Текст книги "Нелегал. Том 2"

Никаких особенных планов на неё не имелось, просто отложил на чёрный день, но сейчас засомневался, стоило ли нарушать прямой приказ куратора. Альберт Павлович точно ведь неспроста велел спалить деньги, да и Георгий Иванович о контроле обменных операций тоже не ради красного словца упомянул.

А ну как я засвечусь и по этой ниточке на нас выйдут? Дело о бесследном исчезновении иностранного гражданина точно ещё не закрыто!

И что делать? Сжечь от греха подальше или взять с собой, раз уж летим в столицу, а там обмен валюты – дело обычное?

Вопрос.

На аэродром при учебном центре ОНКОР я приехал за час до назначенного времени, без лишней суеты получил закреплённое за группой оружие, после чего проверил его и проконтролировал, как автоматы, пулемёт, винтовку и пистолеты разложили по деревянным ящикам, а те опечатали и погрузили на тележку со снаряжением отдельной роты особого дивизиона.

Пономарь представил меня своему заместителю и убежал, у лейтенанта тоже нашлись неотложные дела, так что я оказался предоставлен самому себе. И пусть впереди у нас был более чем суточный перелёт, впустую терять время я не стал и отправился проводить инструктаж.

– С повышением, Пётр Сергеевич! – поздравил меня Унтер.

– И вас, Андрей Мартынович! – улыбнулся я в ответ.

По результатам обучения Унтера произвели в старшины ОНКОР, Глеб Клич стал сержантом, а Ваня и Алик – ефрейторами. Все они были в новенькой форме, на которой армейские погоны соседствовали с нашивками корпуса, и было видно, что такое сочетание для них внове.

Иван Кол даже не сразу с моим чином определился.

– Товарищ поручик! – обрадованно выдал он, сосчитав звёзды. – А мы тоже… тогось…

– Вижу-вижу. – Я похлопал в ладоши. – Ладно, а теперь к делу…

Знал я не так уж и много, поэтому описал ситуацию в двух словах, и если Унтер воспринял вылет на боевое задание как должное, а Ваня с Аликом большую часть моей речи пропустили мимо ушей, заворожённые словом «столица», то Глеб не на шутку разволновался.

– Это что же – всё всерьёз? – спросил он, потирая шрам на щеке.

– Да уж хватит в бирюльки играть! – хохотнул Унтер и пихнул его кулаком в бок. – Ты не переживай! Бог не выдаст, свинья не съест!

Мы двинулись от ангаров на лётное поле, там в темени и хмари зимнего утра заканчивалась предполётная подготовка двух дирижаблей ОНКОР. Один предназначался для перевозки нашей роты, во второй грузились сотрудники аналитического дивизиона – это я понял, заметив среди них Эльвиру Хариус. А ещё на глаза попался Лев.

Я помахал бывшему однокласснику рукой, но тот оказался слишком занят и приветствия не заметил. К тому же меня почти сразу отвлекли.

– Петя, и ты тут? – вынырнул вдруг из темноты Карл. – Вот так номер!

У меня от изумления чуть глаза на лоб не полезли.

– Какими судьбами?

Карл немного даже смутился.

– Да ты понимаешь, меня в столицу для прохождения преддипломной практики отправили. Вот и пристроили на попутный борт.

– Ну ничего себе! – восхитился я. – Поздравляю!

– Да с чем? – буркнул в ответ здоровяк. – Век бы эту столицу не видеть!

– Чего это? Радоваться надо!

– Радоваться! – мрачно изрёк Карл. – Чему радоваться-то? Ты же в курсе насчёт Маринки?

– Чего именно?

– Петя, хватит уже! – набычился здоровяк. – Мы с ней встречаемся, а её папа – заместитель начальника СЭЗ! Сто к одному меня не просто так в столицу отправили!

Я фыркнул.

– Ну хочет он на тебя посмотреть, и что с того? Если у вас с Маринкой всё серьёзно, то тебе с ним рано или поздно в любом случае повстречаться придётся!

Карл зябко передёрнул плечами.

– Да ты знаешь…

– Не-е-ет, – издевательски протянул я, торопя замолчавшего приятеля. – Не знаю пока!

– Маринка, когда в комендатуре служила, с одним курсантом сдружилась, так её отец чуть шею тому не свернул. Не выбирая выражений, велел подальше от дочери держаться. Без малого до рукоприкладства не дошло!

Я озадаченно хмыкнул.

– Это она тебе рассказала?

Карл с ответом торопиться не стал, подышал на озябшие ладони паром и только после этого нехотя произнёс:

– Нет, Митя Жёлудь.

– Тю-ю-ю! Ну ты нашёл, кого слушать! – фыркнул я. – Митя – тот ещё балабол! Научный факт, Карл! Научный факт!

– Ну ты уж совсем меня дурнее паровоза не считай! – обиделся здоровяк. – Я потом пролетариев наших расспросил, они подтвердили. И сейчас Макс то же самое сказал. Там выяснение отношений прилюдное было.

– Аргумент, – признал я и нахмурился, припомнив свой давнишний разговор с Маринкой. Если с Антоном всё так и было, то, может, Василий Архипович и вправду ей в своё время от меня подальше держаться велел? Тогда опасения Карла отнюдь не беспочвенны. Как ни крути, образ действий вполне определённый вырисовывается.

Но тут до меня дошёл смысл слов товарища, и я резко вскинулся.

– Погоди! Что значит: сейчас? Макс тоже где-то здесь?

– Ну да! Ему вчера перевод в Пограничный корпус окончательно согласовали, на одном дирижабле полетим!

И точно: когда прозвучала команда строиться и началась перекличка, в конце строя обнаружился и Максим Бондарь. Помимо него и Карла, к бойцам отдельной роты присоединилось несколько молодых людей в форме военврачей, но никого из них я не знал даже шапочно: не иначе это были кадровые сотрудники медицинского дивизиона, а не старшекурсники или мобилизованные работники горбольницы.

Дальше началась погрузка в дирижабль снаряжения, тогда-то к причальной мачте и подкатил легковой вездеход. Выбравшийся с пассажирского места Герасим Сутолока поздоровался с моими подчинёнными и предложил отойти в сторону.

– Ну ты как? – спросил он.

Я пожал плечами.

– Да нормально.

– Волнуешься?

– Есть немного, – признал я. – Знаешь, как нас задействуют?

Герасим покачал головой.

– Задачу непосредственно в штабе СЭЗ поставят.

– Василий Архипович, так понимаю?

– Верно, – подтвердил Герасим после едва уловимой заминки. – Он лично с Дерябой договаривался. Чего, думаешь, подполковник тебя к себе вызывал? Посмотреть хотел, прежде чем на себя ответственность брать и давать добро на вылет.

Я кивнул.

– Так и понял.

– К слову, твой перевод в научный дивизион уже согласован. Правда, структура ещё утрясается, пока нет ясности, в какой отдел зачислят.

– А парни? – спросил я, кивнув себе за спину.

– Их тоже к делу пристроят. Только сначала вернуться надо.

Я ощутил некую недосказанность и спросил:

– Так ты с нами летишь?

Герасим покачал головой.

– Не с вами. – И он указал на второй дирижабль. – С аналитиками полечу. Там каюты первого класса есть.

– Серьёзно?

– Насчёт кают или вылета? – усмехнулся Герасим и вздохнул. – Петь, я серьёзно не в курсе деталей операции, её не мы разрабатывали. Может, меня вообще не задействуют. Или в последний момент всё отменят и вместе обратно полетим. Не знаю. – Он вдруг прищёлкнул пальцами. – Да, слушай! Совсем забыл, тебе передать просили!

Герасим вручил мне конверт, отсалютовал на прощание и уселся в автомобиль, который укатил к соседней причальной мачте, а я отогнул незаклеенный клапан и озадаченно уставился на выпавшую в ладонь фотокарточку. Мою собственную фотокарточку, не чью-то ещё. В руке бокал, на лице улыбка, смотрю в объектив.

На обороте обнаружилась лаконичная надпись: «13.01.1941», но я и без того уже сообразил, что снимок сделан на приёме у Вранов. При этом Ника умудрилась выбрать такой ракурс, что другие гости в кадр не попали, я не просто был в центре композиции, эта фотография была моя и только моя.

Вроде ерунда на постном масле, а на душе невесть с чего потеплело.

Приятно.

Было бы преувеличением сказать, будто в гондолу нас набили будто сельдей в бочку, но потесниться пришлось – факт. К примеру, моей разведгруппе выделили каюту, рассчитанную на четверых, ещё и подселили Карла и Макса. Мол, раз уж я их знаю, то и нести ответственность за них в полёте тоже мне.

У дверей каюты случилось небольшое столпотворение, Алик Балаган первым просочился внутрь и почесал затылок.

– Так это что получается – спать по очереди придётся? – озадачился он.

Глеб толкнул его в спину, заставляя освободить проход, и насмешливо фыркнул:

– Да и нормально! В полёте и по очереди можно!

– Не будет никаких очередей, – объявил Унтер. – На пол ещё два тюфяка бросим!

Заглянувший из коридора Карл скептически хмыкнул.

– Не бьётся арифметика. Научный факт!

Но Унтер лишь покачал головой.

– Шестеро спят, седьмой на вахте. Всё бьётся!

Кое-как мы разместились в каюте, а там гондола качнулась, и дирижабль начал набирать высоту. Алик и Ваня принялись пихать друг друга, отвоёвывая место у иллюминатора, Макс Бондарь снисходительно посмотрел на них, затем перевёл взгляд на меня с Карлом. Как оказалось, привлекли его внимание погоны.

– Интересные дела! – усмехнулся он. – Мефодий – кандидат-лейтенант, но всего лишь младший военный советник или по армейскому подпоручик. А Петя – прапорщик и при этом полноценный военный советник и поручик!

Унтер огладил вислые усы и с усмешкой произнёс:

– Да нет тут ничего удивительного! Опыта у человека, произведённого в кандидат-лейтенанты после выпуска нет и быть не может, а прапорщиками за красивые глаза не назначают.

– Меня тоже не за красивые глаза, а за диплом! – хохотнул Карл и махнул своей мощной ручищей. – Да не важно это! Маршал Рогач приказал уйти от старорежимной системы званий и упразднить всех этих поручиков и штабс-капитанов. Скорее всего с ОНКОР пример возьмут.

– Вот уж действительно – не важно! – рассмеялся Глеб Клич. – Меня другое волнует: кормить нас когда будут, а?

Я с обречённым вздохом поднялся с койки и отправился на поиски Пономаря.

Завтрак – это и в самом деле святое. Равно как и обед с ужином.

Режим питания нарушать нельзя.

В воздухе мы провели без малого двое суток, в столицу прибыли утром двадцать пятого числа. И снова подлетели к городу ещё впотьмах, вновь не получилось поглядеть на дворцы и храмы с высоты птичьего полёта. Мороз тоже оказался под стать тому, что лютовал в мой прошлый приезд. Прочувствовали мы его на себе сразу же, как только покинули дирижабль. Ладно хоть ещё отдельную роту обмундировали по высшему разряду и вместо драповых шинелей бойцам выделили добротные полушубки. Иначе бы в кузовах присланных за нами грузовиков встречным ветром всех бы до костей проняло.

Впрочем, мне в любом случае было грех жаловаться: нас с Пономарём в город повезли на присланном за медиками автобусе. Карла и Макса – тоже.

Последний, впрочем, остался к этому обстоятельству совершенно равнодушен. В тягостные раздумья его повергла передовица купленных в газетном киоске аэровокзала «Ведомостей». Заголовок статьи гласил «Граница на замке!», а речь в ней шла о преобразовании Пограничного корпуса в пограничные войска РКВД.

– Да ты не переживай! – счёл нужным утешить я Макса. – Железнодорожный корпус и вовсе разделили, и ничего страшного. Служат люди!

Бондарь только вздохнул и отвернулся к заиндевевшему окну, приложил к нему кулак, желая растопить узорный слой наледи, будто бы его так уж сильно интересовали столичные виды. Вроде как марку держал.

Ну-ну.

Первой нашей остановкой стал штаб СЭЗ. Располагался тот на задворках юго-западных предместий, и когда Пономарь велел мне следовать за ним, я с выполнением этого приказа торопиться не стал.

– Денис Афанасьевич, а я вам нужен вообще? Мне бы со знакомыми повидаться, если можно. А вечером уже в общежитие заселюсь.

Старший лейтенант закашлялся, потом мотнул головой.

– Сегодня весь день свободный, повидаешься ещё. А сейчас с вещами на выход!

– Только не говорите, что вы и в системе исправительных учреждений послужить успели, – буркнул я, закинув на плечо лямку вещмешка и взяв в другую руку чемоданчик.

– Шагай, шутник! – беззлобно ругнулся Пономарь.

Пришлось подчиниться.

– Макс, бывай! – попрощался я с Бондарем, выпрыгнул из автобуса и поморщился, когда от морозного воздуха защипало ноздри.

Карл уже стоял на очищенном от снега тротуаре и растерянно озирался по сторонам. Выглядел он откровенно потерянным, я не удержался и со смешком заявил:

– Чего стоишь? На проходную топай!

Здоровяк раздражённо передёрнул мощными плечами.

– Тебе легко говорить: топай!

– Ну да! – ухмыльнулся я. – Куда там атаке в штыковую до знакомства с будущим тестем!

– Тьфу на тебя, Пьер! – вновь назвав меня на лютиерианский манер, Карл чуть сгорбился и зашагал к будке у высоченных ворот.

Ну а я торопиться не стал и пропустил вперёд Пономаря, двинулся вслед за старшим по званию, не понимая, зачем вообще понадобилось тащить меня в штаб.

– Не сопи! – бросил тот, не оборачиваясь. – Вдруг вводные для вашей группы сразу дадут?

– А если не дадут?

– Тогда размещение своих людей проконтролируешь и до отбоя свободен.

Ну хоть так! Как раз успею с делами разобраться к тому времени, когда Василь со службы освободится. Специально телеграмму ему накануне вылета отбил, чтоб по возможности ничего на эти дни не планировал. Сто лет уже не виделись! С прошлого года!

Запустили нас на территорию безо всяких бюрократических формальностей, и это было просто здорово: если в автобусе я просто озяб, то на холодном ветру начал зуб на зуб не попадать. Карл предъявил на проходной направление от военной кафедры, но его отправили оформлять пропуск, а вот Пономаря и меня вместе с ним без промедления препроводили в приёмную полковника Дичка.

– Проходите, – указал то ли адъютант, то ли просто секретарь в чине подпоручика и слегка неуверенно добавил: – Вас ожидают!

Из этой едва уловимой заминки я понял, что ожидают одного только Пономаря, но деваться было некуда – убрал полушубок на вешалку, оставил в приёмной свои пожитки и двинулся вслед за старшим лейтенантом.

Кабинет Василия Архиповича оказался куда просторней той каморки, в которой тот принимал студентов на военной кафедре – туда бы, пожалуй, не поместился даже его новый письменный стол с резными завитками благородного дуба, мраморной чернильницей и сразу двумя телефонными аппаратами. На одной стене блестел позолотой республиканский герб, на другой рядком висели фотографии товарищей Баюна, Черника и Рогача.

И – ковёр. Честно говоря, в дверях я замешкался именно из-за него, а вовсе не от удивления при виде Эльвиры Хариус, которая вольготно расположилась на одном из стульев для посетителей. Герасим Сутолока тоже был здесь, стоял у окна со стаканом чая в руке.

– Товарищи! – поприветствовал нас Василий Архипович, который остался всё таким же мощным и вроде бы даже ещё самую малость раздался в плечах.

Он легко поднялся на ноги и вышел из-за стола, поздоровался за руку с Пономарём, потом крепенько стиснул и мою озябшую кисть.

– Пётр! Поздравляю с повышением! – радушно улыбнулся Дичок. – Мы пока общие вопросы утрясём, а ты сходи позавтракай.

Держался Василий Архипович по-прежнему, но возникло подспудное ощущение, что хорошим отношением к себе сейчас лучше не злоупотреблять.

– Будет исполнено, товарищ полковник! – козырнул я.

– Да брось! – рассмеялся Дичок. – Спроси у Сергея, где столовая, он объяснит.

Я кинул на Пономаря укоризненный взгляд – ну вот на кой чёрт меня с собой тащить понадобилось?! – отметил чуть извиняющийся вид старшего лейтенанта и покинул кабинет, прикрыл за собой дверь.

– Столовая на первом этаже, – подсказал расслышавший последнюю реплику шефа подпоручик и выразительно покосился на мои пожитки, нисколько не вписывавшиеся в интерьер приёмной.

– Благодарю, – отозвался я и облачился в полушубок, затем поднял с пола вещмешок и чемоданчик.

Отыскать столовую не составило никакого труда. За одним из столов в просторном светлом помещении я углядел Льва, но завтракал там и Дамир Соль, так что я привлекать внимание бывшего одноклассника не стал. Вместо этого составил компанию Карлу. Повесил полушубок на спинку стула, уселся напротив студента и не удержался от усмешки при виде его заставленного тарелками подноса.

– Заедать стресс – вредно! Научный факт!

– Иди ты, Петя, знаешь куда? – буркнул в ответ здоровяк. – И без тебя тошно!

Я только ухмыльнулся и отправился на раздачу. Взял тарелку перловки с мясом, булочку и компот, расплатился и вернулся к товарищу, который хоть и заставил половину стола тарелками, но ковырялся вилкой в каше без всякого аппетита.

– Ну ладно! Рассказывай, чего такой кислый!

Карл хмуро глянул в ответ, потом многозначительно нацелил вверх указательный палец.

– Документы по моей практике лежат на подписи у полковника! – с мрачным видом изрёк он после этого. – Сказали ждать. На собеседование вызовет.

– Он у тебя ничего не преподавал? – уточнил я, а когда здоровяк покачал головой, усмехнулся. – Так отлично же! Сразу и познакомитесь!

– Всё тебе хиханьки-хаханьки, – пробурчал Карл. – А у меня, может, судьба решается!

– Так и не раскисай! Бери быка за рога! Ты же выпускник военной кафедры РИИФС! Таких в республике один на миллион! Так?

– Научный факт! – подтвердил здоровяк.

– Ну вот! Ты как специалист на вес золота ценишься! – продолжил я. – А как человек и того дороже! Социально активный, политически грамотный, партийный! Партийный же? Ну вот! Чего ещё надо?

– Опыта не хватает, – вздохнул Карл.

– Опыт – дело наживное!

Студент кивнул.

– Тоже верно. – Он махнул рукой. – Ладно, что мы обо мне да обо мне? Сам-то как? Уже знаешь, куда направят?

Я покачал головой.

– Пока полная неопределённость.

Мы позавтракали и даже выпили кофе, но очень уж засиживаться в столовой не стали, поскольку я и понятия не имел, как долго продлится совещание у Дичка, а у Карла возникла настоятельная необходимость облегчиться.

– Хоть не медвежья болезнь? – пошутил я.

– Петя, это уже удар ниже пояса! – надулся здоровяк.

Он скрылся в уборной, а я двинулся по коридору в сторону лестницы, но ко мне почти сразу обратился попавшийся навстречу штабс-капитан.

– Товарищ Линь? – уточнил он, замедлив шаг.

– Так точно! – отозвался я.

Штабс-капитан расстегнул планшет и протянул листок с символикой РКВД, оказавшийся вызовом для дачи свидетельских показаний. В углу синел штамп с входящим номером канцелярии СЭЗ и сегодняшней датой, ниже обнаружилась размашистая резолюция Василия Архиповича, которой он поручал некоему штабс-капитану Березняку обеспечить мою явку на допрос.

– Полковник Дичок распорядился сопроводить вас в комиссариат и доставить обратно. Прошу…

Я заколебался. Нет, очередной вызов в РКВД меня нисколько не обеспокоил… Точнее – не обеспокоил бы, если б руку не оттягивал чемоданчик, под внутренней клеенчатой обшивкой которого была запрятана немалая сумма в иностранной валюте. Тайник аховый – если в комиссариате негласно в моих вещах пошарят, найдут его непременно. И тогда буду иметь бледный вид.

Зараза! Да я уже бледный вид имею!

– Поручик! – поторопил штабс-капитан.

И тут, на моё счастье, уборную покинул Карл.

– Один момент, – сказал я и махнул рукой товарищу. – Мефодий! Будь другом, закинь вещи в приёмную Дичка. Мне по делам отлучиться надо. Не хотелось бы их с собой тащить.

Карл насмешливо фыркнул.

– А без этого мы не друзья, получается?

– Ой да не цепляйся ты к словам!

У здоровяка хватало поклажи и без моих пожитков, но отказывать в помощи он не стал и с обречённым вздохом принял вещмешок и чемоданчик. При этом, надо понимать, в уныние его вверг отнюдь не дополнительный груз, а напоминание о скорой встрече с Маринкиным папенькой.

– Спасибо! Ты настоящий друг!

Я хлопнул здоровяка по плечу и на пару со штабс-капитаном двинулся к проходной. Тот верхнюю одежду надевать не стал и вышел на улицу в мундире, но вопреки моим ожиданиям непосредственно к входу автомобиль не подогнали, пришлось идти до ворот. Я на ходу полы полушубка запахнул, а Березняку – хоть бы хны. Всё же акклиматизация – великое дело!

– На Якорку! – приказал штабс-капитан шофёру, когда мы разместились на заднем диванчике.

Автомобиль немедленно тронулся с места и покатил по заметённому снегом городу, но настроения любоваться столичными красотами у меня не было. И не из-за нервозности или беспокойства, просто усиленно вспоминал, что именно говорил на предыдущих допросах. Хуже нет, чем лишнего сболтнуть и в показаниях запутаться. Протоколы-то подшиваются. Подшиваются протоколы…

Когда прикатили на Якорную площадь, штабс-капитан меня на произвол судьбы не бросил – или же не рискнул выпустить из поля зрения? – и в полном соответствии с полученным приказом сопроводил в приёмную РКВД. Там и остался дожидаться моего возвращения.

– Идите, поручик! – сказал он, взглянув на часы.

Я предъявил дежурному служебное удостоверение, и тот долго водил пальцем по строчкам в журнале. Не нашёл нужной фамилии и даже позвонил кому-то, прежде чем выписать пропуск и поручить помощнику меня сопроводить.

– В третий отдел, – сказал он, вручая крепкому молодому человеку бумажный квиток и буркнул: – Проходите!

Помощник дежурного встретил меня после вертушки и указал в сторону лифтов.

– Прошу!

Мы поднялись на четвёртый этаж, а там молодой человек постучал в дверь четыреста восьмого кабинета, дождался разрешения войти и доложил о посетителе, заодно сдал квиток.

Внутри встретила парочка прекрасно знакомых сотрудников комиссариата. Были это Роман Зак и Михаил Ключник – особый уполномоченный секретарь и оперативный уполномоченный, соответственно, как мне запомнилось по нашей прошлой встрече.

– Товарищи! – поприветствовал я их с порога.

– Проходи, студент, не стой в дверях! – усмехнулся крепко сбитый опер с жёстким лицом недалёкого уголовника. – Роман Иосифович, ты только посмотри: студент-то в гору пошёл! Уже цельный поручик! А мы так на одном месте и сидим, мхом поросли!

– Не прибедняйся, Михаил! – не попросил даже, а скорее потребовал следователь, невзрачной внешностью и худощавым телосложением разительно отличавшийся от своего плечистого коллеги. Он машинально пригладил редкие усики мышиного цвета и указал на свободный стул. – Прошу, гражданин Линь!

Мелькнула мысль попросить обращаться ко мне по званию, но я вовремя сообразил, что это требование обернётся пустой перепалкой, усилием воли переборол раздражение и занял предложенное место, повесив полушубок на спинку стула. Иначе пришлось бы кидать его на пол – вешалки в кабинете не было, а убрать одежду в шкаф мне никто не предложил.

Михаил Ключник присел на подоконник, покачал головой и с укоризной произнёс:

– Нарушаешь, студент!

– В смысле? – озадачился я.

– Потенциал какой удерживаешь?

– А-а-а! – понимающе протянул я и от прямого ответа уклонился, вместо этого взялся цитировать один из параграфов положения об армейской службе СЭЗ: – Операторам на действующей военной службе без дополнительных разрешений дозволяется…

– Хватит! – резко оборвал меня Зак и раздражённо глянул на коллегу. – Михаил Сергеевич, попрошу не отвлекаться на вопросы вне пределов вашей компетенции!

Официальный тон следователя не произвёл на опера ровным счётом никакого впечатления, Ключник лишь хмыкнул и достал из кармана серого пиджака мятую пачку папирос.

– Студент никак не меньше двух десятков мегаджоулей удерживает, если навскидку, – отметил он, закуривая, и покачал головой: – Куда только на проходной смотрят? Спускали же распоряжение о дополнительном контроле операторов. Не режимный объект, а проходной двор какой-то!

Роман Иосифович задумчиво глянул на опера и принялся нервно постукивать карандашом по столу.

– Правильно тебя понимаю, что его следует незамедлительно отправить на полигон, чтобы он сбросил там потенциал до разрешённого лимита? Ты это предлагаешь?

Ключник в ответ махнул рукой.

– Да пусть его, Роман Иосифович!

Зак поджал губы, но тут же переборол раздражение и потребовал:

– Гражданин Линь, предъявите документы!

Я выложил на стол офицерское удостоверение, а когда следователь начал заполнять шапку протокола, с облегчением перевёл дух, поскольку Михаил Ключник оказался прав и в оценке объёма удерживаемого мной потенциала, и относительно того, что визит в здание комиссариата с эдакой прорвой сверхсилы был отнюдь не опрометчивым недочётом, а достаточно серьёзным правонарушением.

Просто не подумал, что это проблемой может стать, а сейчас уже поздно энергию стравливать, проще будет до предела экранирование повысить, когда снова через пропускной пункт пойду. А то составят протокол и уведомят начальство, тогда выговор точно впаяют. Выговор – ерунда, но ведь и пропесочат ещё, а краснеть, выслушивая нотации, мне нисколько не хотелось.

Зак отодвинул от себя бланк и спросил:

– Когда и при каких обстоятельствах вы в последний раз видели живым гражданина Вдовца? Кто ещё присутствовал при этом?

– Дело разве не закрыто? – позволил я себе проявление праздного любопытства, поскольку и в самом деле был изрядно удивлён тем обстоятельством, что прошлогодний инцидент до сих пор не списали в архив.

– Глухарь это, студент, – усмехнулся опер и пыхнул дымом. – Давит он на нас тяжким грузом, отчётность портит, время отнимает.

– Отвечайте на вопрос! – потребовал следователь, начиная терять терпение.

Я собрался с мыслями и, не вдаваясь в ненужные подробности, в очередной раз изложил обстоятельства своей последней встречи с гражданином Вдовцом, а ещё сообщил, кто при этом присутствовал, и вкратце поведал, о чём именно шёл тогда разговор в номере «Астории».

Роман Иосифович запротоколировал моё заявление и потребовал:

– Распишитесь!

Это было что-то новенькое, но я не стал справляться о причинах, вызвавших изменение процедуры, молча ознакомился с изложением своего ответа, отчертил его и поставил подпись с примечанием: «с моих слов записано верно».

Так дальше и пошло: вопрос, ответ, подпись; вопрос, ответ, подпись; вопрос, ответ, подпись…

В отличие от прошлых допросов, следствие на сей раз проявило интерес и к секретарше убитого, которая числилась пропавшей без вести, но глубоко копать Зак не стал и вскоре взялся оформлять новый протокол. Михаил Ключник соскочил с подоконника и начал прохаживаться у меня за спиной, что раздражало и отвлекало, приходилось постоянно краешком глаза контролировать перемещения опера, но получалось это далеко не всегда. Ещё и следователь переключился на прояснение обстоятельств захвата Горского, а тема та была… скользкой.

Нет, поначалу обошлось без неожиданностей, и я уверенно отвечал на стандартные вопросы, касавшиеся причин моего появления в «Астории», но долго такое благолепие не продлилось, и уже минут через пять Зак вознамерился надавить на меня и попытался уличить в пособничестве монархистам.

– Прочему не были предприняты меры к задержанию Климента Аренского? – спросил он, грозно сдвинув брови.

Захотелось поинтересоваться, в своём ли он уме, но я поборол этот опрометчивый порыв и начал излагать свои доводы без ненужной экспрессии, спокойно и обстоятельно.

– Будучи оператором девятого витка я имел мало шансов справиться с упомянутым лицом, но конечно же попытался бы застать его врасплох, если бы не был вынужден поддерживать жизнедеятельность гражданина Горского. На тот момент мне представлялось более важным доставить в расположение республиканских сил человека, ради которого меня и отправили в «Асторию».

– И вы не вступали в сговор с Аренским?

– Нет.

Но это были только цветочки! Дальше начались изматывающие расспросы о том, куда подевался Горский из палаты, кто из персонала и посторонних лиц принимал участие в его судьбе и даже просто попадался мне на глаза в больничных коридорах. Прежде эти моменты затрагивались лишь вскользь, а тут насели так, что едва ум за разум не зашёл.

Но опыт великое дело – отбрехался как-то, откровенно радуясь тому, что освоил технику маскировки внутренней энергетики и отследить мои эмоции по колебаниям потенциала едва ли получится даже у полноценного ясновидящего.

– Чьей идеей была отправка слушателей Общества изучения сверхэнергии за границу? – перескочил Зак вдруг на новую тему.

– Понятия не имею, – чистосердечно признался я. – Приказал, наверное, кто-то. Нет? Сами с кем-то договорились?

Ответа не последовало. Роман Иосифович зажмурился и устало помассировал веки, затем посмотрел на часы и покачал головой.

– Ну что ж, будем закругляться… – вздохнул он и попросил: – Миша, покажи гражданину фотографию за номером раз.

Опер прекратил расхаживать у меня за спиной, достал из сейфа папку, без всякой спешки распустил завязки и выложил на стол фотокарточку.

– Ну, студент, знаком тебе этот гражданин? – спросил он с обманчивой небрежностью.

К чести своей, я и бровью не повёл, хоть при одном только взгляде на фотоснимок внутри всё так и сжалось, а в голове забилось заполошное: «вычислили! вычислили! вычислили! беда-а-а!»

– Хм-м-м… – задумчиво протянул я, даже не пытаясь сделать вид, будто не узнал гражданина Волынского – бывшего коменданта распределительного центра, а ныне преступника в бегах. – Этого персонажа я определённо раньше уже где-то видел! – постучал я пальцем по фотокарточке. – Знакомое лицо. Такое… неприятное…

Михаил Ключник наклонился ко мне и спросил:

– Когда ты его видел? Где? Нужны подробности!

Я покачал головой.

– Нет, не подскажу.

– Давно, недавно?

Вопрос точно был с подвохом, но тут уж я ответил со всей уверенностью:

– Пожалуй, давненько. Вертится что-то такое в голове… Может, в госпитале на Кордоне? Нет, не помню.

Следователь кивнул и записал мой ответ на отдельный лист:

– Человека на фотокарточке номер один узнал, но где и при каких обстоятельствах встречался с ним, назвать затруднился. Распишись.

Я отчертил эту запись и поставил чуть ниже свою закорючку, тогда Зак распорядился:

– Миша, карточка за номером два!

На сей раз мне предъявили не снимок, а фотокопию карандашного портрета, и вновь лицо оказалось знакомо, даже особо напрягать память не пришлось.

– Видел его раз или два в свой прошлый приезд в столицу, – заявил я, возвращая карточку оперу. – Имени не знаю. Так понял, это был кто-то из ваших.

– Почему из наших? – уточнил Михаил Ключник. – И почему – был?

Я недоумённо уставился на него.

– Так это… Он с вашим Эдуардом в машине ехал, когда в ту бомба попала!

– Сам видел, как он в неё садится? – быстро спросил опер.

У меня едва не вырвалось утвердительное «да», но я успел восстановить в памяти свои предыдущие показания и неуверенно пожал плечами.

– Нет, не видел. Но я и как Эдуард в неё садится не видел! Я Горского реанимировал, не до того было. Только к нам этот тип точно не садился.

– И всё же он там, – потряс фотокарточкой Ключник, – был?

– Вроде был. Почему-то отложилось в памяти, что он с Эдуардом в одной машине приехал. Уехать тоже с ним должен был, но это надо у морских пехотинцев уточнить.

– А до этого ты его встречал?

Я кивнул.

– Да, у Фонарного моста, перед тем как меня в «Асторию» отправили.

– С кем он был?

– С Эдуардом.

– А не с Кучером? – внезапно выстрелил вопросом опер.