Текст книги "Синие люди"

– Ну, теперь можно ждать гостей, – сказал Честер. – Однако встреча будет чересчур жаркой, – добавил он, вытирая пот со лба. – Слушай-ка, – он дернул Таратуру за ногу, – а если сюда нагрянет целая ремонтная бригада, человек десять, что тогда?

– Перекидаем всех в кипяток и полезем наверх, – бодро отозвался Таратура.

– Тихо! – перебила Сюзи.

Наверху что-то щелкнуло, раздался какой-то скрип, звуки каких-то движений, опять щелчок, потом шипение. Таратура начал срывать водонепроницаемый мешочек со своего пистолета.

Потом они услышали тяжелые шаги над головой: кто-то спускался к двери.

– Кажется, один, – прошептал Таратура на ухо Сюзи.

Заскрипел штурвал замка, толчок – и узкая щель света вспыхнула перед ними. И начала расширяться.

– Ну и баня тут, черт побери, – раздался спокойный, даже сонный голос, и в этот момент, скользнув из-за двери, Таратура уже приставил к груди говорящего дуло своего семизарядного «шелеста».

– Одна маленькая просьба, – тихо сказал Таратура, – где здесь можно обсушиться и выпить чего-нибудь прохладненького?

Потом, десятки раз вспоминая этот эпизод, и Честер и Таратура говорили, что все их планы, рассчитанные на внезапность и неожиданность, провалились в первый же миг встречи с незнакомцем. Он не только не выказал никакого страха, замешательства, паники, напротив, он привел в полнейшее замешательство всю тройку, ответив на вопрос Таратуры совершенно спокойно, так спокойно, будто не только ожидал встретить за дверью голого человека с пистолетом, но и был уверен, что этот человек ждет его.

– Наверху есть сифон с холодной водой, – сказал незнакомец, даже не взглянув на пистолет. – Но погоди немного, сперва надо узнать, отчего тут все греется.

У Таратуры отвалилась челюсть. Такой встречи он не ожидал. Спокойно отстранив рукой пистолет, незнакомец попробовал шире раскрыть дверь.

– Осторожно, там девушка, – промямлил Таратура.

– А, – сказал ремонтник, – понятно. – Он заглянул за дверь. – Иди сюда, чего там стоять. – И он пропустил Сюзи в шлюз.

Ничего не понимающий Честер зашевелился на своей лесенке.

– Вон вас тут сколько! – сказал ремонтник таким тоном, словно увидел муравьев на чайном блюдце. – Но отчего же все-таки греется? – спросил он задумчиво.

– Внимание! Говорит главный пульт! Аварийный режим перегрева второго контура реактора! – раздалось откуда-то сверху, но гораздо громче, чем из-за закрытой двери. – Пост 73, немедленно доложите, что у вас там происходит. Вы слышите меня, пост 73?

– Слышу, слышу, – сказал ремонтник так, как обычно говорят самому себе. – Ну отчего же все-таки греется?

– Это мы заткнули трубу, – сказал Честер со смущенной улыбкой, поднимаясь по лесенке.

– Чем? – спросил ремонтник. – Брезентом?

– Да, – ответил Честер. – Вот, смотрите… – Он дернул за веревку, подтянул мокрый брезент, от которого валил пар, и кипяток с бульканьем и свистом понесся в освободившуюся трубу.

– И правильно сделали, что заткнули, – невозмутимо сказал ремонтник. – Давно надо было заткнуть, чтобы все у них полопалось к чертовой матери.

Тут только Честер разглядел его. Ему было за пятьдесят. Довольно грузный, длиннорукий, он был одет в рабочий комбинезон, чистый, но мятый, просто жеваный, и застиранную голубую рубашку. Лицо его, несколько одутловатое, припухшее, походило на лицо только что разбуженного человека, да и по глазам можно было понять, что он лишь недавно встал.

– Вас тут трое? – спросил ремонтник. – Или больше? – И, не дождавшись ответа, сказал Честеру: – Брось брезент на лестницу и пошли наверх: жарко тут.

Таратура со своим пистолетом, а за ним Сюзи с Честером полезли по скобам вверх. Ремонтник затворил за Фредом дверь, повернул штурвал замка и крикнул вверх Таратуре:

– Там у люка красная кнопка. Нажми и отворачивай люк!

По свисту воздуха и боли в ушах Честер понял, что из шлюза стравливают воздух. Потом что-то щелкнуло наверху, заскрипело, и стало заметно светлее: Таратура открыл люк. Он высовывался осторожно, держа наготове пистолет. И первое, что он увидел, были зеленые глаза, тревожные и злые, смотревшие прямо на него: на стуле у пульта лежал кот. Таратура огляделся по сторонам. Это была небольшая, очень чистая круглая комната. Посредине стоял пульт, довольно маленький и с обычными, ничем не примечательными шкалами, циферблатами, кнопками, тумблерами и штурвальчиками. Два стула на винтах, маленький шкафчик, и ничего больше. Стены отделаны кремовым пластиком, светильники упрятаны в потолок. Короче, в высшей степени скромная обстановка.

Следом за Таратурой поднялась Сюзи, затем Честер и, наконец, ремонтник. Сняли акваланги и прислонили их к стене. Таратура обошел пульт с пистолетом в руках, оставляя мокрые следы на пластике. Сейчас в этой обстановке он выглядел очень глупо в плавках с дурацким пистолетом, но и девать пистолет ему было некуда. С голых капало, на полу образовались пятна и потеки, вся пультовая стала выглядеть какой-то неопрятной. Кот с брезгливым возмущением осматривал мокрых людей.

– Нет ли у вас чем вытереться? – робко спросила Сюзи.

– Есть, – ответил ремонтник и достал из шкафчика полотенце, не сказать чтобы свежее, но терпимое.

Сюзи начала отжимать волосы. Честер подумал, что теперь, когда после всей этой бездны волнений и приключений они достигли наконец желанной цели, никто не знает, что делать дальше. Все ждали схватки, борьбы, перестрелки, а оказались в каком-то мирном купальном павильоне.

– Ну что же, – сказал Честер, переминаясь с ноги на ногу, – давайте знакомиться. – Он протянул руку ремонтнику. – Фред.

– Очень рад. Вальтер Шиз, – буркнул ремонтник и сунул руку.

Сделав книксен в купальнике, представилась Сюзи. Таратура переложил пистолет в левую руку и тоже поздоровался, назвав себя. Помолчали. Шиз подошел к пульту и долго рассматривал какую-то шкалу.

– Порядок, – сказал он то ли самому себе, то ли коту, но, во всяком случае, не гостям. – Пошла вниз.

– Температура? – участливо спросил Честер.

– Ага, – ответил Шиз.

Вновь помолчали.

– А где мы, собственно говоря, находимся? – наигранно легкомысленным тоном спросил Таратура.

– Пульт 73, – спокойно ответил Шиз.

– Внимание, говорит главный пульт, – раздалось из динамика. – Пульту 73 доложить о причинах перегрева!

Шиз лениво пошел к пульту. И следов замешательства нельзя было заметить у него, хотя чувствовалось, что докладывать ему неохота.

– Говорит пульт 73, – глухо сказал Шиз. – Перегрев произошел из-за закупорки отводящего трубопровода.

– Какой еще закупорки? – раздраженно спросил динамик. – Чем закупорился ваш трубопровод?

– Брезентом, – сказал Шиз и замолчал.

– Как могла закупориться полутораметровая труба брезентом? – недоумевал главный пульт. – Вы что, специально ее затыкали?

– Я не затыкал, – сказал Шиз.

– А кто затыкал?

– Двое парней и девчонка, – сказал Шиз.

– Какие парни? Какая девчонка? Откуда вы знаете? – кипятились на главном посту.

– Знаю, – сказал Шиз и замолчал.

Таратура водил пистолетом и не знал, что ему делать. Честера вся эта откровенность совершенно вышибла из седла. Сюзи почувствовала, что ноги ее не держат, и опустилась на стул, где лежал кот. Раздался громкий, хриплый вопль.

– Кто у вас там вопит? – запросил главный пост.

– Ивэн, – ответил Шиз.

– Какой Ивэн? – теперь уже вопил главный пост.

– Кот, – объяснил Шиз.

– Сумасшедший дом! – После этих слов динамик щелкнул – главный пост отключился.

– Зачем же вы… – начал Таратура, но Шиз перебил его.

– А пошли они все к дьяволу! – с досадой сказал он. – Зря мы вытащили брезент, пусть бы у них вся эта чертовщина распаялась ко всем чертям!

– Какая чертовщина? – осторожно спросил Честер.

– Вся. И большой купол тоже, – сказал Шиз.

– А что это за большой купол? – спросил Честер.

– Ну, купол такой… В общем, долго рассказывать, – сказал Шиз. Было ясно, что никакие соображения секретности его не сдерживают, просто ему не хочется объясняться.

– А что тут вообще происходит? – в лоб спросил Таратура.

– Где? – не понял Шиз.

– В зоне, – сказал Честер.

– Тут вся эта чертовщина, но самое главное, – он сделал паузу и многозначительно поднял вверх палец, – самое главное, что я, старый дурак, им помогаю делать синеньких. – И Шиз горестно покачал головой.

– Каких таких «синеньких»? – спросил Честер.

– Ну, как вам сказать… – Шиз развел руками. – Синенькие – это синенькие.

– Это люди? – спросил Таратура.

– Да какие, к черту, люди! – рассердился Шиз. – Нет, мы зря вытащили брезент. Надо было кончать с этим делом.

– Сколько человек работает в зоне? – спросил Таратура.

– Человек тридцать. А может, сорок. А может, четыре тыщи, – сказал Шиз.

– Вы не знаете, где наш товарищ, который попал сюда вчера? – спросил Честер.

– Сидит в кабинете этого дьявола, – сказал Шиз.

– Какого дьявола? – спросил Честер.

– Динст.

– Это далеко? – спросил Таратура.

– Не очень.

– Туда можно пройти?

– Можно. Через главный пост. Но там охрана. Три человека.

– А где же остальные?

– Наверху. Человек десять в ЛАФИЗ…

– Что это за ЛАФИЗ? – спросил Честер.

– Лаборатория. Хирургии и физиологии. Или физиологии и хирургии, черт ее знает… А какого черта вы меня спрашиваете? – вдруг возмутился Шиз. – Если вы хотите взорвать всю эту зону к чертовой матери, я вам помогу, а допрашивать себя не позволю!

– Ну что вы, – сказала Сюзи, – вы так интересно рассказываете.

– Тогда другое дело, – смирился Шиз.

– Понимаете, нам очень надо увидеть нашего друга, – сказал Честер. – Для этого мы и… – он кивнул на люк, – и были вынуждены вас потревожить.

– Понял, – сказал Шиз. – Пошли.

– Куда? – спросил Таратура.

– К вашему приятелю.

– А охрана? – спросил Таратура.

– Так у тебя же есть эта штука. – Шиз кивнул на пистолет. – Перестреляй их всех к чертовой матери!

– Стрельбу поднимать вряд ли стоит, – осторожно возразил Честер. – Их надо разоружить и, может быть, связать.

– Валяйте, вяжите, – разрешил Шиз.

– А чем? – спросила Сюзи.

Честер и Таратура начали беспомощно озираться по сторонам.

– У меня есть резиновые трубки, – сказал Шиз.

– Не годится, – сказал Таратура.

– Есть провод, – предложил Шиз.

– Давай провод, – сказал Таратура.

Шиз достал из шкафчика моток провода.

– Кусачки взять? – спросил он.

– Бери кусачки, – сказал Таратура.

– Надо взять кусачки, – кивнул Шиз. – У них на пульте микрофон для переговоров с верхом.

– А наверх как поднимаются? – спросил Честер.

– Есть два лифта, – сказал Шиз.

– Их можно отключить? – спросил Честер.

– На главном пульте проще простого, – сказал Шиз.

– Отлично, – сказал Таратура. – Итак, я их держу, Фред и Сюзи вяжут, а ты, – он обернулся к Шизу, – вырубаешь лифты и отключаешь связь с верхом.

– Это мне ничего не стоит, – сказал Шиз.

– Сюзи, – сказал Таратура, – ты начнешь психическую атаку…

Глава 14
УЛЬТИМАТУМ

– Так вот, – сказала Дина Динст, – у нас накопилось много сомнений относительно вас, и, пока мы их не разрешим, вам придется воспользоваться нашим гостеприимством. Впрочем, не исключено, что вы сами захотите помочь нам, и тогда дело будет исчерпано. Улавливаете то, о чем я говорю?

– Стараюсь, – сказал Гард.

– Отлично. Свои сомнения я изложу вам в той последовательности, в какой они накапливались, причем позволю себе быть откровенной. («Еще бы! – подумал Гард. – Волк тоже имеет право на откровенность с козленком!») Во-первых, дорогой мой, ваше прибытие к нам вопреки инструкции не было подтверждено телеграммой. Во-вторых, вы не остановились в том отеле, где обязаны останавливаться наши люди. В-третьих, вы не знаете пароля, хотя в вашем распоряжении были полотенца с метками. Только случайность позволила нашему агенту набрести на вас и доставить в зону. Кстати сказать, вы очень позабавили наших сотрудников своим нелепым крестом, но это так, к слову. В-четвертых, находясь в зоне, вы должны любому «зоннику» по первому требованию называть свое имя, и никакой инструкции, запрещающей это делать, не существует. В-пятых, наш филиал в Нью уже ответил на запрос, сообщив, что с Майклом Честером никакой ошибки нет и что никому не поручалось сопровождать его обратно. В-шестых, дорогой мой, обнаруживая незнание элементарных правил, вы одновременно поразительно осведомлены в таких вещах, которые неведомы не только рядовым, но и старшим агентам. Вы назвали код, существование которого известно только шефу, мне и двум самым верным людям. Улавливаете?

Гард промолчал.

– Но это еще не все. Ваше появление на острове совпало с некоторыми печальными для нас событиями. Девочка, которая должна была прибыть тем же рейсом, каким прилетели вы, – странное совпадение! – не прибыла и не передана нам на аэродроме. В газетах уже помещена идиллическая фотография: ребенок в объятиях счастливой матери. Дураки, разве в этом счастье? Полиция объявила фамилии двух рэкетиров, якобы укравших ребенка, но мы проверяем сейчас, каким образом рэкетирам удалось перехватить девочку у наших агентов. Но дело не только в этом. Дело в том, что агент, долженствующий сопровождать ребенка сюда, исчез! Кроме того, пропали еще три наших сотрудника, участвовавших в операции по изъятию девочки. И вот, представьте, в этот сложный момент появляетесь вы! Повторяю: без уведомления, без знания пароля, без имени, с надуманной версией… Достаточно? Или вам мало?

Ей трудно было отказать в логике.

– Таким образом, – продолжала Дина Динст, – я прихожу к выводу, что вы не тот человек, за которого себя выдаете.

– Верно! – неожиданно согласился Гард.

– Быстрое признание делает вам честь, – улыбнулась Динст. – Кто же вы? И какова ваша цель? Надеюсь, мы поладим?

Гард встал, и рука Дины Динст дернулась из карманчика. Дуло крохотного пистолета холодно смотрело на комиссара.

– Я люблю рассуждать прохаживаясь, – успокоил Гард собеседницу. – Не пугайте меня и себя этой штучкой. Давайте лучше пофантазируем. Могу я быть агентом конкурирующей фирмы, желающей получить кое-какие ваши секреты?

– У нас конкурентов нет и быть не может, – сухо сказала Дина Динст, не убирая пистолета.

– Предположим. А что вы скажете, если я специальный представитель шефа, которому поручено проинспектировать вашу бдительность?

Глаза Дины Динст сощурились, она напряглась, сомнение пробежало по ее лицу.

– Вот произнесу сейчас нечто такое, – продолжал Гард, – что будет выше всех паролей, и вы поймете, что я не только сильнее вас, но и старше по должности. А?

Гард почти физически ощущал, как инициатива переходит к нему. Она молчала: ни слова в ответ, одно ожидание. Но обе руки уже легли на колени, пальцы сжимали друг друга, нервно перебирая фаланги, как четки.

Пройдя из угла в угол комнаты. Гард выдержал паузу, а затем, мысленно сказав себе: «Ну, пора в решительную атаку!» – продолжал:

– Но дело еще серьезней, дорогая моя Дина Динст, нежели вы можете себе представить. Я не сотрудник конкурирующей фирмы, не представитель шефа и даже не агент иностранной разведки. Я очень опасный для вас человек, мадам. И не только для вас. Для шефа тоже. Для всей вашей фирмы. Мое имя Гард. Дэвид Гард, комиссар полиции, разрешите представиться!

И Гард поклонился.

Она не сделала ни одного движения, не дрогнула ни единым мускулом. «Вот это выдержка! – восхищенно подумал комиссар. – Если вернусь живым и невредимым, непременно наберу в помощники одних женщин!» Ее реакция вполне удовлетворила Гарда, подтвердив некоторые его догадки. Это была реакция хоть и мужественного, но врага, а если она враг комиссару полиции, значит, она представляет не государственное учреждение, санкционированное правительством, а частную лавочку. Хуже было бы, если бы она вдруг расхохоталась, дав понять, что ей куда спокойней иметь дело с родной полицией, нежели, к примеру, с иностранной разведкой. Она боялась Гарда, хотя и не показывала вида, что боится.

– Итак, дорогая моя, прошу вас помнить: я не частный детектив, и, когда я действую, это происходит с ведома властей. Улавливаете? О том, что я здесь, там известно. – Комиссар показал пальцем на потолок. – Если до определенного дня и часа от меня не будет вестей, машина придет в действие, и вам придется иметь дело с новыми гостями, которые, как вы отлично понимаете, уже знают к вам дорогу. Короче говоря, я советую вам торопиться. Прежде всего познакомьте меня с тем, что делается в вашей «зоне». А для начала представьте меня шефу. Вот так.

И Гард, повернувшись, пошел к двери.

– Сядьте! – вдруг приказала Дина Динст.

Комиссар остановился, посмотрел на нее.

– Повторяю: сядьте! – В руках у женщины вновь блеснул пистолет.

– Не делайте глупостей. Дина Динст, – спокойно произнес Гард, продолжая стоять. – Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей.

– И тем не менее сядьте!

Она была неумолима, и Гард понял, что, если он сделает еще один шаг, ее нежный пальчик нажмет курок.

– Вы хотите пригрозить мне электрическим стулом или газовой камерой? – с презрением сказала Дина Динст. – Человек, который занимается тем, чем занимаюсь я, уже ничего не боится. Запомните это, комиссар Дэвид Гард! И сядьте. Я не могу позволить вам выйти из этой комнаты, будь вы самим президентом. Но кое в чем вы правы, комиссар. И потому будете представлены.

– Шефу?

– Возможно.

Глава 15
КУПОЛ

Захват центрального поста по своей стремительности и эффективности мог претендовать на место в антологии путчей и мятежей.

Пройдя двумя длинными чистыми и светлыми коридорами, Шиз и полуголая тройка остановились у двери с номером 001. Все дальнейшее продолжалось не более двух минут. Сюзи открыла дверь и вошла в комнату, очень похожую на комнату Шиза, только все здесь было побольше: пульт побольше, шкаф, и винтовых стульев не два, а шесть, и еще столик был. Кота, правда, не было. За пультом сидел симпатичный молодой человек в синем комбинезоне и голубой рубашке. У стены за маленьким столиком двое в форме охранников играли в нарды. Больше никого в пультовой не было.

Так вот, Сюзи вошла в своем черно-желтом купальнике с полотенцем через плечо, тряхнула мокрыми золотыми кудряшками и не спеша пошла к пульту. Молодой человек оглянулся на нее и остолбенел. Двое застыли над своими фишками, как громом пораженные, выкатив глаза и открыв рты. Сюзи подошла к пульту, взяла полотенце и не спеша стала обматывать его вокруг головки микрофона, торчащего на тонком стебле. А все смотрели, не мигая, на то, что она делает, и молчали. И только когда Сюзи уже навернула все полотенце, молодой человек сглотнул и выдавил из себя:

– Э… э, простите, вы, собственно…

– Встать! – Таратура с пистолетом в руках уже появился в комнате. – Руки! Всем повернуться лицом к стене! Живо!

И все встали, и подняли руки, и повернулись лицом к стене. Совершенно молча. Честер, бросив на пол моток провода, прошлепал босиком к охранникам и вытащил у них из кобур пистолеты.

– Забери и вон там, – сказал Таратура и кивнул в сторону двери. Там стояли два автомата.

– К чертовой матери! – С этими словами Шиз перекусил несколько проводов на пульте. – И чтобы ни один дьявол не опустился в эту преисподнюю! – Он вырубил электропитание лифтов. – Порядок, – сказал он. – А теперь надо взорвать все остальное. Слушай, – он обернулся к Таратуре, – а на черта нам их вязать? Давай их просто запрем в аккумуляторной.

– Они там ничего не сумеют натворить?

– Могут напиться кислоты, – сказал Шиз.

И еще через минуту Таратура и Честер, вооруженные автоматами, уже заперли своих пленников в кисло пахнущей каморке, где на стеллажах заряжались аккумуляторы.

– Очень чистая работа, – сказал Таратура. – Пошли к Динст.

– Я возьму полотенце, – сказала Сюзи.

– Зачем? – улыбнулся Таратура.

– Возьми, возьми, – сказал Шиз, – это мое полотенце.

Честер ловил себя на том, что ему кажется, будто они в салоне корабля. Однажды редакция еженедельника «Зеркало галактики» послала его на Бермуды, где проходил Всемирный конгресс паразитов, которые называли себя членами союза «праздных». Требовалось написать восторженный репортаж под заранее придуманным заголовком «Исполины отдыха», и Честер согласился – это было вскоре после свадьбы, и ему не хотелось, чтобы Линда сразу почувствовала великолепие бедности. Так вот, тогда он плыл на огромном океанском лайнере с точно такими же коридорами во втором классе. Вот такой же был свет матовых плафонов, и чистота, и двери кают с такими же золотыми номерками. Честер боялся морской болезни, но лайнер совсем не качало, как не качало и тут. Но он постоянно ощущал, что находится не на суше: чуть заметно подрагивало, и что-то низко гудело, и где-то очень далеко работала большая машина. Здесь было так же. Он сначала не обращал на это внимания, но теперь ему стало совершенно ясно, что внизу работает какой-то громоздкий механизм. Была еще одна деталь, которая напоминала Честеру бермудский лайнер: голые Таратура и Сюзи. Там тоже по всему пароходу шлялись эти голые, которые загорали на верхних палубах и барахтались в купальных бассейнах.

Шиз остановился и дернул ручку одной из дверей.

– Заперли, черти! – с досадой произнес он. – А что запирать? Как будто в этом чертовом подземелье можно что-нибудь спереть.

– Наверное, – предположил Таратура, неуклюже забросив очередную удочку, – можно украсть синеньких?

Шиз обернулся.

– Синеньких? Э, нет… Синеньких украсть никак нельзя. Все, что хотите, но не синеньких.

– Почему? – спросила Сюзи.

– Потому что нельзя, – сказал Шиз, и все поняли, что больше он ничего не скажет. – Итак, тут заперто. Можем пройти по галерее Д, если там не отключены лифты.

Они повернули в коридор налево и стали взбираться по винтовому трапу.

– Ты знаешь, что обиднее всего? – прошептала Сюзи, взяв Таратуру под руку, когда они первыми достигли галереи. – Ты будешь смеяться, но обиднее всего, что ни Мэги, ни Каролина не поверят ни единому моему слову! И будут правы! Это же черт знает что такое! Это же не какой-нибудь пикник в пещере, это же… не знаю, как и назвать! Это приключеньище!

– Как бы тебе не пришлось пожалеть об этом, – усмехнулся Таратура.

– Никогда! – с жаром прошептала Сюзи. – Единственное, о чем я пока жалею, так это о том, что не было стрельбы и ты очень глупо выглядишь со своим пистолетом.

– Не торопись, – успокоил ее Таратура. – Без этого тоже не обойдется…

Лифты в галерее были отключены. Шиз опять начал чертыхаться, поносить всех и вся и ругался бы, наверное, очень долго, если бы не Честер, который перебил его вопросом: есть ли еще какой-нибудь путь к Гарду? Шиз задумался.

– Вообще-то есть, – медленно сказал он, – но лучше туда не ходить.

– Опасно?

– Да нет, просто страшно.

– Э, дружище, – мягко сказал Таратура. – Так не пойдет. Это не разговор серьезных людей.

– Никакие опасности нас не страшат! – храбро добавила Сюзи.

– При чем здесь опасности, – вдруг совсем тихо сказал Шиз. – Плевать я хотел на все опасности, черт их задери совсем… Это просто страшно. Если можно туда не ходить, я туда никогда не пойду.

– Куда? – спросил Честер.

– В купол.

– Но ведь другой дороги нет?

– Вроде нет… – Шиз почесал затылок. – Ну, я вас предупредил. Дело ваше, но, даю слово, по доброй воле я бы туда не пошел.

Они снова спустились по винтовому трапу, прошли каким-то светлым и пустынным коридором и остановились перед массивной дверью со штурвалом, которые обычно устраивают в атомных газоубежищах. Шиз повернул штурвал и потянул дверь на себя. Она тяжело отошла. Честер хотел шагнуть первым, но Таратура остановил его, тронув за плечо.

– Погоди, Фред, – сказал инспектор. – Эта штука просится туда первой. – Он кивнул на пистолет в своей руке, и Честер посторонился, хотя Шиз ни словами, ни выражением лица не выдал собственного отношения к сказанному Таратурой.

За дверью был небольшой бункер и вторая дверь – точь-в-точь как первая. Теперь уже Таратура, легонько звякая о штурвал пистолетом, повернул его и потянул дверь. Полоска сине-сиреневого сумрака за дверью раздвигалась все шире и шире. После яркого света коридоров пространство за дверью показалось им поначалу совсем темным, хотя темноты вовсе не было. Ровный, мягкий, мертвый сине-сиреневый свет заливал открывшуюся перед ними картину.

И еще до того, как мозг сказал Фреду Честеру, что он видит, еще до этого жуткого мгновения синий свет сжал его сердце, и все существо Фреда наполнилось неосознанной и нестерпимой тоской…

Они стояли у подножия гигантского прозрачного купола. Трудно сказать, каковы были его истинные размеры. Круг в основании имел, очевидно, диаметр около ста пятидесяти метров, находился внутри огромной залы, как они догадались, внутри кратера потухшего вулкана. Вокруг на разной высоте шли три кольцевых балкона. Они стояли как раз на нижнем из них. В стены и потолок зала, окружающего купол, были вмонтированы синие светильники, создающие гнетущий полумрак. Неподалеку от них нижний балкон расширялся, и там приглушенным светом светились какие-то маленькие лампочки, не сразу можно было понять, что там пульт. Вся полусфера купола – серебристо-синяя, прозрачная – была гладкой, без следов какого-либо монтажа.

Честер слегка отстранил рукой Таратуру и шагнул вперед, чтобы лучше рассмотреть, что же находится внутри купола. Впрочем, видно все было отлично и так.

Там двигались синие люди.

В их облике не было ничего страшного, в чертах лиц – ничего уродливого, просто они были синими. Главное было не в цвете их кожи, а в том, как они двигались, как смотрели и общались друг с другом.

Бывают такие кошмарные сны, когда ты медленно идешь или летишь, всем существом ожидая впереди какую-то смертельную опасность, понимая, что каждое движение твое гибельно, и все-таки не можешь остановиться. В эти секунды беззвучный крик отчаяния переполняет тебя, но и крикнуть ты не в состоянии. Подчиняясь незримой воле, ты уже не властен над собой, своим телом, своей жизнью, из-за этого и бьет тебя мелкая дрожь, и капли холодного пота разом выступают на теле.

Так вот, эти синие люди двигались как привидения, они были, словно призраки, бестелесны, и казалось, надо крикнуть, ударить в звенящий гонг, чтобы они вдруг встрепенулись, сбросили с себя вязкий дурман и взглянули друг на друга, как смотрят люди.

Честер поймал взгляд девушки, стоящей за прозрачной преградой ближе других к нему, и увидел в ее глазах долгий, привычный и одновременно удивленный ужас. Это не был взгляд затравленного животного, запуганного или лишенного рассудка человека, она не боялась сейчас чего-то конкретного, не страшилась никакой реальной опасности, взгляд ее был человечен и разумен, и это было самое страшное!

Все обширное пространство под куполом, совершенно ровное, было покрыто не то крупным сиреневым песком, не то опилками и напоминало цирковую арену. В этой пустыне не видно было ни зданий, ни хижин, ни каких-либо признаков жилья, как не видно было никаких следов человеческой утвари: мебели, посуды, одежды. Синие люди были прикрыты серебристыми то ли плащами, то ли комбинезонами. Многие из них просто стояли молча и одиноко, другие медленно передвигались с места на место без видимой цели. Можно было заметить несколько темнеющих групп. Ближайшая такая группа вдруг распалась, расплылась – они ходили так, что слово «плавание» подходило здесь больше, чем слово «ходьба», и Честер увидел, что они окружили аккуратную компактную машину величиной с бочонок, довольно замысловатую, похожую одновременно и на автоматическую межпланетную станцию, и на кассовый аппарат. Потом он заметил еще несколько таких штук вдалеке. Все отошедшие от машины держали в руках длинные, тонкие белые полосы, с виду очень похожие на бумажные ленты, и медленно их ели, глядя куда-то в пространство. Честер подумал вдруг, что все эти синие больше всего похожи на оживших покойников.

– Боже мой. Боже мой!

Он услышал тихий шепот и обернулся. Сюзи, не отрываясь, во все глаза смотрела на обитателей купола.

– Пойдемте отсюда, – предложил Шиз.

– Сколько их здесь? – спросил Таратура.

– Может, сто. А может, и двести, – нехотя ответил Шиз.

Честер окинул взглядом все пространство под куполом. Да, тут было, наверное, человек двести молодых мужчин и женщин. Странным казалось и то, что, живя на ограниченном пространстве, они принимали такие позы, что создавали зримую иллюзию совершенного одиночества: одного синего человека отделяли от другого многие и многие мили. Разглядывая дальние фигуры, Честер заметил вдруг, что некоторые из них двигаются чуть живее, энергичнее, как бы преодолевая в себе этот кошмар медлительности. Честер всмотрелся пристальнее и увидел, что эти более быстрые существа вроде бы меньше других, – перспектива сферы искажала масштаб расстояний? Просто они дальше от Честера?

И вдруг, как молния, ударила в голову страшная мысль: это дети! И, поняв это. Честер, словно сорвавшись с привязи ужаса, метнулся по кольцевому балкону вокруг сферы к противоположному краю купола.

– Куда?! – крикнул Таратура, но Фред не слышал его, он несся что было сил, и под сводом огромного зала громко билась дробь его бега.

Таратура бросился следом. Он не поспевал за журналистом, хотя был неплохим бегуном. Честер обогнал его метров на пятьдесят, потом вдруг остановился, рванулся вперед. И, распластав руки, упал на синий прозрачный купол, и все они – подбегающий с пистолетом в руке Таратура, оцепеневшие на месте Сюзи и Шиз – услышали страшный, душераздирающий вопль:

– Майкл!!!

Зал загудел, и со всех сторон понеслось каркающее эхо:

– Айкл! Айкл! Айкл!

И тут Таратура увидел Майкла. На нем был такой же серебристый комбинезончик или плащ, а сам мальчик стоял один, неподалеку от края сферы. Синева кожи не исказила и не изуродовала его черты, это был тот же Майкл, только синий, вернее, густо-голубой. Он просто стоял, опустив ручонки, ничего не видя и не слыша, и смотрел куда-то поверх купола, поверх фигуры отца с тем выражением привычного и спокойного ужаса во взгляде, который и был здесь до боли невыносим.

Когда подошли Сюзи и Шиз, Честер все еще лежал на куполе, мертво распластавшись, как будто он упал на этот синий шар с какой-то неоглядной высоты. Таратура тронул его за плечо.

– Встань, Фреди. Надо идти. Здесь мы не сделаем ничего.

– Дай мне пистолет, – глухо сказал Честер, поднимаясь. – Я расколочу этот колпак.

– Ни черта не сделаешь пистолетом, – тихо проворчал Шиз. – Пули его не возьмут. А потом, этого делать нельзя, вы их убьете… Всех… К чертовой матери…

Он двинулся по кольцевому балкону, Сюзи за ним, Таратура, взяв под руку Честера, пошел следом. Честер продолжал оглядываться на Майкла, но ребенок стоял не двигаясь, не меняя выражения ужаса на лице.

– Вот, – сказал Шиз, когда они подошли к нише с огоньками, которую Честер вначале принял за пульт. – Смотрите сами.

Это был демонстрационный щит с множеством приборов. Под каждым из них были аккуратные таблички, но они ничего не объясняли Честеру.