Текст книги "Техник и колдун"

10 Сон отраженный

Может оно и к лучшему, что Горана занесло в Семиречье. Городок хоть и поменьше Петровского, но тоже ничего. До встречи с бедолагами на реке техник хотел проскочить стороной, но тогда все могло пойти совсем другим путём.

Тракт проходит аккурат по главной улице Семиречья, а потому торговых тут всегда паслось за горло. Местный воевода Крапива, говорят, нормальный перец, когда его поставили, решил со проезжих сливки снимать в десяток монет. Не то чтобы себе, а за охрану, и чистоту. Горан слыхал, что налог хорошо сказался на безопасности как города, так и ближайших окрестностей. Так что, в карман Крапиве никто не лез.

При въезде в город были установлены бетонные блоки и вагончик для служивших. Местные дружинники были скорее профилактикой, чем бойцами, но свое дело знали. Техник брякнул в медный таз десятку, его шмонали не сильно, увидев жетоны техника с номером, и стажем, так сказать. Главный, жирдяй охранник, у которого рубаха на пузе не сходилась, приподнял крышку багажника Жиги, глянул нехотя, да и махнул рукой. Горан проехал за чугунный шлагбаум в два кулака толщиной, и въехал в Семиречье.

Горадминистрация представляла собой кирпичное здание крестообразной формы с колоннами и тюбетейкой вместо крыши. На верхушке тюбетейки виднелись остатки креста какой-то древней религии, а может это был громоотвод. На стенах администрации висели: терминал для вызова колобков-курьеров, график дежурств дружинников, порядок проезда, и карта с указанием, где нутро прогреть можно, а где другие части тела. Шлюхи конечно – первый новостной канал этих мест, но технику захотелось выспаться, набить пузо, накатить пол ведерка мёду или пива, да растянуться где-то в уюте, чтобы тепло и сухо и мухи не кусали.

Горан подъехал к постоялому двору с пивнухой, над входом висела потертая вывеска «Кафе Барыш». Качественное приземистое здание, сложенное из толстых бревен, на манер сказочных теремов, с резными окнами, широким крыльцом и петухом на коньке. «Видимо с югов хозяин», – подумал Горан. Техник припарковал Жигу, и в сопровождении Зохана вошел в дверь смотрителя.

– Светлого дня, хозяин, – сообщил Горан подойдя к стойке, за которой никого не было, – или есть кто живой?

– Тут я. Тебе комнату, или бабу, или бабу с комнатой, или? – отозвался приятный женский голос из-за полуприкрытой двери.

– Смотря за что? – ответил Горан.

– За деньги, – ответила плотная, с красивым лицом хозяйка, подходя к стойке, – ты с собакой будешь? – указала она пальцем в золотых перстнях на Зохана.

– Если не воспрещается, то я бы да, – ответил Горан, заглянув в глаза хозяйке, – Горан, из Петровского… – начал было он.

– Да хоть Тихон из Пердольского… Мне это лишняя информация. Вдруг кто спрашивать будет, я ж отвечу, – улыбнулась хищно хозяка, – Я Юка, или тетка Юка, смотря кому как сподручнее. Короче, у нас такие расклады: пять за ночь, десять за сутки, завтрак в восемь, обед в… та вот уже сейчас, – продекламировала Юка излишне эротично поморгав глазами и облизав губу, после чего выложила грудь приличного размера на стойку.

Горан улыбнулся, изображая смущение.

– Я про комнату, мне бы выспаться… – изображая усталость ответил техник.

– Так и я про комнату, а ты похабник что на приличную женщину…

– Юка, обед готов, звони, – выглянув из дверей, прокашлял коротконогий мужичонка лет шестидесяти в белом колпаке и переднике.

Юка нажала на кнопку под стойкой, из развешанных по этажу колонок разнесся звон колоколов. Горан положил пять монет, Юка, продолжая смотреть ему прямо в глаза, положила ключ на стойку. Хозяйка зыркнула глазами вверх, намекая, что комната на втором этаже.

– А вот не подскажете, красавица Юка, как мне к озеру Вялье попасть?

– Это то, что за пустошью?

– Оно самое…

– Прямиком вряд ли. Там могильник отходов верст десять, говорят, даже на ховере не факт, что пролетишь, да и потом он сдохнет… Можно объехать через Большую Ящеру… Ну крюк знатный, зато живой доедешь… – Юка подумала, глянула своими большими глазами на Горана, – если ты не техник, конечно.

– Кто? Я? Та не, я доставка, мне вообще в поселок Гуща надо… передать кой чего.

– Ну, ну, – подозрительно сказала Юка, – Чаща это по другую сторону…

– Ладушки, пойду я, благодарствую, – промычал Горан и зевнул.

Мимо него прошли пара заспанных купцов, видимо на обед.

Горан вошел в маленькую комнату, затворил дверь, сбросил шмот на пол, покормил Зохана, и упал в кровать. Хорошо было отлежаться нормально, костям дать покой. На прикроватной тумбочке лежала затертая временем, слюнями и пальцами книга «Конец вечности», некого Азимова. Судя по бумаге, и надписям об издательстве, книга была из старого мира, выпущена еще до «конца света». Горан полистал ее хрупкие страницы, и усмехнулся. Его удивило, как автор в те бензиновые времена описывал работу техника. Только тот чинил время, а не технику. Горан задумался, а возможно ли такое? Его стало клонить в сон, он прикрыл глаза и отключился.

Глубоко за полночь, когда за окнами даже сверчки затихли, в сон Горана стала, еле слышно вползать заунывная мелодия, которая раздавалась откуда-то из-за стены. Он приоткрыл глаза, сел на кровати, почесал шрам на стриженной голове и прислушался. Голос был бархатный, и тихий, но слух техника – это слух техника. Горан замер, и почти перестал дышать, вслушиваясь в тонущий в темноте голос…

О! Смерть…

О! Смерть…

Дай мне прожить еще один день,

Спрячь свой серп и зловещую тень,

Я тебя видел, я тебя знал,

В темном омуте бледных скал…

Вдруг, Горана прошило будто электричеством. Неожиданно стало так тепло, так спокойно… Как дома… А потом что-то сдавило грудь… И… Жуткая тоска безумной тяжестью навалилась на техника. Он понял, что уже слышал эту песню, но не мог вспомнить, где и когда. Было ощущение, что эта мелодия звучит откуда-то из самой глубины его сердца или еще глубже. Горан с усилием втянул в себя воздух, обычно это помогало устаканить мысли, но стало только хуже. Воздух был густым и горячим, как от печки. Горану физически стало больно где-то в солнечном сплетении, будто туда рактор стал колесом, и пытается проломить грудь. Блюзовая мелодия лилась медленно и заунывно, слова разливались по тягучему сознанию Горана.

О! Смерть…

О! Смерть…

Дети молятся каждую ночь,

Но ты забираешь и сына и дочь,

Закрою глаза, не буду смотреть,

Помилуй меня, О! Великая Смерть.

Он вспомнил тренировки в техникуме по сопротивлению психогенному воздействию, но вместо успокоения, в полусне Горан вспомнилась гибель его друга Зохана. Память вспышками бросала в глаза техника куски воспоминаний, как в техникуме, на первом курсе их жгли железом, оставляли на холоде и вводили в транс. Он вспомнил темную дверь где-то в пустоте, как он бился в нее и царапал, срывая ногти до крови… Но ни Горан, ни техник, ни какая-то другая часть его сознания не могли прорваться туда, откуда звучала эта… колыбельная… Колыбельная? Горан теперь точно знал, что это колыбельная. Но откуда? В техникуме никто не пел… а до техникума… Голос был таким теплым и удушающе родным. Горан не выдержал боли и пытался заорать, но что-то или кто-то держит его за кадык и медленно сжимает пальцы… Крик из его глотки так и не вырвался.

О! Смерть…

О! Смерть…

Холоден ветер, и холод рук,

Дай мне силы и дай мне плуг,

Мертвое поле я распашу,

Детям своим о тебе расскажу…

Техник, преодолев тягучесть пространства, бросился к двери, чтобы найти источник голоса. Он рванул за ручку…

И снова Горан стоял в одних подштанниках, перед открытой дверью, за ней был лес и ночь. Вдруг, ему прямо в лицо прилетело что-то тяжелое, он упал, и его потащили за ноги из дома. Откуда-то у техника оказался в руках тесак из высокой стали, он стал бить им наугад, куда-то попал и его отпустили. Горан вскочил, глаз заливало кровью, он видел, как странная длинная тень убегает во тьму. Он погнался за тенью. Сколько он бежал неизвестно, но вдруг тень исчезла, а сзади на него накинулись другие тени. Они молчали, не издавая ни звука. Они резали и били его, их было много, очень много… Горан сначала отбивался, пропуская удары в корпус, руки и спину… Но вдруг у него «сорвало вентиль», и он схватил кого-то за горло, всадил в кого-то тесак по самую рукоять, после чего просто стал резать, и кромсать, бить наотмашь, с криком и через боль. Вокруг падали тела, кровь брызгала во все стороны. Горан захлебывался воздухом, слюной и ветром… Его крутило и швыряло, из земли ударила молния. Сквозь ярость сражения он услышал ее душераздирающий крик…

Горан проснулся, в одной руке его был тесак, а другой он сдавливал разорванную в перья подушку.

11 Харон

Горан подъехал к переправе. Он оставил ховер на склоне сбоку от очереди и пошел к паромщику. Вокруг толпились люди, все требовали места, и доказывали, что им нужнее, и что ждут они дольше, и вообще паромщики охамели, и сколько это будет продолжаться? Капитан с парома орал, что мест ограничено, и что все идут в порядке очереди. На подъездной дороге блеяли козы, кудахтали куры в клетках и мычала чья-то корова. Две бабы грузили тюки на квадрик. У кого-то падала мебель, кто-то курил вонючую траву с болота, дети путались под ногами, играя в салки и прыгая через забор. Кое-где стояли палатки с чаем и баранками, кислой капустой и жареной бараниной. Несло от них будто олифу варят. Техника тут была любая, и колесная и ховеры, какой-то древний джип с приваренным кузовом, и пара самоходов, похожих на бостонских собак, только больше в три раза. Такие себе механические кони без головы, навьюченные тюками. Толпа гудела свистела и хлюпала, птичий базар не иначе.

Горан обошел толпу, и перекинулся парой слов с паромщиком. Тот пояснил, что ховердек, с говорящим именем Харон, или как местные его называют, паром, идет над ущельем в сорока саженях над землей, и перегруз чреват на подъеме. А встречный паром будет через три часа, оттого все и собачатся. Горан узнал, что объехать ущелье можно западнее, по реке, но по карте до нее верст пятнадцать махать, а потом все равно вверх по крутому склону. Думал он, думал. Тут хоть круть-верть, хоть верть-круть, а по времени так на так выходит. Плюнул Горан и решил паромом добираться. Ему, как технику предоставлялось резервное место. Горан связался по радио с Корешем, помощником Зарубы, передал, что уже выехал к ведьме в Чащу. Тот обещал передать главному. Под ругань купцов и баб Горан въехал на паром и припарковался у правого борта.

Паром шел над ущельем верст двадцать в час, покачиваясь на воздушных потоках как на волнах. Если не смотреть за борт, можно было подумать что Харон идет по морю. Из всех желающих, на пароме уместилось, дай дрон, половина желающих. Горан спал, уткнувшись лицом в одеяло наброшенное на Жигу. Жига тоже тихо посапывала. В какой-то момент техник почувствовал, что ему стало холодить спину. Техник поискал рукой Зохана, но тот куда-то запропастился. «Небось ушел попрошайничать» – подумал Горан. Техник встал, потянулся, протер Жигу тряпкой от пыли, проверил шланги и налил себе чаю из припасенного у кладовщика термоса. Снова его мысли потянулись в сторону колдуна. Горан разглядывал облака мороси от водопада внизу, когда незаметно, в его сердце капля за каплей просачиваться заунывная мелодия…

О! Смерть…

О! Смерть…

Дай мне прожить еще один день,

Спрячь свой серп и зловещую тень,

Я тебя видел, я тебя знал,

В темном омуте бледных скал…

Сердце Горана снова стало щемить, но вдруг он осознал, что песня, которую он отчетливо слышал, не была плодом его воображения, ее напевал кто-то на пароме. Техник стал прислушиваться, звучание голоса было едва уловимым, оно доносилось откуда-то со стороны капитанской будки. Как зомби, техник последовал на звук. Он не испытывал страха, он вообще мало что чувствовал, его просто тянуло вперед, будто рыбу на леске. По палубе бегали дети. Какие-то скотари, пропахшиеся навозом, перегаром и сеном курили и бухтели, мол, вот раньше… Кто-то готовил похлебку на термо-плитке. Но все это исчезало в знакомой мелодии. Шаг за шагом источник песни становился все ближе. Горан медленно шел в мутном от колыбельной воздухе. Он вывернул из-за ховербуса, и увидел ее. Барышня, лет 30-ти, пухленькая, как любил Горан, с копной черных волос, одета как завзятый байкер. Кожаные штаны, кожаная косуха, шмотник, военные ботинки, на бедре кобура. На тюке рядом с ней лежал Зохан, положив голову байкерше на колени. Барышня гладила его по холке и вполголоса напевала.

О! Смерть…

О! Смерть…

Дети молятся каждую ночь,

Но ты забираешь и сына, и дочь,

Закрою глаза, не буду смотреть,

Помилуй меня, О! Великая Смерть…

Горан прислонился к будке капитана у барышни за спиной и замер. Он просто стоял и слушал почти не дыша. Песня обволакивала его, будто погружая в транс. Техник силился вспомнить, где же он ее слышал, но не мог, как ни старался. Он будто уперся в каменную стену у себя в голове, за которой был ответ, но стена была непробиваема. Шестерни памяти совсем заржавели, поросли паутиной событий и сдвинуть их не было сил. Грана прямо душило ощущение, что ответ где-то, на расстоянии вытянутой руки, только коснуться его…

– Так и будешь там конём стоять? – поинтересовалась барышня.

– Я? – Горан вынырнул из транса.

– Ты, Горан, ты – спокойно ответила барышня не оборачиваясь.

– А ты откуда… – Горан немного опешил, но тут же взял себя в руки.

– Я Рэя, падай… – Сказала спокойно Рэя и стукнула ботинком в тюк напротив себя.

Горан подошел ближе, собрался внутренне и снова стал изображать невозмутимость. Горан всегда старался быть отстраненным, оно и в работе помогало, и людей держало на расстоянии. В этой ситуации так точно надо было держать себя в узде. Вдруг колдунство какое.

– Так откуда ты знаешь… – начал было техник.

– Слышала, как ты по радио с кем-то трещал на пристани.

– А что ты еще слышала? – язвительно поинтересовался Горан.

– Слышала, что некоторые вопросов задают, а потом штаны не сыщешь, – резко ответила Рэя, но улыбнулась.

– Иногда некоторые отвечают, что потом зубы с пола собирают, – с улыбкой ответил Горан, детским стишком.

– Смешно. Тебе сколько лет? Восемь? – хмыкнула Рэя.

– А хоть бы и восемь, ты ж первая начала… – рассмеялся техник.

– Да ты роняй жопку, сраться можно и сидя, – заулыбалась Рея, и посмотрела Горану в глаза.

Горана прямо торкнуло что-то. Ее карие глаза были такими живыми и настоящими, что казалось светились изнутри. Горан сел на тюк напротив Рэи, и стал забивать трубку.

– Так что, Рэя, чего слыхать? – Горан снова попытался напустить на себя безразличие.

– Слыхать, что ведьму ищешь, только она не ведьма, она – оракул.

– А ты ее знаешь? И чего она может? – у Горана закралось подозрение, что барышня тут не просто так на пароме оказалась.

– Не знаю. А по кабакам слыхала, что она везде, всё на три аршина в землю видит, прошлое и будущее предсказывает. Только думается мне, что брехня всё это. А тебе она на кой?

Рея вызывала у Горана странные чувства. Она была и женственной, и жесткой одновременно. В ней было что-то притягательное, и что-то опасное, или настораживающее как минимум. Пока она говорила об оракуле, ее лицо светилось, и техник не мог отвести от нее взгляд.

– Слушай, у меня вопрос не в тему, бить не будешь? – Горан решил сменить тему.

– Бьют в колокола, а еще не полдень. Чего уж, спрашивай, – ответила Рэя поглаживая Зохана.

– Песня… ты сейчас собакену пела… откуда она?

– А что, на коммуникатор скинуть?

– Ты не кусайся, я ж не ради интереса… – Горан подавил желание рассказать, что эта мелодия с ним делает, – я слышал ее когда-то, не могу вспомнить где.

– Ну где ты ее слышал, я точно не скажу… А мне ее тетка Софья напевала в детстве. Тяжкие времена тогда были.

Горан выдержал паузу. Чтобы дать возможность Рэе продолжить, и она, посмотрев технику в глаза, продолжила.

– Я то время плохо помню… помню только, что на нашу деревню напали, вроде князь какой… тетка говорила, что все сгорело… а меня и еще пару детишек ей удалось вытащить из подвала храма, когда вояки ушли… Потом она таскала нас за собой по трактам и трактирам… Денег у нее особо не было, за еду убирала, починяла мелкую технику. Но как она не старалась, не могла нас толком прокормить, вот и раздала детей кому смогла, кроме меня… Я самая мелкая была… Потом мы бродяжничали, пока не попали в гномий каганат… Слыхал про черных, что в шахтах живут угольных? – Горан кивнул и выпустил клуб дыма, Рэя потерла глаза, – гномы нас приняли как своих… Место такое на юге есть, называется Шахта Имиленина. Тетка померла через год, вроде с легкими что-то, а я осталась с гномами жить. Готовила, стирала, и прочее… Ты не лыбься, у гномов женщины свои тоже есть, жопастые, да и сами гномы народ тесный. Если своим у них стал, то уже не разольешь водой, не смотря на цвет кожи и остроту ушей… – Рэя снова помолчала, – А потом я в охотники подалась, типа мир посмотреть, себя показать.

У Горана что-то всплывало из глубин памяти, но билось о корку льда, и никак не могло пробиться на поверхность. Он помнил себя только в техникуме, а что было до того… вышибло как кувалдой из башки. А может он слышал эту песню в каком кабаке? За много лет скитаний, где он только не был. Техник погрузился в раздумья, но Рэя прервала его ползущие из-за пазухи мысли.

– Ты же техник? Или я не тем концом лопаты рою? – Горан кивнул, Рэя вытянула ноги и потянулась, – я как раз техника ищу. Подсобишь за недорого?

– Можно и подсобить, если обещаешь не драться, – ответил техник будто проснувшись, нагло рассматривая Рэю.

Со стороны девушка может и не выглядела королевной, но Горану она казалась безумно красивой, ее голос, волосы, руки… Будто вот она… это она. Рэя тоже смотрела технику в глаза, не как обычно смотрят. Так смотрят духи, или техника, которой не долго осталось. Во взгляде Рэи была и бешеная тоска, и в то же время нежность.

– Подробности будут? – спросил Горан.

– За переправой в пятидесяти верстах на восток есть городок, Дельфы. Там завелась семья психованных кранов, на людей кидаются. Я пыталась с ними порешать, как-то подъехать на хромой козе, но ваши техничьи приемчики не умею… не вышло короче. Ездила в Петровское за техником, но меня не пустили, сказали там случилось что-то… Уже думала в Железное податься или еще куда… – Рэя смотрела на Горана так, что отказать ее бездонным глазищам не было никаких сил.

– Ну, давай сгоняем, – ответил техник, пытаясь быть вальяжным, типа делает одолжение, – может и помогу чем. У тебя транспорт есть?

– Неа, я попутками. Но у тебя ж ховер? – улыбнувшись сказала Рэя.

Горан подумал, что семейка кранов тоже может быть заражена, и стоит проверить. Но реальная причина была другая. Реальной причиной была Рэя. Пока паром шел к верхнему берегу, Горан рассказал Рэе про атаку на Петровское, скромно умолчав о своей роли в отражении оной. Рэя рассказала, как они с бригадой охотников встретили деда на дохлом джипе, тот рассказал что у пустоши этого добра вагон. Сходили к пустоши и нашли там целую свалку дохлой техники, но побоялись мародерить, потому как зиметры гудели аки пчелы. Солнце нежно ласкало ее лицо. Чувство, созревавшее внутри техника, казалось, было взаимным. Две опустошенные души, тянуло друг к другу. Прошли пара часов. На подлете к берегу, техник и охотница уже сидели рядом на Жиге. Горану хотелось обнять ее, но он опасался что может все испортить. Шмотник Рэи примотали к багажнику, Зохан взгромоздился сверху.

12 Германские объятия

Горан выкатил Жигу на причал, толкаясь среди торгашей, тех что приехали, и тех, что уезжали. Человейник жужжал и вошкался. Горан добрался до обочины, и стал ждать Рэю, которая о чем-то договаривалась с паромщиком. Мимо прокатился колобок-курьер. Вдруг с другой стороны потока раздалось бодрое:

– Горан-ворон, молодец, высрал тысячу овец!

Горан оглянулся и увидел Германа. «Страна размером с рыбий член,» – подумал техник. А Герман уже несся ему на встречу расталкивая своей тушей работных и баб. Герман был косую сажень ростом. В его ста пятидесяти килограммах, как он говорил, жило только пятьдесят Германа, а остальное бочонок пива, завернутый в три слоя сала. Герман, сотрясая телесами подбежал в Горану, и стал его тискать, как старый друг. Рэя подошла к техникам, и тут же, заметим, без какого-либо желания, попала в потные объятия Германа. Она как-то нескладно улыбнулась от неожиданности. Горан тоже криво улыбался, явно радуясь встрече.

– Баба твоя? – просил Герман, – Как звать? Я Герман, а вы откель и в куда? Пойдем по пиву брат, а то народец тут хилый, от второго литра обоссываются.

– А на букву Г вы оба потому что..? – спросила, выбираясь из туши Германа Рэя.

– Так мы из одного техникума, оба кончили десятый Г класс, у нас там все на Г были, я, он, Геральд, Григор, Гримм, Грапа… – ответил Герман, и снова обратился к Горану, – Чего там, как у тебя, хороняка? Как Зохан? Как технологии? Чего нового в Новоделе? Ты давно с нашими работал? Ну идем, идем, жеж уже! Я тебе такое расскажу, в Петровском говорят…

Остановить словесный понос изо рта Германа было возможно только залив его пивом. В ближайшей харчевне, с южным названием «Гыдота», они решили перекусить, и поспрашивать заодно дорогу на Чащу, да пса покормить. Сели на летней площадке над каньоном. Блюда в харчевне были все как на подбор: Сладка Гыдота, Рыбная Гыдота, Гыдота з луком и квасом, Гыдота староверческая, ну и пивас сорту Гыдота светлая и Гыдота мутная, кстати, вполне приличного вкуса. Герман говорил не переставая, что Горана вполне устраивало. Еще в техникуме все знали, Герман – новостное издание номер ноль, его называли журнал Технический вестник. Если надо было чтобы вся кафедра, а то и вся округа что-то узнали, надо было Герману на ухо шепнуть с пометкой «только никому». Через день уже в Новоделе, а то и в Петровском знали все и всё со смачными подробностями, которых Герман допридумывал на свой скудный вкус тоннами.

Герман рассказал все слухи, начиная с того, как граф Терпкий поимел техничку, и теперь у них пол роты детей-техников, и кончая тем, что на Петровское напало стадо белазов, сожрали пол города людей, а потом принесли в жертву дракону барона Зарубу и сотню солдат, а тот их всех за это в людей превратил, и теперь все ждут новых нападений по всей области, а то и второго пришествия железной мегафауны. Натрепавшись вдоволь Герман наконец решил, на третьем литре пива, послушать Горана.

– Сто лет тебя не видел! Давай, сцучонок, колись, как там Зохан, вы же вместе ушли по распределению. У вас ить чего-то там было? – Герман хитро улыбнулся, и подмигнул Рэе.

– Зохана вертокрыл порвал в куски еще восемь лет назад. И если у тебя мало отверстий в организме, то ради Зохана могу добавить, – мрачно проговорил Горан.

– Да ты не рви с третьей передачи. Шуткую я… не знал… жаль Зохана, веселый был бокорез. Он же первый из З класса на техника сдал… Я думал ты у него на подхвате пол жизни проходишь, ан вишь как… А ты каким выхлопом здесь? Че на той стороне делается?

– Мы по делу в Дельфы едем… там…

– Знаю, знаю, – перебил Герман, – там живет семья упырей железных, по ночам жрут детей и технику. Я бы сам поехал разобраться, но у меня артрит с геморроем, да и на квадрике я долго буду… а ховер у тебя шикарный… где разжился?

– Я тебя умоляю, – повернул Горан, – прочисть клапана, да скажи честно, боязно тебе в боевые, да и с таким бурдюком, ты много не навоюешь, – Горан похлопал Германа по пузу и улыбнувшись заглянул тому в глаза. Герман покраснел и кивнул, – Ладно, вопрос один, только без говна в тачанке. Скажи, что с дорогой на юг? Мне нужно в Ч… черт, как ее? – Горан запнулся, понимая как Герман новости разносит, – А, вспомнил, в Большую Ящеру надо. Красный Маяк там же рядом?

– Рядом, только дороги нет. По объездному тракту только, в обход пустоши. Вот сейчас за Гыдотой две версты и направо уйдёшь. Болота и могильник лучше краем, даже нам, – Герман перестал ржать и стал серьезен, – На ховере можно и через могильник, но без опилок скажу, есть достоверный слух, что в пустоши люди живут. В самом эпицентре удара, там вроде даже город есть, мифичный, ну этот… ну ты помнишь? Чугун-башка…

– Помню, был. На мифологии учили. Только там же стеклянные скалы, железные игло-горы, и воды нет? – ответил Горан.

– За что купил, – Герман развел руками, – Горан, если не на срачку, лучше-таки объездом. Те, что там живут, говорят, не совсем люди… навроде мутанты они, и у них секта жесткая как бампер у камаза. Мне человек фото на дроне показывал, издаля, особо не разглядеть, но что-то там есть.

– Так, а где конкретно город, можешь в карту ткнуть?

– Не… не ткну… слухи ить, а ты знаешь какой я на это падкий. Мне пива не надо, расскажи каких историй, – снова завелся Герман.

Горан про город в пустоши взял на заметку, но, зная Германа, задвинул заметку в задний карман. После излияний Германа, Горан коротко рассказал, как и что в Петровском на самом деле случилось, да поделился парой баек про новые виды техники. Про шагоходы в десять саженей ростом, которые в народе слонами зовут, и про робозмеев двухголовых, ну и приврал чутка, что видал издалека стаю бионических птиц. К финалу рассказал и историю, что давно еще ему один охотник на привале травил про трансформеров. Вроде обычный рактор, или грузовик может щелкнуть в башке чем-то, и тут же встает на колеса, которые в ноги превращаются, а из остального тела руки и башка выезжают. По результату человекообразный робот получается, только высотой с колокольню. Поржали, выпили. Вспомнили былое. Все это время Рэя наблюдала за Гораном и молча улыбалась. Зохан шарился по харчевне, и подъедал что на пол упало. А падало всякое. Некоторые парома еще вчера ждали и отдавали недоедки псу, а кто и просто по доброте душевной животинку подкормить.

Пора было ехать, чтобы в темноте не шариться по лесам. Горан свистнул Зохану, взял под руку Рэю, и пошли они к ховеру. Стали прощаться. Рэя дернула Горана за рукав и что-то шепнула на ухо пока Герман себе бочонок пива брал.

– Ну, Горан-ворон… Будешь мимо, заруливай… А то грусть одному тут сидеть. – сказал Герман и снова полез обниматься.

– Я, кстати, спросить забыл, а ты где сейчас? – как бы мимоходом, выбираясь из складок тела Германа спросил Горан.

– Я?! Тутачки, на окраине металлобаза, я там местную технику блюду, – сообщил Герман.

Рэя, глядя на Горана еле заметно отрицательно покачала головой. Горан, понял, что неспроста он тут взялся. Техники поручкались, похлопали друг дружку по спине, Герман увидел кого-то на той стороне улицы, быстро приложил руку к брови, отдавая честь и покатился по своим делам. Горан пристегнул Зохана к багажнику, и сел в седло, Рэя села сзади и обняла его за талию. Горан ощутил прилив крови к разным частям организма, но вида не показал и нажал на газ.