Текст книги "Ахиллес"

Дальше действовали инстинкты. Мимо проходил мужик, спешивший, видимо, на посадку. Я резко шагнул в его сторону, перегораживая дорогу. Естественно, не ожидавший такой подставы тип, столкнулся со мной на полном ходу.

– Эй! Осторожнее! – Я отпихнул его и бедолага завалился на стоявшую рядом парочку.

Надо ли объяснять, буквально через несколько секунд началась небольшая заварушка. Не то, чтоб полноценная драка, не хватало ещё стражей порядка привлечь, но камеры среагировали на агрессию и активные движения, переключая свое внимание с остальных пассажиров.

Пока мы толкались, выясняя, кто прав, а кто «осел безрогий», не понятно, откуда вообще у этого животного могли взяться рога, краем глаза заметил, девчонка проскочила зону контроля и прошла регистрацию у проводника, стоявшего рядом с кабинкой, которая вела к нужному экспрессу. В каком обличье Мелисса Эсперанта вышла на перон, я уже не видел. Это было и не важно. Девчонка бежит не от меня, а ко мне. Значит, мы неминуемо встретимся.

Глава 10

Елена Рихтер…

Этот набор букв стучал молоточками прямо в мозг. Я ушел тогда из номера Мелиссы Эсперанта, не торопясь, сохраняя абсолютно каменное выражение лица. Мол, знать не знаю, слышать не слышал. Вообще не понимаю, о чём идёт речь. На самом же деле, помнил тот заказ хорошо. Он отличался от тех, что были «до» и от тех, что случились «после».

Я работал на Контору уже чёртову уйму времени. Люди проходили передо мной, как безликие картонные образы. Имена, фамилии, общие данные – все это превратилось в бесконечную полосу конвейера. Не сказать, будто каждый день прилетало задание. Конечно, нет. Иначе за указанное время я бы имел отношение к бо́льшей части смертей на земле. Учитывая, что с появлением «Ахилла» люди стали значительно здоровее, то и печальная статистика немного сократилась по сравнению с прошлым. Хотя криминал и человеческую безолаберность никто не отменял. Я говорю о естественных случаях.

В основном отправлялся в командировку, назовем это так, раз в месяц. Столько времени требовалось на сбор информации, подготовку и, непосредственно, исполнение. Честно говоря, мог делать все гораздо быстрее. Срок увеличил специально. Во-первых, то, что достается легко, меньше ценится, а я хотел, чтоб Ричарда По́ртоса ценили, как можно дороже. Во-вторых, тратил лишнее время исключительно в своих интересах. Брал, так сказать, халтуру. Людей, желающих получить помощь профессионала, гораздо больше, чем может показаться. Ко мне всегда обращались в тех ситуациях, когда глубина задницы, в которой оказался клиент, любые суммы превращает в незначительные, только бы помогли.

Это был самый пик моей карьеры. Можно говорить откровенно, без ложной скромности. Лучший среди лучших. Почему пик? Потому что в те годы я кайфовал от сознания собственной значимости и могущества. Да. Каюсь. Грешен. Все мы, в первую очередь, люди. А людям свойственно возноситься от того, что в их руках есть власть. Причем, власть вовсе не образно выраженная, не эфемерная. А самая настоящая. Когда от тебя и твоих поступков зависят жизни. Поверьте, жалкие чиновничьи должности и посты, даже сенаторские, рядом не стояли с тем, когда только ты решаешь, жить кому-то или умереть. До встречи с Мелани оставался ровно двенадцать месяцев. О чем я, конечно, ещё не знал, прожигая свои бесконечно долгие годы на полную катушку и совершенно не парясь о том, что мой послужной список, не только официальный, рос достаточно быстро.

Меня срочно вызвали в офис нашей чу́дной организации. Тогда моим начальником был весёлый парень по имени Рот Эдвардс. Балагур и шутник. Этот прилизанный, весьма похожий на Элвиса, звезду далёкого двадцатого века, мужчина, лет тридцати пяти, всегда встречал меня с распростёртыми объятиями и жизнерадостной улыбкой на лице. Не знаю, почему запомнил его имя. Ничего важного он в мою жизнь не превнес. Все эти начальники уходили и приходили, меняясь друг за другом. Бо́льшую часть не узнал бы при случайной встрече. Не потому, что плохо с памятью. Тут как раз наоборот. Я бы не против сделать её значительно хуже, чем она есть. Просто даже не заморачивайся тем, чтоб узнать их имена. Сегодня – один. Завтра – другой. Тем более, мое «завтра» имело совсем иные, отличные от стандарта временные рамки. Но вот Рота Эдвардса почему-то запомнил.

– Риччи! Добрый друг Риччи! Чертовски рад тебя видеть! – Рот при моем появлении в кабинете, поднялся из своего комфортного, кожанного кресла и пошел навстречу, протягивая для приветствия руку.

Естественно, контора имела главный офис в центре Лондона. Но наше скромное отделение, где творились по-настоящему великие дела, находилось в высоком здании на соседней улице, среди тысячи кабинетов разнообразных фирм. На входе висела табличка, сообщающая всем желающим попасть внутрь, что там, за дверью, лаборатория природных удобрений. Вот такое чувство юмора у высокого руководства. В принципе, не поспоришь. Дерьма там имелось предостаточно.

Никому из агентов нельзя было светиться. Особенно друг перед другом. Это понятно. Поэтому если возникала нужда личного контакта с начальником отдела, мы изображали из себя клиентов, желающих договориться о поставке навоза. Смешно? Отнюдь. Пожалуй, символично.

– Приветствую, – Я пожал протянутую начальником ладонь, а затем, вслед за ним прошел к столу, заняв стоявшее там для посетителей кресло.

– Вызвал тебя лично. Не удивлен?

– Нет. Значит, ситуация того требует.

– Эх, Риччи, обожаю с тобой работать. Никаких лишних вопросов. Никакого трёпа. Все бы так. – Рот удовлетворённо изучал меня теплым взглядом карих глаз.

– Ты же знаешь, я – единственный в своем роде.

– Согласен. Когда-нибудь, если доживу, выйду на пенсию и обязательно приглашу тебя на барбекю. Мы сядем, как старые добрые друзья, возьмём чего-то покрепче и поболтаем по душам.

– Рот, уж ты точно в курсе, обычно после откровенного разговора со мной, дальнейший диалог становится невозможен по причине исчезновения собеседника. Так что, сам понимаешь…

– Эх, Риччи… – Мой начальник усмехнулся, а потом провел ладонью по волосам. – Это и будет последний разговор. Ты же знаешь, мало кто из нас нянчит внуков. Просто хотел бы, чтоб он прошел с тобой. Ладно. Оставим лирику. Вот.

Рот подвинул в мою сторону тонкую папку. Смешно, но до сих пор для передачи нужной информации использовались только бумажные носители. Видимо, данные хранились в засекреченной базе, куда не допускали даже агентов.

Я внимательно изучил сведения. «Ахилл» моментально копировал их в память. Рот тут же забрал папку обратно, предварительно ее закрыв, а потом опустил в переработчик мусора. Через секунду от бумаг осталась лишь пыль.

Женщина. Тридцати лет. Светловолосая, красивая. Выразительные глаза и приятная улыбка. Елена Рихтер. Проживает в Лондоне. Ну, слава богу. Не придется хотя бы скакать по миру. Пару дней назад вернулся из Штатов, которые теперь включали в себя не только северную, но и, прежде бывшую Латинскую Америку.

– Все должно быть максимально правдоподобно. Сам знаешь. Но времени не очень много. Неделя. Знаю твои обозначенные сроки, однако… – Заговорив о деле, Рот больше не выглядел рубахой-парнем.

– Ок.

Мой мозг быстро перерабатывал полученную информацию. Здоро́ва. Имеет чип третьего поколения. В порочащих связях не замечена. В наличие дочь пяти лет отроду. Замужем. Просто идеальная супруга и мать. Информация по семье была очень лаконичной, излишне короткой. Всего лишь упоминалось существование супруга. Кто он и что из себя представляет нигде ни в каком виде не фигурировало. Странно. Обычно имена родных имеются в деле. Близких, естественно. Тут же – ничего. Просто голый факт их присутствия.

– Семья…

– Лишнее. – Эдвардс отрезал, прервав мой вопрос на первом же слове. – Заказ касается именно ее мужа и оно тебе ни к чему. Поверь. Цель – женщина. Все.

– Ок. – Я равнодушно пожал плечами. Мне и в самом деле было все равно.

Естественно, я выполнил работу. Как всегда, идеально. Почему запомнил Елену Рихтер?

Потому что цель говорила со мной. В первый и последний раз. Больше подобных оплошностей я не допускал.

Первый день просто наблюдал за ней со стороны. Нашел нужный адрес и сутки посвятил изучению привычек этой особы. Она каждое утро, ровно в восемь, одевала спортивные леггинсы, футболку, а затем выходила на пробежку. Тратила на этот процесс порядка часа, выбрав центральный парк. На обратной дороге покупала стакан кофе с молоком. Потом возвращалась, кормила ребенка и отводила девочку, такую же светловолосую, хорошенькую, словно булочка с глазурью, в частный детский сад, расположенный неподалеку. Затем посвящала пару часов дому. Уборка, готовка, работа с клумбами и деревьями. Ехала на встречу с благотворительным комитетом одной из местных организаций, спасавших то ли кошек, то ли собак, то ли хомячков. Далее – забирала ребенка и возвращалась домой. Остальное время она отдавала дочери. Примерная мать и гражданка. Скорее всего, дело и впрямь было в ее муже… А вот он, кстати, за период моего нахождения рядом, не появился ни разу. Видимо, необыкновенно занят, раз нет времени на семью. Грешным делом, интереса ради, мелькнула мысль, копнуть в данных Елены Рихтер. Было любопытно, за кого эта женщина ухитрилась выйти замуж. Она – реально мечта любого нормального мужика, решившего завести семью. Хозяйственная, красивая, добрая, милая. И главное, все это было ее настоящей сутью, не картинкой, не образом, который она примеряла на себя ежедневно. Казалось бы, рядом с такой особой надо быть двадцать четыре часа в сутки, а то уведут. Не женщина – мечта. Однако, ее муж предпочитал какие-то другие дела. Мне было интересно, на кого или на что можно променять Елену Рихтер. Но опыт, что говорится, не пропьешь. Поэтому, конечно, ковыряться в поисках лишней информации я не стал. Эдвардс прав. Ни к чему.

Со второго дня я начал воздействовать на Елену Рихтер. Осторожно, маленькими дозами. Хотя, она была открыта настолько, насколько вообще может быть открыт человек для постороннего вмешательства. Ни одного барьера, ни одной завесы. Эта женщина смотрела на мир широко открытыми глазами. Она любила его. Мир. И жить тоже любила. Кроме одного маленького «но». Вечером, уложив дочь, блондинка выходила на веранду, садилась в кресло-качалку и погружалась в некое состояние лёгкой грусти. Она явно переживала. Я ощущал горечь внутри нее. Горечь и, пожалуй, разочарование. Вот только в чем… При всей открытости Елены Рихтер, дамочка эта точно имела мысль, сильно омрачающую тот сказочный маленький семейный рай, который мне приходилось наблюдать. И ещё… Я не мог пробиться в ее воспоминания. Все события, предшествующие нашей встрече, словно стёрлись. Мутная белая пелена. Туман. Видел ближайшие дни до того, как появился рядом. Даже где-то пару недель. Но там тоже были лишь она сама и дочь. Короче, судя по всему, дамочка крайне неудачно вышла замуж. И проблема была не во мне. Тут все нормально. Просто сама Елена Рихтер запретила себе думать о прошлом вообще, и, похоже, о муже в частности. Она ощущала себя, как несвободная женщина, да. Никаких мыслей порочного плана или попыток глянуть на сторону не было вообще. Однако, мужа там тоже не было. Елена осознавала факт его наличия, но мало того, не скучала, так вообще категорично закрыла для себя самой его образ. Единственное оправдание такого поведения с ее стороны – супруг неплохо гульнул. Больше не могу найти причин ее отношения к нему. Даже не просто гульнул, а предал. Вот так точнее. Едва на дальней периферии сознания появлялась хотя бы смутная мысль о муже, Елена сразу ее разрывала вклочья, но при этом вкус предательства я ощущал очень ярко. Интересная, в общем была особа.

Ухудшение здоровья она почувствовала через пару дней. Однажды вечером, сидя в своей любимом кресле, блондинка вдруг поняла, ей не хватает воздуха. Она прижала руку к груди, пытаясь вернуть способность дышать. Сердечко, милая. Всего лишь сердечко.

Я находился неподалеку. В двух шагах от веранды. Скрытый иллюзией, наблюдал, как Елена Рихтер жадно открывает рот в попытке восстановить дыхание. Ещё буквально секунда и снова запустил ее сердце в обычном ритме.

Женщина резко втянула воздух, а потом закашлялась, сползая с кресла на пол.

Я собрался было сделать несколько шагов назад, уходя с возможной зоны видимости, но она, стоя на коленях, вдруг медленно подняла голову и посмотрела прямо на меня. Отвечаю. Глаза в глаза. Это было настолько неожиданно, что иллюзия слегка дрогнула. Нет, для постороннего все выглядело, словно марево в жаркий день, но черт побери! Уверен, Елена Рихтер смотрела точно на меня.

А потом…

Ей становилось хуже не просто с каждым днём, быстрее с каждым часом. Времени мне дали мало. Хотя, что странно, дамочка не вызывала врача, не мчалась в больницу, не била тревогу, выясняя причину, отчего чип не регулирует состояние организма. Да что там. Она и не пыталась его регулировать или взять под контроль. Хотя могла попробовать. Это ничего бы не решило, но тем не менее. Более того, Елена делала все, чтоб ее состояния никто не заметил. Особенно дочь. В тот день они отправились в развлекательный центр, чтоб выгулять малышку. Я, естественно, следом. Старался находиться рядом с целью двадцать четыре часа.

Пока девчонка, наряженная в ярко-голубое платье, которое превращало ее в фарфоровую куклу, каталась на каруселях, Елена Рихтер замерла чуть в стороне, наблюдая за своим чадом.

Я отвлекся буквально на минуту, а когда поднял взгляд, рядом стояла она.

– Это Вы. Знаю. Не нужно разубеждать. Прошу, выберите момент, когда дочери не будет рядом. Или лучше, давайте договоримся.

У меня был ступор. У меня. Ричарда По́ртоса реально случился столбняк. Как?! Невозможно.

– Через два дня я отвезу ребенка к подруге и буду дома одна. Пожалуйста, если возможно, сделайте все сразу. И… Когда придет время… заставьте его страдать.

Она резко развернулась, а затем отошла обратно к каруселям.

Самое интересное, Елена Рихтер не ждала от меня ответов. Вообще. Она точно хотела сказать лишь то, что сказала. Ни больше, ни меньше. А вот я, остался стоять, чувствуя себя полным идиотом. Никогда ни одна жертва не знала и не понимала, что с ней происходит. Так какого черта?! О ком вообще шла речь в конце? Кого «его» она имела ввиду? Мужа? Но я не работаю в качестве благотворительности. Не вопрос, хочет наказать мудака, на здоровье. Могу принять отсроченный заказ. Он будет выполнен после ее смерти.

Снова подключился к «Ахиллу» этой особы. Мало ли. Нет. Совершенно обычный чип третьего поколения. Контроль состояния организма, возможности пластической хирургии, которые, кстати, никогда не использовались носителем, и все. Нет ничего особенного.

Нужно ли говорить, что заказ я довел до конца ровно через два дня, когда Елена Рихтер осталась дома одна. Ребенок был отправлен в гости к подруге, имевшей дочь такого же возраста.

Не знаю, что повлияло на мое решение выполнить ее просьбу. Честно. Человеколюбием в то время я точно не отличался от слова «совсем». Возможно, сыграл роль факт необычности цели. Дань ее особенности. А Елена Рихтер сто процентов была особенной. Битых сорок восемь часов я изучал ее организм вдоль и поперек. Надеялся разыскать зацепку, которая позволит понять, как эта обычная женщина смогла вычислить меня? Как, вообще, она догадалась о воздействии со стороны? И дело даже не в любопытстве. Это, по сути, вызов моему профессионализму.

Однако, с точки зрения физиологии, в ней не было ничего, что позволило бы этому произойти. И тем не менее… повторюсь, но Елена Рихтер была особенной.

Я сделал все максимально безболезненно, даже немного приятно. Для самой цели, естественно.

Она, как всегда, вечером вышла на веранду. Красивая, в нарядном платье. Волосы были уложены волной, губы, покрытые розовым блеском, улыбались. Моя жертва посмотрела вдаль, а потом села в кресло, расправив складки юбки на коленях.

Она просто уснула. Вот так это было для нее. Ни боли, ни страданий. Закрыла глаза, испустив последний вздох. Странно, но впервые за всю мою долгую карьеру я ощутил в этот момент чувство огромной потери. Настолько огромной, что на глаза навернулись слезы. Серьезно. Провел пальцами, а потом посмотрел на влагу, которая там осталась. Черти что. Эмоциональность никогда не была чертой моего характера. Даже в лучшие годы.

Ушел, не оборачиваясь. Очень быстро.

Через несколько месяцев Рот Эдвардс исчез из Конторы. Моим руководителем стал Эрих Маркус Эсперанта.

Глава 11

Экспресс порадовал своей комфортабельностью. В принципе, вполне понимаю создателей проекта и тех пассажиров, желающих к приятной дороге получить ещё экскурс в прошлое. Атмосфера воссоздана идеально. Даже звук стука колес присутствует внутри поезда.

Билета не было, это – минус, но имелся мой дивный, способный на очень многое «Ахиллес», это – плюс. Я дождался последних минут перед отправкой, прикрылся иллюзией отсутствия, проскользнул мимо проводника, стоявшего уже у двери вагона, а потом прошёлся, разыскивая свободное купе. Или одно место. Таковое нашлось. Вторым пассажиром, с кем нам предстояло путешествовать, оказался молодой паренёк лет двадцати. Скорее всего, студент, сынок богатых родителей. Прежде, чем занять удобное кресло, а пространство внутри было распределено так, что в купе находились две полки-кровати, расположенные ниже уровня пояса среднего роста человека, два столика, для личного пользования каждого пассажира, гардероб, и туалетная комната, я успел выловить проводника, поинтересоваться, сколько времени займет дорога до конечной точки, отвлекая его от моих истинных причин для беседы. На самом деле, за эти несколько минут я ухитрился мимоходом подключиться к его «Ахиллу», слава богу, таковой имелся в наличие, действовать через номерные знаки ужасно неудобно, даже, пожалуй, сложно, и подгрузить информацию о своем фальшивом, конечно, имени, а также четкое, яркое воспоминание, как этот человек принял мой билет.

С годами, конечно, работать подобным образом стало проще. Опыт. Поначалу, много десятков лет назад, я действовал, как слон в посудной лавке. Прежде чем вложить нужное в мозг другого человека, успевал потоптаться там, разбивая все, что случайно попадалось под руку. Образно, естественно, выражаясь. Как правило, это проявлялось в провалах памяти у объекта или наоборот, ложных воспоминаниях, которые иногда сильно были похожи на картины Борхеса. Однако, поняв специфику своего чипа, а тем более, осознав, об этой специфике знать никому нельзя, я максимально сосредоточился на том, чтоб довести способы контакта с другими «Ахиллами» до совершенства. Теперь это работало на автомате. Ещё бы. Попробуйте порядка пятидесяти лет совершать одно и то же действие. Тут даже неуклюжий бегемот станет грациозной балериной. Я, наверное, вышел на уровень канатоходца, который двигается по натянутой верёвке без страховки на очень серьезной высоте.

Пообщавшись с проводником, отправился обратно в выбранное мной купе.

– Странно… Обещали, что попутчика не будет. – Парень скривился, будто я с порога плюнул ему в лицо.

Ох, уж эта «золотая» молодежь. Не меняется от века к веку. Видимо, хотел путешествовать в одиночестве, сердешный. Ну, ничего. Переживет.

– Так я в последний момент приобрел. Денег отвалил, жуть просто. – На мне оставалась все та же иллюзия простоватого мужичка, поэтому разговор приходилось вести в определенной манере. – Да ты не переживай, пацан, нормально доедем. Тебе куда? Я вот в Прагу двигаю. К кузену. Звал давно. Марк, говорит он мне, приезжай. Тут можно семейное дело замутить. Сечешь? Поля, угодья. Мало, где осталось таких добротных земель. Свиней заведем. Откроем ресторанчик с пивом и закусками.

– Познавательно… – Процедил парень сквозь зубы и тут же отвернулся к окну, за которым все быстрее мелькал городской пейзаж Лондона.

– А то! Меня, значит, Марком звать. – Я со всей дури хлопнул его по плечу. – А ты? Как матушка нарекла? Давай, погутарим.

– Александр Мидлтон Расбери Третий. – Высокомерно припечатал каждое из трех имён этот хлыщ.

Ого. Наследник банковского воротилы. Как же, знаем, знаем. Не ошибся я насчёт «золотой» молодежи. Хотя, тут даже скорее платиновая, присыпанная сверху калифорнием, стоимость которого за последние сто лет только возросла. Причем пацан произнес свое имя с таким видом, будто каждая скотина в этом чёртово мире должна его знать. Да щас! Я сделал равнодушное лицо, мол, ни о чем мне не говорит этот набор слов. Мелочь, а приятно. Пусть побесится сопляк от того, что кто-то посмел не охренеть от важности его фамилии.

– Александр, значится. Алексом буду тебя звать. А то язык сломаешь к черту. У меня корова была. Так я ее Леди Елизавета четвертая записал в бумагах. Ага. А ты третий. Тоже неплохо. Хотя, скажу честно, с коровы толку было больше. – Я заржал в голос, немного даже подхрюкивая.

Бедолагу перекосило от всего этого. Сказал бы, что мне его жаль, но нет. Все происходящее было на руку. Чем сильнее негативное впечатление, тем меньше он запомнит деталей во внешности неприятного человека. Психология. Если собеседник нам по душе, бессознательно разглядываем его до мельчайшей родинки. Если тошнит от спутника, память максимально быстро выкинет образ прочь, а взгляд постоянно будет уходить в сторону от раздражающего лица.

– Ну, Алекс, рассказывай. – Я занял свободное место, уставившись на парня своими новыми маленькими поросячьими глазками. Внешность, конечно, подобрал, что надо. Совершенно отвратительный тип. Можно попробовать сымитировать запах. Навоза, например. Хотя, наверное, будет слишком.

– Что рассказывать? – Судя по лицу, Александр Мидлтон Третий мысленно прикидывал, как бы ему избавиться от столь проблемного спутника.

Расслабься, хотелось сказать. Все остальные купе заняты, я проверял. Даже удивительно при такой стоимости билета. Всё жалуются, жить им плохо.

В общем, мозг наследнику банкира я вынес основательно в ближайшие полчаса. Он не выдержал и сбежал в ресторан. Правда, была попытка договориться с проводником об обмене местами с кем-то более терпеливым, но тут я тоже постарался. Этот Мидлтон подходил мне как нельзя лучше. Самовлюблен настолько, что кроме себя ненаглядного ничего не видит. Если его будут спрашивать, кроме общего негативного впечатления он не сможет рассказать ничего.

Едва попутчик покинул купе, я быстренько вынул из встроенного шкафа постельное и, обустроив себе ложе, завалился спать.

Немного попробовал просканировать пространство. «Ахилл», взбесившийся на вокзале при появлении Меллисы, сейчас молчал. Естественно, в силу отсутствия чипа у девчонки, поиск на расстоянии оказался бесполезным. Видимо, подобная ерунда происходит только когда мы рядом. И в те минуты, которые сам «Ахиллес» сочтет подходящими случаю. Нет, в этот раз упускать подобную странность нельзя. Доберусь до Праги, найду Мелиссу и надо выяснить, что за хрень нас связывает. Кроме воспоминаний, конечно.

Решил не тратить время и банально выспаться. Все же я не настолько вынослив, как, например, Ларри. За окном уже не было видно ни черта, темнота, резко накрывшая все вокруг, спрятала проносящиеся мимо пейзажи, а делать особо мне нечего.

Я уверен на тысячу процентов, Мелисса Эсперанта где-то в одном из купе экспресса, можно не дергаться даже. Мы благополучно оба двигаемся в нужном направлении.

Судя по всему, девчонка по уши в дерьме, если после нашего не очень хорошего, и это мягко говоря, расставания, ей понадобилась моя помощь. А она ей понадобилась.

Сон медленно накрыл меня пеленой, возвращая в прошлое.

Венецию заливало водой. Дождь хлестал почти неделю. Такое чувство, будто небеса решили восстановить справедливость и вернуть все, как было до войны, превращая ее снова в знаменитый город на воде.

Я шел к дому, который Мелисса сняла на время, придав своей задержке на одном месте официальный вид вынужденной необходимости. Почти месяц она была рядом со мной. Как это вышло? Я сам не понял. Изначально планировал соблазнить девчонку, чисто на потеху самолюбию, а потом убить, причинив боль и ей, и ее папаше. Однако, имя матери, которое она бросила мне в спину, перевернуло ситуацию с ног на голову.

Сам факт того, что Мелисса оказалась той самой светловолосой сахарной девочкой, немного выбил меня из колеи. Ещё более, поразило, насколько все это сплелось в тугой клубок. Значит, Эрих Родерик Эсперанта и был тем самым таинственным мужем, положившим половой орган на свою идеальную жену. Именно его она хотела забыть, но ещё более, наказать. Не понятно только очень интересное несовпадение в крайне важных моментах. Очередное несовпадение, кстати. Кто-то либо заврался в конец, либо сам ни черта не знает. Мелисса утверждала, будто чипа мать не имела. Я точно был уверен в обратном. «Ахиллес» стоял у Елены. Однозначно и несомненно. Но главное, всплывшее внезапно имя Рихтер сильно повлияло на всю ситуацию.

Всё-таки, как не крути, это я ее убил. Факт. Оправдывать мое поведение можно чем угодно и сколько угодно. Работа, заказ и подобная лабуда. Но технически лишил материнской любви эту девочку именно я. Странно. Никогда не чувствовал угрызений совести. Вообще никогда. А тут, поди ж ты, весьма неожиданно и точно ни к месту, оказалось, она у меня есть.

Поэтому, покинув апартаменты Мелиссы Эсперанта, в свой номер, расположенный по соседству, вернулся с четким пониманием, нет, не стану. Можно сказать, мы квиты. На моем счету – Елена Рихтер. На счету сенатора – Мелани. По сути, пусть с натяжкой, но допустимо обозначить, оба мы руководствовались работой. Единственное, конечно, любопытно было бы знать, а сам Родерик, буду звать его по-дружески, на момент смерти моей женщины уже имел информацию, за кем числится его женщина? Или выяснил позже? Что это с его стороны? Показательное необходимое вступление или все же месть?

Как бы то ни было, прошлое надо, наверное, оставить в прошлом. Либо сводить счёты лично с сенатором, но не ценой его дочери.

Однако, только я настроился улечься спать, в номер постучали. Открыл дверь и несколько секунд молча смотрел в глаза девчонки, застывшей на пороге. Я – ей в глаза. Она – в мои. Первый шаг сделала Мелисса.

Просто скользнула ближе, положила руку мне на грудь, а потом поцеловала.

Не знаю, что руководило мной в тот момент. Клянусь. Но я не оттолкнул ее, а наоборот, обхватил, прижимая к себе, сминая пальцами тонкую ткань вечернего платья. Запах морского бриза накрыл меня с головой. Честно сказать, после Мелани не думал, что какая-то другая женщина способна вызвать столь сильные эмоции в Ричарде По́ртосе. Было то их много, дамочек прошедших через мою жизнь и постель, большинство даже не вспомню. Все они не те. Здравые мысли моментально улетучились из головы, уступая место вожделению, похоти, страсти. И, да. Это именно она, сумасшедшая, умопомрачительная страсть. Когда кайф получаешь не от того, что имеешь красивую женщину, а от того, что конкретную. Именно ее.

Мы ни о чем больше не говорили. Не было ни желания, ни возможности тратить драгоценное время на лишние слова. Платье осталось где-то в районе двери, как и моя рубашка. В постели мы оказались уже практически обнаженные, ухитрившись раздеться по дороге к кровати.

Ну, что сказать… Это было реально круто. Уж не знаю, что сыграло главную роль. Возможно, противоречивые эмоции, бурлившие в нас обоих. Возможно, сама ситуация, острая, как сталь бритвы. Но, повторюсь, даже в моей долгой, очень насыщенной жизни, подобных моментов было единицы.

Успокоились мы только под утро. Девчонка заснула на моем плече, а я, как дурак, пялился в потолок и ругал себя всякими матерными словами. Одно дело, планировать месть и совсем другое, на полном серьёзе связаться с дочерью врага. Так ещё и образ матери маячит где-то вдалеке. Мелисса, похоже, мои слова о том, что заказа с такой женщиной у меня не было, приняла за чистую монету. Ну, мало ли. Может, отец ошибся. Может, специально соврал. Вот так она, наверное, сейчас думает. А ведь и не ошибся, и не соврал. Черт. Все значительно усложнилось.

Отчего-то, ощущая на коже ее теплое дыхание, я точно знал, что не хочу обидеть это создание. В душе, а она, душа, сволочь такая, решила проснуться вслед за совестью, копошились странное, непривычное чувство нежности. Когда-то подобное рождала во мне Мелани.

Я вроде бы серьезно настроился дождаться, пока Мелисса вернётся из объятий Морфея в бодрую реальность, а потом сообщить ей, наша встреча была ошибкой. Однако, стоило девчонке открыть глаза, потянуться и посмотреть на меня с лёгкой улыбкой, все грандиозные планы полетели к чертям. Подозреваю, я просто изрядно устал быть один. Раньше, до встречи с Мелани, не знал, каково это, иметь рядом близкого человека. Когда ее потерял, то уже понимал разницу.

Мы с Мелиссой провели этот месяц, как в сказке. Я отписался начальству о якобы чрезвычайно важной информации, которую случайно обнаружил, и что сейчас усиленно собираю, выковыривая из всех углов, тайны «партнёров». Была у меня на всякий случай пара заготовок. Мелисса сообщила отцу о сложностях с электоратом в Венеции, а соответственно ей, вот ведь жалость, придется немного задержаться.

На самом деле, мы не вылазили с виллы, которую девчонка сняла сразу же, светиться в гостинице было рисковано. Если говорить более точно, то не вылазили из огромной шикарной кровати, стоявшей в одной из спален.

Были совместные завтраки, долгие разговоры, много страсти и даже редкие прогулки, когда я точно знал, что за нами не следят. Несмотря на сложившиеся обстоятельства, иллюзией при Мелиссе не пользовался. Да и вообще разговоров о работе или прошлом не допускал. Чувства – это прекрасно, но доверять… Нет.

В тот день, который поставил точку этой истории, меня нашел один из агентов. Я двигался по центральной улице, планируя заскочить в цветочный, дабы порадовать свою девочку. Да, сложно поверить, но мой мозг как-то успел расплавиться и пропитаться всякой ванильной ерундой за время тесного общения с Мелиссой. Внезапно, «Ахилл» выстрелил в подсознание красным. Опасность. Так он реагировал только на других агентов, расценивая их, как конкурентов. На тот момент реальной угрозы можно было не ждать ни от кого. Мои настоящие, равноценные по возможностям, коллеги находились далеко, а двое вообще покинули этот мир. Однако, расслабляться не стоило.

Я остановился, ожидая, пока найденный чипом человек приблизиться.

– Ричард По́ртос?

Им оказался молодой мужчина. Не видел его ранее никогда. Но это и не удивительно. Меня тоже многие сотрудники Конторы не встречали.