Текст книги "Автобиография йога"

Последовала дискуссия о метафизике. Гость допустил ошибку, неправильно толкуя священные книги. Чем больше неточностей он допускал, тем сильнее был его гнев.

– Вы знаете, что я лучше всех сдал экзамен на степень магистра?! – разум покинул его, но он все еще мог кричать.

– Господин судья, вы забываете, что это не ваш зал суда, – спокойно ответил Учитель. – Исходя из ваших ребяческих суждений, я могу предположить, что ваша деятельность в колледже была ничем не примечательной. Университетское образование в любом случае даже отдаленно не связано с осознанием Вед. Святых не выпускают партиями каждый семестр, как счетоводов.

После ошеломленного молчания посетитель от души рассмеялся.

– Это моя первая встреча с небесным судьей, – сказал он.

Позже он обратился с официальной просьбой, сформулированной в юридических терминах, которые, очевидно, были неотъемлемой частью его натуры, о том, чтобы его приняли в качестве «пробного» ученика.

Мой гуру лично занимался всем, что было связано с управлением его собственностью. Беспринципные люди по разным поводам пытались завладеть землей, доставшейся Учителю в наследство. Проявив решительность и даже подавая судебные иски, Шри Юктешвар перехитрил всех противников. Он прошел через эти болезненные переживания из-за нежелания содержать ашрам на средства от подаяний или за счет своих учеников.

Его финансовая независимость была одной из причин, по которой мой чрезвычайно прямой в высказываниях Учитель никогда не прибегал к хитростям дипломатии. В отличие от тех учителей, которым приходится льстить своим сторонникам, мой гуру был невосприимчив к влиянию – открытому или неуловимому – чужого богатства. Я никогда не слышал, чтобы он просил или даже намекал, что ему нужны деньги для какой-либо цели. Всех учеников в обители он принимал и обучал бесплатно.

Однажды в ашрам в Серампуре явился наглый судебный пристав, чтобы вручить Шри Юктешвару судебную повестку. При их разговоре присутствовали я и ученик по имени Канай. Отношение пристава к Учителю было оскорбительным.

– Вам будет полезно выбраться из полумрака вашей обители и подышать чистым воздухом зала суда, – пристав презрительно ухмыльнулся. Я не мог сдержаться.

– Еще одно твое дерзкое слово, и ты окажешься на полу! – я угрожающе двинулся вперед.

– Ах ты, негодяй! – одновременно со мной воскликнул Канай. – Как ты смеешь приносить свои богохульства в этот священный ашрам?

Но Учитель встал, защищая своего обидчика.

– Не волнуйтесь по пустякам. Этот человек всего лишь выполняет свой законный долг.

Пристав, ошеломленный таким неожиданным заступничеством, почтительно извинился и поспешил уйти.

Люди удивлялись, обнаружив, что мастер, обладая такой пламенной волей, может быть таким спокойным внутри. Он соответствовал ведическому определению человека Божьего: «Мягче цветка, когда дело касается доброты; сильнее грома, когда на карту поставлены принципы».

Мягче цветка, когда дело касается доброты; сильнее грома, когда на карту поставлены принципы.

В этом мире всегда существуют те, кто, по словам Браунинга, «не выносят света, так как сами темны». Иногда случайный гость порицал Шри Юктешвара за мнимые обиды. Мой невозмутимый гуру вежливо слушал, анализируя себя, чтобы понять, есть ли в этом порицании хоть крупица правды. Эти ситуации напоминали мне одно из неподражаемых наблюдений Учителя: «Некоторые люди пытаются казаться выше, отрезая головы другим!»

Неизменное самообладание святого впечатляет больше, чем любая проповедь. «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города»[99]99
  Притчи 16:32.


[Закрыть].

Я часто размышлял о том, что мой величественный Учитель легко мог бы стать императором или завоевателем мира, если бы его мысли были сосредоточены на славе или земных достижениях. Но он предпочел штурмовать те внутренние цитадели гнева и эгоизма, падение которых – вершина достижений человека.

Глава 13
Неспящий святой

– Пожалуйста, позвольте мне отправиться в Гималаи. Я надеюсь в абсолютном одиночестве достичь непрерывного общения с Богом.

Я действительно однажды адресовал эти неблагодарные слова своему Учителю. Охваченный одной из непредсказуемых иллюзий, от которых иногда страдают верующие, я испытывал растущее нежелание заниматься работой в обители и учебой в колледже. Слабым смягчающим обстоятельством является то, что я высказал эту просьбу, проведя со Шри Юктешваром всего шесть месяцев. Я тогда еще не успел полностью оценить его величественную персону.

– Многие горцы живут в Гималаях, но не обладают способностью воспринимать Бога, – неторопливо и бесхитростно ответил гуру. – Мудрость лучше искать у просветленного человека, чем у неподвижной горы.

Проигнорировав прямой намек Учителя на то, что это он, а не какая-то гора, является моим наставником, я повторил свою просьбу. Шри Юктешвар не удостоил меня ответом. Я принял его молчание за согласие – ненадежное толкование, легко принимаемое при удобном случае.

Мудрость лучше искать у просветленного человека, чем у неподвижной горы.

В тот же вечер в своем калькуттском доме я занялся подготовкой к путешествию. Завернув в одеяло несколько вещей, я вспомнил похожий сверток, который тайком выкидывал из чердачного окна несколькими годами ранее. Я гадал, не станет ли эта поездка очередным неудачным побегом в Гималаи. В прошлый раз я испытывал высокий духовный подъем, нынешним же вечером совесть сильно терзала меня из-за того, что придется оставить моего гуру. На следующее утро я разыскал пандита Бехари, профессора, который преподавал мне санскрит в Шотландском церковном колледже.

– Господин, вы рассказывали мне о своей дружбе с великим учеником Лахири Махасайя. Пожалуйста, дайте мне его адрес.

– Ты, наверное, имеешь в виду Рама Гопала Музумдара. Я называю его «неспящий святой». Он всегда бодрствует в экстатическом сознании. Его дом находится в Ранбаджпуре, недалеко от Таракешвара.

Я поблагодарил пандита и немедленно отправился в Таракешвар. Я надеялся заглушить свои дурные предчувствия, получив разрешение от «неспящего святого» в одиночестве заниматься медитацией в Гималаях. Я слышал, что друг Бехари достиг просветления после многих лет практики Крийя-йоги в уединенных пещерах.

В Таракешваре я пришел к знаменитому святилищу. Индуисты относятся к нему с таким же почтением, с каким католики относятся к святилищу в городе Лурд во Франции. В Таракешваре произошли бесчисленные чудеса исцеления, в том числе и с членом моей семьи.

– Я просидела там в храме неделю, – однажды поведала мне моя старшая тетя. – Соблюдая полный пост, я молилась за выздоровление твоего дяди Сарады от хронической болезни. На седьмой день я обнаружила, что в моей ладони материализовалась трава! Я приготовила отвар и дала его твоему дяде. Его болезнь сразу же прошла и больше никогда не возвращалась.

Я вошел в святилище Таракешвара, где алтарь представляет собой всего лишь круглый камень. Форма без начала и конца делает его подходящим символом Бесконечности. Неземные абстракции не чужды даже самому скромному индийскому крестьянину, на Западе люди фактически обвиняют народ Индии в том, что он живет абстракциями!

Мое настроение в тот момент было настолько мрачным, что мне не хотелось склоняться перед каменным символом. Бога следует искать, размышлял я, только в душе.

Я вышел из храма, не преклонив колен, и быстрым шагом направился к отдаленной деревне Ранбаджпур. В ответ на мою просьбу показать дорогу случайный прохожий погрузился в долгие размышления.

– Когда вы дойдете до перекрестка, поверните направо и продолжайте идти, – наконец произнес он с многозначительным видом.

Следуя указаниям, я направился вдоль берега канала. Стемнело, окраины расположенной в джунглях деревни оживлял мигающий свет светлячков и вой шакалов. Лунный свет был слишком слабым, чтобы можно было хоть как-то разглядеть дорогу, и я шел, спотыкаясь, целых два часа.

Приветственный звон коровьего колокольчика! На мой отчаянный зов в конце концов пришел крестьянин.

– Я ищу Рама Гопала Бабу.

– Такой человек не живет в нашей деревне, – сказал мужчина угрюмо. – Ты, наверное, шпион и что-то здесь разнюхиваешь.

Надеясь развеять подозрения в его озабоченном политикой уме, я трогательно объяснил свое затруднительное положение. Крестьянин отвел меня к себе домой и оказал гостеприимный прием.

– Ранбаджпур далеко отсюда, – сообщил он. – На перекрестке тебе следовало повернуть налево, а не направо.

Мой предыдущий информатор, с грустью подумал я, представлял явную угрозу для путешественников. После вкусной трапезы из риса грубого помола, чечевичного дала и картофельного карри с сырыми бананами я удалился в маленькую хижину, примыкающую ко двору. Вдалеке жители деревни пели под громкий аккомпанемент мридангов[100]100
  Ручные барабаны, используемые только для религиозной музыки.


[Закрыть] и цимбал. В ту ночь я почти не спал. Я горячо молился, чтобы меня направили к загадочному йогу Раму Гопалу.

Как только первые рассветные лучи проникли в щели в стенах моей темной комнаты, я отправился в Ранбаджпур. Пересекая неровные рисовые поля, я тащился по серповидным обломкам колючего растения и холмикам высохшей глины. Каждый крестьянин, случайно встретившийся мне на пути, неизменно сообщал, что до пункта назначения осталась «всего лишь кроша (две мили)». За шесть часов солнце победоносно преодолело расстояние от горизонта до зенита, но я начал подозревать, что эта кроша до Ранбаджпура никогда не закончится.

В полдень меня по-прежнему окружали бесконечные рисовые поля. Жар, льющийся с безоблачного неба, доводил меня почти до обморока. Когда какой-то человек неторопливо приблизился, я едва решился задать уже привычный вопрос, опасаясь услышать неизменное: «Всего одна кроша».

Незнакомец остановился рядом со мной. Невысокий и худощавый, он имел непримечательную внешность, если не считать необыкновенного взгляда пронзительных темных глаз.

– Я планировал уехать из Ранбаджпура, но твоя цель была благой, поэтому я подождал тебя, – он погрозил пальцем перед моим изумленным лицом. – Разве тебе не хватило ума понять, что нельзя являться без предупреждения? Твой профессор Бехари не имел права давать мой адрес.

Учитывая, что этот мастер без лишних слов уже понял, кто я такой, я стоял молча, несколько обиженный таким приемом.

– Скажи мне, как ты думаешь, где находится Бог? – тут же продолжил он.

– Как где? Он внутри меня и везде, – я наверняка выглядел таким же растерянным, как и чувствовал себя.

– Всепроникающий, да? – святой усмехнулся. – Тогда почему, юный господин, вы вчера не преклонились перед Бесконечностью, воплощенной в каменном символе в храме Таракешвара?[101]101
  Здесь вспоминается высказывание Достоевского: «Всякий человек, который ни перед кем не склоняется, однажды будет раздавлен собственной тяжестью».


[Закрыть] Из-за гордыни вы были наказаны тем, что прохожий, которого не беспокоили тонкие различия между левым и правым, сбил вас с пути истинного. И сегодня тоже вы испытали много трудностей из-за этого!

Я безоговорочно признал правоту святого, пораженный тем, что в таком ничем не примечательном с виду человеке таится всеведущее око. От йога исходила исцеляющая сила: я мгновенно взбодрился после блужданий под палящим солнцем.

– Преданный последователь веры склонен думать, что его путь к Богу является единственным, – сказал он. – Высший путь, несомненно, – это йога, посредством которой обретаешь Бога внутри. Так говорил нам Лахири Махасайя. Но, открывая Господа внутри, мы вскоре обнаруживаем Его и во всем, окружающем нас. Святыни в Таракешваре и в других местах по праву почитаются как главные центры духовной силы.

Осуждение в голосе святого исчезло, его взгляд смягчился состраданием. Мудрец похлопал меня по плечу.

– Юный йог, я вижу, ты убегаешь от своего учителя. У него есть все, что тебе нужно. Ты должен вернуться к нему. Горы не могут стать твоим гуру, – Рам Гопал повторил ту же мысль, которую Шри Юктешвар высказал при нашей последней встрече.

– Никто свыше не запрещает мастерам перемещаться с одного места пребывания на другое, – мой спутник насмешливо взглянул на меня. – Гималаи в Индии и Тибете не имеют монополии на святых. Если человек не утруждает себя поиском Бога внутри, он не обретет Всевышнего, блуждая туда-сюда. Как только истинный верующий готов отправиться даже на край земли за духовным просветлением, его гуру появляется рядом.

Если человек не утруждает себя поиском Бога внутри, он не обретет Всевышнего, блуждая туда-сюда.

Я молча согласился, вспомнив о том, как молился в обители в Бенаресе и вскоре после этого повстречал Шри Юктешвара в людном переулке.

– У тебя есть маленькая комнатка, где ты можешь закрыть дверь и побыть один?

– Да.

Я поразился тому, с какой ошеломляющей быстротой этот святой переходил от общего к частному.

– Это и есть твоя гималайская пещера, – йог одарил меня взглядом просветления, который я никогда не забуду. – Это твоя священная гора. Вот где ты найдешь Царство Божье.

Его простые слова мгновенно избавили меня от многолетней одержимости Гималаями. На выжженном солнцем рисовом поле я очнулся от грез о жизни в вечных снегах высокогорья.

– Юный господин, твоя духовная жажда достойна похвалы. Я испытываю к тебе огромную любовь, – Рам Гопал взял меня за руку и повел в причудливую деревушку. Саманные дома были покрыты кокосовыми листьями и украшены входом из грубо сколоченных камней.

Святой усадил меня на бамбуковое возвышение в прохладном полумраке своего маленького дома. Угостив меня подслащенным соком лайма и кусочком сахарной головы, он ушел во внутренний дворик и принял позу лотоса. Примерно через четыре часа я очнулся от медитации, открыл глаза и увидел, что залитая лунным светом фигура йога все еще неподвижна. Пока я сурово напоминал своему желудку, что человек живет не хлебом единым, ко мне подошел Рам Гопал.

– Вижу, ты проголодался. Еда скоро будет готова.

Во внутреннем дворике под глиняной печью разожгли огонь. Вскоре подали рис и дал на больших банановых листьях. Хозяин дома вежливо отказался от моей помощи во всех кулинарных делах. Индуистская пословица «гость – это Бог» с незапамятных времен предписывала благочестивое соблюдение этого правила. Впоследствии, путешествуя по миру, я был очарован, увидев, что подобное уважение к гостям проявляется в сельских районах многих стран. У городских жителей столь трепетное отношение к гостеприимству притупляется из-за переизбытка незнакомых лиц.

Казалось, наполненные людьми рынки остались где-то далеко в прошлом, когда я сидел на корточках рядом с йогом в уединении крошечной деревни в джунглях. Комната дома была залита таинственным мягким светом луны. Рам Гопал расстелил для меня на полу постель из рваных одеял и сел на соломенную циновку. Пораженный его духовным магнетизмом, я осмелился обратиться с просьбой.

– Господин, вы могли бы даровать мне самадхи?

– Дорогой юноша, я был бы рад стать посредником между тобой и Богом, но это должен сделать не я, – святой посмотрел на меня из-под полуопущенных век. – Твой учитель скоро дарует тебе этот опыт. Твое тело еще не настроено на божественный контакт. Как маленькая лампа не может выдержать чрезмерного электрического напряжения, так и твои нервы не готовы к потоку высшей энергии. Если бы я даровал тебе бесконечный экстаз прямо сейчас, ты бы горел так, словно каждая клеточка тела пылает в огне.

– Ты просишь у меня просветления, – задумчиво продолжал йог, – в то время как я задаюсь вопросом, удалось ли такому ничтожному и так мало медитирующему человеку, как я, угодить Богу и какую ценность я обрету в Его глазах в час расплаты.

– Господин, разве вы не искали Бога всем сердцем в течение долгого времени?

– Я не так уж много сделал. Бехари, должно быть, рассказывал тебе что-то о моей жизни. Двадцать лет я жил в тайном гроте, медитируя по восемнадцать часов в день. Затем я перебрался в более недоступную пещеру и провел там двадцать пять лет, практикуя йогу по двадцать часов ежедневно. Мне не требовался сон, потому что я всегда был с Богом. Мое тело лучше отдыхало в полном спокойствии сверхсознания, чем в частичном покое обычного неосознанного состояния. Мышцы расслабляются во время сна, но сердце, легкие и система кровообращения постоянно работают и не получают отдыха. В состоянии сверхсознания внутренние органы впадают в состояние анабиоза, заряжаясь небесной энергией. С помощью этого способа я годами обходился без сна. Придет время, когда ты тоже откажешься от сна.

В состоянии сверхсознания внутренние органы впадают в состояние анабиоза, заряжаясь небесной энергией.

– Боже мой, вы так долго медитировали и все же не уверены в благосклонности Господа! – я уставился на него в изумлении. – Что тогда говорить о нас, простых смертных?

– Ну разве ты не видишь, мой дорогой мальчик, что Бог – это сама Вечность? Довольно нелепо предполагать, что кто-то может полностью познать Его за сорок пять лет медитации. Однако Бабаджи уверяет нас, что даже непродолжительная медитация спасает человека от ужасного страха смерти и посмертных состояний. Не ограничивай свой духовный идеал маленькой горой, а зацепи его за звезду неограниченного божественного постижения. Если ты будешь усердно трудиться, то достигнешь ее.

Очарованный этой перспективой, я попросил мудреца продолжить свой поучительный рассказ. Святой поведал мне удивительную историю о своей первой встрече с Бабаджи, гуру Лахири Махасайя[102]102
  См. главу 35.


[Закрыть]. Ближе к полуночи Рам Гопал погрузился в молчание, а я лег на свои одеяла. Закрыв глаза, я увидел вспышки молнии, огромное пространство внутри меня стало вместилищем жидкого света. Я открыл глаза и увидел то же ослепительное сияние. Комната стала частью того бесконечного вместилища, которое я созерцал внутренним зрением.

– Почему ты не спишь?

– Господин, как я могу спать, когда вижу сверкающие молнии независимо от того, закрыты мои глаза или открыты?

– Ты благословлен пережить этот опыт. Духовные излучения не так-то просто увидеть, – святой добавил несколько слов любви.

На рассвете Рам Гопал дал мне кусочки сахарной головы и сказал, что я должен уходить. Мне так не хотелось прощаться с ним, что слезы потекли по щекам.

– Я не отпущу тебя с пустыми руками, – произнес йог нежно. – Я кое-что сделаю для тебя.

Он улыбнулся и пристально посмотрел на меня. Я застыл как вкопанный, ощущая покой, который мощным потоком хлынул через врата моих глаз. Я мгновенно исцелился от боли в спине, которая периодически беспокоила меня на протяжении многих лет. Обновленный, купающийся в море сияющей радости, я больше не плакал. Прикоснувшись к стопам святого, я направился в джунгли и пробирался сквозь тропические заросли, пока не добрался до Таракешвара.

Там я совершил второе паломничество к знаменитому святилищу и во весь рост простерся ниц перед алтарем. Круглый камень увеличивался перед моим внутренним взором, пока не превратился в небесные сферы – кольцо внутри кольца, пространство за пространством, все было наделено божественностью.

Час спустя я благополучно отправился на поезде в Калькутту. Мой путь привел меня не в высокие горы, а к Учителю, который и стал олицетворением Гималаев.

Глава 14
Опыт вселенского сознания

– Я вернулся, Гуруджи, – написанное на моем лице смущение как нельзя более красноречиво говорило за меня.

– Давай пойдем на кухню и найдем что-нибудь поесть, – Шри Юктешвар держался так, словно мы провели в разлуке часы, а не дни.

– Учитель, я, должно быть, разочаровал вас своим внезапным уходом от всех обязанностей в обители. Я подумал, что вы, возможно, сердитесь на меня.

– Нет, конечно, нет! Гнев возникает только из-за неудовлетворенных желаний. Я ничего не ожидаю от других, поэтому их действия не могут противоречить моим желаниям. Я бы не стал использовать тебя в своих целях. Я счастлив только тогда, когда по-настоящему счастлив ты.

– Господин, люди постоянно что-то говорят о божественной любви, но впервые у меня есть конкретный пример в вашем ангелоподобном лице! В мирской жизни даже отцу нелегко простить своего сына, если тот без предупреждения покидает родительский дом и семейное дело. Но вы не выказываете ни малейшего раздражения, хотя, должно быть, испытываете большие неудобства из-за множества незавершенных дел, которые я оставил после себя.

Я сознавал, что Господь в образе моего гуру расширяет скромный пыл моего сердца до несжимаемых пределов небесной любви.

Мы посмотрели друг другу в глаза, в которых блестели слезы. Волна блаженства накрыла меня. Я сознавал, что Господь в образе моего гуру расширяет скромный пыл моего сердца до несжимаемых пределов небесной любви.

Несколько дней спустя утром я направился в пустую гостиную Учителя. Я планировал медитировать, но моя похвальная цель была нарушена непослушными мыслями. Они разлетались, как птицы разлетаются от охотника.

– Мукунда! – позвал Шри Юктешвар с дальнего внутреннего балкона.

Я почувствовал себя таким же мятежным, как и мои мысли.

– Учитель всегда призывает меня медитировать, – пробормотал я себе под нос. – Он не должен беспокоить меня, когда знает, зачем я пришел в его комнату.

Гуру снова позвал меня, но я упрямо молчал. В третий раз в его голосе прозвучал упрек.

– Господин, я медитирую! – возмущенно крикнул я.

– Я знаю, как ты медитируешь, – ответил мой гуру, – когда твои мысли разбросаны, будто листья во время бури! Иди сюда, ко мне.

Униженный и разоблаченный, я печально направился к нему.

– Бедный мальчик, горы не смогли дать того, чего ты хотел, – Учитель говорил ласково, успокаивающе. Его спокойный взгляд был непроницаем. – Желание твоего сердца будет исполнено.

Шри Юктешвар редко говорил загадками. Я был сбит с толку. Он мягко ударил меня в грудь прямо над сердцем.

Мое тело стало неподвижным, дыхание словно вытянуло из легких каким-то огромным магнитом. Душа и разум мгновенно сбросили оковы физического тела и потекли, подобно жидкому пронизывающему свету, из каждой моей поры. Плоть была как будто мертва, но, остро осознавая происходящее, я в то же время понимал, что никогда прежде не ощущал себя таким живым. Мое ощущение собственной личности больше не ограничивалось телом, а охватывало окружающие атомы. Люди на ближайших к обители улицах, казалось, мягко двигались по отдаленной периферии. Сквозь слабую прозрачность почвы виднелись корни растений и деревьев, и я различил, как по ним течет сок.

Душа и разум мгновенно сбросили оковы физического тела и потекли, подобно жидкому пронизывающему свету, из каждой моей поры.

Вся округа лежала передо мной как на ладони. Мое обычное фронтальное зрение теперь сменилось сферическим зрением с широким углом обзора. Одновременно я видел все. Затылком я видел мужчин, прогуливающихся вдалеке по Рай-Гхат-роуд, и заметил также белую корову, которая неторопливо приближалась к обители. Когда она прошла перед распахнутыми воротами ашрама, я увидел ее двумя глазами, как обычно. Корова скрылась за кирпичной стеной, но я продолжал ясно видеть ее.

Все объекты, находящиеся в пределах моего панорамного обзора, дрожали и колебались из стороны в сторону, как движущиеся кадры в кинофильмах. Мое тело, тело Учителя, двор с колоннами, мебель и пол, деревья и солнечный свет иногда приходили в бешеное движение, пока все не превращалось в светящееся море, подобно тому, как кристаллы сахара, брошенные в стакан с водой, растворяются после перемешивания. Объединяющий свет чередовался с материализацией формы, и такие метаморфозы раскрывали закон причины и следствия в творении.

Безбрежная, как океан, радость разбилась о спокойные бескрайние берега моей души. Я понял, что Дух Божий – это неисчерпаемое Блаженство, а Его тело – это бесчисленные ткани света. Нарастающее внутри меня сияние начало окутывать города, континенты, землю, солнечные и звездные системы, разреженные туманности и парящие вселенные. Весь космос, мягко светящийся, как город, видимый издалека ночью, мерцал в бесконечности моего существа. Общемировые границы, резко очерченные вблизи, несколько поблекли в самом отдалении. Там я мог видеть мягкое сияние, никогда не ослабевающее. Оно было неописуемо деликатным, изображения планет были сотканы из более грубого света.

Божественное рассеяние лучей исходило из Вечного Источника и вспыхивало в галактиках, преображенное неописуемыми аурами. Снова и снова я видел, как созидательные лучи собираются в созвездия, а затем растворяются в слоях прозрачного пламени. Ритмично чередуясь, неисчислимые миры превращались в прозрачный блеск, и огонь становился твердью.

Я познал небесный центр как точку интуитивного восприятия в моем сердце. Яркое сияние лилось из середины меня во все уголки вселенной. Блаженная амрита, нектар бессмертия, пульсировала во мне с текучестью, подобной ртути. Созидательный голос Бога, который я слышал, звучал как Ом[103]103
  «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Евангелие от Иоанна 1:1).


[Закрыть] – вибрация Небесного Двигателя.

Внезапно дыхание вернулось в мои легкие. С почти невыносимым разочарованием я понял, что утратил свою бесконечную необъятность. Я вновь оказался заточен в унизительную клетку физического тела, к которой так нелегко приспособиться Духу. Подобно блудному сыну, я сбежал из своего макрокосмического дома и заточил себя в узком микрокосме.

Мой гуру неподвижно стоял передо мной. Я хотел припасть к его святым стопам в знак благодарности за пережитый опыт вселенского сознания, которого я так долго и страстно искал, но Учитель удержал меня и заговорил спокойно и непритязательно.

– Ты не должен чрезмерно упиваться экстазом. Тебе еще многое предстоит сделать в этом мире. Пойдем, подметем пол на балконе, а потом прогуляемся вдоль Ганга.

Я принес метлу, понимая, что Учитель учит меня секрету сбалансированной жизни. Душа должна простираться над космогоническими безднами, в то время как тело выполняет свои повседневные обязанности. Когда позже мы отправились на прогулку, я все еще пребывал в неописуемом восторге. Я видел наши тела как две астральные проекции, движущиеся по дороге у реки, сущность которой была чистым светом.

– Именно Дух Бога деятельно поддерживает каждую форму и силу во вселенной. Однако Он трансцендентен и существует отдельно в блаженной несотворенной пустоте за пределами миров вибрационных явлений[104]104
  «Ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну» (Евангелие от Иоанна 5:22). «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Евангелие от Иоанна 1:18). «Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит, потому что Я к Отцу Моему иду» (Евангелие от Иоанна 14:12). «Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Евангелие от Иоанна 14:26). Эти библейские слова относятся к тройственной природе Бога как Отца, Сына, Святого Духа (Сат, Тат, Ом в индуистских писаниях). Бог-Отец – это Абсолют, Невоплощенный, существующий за пределами вибрационного творения. Бог-Сын – это Сознание Христа (Брахма, или Кутастха Чайтанья), существующее в пределах вибрационного творения; это Сознание Христа является «единородным» или единственным отражением Несотворенного Бесконечного. Его внешним проявлением или «свидетелем» является Ом, или Святой Дух, божественная, созидательная, невидимая сила, которая структурирует все творение посредством вибрации. Ом, блаженный Утешитель, слышен в медитации и открывает преданному верующему высшую Истину.


[Закрыть], – объяснил Учитель. – Святым, которые осознают свою божественность, даже находясь во плоти, знакомо подобное двойственное существование. Добросовестно занимаясь земными трудами, они все же остаются погруженными во внутреннее блаженство. Господь сотворил всех людей из безграничной радости Своего бытия. Хотя они болезненно стеснены телом, Бог, тем не менее, ожидает, что души, созданные по Его образу и подобию, в конечном счете поднимутся над всеми чувственными отождествлениями и воссоединятся с Ним.

Господь сотворил всех людей из безграничной радости Своего бытия.

Узрев картины вселенной, я на всю жизнь вынес много важных уроков. Ежедневно успокаивая свои мысли, я смог освободиться от обманчивого убеждения, что мое тело – это масса из плоти и костей, которая перемещается по твердой почве материи. Дыхание и беспокойный ум, как я видел, были подобны штормам, которые разбивали океан света на волны материальных форм – земли, неба, человеческих существ, животных, птиц, деревьев. Восприятия Бесконечности как Единого Света можно было добиться лишь путем успокоения этих штормов. Всякий раз, когда я заставлял утихнуть эти два источника волнений, я наблюдал, как многочисленные волны творения сливаются в одно светящееся море, подобно тому, как волны океана, когда буря стихает, безмятежно превращаются в единое целое.

Учитель дарует неземной опыт вселенского сознания, когда его ученик посредством медитации укрепил свой ум до такой степени, что необъятные картины мира не перегружают его. Этот опыт невозможно даровать тому, кто проявляет простую интеллектуальную готовность или непредубежденность. Только соответствующее развитие с помощью практики йоги и благочестивой бхакти может подготовить ум к восприятию шокирующего открытия вездесущности. Это приходит с естественной неизбежностью к искренне верующему. Истовое стремление начинает тянуть его к Богу с непреодолимой силой. Господь в образе необъятной вселенной притягивается магнетическим пылом искателя в пространство его сознания.

В более поздние годы жизни я написал стихотворение под названием «Самадхи», пытаясь передать величие небесной сути:

 
Исчезли завесы света и тени,
Рассеялся туман печали,
Улетели прочь все рассветы мимолетной радости,
Развеялся смутный мираж чувств.
Любовь, ненависть, здоровье, болезнь, жизнь, смерть —
Исчезли эти ложные тени на экране двойственности.
Волны смеха, сциллы сарказма, меланхоличные водовороты,
Тающие в безбрежном море блаженства.
Буря майи утихла
По мановению волшебной палочки глубокой интуиции.
Вселенная, забытый сон, таящийся в подсознании,
Готова вторгнуться в мою вновь пробужденную
Память божественную.
Я живу без небесной тени,
Но ее не существует без меня;
Так же, как море существует без волн,
Но они не живут без моря.
Сны, пробуждения, состояния глубокого сна турии,
Настоящее, прошлое, будущее больше не для меня,
Но вездесущее, всепроникающее Я – везде.
Планеты, звезды, звездная пыль, Земля,
Вулканические извержения, катаклизмы Судного дня,
Формовочный горн Творения,
Ледники безмолвных рентгеновских лучей,
Обжигающие потоки электронов,
Мысли всех людей, прошлых, настоящих, грядущих,
Каждая травинка, я сам, человечество,
Каждая частица вселенской пыли,
Гнев, жадность, хорошее, плохое, спасение, похоть,
Я проглотил, преобразовал все
В безбрежный океан крови своего единого Существа!
Тлеющая радость, часто подкрепляемая медитацией,
Ослепляющая мои полные слез глаза,
Вспыхни бессмертным пламенем блаженства,
Поглоти мои слезы, мое тело, все мое!
Ты – это Я, Я – это Ты,
Знающий, Познающий, Познаваемый – Единое целое!
Безмятежный, непрерывный трепет, вечно живой, вечно новый покой!
Приятное за пределами воображения ожидание, блаженство самадхи!
Не бессознательное состояние
Или ментальный хлороформ без возвращения по собственной воле,
Самадхи, расширяющий сферу моего сознания
За пределами смертной оболочки
К самой дальней границе вечности,
Где я, Космическое море,
Наблюдаю за маленьким эго, плавающим во Мне.
Ни воробей, ни песчинка не укроются от Моего взора.
Все пространство плавает, как айсберг, в Моем ментальном море.
Я – Грандиозное Вместилище всего сотворенного.
Через все более глубокую, продолжительную, истовую,
Дарованную гуру медитацию
Наступает это небесное самадхи.
Слышен ропот движущихся атомов,
Темная земля, горы, долины – и вдруг! Расплавленная жидкость!
Текущие моря превращаются в пары туманностей!
Ом срывает завесы, чудесным образом развеивая испарения,
Океаны лежат как на ладони, сияющие электронами,
Пока, наконец, звук небесного барабана
Не превратит более грубый свет в вечные лучи
Всепроникающего блаженства.
Из радости я пришел, в радости я живу, в священной радости я таю.
Океан разума, я пью волны всего творения.
Четыре завесы – твердого, жидкого, газообразного, света —
Вздымаются вверх.
Я сам, во всем, вхожу в Великое Я.
Ушли навсегда отрывистые, мерцающие тени смертной памяти.
Безупречно мое ментальное небо, внизу, впереди и высоко вверху.
Вечность и я, объединенный луч.
Крошечный пузырек смеха, я
Становлюсь самим Морем Радости.
 

Шри Юктешвар научил меня, как по желанию испытывать этот благословенный опыт, а также как передавать его другим, если их интуитивные каналы развиты. В течение нескольких месяцев я входил в экстатическое единение, постигая, почему Упанишады говорят, что Бог – это раса, «лучший, сильнейший». Однако в итоге я обратился со своей проблемой к Учителю.