниматься любовью в машине, хотя она пару раз и пыталась. Ей это казалось страшно смелым и ужасно романтичным. Но он слишком заботился о своем положении и репутации. Хэнк, к счастью, совсем другой…

И она призывно улыбнулась и приоткрыла губы, приглашая его к игре.

11

Увы, намерениям Хэнка сбыться было не суждено. По возвращении в мотель они застали там Джека Мортона, который любезно и терпеливо беседовал со спустившимся вниз Раулем. Увидев хозяина «Трех подков», Хэнк моментально помрачнел и удалился в свой номер. Его терзала ревность – он припомнил, как Джуди заявила, что Джек явно неравнодушен к Габриелле.

– Он еще никого в жизни не приглашал за свой столик и уж тем более не поил «Клико» из личных запасов. Везет же этой Габби, черт бы ее побрал! – с плохо скрытой завистью заметила тогда она.

И вот теперь Джек был здесь и заботливо, на взгляд Хэнка излишне, как-то даже приторно заботливо, расспрашивал Габриеллу – его Габриеллу! – о самочувствии, высказывал какие-то опасения, советы и предложения. Да какое ему до нее дело? Кем он себя воображает?

Новоиспеченный жених кипел от негодования, не замечая молниеносных взглядов, которые периодически бросал на него гость и конкурент. В противном случае он, возможно, в дальнейшем поступил бы совсем по-иному…

Но Габриелла с ее врожденной чуткостью тут же догадалась, что должен испытывать Хэнк, и кинула ему ободряющий взгляд. Она даже воспользовалась моментом, когда Джек отвернулся к мистеру Маскадо, и закатила глаза, показывая, как же он утомил ее.

Наконец внимательный посетитель распрощался и удалился.

– Папа, ты спустился вниз! Вот чудо-то! – воскликнула Габби. – Как ты себя чувствуешь? Не устал? Может, на сегодня хватит? Хочешь, Хэнк проводит тебя в спальню? – И она подмигнула жениху, показывая, что он может воспользоваться этим временем, чтобы поговорить с отцом.

Но Рауль запротестовал:

– Ни в коем случае! Мне пора уже привыкать к здоровому образу жизни. В конце концов, физически я в полном порядке, просто мышцы совсем одрябли.

– Но, папа, надо бы постепенно нагрузки увеличивать, а не так, как ты. Что ж, собираешься весь день сегодня на ногах пробыть?

– Нет, только до обеда. – Рауль кинул на нее странный, смущенно-хитроватый взгляд и сообщил: – Твоя подруга собиралась заехать ближе к вечеру. Она все, естественно, слышала и страшно беспокоится о тебе.

– Подруга? Ты имеешь в виду Бекки? – Габби усмехнулась. – Ну конечно, мне бы следовало сразу догадаться, что ты тут делаешь! Ой, отец, отец! Кто бы мог подумать, что ты в твоем возрасте и…

Габриелла! – рявкнул Рауль, сверкнув глазами. – Во-первых, мне пятьдесят пять, я не такой древний старик, каким ты пытаешься меня представить. И во-вторых, твои намеки совершенно неуместны, даже непристойны. Мисс Ребекка – чудесная молодая женщина, проявляющая ко мне внимание. И я, естественно, ей признателен и благодарен. Только и всего. Изволь прекратить свои инсинуации и займись лучше обедом. Это твоя подруга, лучшая подруга, и она приедет навестить тебя!

– Ой, да перестань ты кипятиться! Ну пошутила я неудачно. Что, теперь меня к стенке поставить и расстрелять? А твой обед, торжественный, между прочим, как нельзя некстати. Мог бы хоть со мной посоветоваться, прежде чем звать Бекки. У нас холодильник пустой. Я ничего не купила в Хоупе.

– Это еще почему? – возмутился разгоряченный ссорой Рауль.

– Да потому что каждый встречный и поперечный норовил спросить, что да как. Пропади пропадом этот городишко. Ненавижу! Ненавижу мелочность интересов, ненавижу ничтожность существования, ненавижу страсть к сплетням и подглядыванию за чужой жизнью! – выкрикнула она, повернулась, взлетела по лестнице в квартиру и захлопнула за собой дверь.

Рауль же остался внизу и быстро остыл. А остыв, немедленно раскаялся. Вспомнив о присутствии Хэнка, поднял глаза и хотел извиниться за неприглядную сцену, но того уже не было.

Молодой человек тактично покинул поле семейной битвы, дабы не смущать ни одного из участников. Пока у него еще не было права вступить в их число. Пока… Но скоро все изменится… Он немного полежал на кровати в своем номере, потом позвонил Реджи и долго слушал длинные гудки. Наверное, с машиной возится, сказал он себе, но как-то не очень уверенно. Потому что уже понял, что необязательность является основной чертой симпатичного в остальном механика. Вздохнул, подумал, что стоило бы позвонить Гриффитсам и сказать, что немного задерживается, но тут же отказался от этой мысли. Говорить со Стефи ему решительно не хотелось, а ее отец в это время дня наверняка занят.

Наконец он решил, что прошло уже достаточно времени, чтобы Габби успокоилась. И верно, когда он вышел из номера, она как раз спускалась вниз. Хэнк быстро оглянулся – старика Маскадо видно не было – и подошел к ней.

– Габби, любимая… – Он притянул ее к себе, обнял и поцеловал. – Успокоилась? Не обращай внимания, ненаглядная моя. Люди везде одинаковы. И в больших городах, и в маленьких. Ничто так не возбуждает их аппетит, как чужие несчастья. Кстати, по поводу аппетита. Хочешь, я съезжу за продуктами, раз тебе неприятно появляться в городе? Заодно загляну к Реджи…

– К Реджи? О господи, я совсем забыла о нем! А что, твоя машина уже готова?

– Полагаю, нет. По крайней мере, он мне ни разу не звонил, хотя и обещал. Хочу поторопить его.

– Не терпится уехать? – с легкой иронией спросила она. – Соскучился по богатой наследнице?

– Габриелла! – В его возгласе прозвучал явный упрек. – Как ты можешь?

Она взглянула на него и поняла, как жестоко обидела его.

– О, Хэнк… – Габби прижалась к нему всем телом, почти невесомо дотронулась губами до его губ, легко провела по ним кончиком языка и с удовольствием констатировала, что он моментально отозвался на ее ласку. – Прости, дорогой, я немного не в себе от всего этого. Не обижайся, прошу. О, если бы ты знал, как бы мне хотелось удрать куда-нибудь подальше отсюда, только с тобой, одним тобой и провести так остаток жизни… на необитаемом острове, вдали от чужих любопытных глаз.

– Что же нам мешает? Мы оба свободны…

– Свободны, да не очень. Ты еще пока связан предыдущими обязательствами, и тебе необходимо разрешить это цивилизованным образом. А у меня на руках отец. Сам видишь, его в таком состоянии оставить нельзя.

– Но мне показалось…

– Тебе правильно показалось, что ему стало много лучше. Но я боюсь за него еще больше, чем полгода назад. Потому что его резко возросший интерес к жизни, как мне представляется, связан с Бекки. Это моя подруга. Лучшая. Она очень милая женщина, чуть старше меня, ей двадцать девять.

– Она замужем?

– Нет. И никогда не была. Не сложилось, увы, хотя я совершенно не понимаю, куда мужчины смотрят. Лучшей жены, чем Бек, и представить нельзя. Но… – Габби замолкла на минуту, тяжело вздохнула. – Но ее предыдущие неудачи не означают, что она согласится кинуться на шею любому, кто ее позовет, лишь бы надеть кольцо на палец. Боюсь, отец не отдает себе отчета в том, насколько она моложе его и… и будет жестоко разочарован. Ты ведь заметил, как он говорит о Бекки?

– Трудно не заметить. Но мне кажется, ты несколько не права. Твой отец не мальчик и не воспылает просто так, ни с того ни с сего к женщине почти вдвое моложе его. Думаю она дала ему понять, что он ей интересен. И почему бы и нет? Да кроме всего прочего, ты должна радоваться, что он наконец-то пришел в себя. Что плохого в том, что ему понравилась твоя подруга?

– Ничего, кроме того, что это может обернуться для него еще одной травмой. От которой он уже не оправится… Так что, как видишь, я далеко не свободна.

– Ты рано отчаиваешься, любимая. Твой отец, как мне кажется, далеко не глупец и не слабак. Если он нашел в себе силы все же вернуться к жизни после того, что пережил, то больше уже не повернет обратно. Поверь опыту спасателя, инстинкт жизни – самый сильный инстинкт у человека.

– Хотелось бы и мне в это верить, – с грустью вздохнула Габриелла.

– Ладно, время покажет, кто из нас прав. А пока, как насчет моего предложения?

– Какого? Ах да, по поводу продуктов. Ну, не знаю… С одной стороны, конечно, соблазнительно, но с другой… Представляю, чего понапридумывают, если ты начнешь за меня моими хозяйственными делами заниматься.

Ну, полагаю, правильнее, чем есть, не напридумывают, – засмеялся Хэнк. – Разве я не имею права помогать будущей жене? Да и вообще, успокойся и прекрати видеть все в черном или сером цвете. Нас впереди ждет только самое яркое, самое праздничное, самое лучшее! Я позабочусь об этом!

– О, дорогой мой, – улыбнулась Габби.

Она, кажется, никогда еще не была так счастлива, как сейчас, и все потому, что ее любимый с таким оптимизмом смотрел вперед, переполненный нетерпеливым ожиданием их будущей совместной жизни. Уж он-то не обманет ее! Точно!

Ей хотелось получить от него еще одно уверение в вечной преданности, самое надежное, хотя после последнего прошло чуть больше полутора часов. Увы, проклятый телефон опять стал на пути ее коварных планов.

Недовольно-ворчливый голос Дуга Бреннана пробубнил:

– Это кто, Габриелла? У вас там еще есть некий Сандерс?

– Да, мистер Бреннан, он как раз неподалеку, – мило пропела Габби и протянула любимому трубку, состроив смешную гримасу. – Твой работодатель, – шепнула она, прикрыв рукой микрофон. – Как всегда не в духе.

Хэнк скривился, словно от зубной боли, и покорно взял предложенное средство коммуникации. Молодая женщина удалилась, не желая смущать его и мешать.

– Ну хорошо, Хэнк, надеюсь все же завтра тебя увидеть, – миролюбиво закончил десятиминутную беседу, начавшуюся на повышенных тонах, Дуг. – Жаль будет, если ты уедешь, не закончив. Но я понимаю, дела есть дела…

Вернувшаяся Габриелла с крайним удивлением увидела, что Хэнк, заканчивая разговор, улыбался.

– Знаешь, он не такой уж плохой старик, – сообщил он ей с ухмылкой. – Надо только найти с ним общий язык.

– Вот это да! Да тебе в цирк надо идти, милый.

– В цирк? Это еще зачем? – непонимающе уставился на нее Хэнк.

– Дрессировщиком работать. Львы, тигры, пантеры просто домашние котята по сравнению с Дугом Бреннаном. Раз уж ты его приручил, то с ними и подавно справишься, – хихикнула Габриелла и протянула ему листок бумаги. – Я решила воспользоваться твоим любезным предложением. Вот список и деньги. – Она привстала на цыпочки и нежно поцеловала его. – Не задерживайся надолго. Я буду скучать без тебя.

Хэнк, у которого от таких слов закружилась голова, с трудом заставил себя оторваться от сладостного бутона ее рта и, слегка задыхаясь, сказал:

– Эй, детка, так не делай, а то я никуда не поеду.

Габби хихикнула.

– Ладно уж, обещаю потерпеть еще… – она взглянула на часы, показывающие начало пятого, – еще шесть, максимум семь часов. А потом… держись, тебя ждет сегодня серьезная работа в ночную смену.

– Ловлю тебя на слове, плутовка!

Хэнк поспешно выскочил на улицу, понимая, что с каждой последующей минутой сделать это будет все сложнее и сложнее. Никогда в жизни его не тянуло ни к кому с такой силой, как к ней, его Габриелле, пылкой черноглазой красавице. Как же ему повезло, что этот Дилан оказался таким жалким идиотом! Держать в руках и упустить, променять такую женщину, такое фантастическое сокровище на какую-то там карьеру! Возможно ли что-нибудь более идиотское? Нет, ему этого не понять. Никогда.

Покупки заняли у него совсем немного времени, а вот встреча с Реджи – побольше. Пока он разыскал его в самом дальнем сарае, пока оторвал от какого-то грохочущего прибора, пока вытащил на улицу, чтобы поговорить без помех, уже стемнело.

Бородатый механик отводил в сторону глаза, неубедительно рассказывал о проблемах с нехваткой времени и еще менее убедительно клялся, что его, Хэнка, машиной займется сегодня вечером уж точно.

– Вот что я тебе скажу, – оборвал его Хэнк. – Я заеду завтра во второй половине, и, если все будет в том же состоянии, уволоку ее на буксире. Идет?

– Договорились. Да ты не злись, приятель, – широко и обезоруживающе улыбнулся Реджи. – Все будет тип-топ.

– Ха! – было единственным, чем Хэнк смог ответить на эту реплику, полную невинного нахальства.

Он вернулся в мотель и был встречен Габби с такой радостью, словно не за продуктами в ближайший городок уезжал, а уходил на войну, с которой скорее всего мог и не вернуться.