Текст книги "На алтарь любви"

Она-то думала, что ей посчастливилось найти свою «половинку», обрести вечную любовь, которую воспевали все поэты испокон веков. Мечта поманила ее, и она, не оглядываясь, последовала за ней.

Сегодня она еще слаба, но вот завтра… О, завтра она будет сильной и не допустит, чтобы кто-нибудь из мужчин приблизился к ней хоть на милю. Все мужчины – обманщики.

Теперь у нее остался только Джорди. Джорди, который подхватил ее, когда, услыхав его голос, она потеряла сознание.

– Держитесь, хозяйка! До сих пор вы были молодчиной! Рано еще сдаваться!

– Ты прав… – согласилась она, глядя ему в лицо и страдая оттого, что он видит ее в таком жалком положении. – Но кто бы мог подумать, что он бросит и тебя, и меня? Он ведь бросил тебя, верно?

Джорди присел рядом с ней, энергично кивая.

– Да, хозяйка, и это совсем на него не похоже. Я помню его еще мальчишкой, а он оставил мне только пару монет и ни единого доброго слова – даже не намекнул, куда направился!

– И мне он ничего не написал, Джорди, так что мы с тобой товарищи по несчастью.

– Уж это точно. Знаете, мне и в голову не могло прийти, что мастер Том так со мной расстанется. Но от джентльменов всякого можно ждать. Им главное поразвлечься самим. Мелкая рыбешка, вроде нас с вами, для них словно и не существует. Я видел, как Истукан привез вас из тюрьмы, и последовал за вами на пристань. Один из его лакеев проболтался, что вас отсылают обратно.

Он умолчал о том, что стащил у лакея кошелек и что на эти деньги они смогут спокойно добраться домой.

– Ты говоришь «мастер Том». Разве ты не знаешь его подлинное имя?

– Ясное дело, знаю. Сэр Алистэр Томас Кеймерон, баронет. Его мать была урожденная Тренчард, вот он и назвался Том Тренчард, когда был в изгнании на континенте и мы воевали с язычниками, чтобы хоть как-то прокормиться.

Кэтрин глубоко вздохнула.

– Мастер Том исчез, Джорди, и так скверно обошелся с тобой!

После этого они не заговаривали о прошлом. Кэтрин так вымоталась, что не нашла в себе сил возразить, когда Джорди заявил, что поедет с ней.

– Джорди, мне нечем тебе заплатить, – сказала она, когда он дотащил ее сундучок до порога домика на Коб-Лейн. – Я осталась без гроша. Завтра же вернусь в театр, чтобы снова начать честно зарабатывать на жизнь.

– Не беспокойтесь, хозяйка. У меня есть кое-какие деньжата, так что на первое время нам хватит, если только вы согласитесь сдать мне какой-нибудь угол.

Глаза Кэтрин наполнились слезами. Она не пыталась отрицать, что в этом жестоком мире защитить ее некому, пока Роб не вернется домой, в чем она сомневалась – гнусное поведение сэра Фрэнсиса Херролда заставило ее изрядно усомниться в честности сэра Томаса Гоуэра.

Глава шестнадцатая

Все время, пока изящно одетый сэр Алистэр Кеймерон – одна из ключевых фигур на мирных переговорах в Бреде – занимался обсуждением дипломатических тонкостей разного рода, он не переставал думать о своей возлюбленной, гадая, где она и что сейчас поделывает.

Как только сэр Фрэнсис приехал в Бреду, Стэр кинулся к нему, расспрашивая о Кэтрин. Херролд заверил его, что после освобождения Кэтрин из тюрьмы он лично проводил ее на корабль. Он, правда, не сказал, что выгнал Джорди и оставил себе кошелек, который Стэр просил передать им. Точно так же он не стал откровенничать о том, что подкупил клерка, отвечавшего за отправку корреспонденции из Бреды, так что ни одно из страстных писем Стэра к Кэтрин не дошло до Англии. Сэр Фрэнсис слишком долго дожидался оказии расквитаться со Стэром и теперь торжествовал победу.

Стэр надеялся, что Кэтрин ответит на его любовное послание, когда вернется в Англию, однако не получил от нее ни строчки и недоумевал, в чем дело. Он несколько раз писал на Коб-Лейн, но ответа не было. Спустя некоторое время он начал беспокоиться, что с Кэтрин и Джорди стряслось что-то непредвиденное. Ему оставалось утешаться тем, что почта в дни войны всегда ненадежна, но он решил добиться разрешения вернуться домой, как только это будет возможно…

Май прошел, наступило лето. В Бреду ненадолго приехал Арлингтон, и Стэр воспользовался случаем, чтобы попросить уволить его с государственной службы.

– Я оказал державе немалые услуги, – настаивал он. – То, что я узнал от Грэма о намерениях голландцев на мирных переговорах, и информация, которую я передал вам о скором нападении на наш флот…

Арлингтон перебил его:

– Кстати, Стэр, ты должен знать, что никто не поверил в эти бредовые выдумки о планируемом уничтожении нашего флота. Мне кажется, Грэм придумал это, надеясь заслужить прощение. Ясное дело, мы вовсе не собирались прощать его, какие бы сведения он нам ни передал. Нам повезло, что Шоотер взял на себя труд избавить нас от этого перевертыша.

Стэр яростно взглянул на него.

– А я-то, дурак, искренне верил, что он будет прощен.

Арлингтон расхохотался.

– Да ладно тебе, Стэр, ты же знаешь, в таком деле никто никому не доверяет. Кроме того, ты наверняка славно позабавился с малышкой, которую мы тебе подсунули.

Стэр готов был придушить его, но сдержался.

– Она тоже рисковала жизнью! Надеюсь, ты распорядился щедро вознаградить ее. Между прочим, неужели было так необходимо отсылать ее домой?

– Разумеется, ей заплатили, – ответил Арлингтон, понятия не имея о том, что стало с Кэтрин. – Согласись, ты не мог появиться на переговорах в роли служаки Тренчарда и привезти с тобой эту хорошенькую пустышку. Мы оказали тебе услугу, вот и все.

– Мне так не кажется, – сухо возразил Стэр, – но неважно. Клянусь, как только я вернусь в Англию, Кэтрин получит куда более приятную награду, чем деньги.

Арлингтон был слишком тактичен, чтобы поинтересоваться, что имел в виду его старый друг, который почему-то становился излишне чувствительным, едва только речь заходила об этой малышке. Кто бы мог предвидеть такой поворот?

Два дня спустя уставший нарочный доставил ему ужасные новости из Англии. Арлингтон вскрыл депешу в присутствии Стэра, Джорджа Даунинга[19]19
  Сэр Джордж Даунинг (1623-1684) – англ, политик, именем которого названа Даунинг-стрит в Лондоне.


[Закрыть], британского посланника в Голландии, а также остальных членов делегации, собравшихся на утреннее совещание.

Лицо Арлингтона залила смертельная бледность. Он швырнул бумагу на стол и вскочил, тщетно пытаясь сохранить самообладание.

– Сам дьявол проклял эту войну! – заявил он наконец. – Мне принесли худшее известие из всех, какие можно себе представить. Двенадцатого июня адмирал де Райтер[20]20
  Михель Адриаанзоон де Райтер (1607-1676) – голл. адмирал, отличившийся в голландских войнах 1652-1654, 1665-1667 и 1672-1678 гг. В битве на р. Медвэй (1667) под его командованием был уничтожен почти весь англ. флот. Убит в бою в 1676 г.


[Закрыть] сжег Ширнес, поднялся вверх по реке Медвэй и разгромил Чэтэм. Почти весь наш флот уничтожен, а его гордость «Принц Карл» захвачен голландцами.

Говоря это, он старался не смотреть на Стэра, догадываясь, о чем тот сейчас думает. Прежде чем Арлингтон продолжил речь, на улице послышались радостные крики – голландцы праздновали победу.

– Единственное, что нам остается делать в данной ситуации, – с расстановкой произнес Арлингтон, – это притвориться, что мы раздавлены этим унижением, а потому отказываемся от каких-либо притязаний на владения в Тихом океане и соглашаемся принять территории в Северной Америке – те самые, что так нам нужны.

Стоящие вокруг него согласно закивали. Вскоре мирные переговоры будут закончены, и им придется, поджав хвост, возвращаться домой.

Стэр задержался в кабинете и подождал, пока все уйдут.

– Я не стал говорить при всех, – резко начал он, – однако, если бы к сведениям, которые мы прислали вам, отнеслись с большим вниманием, от унизительного поражения страдали бы сейчас голландцы, а не мы. Именно поэтому я снова прошу позволить мне незамедлительно вернуться домой. Я знаю, что всегда буду для тебя упреком и напоминанием о несчастье, которого можно было избежать.

Он улыбнулся. Шантаж и обман были неотъемлемой частью игры, так что Стэр ни минуты не колебался, намекая на возможность шантажировать Арлингтона.

Отпусти меня домой, ясно читалось на лице Стэра, или всему свету станет известно, что ты знал заранее о нападении голландцев, но проигнорировал это сообщение, да еще и открыто издевался над теми, кто его прислал.

Министр коротко рассмеялся: – Да, Стэр, из тебя вышел бы первоклассный политик! Признаюсь, не ожидал от тебя такого тонкого хода. Можешь отправляться домой и развлекаться со своей милашкой. Правда, Херролд уверен, что ты уже подустал от нее.

Стэр снова улыбнулся. Теперь все кончено, и он смело может возвращаться в Англию – вот только сперва снова станет честным воякой и поквитается с Херролдом. А шпионить он больше не согласится никогда: от этой работы у него до сих пор горчит во рту.

Однако ему не удалось уехать сразу. Переговоры пошли так, что Арлингтон чуть ли не умолял Стэра задержаться.

– Ты нужен мне, – убеждал он. – Нужен, чтобы противостоять недальновидным тупицам вроде Херролда.

– Ты просишь меня о большом одолжении, Хал, – серьезно ответил Стэр. – Может статься, придет время, и я напомню тебе об этом дне.

Арлингтон проницательно взглянул на него. Да уж, Стэр Кеймерон изменился. Может быть, он просто возмужал – все-таки ему уже далеко за тридцать, а в этом возрасте большинство мужчин начинают задумываться о прожитой жизни. К тому же Стэр недавно признался другу, что планирует остепениться, взяв в жены свою подружку с театральных подмостков.

Кеймерон проявил себя поистине бесценным советчиком на переговорах – в отличие от Херролда, чья неприязнь к «Тому Тренчарду» заставляла его автоматически перечить всему, что предлагал Стэр.

Стэр избегал встреч с Херролдом и его прихлебателем Boy, пока они находились в Бреде, но в последний вечер перед отплытием домой делегация решила утопить в вине горечь поражения, устроив разгульный кутеж.

В середине попойки Джеймс Boy, шатаясь, подошел к Стэру, который ничего не пил, и тяжело плюхнулся напротив него.

– Я думал, ты уедешь раньше нас, Кеймерон.

– Хал Арлингтон уговорил меня остаться, – холодно ответил Стэр. У него не было никакого желания вести беседы с Boy, и он поднялся, намереваясь уйти.

Boy наклонился вперед и, схватив его за локоть, проговорил с горячностью изрядно выпившего человека:

– Поверь, Кеймерон, мне до сих пор противно думать о том, как Фрэнк Херролд обошелся с твоей малышкой. Помни об этом, что бы ни случилось.

Стэр освободил руку, с недоумением глядя на Boy.

– «Что бы ни случилось»? А что такое может случиться? И с кем?

Boy открыл было рот, но рука человека в алом атласном камзоле схватила его за плечо.

– Не стоит обращать внимание на бедняжку Boy, – улыбнулся сэр Фрэнсис Херролд, рывком поднимая Boy на ноги. – Он сам не знает, что говорит. Это ведь просто пьяная болтовня, верно, Джем? Зря ты так напился – и в который раз.

Стэр смотрел, как Херролд уводит Boy в сторону, шипя что-то ему на ухо. Что же такое пытался сказать Джеймс Boy, если Херролд так торопливо оттащил его прочь? На душе у Стэра снова заскребли кошки.

– Сдается мне, хозяйка, я видел сегодня Амоса Шоотера. Вот ведь незадача – бродит за нами, как призрак, от самого Амстердама!

Кэтрин передала Джорди тарелку супа, а затем налила брату.

В день, когда на улицах Лондона кричали о разгроме британского флота, а горожане так настойчиво требовали крови, что чуть не вспыхнул бунт, Роба выпустили. Он притащился домой небритый и исхудавший и поклялся, что после всего, что ему довелось пережить в Тауэре, ни за что не станет снова лезть в политику.

– Неплохое решение, – сухо откликнулась Кэтрин. – Мою жизнь с тех пор, как мы с тобой расстались, тоже вряд ли можно назвать раем.

Она коротко поведала ему о своих приключениях в Нидерландах, упомянула Тома Тренчарда, но не призналась, что он оказался знатным дворянином. Кроме того, она умолчала о том, что отправилась за море, чтобы спасти брата от петли.

Слава Богу, она успела предупредить Джорди, попросив его не перечить смутьяну брату, так как, поев и умывшись, Роб саркастически заметил:

– Вот как, у нас завелся дворецкий? И что же, мы можем его прокормить? Черт возьми, сестра, где ты выкопала это пугало?

– Том Тренчард бросил нас, и Джорди был так добр, что помог мне добраться до дома. Кстати, он наш постоялец, а не дворецкий, и именно благодаря ему я не умерла с голоду, пока снова не поступила в театр.

Беттертон был в восторге от «Женитьбы Хвастуна». Репетиции шли полным ходом, а афиши были расклеены по всему городу.

Как ни странно, Роб с Джорди поладили и даже подружились, хотя это была необычная дружба. После заключения в Тауэре Роб стал молчалив, и они с Джорди частенько молчали в полном согласии, посиживая у камина.

Однажды, когда они только-только приступили к обеду, в дверь постучали. Роб болезненно дернулся: после ареста его пугал любой шум.

Джорди неохотно опустил ложку и, ворча, направился к двери. Он открыл ее – и тут же резко захлопнул. Стук повторился с удвоенной силой.

– Господи, да кто там? – удивился Роб.

– Кое-кто, с кем вам незачем знаться, – насмешливо протянул Джорди, уселся за стол и набросился на еду.

Кэтрин пронзило ужасное подозрение. Вскочив, она распахнула дверь.

Так и есть – на пороге стоял сэр Алистэр Кеймерон, он же Том Тренчард. Не успел он сказать хоть слово, как Кэтрин захлопнула дверь, едко заметив:

– Мы ничего не покупаем у бродячих торговцев.

Роб сообразил, что этот статный мужчина не похож на торговца, и поинтересовался:

– Что за игру вы затеяли?

Он сам открыл дверь, и на сей раз Стэр Кеймерон, гневно сверкая глазами, ворвался в комнату.

– Какого черта вы не хотите даже впустить меня? В чем дело? – Господи, как долго он мечтал о встрече с любимой, а она захлопнула перед ним дверь! Да и Джорди хорош. Друг называется!

– Об этом, – холодно ответила Кэтрин, смерив его неприветливым взглядом, – надо спросить у вас, сэр Алистэр Кеймерон! Что, позвольте узнать, вы тут забыли? Уж не ждете ли вы, что мы обрадуемся вам после того, как вы бессовестно бросили нас в Амстердаме, не попрощавшись и не оставив даже записки?

– У нас было четыре гроша на двоих, – кипя от гнева, добавил Джорди. – Да и то два из них дал мне ваш друг. Ничего не скажешь, щедрая награда за годы верной службы!

Кэтрин увидела, как Том – она и теперь не могла даже в мыслях назвать его иначе, чем Том, – на мгновение отвернулся.

Вот, значит, что пытался сказать ему Джеймс Boy! Выходит, Херролд не передал Кэтрин письмо и присвоил деньги, которые предназначались Кэтрин и Джорди!

Кэтрин истолковала его молчание как признание вины.

– Как только у вас хватило наглости явиться к нам!..

– Постой, Кэтрин, – прервал ее Роб, на лице которого застыло недоумение. – Что, черт возьми, тут происходит? Ты же говорила, что в Нидерландах вас подло бросил какой-то бывший наемник Том Тренчард, а сама называешь этого человека «сэр Алистэр Кеймерон». Их что же, было там двое?

– Да, – ответила Кэтрин.

– Нет, – ответил Джорди.

– Что? – раздраженно вскричал Роб. – Кому из вас прикажете верить?

– Обоим, – заявила Кэтрин. – Я знала этого обманщика под именем Тома Тренчарда, пока сэр Фрэнсис Херролд не просветил меня. Сэр Стэр Кеймерон не менее двуличен, чем Том Тренчард.

– Просветил, говоришь? – сардонически переспросил Стэр. – Я мог бы назвать это иначе, но, боюсь, ты не привыкла к таким выражениям.

– Оставьте нас! – страстно воскликнула Кэтрин. – Прошу вас, уходите, не заставляйте меня выгонять вас.

– Нет уж! – возмутился Роб, в котором взыграл будущий юрист. – Все это очень странно, и я требую объяснений.

Стэр вдруг подумал, что Кэтрин никогда не выглядела столь ослепительно-прекрасной, как сейчас. Глаза ее сияли, как звезды, щеки разрумянились, и каждая клеточка ее тела дышала праведным гневом.

– Давайте присядем и поговорим спокойно, – предложил Стэр. – Я готов объяснить, почему вы подумали, будто я предал вас, хотя на самом деле это совсем не так. Кстати, не угостите ли вы меня глоточком эля?

Кэтрин перевела дух. Боль, пронзившая ее сердце при виде человека, которого она до сих пор любила, чуть притупилась, и она сообразила, что гость пришел вовсе не разряженным в пух и прах, как мог бы сделать высокородный сэр Стэр Кеймерон, но и не в одежде простолюдина, какую предпочитал Том Тренчард. Нет, перед ней был чисто и опрятно одетый джентльмен, не наемник и не придворный.

– Отлично, – неохотно процедила она. – Но извольте сказать, как прикажете вас называть.

– Стэр, – ответил он, впервые улыбнувшись. – Можно, я присяду?

Роб, как зачарованный, кивнул в ответ. Стэр сел на стул возле Джорди и принял от Роба кружку эля.

– Мы ждем ваших объяснений, сэр Алистэр, – холодно напомнила ему Кэтрин.

– Стэр, – поправил он ее. – Кэтрин, расскажи, что было, когда тебя освободили из тюрьмы, а ты, Джорди, скажи, как сэр Фрэнсис обошелся с тобой, когда ты наконец явился на постоялый двор.

– Со мной сэр Фрэнсис обошелся как с последней шлюхой, – без обиняков ответила Кэтрин. – Он сказал, что я тебе надоела, и велел убираться. Оплатил мой проезд в Англию, и только. У меня не было ни гроша на еду и на то, чтобы добраться из доков на Коб-Лейн. Слава Богу, Джорди сумел пробраться на пакетбот. Он был так добр, что выручил меня, и с тех пор верой и правдой служит мне. Он даже кормил меня, пока я не нашла работу. И после этого вы еще удивляетесь, что мы не желаем вас больше видеть? – Чувствуя, что вот-вот расплачется, Кэтрин прерывающимся голосом добавила: – Ах, Том, я и подумать не могла, что ты так поступишь со мной – просто возьмешь и исчезнешь, не оставив ни письма, ни записки!

– А если я скажу, что ничего подобного не совершал, что тогда?

Кэтрин непонимающе уставилась на него.

– Но тот нарядный джентльмен, сэр Фрэнсис Херролд, сказал…

Стэр перебил ее, прорычав столь непристойное ругательство, что Джорди укоряюще покачал головой.

– Должно быть, этот нарядный джентльмен уничтожил письмо, которое я оставил тебе. В нем я писал о своей любви и о том, почему вынужден уехать в Бреду, не попрощавшись с тобой. Херролд шантажировал меня, угрожая расправиться с тобой, если я задержусь.

Кэтрин закрыла лицо руками и наконец расплакалась, не в силах больше сдерживаться. Стэр быстро опустился на колени возле нее.

– Нет, моя хорошая, не плачь. Как ты могла подумать, что я оставил тебя? А как же письма, которые я писал тебе из Голландии? Неужели и они до тебя не дошли?

Кэтрин, дрожа, покачала головой.

Стэр поцеловал ее в щеку.

– Ах, любимая, я готов отдать все на свете, лишь бы вам с Джорди не пришлось пережить этот кошмар. Кстати, вы говорите, что я оставил вам лишь два гроша. Джорди, что сказал тебе сэр Фрэнсис, когда ты вернулся на постоялый двор? Помимо письма для Кэтрин, я оставил вам кошелек с золотом.

– Кошелек! – воскликнул Джорди и в свою очередь выругался. – Скажите, хозяин, это не тот кошелек, что лежал на столике у кровати? Сэр Фрэнсис достал оттуда две монетки – а я-то подумал, что это его кошелек.

– Когда я отдал ему деньги, он положил их на столик, – ответил Стэр.

– Ах, мерзавец! – взорвался Джорди. – Ах, подлец! Обманул и меня, и хозяйку! Украл ваше золото и выгнал нас! Да я ему глотку перережу, вот помяните мое слово!

– Брось! Не хватало еще, чтобы тебя повесили из-за этого негодяя. Он за все заплатит, и очень скоро. Обещаю.

Кэтрин стало страшно при мысли о том, что сэр Фрэнсис мог навсегда разлучить ее с Томом. Она крепко обняла его, упрекая себя за то, что все эти долгие недели была уверена в его коварстве. Роб, не проронивший ни слова во время их объяснения, вдруг заговорил каким-то новым, совсем взрослым голосом:

– Сэр Алистэр, позвольте задать вам один вопрос. Каковы ваши намерения по отношению к моей сестре? Как глава семьи, я имею право знать, готовы ли вы поступить, как полагается человеку чести?

Три пары глаз изумленно уставились на него. Кэтрин была потрясена: впервые в жизни Роб говорил так рассудительно и разумно. Стэр молчал, чувствуя, что вопросы Роба загнали его в угол, а Джорди не верил своим ушам – никто никогда не требовал от его хозяина ответа в столь категоричной манере.

Стэр медленно встал. За три недели разлуки он настрадался так, что окончательно убедился в своей любви к Кэтрин.

Губы Кэтрин дрожали, и благодаря особой проницательности, которая всегда отличает влюбленных, Стэр понял, что она опасается, как бы он не отверг ее.

Никогда в жизни он не думал, что попросит руки и сердца женщины, да еще в присутствии ее брата и своего слуги – который, кстати, как-то подозрительно притих позади него.

Стэр опустился на колени перед своей возлюбленной и, взяв ее ручку в свою, заглянул в блестящие темно-синие глаза.

– Хорошая моя, – заговорил он, – любовь моя, ты согласна стать леди Кеймерон?

Кэтрин глубоко вздохнула и осторожно спросила:

– Ты уверен, что действительно хочешь этого, Том… то есть Стэр?

Стэр по очереди поцеловал ее ладони.

– Я не могу жить без тебя, без твоего остроумия, твоей смелости и твоего упрямства. Я люблю тебя, и моя жизнь кончена, если вы, мистер Уилл Уэгстэфф, не разделите со мной брачное ложе.

– Уилл Уэгстэфф! – ахнул Роб, и Стэр подумал, что брат Кэтрин очень умен, если так быстро все схватывает.

Кэтрин залилась краской и укоряюще покачала головой.

– Ах, Том! – Ей было нелегко сразу запомнить, что на самом деле его зовут Стэр. – Вот ты и выдал меня!

– Не можешь же ты вечно прятаться за псевдонимом, – возразил Стэр. – Тем более если согласишься выйти за меня – я, между прочим, пока не получил ответа на мой вопрос.

– И ты позволишь мне и дальше писать пьесы для театра? – изумилась она.

– Я не такой злодей, чтобы лишить публику блеска несравненного пера мистера Уэгстэффа. Вот только боюсь, со сценой тебе придется попрощаться – у тебя просто не останется на это времени, если ты станешь моей женой.

Роб бессильно плюхнулся на стул, обхватив голову руками.

– Что за день! – пожаловался он вслух. – Сначала оказывается, что Том Тренчард, бродяга и бретер без гроша в кармане, – это сэр Алистэр Кеймерон. Даже такой простофиля, как я, и тот знает, что к его мнению прислушивается сам король! К тому же он собирается жениться на моей сестре, а в довершение всего выясняется, что моя сестрица – это Уилл Уэгстэфф, о пьесах которого говорит весь Лондон. Я или пьян, или сошел с ума, вот что…

– Ни то, ни другое, – успокоила его Кэтрин.

– Я стала Уиллом Уэгстэффом, чтобы нам с тобой было на что жить. Ну а все остальное получилось само собой. По правде говоря, я буду рада оставить сцену, когда закончится мой контракт с Беттертоном. Джорди тоже подал голос:

– Это еще не все, мастер Роб. Есть и восьмое чудо на свете – как-никак, мой хозяин надумал жениться, а сам столько раз клялся, что этому не бывать! Увы, кончились дни наших скитаний по белу свету!

– Кто знает… – рассмеялся Стэр. – Мистер Уэгстэфф медлит и не отвечает, да и нам с тобой надо закончить еще пару дел. Ну, сударыня, не мучьте меня. Да или нет?

– Ах, Том… то есть Стэр! – Кэтрин потупилась. – Ты уже знаешь ответ, знаешь с той минуты, как мы встретились! Да, милый, навсегда, до самой смерти! Теперь ты доволен?

– Еще как! Прошу всех присутствующих, – торжественно провозгласил он, – засвидетельствовать, что мистрис Кэтрин Вуд, у которой не два имени, как у меня, а целых три, только что дала согласие стать моей женой! – Стэр огляделся и задержал взгляд на столе, где остывал обед. – А теперь, когда все уладилось, в знак того, что мы – одна семья, давайте-ка разделим трапезу!

Кэтрин казалось, будто она переселилась в одну из пьес старика Шекспира. «Все хорошо, что хорошо кончается», – повторяла она, хотя интуиция подсказывала ей, что Стэр и Джорди что-то замышляют.

Подозрения появились у нее после обеда, когда она поинтересовалась, удалось ли Стэру узнать, кто убил Джайлса Ньюмена и Уильяма Грэма.

– А! – беззаботно откликнулся он. – В Амстердаме от сэра Фрэнсиса Херролда была одна польза: он сообщил мне, что это Амос Шоотер избавился от обоих наших осведомителей.

– Джорди недавно показалось, что он видел Амоса в Лондоне, – сказала Кэтрин. – Он и мне мерещился в Амстердаме.

– Да, Шоотер не любит сидеть на одном месте, – все так же легкомысленно ответил Стэр.

– Знаешь, я часто думаю, что это он выдал нас в Антверпене, – добавила Кэтрин.

– Может быть, – рассеянно кивнул Стэр, – но все это в прошлом, моя хорошая. – Он поцеловал ее в макушку.

Когда они остались одни, Джорди поведал хозяину, что Робу недостает твердой руки и поддержки отца или старшего брата.

– Например, твоей, – предположил Стэр.

– Смейтесь, смейтесь, – обиделся Джорди.

– Я вовсе не смеюсь, – успокоил его Стэр. – Как-никак ты и для меня был старшим братом, за что я очень тебе благодарен. Если с твоей помощью Роб Вуд перестанет быть таким сорвиголовой, все к лучшему, и мне не придется заниматься его воспитанием!

Кэтрин вскоре удалилась в театр (до свадьбы они решили жить врозь), а Роб отправился вздремнуть, и Стэр тут же обратился к Джорди:

– Ты уверен, что видел именно Амоса?

– Да, хозяин. Я прошел за ним до самой его берлоги. Он называет себя Джеймс Харрис и живет один, без жены.

– Она, наверное, вернулась к своей родне, – догадался Стэр. Что-то в лице Джорди заставило его насторожиться. – Выкладывай, что у тебя на уме.

– Я хочу расплатиться с Шоотером той же монетой, какой он платил остальным, вот и все, мастер Том. У вас хватит хлопот с сэром Фрэнсисом, а Шоотера предоставьте мне.

Хозяин и слуга обменялись взглядами, понимая друг друга без слов, и Стэр уточнил:

– Джорди, ты уверен, что не пожалеешь?

– Уверен, сэр. Этот слизняк скверно обошелся с хозяйкой и за одно это не заслуживает жизни. – Он поколебался, но все же попросил: – Вы там поосторожнее с сэром Фрэнсисом, а то хозяйка не вынесет, если с вами что случится, хоть она и смелая леди.

– Не волнуйся, я буду осторожен. Желая заранее оградить себя от возможных неприятностей, Стэр отправился в особняк Арлингтона.

Друг радушно принял его и пригласил садиться.

– Мне надо поговорить, – начал Стэр и поведал министру о том, как Херролд обошелся с Кэтрин, не утаив от него, что она согласилась стать его женой.

– Потрясающая женщина, – только и сказал Арлингтон. – Нет, Стэр, не сердись! Я говорю это с полным уважением к будущей леди Кеймерон. Господи, если бы только мы отнеслись к вашему сообщению о намерениях голландцев с большим вниманием!

Он замолк, и Стэр не стал медлить:

– Я хочу расквитаться с сэром Фрэнсисом, и мне бы не хотелось оказаться в тюрьме накануне свадьбы. Даю слово не драться в Уайтхолле, я встречусь с ним где-нибудь подальше от зорких глаз Его величества и как следует проучу. Убивать его я не собираюсь.

– Весьма разумно, – похвалил Арлингтон. – Можешь не беспокоиться – как бы тебе ни было угодно наказать его за то, что он так скверно обошелся с твоей невестой, никто не посмотрит на тебя косо. Поверь мне, он изрядно превысил свои полномочия, шантажируя тебя. Я рад, Стэр, что ты проявил благоразумие и пришел предупредить меня – пожалуй, дружище, можно сказать, что с возрастом ты мудреешь.

– Думаю, секрет в том, что перспектива обрести семью изрядно меняет человека, но довольно об этом.

– Как скажешь, Стэр, как скажешь, я всем сердцем желаю тебе удачи во всех твоих делах.

Стэр отыскал сэра Фрэнсиса и его прихвостня Boy в Большой кофейне, куда нередко захаживали придворные. Известный лакомка Сэм Пепис весьма кстати оказался тут сегодня.

Похоже, сэр Фрэнсис выпил больше спиртного, чем кофе. Увидев подходящего к его столу Стэра, он вскинул голову:

– А, Кеймерон, вы вернулись! А как ваша милашка? Уже нашла себе нового содержателя?

Едва ли можно было назвать Херролда тактичным человеком, и Стэр благословлял за это судьбу: по крайней мере никто не скажет, что это он начал ссору.

– У меня нет милашки, Херролд. Вы, верно, полагаете, что все вокруг отличаются вашим распутством или… – он со значением перевел взгляд на Джеймса Boy, – предпочитают кое-что иное…

– Черт бы вас побрал, Кеймерон, что вы такое несете? – взревел сэр Фрэнсис, не обращая внимания на то, что Boy потянул его за рукав, надеясь образумить.

– Можете толковать мои слова как угодно, – холодно отозвался Стэр. – Мне трудно судить, имеются ли какие-нибудь мысли в капустном кочане, что сидит у вас на плечах.

Сэр Фрэнсис рванулся к нему через стол, и несколько человек из его окружения попытались сдержать его, но он не унимался:

– Будь я проклят, Кеймерон, если не вызову вас на дуэль!

– Так где и когда мы встретимся? – спросил Стэр.

Сэр Фрэнсис заколебался. Он собирался лишь подразнить любимчика короля, но отнюдь не скрещивать клинки с фехтовальщиком, о мастерстве которого ходили легенды.

– Неужели вам ничего не приходит в голову? – насмешливо поинтересовался Стэр, довольный, что его затея удалась. – Не желаете ли сейчас? На Лестерском поле? Моим секундантом может быть хоть Бакхерст – если вы не против, – он обернулся к одному из придворных, который стоял, прислонясь к стене, и явно забавлялся.

– С удовольствием, Стэр, – клянусь, тебе многие скажут спасибо, если ты избавишь мир от этого слизняка.

Несколько человек горячо поддержали его, и кто-то крикнул:

– Пошли на Лестерское поле немедля – и делу конец!

– Отлично! – одобрил Стэр и кивнул сэру Фрэнсису. – Действительно, почему бы не сейчас? Мы уладим нашу размолвку на коротких шпагах – хотя, конечно, выбор за вами. Полагаю, вашим секундантом будет Boy?

– Сейчас уже темно! – отчаянно попытался спасти свою шкуру Boy.

– Пустое, – улыбнулся Стэр, – чтобы разделаться с подлецом, света всегда достаточно.

Толпа сочувствующих и просто любопытных, последовавшая за ними из кофейни, увеличивалась по мере того, как прохожие узнавали, что четверо благородных кавалеров намереваются выяснить отношения.

Несколько минут он играл со своим противником, как кошка с мышью, а затем, когда эта забава ему наскучила, с молниеносной быстротой нанес знаменитый coup de Jarnac, о котором рассказывал Кэтрин. Херролд со стоном рухнул, не в силах пошевелиться, а Стэр поспешил прервать поединок двух секундантов, так как Бакхерст был настроен весьма воинственно.

Стэр отдал шпагу Джорди и подошел к лежащему на земле Херролду, лицо которого приобрело землистый оттенок.

– Потрудитесь запомнить вот что. – Стэр заговорил громко, чтобы его жесткий голос расслышали все собравшиеся. – Если мне станет известно, что вы оскорбляете меня или близких мне людей так, как попытались сделать это сегодня – и как делали это в Голландии, – клянусь, я закончу дело, которое начал сегодня. В следующий раз я прикончу вас. Все ясно?

– Да, Кеймерон, я все понял, – с трудом выговорил тот.

– Отлично, и постарайтесь не забыть наш разговор.

Стэр отвернулся, радуясь, что с местью покончено. Джорди отдал ему шпагу, накинул на него плащ и со словами: «Ваша работа сделана, хозяин, а я за свою еще не брался» – растаял в сгущающихся сумерках.

Он быстро добрался до пансиона, где жил Амос Шоотер, и никто не узнал бы в этом решительно шагающем молодце вечного нытика и унылого жалобщика Джорди. Ему повезло: Шоотер был дома. Мало что в его внешности и обстановке убогой комнатки напоминало о роскоши, в которой привык нежиться преуспевающий голландский купец. Он с подозрением уставился на посетителя.