Текст книги "Недомерки"

4. Гудрун Нельссон

Мы детдомовцы оба. Я и Петька. В 1970 году меня, Сомова Ивана и его, Петра Щербу, родичи на попечение государству скинули. С тех пор мы братья всю жизнь. Куда он, туда и я.

Перейдем к вопросам любви. Мы с Петькой малолетками по форточкам лазили, шмонали чужие квартиры. Из одной такой квартиры уперли телевизор. Петька по этому телевизору первый раз шведку с микрофоном увидел и втюрился. Она певица, в микрофон песню шептала. Зовут ее Гудрун Нельссон.

У нас и без нее бабы были, но Петька придумал, чтобы мы на моряков выучились и в Швецию к Гудрун сбежали. Сказал, здесь, в СССР, мы второй сорт, а там развернемся и разбогатеем. И Гудрун, на которой он женится, связями поможет. Она миллионерша, золотые диски у нее.

Я брата бросить не могу, в 1979 году поступили с Петькой в мореходное училище. Я там до сих пор на доске почета – лучший моторист с выдающимися показателями. Личный катер директора училища чинил. Если бы не мои связи, Петьку давно бы выперли. Он все время на грани выгона был. Он любую армейщину ненавидит, распорядок, дежурства, кроссы и прочее.

Через полгода, зимой, в моей жизни главное событие произошло – со Светкой познакомился. Она тоже бывшая детдомовка, выучилась, вернулась учительницей в свой же детдом. К тому времени мы с Петькой из мореходки выпустились, покрутились-повертелись, устроились на судно, которое в Швецию плывет. Я рассказал об этом Светке, она расстроилась страшно. Я обещал по-быстрому пристроить Петьку и обратно.

Вот в такой нервной обстановке отправились мы в это роковое плаванье. Причалили в Стокгольме, побыли там. А когда наше судно домой направилось, потихоньку дернули с Петькой. Вплавь вернулись в Швецию. Петька заранее такой план продумал.

Что в Швеции крутого? Реклама, витрины, жратва, жвачка. На газонах лежать можно, в парках грибы и живность. Популярны кубики-рубики. Поселились у алкаша Свена, который всю жизнь на рыбозаводе пашет, поэтому ему только рыба снится. Свен помог нам на свой рыбозавод устроиться. Я, который еще в СССР понемногу учил шведский, наврал хозяйке предприятия, будто у нас с Петькой документы потеряны, вот-вот восстановим. Она взяла нас на испытательный срок.

Петька в первый же рабочий день утопил импортный погрузчик. Хозяйка, толстая крашеная баба, вечно в сапогах и дутой куртке, ор подняла: – Кто мне заплатит?! Я пообещал отработать. Не соврал, меня и на рыбозаводе за руки ценить стали. Петьку выгнали. А потом и Свен нас выпнул – из-за наркоты.

Поясню – нам с Петькой наркотики никогда особо не нравились. Но он все равно их продавать стал. Ради заработка. Сам тоже употреблял, такое условие у его поставщиков было. Однажды передозил и едва не сдох. Хорошо, я вовремя с работы вернулся. Он мне тогда клятву дал, что соскочит, и не сдержал, само собой.

Мне лично за рубежом не особо нравилось – каждую ночь Светка снится, домой зовет. Я стал торопить Петьку, чтобы он быстрей справки о своей Гудрун Нельссон наводил. Она певческую карьеру завершила и скрывалась от публики.

Однажды Петька прибегает, морда перекошена: – Нашел ее! Я сначала решил, он под кайфом. Тащит меня в магазин, где в витрине висят ошейники и цепи. В Швеции их озабоченные люди покупают. Из магазина выходит симпатичная рыжая в плаще. – Вот Гудрун! – Петька меня в бок толкает. Мы с рыжей знакомимся, он ржет: – Она не Гудрун, а ее служанка, за домом приглядывает. Я его чуть не убил тогда.

Короче, Петька к этой служанке (Аника ее зовут) втерся в доверие. Добился, чтобы она его к себе пригласила. У Гудрун хотя и особняк за забором, сама она в нем редко бывает. Петька со мной сговорился, пока служанка на территории его в своем домике в собачьи ремни обряжать будет, я в дом к Гудрун залезу – может, найду, где ее дальше искать.

Так и сделали. Пока Петька с Аникой у нее в служебном жилище куролесили, я пробрался в двухэтажную домину певицы. Там и понял все! Когда увидел своими глазами – внутри были фотографии на стенах. Я прямо в столбняк впал, когда их разглядел. Слышу, сирены приближаются. Прикатила полиция – сработала сигнализация в доме. Я еле сдернуть успел. Голого Петьку в ошейнике повязали.

Прибегаю на рыбозавод к хозяйке: – Помогите, брат в полиции! Приезжаем с ней в участок. Полицейские говорят хозяйке: – Мы вас ждем. На Петьку показывают: – Он проник на вашу территорию. Петькой прифигел сильно. Я не реагирую – потому как уже в курсе дела. Хозяйка, фекла в резиновых сапогах и дутой куртке – Гудрун Нельссон и есть. Просто нам в СССР по телевизору ее старые клипы крутили. Она давно рыбным бизнесом занялась.

Всегда выражение лица Петьки помнить буду – то, когда ему, наконец, про Гудрун растолковали. У него глаза стали… Как объяснить…. Короче, ни один наркотик на него так не действовал.

Ни в советском посольстве, ни в полиции поверить не могли, что мы из СССР в Швецию из-за толстой тетки сбежали. Обещают домой депортировать. Дальнейшее известно – сначала в психушку, потом судить будут. Мне главное Светку увидеть, она меня ждет. Я письмо Брежневу написал с прошением о помиловании. Напомнил про доску почета в мореходке и про то, как шведские наркодельцы Петьке судьбу искалечили. Брежнев прочитал мое письмо и умер. Произошло это 11 ноября 1982 года. Не понимаю, что именно в моем письме на него так подействовало. Все равно мы с Петькой прорвемся, детдомовские не сдаются.

5. Прятки

Я в своей советской молодости «медовой ловушкой» работала. Слышали про такое? К интересным людям в постель подкладывали. Дипломатам, ракетостроителям, инженерам. Которых в государственной измене подозревали. Или к иностранцам. Если думали, они шпионы. Бывали ли занимательные случаи? Еще какие. Не все сразу после секса в шпионаже признаются. Нужно умело создать атмосферу. У одного, с которым я работала, оказалось раздвоение личности. Одна личность на секретном предприятии работала, другая продавала наши чертежи американцам.

В любви? Некоторые признавались. Один сознался, в Бога верит. Другой рассказал, он скрытая женщина. Снаружи руководитель завода, внутри блондинка. Влюблялась ли сама? В детстве. Больше ни разу. Правду говорю. Разбитое сердце? Не смешите. Мне на работе так называемой любви хватает. Повернута на самой себе? Очень может быть. Вы не врач случайно? Были у меня и врачи и колдуны и один медиум. Мысли читал. Ничего от него не спрячешь. Из-за него случился период – «зеркальный» я его называю. У этого медиума в спальне везде зеркала были развешаны, на потолке и стенах. Я посматривала на себя в процессе наших встреч, и увлеклась. Накупила, дура, домой зеркал. Потом сны стали сниться: я в своих зеркалах не отражаюсь. Как вампир. Дальше хуже – зеркала меня стали в себя утаскивать. Как в черные дыры. Жуть. И бить нельзя – к несчастью. Мне потом объяснили, они старинные, всяких ужасов от предыдущих хозяев насмотрелись и на меня теперь проецируют. Нет, не выкинула и не продала. У меня отдельная комната для них, вроде как музей боевой славы. Там всякое барахло, которое жалко.

Вы точно не медицинский работник? У вас внешность докторская. О, вспомнила про интересное отклонение! Одна из моих подруг с постельным бельем разговаривала. С наволочками и пододеяльниками. Еще фетишисток много. На кожу западают. Я сама к черному цвету оказалась неравнодушна – был и такой период. Квартиру черной сделала, даже посуду на заказ покрасили. Одевалась во все черное. Потом тоже самое, как с зеркалами, началось – смотрю на себя, а меня нет. Ну, вы понимаете, я-то есть, но вся в черном. Поэтому как бы себя не вижу. Как будто исчезаю. Совершенно верно, вы нащупали мое слабое место. Исчезновение – моя тема. В детстве часто снилось, я спряталась, меня поискали-поискали и забыли. Сижу в тайнике никому не нужная. Потом выбираюсь, злющая, прихожу домой, никто меня не узнает. Мама спрашивает: – Девочка, ты кто?! Просыпалась в слезах и соплях. Вот такая была идиоточка.

Не утомились? Сколько вам? Шестьдесят три? Неплохо сохранились. Поджарый. Кожа приличная. Потом расскажете. Сначала дело. По глазам вижу, что-то задумали. Прятки? Оригинально. Мы раньше не встречались? Один был – двадцать лет отсидел в лагерях и явился. Объявить, что его из-за меня посадили, я главная любовь его жизни. Вы не он? У него такая же внешность незапоминающаяся. Каждый раз как будто впервые вижу. Не обижайтесь, вы то красавец-мужчина. А он безвредный, преследует меня просто. Зациклился, старый пердун. Пардон! Вы грубости не любите. Не то, что ректор одного государственного вуза. Он за них отдельно доплачивал. Уговорили, прятки так прятки! В комнате с зеркалами? Вы и туда проникли, вездесущий, пока я в ванной была?! Я же объясняла, не люблю это место. Там грязно, пыльно. Вот упрямый! Мужчины, вам только дай волю… Только если сумму увеличите. Это будет стоить дорого, очень. Какой вы увлекающийся. Играть будем без одежды? В одежде?! Чего вдруг? Пуританин! Мне, например, нравится мое тело. Даже сейчас. Я им каждый день любуюсь. И вы в отличной форме. Не хотите, как хотите.

Спрятался? Ау, вы где? Где вы? Вхожу! Зачем вы занавеси с зеркал сняли?! Совсем оборзели! Мы так не договаривались! Я этих зеркал боюсь! Я не буду вас искать! Я к вам со всем сердцем, открылась, про детство, я ни с кем так откровенно, так искренне, думала, родственная душа, а вы! Выходите, сдаюсь, выходите, пожалуйста! Вот упрямец! Мне страшно в этой комнате! Если перестану говорить, заплачу! Мне плакать нельзя! Ухожу и не вернусь! Закрою вас здесь и вы точно тронетесь! Выходите, вы слышите?! Я ушла! И… Слышите, меня опять в зеркалах нет! Зла на вас не хватает! Я так больше не играю!

6. Родинки

В метро обратил внимание: сидит нога на ногу, на бедре, под чулком ближе к колену, просматриваются две родинки. Первая горизонтальная, по форме как капля. Вторая похожа на головастика. Поезд тормозит, смотрю, нам с хозяйкой родинок выходить на одной остановке. Поднимаюсь следом за ней на эскалаторе, покидаем метро. Она с родинками дворами, я за ней. Она оглядывается, ободряюще мне улыбается. Вывела на пикет – человек тридцать на морозе с плакатами. В снег воткнут огромный транспарант, кренится, сейчас упадет, я его подхватил. Пикетчики меня подозрительно разглядывают. Вдруг она, с родинками, смеется: – Чего смотрите? Он со мной.

Такие дела. Ее Юля зовут. Выдала меня за своего мужа-активиста, о котором ее друзья наслышаны. Мне интересно, включился в игру. Пока товарищи скандируют протестные лозунги, интересуюсь: – Холодно, а ты в чулках. Родинки не замерзнут? У Юли глаза потеплели – забота приятна. Обсудили политическую ситуацию, ее детство, ее маму. Я пересказал часть своей биографии, лучшие ее главы. Смеркалось, у нашего руководителя сломался мегафон. – Все, теперь мои родинки точно замерзли, – притоптывала Юля, – Я рядом живу. Пошли греться? Я жил в соседнем дворе, но благоразумно промолчал.

– Замерзшие родинки, – размышлял я, поднимаясь с Юлей по темной лестнице ее дома, – Сейчас придем, выпьем чаю, только полезу обниматься, припрется муж-активист после очередной попытки государственного переворота. Значит, нужно поцеловать ее прямо сейчас. Не успел, на следующей лестничной клетке мы попали в водоворот – столпившиеся жильцы возмущались отключением света и поведением нашего президента. Юля решительно взяла меня за руку и, как слепого, потащила к своей квартире, по дороге я на чьи-то ноги наступал.

Открыла дверь, входим. – Где-то свечи были, – Юля попытались скрыться в недрах жилплощади, я притянул ее к себе, торопился, попал губами на холодные волосы, на щеку, только потом на губы. – У тебя бывает так? – отцеловавшись, новым голосом спрашивает, – Знаешь человека пару часов, а как будто всю жизнь? – Как видишь, – хрипло отвечаю. Скрылась в темноте. Вернулась, озаренная светом свечи, настоящая мадонна. Только почему-то со знаменем в руке. – Муж оставил, – объяснила про стяг, – Бывший муж. Расстались из-за политических разногласий. Я говорю: – С нами такого точно не произойдет. У меня нет политических взглядов. Вообще никаких. По глазам вижу, не верит. Протягивает знамя: – Вынеси нашим ребятам, пожалуйста. Иди. Возвращайся быстрее.

Выхожу со стягом на темную лестничную клетку, в голове приятный шум – родинки друг о друга звякают. Захмелел, влюбился. Нос к носу с женой сталкиваюсь. – Ты откуда здесь? – ни капли не удивившись, спрашивает. Она у меня политическая активистка. – Тебя ищу, – импровизирую. За ее спиной из квартиры процессия с зажженными свечками течет. Это не крестный ход, а товарищи по партии. – Палка зачем? – жена интересуется. – Знамя. – У него наше знамя! – сбоку раздается. Я не уверен, что именно «наше». – Давай сюда! – стяг уплывает в руки соратников, жена берет меня под локоть, мы, толкаясь с черными товарищами плечами, спускаемся по лестнице. Кто-то революционными планами делится: – Костер разожжем! Всю ночь простоим! Если понадобится, неделю пикет продержим! У меня родинки перед глазами плавают. Первая горизонтальная, по форме как капля. Вторая похожа на головастика.

7. Колени

Пятилетний Жора жил не тужил, потихоньку во дворе хулиганил. Потом появились они. Лиля и Ляля – сестры-близнецы. И Жора пропал. Влюбился в Лилю. С крыши сарая с ней спрыгнул, пока Ляля на стреме стояла. Потом Ляля нарисовала себе на коленях такие же царапины, как у них с Лилей, и требовала, чтобы ее тоже лечили. Сестры вечно друг дружку копировали.

Жора с близнецами в одном классе учился. Они с Лилей всегда вместе. Ссорились, правда, часто. Лиля из себя командиршу строила, Жорик подчиняться не хотел. После школы жениться на ней задумал. Отговаривали родители, друзья, враги. Сама Лиля была против. – Я, – справедливо она говорила, – безбашенная. Тебе не такая жена нужна. Жора уперся – будет свадьба. Тогда Лилька в другой город сбежала, и адреса не оставила. Жора с горя в армию нырнул.

Вернулся другим человеком. Жениться на Ляле. Они всю службу переписывались. Двое детей у них. О Лиле противоречивые новости доходили: то она будто бы пошла на бухгалтерские курсы, то стала содержанкой, то лесбиянкой. Однажды она позвонила Жоре ночью, бухая: – Хочешь, приеду? Соскучилась. – Пошла ты, – якобы ответил Жора и бросил трубку. А через неделю сорвался и уехал ее искать. Не нашел. Вернулся домой, сразу заметил, Ляля изменилась. Куда-то без его ведома все время ездит. Жора решил, она любовника завела. Проследил за ней. Смотрит, она с Лилей встречается! Говорят о чем-то. Жора Лилю догнал, припер к стенке. Та в слезы: – Я не Лиля, я Ляля! Год назад ушла от тебя и детей. Лиля меня заменила, я ее всему научила. – Зачем ты это сделала?! – От рака умираю. Детям лучше не знать. Все равно ты Лильку больше любишь, чем меня.

Потрясен был Жора, убит. Ляля умирает, а он подмены на Лилю не ощутил. Ляля попросила его ничего сестре не говорить, иначе Лиля от него уйдет. Он, конечно, мучился. Особенно после смерти Ляли. На похороны она ему запретила приезжать. Он ведь такой чувствительный.

Годы идут. Как-то Жора в турпоездку в Китай отправился. И там ему кажется, он с ума сходит – встретил женщину, похожую на Лялю. И у мужика, который ее сопровождает, лицо до боли знакомое. Присмотрелся – это врач, который Лялю лечил! Жора к нему, врач раскололся: Ляля выздоровела, он ее спас. С тех пор они не расстаются, в Китай жить переехали, Жоре сообщать не стали, он слишком чувствительный.

Жора вернулся домой. Только спать перестал – его к Ляле тянет. Дети выросли, разъехались. Жора Лиле о своих острых переживаниях признался. Она отговаривать его не стала. Он опять в Китай, нашел Лялю: – Не могу, хочу с тобой быть. Отбил ее у врача. Живут вместе под азиатским небом. Однажды Жора случайно телефонный звонок подслушал. Ляля Лиле говорит в трубку: – Не волнуйся, он ни о чем не догадывается. Жора сначала с ума сойти хотел, потом ушел от Ляли.

Лиля в Китай специально прилетела, ищут с Лялей Жору, нашли. Он заладил: «Вы мной играете, снова меня обманываете! Хочу знать, с кем живу!». Сестры поклялись, что китайская точно Ляля, российская – Лиля. Жора к Ляле вернулся, но не угомонился, тайком расследования проводит. Зациклился на теме, что между Лилей и Лялей все же должны какие-нибудь различия присутствовать. – Я, – твердит, – эти отличия найду! Мечтатель. Ничему его жизнь не научила.

8. Математика

Сидя за столом, третьеклассник Федор Ц. готовил уроки. «Автомобиль со скоростью 150 километров в час выехал из пункта А. в пункт Б. Когда он прибудет в пункт Б, если расстояние между пунктами 455 км?». Федор скрипнул зубами и приступил к чтению следующей задачи. «Девочка купила 5 фломастеров за 33 рубля. Затем 10 фломастеров по 14 рублей штука. Какую сумму потратила девочка?». У Федора щелкнуло в голове. Между автомобилем и фломастерами прослеживалась отчетливая связь.

Как лучше думается – сидя или лежа? Федор прилег на тахту, приобретенную на алименты отца-предателя. Алименты буквально жгли гордого и независимого Федора сквозь матрас и одеяло. Независимость он впитал с молоком матери – отец бросил их после роддома, являясь раз в месяц. Сквозь очки с толстыми линзами Федор изучал потолок. У отца такие же очки, мать обзывает его слепошарым дальтоником. Усилием воли Федор заставил себя вернуться к математике – к автомобилю и фломастерам. Какая между ними связь? Решение нужно было искать в канцелярском магазине.

Сколько времени понадобиться, чтобы добежать до канцелярского магазина, учитывая, что он находится через дорогу от дома Федора? Настойчивое солнце ласкало прилавок. Расписывая фломастеры, Федор занимался обеими задачами – про автомобилиста и девочку. Ход его мыслей был следующим. Раз девочке понадобилось большое количество фломастеров, значит она, как и Федор, много рисует. В альбомах и просто в тетрадях. Пока безымянный автомобилист мчится из пункта А. в пункт Б. со скоростью 150 километров в час. Куда он так торопится?

В этот момент, в воображении Федора, автомобиль, мчавшийся со скоростью 150 километров в час, врезался в витрину канцелярского магазина. Стекло осыпалось весенним ливнем. В салоне автомобиля присутствовал водитель – мужчина в очках с толстыми линзами. Он был жив-здоров, просто часто-часто утыкан стеклышками.

Федор часто-часто заморгал за стеклами очков. У него была такая привычка, когда он сосредотачивался. Решение пришло само собой. Девочка скучала по отцу, и рисовала, чтобы привлечь его внимание! А очкастый автомобилист не просто катался без дела! Он торопился к дочери на день рождения! У Федора две недели назад был день рождения. И его отец, дальтоник-алиментщик, не приехал! Выходит, дочь автомобилиста совсем не дочь! А сын! Он, Федор! Это он рисовал картинки для отца! Пять альбомов разрисовал! Федор отложил фломастер. Решение задания подтолкнуло его к более сложному уравнению. С какой стати мама позавчера перекрасилась в блондинку? Она же ненавидит этот цвет с тех пор, как была светловолосой в браке! Неужели мать и отец снова решили сойтись?!

Федор ринулся домой, и замер перед подъездом. Там стоял серый «ауди» отца. Отец приехал на его день рождения или… Мириться с матерью? Федор, как апрельский ветер в форточку, ворвался в квартиру. В прихожей, сидя на корточках, держась за шнурок на ботинке, спал отец. Очки с толстыми линзами сползали с его носа, вот-вот должны были упасть и разбиться. Федор аккуратно их снял, устроил на трюмо. Задача «почему спит родитель?» решалась просто. На отца всегда нападает сон, когда он сильно переживает. Это такое редкое заболевание. Подарка для Федора в руках спящего не наблюдалось. Выходит, он приехал мириться с матерью! Теперь важно, чтобы не подвела мама!

Как быстро можно долететь на работу к матери, если она трудится за углом официанткой? Сквозь витрину кафе видно – мать болтает с клиентом. Устроились за столиком совсем близко к стеклу. Федор подскочил к витрине, замахнулся, чтобы постучать и остановился на полпути. Мама почему-то держала посетителя за руку, ладонью вверх, и перебирала его пальцы. Как расценивать факт держания клиента за руку, если твоя мать не маникюрша и не гадалка? Федор покрылся испариной и изо всех сил забарабанил по стеклу. В этот момент он осознал весь бесконечный, засасывающий ужас математики – задачи никогда не кончаются.

9. В бинокль

Моя жизнь не имела смысла. До пятнадцати лет. В пятнадцать я выпросила, чтобы отец подарил мне бинокль. Через него я могу рассматривать Мистера Совершенство. Его балкон и окна напротив моих, только чуть пониже.

Первый раз я обратила внимание на Мистера Совершенство за месяц до этого. Он только что переехал и, в мятой оранжевой майке и черных трусах, плакал, стоя на своем балконе. Закрыл лицо рукой, только плечи вздрагивали. С тех пор я стала за ним наблюдать.

У него есть жена и мелкая дочь, обе его не понимают. Кстати, прозвище Мистер Совершенство я ему придумала. Мы просыпаемся и завтракаем одновременно, я подстроилась под его режим. Перед завтраком он прислоняется спиной к стене и делает специальную зарядку – видимо, для позвоночника.

Мистер Совершенство работает дома за компьютером. Поэтому я всегда знаю, чем он занят. Кроме тех часов, когда я в школе. Тогда он остается один, без моего любящего взгляда. Хотя он ему очень нужен: в последнее время Мистер Совершенство лежит перед телевизором и с женой не разговаривает. У него кризис.

Мне нравится, как он ест. Не спеша. Как держит руку за головой, когда лежит. У него очень красивые руки и запястья. Когда жена на него орет, он только морщится, никогда не унизится, чтобы крикнуть в ответ. Одна я знаю, как он, когда остается один в комнате, тяжело переживает. Он ранимый. Только я, невидимая, его понимаю.

Хотела бы я такой бинокль, чтобы в голову к Мистеру Совершенство проникнуть. В мозг. Наверняка, он у него тоже очень красивый. Шучу.

В классе я непопулярна. Характер тяжелый. Одеждой и короткой прической от остальных девчонок отличаюсь. Я всегда в брюках и предпочитаю свитера крупной вязки. Я и сама крупная. Сижу за партой одна, зато никто в душу не лезет. Отец хотел, чтобы у него родился мальчик, поэтому с детства приучил меня к спорту. По моей фигуре видно, могу за себя постоять, одноклассники стараются меня не трогать. Одному зарвавшемуся козлу так вломила, меня до сих пор вся школа стороной обходит.

В тот день я на учебу не попала, потому как вижу, Мистер Совершенство с какой-то стати вылез на карниз. Стоит на карнизе и вниз смотрит. Во двор. С пятого этажа. Тапочек с ноги сбросил, он на газон упал. Мистер Совершенство босую ногу с карниза чуть сдвинул и опять вниз глядит. Не понравилось мне это. Я прямо олимпийский кросс выдала, прибежала в его подъезд. На кнопку звонка жму, меня колотит, перед глазами его вывихнутое тело под домом валяется. Наконец, слышу шаги – живой! Не бросился! – и я смылась на один пролет вниз. Слышу, Мистер Совершенство дверь открыл и стоит молча. Я затаила дыхание, он постоял и ушел.

Я тогда его весь день в бинокль караулила. Но он только на тахте лежал, лицом вниз.

Тем же вечером под подъездом его жду (подсмотрела, он собирался, чтобы в магазин выйти). Руки трясутся – первый раз с ним заговорю. Выходит. – Ваш? – упавший тапочек ему протягиваю. От волнения басом спросила. – Мой. Спасибо, парень, – тапок берет, уходит. Я онемела сначала, потом за детскую площадку побежала реветь. С детства так не плакала. Вернулась домой опухшая, лицо как вратарская маска. Почему он меня за парня принял? Из-за того, что у меня стиль хаки, боты тяжелые, короткая стрижка?!

Наутро Мистер Совершенство с семьей расстался. Жена с дочерью с оскорбленными минами собрали вещички и умотали. Я поборола отвращение, в салон красоты двинула. Там целый консилиум был, галдеж и вздохи, пока они прическу и стиль покраски лица мне придумывали. Потом в магазин пошла, купила весеннее платье. Весенним его продавщица назвала. Я в платьях не разбираюсь, мне главное, чтобы налезло. По проспекту иду, платье вокруг ног гуляет. Посмотрим, кто теперь парень! Дома беру бинокль – Мистер Совершенство на тахте барахтается с брюнеткой с острыми лопатками, и морда у него при этом очумело-счастливая. Назавтра новую брюнетку привел. Не знаю, смогу ли я это вынести. Или попрошу отца подарить мне ружье с оптическим прицелом.