Текст книги "Сколько себя помню… Том второй. Хроники неорганической жизни"

Город Гох

Они летели на восток, а точнее, на восточное побережье, где находился великий город Гох. Именно там размещалось правительство, управляющее всей планетой. Под ногами, сквозь прозрачный пол, мелькали небольшие поселки, большие поля и различные плантации. Планета славилась производством натуральных плодов, которые пользовались успехом во всех семи мирах. Поэтому, большая часть суши была отведена под сельское хозяйство.

Несколько крупных городов, в которые стекались все произведения земли, были оплотом цивилизации.

– Почему именно Гох? Тут, что только один город, чтобы нам лететь на другую сторону планеты? – Слегка негодовал Гроп

Он, как только миновала смертельная опасность, тут же сильно проголодался. Ему хотелось скорее уже оказаться среди цивилизации и поесть да выпить.

– Мы с господином, желая развлечься, прибыли к планетам торгов, но нас встретили агрессией, я утратил бдительность, и был застигнут врасплох. Меня разметало выстрелом на большое расстояние, так что пришлось долго собираться. Я успел спасти Тонье в колыбели, но на нее потребовалось потратить некоторую часть меня, без которой я не могу передвигаться в гравитационном поле.

Мое восстановление было слишком долгим. К тому времени, как я смог обрести первую форму, Тонье с колыбелью уже не было рядом. Кто-то похитил его.

– Торги? – Удивился Гингери.

– Вряд ли, они отправились в сторону Казера. Именно оттуда я получаю сигнал колыбели. Теперь, чтобы быстро туда добраться, нам нужен один из кораблей торгов. Если мы промедлим, и колыбель вскроют, она перестанет передавать сигнал, и мы потеряем господина.

– Тонье постоянно попадает в какие-то неприятности, – ворчал Гроп, ему совсем не хотелось теперь заниматься спасательными операциями.

– Сказал человек, которого только что от смерти спасли, – напомнил ему Гингери.

– Кто может решить наш вопрос? – Гало было предельно сосредоточен на деле.

– Правитель, наверняка, глава войск, возможно, и я, но маловероятно, – отчитался Гингери.

– Значит, будем искать правителя, – решил Гало и начал посадку.

Под ними уже мелькали многочисленные постройки, оживленные улицы и паникующие торги.

Гало верно рассчитал, когда приземлился на площади перед самым большим строением города. Это было что-то типа мэрии, и именно тут следовало искать правителя в первую очередь.

Когда пассажиры благополучно выгрузились на мостовую, Гало принял удобную и более привычную для него форму дракона.

Торги сусликами вытянулись там, где их застало пришествие богов. Вся площадь была буквально утыкана неподвижными почитателями, и в полной тишине, это было впечатляющим зрелищем.

Гало кивнул рогатой головой в сторону здания.

– Вон он, правитель, даже искать не пришлось.

По ступеням центрального входа спокойно спускался внушительных размеров торг. Он не трепетал, не замирал, как прочие, а довольно раскованно прошагал к самым ногам дракона.

– Что за приятная неожиданность! – Лицемерно воскликнул он, так что фальшь почувствовал даже Гроп. – Не удивляйтесь моей реакции, детские блоки снимают с торга, как только он становится правителем. Но, поверьте, внутри я ощущаю себя так же, как и они. – Он повел руками в сторону благоговеющего торгского народа.

Его выступление выглядело помпезно и театрально. Но что можно ожидать от торга, с которого сняли все детские блоки?

– Мы давно у вас не бывали, но привело нас к вам важное дело, – заговорил Гало, так чтобы его слышали окружающие.

– Нам выпало счастье помочь нашим богам! Чем мы можем быть полезны?

– Мы нуждаемся в одном из ваших военных кораблей, чтобы посетить некоторую отдаленную планету, помочь великому богу разобраться с его врагами, похитившими его в минуту слабости.

– О, конечно же, мы поможем в этом важном деле. Тем более, что поддержка богов нам нужна, как никогда раньше. Если позволите моим помощникам двигаться, то я выделю одного, чтобы он показал вам путь и распорядился от моего имени о вашем корабле.

Правитель продолжал спектакль для народа, и это было неприятно, хотя ожидаемо.

– Может быть еще что-то? – Заискивающе поинтересовался торг.

– Нет, этого вполне достаточно, – Гало благодарно поклонился.

Правитель сделал пару едва уловимых жестов и несколько ближайших торгов засуетились и скрылись.

– Они покажут вам дорогу на военную базу, где как раз есть то, что вам нужно, – поклонился торг в ответ.

Из-за стен мэрии выпорхнул небольшой транспорт и помчался прочь. Гроп и Гингери поспешили внутрь шатла. Полет обещал быть недолгим, и надо было кое-что обсудить

– Этот правитель что-то скрывает. Кто-то довольно надежно защищает его от ментального воздействия. Где-то неподалеку от него есть телепат. Для того, кому нечего скрывать слишком серьезные меры безопасности, – первым поделился своими мыслями Гало

– И как-то слишком бодро он воспринял мысль о корабле. Ты, конечно, для них бог, но все равно, подобная неожиданная просьба должна была хоть немного обескуражить. Но нет… – Гроп не скрывал своего беспокойства.

Ему все казалось, что они снова угодят в ловушку торгов, потому что, с того времени, как они оказались тут, они постоянно влипают в разные неприятности. Или может это уже паранойя?

Впереди, прямо среди распаханных полей, показался военный комплекс с просторными посадочными площадками и огромным ангаром. Крыша ангара гостеприимно открылась, и маленький транспорт суетливо юркнул внутрь. Гало уверенно направился за ним следом.

Крыша над ними плотно сомкнулась, и зашипели, загрохотали мощные компрессоры. Ангар был просторным, совершенно пустым, не считая маленького транспорта, которые предусмотрительно откатился в самый дальний угол, чтобы не мешать посадке Гало.

– А где же обещанный корабль? – Прошептал озабоченно Гроп.

Его опасения усилились, и он вопросительно глянул на торга. Гингери стоял в напряженной позе, разделяя все опасения друга. Только Гало, казалось, был относительно спокоен, наверное в силу своей могучей природы и каменного сердца.

Он выпустил своих спутников, и на всякий случай подготовился к битве.

Торг и человек неуверенно двинулись по бетонной площади в сторону отдаленного выхода. Все выглядело более чем подозрительно. Вокруг не было ни души, и им казалось, что их вот-вот поджарят на этом голом бетоне.

Неожиданно отовсюду полилось низкое гудение. Они оба вздрогнули, как по команде, но ничего не почувствовали и не увидели. От неожиданности они замерли и переглянулись. Но по-прежнему ничего.

– Странно все это, – булькнул торг и хотел уже двинуться дальше…

– Странное ощущение, – услышали они в своих головах голос Гало.

– Что именно? – подумали они вунисон.

– Мне трудно двигаться. Не припомню такого.

Они обернулись. Гало был на том же месте. Он пытался трансформироваться в удобную форму, но изменение протекало очень медленно, как в замедленном кино.

Дверь, к которой они направлялись, открылась, и им навстречу выступила целая делегация торгов. Во главе нее шествовал правитель такой важной и уверенной походкой, что сердце Гропа замерло где-то в районе пупка.

– Приветствую вас на Гохе, мои дорогие друзья, – делано радушно раскрыл объятья пятирукий паяц.

– Что происходит? – Хмуро отпрянул Гингери.

– Ну, откуда столько враждебности? Право, мы с вами на одной стороне, – опустил разочарованно руки тот. – Если бы вы знали, как долго ждал я этого момента! Можно сказать, даже молился об этом. Но я атеист. Этот комплекс обошелся мне совсем не дешево. Мои друзья из Империи, хоть и помогли мне с чертежами и материалами, однако были по-деловому беспристрастны и взяли оплату сполна. Дружба дружбой, как говорится..

– Что несет этот ненормальный? – Гроп раздраженно толкнул локтем Гингери.

– Кажется, он хочет сказать, что этот очень дорогостоящий ангар – ловушка для Гало, которую ему помогли построить имперцы, – буркнул торг.

– Удивительная проницательность для торга! – всплеснул ручками правитель, – не просто так, ему выпала честь стать донатом и принять участие в самой великой экспансии торгов.

– Не понимаю, о чем тут речь? Что за экспансия? – Продолжил волноваться Гроп.

– Это какое-то безумие! Вы говорили, что предоставите корабль… – хотел прояснить картину Гингери.

– Бла-бла-бла… Это стратегия, мой друг, просто военная стратегия. Даешь противнику понять, что все идет по его плану, он теряет бдительность, и вуаля, он пойман и обезврежен.

Гингери и Гроп одновременно поняли, что речь идет о Гало, и повернулись. Дракон едва мог поворачиваться.

– Это сверхмощные магнитные поля, – самодовольно начал правитель, – генераторы расставлены по кругу, так что в центре поле минимального напряжения, а вот во все другие направления оно усиливается, так что наш пленник буквально скован со всех сторон.

Не веря своим глазам, два друга смотрели, как Гало пытается выдохнуть пламя и бессильно кашляет голубыми искрами. Каждая ячейка гало надрывно дрожала в попытке поучаствовать в общем изменении формы, и при этом трансформации протекали очень медленно.

– Да, да, из атмосферы откачан весь азот, который необходим для генерации пламени. Дело в том, – снова обратился он к своим гостям, – что Гало объединяется магнитными силами каждой составляющей, а во внешних магнитных полях силы для объединения не хватает. Можно даже полностью нарушить связь между ними.

Оно поднял руку, генераторы повысили тон, и Гало, на глазах у зрителей, рассыпался миллионом блестящих черных алмазов. Они со стеклянным звоном покатились по бетону в разные стороны. Теперь связи между ними не было совсем.

– Он мертв? – Не верил своим глазам Гингери.

– Ну, что вы?! Стал бы я губить столь прекрасный экспонат, – опустил руку правитель.

Гул понизился. Алмазики на полу задрожали и медленно потекли навстречу друг другу.

– Он восстановится, но не скоро, – небрежно махнул рукой торг и повернулся к выходу, – а нам с вами еще есть, что обсудить. Идем, есть место более приятное для общения.

Делегация неспешно двинулась к выходу. Гингери с Гропом еще несколько секунд смотрели на бедного Гало, а потом нехотя присоединились к ним.

В соседнем помещении было не так просторно, но зато тепло и уютно по-домашнему. Вокруг гигантских журнальных столиков для торгов стояли мягкие диваны. Эти островки комфорта были хаотично разбросаны по помещению и придавали интерьеру сумбурный колорит.

Гроп с Гингери напряженно уселись в самом углу, чтобы наблюдать за всеми сразу. Кто-то из присутствующих сразу занялся напитками и угощением, а правитель разместился на специальном возвышении, где для него было устроено почетное место.

– Этот нарцисс наслаждается своей персоной каждое мгновение, – едко заметил Гроп в полголоса.

– Меня это тоже бесит, – кивнул Гингери, и в тишине их диалог стал достоянием общественности.

– Уверен, если бы вы, торги, могли улыбаться, он бы теперь самодовольно ухмылялся.

– Мне впервые в жизни стыдно, что я торг, – доверительно признался Гингери.

– Не бери близко к сердце, помни, что мы в окружении психов, и тогда твое самосознание не пострадает от этого общества. Все нормальные торги уже бы замерли в позе покорности, но не эти. Вывод – они ненормальные.

Они общались между собой так, будто кроме них в комнате никого. Это не понравилось правителю.

– Торги, которых вы видите, представители нового вида, который скоро будет господствовать во всем большом космосе. Детские установки – древний пережиток, что был призван скрывать и ограничивать наше величие, как расы. Но мы с вами скоро положим этому конец. С вашей помощью, мы подготовим самую могущественную армию во вселенной и станем править всеми народами. Несколько тысячелетий мы накапливали силы, чтобы теперь показать вселенной наше величие.

– Я же говорил, полные психи, – удовлетворенно поджал губы Гроп. – Он даже не представляет, с какой военной мощью ему придется столкнуться за пределами его мира. Там расы закаленные непрерывными войнами с опытом сражений, которые даже не снились торгам.

– Когда наши ученые раскроют все тайны Гало, мы получим в свое распоряжение самое сокрушительное оружие, в сравнении с которым гравитация – детская забава, – едко парировал правитель.

– Но кто сказал, что мы станем вам помогать? – Упрямо насупился Гингери.

– Ваш друг, гуманоид, останется в этом комплексе, и всякий раз, когда вы откажетесь делать то, что вам говорят, он будет страдать, а мы станем транслировать его страдание так, чтобы вы знали об этом. Вы, мой друг донат, сослужите свою службу народу, так или иначе. Когда вы стали нарушать древние традиции и позволили себе слабость иметь социальные связи, вы тоже подтолкнули это колесо прогресса в нашу сторону, и теперь уже не сможете остановить его.

При этом двое огромных торгов подошли к Гропу и вынули его из кресла, словно тряпичную куклу. Он бился и сопротивлялся у них в руках, но его движения были едва заметны в этих железных объятиях.

Гингери дернулся было, но ему в грудь тут же уперся наконечник параллизатора.

Гропа уносили прочь, и он прочел в глазах человека дикое отчаяние и мольбу о помощи. Сдерживаться больше не было сил, и он в ярости бросился на противника, но оглушающий удар сотряс все его тело, и торг бессильно обмяк прямо на полу. Последнее, что он увидел, заинтересованный взгляд правителя над собой. И потерял сознание.

Таинственны кокон

– Отец! – Мне пришлось окрикнуть его, чтобы он вернулся со своих небес.

Старик удивленно похлопал в мою сторону глазами, прежде чем сообразил, что произошло.

– А, это ты, сын мой? – Оживился он. – Как прошло?

– Все хорошо, отец

– Да? Великолепно! Ты видел двигатель, или у тебя чертежи? – По глазам было видно, что ему не терпится поскорее узнать, насколько все прошло хорошо

– И видел, и привез, – засмеялся я от такого явного ребячества старика. – Вон, уже на корабле установлен. Можешь его разобрать, будешь знать, как устроен.

– Удивительная удача! Как это торги были столь неосмотрительны, что позволили тебе получить оригинал устройства? А ведь они столько веков хранили эту тайну, молодцы. А ты, о как, прыток. Вернулся так скоро и не с пустыми руками.

Мне было немного неприятно это слышать, потому что я еще ни разу не возвращался с пустыми. Все желания моего отца были для меня, как заповеди. Но он всегда относился к моим достижениям, как к чему-то обыденному, плевому, хотя иногда это были очень сложные задачи.

– У меня для тебя еще кое что, отец, – я потянулся к кораблю и вынес кокон. Блестящий черный октаэдр медленно подлетел к отцу и завис в воздухе в метре от него.

– Что это? – Изумленно прошептал старик и простер руки, чтобы просканировать объект.

– Эту штуку я подобрал в космосе. А обратил я на нее внимание, потому что она испускает ментальную энергию.

– О, да! И большой плотности! Настолько большой, что я не видел ничего подобного! О, сын мой, эта находка будет куда дороже, чем двигатель торгов.

– Кому ж ты продашь этот кокон. Кроме нас с тобой едва ли кто заметит это излучение. Ведь с твоей легкой руки почти все телепаты уничтожены, – усмехнулся я.

Эти старики порой бывают настолько забавны, неужели и я, когда приду в возраст, тоже буду настолько смешен?

– Да, что ты! Я сам бы купил его за любые деньги! Мне кажется, ты нашел его, – загадочно закивал он головой.

Ненавижу, когда он так делает! Нагнетает таинственность на обыденные вещи, а потом с умным видом начинает философствовать вокруг да около. И я приготовился выслушивать долгую и совершенно бесполезную речь.

– Кого, его? – Устало переспросил я.

– Нострима, конечно, – удивился моей недогадливости отец.

– Какой же Нострим мог поместиться в этом маленьком коконе? Ты же говорил, что они всегда гуманоиды.

– Во– первых, я не говорил, что всегда. Откуда мне знать все. Я говорил, что знал. Но могут быть вещи, которых я еще не видел, некоторые могут удивить. Во-вторых, мы сейчас откроем эту штуку и узнаем, насколько он мал.

– Не боишься испортить?

– Эта оболочка мне знакома. Это части Гало, кремневая жизнь. Они всегда вместе. Это удивительно, как они находят друг друга?

– Ты опять загадками, – не выдержал я и прервал его речь.

– Ничуть. Гало, такие существа, которые поклоняются Ностримам и обычно где-то рядом с ними. Должно быть, что-то случилось, и Гало пожертвовал собой, чтобы спасти Нострима.

– Там в космосе было полно таких осколков. Я подумал, что это части какого-то корабля.

– Надо ему помочь выбраться.

Он снова протянул руки.

– Подожди. Не для того ли мы загубили столько жизней, чтобы среди них возможно оказался этот Нострим? А теперь, вместо того, чтобы покончить с ним, ты собираешься помочь ему выбраться?

– Но сейчас мы точно знаем, что он для нас не представляет реальной опасности. Кроме того, если мы его уничтожим прямо сейчас, то никогда не узнаем этой тайны. Что же там произошло, и как он оказался в этом яйце? Мне настолько интересно, что я готов рискнуть.

– Но если он проявит агрессию, я уничтожу его, – сразу предупредил его я, но он только усмехнулся.

Отец создал руками магнитный импульс, и черные кристаллы дождем осыпались на хрустальный пол дворца. В воздухе перед нами завис молодой человек, совсем почти ребенок.

– Да у него еще борода не начала расти, – удивился я.

– О, это Нострим ребенок! Никогда о таком не слышал!

Отец был в полном восторге. Отродясь не видел его в таком возбуждении.

– Странная у тебя реакция на такие простые вещи, отец

– Ты не понимаешь, за последние две тысячи лет это событие, возможно, самое важное и интересное. Все прежние конфликты с Ностримами были у нас по причине расхождений во взглядах Но если бы Нострим вырос в нашем обществе, стал бы нам близким, родным человеком, то все могло бы измениться. Сложно представить, какое могущество мы могли бы обрести вместе с ним Понимаешь?

– Ты хочешь его усыновить? – Удивился я.

– Да дело не в этом! Мы ему поможем, дадим ему кров и все необходимое, чтобы он вырос и окреп рядом с нами, чтобы обеспечить с ним крепкие узы. Эмоциональные привязанности самые надежные союзники великих стратегов. Мы сегодня позаботимся об этом мальчике, чтобы завтра он заботился о нас.

– Не уверен, что нам это нужно, – сомневался я

Мне эта идея не понравилась с первой же минуты. С одной стороны, зачем ему еще дети, если у него есть я? С другой, разве я плохо о нем забочусь? И это после всего, что я для него сделал. Он всегда так, сначала не замечает меня, потом, когда ему срочно нужна помощь, вспоминает обо мне, а после вновь забывает. Сколько это может продолжаться?

– Э, да у его оболочки жизнеспособность только на 21 процент. Его надо срочно восстанавливать, как бы эти травмы не сказались на его дееспособности

– Когда ты, отец, говоришь о том, что с ним надо породниться, чтобы потом не было с ним проблем, мне кажется более логичным его просто уничтожить, и никаких проблем в будущем.

– Ты не понимаешь главного, – отец назидательно поднял перст, – Нострим и это тело вещи разные. Если мы прикончим его оболочку, он переселится в другое тело неизвестно где, и мы потеряем его опять на тысячу лет. А когда столкнемся с ним, то окажется, что он могучий противник, с которым не сладить даже нам вдвоем. Эта оболочка пострадала, поэтому его тут нет, но связь с ней у него осталась, значит, вероятно, он вернется в случае восстановления.

Слова отца звучали убедительно, как всегда. Но мне эта затея все равно не нравилась. Может это было предчувствие будущих проблем, я не знаю. Но в тот час я сильно пожалел, что не уничтожил этот кокон прямо в космосе. Теперь было уже поздно. Оставалось только надеяться, что мои опасения не подтвердятся.

Отец трансформировал необходимое для выздоровления энергию и восстановил тело за считанные минуты. Как только процесс завершился, мальчик открыл глаза.

– Кто вы? – Спросил он удивленно.

Новые возможности

Казарменная жизнь на пользу ему не пошла Слишком много народа собралось тут в одном помещении. Теперь он слышал их мысли во всякое время и почти не контролировал этот процесс. От множества голосов в голове, у него начались мигрени. Отчаянно хотелось хоть немного тишины, капли одиночества. Кроме того, постоянный враждебный фон напрягал. Парни пока не проявляли открытой агрессии, однако все и во всякое время относились к нему с опаской и настороженностью. За пару дней ситуация обострилась настолько, что в тайных мыслях окружающих его людей стали возникать различные идеи, как от него избавиться, причем, как у младшего, так и у старшего состава.

К этому примешались личные переживания о комбате, тоска по дому, по маме. Федор почти физически ощущал, что недалеко до нервного срыва, и боялся этого не меньше внешней агрессии. Его беспокоило то, что он может натворить, если сорвется и психонет. То, что с ним подобного пока не случалось, не успокаивало. Он много раз видел такое в фильмах, да и в жизни подобное было на слуху.

Он изо всех сил старался контролировать свои способности, но чем больше расстраивалась его нервная система, тем менее контролируемым становилось его поведение.

Как-то в столовой на раздаче ему захотелось больше порцию, и повар наложил ему на тарелку такую гору макарон, что он ее еле донес до стола. Потом ему не хотелось дежурить в казарме, а кому, скажите, этого хочется, но все делают. А тут подвернулся под руку новый ротный. Федор совсем не хотел злоупотреблять, просто ротный неожиданно возжелал показать подчиненным, как надо дежурить в казарме. К всеобщему удивлению весь день он использовал каждую свою свободную минуту, чтобы чистить, мести и мыть все, что подвернется на глаза в казарме. И хотя ротный использовал очень убедительные доводы в пояснение своему поведению, однако некоторые сослуживцы умудрились связать его странное поведение со временем дежурства, и привязали Федора к этой истории, не прямым, так косвенным способом.

Подобным образом, слава проклятого все сильнее закреплялась за ним. И каждый день она находила себе подтверждение не реальным, так выдуманным случаем из жизни.

Развитие событий невозможно остановить. Скоро эта недобрая слава докатилась до старшего состава, и персоной Федора заинтересовались в штабе

Причем никто не говорил об этом, как о чем-то сверхестественном, нет. Офицеры скоро решили, что всему виной эксцентричный характер новобранца и его психические отклонения.

Быстро всплыли медицинские карты, через специальные органы были запрошены записи его разговоров с психологом. Благо, что в них не было ни слова о способностях. Впрочем и самого факта обращения к психологу оказалось достаточно, чтобы инициировать процесс медицинского расследования и поднять вопрос о комиссовании проблемного новобранца.

Но Федору были неведомы эти брожения среди офицеров, так как он не имел с ними контактов, не только потому, что сам всячески избегал их, но и потому что они старались с ним не пересекаться.

Вся эта чехарда усугублялась еще тем, что с ним никто не общался. Просто поговорить и то было не с кем. Окружающие, не сговариваясь, объявили ему байкот, так что времена для Федора наступили тяжкие. Он, словно тень, слонялся по части, и его даже на обычную работу не брали, потому что никто не хотел иметь с ним даже таких дел. Можно было сказать, что он стал местной достопримечательностью, только неизвестной, тайной.

Впереди еще были месяцы службы, а жить было уже невмоготу.

В одно серое, невзрачное утро ему пришло на ум, что дальше так жить нельзя. Надо что-то менять. Почему он должен терпеть все эти унижения, игнор и клевету? Сколько можно жить в одиночестве среди людей?

Как раз закончилось общее построение, и личный состав еще не успел разбрестись. Раздосадованный Федор прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться и почувствовал разум всех присутствующих на плацу.

– Вы кажется что-то забыли, – обратился он к ним мысленно, он еще не знал, что делает, а только хотел попробовать хоть что-нибудь, – все вы хотели стать моими лучшими друзьями.

На мгновение вся округа словно зависла, и вдруг всем сослуживцам враз захотелось с ним пообщаться, пожать его желанную руку, рассказать ему что-то важное, интересное. Началось невообразимое. Дикая назойливость совершенно посторонних людей потрясла Федора. Он не ожидал такого бурного эффекта. Толпа сбилась в кучу вокруг него. Всем нужно было во что бы то ни стало приблизиться к нему. Появилась опасность пострадать в этой давке. К своему ужасу Федор заметил несколько вспышек агрессии, неподалеку одна переросла в драку.

Ситуация быстро выходила из-под контроля. В этой невообразимой сутолоке Федор стал задыхаться, кто-то нечаянно наступил ему на ногу керзовым ботинком, кто-то навалился локтем на плечо и придавил его сверху. В этот миг ему показалось, что сейчас ряды его друзей сомкнутся, и ему конец.

– Идите по своим делам! – Заорал он хриплым голосом.

Тут же давление ослабело, и солдаты с офицерами стали быстро расходиться, как ни в чем не бывало. Дружественный настрой остался, но к нему примешалось чувство горечи, оттого, что общение прервано, и надо идти по делам.

Скоро Федор остался в окружении тех, кому вообще делать было нечего. Это были несколько штабных офицеров, которые приходили в это утро на построение с плановой инспекцией, прапорщик, и новый ротный.

Все они выжидающе смотрели на Федора, словно ждали, что он им скажет.

– Ну, чем займемся? – Улыбнулся он новым друзьям.

– Можно сходить на стрельбище, – откликнулся один из офицеров, – я вчера в штабе слышал, что там готовят маневры. Пока они там все готовят, склады расконсервировали, можно взять патроны и пострелять.

– А что, хорошая идея! – Обрадовался Федор. – Я еще никогда не стрелял. Но всегда хотел научиться.

– Отлично! – Обрадовался офицер и энергично потер руки. – Сейчас организую пивка, рыбки, машину и двинемся.

Все рванули собираться. Федор на некоторое время остался один. Это было чудо. Конечно, прошло все не так гладко, как хотелось бы. Но надо же когда-то начинать учиться пользоваться тем, чем Бог наделил.

Следующие сорок минут были не так хороши. Он сидел рядом с прапорщиком, который всю дорогу до полигона травил пошлые анекдоты и связывал нецензурные слова в замысловатые и малопонятные формы. От его болтовни начинала болеть голова, а бобик так трясло, что к концу пути Федора укачало.

Только выбрались из машины, как стали пиво делить. Про рыбу даже никто не вспомнил. Зеленому от морской болезни Федору сунули в руки открытую бутылку и поволоклись к ангарам, где прапорщик выписал на всех по автомату и коробке патронов.

Пока добрели до стрельбища, пиво в голодных желудках вспенилось и дало по голове. Непривыкший к подобному Федор нервно растирал занемевшие пальцы и щеки. Благо, что пивной хмель быстро развеивается. Не то весь день был бы насмарку.

Потом его учили обращаться с оружием. Каждый хотел внести свою лепту в обучение, так что было много несуразицы, и Федор так до конца и не понял, как правильно оружие собирать, после того, как оно было разобрано. Ну и ладно. Начали стрелять по неподвижным мишеням. Били метров на сто, может больше. Федор все никак не мог попасть, даже в молоко. А вот повеселевший офицер, что их сюда привез, бил десять и десяти.

– Как же ты это делаешь? – Подумал Федор, и вдруг увидел мишень сквозь мушку глазами офицера.

Это было необычное, но приятное, чувство. Уверенность. В один миг он впитал все тонкости положения тела, дыхания, мышечных сокращений, концентрации внимания. Он стрелял вместе с офицером, и бил в десятку.

В следующее мгновение, он был уже на своей позиции. Он перехватил оружие немного по-другому, и воссоздал в себе все те ощущения, обрел уверенность и выстрелил. Пуля угодила точно в центр мишени. Офицер поднял большой палец вверх и радостно закивал. Федор прицелился еще и выстрелил десять раз подряд. Все десять поразили мишень так же хорошо, как делал это его учитель.

– Ну, ты даешь! Это ж надо! А говорил, что никогда раньше не стрелял! – Загорланили его спутники.

Но Федор больше радовался тому, что обрел новый опыт обучения, открывающий перед ним невероятные просторы для совершенствования.

Потом случилось, что приехала группа офицеров из другой части. Вероятно, они хотели отдохнуть в узком кругу, и наше присутствие их раздражило. Они уже намеревались проводить расследование, кто такие, и что тут делают. Но Федор и им предложил свою дружбу, а так как противиться ему тут никто не мог, то их компания выросла.

Те привезли с собой море шашлыка, который все полдня жарили, а потом не знали, как съесть. В общем, день выдался веселым и насыщенным. Расставались они с коллегами из другой части, как с близкими родственниками. Договорились в скором времени опять встретиться.

В часть вернулись уже затемно. Тут все были напряжены и настроены враждебно, особенно к его спутникам. Оказывается, солдаты и офицеры, когда закончили свои дела, весь остаток дня искали его, чтобы пообщаться. Но не нашли, а выяснили, куда и с кем Федор отправился. Теперь все они без исключения сгорали от зависти и негодования. Они все жестоко ревновали его, и ничего с этим не могли поделать. Самым горячим Федору пришлось долго растолковывать, что у него тоже должна быть личная жизнь, и он просто физически не может угодить всем.

В этот вечер, до самой глубокой ночи, вся казарма гудела голосами. Сослуживцы возбужденно пытались хоть немного пообщаться с новым коришем, и при этом, каждый из них хотел выделиться, чтобы стать ему лучшим другом.

Это продолжалось до тех пор, пока Федор не заявил, что устал и хочет спать. Все тут же стихло. Стало ясно, что ему отныне придется управлять этим народом, чтобы выжить. Такого избытка общения, как в этот день, у него в жизни еще не было. Но засыпал он довольный