Текст книги "Танкист Мордора"

На закате Анарион пошел руководить троллями, и Гудрон, не выдержав тягостного молчания, попробовал рассказать какой-то страшно бородатый солдатский анекдот про полководца Мордора, приехавшего инспектировать дальнюю заставу, но на полпути рассказчик сбился и теперь напряженно пытался вспомнить конец.

– Не мучайся, Гудрон-батыр, – прекратил этот подвиг Серега, – похожий анекдот мне рассказали на второй день «абитуры» в училище. Только там был генерал, ракетная точка и верблюдица вместо лошади.

– Вы его знаете? – расстроился орк. – Тогда вот такой: некий капитан наемников решил выдать своему отряду причитающееся жалованье. Взял список отряда, разложил золото на кучки и начал вызывать по списку…

– Это про наемника с фамилией «итого», что ли? – перебил Попов. – Знаю…

– А вот этот наверняка господину неизвестен. Один нуменорец пришел домой ночью в стельку пьяный. Стучит в ворота, а старый слуга спрашивает: «Это вы, господин?» В ответ тишина. Слуга не стал отпирать. А утром пошел на рынок и видит – хозяин спит под порогом, как собака. Он говорит: «Господин, я же спрашивал ночью, вы ли это? А он и отвечает: «Я же тебе, дураку старому…»

– Кивал, – закончил Серега за Гудрона.

– Не может быть, господин, – запротестовал орк, – вы не могли этого знать. В армии вы служили, допускаю, но в Нуменоре никогда не были.

– А ты будто был?

– Я не был. Но мне эту историю рассказал Анарион, а он-то коренной нуменорец, и все это происходило с его двоюродным дядей по матери. Он даже имя называл, но я не запомнил.

Впервые за эти ужасные сутки Серега расхохотался:

– Даже имя называл? Ой, не могу, Гудрон, ты же взрослый человек, ну в смысле взрослый орк, как ты поверил?

– Вы хотите сказать, – надулся Гудрон, – что этот инженеришка меня обманул, и ничего этого не было?

– Это же анекдот. Наверное, с кем-то когда-то нечто подобное и было. Но допустить, что это был родственник Анариона, – это уж слишком.

– Ах он подлый враль, – задохнулся праведным гневом орк, – так, поди, и все остальное, что он мне плел этими долгими ночами, тоже неправда? Ну, ничего, нам еще обратно идти, я ему все припомню!

– Да ладно тебе, Гудрон-батыр, он же хотел, чтобы вам идти веселее было. Слушай, лучше про «обратно идти». Одного эльфийского шпиона приговорили к смертной казни. А виселица стояла за лагерем. Ну, вот идут они к месту казни, а погода просто отвратительная: мокрый снег, ветер с ног валит. Эльф и говорит: «Вот вы орочьи морды и погоду выбрали, хуже просто не бывает». А старший орк ему отвечает: «Тебе-то что?! А нам еще обратно идти!»

Гудрон заржал, как истинный орк, шлепая себя лапами по коленям. Потом вдруг резко остановился и насупился:

– Господин тоже меня обманывает. Виселицы не строят за пределами лагеря. И разговаривать конвою с приговоренным к смерти нельзя. Эльфы по-нашему не говорят, только единицы. Неправда все.

– Он же шпионом был, – попробовал было придать рассказу достоверности Серега, – да и вообще, анекдоты придумывают для смеха, а не для учебника истории. Ты же образованный орк, Гудрон. Тебе в твоей школе контрразведки про анекдоты не рассказывали?

– Мне рассказывали, как следует поступать с теми, кто говорит небылицы и непристойности о Властелине Мордора.

– Представляю себе, – передернул плечами Серега, вспомнив Бхургуша.

– Да, там веселого мало, – подтвердил Гудрон.

– Влетит тебе, Гудрон-батыр, за меня и Этель? Извини, ты меня предупреждал насчет нее. И за кольчугу спасибо. Если бы не она…

– Вот тогда бы мне действительно лучше погибнуть в бою или даже попасть в плен к эльфам, нежели держать ответ перед Повелителем, – поежился орк, – а насчет девчонки, я пока не знаю. Вряд ли она просто так поехала с нами, вряд ли просто так привораживала вас к себе, вряд ли просто так исчезла.

– Она была приставлена ко мне Повелителем, ты, как всегда, был прав, Гудрон. Но Этель как-то сказала мне, что Майрон ошибся, направив ее со мной в Прирунье. Это ее родина, вот девушка и сбежала. А там уж попала в руки эльфийских разведчиков и рассказала все, что знала.

– Я тоже перестал сомневаться, что это око Повелителя, – нахмурился Гудрон, – а вот насчет ее побега… Как-то все больно просто получается: сбежала, никто не видел, и сразу на эльфов налетела, да и рассказала, похоже, не все. Про кольчугу явно промолчала, стреляли так, как будто защиты нет, точно в сердце стрела шла.

– А может, промахнулись? – робко предположил Серега.

– Эльфы-разведчики? Промахнулись? Вряд ли, хотя расстояние большое. Но наконечник-то не бронебойный стоял. Если бы знали про кольчугу, взяли бы и стрелу соответствующую. Нечисто тут все, а разобраться в этой игре я не могу. Придется играть свои роли дальше, а там посмотрим. Давайте спать, господин, ничего другого нам не остается. Если я хорошо знаю полководца Восточной армии, завтра будет бой. Надо же выспаться напоследок.

– Чего это напоследок? Мне домой позарез надо. Хоть и через тридцать лет.

– Конечно, господин. Это была такая шутка. Нам обязательно надо идти обратно, какая бы погода ни была, – захихикал орк…

* * *

Погода на следующий день была как в Серегином анекдоте – мокрый снег и порывистый ветер.

– Ничего не поделаешь – северный циклон, – ответил Анарион на ворчание Гудрона, вытирая мокрое покрасневшее лицо. – Его начало мы видели уже вчера, а ночью, пока некоторые в тепле смотрели сладкие сны, он разошелся в полную силу. На Руне сейчас наверняка шторм, баллов так на восемь.

Разговор происходил на склоне длинного высокого холма, за гребнем которого открывались широкая долина и мятежный город. Серега его еще не видел, но, по словам Анариона, от гребня до ворот города было метров восемьсот открытого пространства, простреливаемого с городских башен камнеметами и станковыми арбалетами. Периодически за гребень уходил конный разъезд, и тогда земля под ногами начинала вздрагивать, принимая в себя каменные ядра. Анарион покачал головой:

– Сколько же у них ядер, если они долбят по нашим разведчикам?

– Скорее всего, – отозвался Гудрон, – там сидят обычные идиоты, которые с детства мечтали популять из разных запретных игрушек. Ну вот и дорвались.

В этот момент ветер донес из-за гребня торжествующий выкрик сотен людских глоток, живо напомнивший Попову болельщиков, увидевших наконец-то мяч в сетке. Через пару мгновений сквозь гребень промчалась обезумевшая лошадь, тащившая за собой обезображенный кусок мяса, когда-то бывший человеком. Остальные на этой стороне холма так и не появились.

– Вот вам и идиоты, – констатировал Анарион, – попали-таки.

– Одно другого не отменяет, – буркнул орк, провожая взглядом лошадь.

Попов смотрел на удалявшийся апофеоз войны и чувствовал нарастающую противную дрожь в руках и коленях. Он попытался объяснить ее холодной погодой и «предстартовым волнением», но понял, что просто боится. Конечно, танковую броню булыжником не пробить, но все равно страшно. Чужой мир. Чужие люди и нелюди. Чужие проблемы. И среди всего этого – Сережа Попов. Мамин сын и бабушкин внук. Пока еще живой и теплый на этом чужом ледяном ветру. В чужой кольчуге. За спиной угрюмо строится гвардия Мордора. Впереди – люди, защищающие свои дома, а потому страстно желающие смерти всем здесь находящимся. И кого-то смерть уже настигла. Лошадь вон поймали и теперь выпутывают из стремени то, что осталось от всадника. Серега вспомнил, как пренебрежительно хмыкнул, читая (заставили, конечно, в школе) о переживаниях в первом бою юного Ростова. Сейчас он гораздо лучше понимал графа Николеньку, и как «одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом». Именно это одно нераздельное чувство владело сейчас Поповым и отражалось на лице, потому что Гудрон вдруг отвлекся от выискивания просветов в тяжелых снеговых тучах, внимательно посмотрел на Серегу и взял его за локоть:

– Не смотрите туда, господин. Ему просто не повезло, и не думайте о нем. Не думайте о том, что может случиться, все равно не угадаете. Думайте о том, что должны сделать. Подробно, до мелочей проходите все действия раз за разом, раз за разом. И не верьте нашим отважным лицам и разговорам – мы все боимся. И я, и инженер, и сам Энамир, и последний урук в этом строю. Боимся боли, боимся увечья, боимся не справиться со своей работой, боимся смерти, наконец. Хотя смерть – это ведь освобождение от этого мира, господин, со всей его грязью и мерзостью. Помните, вам Этель говорила? Всего лишь краткий миг – и вечная свобода за ним.

– Я понял, Гудрон, – челюсть капитана Мордора плясала, – просто я первый раз в настоящем бою. Волнуюсь немного.

– Думайте только о своей задаче. Остальное вас не касается.

– Да нет пока никакой задачи, – клацнул зубами Серега.

– Сейчас будет, – отозвался инженер, – вон Энамир идет.

Полководец Восточной армии Мордора решительно шагал по пожухлой траве, уже припорошенной снежком, и черный плащ развевался за ним по ветру. Свиты не было, каждый командир уже находился на своем месте, и лишь десяток посыльных держался в паре шагов от Энамира.

– Без церемоний, господа, мы в бою, – оборвал он приветствия и внимательно посмотрел на Серегу. – Вы готовы?

– В общем, да, господин, но хотелось бы конкретики.

– Поднимемся на гребень. – И Энамир легко, даже как-то буднично, преодолел последние десять метров до вершины. Серега последовал за ним, хотя внутренности сводило спазмом. «Окопная болезнь» – всплыл в памяти капитан Малина. «Что, Попов, как в атаку – так понос?» Серега почти зарычал на себя и заставил выскочить на гребень рядом с Энамиром. Сзади мягко подошел Гудрон. Инженер остался на своем месте, глядя на них снизу. Ему играть в героев не полагалось по должности.

На гребне в лицо ударил северный ветер, выдавив слезы и на мгновение заставив забыть о любых других опасностях, кроме двустороннего воспаления легких. В следующую минуту Серега разглядел запорошенный снегом ровный склон, сбегающий вниз к стенам города. Само укрепление представляло собой приземистую, похожую на черепаху каменную крепость с башнями по углам и около ворот. Ров у основания стен разглядеть не удавалось из-за скопища разнокалиберных домишек, буквально облепивших цитадель и расползавшихся вдоль долины. За городом домики убегали вслед за дорогой, исчезавшей в стене соснового леса. От гребня до ворот, на взгляд Сереги, было не более километра, а до первых домишек посада – метров шестьсот.

Энамир из-под ладони оглядел стены и повернулся к Попову:

– План прост. Мы выкатываем вашу машину на эту сторону холма. Вы разрушаете ворота и две башни – справа и слева от них. Сколько на это потребуется времени?

– Как пойдет, господин. Полчаса – час. Может, меньше, может, чуть больше.

– Замечательно. Машины Анариона работали бы несколько суток. Как только башни падают, штурмовые отряды переходят в атаку, а вы переносите огонь на главную башню, вон она посредине цитадели, видите?

– Да, господин, – кивнул Серега. В этот момент от крепостной стены оторвалась черная точка и начала стремительно приближаться, увеличиваясь на глазах. Казалось, что камень летит прямо в них, и Попов уже начал зажмуриваться в ожидании удара, но ядро вдруг нырнуло вниз и ударилось в склон, взметнув земляную волну в ста пятидесяти метрах от рекогносцировщиков. Энамир хмыкнул:

– Неплохо. Похоже, у них завелся мастер. Видите воронку, капитан? Это ориентир для вас. Ближе нее к стенам не подходить. На вылазку они вряд ли отважатся, да и бежать им от ворот далековато, а вот камнем попробуют достать.

– Я вообще собирался стрелять с гребня, господин.

– Правильно. Лишний риск ни к чему. Все, господа, уходим.

За гребнем было по-домашнему уютно. Около танка, освобожденного от драпировки и снятого с платформы, волочили ноги орки Зиргана, выгружая с длинной высокой телеги ящики с боеприпасами. Гудрон ушел «пинать ленивых обезьян», как он сам выразился. Анарион строил основную и резервную смены троллей, которым предстояло выкатывать танк за гребень, Серега полез в машину принимать снаряды.

Через полчаса танк стоял на исходной позиции перед гребнем. В боевом отделении удалось разместить только пять снарядов по причине тотального отсутствия хомутов крепления. Поэтому часть боекомплекта сложили на корме за башней в ящиках, а Зирган получил приказ – спрятаться со своим десятком за танком и в случае необходимости подавать снаряды. Клыкастая челюсть Зиргана заметно дрожала, но, как напомнил ему Гудрон, весь десяток и так приговорен к смерти:

– Покажете храбрость и расторопность – Полководец Мордора отменит наказание. Правильно я говорю, господин капитан?

Серега к этому времени натянул зимний шлемофон и ватную куртку от комбинезона, поэтому на время почувствовал прилив храбрости и решительности:

– Сделаем все, что от нас требуется, еще и награду получите.

Зирган кисло улыбнулся и пошел строить своих штрафников позади троллей. Серега опустился в люк наводчика, прикрываясь его крышкой от предполагаемых стрел, и махнул рукой Анариону:

– Давай!

Анарион рявкнул на троллей. Чешуйчатые лапы уперлись в корму танка, ноги-колонны заскользили по заснеженной траве, машина тронулась, пошла, набирая скорость вверх по склону и через мгновение перевалила через гребень. Попов услышал, как облегченно выдохнули тролли, разгоняясь вниз, и тут же осознал, какую ошибку он допустил, не посадив на место механика-водителя орка. Тормозить на скользком склоне было нечем. Между тем тролли увлеклись, темное пятно взрыхленной земли стремительно приближалось. Вместо того чтобы лишь перевалить гребень, танк фактически пошел в атаку.

– Стой! – заорал он на троллей. – Тормози!

Тролли недоуменно подняли скошенные головы, продолжая бежать. К крику Сереги присоединился из командирского люка Гудрон, и только тогда две тролличьи силы поняли, что от них требуется. Машина резко замедлила ход, но все же продолжала постепенно сползать по склону.

– Камень! Камень надо подложить, – закричал Попов Гудрону. Орк еще минуты две втолковывал это троллям, указывая на разбросанные по склону ядра. В воздухе послышался нарастающий гул, и очередной каменный подарок врезался в грунт в двадцати метрах левее машины. Серега и Гудрон присели в люках, пережидая град из комьев земли. Десяток Зиргана, бежавший к танку, как по команде, рухнул на землю, и лишь тролли не торопясь обошли машину. Один уперся в лобовую броню, окончательно остановив движение. Второй спокойно подобрал одно из ядер и забил его в землю под правой гусеницей. Критически оглядел работу, склонив голову набок, и пошел за следующим камнем. В воздухе вновь загудело, но тролли стрельбу игнорировали напрочь. Вскоре танк надежно опирался на каменные глыбы, а тролли медленно побрели за гребень. Зирган наконец-то дополз до машины и спрятался от летящих камней за ее кормой. Можно было приступать к делу.

Гудрон долго возился с заряжанием, и наконец затвор клацнул.

– Готово, господин!

– Ага, – отозвался Попов, припав к прицелу и опуская пушку. Страх совсем оставил его, убежав куда-то на задворки сознания, все внимание переключилось на дело. Правда, какой-то задохлый голосишко все гундел, что дело-то не такое уж и правое и советский курсант не должен помогать монархической контрреволюции. В ответ в памяти постоянно всплывала улыбающаяся клыкастая морда Бхургуша, при взгляде на которую подавление народно-освободительного движения на южном побережье Руны казалось, конечно, злом, но злом в этих условиях неизбежным. И потому усердно крутил Серега маховички, наводя центральный угольник прицела через снежную пелену на ворота. Еще один камень упал где-то перед танком, закрыв на пару мгновений прицел земляной волной, и как только она опала, Попов надавил на спуск.

Туго грохнул выстрел, толкнул голову прицел, и забренчал по полу боевого отделения стреляный поддон, исходя сизым чадом. Мокрый снег не давал подниматься пыли, а встречный сильный ветер моментально сносил пороховой дым. Потому Попов четко, как на замедленном повторе, увидел разрыв снаряда на каменной арке ворот. Расстояние было небольшим, и увеличение прицела позволяло детально оценить произведенные разрушения. Часть каменной кладки над воротами была разбита, а верхняя часть деревянных створок – раздроблена в щепу. Ворота остались на месте лишь благодаря железным полосам, скрепляющим брусья. Следующий выстрел должен был их разрушить, вот только навести надо чуть-чуть ниже…

– Гудрон, снаряд!

Оглохший орк засуетился, вытягивая из укладки снаряд, а Серега снова припал к прицелу. Так, ворота и чуть пониже. Оп-па, а что за смертник там нарисовался над аркой? Вылезает на узкий балкончик, и так уже полуразрушенный. На следующем выстреле вся эта декорация полетит вниз, куда он лезет, дурила безбашенный? И главное – зачем? Так, поворачивается, откидывает капюшон. Женщина? Да это же… Этель.

– Готово, господин!

Серега безумными глазами посмотрел на орка. И вновь припал к прицелу. Да, сомнений быть не может, это она. Знакомым движением откинула волосы назад и вдруг помахала ему рукой. Нет, его она, конечно, не видела, но точно знала, что он видит ее. Попов откинулся на спинку сиденья, вытирая со лба неизвестно откуда появившийся пот. Сжавшийся в ожидании выстрела Гудрон недоуменно посмотрел на него:

– Что случилось, господин?

– Сам посмотри, – внезапно охрип Попов.

Гудрон с опаской глянул в окуляры командирского прибора:

– Там только небо, господин.

– За ручки возьми и поверни.

– А куда смотреть?

– На ворота.

Гудрон осторожно повернул прибор и вдруг заорал:

– Там вылазка, господин!

Крик вывел Серегу из прострации, и он сунулся к прицелу, но видел по-прежнему лишь закрытые ворота и Этель с развевающимися на ветру плащом и волосами.

– Где? Какая вылазка?

– Уже близко! Заприте люк, господин!

Паника в голосе Гудрона слышалась крайне редко, и Попов сначала закрыл запор люка, а уж потом посмотрел в призму триплекса рядом с прицелом. Склон был заполнен бегущими к танку вооруженными людьми, причем все новые и новые толпы появлялись из домиков посада. Начали открываться и створки ворот, выпуская конницу. Звуков слышно не было, и все происходило, как в немом кино. Первые ряды атакующих уже миновали танк, пропав из поля зрения. Гудрон отчаянно вертел командирской башенкой, и по отрывистым комментариям Попов понял, что дело плохо. Где-то за их спинами на гребне холма кипел бой, туда и устремлялись выходящие из крепости войска. За конницей, которой было явно больше, чем у Энамира, стройной серебристой колонной вышли сотни полторы стрелков в островерхих шлемах. Промаршировав почти до танка, они вытянулись в две шеренги, достали из-за спин высокие луки и вдруг открыли частую стрельбу с непостижимой для Сереги скоростью. Гудрон заскрипел зубами:

– Эльфы! Плохо дело, это они по нашим долбят, сейчас всех за гребень загонят. Эх, не пробиться им к нам.

– Отсидимся, – не совсем уверенно предположил Попов, – что они с танком сделают?

– Будем надеяться. – Гудрон вновь развернулся назад. – Все, сбили нас с гребня. Сейчас пока перегруппируются, время пройдет.

Минут пять они просидели в напряженном ожидании. Серега снова посмотрел в прицел. Этель исчезла, но и стрелять сейчас по воротам не было смысла. Неожиданно машина качнулась и чуть-чуть сдвинулась вперед.

– Не понял, – встревожился Попов, – это как у них получилось?

– Похоже, что камни из-под нас выкатили, – предположил Гудрон.

– А зачем?

– Не знаю.

Еще через две минуты танк вдруг медленно, но уверенно начал двигаться в сторону ворот. Сердце у Сереги упало куда-то ниже сиденья.

– Это как?! У них что, свои тролли есть?

Гудрон покрутил прибором и осипшим голосом сказал:

– Я вижу какой-то канат. Корабельный, длинный. Тянется от нас к воротам, и похоже, что это им нас тянут.

– Сорок тонн?! Сколько там лошадей надо было собрать?

– Единственное, что приходит в голову, – потер бритый череп Гудрон, – это корабельный ворот. Сняли с корабля и закрепили за воротами. Море-то рядом.

– В море тянут? – ужаснулся Попов, уже представив, как захлебывается ледяной водой в замкнутом пространстве танка.

– Да нет, – удивился Гудрон, – оно не близко. В город хотят затянуть. А там обложат дровами и изжарят заживо.

– Утешил, – совсем запаниковал Серега, – может, наши успеют?

– Будем надеяться, господин.

– А если долбануть туда, в ворота? – пришла неожиданная мысль. – Или механизм разобьем, или люди разбегутся.

– Попробуйте, – оживился орк, – вдруг получится.

Скорость танка была небольшой, склон ровным, и прицел почти не дрожал. Канат уходил куда-то за домики по направлению к воротам, но что там происходило, Попов не видел, поэтому просто навел угольник в открытую створку и надавил спуск. В проеме ворот полыхнуло пламя, полуразбитая створка покачнулась и медленно упала. Справа что-то заорал Гудрон. Серега оторвался от прицела и сквозь дым, источаемый стреляным поддоном, увидел перекошенную морду орка, залитую кровью. В момент выстрела он смотрел в командирский прибор наблюдения, лишенный чьими-то шаловливыми ручками резиновых наглазников, и стальной окуляр рассек ему бровь. Отирая кровь, Гудрон тем не менее выглядел совершенно счастливым, тыча пальцем в прибор:

– Смотрите, господин, смотрите!

Попов снова глянул в триплекс. Дульная волна выстрела тугой метлой опрокинула строй лучников. Несколько контуженых эльфов лежали неподвижно, еще пара сидела на снегу в полной прострации, а остальные в беспорядке отходили к стенам, прекратив стрельбу.

– Сейчас Энамир атакует и сомнет их, – заорал орк, – немного осталось!

– Если они нас раньше в ворота не затянут, – не разделил его радости Серега. Движение вперед так и не прекратилось, а до первых домиков оставалось совсем немного.

– Не успеют, – уверенно заявил Гудрон, зажимая разбитую бровь какой-то тряпкой, – слишком медленно тянут.

Но осажденные и не пытались похитить хитроумную машину. Канат был протянут через один из домов, и как только танк вкатился в бревенчатое строение, обрушив на себя крышу, машина остановилась. Полностью исчез и обзор: в триплексах было темно, а через прицел Серега мог в мельчайших подробностях разглядеть строение излома какого-то бревна. Гудрон заметно скис:

– Ну, вот и конец. Сейчас обольют хибару маслом и подожгут. – Он тщетно пытался открыть крышку люка, на котором покоилась половина крыши. – Не хочу гореть! Дайте погибнуть в честном бою, прихвостни эльфийские!

Горло капитана Мордора тоже перехватил спазм, паника затапливала сознание, заставляя беспорядочно хвататься руками за все доступные выступы и детали, и в это время в памяти вдруг всплыла Ленинская комната родной казармы и замполит батальона майор Хвостиков, проводящий беседу о выполнении воинского долга с агитаторами взводов. Прохаживаясь вдоль стенда с портретами членов Политбюро ЦК КПСС, майор в красках, помогая себе руками и богатой мимикой, повествовал об экипаже танка, который сломался на нейтральной полосе (лицо торжественно-суровое) и который гитлеровцы (легкое презрение) попытались угнать к себе (священный ужас перед перспективой плена) с помощью своего, гитлеровского танка (полное презрение к жалким потугам врага). Но (указательный палец вверх) к этому времени экипаж танка уже починил машину (укоризненный взгляд на курсантов, имеющих двойки по предмету «Боевые машины») и, запустив двигатель, утащил вражеский танк на свои позиции. Столь удачный выход из положения вызвал одобрительное перешептывание по рядам слушателей и придал лицу майора торжественно-праздничное выражение. Рассказ и тогда агитатору Попову понравился, а сейчас он просто вызвал бурю в душе.

– Стой, Гудрон, – завопил Серега, – погоди вылезать! Лучше помоги раздеться!

Орк осекся в крике и недоуменно воззрился на Попова.

– Хорош тормозить! Помоги мне все это снять, и я попробую пролезть в отделение управления. Запустим двигатель. Если повезет.

Гудрон ничего не понял, но уловил надежду в словах начальника, а потому без разговоров помог Попову стянуть теплую куртку, кольчугу и кожанку. Оставшись в одной рубахе, Серега пролез ногами за ограждение пушки и перегнулся под прицел. Открывавшийся лаз показался вполне проходимым, к тому же решимости придавал дымок, появившийся в танке. Где он находил себе дорогу, выяснять было некогда и незачем. Попов нырнул под прицел, вытягивая руки вперед, как прыгун в воду. В полумраке Сергей нащупал спинку сиденья механика-водителя и вдруг почувствовал, что застрял, зацепившись за что-то брюками. Сказать, что испугался, это не сказать ничего. Перспектива не просто запечься заживо в стальной коробке, а запечься вниз головой настолько ужасала, что он рванулся вперед, выдирая из седалищной части штанов огромный клок. Сбив спинку сиденья вперед, Попов головой вылетел к самым педалям, перемазавшись в грязи, скопившейся на днище. Задыхаясь от собственных сверхусилий и мата, Серега сумел-таки перевернуться и занять место на сиденье, отбросив назад тяжеленную спинку.

– Как вы там, господин? – робко поинтересовался Гудрон сверху.

– Каком кверху, – огрызнулся Попов, – не мешай пока.

Орк послушно замолчал. Дымом в танке пахло все сильнее, Сереге даже показалось, что он слышит потрескивание горящих бревен. Аккумуляторные батареи, конечно, были посажены, их хватило лишь на короткое включение маслозакачивающего насоса. Вся надежда была только на баллоны со сжатым воздухом – сильно стравить за это время они не могли. Теоретически.

Серега перекрестился дрожащей измазанной рукой (бабушка научила, на всякий случай, вот он и представился) и даванул стартер. Полсекунды, показавшейся Попову вечностью, двигатель молчал, и Серега уже видел свое обугленное тело, извлеченное торжествующими победителями из сгоревшего танка на позор и осмеяние, но вдруг мотор чихнул и завелся. Не веря ушам, он придавил педаль подачи топлива, и двигатель торжествующе взревел.

– Только не глохни, – зашептал Попов, аккуратно выжимая сцепление и сдвигая по гребенке рычаг на заднюю передачу, – потерпи, миленький, потерпи, хороший. Я знаю, воздуха тебе не хватает, пожар кругом, и на МТО ящики лежат, но мы же быстро, мы сейчас, задом, потихонечку…

Нога на педали сцепления дрожала, как в лихорадке. Стиснув зубы, Серега медленно и плавно отпустил сцепление. Танк дернулся и подался назад. Двигатель продолжал молотить, и Попов добавил газу. Машина поползла, через что-то переезжая и сбрасывая с себя остатки горящей уже крыши. В триплекс механика-водителя брызнул дневной свет, и Серега сунулся к нему, торопясь понять, что происходит снаружи.

Сначала ничего не было видно, кроме горящей избы, из которой он только что выбрался и дым от которой ветер сносил прямо на танк. Потом по мере продвижения назад, Серега разглядел пару тел на снегу, через которые переехали гусеницы, превратив в смятое тряпье, залитое темной кровью. Живых людей видно не было, лишь трупов становилось все больше по мере продвижения вверх по склону. Подгоревший и оборванный танком канат неопрятным удавом тащился следом.

Решив, что отъехал достаточно, Попов зажал правый рычаг и развернулся на месте, сдирая дерн. Прижал сцепление, тормоз, быстро переключился на первую и пошел вверх по заваленному трупами склону. Перевалил через гребень и встал. В прибор были видны шеренги гвардии Мордора и бегущие к танку люди с Анарионом впереди.

Серега заглушил двигатель и зарыдал, упираясь лбом в триплекс. Наверху что-то орал счастливый Гудрон. Через открытые люки ворвался поток свежего воздуха, который вытянул запах гари, а Попов все сидел, всхлипывая, размазывая по лицу сопли и слезы, никого не слыша и ничего не понимая. Наконец к нему пробился голос орка из башни:

– Господин! С вами все в порядке?! Ответьте, господин!

Серега всхлипнул последний раз, вытер изнанкой рубахи слезы и отозвался срывающимся голосом:

– Да в порядке я, в порядке. Башню поверни в сторону.

– А как?

– Я же показывал. Да ладно, стой. Сейчас обратно полезу.

Путь обратно в башню показался более длинным и трудным, но через пару минут Попов был в боевом отделении, а уж из люка его в четыре руки выдернули инженер и орк. Поэтому он сначала попал в объятия к Анариону, а затем чуть не закончил жизнь в стальных лапах Гудрона.

– Пусти, – сдавленно просипел Серега, – раздавишь, Железная лапа.

Гудрон аккуратно поставил его на ноги, которые неожиданно подкосились, и капитан Мордора был вынужден присесть на башню. Заботливые руки накинули ему на плечи куртку комбинезона. Вокруг танка начали собираться восторженные почитатели невиданной машины, но все резко исчезли с появлением Энамира.

– Уже не чаял и свидеться, капитан. Крепко нас эти рыбоеды зажали. Да еще эльфы с их стрелами. Две наши атаки были отбиты, мы готовили третью.

– Я видел, – просипел Попов, – там весь склон трупами завален.

– Но и вы молодец, вырвались. Я только не понял, как? Ведь толкать вас было некому?

– Долго рассказывать. Но, в крайнем случае, эта машина может двигаться самостоятельно. Вот этот случай и наступил.

– Если мне будет позволено доложить, господин, – вклинился орк, – то это был настоящий подвиг. Нас заманили в заранее расставленную ловушку, подцепили канатом и хотели сжечь. Вон дым до сих пор сюда несет. Однако благодаря мужеству и находчивости капитана Мордора, ценная машина была спасена.

– А заодно спасена и ценная жизнь орка-телохранителя, – ухмыльнулся Энамир. – Насчет ловушки я только не понял. Был же четкий приказ – не приближаться к городу. Так, господин инженер?

– Вы правы, господин, – склонил голову Анарион, – это моя вина. Как инженер, я должен был предвидеть возникшие трудности с устойчивым положением на скользком и крутом склоне. Да и тролли мои перестарались – слишком далеко толкнули машину.

– Это я видел. Что, впрочем, не отменяет и заслуг капитана Мордора. Я доложу обо всем Повелителю. Сколько вам нужно времени, чтобы восстановить машину?

– Вы снова хотите атаковать? – ужаснулся Серега. – Сегодня? Сейчас?

– А вы предлагаете мне торчать здесь до нового явления Мелькора? Только потому, что осадная машина попала в переплет, а гвардия Мордора потеряла едва полторы сотни бойцов? Снег прекратился, до сумерек еще далеко, вы живы и здоровы, что мешает продолжать штурм?

– Там на воротах была Этель, – тихо сказал Попов.

– Что? – не понял Энамир.

– Под наши выстрелы вышла пропавшая девчонка, господин. Сама вышла или ее заставили, непонятно, но я тоже видел ее, – снова встрял в разговор орк.

Энамир фыркнул:

– Что за глупости? Мы все равно собирались брать крепость штурмом, а во время падения города, как правило, гибнет много людей. Если она сбежала от Повелителя, то ее смерть будет закономерным итогом предательства. Если же она осталась верна, выполняла какое-то тайное поручение и при этом погибла, то честь ей и хвала. Какие вообще проблемы? Пусть хоть все женщины и дети этого паршивого городишки выйдут перед воротами – это не помешает выполнению приказа Повелителя. Он приказал – и я исполню. Когда вы будете готовы?