Текст книги "Сколько себя помню… Том второй. Хроники неорганической жизни"

– У нас чрезвычайное положение, осматриваем все частные суда. Вы не будите исключением только из-за вашего статуса. Я лично попрошу сержанта, чтобы был поделикатнее. Надеюсь, вы понимаете, что неподчинение имперскому командованию карается смертью. Примите наряд, или мы откроем огонь.

Лейтенант пропал с экрана.

Компьютер выдавал картинку огромного военного корабля поблизости. Мы видели, как открывался один из его ангаров, и маленькая искорка шатла сверкнула в лучах его прожекторов.

– Что будем делать? – На торге лица не было.

– Их принимать нельзя. Надо сматываться. Рассчитывай кратчайший курс из галактики.

– Но кратчайший курс будет совсем не в ту сторону, – удивился торг.

– Делай, что тебе говорю! У нас есть гравитация и статика, но нет магнитного поля. Нам теперь нельзя через центр. Пока просто уйдем от Империи, а потом будем думать дальше.

Торг тут же принялся за дело, а я стал быстро поднимать заряд на обшивке. Камеры внешнего вида показывали нос корабля. Вся обшивка засияла голубоватым свечением.

На экране вновь возникло встревоженное лицо лейтенанта.

– Что там у вас происходит? – Грозно прорычал он.

– Статика, – отмахнулся я.

– Я вижу, что статика. Откуда?

– Понятия не имею, – как можно беспечнее пожал плечами я.

Лейтенант снова исчез.

– Готово, – пододвинул ко мне планшет Коко.

Он справился даже быстрее, чем я рассчитывал. Глядя на цифры, я направил корабль в верном направлении маневровыми двигателями. Эти приготовления невозможно было не заметить с имперского корабля.

– Они готовятся стрелять, – предупредил компьютер.

Шатл был уже в десяти тысячах.

Я сконцентрировался и потянул энергию от ближайшего солнца, от излишней теплоты наших двигателей, от света отраженного с планеты, от радиовещания, что заполняло весь эфир, и даже тепло огромных двигателей военного корабля поблизости тоже пошло в ход.

Все это я вложил в один мощный гравитационный толчок, и мы тут же покинули окрестности столицы. Имперцам на эсминце должно было показаться, что мы просто растворились в вакууме. Ведь нет таких камер, что могут зафиксировать подобное ускорение.

Расчетные две минуты показались мне вечностью. Никогда прежде мне не приходилось поддерживать одновременно два таких мощных процесса. Ситуация усложнялась тем, что статический заряд постоянно наровил стечь под действием звездных ветров, особенно вблизи светил, мимо которых мы проносились.

Обыкновенно при космических перелетах эфирных ветров почти незаметно, вплоть до околосветовых скоростей. Поэтому и приборов защищающих от этих ветров еще не придумали. Но если скорость на десять порядков выше, то ваш катер превращается в кабриолет, а статический заряд слетает с обшивки, как некачественная краска.

Коко понимал, что происходит что-то странное, видя мою отчужденность. Но ему хватило благоразумия не отвлекать меня по пустякам, в то время, как я отчаянно боролся за его жизнь с невидимой космической смертью, которую обычно называют жестким космическим излучением.

По прошествие двух минут ситуация резко улучшилась. Излучение заметно ослабло, а возмущения эфира прекратились. Мы словно выплыли из горной реки в спокойное море. Я не увидел, а скорее догадался, что мы вне галактики. Пришло время торможения.

Я обратился вокруг в поисках привычных источников энергии, но всюду была только пустота. Единственным хранилищем заряда был наш корабль. Немного тепла вокруг нас и ядерный реактор, работающий в штатном режиме, вот все, на что мы могли рассчитывать. Я настолько привык к морю источников вокруг, что не подумал об этом заранее.

– Что-то не так? – Забеспокоился Коко.

Он, наверняка, наблюдал за мною все эти минуты, и заметил изменения на моем лице. Должно быть, я выглядел обескураженным.

– Я выпустил из вида, что тут нет источников энергии, которая нужна нам для торможения, – пояснил я, стараясь не отвлекаться от дела.

– Серьезный просчет, – пробубнил озадаченно торг почти про себя. – Реактор?

– Я его погашу, и мы останемся без источника тепла. Замерзнем быстрее, чем задохнемся. Можешь рассчитать курс на ближайшую галактику? Нам нужны области с плотной энергетикой.

– Между галактиками такие расстояния, что до ближайшей мы можем лететь неделю, и то, если исключить ошибки в расчетах. А это невозможно. При таких скоростях без точных межгалактических карт мы не попадем в цель с первого раза, это однозначно. Мы уже потерялись, улетели гораздо дальше расчетной точки торможения. Даже чтобы вернуться нам потребуются сложные вычисления.

Да и тебе, видимо, не на пользу длительные перелеты. Ты выглядишь утомленным, а прошло всего несколько минут.

И я действительно немного устал. Уже очень давно я не переживал подобного состояния. И это свежее чувство было даже чем-то приятно.

– Надо тормозить, – вынес вердикт Коко, и я приступил к аккумуляции энергии.

Я впервые так осторожно накапливал силу. Реактор постоянно находился на грани остывания. Я не убрал замедлители, во-первых, потому что это не было предусмотрено производителем, во-вторых, потому что сам боялся цепной реакции. Мне еще не приходилось так плотно работать с радиоактивными материалами. Одна ошибка, и мне не поможет даже моя суперрегенерация. Что уже говорить про Коко или корабль.

Время шло. Мы улетали все дальше. Теоретически могло случиться так, что компьютер утратит пространственные ориентиры, и тогда мы даже обратный курс задать не сможем.

В какой-то момент я понял, что мне придется погасить реактор и забрать все тепло охладителей. Иначе мы совершенно заблудимся в космосе.

Решение было принято. Я забрал, все, что нашел в реакторном отсеке, а заодно и все тепло из соседних помещений, теперь должно было хватить.

Противоположный импульс гравитации сбросил нашу скорость почти до ноля. Дело было сделано. И я расслаблено откинулся на кресле.

Коко, не отрываясь, смотрел на меня, ожидая объяснений. Довольно правомерно, как по мне. Особенно, если взять в расчет, что я только что поставил под большой вопрос дальнейшее наше существование.

Новый опыт

Система жизнеобеспечения перешла в аварийный режим. Компьютер переключился на батарею.

– Произошло отключение реактора, пожалуйста, проверьте соединения, – монотонно бубнил компьютер.

У него не было протоколов на такой случай, потому что ядерные генераторы просто так не потухают. В них заложено топливо на несколько лет работы, и когда мощность начинает падать, генератор заправляют. Поэтому отключение могло быть связано с плохим соединением шин.

– Что же, кажется, теперь у нас есть время, чтобы объясниться, – смущенно предложил Коко.

Стейниц продолжал расслаблено сидеть в кресле, руки безжизненно висели до пола.

– Да, немного есть. По крайней мере, пока не замерзнем, – согласился он меланхолично.

– Что вообще все это значит? Как мы вылетели из галактики? Все выглядело так, словно это ты выполнял работу двигателя, да и все остальное. Но ведь это невозможно!

– На свете немало чудес, мой друг, – улыбнулся ему Стейниц. – Я не обычный гуманоид, а симбиотически моделированный. После рождения, в меня подселили какого-то симбиота, который наделил меня способностями, а потом этого симбиота подавили, и остался только я и мои способности.

– Что еще за способности? – Не мог поверить Коко.

Стейниц одним взглядом поднял с панели его стилус и перенес его торгу на колени.

– Левитация?

– Не только. Это так пустяки. Все это следствия основной способности – преобразование энергии. Если есть энергия, я могу ее взять и изменить ею иную систему. Допустим, возьму тепло из земли и согрею этой энергией воду. Или сложнее, энергию радиоволн преобразую в гравитационный барьер, или в электрический разряд.

– Так это все-таки ты двигал корабль и наводил статику? Фантастика! Если бы не видел своими глазами, то не поверил бы. Теперь, я, кажется, начал понимать, что происходит. Тут так мало энергии, что нечем создать гравитационную тягу.

– И это, скорее всего моя последняя ошибка в жизни. Это даже смешно. Я должен был жить несколько столетий, пока медленно состарюсь. Меня даже убить почти невозможно, потому что если рядом есть источник энергии, то мой организм сам быстро восстанавливается. А эти источники повсюду, невозможно было даже искусственно создать подобное место, где совершенная пустота. И вот я нашел такое, попал в него, и энергия заканчивается. Довольно ироничная смерть. Если бы я захотел покончить с собой, то это было бы как раз то, что надо.

– Но мне кажется, что нам рано отчаиваться. На корабле еще есть источник энергии. В реакторе все еще полно топлива. Как тебе преобразовывать ядерную энергию?

– Я всегда опасался подобного. Неконтролируемая реакция уничтожит все живое.

– Но может у тебя получится ее контролировать?

– Вряд ли, я не знаю, как это делается. А второй попытки может и не быть.

– Но для нас ведь все равно. Какая разница, отчего умирать? А если получится, то у нас снова будет тяга. А нет, так лучше от ядерного взрыва, чем от удушья.

– Видимо, придется попробовать. Ведь другого варианта нет. Но для этого мне придется оставить тебя тут и спуститься в незащищенную зону. Если я не вернусь, то ты останешься совсем один без всякой помощи со стороны.

– Да ты не волнуйся, мне не привыкать. Я тут пока посчитаю. Если появится питание, то начну маневры.

– Отлично!

Стейниц встал с кресла и решительно зашагал в сторону технического отсека. Страха не было, а только лихорадочное возбуждение. Прикасаться к радиоактивным материалам было запрещено традицией, поэтому кроме физической опасности тут действовал еще и суеверный страх Стейниц как прогрессивный гуманоид ненавидел в себе это чувство, и боролся с ним, где бы ни встречал.

Но на этот раз все было очень серьезно. Радиоактивный изотоп, название которого он даже не знал, должен был преподать ему очередной жизненный урок. И либо он станет от этого сильнее, либо пропадет. Такого выбора в его жизни еще не было. Поэтому, когда он взялся за ручку грязного люка рука его немного дрожала.

Внутри он сразу же ощутил нейтронное излучение. По всей поверхности тела забарабанили маленькие сгустки энергии, разрушая ткани его организма. Чтобы напитаться ими энергии было мало, ее не хватало даже на исцеление от повреждений. Стейниц понял, что он может погибнуть и от радиации, потому как восстановление теперь шло значительно медленнее. Надо было поспешить.

Он еще не знал, как устроен генератор, и поэтому, для того, чтобы достать топливо, нужно было его разобрать по частям.

Стейниц положил руки на холодный металл и сосредоточился. В одно мгновение он увидел все строение этого механизма, понял функцию каждой детали и за одну секунду разобрал его на мелкие части. Все гайки и зажимы, флянцы п кронштейны откручивались и снимались одновременно при помощи левитации.

Теперь перед ним лежало восемь граненных, гладко полированных, тетраэдров. Все вместе они составляли единое целое, когда объединялись в критическую массу. В каждом из них виднелись черные отверстия для замедлителей.

Он поднял в воздух один из кусков и всмотрелся в него. Он погружался все глубже, видел все более мелкие детали, кристаллическую решетку, молекулы, элементарные частицы. Когда он стал видеть нейтрино, присмотрелся внимательнее. Множество этих маленьких объектов вылетали из куска в разные стороны и не задерживались внутри. Стейниц начал отражать их обратно, внутрь куска. Их стало гораздо больше. Он стал заправлять обратно их все, и кусок неожиданно стал выделять теплоту Нейтрино увеличилось в разы, затем на порядки. Уже становилось сложно возвращать их все. Чтобы прибавить себе эффективности, Стейниц стал отбирать у куска теплоту, и заметил, как интенсивнее пошло исцеление его тканей. Самочувствие резко улучшалось. Внимание усилилось. Нейтрино перестали проскакивать мимо него, но все возвращались обратно. Температура объекта росла по экспоненте, кроме тепла появился еще свет. Приток энергии усилился, Стейниц подал часть ее в виде электричества на все системы корабля.

Несколько секунд казалось, что реакция стабилизировалась и энергетические потоки выровнялись. Но затем рост резко продолжился. Стейниц стал отпускать наружу нейтрино, чтобы немного охладить разгорающееся ядро, но это не помогло. Тогда он стал интенсивнее отбирать тепло, чтобы погасить растущую мощь, но, казалось чем больше он брал, тем больше ее становилось. От накопленной мощи его буквально распирало. Он мгновенно зарядил статикой фюзеляж и бросил корабль обратно к галактике. Все получилось, и можно было заканчивать этот эксперимент, но что делать с горящим ядром. Оно разгоралось все больше, а энергию, чтобы его охладить, девать было некуда. Срочно нужен был какой-то энергоемкий процесс, чтобы слить в него как можно больше, и разом охладить ядро.

Неожиданно он вспомнил про Коко. Решение пришло само собой. Он взял все, что было и пустил это на регенерацию Коко, но не на восстановление его здоровья, а на отращивание новых конечностей. Процесс оказался очень энергоемким и болезненным для Коко. При других обстоятельствах то же можно было проделать медленнее и менее болезненно, но теперь выбора не было. В это время температуру ядра удалось стабилизировать, но охладить не получалось. Энергия вновь стала переполнять его. Еще немного и наступит дестабилизация, и тогда конец… Паника была уже не за горами. Как вдруг в его голове прозвучал отчетливый голос.

– Тебе нужно успокоиться. Пришло время учиться уплотнять полученное. Представь себе, как ты упаковываешь эту мощь в маленькие коробочки у себя в теле.

Стейниц тут же представил это, и маленькая коробочка вместила все, что было внутри него. Это было странное состояние, от упаковки энергия не страдала, оставалась так же доступна, как и прежде, но занимала теперь ничтожно мало места.

Стейниц, словно грузчик на складе, лихорадочно заработал, сжимая и складывая все, что мог получить от ядра. Он замечал, как быстро растет мощь внутри него, а с ней усиливаются его способности. Концентрация и внимание стали такими, что он мог одновременно контролировать миллионы процессов. Выделение энергии из ядра замедлилось, и стало даже как-то скучновато паковать ее так медленно.

– Возьми еще, – предложил голос.

Стейниц поднял еще одно ядро, и как спичку, зажег его одним движением мысли. Тот вспыхнул и присоединился к своему собрату.

Складирование пошло немного быстрее, но не достаточно быстро, чтобы было интересно. Какой-то деловой азарт захлестнул Стейница, он прямо не мог оторваться от этого процесса Прежде он никогда не встречал подобных потоков, и теперь получал буквально экстатическое удовольствие, аккумулируя эту мощь.

Скоро к двум горящим кускам присоединились и остальные. Сила реакции стала такой, что оплавлялись стены отсека, а разложенные детали генератора пришли в полную негодность. Одежда на нем вся сгорела, но он так быстро исцелялся, что не замечал урона. В этом раскаленном аду, он был как рыба в воде.

Накопленная мощь была настолько велика, что ему теперь не было нужды концентрироваться, чтобы увидеть то, что не видел обычно нормальный человек. Он видел и понимал строение всего вокруг, пронизывал взглядом весь корабль, мог контролировать работу всех систем, не только механических, но и биологических. Замечал и узнавал каждую бактерия в воздухе и на поверхностях, узнавал предметы не только по виду, но и по строению кристаллических решеток, по энергоемкости, чувствовал физические и химические свойства каждого вещества на корабле, и замечал присутствие еще чего-то пока недоступного, но близкого. Желание постичь эту неизвестную субстанцию подтолкнуло его ускорить накопление энергии, и он разжег топливо почти до цепной реакции. То, что могло гореть годами, стало таять на глазах.

Стейниц едва успевал обрабатывать эту мощь. Пришлось на время отвлечься от созерцания окружающего мира и сосредоточиться на самом важном. Приток энергии увеличился на несколько порядков, а потом стал резко сокращаться. Спустя пару минут, все было кончено. Восемь бесполезных теперь раскаленных до бела болванок упали на потекший пол реакторного отсека.

Стейниц чувствовал себя единственным существом во вселенной. Его пространственное видение расширилось настолько, что охватило несколько парсеков окружающего космоса.

То, что раньше казалось холодным и безжизненным, теперь выглядело, как голубой океан. Вот она, эта субстанция. Все вокруг заполнял текучий, колеблющийся, мягкий эфир. Все вещества состояли и него, компануясь так или иначе. И он теперь мог чувствовать его своими руками, мять его словно пластилин мирозданья.

Он сжал в ладони малость и вспомнил строение кристаллической решетки того радиоактивного изотопа, с которым имел только что дело, и на его руке тут же оказался кусочек ядерного топлива.

Надо было одеться. Он представил на себе одежду, но ничего не произошло Надо было знать строение ее на микроскопическом уровне. Да и не было нужды делать ее из эфира, когда ее полно было в его отсеке.

Он решил выйти, но замки на входном люке оплавились. Легким движением руки все было восстановлено. В светлом коридоре было светло и уютно. Он спокойно прошелся до своей каюты, заглянул в шкаф, коснулся руками одежды, и вдруг понял, что легче ее создать на теле, чем одевать каждую по отдельности. Моментально, тоже, что лежало в шкафу, оказалось на нем. Стоило ему прикоснуться к материалам, увидеть их внешний вид, и сделать их теперь не составляло никакого труда.

Времени было мало, надо было возвращаться в рубку. Приближалась галактика, он догадался об этом по скорости течения эфира. При приближении к ней скорость течения увеличивалась, и скоро надо будет начинать торможение. Прежде надо было глянуть на расчеты Коко.

Коко он застал на ногах. Точнее на одной ноге в довольно странной позе.

– Что ты там стоишь, как статуя? Тебе так удобно? – Удивился он.

– Нет, но так положено стоять перед богами, – пробулькал торг, и Стейниц понял каждое его слово.

От неожиданности он в изумлении замер на мгновение.

– Не городи чушь, тут нет богов, а ноги, так это мне просто было некуда энергию девать, – отмахнулся Стейниц, – где расчеты?

Коко пододвинул ему планшет.

– Как прошло? – Спросил он, как ни в чем не бывало.

– На удивление хорошо, – сказал он на торгском, – я благодарен тебе, что ты помог мне справится с суевериями. Это помогло обрести новые силы. Теперь проблем с энергией быть не должно. И, видимо, убегать от Империи нам теперь тоже не понадобится.

И он на глазах у Коко создали из эфира крупный алмаз.

– Мой отец может делать подобное, но он не хотел открывать мне этот секрет. Теперь я это постиг и перешел на новую ступень развития, – говорил Стейниц восхищенному торгу, – а еще я понял, что традиции – ложь, призванная оградить нас от природной силы. Старые верования делают нас слабыми, а нам нужно развиваться.

В смертельной опасности

– Я говорю тебе, что собственными глазами видел, как транспорт сел за той горой, – у Гропа не хватало терпения, и он сорвался на крик.

– Но торгам нечего делать в этой глуши, – спокойно упрямился Гингери и продолжал идти звериной тропинкой в сторону долины.

– Они могли бы нас подкинуть до города, – Гроп не собирался так просто сдаваться.

– Могли бы, если бы действительно были, – булькал находу торг.

– Ведь ты даже не знаешь, в какую сторону нам надо идти!

– Отчего же? На горе мы уже были, в долине еще нет. По-моему, тут я один знаю, куда идти. Будь твоя воля, мы бы сейчас сошли с тропы и углубились в лес, поднялись на ту гору, зашли бы за нее, и окончательно заблудились.

– Только в том случае, если там никого нет, а если там торги, то наше диковатое приключение закончилось бы гораздо скорее…

Договорить он не успел, прямо над ними пролетел небольшой транспорт, и спустился как раз за ту гору. Деревья дружно помахали вслед ему своими кронами.

– Идем на гору, – тут же согласился торг.

На расстоянии в день пути лес уже сильно изменился. Стало больше встречаться кустарников, появились лианы и местами высокая трава. Идти и без того было тяжело, так тут еще и вверх.

В траве были незаметны большие валуны и обломки скал, ноги постоянно застревали между ними, того и гляди покалечишься.

Чтобы подняться на гору ушло часа четыре, но когда они добрались до лысой вершины, то оказалось, что они слишком сильно забрали вправо, и придется делать большой крюк по лесу, чтобы попасть в то место, куда опустился транспорт.

Уже становилось темно, когда они услышали впереди голоса и яркий свет над деревьями. От усталости ноги уже совсем не переставлялись. Еда у них еще была, но вот вода уже закончилась, и теперь их мучила жажда, а торги впереди, наверняка с водой.

Они поспешили выйти на свет и внезапно оказались на искусственной поляне. Кто-то нещадно вырезал кусок леса, чтобы удобно было приземляться воздушным транспортом.

– Эти ребята не церемонятся, – радостно прокомментировал картину Гроп.

Гингери уверенно перешагивал пеньки в сторону группы торгов. Те его не сразу заметили. Они были заняты чем-то у походного стола.

Гингери не скрывался, шел напрямую, ломая ветки и раскидывая сучья.

Когда торги увидели его, то озадачено остолбенели. Они не приняли позу покорности, и никто из них не оказал даже тени почтения донату. Это было странно, но в данных обстоятельствах было не так важно, по крайней мере, для Гропа.

– Нам нужно срочно попасть в город, – заявил Гингери, когда подошел на достаточное расстояние, чтобы быть услышанным.

– Кто вы такие? – Подозрительным тоном спросил один из группы.

– А вы сами не видите? – Мы донаты.

– Как вы тут очутились, донаты? – С усмешкой продолжил тот.

– Транспондер случайно забросил нас в горы, вот теперь пытаемся вернуться.

Гингери подошел достаточно близко, чтобы разглядеть на столе карту местности с нарисованными на ней стрелками. Один из торгов, как бы невзначай свернул ее и сунул в круглый футляр.

– Что ж, проходите на борт, – предложили им.

– Они предлагают нам грузиться в транспорт, – перевел Гингери, и Гроп удовлетворенно кивнул.

Ему поначалу эти торги показались подозрительными, поэтому он полагал, что они откажутся помогать.

Когда они заходили внутрь, то все глаза почему-то были устремлены на Гропа. Это сильно его напрягло. Что в нем было такого, чтобы так пристально его рассматривать.

Когда они расположились внутри воздушного судна, произошла какая-то заминка, и хозяева стали эмоционально перешептываться.

После чего глава группы подошел к Гингери.

– Вы нас извините, донаты, у нас тут дилемма. Нам утром нужно лететь в город, а тут еще не вся работа проделана. Если мы сейчас повезем вас, то не успеем выполнить задание. Может, вы согласитесь переночевать тут с нами, а утром мы отправимся вместе.

Это прозвучало довольно убедительно и целесообразно.

– Если у вас найдется немного воды, – согласился Гингери.

Им выдали фляжку воды, палатку на двоих торгов, теплые одеяла. Так что ночь обещала быть комфортной.

Гроп давно уже не был так доволен. Неизвестно, что ждало их в городе, но тут они хоть выспаться смогут, как следует.

Палатку разбивали уже по темноте. В свете габаритных огней транспорта делать это было довольно сложно, даже для Гингери с его пятью руками. Гропу все казалось, что он больше путается под ногами у гиганта, чем помогает. Но когда закончили, поняли, оно того стоило. Палатка была просторной и звуконепроницаемой.

Они тут же улеглись по разные стороны и попытались уснуть. Но сон не шел, несмотря на дневную усталость. Слишком были возбуждены для сна. Гроп это понимал, и не очень старался уснуть. Но Гингери повернулся на бок, закрыл глаза и старался отключиться как можно скорее, чтобы лучше отдохнуть.

Как и следовало ожидать, скоро Гроп остался в палатке один. Гингери сопел. Ему, наверное, уже сны снились. А Гропу еще захотелось по нужде. Он тихонько поднялся, расстегнул палатку и вышел на свежий воздух. Он сделал все, ради чего выходил, но возвращаться не торопился. Очень уж хороша была ночь.

Все небо переливалось алмазами звезд, легкий ветерок слегка колебал листья на ближайшем кусте, стрекотали насекомые, вокруг умиротворение. Гроп глубоко вдохнул влажный прохладный воздух.

Вдруг он услышал голоса. В транспорте кто-то спорил. Гроп не понимал, о чем речь, но шум был еще тот. Он решил посмотреть, что там происходит.

Пока он тихо подходил, шум стих. Спор прекратился, и можно было уже возвращаться в палатку, но что-то подталкивало его осуществить свой замысел. Он осторожно ступил на пандус и заглянул внутрь машины. В ярком искусственном освещении все было хорошо видно. Четверо торгов склонились над пятым. У одного в руках окровавленный инструмент.

Гроп за один миг понял, что произошло, и тут же пожалел о своем любопытстве. Кто-то из торгов почувствовал на себе его взгляд и резко обернулся. Их взгляды встретились.

Решение пришло само собой. Гроп опрометью бросился в ближайшие кусты. Торги за ним. Началась невообразимая гонка.

Гроп надеялся воспользоваться темнотой, чтобы убраться подальше, но у его преследователей были с собой инфракрасные сканеры, так что у него не было шансов. Торги не только сильнее и тяжелее гуманоидов, они еще и быстрее. Из чащи на беглеца вывалилось мохнатое чудовище, так что Гроп не сразу признал в нем торга. Ему уже казалось, что он оторвался.

Его тут же скрутили, связали руки и ноги, приволокли в транспорт и бросили у стены. Спустя пару минут, притащили и связаного Гингери. Сонный великан лупал глазами, и не мог спросонья понять, что произошло.

Они сидели рядышком и смотрели на труп торга прямо перед ними.

– А ты говорил, что правило «торг не убивает торга» железно и нерушимо, – кивнул Гроп на помятое волосатое тело на полу.

Гингери не мог прийти в себя от изумления. Он такого еще не видел.

– Не понимаю, как можно преодолеть детский блок. Все малолетние торги проходят сеансы группового внушения, где им закладывают ряд социальных ограничений, в результате у торгов нет преступности.

– Не было, как видишь. Или была, но только ты об этом не знал, – недобро усмехнулся Гроп

Ему было даже немного радостно. А то он чувствовал огорчение за всех гуманоидов, что они не таких, как торги, а недоделанные, что ли. Но вот перед ними доказательство, что все в порядке, если можно так выразиться.

– Что теперь с нами будет? – Этот вопрос в данное время волновал Гропа больше всего.

– Со мной не уверен, но убить тебя им вообще ничего не мешает, – сделал предположение торг.

Агрессоры вернулись, и, не обращая внимания на пленников, завернули тело в палатку и потащили наружу.

– Что они делают? – Изумился Гингери.

– Избавляются от тела, – удивленно подсказал ему Гроп, – что же еще. После убийства всегда избавляются от доказательств преступления.

– Ну, да. Тебе это должно быть хорошо знакомо. Слышал, что убийство – любимое занятие гуманоидов, – едко заметил Гингери.

– Эй, это не я сделал! Так что нечего на нас бочку катить! – Возмутился Гроп. – Лучше скажи, что нам теперь делать.

Гингери на минуту задумался. Гроп уже начал волноваться за своего застывшего друга, как тот очнулся.

– Мы можем попробовать закрыть пандус, вряд ли они взяли с собой блок дистанционного управления, – выдал он.

– Но как? Мы же связаны так, что даже не можем подняться на ноги, а я так вообще не дотянусь до этой штуки на стене даже в свободном состоянии.

– У меня на руке гравитационный браслет. Я его никогда не снимаю, а они, вероятно, не в курсе, что это. Такие носят только военные или служба безопасности. Если ты поможешь мне перевернуться на правый бок, я попробую что-то сделать.

Гроп вспомнил сногсшибающий эффект от этого браслета, и ни на секунду не засомневался в благоприятном исходе этой затеи. Он уперся плечом в друга и поднапрягся. Но этого оказалось недостаточно, чтобы перевернуть взрослого торга. Тот тоже старался помогать, сучил ножками и извивался, но ничего не вышло. Тогда Гроп повалился на пол, уперся ногами в стену, а головой в бог Гингери и напрягся, что было мочи.

Волосатое упругое тело медленно перекатилось на бок. Теперь браслет на одной из его рук был направлен в нужную сторону.

– Голову убери! – Рыкнул Гингери на любопытного Гропа.

Тот едва успел прижаться щекой к холодному полу, как торг сложил секретную комбинацию из пальцев.

Браслет сработал, как надо. Гравитационный импульс ударил в стену с выключателем, и бросил Гингери на противоположную стену. Пандус стал быстро закрываться. Снаружи послышались возбужденные голоса.

– Сработало! – Воскликнул Гроп и посмотрел на друга.

Тот безжизненной тушей валялся посреди помещения. Свежее воспоминание о мертвом торге, охладило все его внутренности. Не хватало ему остаться одному в этом недружелюбном мире. Жуткие предчувствия сжали его сердце. Но он даже не предполагал, что ждет его впереди.

Гало обещал, что это приключение будет забавным. Шутка ли, миллиарды поклонников на семи планетах! Немногие Гало бывали тут, но те, кто бывал, рассказывали, что у торгов всегда потменный прием. Когда-то давно торги признали их богами, и со временем верование в Гало выросло в традиционную религию торгов. А вы бы хотели попасть на планету, где все считают вас богом?

Правда, мы хотели всего лишь перекусить чего-нибудь. Все остальное для счастья у нас уже было.

Хотя и перекусить нужно было только мне. Гало питаются кремнием, а он один из самых распространенных элементов в космосе.

Мы уже подлетали к седьмой планете торгов.

– Седьмая планета. Она в системе голубой звезды, поэтому далеко от солнца. Но зато тут температура стабильнее. Тем торгам, которые тут живут, этот мир нравится. Многие из них выращивают красивые плоды, про которые говорят, что они вкусны.

Посмотрим, что у них изменилось за тысячу лет.

Планета приближалась словно шар на кегли. И вдруг замерла.

– Что-то не так? – поинтересовался я.

Одна из стен стала монитором. Чопорный торг уставился на нас холодным взглядом.

– Неопознанный корабль, вы находитесь в охраняемой зоне. Если вы немедленно не уберетесь, мы будем вынуждены открыть огонь, – бесстрастно заявил он.

– Открыть огонь? Ты же говорил, что вы тут боги! – Изумился я.

Гало отправил им сигнал, о том, кто мы и что хотели бы.

– Вы опоздали на несколько сот лет. Теперь в Гало уже никто не верит. А у меня приказ, который невозможно нарушить. Приказ никого не впускать. Так что, кто бы вы ни были, разворачивайтесь.

– Мы научили вас всему, что вы знаете. Мы дали вам оружие, которым вы сейчас нам угрожаете. Не думаю, что применять его к нам – хорошая идея, – Гало думал убедить торга, и продолжал приближаться к его кораблю.