Текст книги "Ахиллес"

– Фамилия знакомая…

– Издеваешься? – девчонка фыркнула, смешно оттопырив нижнюю губу, – Мой отец входит в число сенаторов Конфедерации. Только такой осел, как ты, мог не понять это сразу.

– Послушай, милая, я тебя вижу второй раз в жизни, причём оба они вовсе не порадовали, а ты меня оскорбила уже раз сто.

– Потому что уроды не заслуживают нормального отношения…

Вот тут я все же не выдержал. Схватил девчонку за руку и потянул к себе. Она пискнула, а затем дернулась в жалкой попытке вырваться. Смешно, честное слово. Я могу в одну секунду оторвать ей эту весьма симпатичную конечности, а она думает, будто может освободиться от моей ладони. Малолетняя самоуверенная тварь.

– Слушай сюда, милая. Я не знаю, откуда у тебя столько дури в голове. Ровно, как не знаю, чем моя персона могла тебе не угодить. Но, если ты ещё раз нахамишь мне или попытаешься воткнуть какое-нибудь очередное дерьмо в любую часть моего весьма любимого тела, я тебя убью. Медленно и печально. Чтоб дольше мучалась. Ясно? А теперь, пошла прочь.

Едва мои пальцы скользнули с её запястья, девчонка тут же отдернула руку, потирая красноватые следы, которые я оставил.

– Пошла. Прочь.

Пришлось повторить, потому как блондиночка, вроде бы, открыла рот, собираясь что – то возразить, но потом, все же, включив, наконец, благоразумие, вскочила на ноги и рванула в сторону прыщавого поклонника, который нёс ей долгожданный сок.

Эсперанта… Ну, что ж, видимо, это судьба. Конечно, я помнил эту фамилию всегда. Не забывал ни на секунду, не зависимо от того, чем был занят. Спал, ел, занимался сексом. По хрену. Она звучит в моей голове вместе со стуком сердца. Не заострил внимания сразу лишь потому, что не связал сенатора с сумасшедшей девкой, бухающей среди гостей эмира. Ее, как минимум, должна сопровождать охрана. Да и быть здесь она вообще тогда не должна. Но есть. И это шанс уничтожить того, кто забрал у меня смысл жизни.

Глава 5

Эрих Родерик Маркус Эсперанта. Я помню это имя до каждой буквы и каждого звука. Выскочка, явившийся ниоткуда. Говорили, мужик двинулся по карьерной лестнице из какого-то провинциального городка, пройдя по головам конкурентов. Хищный лидер с глубоко скрытыми повадками шакала.

При том, что время для меня смазалось, теряя свои границы, такое чувство, будто все произошло только вчера. Боль не убавилась ни на грамм. Лишь превратилась из звенящей и рвущей душу на куски, в глухую, болезненную, ноющую рану.

В какой-то момент своей насыщенной жизни я жутко устал. Неимоверно. От сумасшедшей, бесконечной гонки по кругу. Шпионские игры, весёлые соревнования с собратьями, кто хитрее. Люди, которых я убивал ради великих целей. Смешно. Не сами смерти, там, конечно, ничего веселого. Великие цели. Вот над этим действительно можно посмеяться. Хотя… В чем-то я им завидую. Этим людям, отправленным на тот свет моей рукой. Сниться они мне, конечно, не начали. Ещё чего. Работа, есть работа. Но даже специфическая профессия стала нудной. Пропал энтузиазм и азарт. Скучно.

В общем, надоело мне все до чёртиков. Жил, будто детская карусель, которая бегает по кругу. Из точки в точку. Из точки в точку. Первые десять лет было интересно. Даже в плане изучения себя самого и своих возможностей. Что смогу? Потом понял, в принципе, почти все, и стало как-то тоскливо.

Много путешествовал. Смотрел разные места. Затем пришло время перемен. После того, как стало ясно, оставаться рядом с родителями больше не имею возможности, они начнут задавать вопросы, какого черта их чадо не желает взрослеть, я вообще покинул Лондон. Ясное дело, о каких-то особенностях мать с отцом знали, но не всё. Прям вообще не все. И когда тебе около восьмидесяти, а твой ребенок лет тридцать в одной поре, это все же не возможно игнорировать. Сказать правду, естественно, не мог. Подписки о неразглашении были взяты в первый же день общения с правительством.

Начальство совместило приятное с полезным и отправило меня в столицу Славянского союза под видом сотрудника дипломатической миссии. Я вообще все эти годы официально трудился в данной сфере. Легенда, прикрытие, назвать можно, как угодно. Оттуда, из Москвы, семья Ричарда Портоса получила уведомление о внезапной и очень скоропостижной смерти единственного сына. Несчастный случай. Да. И так бывает. Естественно, они поверили, тем более в Лондон доставили мой прах. Объяснив это тем, что после аварии, в которую я попал, показывать останки родственникам было бы слишком жестоко. Да и транспортировать погибшего отдельными частями, (автомобиль с дипломатическими номерами разнесло вхлам), как-то не комильфо. Я видел со стороны свои похороны. Это было… М-м-м-м… странно. Но как-то без волнений. Ожидал бо́льшего.

Мать только сильно плакала и трясла кулаком в сторону Лондона, призывая на головы учёных, чье изобретение не уберегло ее Риччи, все возможные кары. Почему-то на китайском. Потом вдруг она успокоилась и буквально через пару дней стала весела́. Даже как-то обидно. Я уже вернулся в Лондон под другим именем и приглядывал за ней со стороны. Частенько отирался у дома, транслируя прохожим вместо темноволосого парня, крепкого, плечистого блондина с голубыми глазами. Отец вообще перестал появляться на улице. Горе его сильно подкосило. А вот матушка…

Однажды я по привычке стоял напротив центральных ворот нашего особняка. Облокотился о дерево, расположенное на противоположной стороне и сквозь тугие струи бесконечного лондонского дождя наблюдал за окнами на втором этаже. Неожиданно на улицу выскочила мать. В каких-то непонятных резиновых ботах и шалью, накинутой на плечи. Она подбежала ко мне с такой скоростью, что я только рот открыл от изумления, чуть не выронив из него на дорогой костюм сигариллу.

– Ничего не говори. Я знаю, это ты. Ходишь сюда каждый день почти. Знаю. Сразу поняла, не могло это с тобой произойти. Ну, и ладно. Главное, живой. Значит, так надо. Приходи. Хорошо? Я больше не приближусь. Просто приходи и стой. Люблю тебя.

Не дожидаясь какой-то реакции с моей стороны, она развернулась и, скрывшись за оградой, направилась обратно в дом. Тем более вслед за ней с зонтом в руке выбежал дворецкий. Спустя ещё несколько лет, когда родителей не стало, я узнал, что все имущество семьи По́ртос – Диего было оставлено в наследство тому самому человеку, под чьей личиной я жил. Затрудняюсь ответить, что это такое. Возможно, мать видит то, что не доступно другим. Не знаю. Сложно судить. Я не мать.

Годы шли, от скуки хотелось выть. Пытался компенсировать женщинами. Тоже хватило ненадолго. Поначалу горело. Случалось моменты, когда у меня в жизни одновременно присутствовало две – три, а то и четыре особы, каждая из которых была уверена, будто она одна, единственная. Не то, чтоб я боялся сказать им правду. Нет, конечно. Вообще по хрену. Их нежные, трепетные сердца волновали меня в самую последнюю очередь. Просто было весело. Интрига опять же. Игра. Смогу ли параллельно для каждой слепить историю трогательной любви и при этом не спалиться. Еще не оставалось времени на различные ненужные мысли. Но потом приелось. Их лица, голоса, ощущения от близости, все начало сливаться в одну смазанную красками картину. Это, как если каждый день ходить в ресторан и пробовать различные кулинарные изыски различных стран. Вроде бы интересно. Вкус имеет разные оттенки. А потом, через некоторое время, начинаешь понимать, да ни хрена. Ингредиенты все равно одни и те же.

И я, наивный осел, решил стать обычным гражданином своей страны. Таким же, как все. Долг родине, при том, что вообще-то я ей точно ничего не должен, а вот она мне, наоборот, очень даже должна, был отдан сто тысяч раз. Я категорично решил выйти из сообщества избранных, а потом, например, купить собаку, чтоб совершать ежедневные прогулки по городскому парку. Или хомяка. Или морскую свинку. Только не рыбок. Они раздражают своим видом.

Это случилось двадцать лет назад, если считать от того момента, как в Эмиратах на моем пути попалась Мелисса. Будущий сенатор Эсперанта в то время занимал должность руководителя особого отдела, где, собственно говоря, я трудился. Фамилию его особо не знал, обращался, используя первое имя. Эрих… Ещё достаточно молодой и амбициозный. Уже тогда ему пророчили успешную карьеру на политической ниве. Ушлый, жестокий и беспринципный тип, не смотря на молодость.

Заявление о моем уходе из Ми – 6, а разведка почему-то решила оставить старое, довоенное название, рассматривал именно он, как мой прямой руководитель.

Поначалу просто уговаривали. Будто девицу на выдание, честное слово. Еле сдержался, чтоб не рассмеяться ему в лицо. Обхаживал меня с пылом резвого горного козла, планирующего забраться на козочку. Однако, при моей любви к сексуальным игрищам, не хотел, чтоб Ричарда Портоса поимели, пусть даже морально, а потому оставался непреклонен в своем решении. К тому же, в тот момент чрезвычайно долгой жизни мне встретилась прекрасная, удивительная девушка и, вот уж чудо, я влюбился. По-настоящему. От всей свой саркастической, эгоистичной, жестокой и избалованной души.

Мелани на самом деле отличалась от всех женщин, которых я когда – либо знал. Абсолютно и полностью. Её искренняя, естественная доброта поражала меня. Первое время вообще думал, может, прикидывается? Невозможно быть настолько светлым человеком. Но потом, с каждым днём, сердце все чаще восхищённо замирало, когда она смотрела мне в глаза своим мягким, укоряющим взглядом после очередного выкинутого мной коленкора. И, этих коленкоров, что вполне понятно, поначалу было предостаточно. Пьянки, развлечения, женщины, иногда даже немного хамское поведение. А потом вдруг в какой-то момент она сказала: «Хватит» и мне стало страшно от мысли, что уйдет навсегда.

Это было странное, доселе мне не известное чувство и я нёс его, будто Прометей свой огонь, не смея поверить в счастье, которое уже, казалось бы, обнимало нас своими тёплыми ангельскими крыльями. То есть понятно, да? Если я заворачиваю такие художественные обороты, от которых сиропом брызжет во все стороны, вспоминая эту женщину, она реально была особенной.

К тому же, Мелани сообщила новость, от которой моя итак не очень крепкая крыша улетела в облачную даль. Она ждала ребёнка. Моего ребёнка. Черт. Это было похоже… Да ни на что не похоже! Нет больше в мире столь удивительного, переворачивающего с ног на голову события. Я смотрел на её пока ещё плоский, симпатичный животик и от мысли, что там уже поселилась часть меня, плавился и тёк, словно шоколад под жарким солнцем. Конечно, решение об уходе со службы не возможно было изменить никакими уговорами.

Удивительно, но после долгих дебатов Эсперанта все же подписал заявление. Естественно, была куча озвученных условий и запретов, относительно известной информации, а затем меня отпустили на свободу. Я вышел из высокого, блестящего даже на тусклом лондонском солнце, здания, счастливый и полный радужных надежд. Идиот.

Мелани ждала меня дома. Буквально через пару недель мы планировали узаконить наши отношения. Правда, где-то очень далеко, в самых туманных углах сознания, металась истеричная мысль. Как я лет через двадцать-тридцать объясню супруге свой нестареющий вид? Извини, милая, когда ты умрёшь по естественным причинам, обещаю часто приходить на твою могилку? Так, что ли?

Мы с Мелани познакомились совершенно случайно. Я бы даже сказал, банально, словно герои мелодрамы. В наш новый век мегаполисы по-прежнему отличались поганой ситуацией с такси. Автомобили теперь двигались на воздушных подушках, что значительно увеличивало их скорость, но, как и много десятилетий назад, найти свободную тачку, особенно в пятницу вечером, не представлялось возможным. А меня, так-то ждала очень приятная во всех местах особа и несколько часов бодрого секса.

Я и Мелани чуть не подрались за такси, которое «поймали» одновременно. Будучи ветеренаром, она спешила в какой-то задрипанный собачий приют, чтоб спасти какую-то задрипанную собачью жизнь. Я же опаздывал на очень весёлую в прогнозе вечеринку. Естественно, по моему разумению, одному из нас машина была гораздо нужнее. Угадайте, кому?

Так началась наша история. Учитывая, что Мелли едва исполнилось двадцать пять, а шумиха вокруг «Ахиллеса-1» произошла почти пол сотни лет назад, она понятия не имела, кто я такой и свое настоящее лицо можно было не прятать, как и личность. Под предлогом дальнего родства я, наконец, вернулся в лондонский дом.

Несколько раз открывал рот, собираясь признаться будущей жене, но так и не смог. Почему-то рядом с ней я особо остро ощущал свою физическую ущербность. То, что раньше казалось превосходством над остальными людьми, теперь тяготило. А ещё у Мелли не было, чипа.

Я по началу даже не поверил. Как так? Сегодня все пользуются возможностью «Ахиллеса». Это хорошее здоровье, усовершенственные рефлексы и красивое тело. Но моя женщина категорично решила не ставить себе чип. Почему? Мелли, пожав плечами, улыбнулась.

– Риччи, а зачем он мне? Я итак себя хорошо чувствую.

Что сказать в ответ? Это женщина, как не крути, была особенной. Поэтому я хранил свою тайну, оставив её на потом. На очень долгое «потом».

Едва вернувшись домой, сообщил Мелани о долгосрочном отпуске. Мы устроили грандиозную вечеринку с тонной фруктов и огромной коробкой мороженного. Врубили музыку. Танцевали и бесились до глубокой ночи. А потом легли спать.

Дебил… До сих пор не могу простить себе подобной безответственности. Как я мог поверить в то, что Ми-6 отпустит меня? Почему не заподозрил подвох в такой сговорчивости Конторы вообще и Эсперанта в частности. Не иначе, любовь окончательно расплавила мне мозг.

Я проснулся от того, что дурниной орала интуиция. Осторожно вылез из-под одеяла, а потом встал с кровати, намереваясь выпить холодной воды. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Спустился со второго этажа, прошёл в сторону кухни. Прислуга ночью отсутствовала. Так просила Мелани. Имея совершенно простую семью, на все моменты богатой жизни она реагировала смущением и непониманием.

Свой дом я обожал. Два этажа уюта и всех возможных благ цивилизации. Попивая водичку, стоял у широкой стеклянной двери, ведущей в сад, наблюдал, как под луной серебрится вода в бассейне. Ясное дело, бассейн в Лондоне с его погодой – редкостная дурь, но мне нравилось наличие водоема. На самом краю переферии зрения вдруг мелькнули смазанные тени.

Я не успел ничего. Вообще. Их было пятеро. Мои собратья. Носители «Ахилла» первого поколения.

Эрика, Джордж, Кроул, Винстон и Ларри. Пятеро против одного. Возможно, я изменил бы ситуацию, воспользовавшись своим скрытым от остальных умением подключаться к чужим чипам. Но меня сгубила самоуверенность. И не только меня.

Я убил свою женщину. Пусть не сам. Пусть кто-то из этих уродов нанёс тот удар, располосовавший её тело от плеча до бедра. Думаю, Эрика. Она всегда любила японское оружие. Длинный самурайский меч сопровождал её постоянно. Но это я убил Мелани. Своей безолаберностью, своей самоуверенностью.

Когда на сцене появился главный участник этого ужасного спектакля, для меня все было кончено. Я лежал, скрученный, с заломленными за спину руками, не в силах отвести взгляд от любимой женщины, тонкая батистовая сорочка которой пропиталась кровью полностью. Я заторможенно наблюдал ее кошмарную рану и кишки, частично выпавшие на пол.

Когда все началось, Мелани выскочила на шум. В этот момент я схлестнулся с Винстоном и Ларри. Не видел происходящего за моей спиной. Был уверен, сейчас я разберусь со всеми скопом. Буквально одна секунда и все. Хрен с ней, с моей личной конспирацией, попробую «взломать» их чипы. К такому количеству носителей ещё не подключался, ну это не страшно. Рискну. Лишь громкий, истошный крик стал знаком того, что жизнь на самом деле теперь остановилась. Не тогда в двадцать три. А сейчас.

Обернувшись, я мог только смотреть кадры замедленного кино, как Мелани, словно бегун, которому вдруг резко сломали обе ноги, падает на пол, высоко вскинув свои тонкие красивые руки.

По-моему, из горла вырвалось нечто дикое, несвязное. Моя женщина. Мой ребёнок. Потом меня скрутили. Я просто не мог больше сопротивляться.

В этот момент в помещение вошёл Эсперанта. Утонченный, в чёрном, выглаженном костюме, он смотрелся в данной ситуации безумно нелепо.

Эрих брезгливо переступил через лужу крови, стараясь не запачкать лакированные туфли, ухватил первый попавший стул и уселся, закинув ногу на ногу.

– Привет, Ричи. Я уже успел соскучиться.

Моё горло сжимали болезненные спазмы, говорить не мог вообще.

– Эх, Ричи, Ричи. Взрослый мальчик, а ведёшь себя, словно ребёнок. Ну, с чего ты решил, что можешь существовать самостоятельно? С чего ты решил, что тебе позволят такие вольности? Вы – достояние Конфедерации. Её собственность. Конкретно ты принадлежишь Великобритании. И видишь, что мне пришлось делать? Прибегнуть к помощи дружественных нам Контор, срочно вызвать их агентов. Иначе ведь с тобой не справиться. Ай-яй-яй.

Эсперанта погрозил пальцем. Мне приходилось смотреть на него снизу вверх, потому что на моей спине по-прежнему восседал Винстон. Или Ларри. Не помню. Да и не важно.

Слова начальника особого отдела, ровно как их смысл, долетали до моего сознания, словно сквозь плотный, осязаемый туман. Я не мог оторвать глаз от Мелани. Даже в смерти она была прекрасна. Прости. Прости. Прости…. Это слово крутилось в голове без перерыва.

– Ну, так вот, Ричи, неужели ты много десятилетий назад поверил, что первого «Ахилла» изобрели люди? После войны. На осколках и пепелище. Серьёзно? Ах, извини. Ты был тогда ещё слишком мал. Все вы – эксперимент. Оружие, которое мы получили для всемирного балласта. Не важно, от кого, и не важно, по какой причине. Расскажи я вам эту секретную информацию, вас всех до единого придётся убить, а тогда начавшаяся много лет назад история потеряет свой смысл и свою цель. Запомни одно, Ричард Портос, до самого последнего вздоха ты останешься на своём месте, которое так неосмотрительно пытался сегодня покинуть. Эта девочка…

Эсперанта повернул голову в сторону Мелани, изучая результат своей работы.

– Мне жаль. Честно. Бедняжка вовсе не виновата. Но, видишь ли, это урок. Тебе. Конечно, мы всегда отслеживаем личную жизнь своих сотрудников. Но, друг мой, ещё никто не додумался пытаться завести семью. Семью! Такой, как ты!

Эсперанта, откинув голову назад, громко рассмеялся.

– Господи, Ричи, вы же уроды. Типа, мутанты. Типа, ходящее и мыслящее орудие. Не больше. Ты надеялся, что эта девочка, узнав правду, не сбежит от тебя? Ну, перестань. Это смешно. Ладно. Засиделись мы у вас в гостях. Ох… Прости. Не у вас. У тебя. Ларри, отпусти его.

Эрих поднялся со стула и направился к двери, но в последнее мгновение задержался на выходе, глядя на меня с лёгкой усмешкой в чёрных глазах.

– Даю тебе неделю на то, чтоб прийти в себя. Потом жду в Конторе. Запомни, у тебя есть только один путь. Всё остальное мы уничтожим снова, если понадобится.

Я не смотрел на остальных, когда они вышли вслед за Эсперанта. К ним в моей душе не было ненависти. Правильно он сказал. Орудие. Слепое и полностью подчинённое.

Но вот Эсперанта… Я знал, что моя долгая жизнь даст шанс отомстить. Знал. Верил. Ждал. И дождался.

Глава 6

Жизнь, это замкнутый круг. Мне понадобилось много десятилетий, чтоб понять данную истину. Выходя из точки А, ты рано или поздно в неё вернёшься, даже если она поменяет название, превратившись в точку Б.

Сенатор Эсперанта. После того, что случилось ночью в моем доме, я появился в отделе ровно спустя неделю и узнал, будто Эрих пошел на повышение, сменив направление своей деятельности. Связал ее с политикой. Не знаю, что это было с его стороны. Может быть, шанс войти в число элиты Конфедерации. А может, понимание, чем чаще он будет маячить передо мной, тем выше вероятность, что однажды я всё-таки убью его. Эсперанта несомненно был сволочью, но точно не дураком.

Всего лишь двадцать раз зима сменила осень, а лето – весну, и наши пути пересеклись вновь. Знал ли я об этом в тот день, когда хоронили Мелани? Скажем так, надеялся, предчувствовал, желал всей душой. Моя женщина и мой неродившийся ребенок взывали о мщении.

Тем приятнее было осознавать, что судьба дала-таки мне шанс, благодаря неожиданному знакомству с, в общем-то, симпатичной девочкой, которая при других обстоятельствах, наверное, могла быть интересным приключением. Люблю уверенных в себе женщин, а Мелисса буквально фонтанировала самообожанием. Это ощущалось в каждом ее поступке, жесте или слове. Более всего в жизни она любила себя. Мне импонирует подобное отношение к своей персоне. Не выношу этих страдающих, утонченных дамочек, которые при слове «сучка» морщат свои аристократические носы.

И, конечно, будем говорить откровенно, мой интерес к Мелиссе Эсперанта, несмотря на ее юные годы, был далёк от простого любопытства. В этой особе меня привлекала змеиная натура. Вкус опасности, потому что женщина, подобная ей, в случае, если ты оскорбишь или заденешь спесивый характер, возьмёт любой острый предмет, который окажется поблизости, а потом, не сомневаясь, воткнет его тебе в глаз. Ну, и однозначно, у девочки обалденное тело. Господи, неужели я превращаюсь в извращенца, пускающего слюни на молодые, упругие задницы?

Размышлял недолго. Совсем. Где-то около часа, пока пил кофе на балконе отеля, рассматривая синеву моря. Как ни крути, но благодаря Мелиссе я получил удивительную возможность причинить сенатору настоящую боль. Отплатить, так сказать, равноценной монетой. Не буду спорить, долгая жизнь сделала меня бессердечным циником, однако я смаковал предстоящую месть, словно дорогое, обладающее тонким букетом вино. Было ли мне жаль будущую жертву, себе на беду родившуюся в семье Эсперанта? Конечно, нет. Ей не повезло. Что ж теперь поделаешь.

Дело оставалось за малым. Найти возможность вновь пересечься с малышкой, которая любит в корсет платья засовывать колющие предметы. Она убежала с пляжа, но не от Ричарда По́ртоса.

Подключившись с помощью «Ахилла» к Всеобщей Сети я выяснил, что единственная дочь Великого и Ужасного Эсперанта, который даже среди сенаторов Конфедерации имел репутацию редкой сволочи, путешествует с какой-то благотворительной миссией, работая на возвышение светлого образа папаши. Это, правда, все равно не объясняло ее появления на дне рождения Эмира, потому как члены семей сенаторов никогда не перемещаются без соответствующей охраны, и даже, если девчонка должна была поздравить хозяина дворца, это выглядит совершенно иначе. Уж шататься по саду просто так она не могла. Ровно как и не было объяснения, почему Мелисса знает секретную информацию. Папаша сенатор вовсе не является допуском к данным, которые видеть лишним не положено. Рассказал ли он сам дочери? Не знаю. Зачем? Логики нет в этом. Да и не стал бы рисковать Эрих сообщая об агентах ребенку. Опять же, зачем? Любой поступок всегда имеет смысл. Здесь же смысла я не видел вообще никакого.

Ко всему прочему, оставался открытым вопрос с её навязчивой, прямо даже маниакальной ненавистью к таким, как я. Именно ненависть. Знать об агентах – одно. В случае с Мелиссой ее неприязнь была пропитана личным, очень сильным желанием видеть Ричарда Портоса мертвым. Меня изрядно интересовало, откуда эта стервозная девица осведомлена о первом эксперименте, а то, что она в курсе данной, на минуточку, секретной информации, было ясно, как белый день. Ну, уж явно, и мы это выяснили наверняка, не папа ей истории на ночь рассказывал. Он, как раз, точно понимает, чем чревата подобная откровенность.

В тот момент я настолько увлёкся сладкими планами о мести, что смерть Мартина Рота отошла на второй план. И это была моя первая ошибка.

В поисках девчонки, из Объединенных Эмиратов я отправился в сторону Франко-Италии следующим вечером. Пришлось задержаться в восточном царстве ровно на день, чтоб довести до ума вопрос с мистером Крафтом. Учёный после случая на мероприятии сильно озадачился своим здоровьем. Так сильно, что попросил Эмира пригласить его личного доктора для осмотра. Доктор, конечно, прибыл, осмотрел больного. Сделал укол, сославшись на проблемы с невралгией, и покинул мистера Крафта. Сердце ученого остановилось ровно через десять минут после ухода врача. Эскулапа тут же нашли. Он, не успел далеко уйти. Сидел в парке, неподалеку от жилища мистера Крафта и уверял, будто последние несколько часов напрочь выпали из его памяти. Белое пятно. Вот только кто ему поверит.

Я же, приняв свой обычный вид, лицо доктора Эмира мне не нравилось, да и больше не было нужным, направился в сторону Венеции. По крайней мере, именно туда указывал «Ахилл». Это выглядело так, будто в моей голове развернулась карта мира, где красным цветом мигал крохотный маячок, передвигающийся по пути следования нужного мне человека. Подключившись к любому носителю чипа, хотя бы единожды, я мог найти его даже на краю света. Контакт с Мелиссой был коротким, но наша связь оказалась, на удивление, необычайно крепка.

Старушка-Венеция встретила меня проливным дождём. Ирония судьбы. До Войны, по всем прогнозам, вода должна была скрыть этот город, рано или поздно, целиком, но глобальный катаклизм, вызванный ядерными взрывами, изменил ход истории и структуру некоторых мест земли. Теперь Венеция располагалась на трех огромных холмах. Разрушенные движением пластов здания, отстроили заново, а о проходивших когда-то здесь каналах напоминали лишь изогнутые улицы и лекции в местном музее.

Я выбрал самый дорогой, самый комфортабельный отель. На то существовало две причины. Первая – в нем остановилась девчонка. Вторая – обожаю роскошь.

План был, на самом деле, совершенно прост. Для начала я рассчитывал влезть малышке под кожу. Женщины… Они одинаковы в любом возрасте. Мечтают о прекрасном принце, который подарит настоящую любовь. На роль сказочного принца я подходил идеально. По моему, конечно, совершенно не скромному мнению. Никто же не рассказывает маленьким девочкам, что принцы иногда хуже злодеев. Зачем им знать эту горькую правду.

Далее… Оооо… Далее начинался самый смак, о котором я пока старался не думать, дабы не захмелеть раньше времени.

Оплатил один из лучших номеров, расположенный на последнем этаже отеля. Более всего, если говорить честно, меня в нем прельстила огромная терраса, которую крайне сообразительный дизайнер создал, используя часть плоской крыши здания. По всему периметру стояли огромные деревянные кадки с симпатичным карликовыми деревьями и высокие вазоны с цветами. Мило, что ещё скажешь.

Но главное достоинство номера – возможность в одну секунду, переступив порог между комнатой и террасой, оказаться под открытым небом. После тех экспериментов, которые нам пришлось пережить, едва стало известно о побочных эффектах первых чипов, меня весьма напрягают закрытые пространства. Не то, чтобы фобия, но все же.

Девчонка Эсперанта занимала соседние апартаменты, о чем любезно сообщила красотка, опирающаяся весьма объёмной грудью о стойку администратора. Эта информация стоила мне всего лишь пары конфедерантов, которые с приятным шелестом нырнули в откровенное декольте дамочки. При этом взгляд у нее был столь выразительный и красноречивый, что я даже пару раз споткнулся, а потом, не выдержав, с сожалением оглянулся, отходя от ресепшена. Моё мужское эго тянуло, как магнитом, обратно к заинтересовавшей его любительнице необременительных связей.

Однако, учитывая, что в ближайшие дни мне предстоит достать из самого дальнего угла блестящую корону принца и белый плащ, я, с большим, надо признать, огорчением, решил пока забыть о горячих дамочках-администраторах, которые столь соблазнительно закусывают губку во время беседы.

Девчонка Эсперанта уже находилась в гостинице и вечером у неё был запланирован благотворительный аукцион, конференц-зал для которого любезно предоставил отель. Мне такой вариант подходил идеально. Много людей, много суеты, случайная встреча. То, что нужно.

Однако, как говорили когда-то очень давно, мы предполагаем, а бог располагает. Смысл этой старинной поговорки стал мне понятен спустя несколько часов.

Сначала все шло, как положено. Я нацепил очередной смокинг, белоснежный и прекрасный, словно пик горы Фудзияма, волосы уложил в художественном беспорядке, соответственно образу Прекрасного Принца, и конечно же, украсил петлицу маленькой темно-бордовой розой. Аж тошно стало от своей идеальности. Почему в представлении женщин принц обязательно должен выглядеть как лакмусовая бумажка.

Судя по тем взглядам, что, нет-нет, да бросали в мою сторону красотки, хаотично перемещающиеся по залу и цепляющие присутствующих мужчин глубиной декольте, задумка стать романтичным героем вполне удалась. Простите, милые, сегодня этот кусочек сладкого торта предназначен другой.

Наконец, на большой сцене появилась Мелисса Эсперанта. Я чуть не взвыл, честное слово. Девчонка была настолько хороша, что зубы сводило. Длинное, обтягивающее платье из тонкой струящейся ткани сидело на ней идеально, подчеркивая все приятные глазу изгибы и округлости молодого тела. В какой-то момент я даже решил, что, пожалуй, пара лет до совершеннолетия вовсе не является проблемой. В конце концов, это только педантичный Лондон зациклился на цифре двадцать один. Все остальные страны вполне устраивают прежние восемнадцать.

Минут десять моя будущая возлюбленная, которая ещё сама не знала, какое счастье её вот-вот настигнет, вещала, естественно, о папочке. После нескольких фраз слезы восторга навернулись на мои глаза и глаза всех присутствующих. Оказывается, сенатор Эсперанта самый добрый, самый благородный и самый честный. Кто бы сомневался.

Затем начался непосредственно аукцион. Девчонка с торжественным лицом сообщила о том, что деньги пойдут на благотворительность, вызвав тем самым бурные овации гостей. Я, например, считаю, никакая благотворительность не отмоет Эриха от собранной на пути к власти грязи, но меня, как бы, никто не спрашивал.

Первые лоты пропустил, с интересом рассматривая женщин, которые были, как на подбор. Эх… если бы не планы насчёт Мелиссы… Да и не заметил среди лотов ничего интересного. А вот потом моё внимание привлекла картина, которой, если верить озвученной информации, исполнилось около двухсот лет. В первые секунды я просто завис, разглядывая изображенного на ней мужчину. Это шутка? Или следующим побочных эффектом «Ахилла», настигшим меня спустя семьдесят лет, стало прогрессирующее сумасшествие?

С полотна на гостей аукциона смотрел… Я? Что за чертовщина?!