Текст книги "Милый яд"

Глава двадцать девятая

= Шарлотта =

Я оказалась в тесной толпе коллег на гендерной вечеринке Рейган. Эбигейл плевалась во время разговора, но до сих пор мне удавалось уклоняться от капелек ее слюны.

Айрин говорила так громко, что любую деликатную тему нужно было затрагивать в звуконепроницаемом бункере, если только мы не хотели, чтобы весь район Тристейта знал, каково это, когда между ног Рейган стоит мужчина. Что, к сожалению, оказалось гвоздем сегодняшнего вечера.

– Говорю тебе, прикосновения этого мужчины – проклятие, – Рейган положила ноги на шезлонг, стоящий напротив нас. – Не знаю, как мне удается не кончать, когда его пальцы оказываются у меня между ног. Думаю, что готова родить раз пять только для того, чтобы он принял роды.

Я поерзала на викторианском диване цвета ирисок. Сегодня у меня было не так уж много работы. Нужно только переложить вещи и переставить кое-какие документы, изо всех сил стараясь заглушить голос Рейган, когда она неторопливо покидала комнату телеконференций, придерживая живот и разглагольствуя об умелых пальцах доктора Маркетти во время осмотра.

Разговор продолжился и в такси, направлявшемся в сторону «Мадам Уэйд», буржуйского чайного салона в Верхнем Вест-Сайде.

– Я много лет была в его списке ожидания, – Эбигейл вздохнула и куснула свежеиспеченную ванильную булочку. – Он не берет новых пациенток.

Айрин повела плечом.

– Я просто хожу в местную клинику. В Уильямсбурге. Мне слишком странно было бы подвергнуться осмотру со стороны мужчины – как бы он ни был горяч. Доктор Ваксман – настоящее сокровище. Я еще не встречала такой милой женщины.

Все три женщины посмотрели на меня, ожидая, что я заговорю. Когда затрагиваются такие интимные темы, думаю, странно, если кто-то отказывается говорить.

Я поставила тарелку с микроскопическим сэндвичем на бедро и стала тянуть время, попивая базиликовый улун из крошечной чашечки, выставив мизинец в сторону Рейган. По помещению в то время прохаживалось около пятидесяти человек, и я предпочла бы разговаривать с кем-нибудь из них, чем оказаться в эпицентре беседы.

Я слабо улыбнулась.

– Я никогда не была на приеме у гинеколога.

– Никогда? – нахмурилась Айрин. – То есть тебя ни разу не осматривали?

Я покачала головой.

– Даже в колледже? Когда у тебя началась половая жизнь?

Половой жизни у меня не было вовсе, но закралось ощущение, что мое признание в девственности эти образованные, откровенные альфа-самки воспримут как мошенничество.

Как бы то ни было, я прекрасно знала, что большинство городских жительниц двадцати двух лет уже позволили сорвать свой цветок. Просто у меня никогда не было времени на свидания. С тех пор, как умерли родители, у меня в приоритете были только сохранение стипендии и заработок.

Я почувствовала, что краснею.

– Да не началась еще.

Эбигейл ахнула.

– Это нереально.

– А мазок с шейки матки? – Рейган отхлебнула кроваво-апельсиновый чай. – Только не говори, что никогда не подумывала об этом. Все девушки от двадцати одного и старше должны это сделать.

Я снова покачала головой.

– Я это исправлю. Скоро что-нибудь придумаю.

– Нет, ты этого не сделаешь, – Эбигейл рассмеялась. – Посмотри на свое лицо. Ты напугана.

– Моя тетя Джесса умерла от рака шейки матки. Она была мне очень дорога, – Рейган постучала ногтем по чашке. – Я не позволю тебе разгуливать по миру непроверенной. После вечеринки позвоню и лично запишу тебя на прием.

– Прошу вас, в этом нет необходимости…

– На самом деле это точно необходимо, – указала Айрин.

Рейган заменила чашку с чаем на телефон.

– Тогда все решено. У тебя будет осмотр. И больше ни слова не хочу слышать.

Я посмотрела на гаджет, беспокоясь, что она сделает что-нибудь безумное, например, прямо сейчас позвонит Тейту, после того как он даже не потрудился появиться.

Облегчение охватило меня, когда Рейган положила свой телефон, но затем она махнула рукой.

– Ханна!

Я вздрогнула, вонзив ногти в канапе. Переполненная комната оказалась не самым подходящим местом, чтобы понять, как сильно встревожило меня это имя. Хотя это никак не могла быть она…

Перед нами материализовалась высокая блондинка. На ней было коктейльное платье, каблуки выше моего кредитного рейтинга, а длинные волосы были собраны сзади во французскую косу. Она вполне вписывалась в обстановку со всеми этими элегантными картинами с позолотой, расшитыми обоями и лепниной на карнизе. Внезапно я в своем пятнистом платье с короткой и расклешенной юбкой, полосатых гольфах и армейских ботинках почувствовала себя изгоем.

Рейган подвинулась, освободив ей место на диване.

– Познакомьтесь с Ханной. Это медсестра, которая помогла мне после выкидыша во время второго этапа ЭКО. Она направила меня к доктору Маркетти, а остальное уже известно.

У меня пересохло во рту.

Это была она.

Ханна Тейта.

Мое сердце колотилось как отбойный молоток. Я слышала свой же пульс. Над головой заиграла новая песня. Что-то о том, как найти свой путь домой, как будто вселенная пыталась мне что-то сказать.

Я чувствовала себя так, словно телепортировалась в прошлое. До того момента, как из Шарлотты Ричардс стала Лотти Дикс. Должна ли я представиться? Признаться, что знала Келлана? Признаться, что знаю Тейта?

В конце концов, я промолчала, попивая чай, и изучала ее, пытаясь понять, что Келлан в ней ненавидел, а Тейт ценил. Эбигейл и Айрин тепло поздоровались с ней, и я машинально повторила приветствие, но на лице у меня застыла улыбка снеговика. Замороженная и неестественная.

Она казалась безмятежной. Как ребенок с фильтром цветочной короны. Полная противоположность мне во всех отношениях.

Рейган схватила Ханну за руку.

– Кстати, мы только что говорили о докторе.

Ханна кивнула.

– Он придет?

– Не уверена, – Рейган посмотрела на меня, приподняв бровь. – Шарлотта?

– Ой, – я отложила свой раздавленный сэндвич, решив, что ложь во спасение лучше правды, как ужаснула Тейта эта перспектива. – Я не получила окончательного ответа, но не думаю, что он появится.

– Татум не любит такие вечеринки, – сказала Ханна, как будто она была авторитетной фигурой во всех вопросах касательно Татума Маркетти.

– Или вечеринки в целом, – пробормотала я в чашку.

– Он предпочитает находиться поближе к клинике, чтобы как можно быстрее приехать по вызову.

Или, может быть, брат Тейта умер, и он больше не видит смысла в жизни вне работы.

По крайней мере таким я видела Тейта Маркетти. Сломленный несчастьем, живущий на автопилоте.

Айрин наклонилась вперед.

– Похоже, ты его хорошо знаешь.

– Раньше мы были помолвлены.

– Что? – Рейган развернулась, врезавшись животом в бедро Ханны. – Как я могла этого не знать?

Ханна пожала плечами, демонстрируя безразличие. В ее голосе была музыкальность, и все, что она говорила, звучало как благословение. Или как песня Бонни Тайлер.

– Все это в прошлом.

Лишь на мгновение она сжала пальцы.

Так быстро, что я не могла быть уверена, что это произошло на самом деле.

У Ханны еще остались чувства к Тейту? Или она затаила на него обиду? В любом случае, она могла бы вступить в мой клуб. Мы бы заказали футболки по оптовым ценам.

– Ну… не нужно зацикливаться на этом! – приняла решение Рейган.

– Все в порядке. Я двигаюсь дальше. Он тоже. Прошло четыре года.

Я произвела в уме подсчеты. Келлан упомянул о расставании в младшем классе, что означало, что прошло пять лет. Не четыре.

После его смерти Тейт и Ханна снова сошлись? Или раньше?

Тот факт, что я так мало знала о Тейте Маркетти, сам собой обрушился на меня. Я глубже вжалась в диванную подушку, думая о младших Маркетти.

Я хотела расспросить Тейта об истории с Гарвардом. Она не давала мне покоя всю неделю. Я чувствовала себя ошеломленной. Выбитой из колеи. Исцеление, которого я добивалась последние четыре года, было уничтожено одним махом.

Честно говоря, я знала Келлана достаточно хорошо и понимала, что его нельзя заставить делать то, чего он не хочет. А значит, он подал заявление в Гарвард сам.

У него была мечта о будущем – и все же он выбрал смерть?

Женщины перевели разговор на предстоящие релизы и известные научно-популярные аудиокниги. Я допила чай, жалея, что не пришла сюда раньше, чтобы мой уход сейчас не выглядел невежливо.

Сожаление усилилось, когда я услышала, как одна из сидящих рядом кузин Рейган воскликнула:

– Это он? Доктор Чудо? Как думаешь, он примет меня, если я буду умолять?

Я повернула голову в сторону двери одновременно с Ханной и втянула воздух, когда увидела его.

Тейта.

Глава тридцатая

= Тейт =

Да будет известно, что я пришел ради своей пациентки. За те суммы, которые Рейган оставляла в моей клинике, она заслуживала, чтобы ее ребенок появился на свет усыпанным бриллиантами и пуленепробиваемым. Самое меньшее, что я мог сделать, это появиться на гендерной вечеринке с настоящим подарком и улыбкой, так и говорящей: «Шесть тысяч, которые выплачивает за прием ваша страховая компания, того стоят».

У стола с подарками я бросил конверт в корзину. В нем содержалось рекомендательное письмо в высокопоставленное дошкольное учреждение города, место в приемной комиссии которого принадлежало одной из бывших пациенток. Вероятно, это побочный продукт моей совести, работающей сверхурочно. Не помогало и то, что я чувствовал себя подонком, потому что и был подонком. Вот почему я оказался здесь, для протокола, несмотря на то, что сказал мисс Шарлотте Ричардс.

Схватив ручку и карточку из стопки, я нацарапал свое предположение о половой принадлежности детей и сунул его в коробку для розыгрыша. Два мальчика, между прочим. Я сам видел соответствующие органы на последнем УЗИ. И да, это было непрофессионально. Но я знал, что Рейган получит от этого удовольствие. Кроме того, в числе призов были наушники с шумоподавлением, которые можно было бы пускать в ход всякий раз, когда Терри оказывался поблизости.

Женщины, сидящие у камина, уставились на меня. Женщины обычно пялились на меня по двум причинам: они хотели, чтобы я был в них как мужчина, или хотели, чтобы я был в них как врач. В любом случае, мне это было неинтересно.

Я шагнул к Рейган, намереваясь выплюнуть приветствие и уйти как можно скорее. А потом заметил Шарлотту Ричардс, сидящую рядом с моей бывшей невестой. Они разговаривали, склонив головы. Чарли щеголяла румянцем оттенка запеченного омара и подолом, который оставлял на виду девяносто процентов ее ног.

Ты пришел сюда не для того, чтобы раздевать глазами лучшую подругу своего брата.

Ты пришел сюда вовсе не из-за Шарлотты Ричардс.

Я не намеревался усугублять ситуацию, связываясь с ней. Считайте, я себя полностью контролировал. И потому у меня не было ни малейшего желания вступать с ней в разговор. Или, чего хуже – задрать ее крошечное платьице и погрузиться в ее киску, оставив эти гольфы до колен.

Вообще ни разу.

Кто-то схватил меня за плечо. Судя по всему, мать Рейган.

– Доктор Маркетти, верно?

Я протянул руку для пожатия, восхищаясь тем, кто изобрел хорошие манеры, и сожалея, что мне приходится их соблюдать, чтобы сохранить свой очаровательный образ доктора Чудо. Очевидно, пациенты хотели Джекилла, а не Хайда. Кто бы мог подумать.

– Можете называть меня Татум. Я так понимаю, вы миссис Ротшильд?

– Дженнифер, – она обхватила мою руку вместо пожатия. – Доктор Маркетти, то, что вы сделали для моей дочери… Не знаю, как отблагодарить вас.

За ней Чарли внимательно смотрела на Ханну, которая выглядела точно так же, как в день нашего расставания четыре года назад. Ханна проговаривала слова в размеренном темпе. У нее была склонность обдумывать свои мысли, прежде чем озвучивать их вслух, кроме тех, что касались Келлана. Что в итоге и разрушило наши отношения. Как и небольшой досадный факт, что она мне просто не нравилась – как человек, конечно. Как невеста? Тут неоднозначно.

– Я никогда не видела ее такой счастливой, – миссис Ротшильд продолжала стискивать мои руки. – Мы так рады этим детям. Я освободила комнату в своем доме, чтобы они приезжали навестить бабушку. Как у вас дела в последнее время? Хорошо отдохнули?

Я вроде столкнулся с лучшей подругой моего покойного брата и возбудился, утешая ее.

Ни разу ни хрена подобного.

Но я читал между строк, зная, что хотела услышать миссис Ротшильд.

– Я в отличной форме. Готов принять роды близнецов. И сделаю все возможное, – устало заверил я ее.

Прошлой ночью Терри заявился ко мне домой с подписанным экземпляром «Несовершенств» и условием, что в обмен я даю ему последний шанс. Что, оглядываясь назад, не должно меня удивлять, поскольку уж в чем и был поистине талантлив Терренс Маркетти, так это в том, как эксплуатировать своих детей. Я носил книгу в заднем кармане, где она немного погнулась, потому что не мог заставить себя обращаться с ней деликатно. И после того, как я отдам книгу Чарли, разорву с ней все связи.

Будто услышав мои мысли, она повернула голову в мою сторону, и наши взгляды встретились. Я думал, что она будет хотя бы изумлена. Я точно не давал ей понять, что приближусь к этому месту ближе, чем на один квартал. Но она спокойно отнеслась к моему присутствию, выдержав мой взгляд и вздернув подбородок.

Мама Рейган наклонилась ближе.

– Итак, скажите… у нас будут девочки?

– Думаю, ваша дочь расстроится, если я скажу вам раньше времени.

– Она слишком нуждается в вас, чтобы расстраиваться.

– Это правда, – согласилась Рейган и протянула мне бутылку крафтового пива. – Спасибо, что пришли, доктор Маркетти.

Я схватил бутылку за горлышко и осушил половину одним глотком.

– Не сомневаюсь, что к концу ночи буду возвращаться домой с шумоподавляющими наушниками от Sennheisers.

– Вы участвовали в розыгрыше призов?! – она разразилась смехом. – Это жульничество.

Я криво усмехнулся.

– Я слишком сильно вам нужен, чтобы расстраиваться из-за меня.

– Верно. К тому же, мне очень понравилась бутылка Dom, которую вы мне подарили, – пошутила она, подмигнув. – Уверена, даже детки оценили, – она сделала паузу. – О, пока не забыла, у меня есть сотрудница, которая никогда не была на приеме у гинеколога. Я надеялась, что вы примете ее в качестве одолжения. Ее зовут Шарлотта. Вы ведь ее помните, верно?

Столько всего сразу. Во-первых, совершенно безответственно так халатно относиться к репродуктивному здоровью, а это совершенно не походило на Чарли. Но меньше всего мне было нужно – и уж точно я не хотел, – чтобы она стала моей пациенткой.

Ханна бросилась к нам. Рейган заметила ее первой и потянула мать за рукав, крикнув, что отправит Сильвии электронное письмо, чтобы согласовать детали встречи. Я даже не выразил согласия.

Чарли зорко проследила за передвижениями Ханны. Моя бывшая невеста подошла ко мне с той же нерешительностью, которую она проявила после смерти Келлана. Как будто я был гранатой с отсутствующей предохранительной обоймой, а нужно было быть предохранительной чекой.

– Ханна, – поздоровался я, наклонив бутылку в ее сторону.

– Татум, – она кивнула на прозрачные двойные двери, которые вели в небольшой внутренний дворик. – Можем поговорить?

– Конечно.

Я планировал уйти после того, как поздороваюсь с Рейган, но решил, что пятиминутный разговор – это меньшее, что я мог сделать для Ханны после того, как она кормила меня и давала передышку в течение нескольких месяцев после смерти Келлана.

Выйдя во двор, Ханна встала так, чтобы преградить мне путь к бегству. Я не мог винить ее – эта мысль приходила мне в голову. Очень легко найти предлог слинять. Роды. Экстренное кесарево сечение. Потенциальная внематочная беременность. Раньше я пользовался всеми тремя, когда мне нужно было уединиться от Ханны.

Отсюда было хорошо видно Чарли, что мешало, поскольку она как будто хотела что-то сказать, и мне было чертовски трудно отвести взгляд. Чарли что-то произнесла, но так сильно втянула воздух, что ее язык скользнул по губам. И мой член тут же на это отреагировал.

Как унизительно.

Было подло пялиться на Чарли и притом разговаривать с Ханной. Но еще подло орать на меня, чтобы я отправил брата в военную школу, что, несомненно, услышал Келлан. Как мог подтвердить Терри, злопамятность была моим особым талантом.

Ханна прочистила горло.

– Ты и правда обо всем забыл, да?

– Не о чем было и забывать, – вырвалось у меня.

Она вздрогнула, но я не пожалел о своих словах. Я знал Ханну. Если бы я не сделал статус наших отношений предельно ясным, она бы цеплялась за любую надежду.

Но я по умолчанию был ублюдком и понял, что подозрительно часто так себя веду. В конце концов, я – сын Терренса Маркетти. А она – женщина, которая пыталась выгнать моего брата из моего дома.

После его смерти Ханна вернулась и жила со мной полгода, но ушла только после того, как поняла, что я не собирался покончить с собой, а Келлан не был камнем преткновения в наших отношениях. Он был их причиной.

Мое внимание снова переключилось на Чарли. Она перешла к новой стратегии – повторяла одно и то же слово снова и снова, делая ударение на каждом слоге.

Гар. Вард.

Я не понимал ее зацикленности. В своем кабинете я решил, что она так тянет время. Или, может, Чарли действительно не знала о его решении, а это означало, что она была не настолько близка с ним, как ей казалось.

Ханна притворилась, что не заметила моего пристального взгляда. Это очень напомнило мне наши прежние отношения – нам было свойственно притворяться, когда все было не так. Она потянулась к моей руке, пытаясь вернуть меня к разговору.

– Как у тебя дела?

– Так вот о чем ты хотела поговорить?

– Это дежурная фраза, Татум, – огрызнулась она. Вот и раскрылась. – С чего-то же надо начинать разговор с человеком, которого я не видела три года и семь месяцев.

Но кто из нас вел подсчет?

– Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться.

Или увидеть тебя. Почему ты снова здесь?

– Я хотела знать, почему все закончилось, но, думаю, лучший вопрос – почему мы вообще начали встречаться.

– Это важно?

– Я хочу разобраться, и, мне кажется, заслуживаю этого.

И тут что-то щелкнуло. Вот чего хотела Чарли. Она хотела знать, почему. Потому что, если Келлан подал заявление в Гарвард, он хотел поступить. И надежда на поступление означала веру в будущее. И если у него было будущее, то становилось труднее понять его решение покончить с собой.

Завершение.

Вот какое слово вертелось у меня в голове. Я задумался, заслужил ли его кто-нибудь из нас.

– Прошло четыре года, Чарли.

– Ханна, – поправила она.

Дерьмо.

– Прошло четыре года, Ханна.

Я перевел взгляд ей за спину. Чарли по-прежнему не сводила с меня глаз. Она могла бы размахивать красным флагом корриды, и это было бы менее заметно. С другой стороны, сомневаюсь, что сам веду себя лучше. А ведь считал, что вырвался из замкнутого круга.

– Эта Чарли? – Ханна ткнула большим пальцем себе за спину. – Девушка, на которую ты продолжаешь пялиться.

– Нет, – я так привык лгать, что продолжал даже тогда, когда ничего от лжи не выигрывал. После сегодняшнего дня я больше не увижу Ханну. Не имело значения, узнает ли она правду.

Я посмотрел мимо нее. Чарли направлялась ко мне, набирая скорость по мере того, как редела толпа. Останься я на месте, произошел бы взрыв. Конфронтация. Это было так же неизбежно, как смерть. Нам нужно поговорить об этом, но еще мне нужно сохранять благоразумие. По крайней мере, до кесарева сечения, назначенного на завтра на четыре часа дня.

Почему Келлан покончил с собой? Чья это вина? Могли ли мы как-то это предотвратить? Я не знал ответов ни на один из этих вопросов. Знал только две вещи: я не был готов ни в чем разбираться, и инстинкт самосохранения превыше прочего.

Потому я поступил так, как поступают подонки.

Поправка: я поступил как Терри.

Я сбежал.

Глава тридцать первая

= Шарлотта =

Я пришла на работу в одежде, отражающей мое внутреннее состояние. Хаос. Порванные колготки под черным платьем, усеянным красными кляксами. На шее у меня было колье, на руках – перчатки без пальцев, а на лице – хмурое выражение, которое усилилось, когда я заметила толпу вокруг моего стола.

Айрин наклонилась вперед, заложив руки за спину, и на что-то уставилась, как будто боясь прикоснуться к этому.

Эбигейл заметила меня первой.

– Вот она! – она бросилась ко мне, обхватив за плечо. – Где ты это нашла?

– Нашла что?

– Экземпляр «Несовершенств» с автографом автора. Слышала, Терри Маркетти не подписывал книги с первого тиража, а с того момента восемнадцать с лишним лет прошло. Ты тогда совсем малюткой была.

– Мне было тринадцать.

– Да. Ребенок.

Я поморщилась, не совсем понимая, о чем она, а потом вспомнила о своей сделке с Тейтом.

– Доктор Маркетти был здесь?

– Нет, – ее брови сошлись на переносице. – С чего бы ему быть здесь? С Рейган все в порядке?

– Да. Извините, я на секунду запуталась.

– Подожди, – Эбигейл наклонила голову. – Я только что поняла, что у доктора Маркетти и Терри Маркетти одна и та же фамилия. Ты же не думаешь… – она засмеялась и покачала головой. – Ты же не думаешь, что они родственники?

Боже, Тейт. В последнее время все разговоры сводились к нему, и я начинала чувствовать себя в ловушке. Как будто была погребена заживо вместе с ним и узнала, что у меня клаустрофобия. Он окружал меня со всех сторон.

Я не знала, были ли отношения между Тейтом и Терри достоянием общественности, поэтому просто пожала плечами, пробормотала извинение и бросилась в кабинет Рейган. Она пригласила меня войти после второго стука.

Я просунула голову и вошла. Почему у меня было такое чувство, будто я нахожусь в кабинете директора?

– Я оставила книгу на твоем столе, – Рейган закрыла рукопись, лежащую на клавиатуре. В ее глазах читался вопрос, но она его не озвучила.

– Спасибо. Ее передал доктор Маркетти?

– Да. Я думала, он ушел с вечеринки, но он вернулся с книгой, – она сделала многозначительную паузу. – Сказал, что ты оставила ее в его кабинете, когда доставляла приглашение.

Это звучало как оправдание.

Глупое оправдание.

Кто бы стал разгуливать с подписанным экземпляром «Несовершенств»? Да такую книгу хранят за стеклянной витриной, в рамке под замком. И, возможно, с солидной страховкой.

Я вонзила каблук в ковер. Может быть, пол поймет посыл и поглотит меня целиком.

Рейган все еще смотрела на меня в ожидании ответа на вопрос, который она так и не задала. Я замерла на пороге, не желая проходить дальше. От неуверенности меня немного затошнило. Я поднималась по служебной лестнице быстрее любого другого сотрудника и чувствовала, как Тейт уничтожает этот успех одним своим существованием.

Я прочистила горло, оттягивая время.

– На самом деле это был подарок. – Подарок. Сделка. Одно и то же, нет? – Я была знакома с Келланом, братом Тейта, но никогда не встречалась с Тейтом, пока вы не попросили меня записать вас на тот прием в феврале.

– Получив книгу на вечеринке, я поняла, что Тейт и Терри, возможно, родственники.

Я кивнула.

– Отец и сын.

Точно так же, должно быть, Люцифер и Бог наслаждаются отношениями отца и сына.

– Он никогда не упоминал об этом.

И это был сигнал, что пора выходить из комнаты. Если разговор продолжится, то ни к чему хорошему это не приведет.

– Я не очень хорошо его знаю, но он не производит на меня впечатления человека, который обсуждает свою личную жизнь, – я медленно попятилась и положила ладонь на дверную ручку. – К слову о неблагополучных семьях – я умираю от желания вернуться к работе над одним триллером.

Взмахнув рукой, Рейган меня отпустила. Я почти подбежала к своему столу и села, уставившись на книгу, лежащую на клавиатуре. С темной обложкой и мелким машинописным шрифтом.

«Несовершенства».

Черт возьми.

Копия с настоящим автографом.

Я открыла книгу, провела кончиками пальцев по подписи Терри и перелистнула на страницу с посвящением, перечитывая его в миллионный раз.

«Моему сыну, без которого не было бы слов».

Я даже не сомневалась, какого сына имел в виду Терри, и тут же почувствовала, как меня пронзила жалость к Тейту. Но я знала, что означает эта книга. То же, что сказал Тейт, когда бросил меня на вечеринке. То же, что он сказал мне в день нашей первой встречи.

Я не хочу иметь с тобой ничего общего после завтрашнего дня.

Похоже, он устал ждать, когда исполнится его желание. Теперь меня с ним связывало на одну нить меньше.

У меня не было номера Тейта, поэтому я написала ему письмо. Длинное. Вложила его в конверт. Нацарапала на нем адрес. Наклеила темно-синюю марку с Ву Цзяньсюном в правом верхнем углу.

Затем я отодвинула его на дальний край своего стола, чтобы позже пропустить через шредер.

Чтобы его так никто и не прочитал.