Текст книги "Недомерки"

18. Служанка

В Европе это случилось. До Первой Мировой войны. Вдова по имени Нелли наняла служанку Грету. Наняла и понеслось – служанка, вместо того, чтобы работать, хозяйкой помыкает, за провинности наказывает, плеткой хлещет. Когда руку ей сломала, пришлось Грету выгнать. Уволенная служанка нашла себе жениха – мелкого лавочника. Свадьбу сыграли, живут.

Спустя пару лет Нелли публикует в газете объявление: «Состоятельная женщина ищет прислугу». Тук-тук – стук в дверь, Грета на пороге: – У меня муж скончался. От неизвестных причин. Найми меня по старой памяти. – Найму, ты меня опять угнетать будешь? – Не буду, я другая совсем. Хорошо, наняла ее Нелли. Пошел совсем другой коленкор: нет ни плетки, ни придирок, Грета вкалывает и каждый вечер перед сном молится. Только Нелли заболела неизвестной хворью. Врачи к ней именитые ездили, ничего не смогли поделать. Умерла. А вскорости и Грета по неосторожности в колодец свалилась. Вот так. Ненадолго служанка хозяйку пережила.

19. На дороге

Младшая сестра – девчонка совсем, длинная, прокуренная – пришла навестить старшую, которая на шоссе проституткой работает. На младшей высоченные сапоги сияют на километры. Из каждой проезжающей машины на них жмурятся. Она обувкой гордится, знакомый майор купил: – Зовет замуж и с собой на войну. Представляешь?! Он там служит по контракту. Там, где трупы кругом, стреляют, взрывы! Совсем чеканутой надо быть, чтобы туда соваться! Он думает, сапоги подарил, наобещал всякого, я за ним на край света побегу?! А если не поедешь, стращал, как сестра станешь. Слышь, сказал, тебя нужно стыдиться! – Слышу, – старшая отвечает. Обнялись, младшая пошла собираться на войну, старшая осталась работать.

20. Новинки нашего секс-шопа

Только у нас широкий выбор кожаных лиц – Ургант, Пенелопа Крус, первые американские президенты, Артур Конан Дойл, Губка Боб и прочее. Купившим кило лиц скидка.

Из костюмных новинок – «Последний из Могикан». Я недавно примерял, оказывается, у меня аллергия на совиные перья. Кстати, будьте бдительны – красители на некоторых костюмах (особенно если вы наряжаетесь в тропический фрукт) ядовиты! Тоже проверено лично.

Если желаете разнообразить свои амурные шалости, помните, многих женщин возбуждает опасность. На эту тему:

1. Поездка на море с муляжом акулы.

2. Блиц-тур по похоронам (адреса крематориев и список недавно усопших прилагается).

3. Покупка (для разбивания вдрызг) велосипеда-тандема с неисправными тормозами.

4. Набор косметики и ран для инсценировки самоубийства на глазах любимой (с последующим неожиданным воскрешением).

Если же вы патологический трус и нытик, всегда существует запасной вариант. Женщины, как известно, любят ушами. Получасовой массаж ушных раковин и чтение вслух слегка хрипловатым голосом рассказов Анны Гавальды (могу предложить свои услуги) с успехом заменят нам прелюдию. Или сымпровизируем что-нибудь. Главное, приходите (неважно – он или она) – я так одинок.

21. Порно

Андрей ехала в такси и грызла ногти. Скоро она должна была лишиться девственности. Я не оговорился, именно так – «ехала», «она» и «девственности». У Андрея в семье было девять поколений Андреев. И ее отец, Андрей Андреевич, мечтал о сыне. Родилась девочка. Чтобы не ломать традицию, назвали Андреем. Сейчас, когда Андрей звонила в дверь квартиры Андрея (так звали ее парня и это просто совпадение – клянусь!) под плащом у нее ничего не было. Андрей распахнул дверь, Андрей распахнула плащ. Нужно сказать, у Андрея (который в дверях) выдался непростой день – коллеги на работе подсмотрели, как он пишет смс-ку «Андрей, хочу тебя». Из-за этого по офису прокатился слух о его голубизне.

Андрей втащил Андрея в квартиру, Андрей спустила с Андрея штаны вместе с трусами. Кроме того, чтобы лишиться девственности, Андрей должна была проверить важнейшую для себя вещь – из области сексуальных отклонений. «Мужское» отношение отца посеяло в ней подозрение, что она скрытый парень, а, значит, лесбиянка. Андрея (который со спущенными штанами) тоже штормило от переживаний: случай с смс напомнил ему об идее-фикс, изводившей его с младых ногтей – действительно, не голубой ли он? Может, поэтому и запал на Андрея – из-за имени и мальчишеской фигуры? Андрей погладил почти невидимую грудь Андрея, Андрей опустилась перед Андреем на колени. Они кончили одновременно.

22. Чемоданчик

Какие очи у него! Бесконечные. Кометы в них, шахты, уран, ядерная энергия! Что он с женщинами делает! Как они мучаются из-за него! Табунами грызут соленые подушки и подлокотники из-за него. А он устал от хронического секса. Мечтает хотя бы о недельке покоя. Раньше коллекционировал тела. Теперь души. Позавчера такую неодетую красотку за дверь выставил! Весь город оглядывался, когда она с прямой спиной по аллее удалялась! А он забыл ее через секунду. Потому что у нее душа мелкая, неколлекционная. Добротные, содержательные души он прячет в чемоданчик.

– Что там? – пытаясь вскрыть чемоданчик, интересовался пятилетний сын, впервые и ненадолго заглянувший в его одинокое логово: – Мое наследство?

23. Постылый муж

Топот слышите? Одна нога гремит, другая волочится. Это мой постылый муж с работы возвращается. Дверь грохнула, половицы в прихожей застонали – прибыл, голубчик! Треск и грохот – вешалка, как всегда, с его полушубком вонючим рухнула. Никогда ее не подымет, не наклонится. Мне вешалку прибивать. Он якобы переутомился на работе. Не сполоснув лапы, лапищи свои, в кухню ломится. Рычит, булькает, как морской дракон – значит, жрет стоя, прямо из кастрюль. Соседские дети просыпаются и ревут. Так каждый вечер. Сейчас врубит на полную мощность телевизор, завалится и храпеть. Знаете, как он храпит? Если окно открыто, на деревьях листва облетает. Круглый год у нашего балкона деревья голые. А какой он ревнивый! Недавно ко мне на день рождения коллеги пришли. Сидим, поем за празднично накрытым столом, он врывается в бушлате, стол в щепки, посуда в щепки, гостей в кучу, кому не повезло, того в окно, кому повезло – в дверь. Бедные мои сослуживцы, как кегли, по этажам скакали. На улице еще хлеще – не дай Бог мужской взгляд в сторону моей груди перехватит! Поднимет заподозренного над головой, зашвырнет на трамвай или в реку. А грудь у меня (из-за которой весь сыр-бор) и впрямь немного волшебная. Когда спать ложимся, она жимолостью пахнут начинает. Или ликером «Амаретто». Муж кладет на нее косматую вшивую голову и только так засыпает. Больше его ничем на свете не успокоишь.

24. Календарь

Когда он родился, ее мать с отцом еще не познакомились. Когда он заканчивал школу, она отправилась в детский сад. Когда он впервые женился (глупо, поспешно), она, будучи школьницей, в первый раз попробовала закурить. Он развелся, она в первый раз попыталась бросить курить. Он завел третью любовницу, она со второго раза поступила в институт. Он стал ее педагогом, она его презирала, потом возненавидела. Бросила институт, путешествовала, экспериментировала со всем, на что хватало фантазии. Он пытался написать учебник по предмету, который преподавал, не осилил, проникся отвращением к себе и миру, уволился из института. Спустя полтора года они случайно встретились в кинотеатре, на плохом фильме. Он увлекся ей не на шутку, она, сама не понимая почему, позволила ему это сделать. Через пять месяцев ему надоела их связь, они расстались. Еще через месяц прекратили созваниваться, и она поняла, что влюбилась в него на всю жизнь.

25. В аэропорту

На прощание, обнимая головокружительной рукой, выдохнула ему в ухо:

– С этого дня тебе придется не расставаться с телефоном. Никогда. Я могу и буду набирать тебе в любое время. Особенно после четырех ночи, готовься. Именно по ночам мне особенно одиноко. Хотя и днем тоже. Особенно в солнечную погоду, когда вокруг ласкающиеся пары и атмосфера влюбленности. Не волнуйся, когда мне будет хорошо, я тоже стану тебе звонить. Зачем счастье, если я не могу поделиться им с тобой? Еще буду высылать тебе на телефон фотографии. Не имею представления, какие. Порой я безотчетно фиксирую реальность. Это могут быть пейзажи или кончики моих ногтей. Лучше всего уничтожать мои письма и фото сразу после ознакомления. Мой бывший женатый, я рассказывала, сохранил в мобильнике фотографию надкушенной сливы. И супруга по этой фотке, разматывая клубок, до всего докопалась. Я знаю, тебе неприятно слышать, но это говорится для твоей же пользы, пойми. Зато я не запрещаю тебе заучивать мои послания наизусть. Да, придется начать тренироваться немедленно, прямо в самолете. И последнее, сейчас отпущу, целоваться не будем, опасно. Не разговаривай во сне и, главное, помни, теперь ты никогда не будешь один.

26. Будущее

Очень уж хочется узнать, как будущее будет выглядеть. Когда родился мой правнук, мы договорились. И, состарившись, он слово сдержал – телепортировался в наш фамильный склеп, выковырял мокриц из моего височного чипа и вставил туда флэшку. Ее содержимое меня не порадовало. Как я и предвидел, человечество окончательно лишило себя тела. Люди расщепились на белесые брызги. Нет ни армии, ни института семьи. Сплошная слизь. Каждый собой занят. Секс тусклый, без партнера. Не то, что в моей молодости. Выберешься тайком, бывало, ночью из отчего дома, на мопед, и в поля! Мчишься, ветер в голове, бензином воняет. В поле, в высокой траве, она – ждет тебя, пылая. Неутомимая, словоохотливая. Луна в клевер садится. На рассвете от росы мокрый подымаешься, пора прощаться, а там внизу… Чип тебя побери, забыл, как объект секса называется!

27. Что навеки погубила мобильная связь

Если бы у Пенелопы был мобильный, она всегда была бы в курсе, где и как плывет Одиссей. К ней не явились бы женихи, не рассыпались бы в ухаживаниях. Их не убил бы Одиссей, свалившийся как снег на голову. И не было б бесконечного полотна, которое Пенелопа ткала и распускала. Симпатичного такого полосатого коврика.

Если бы не было мобильных, я был бы смелее. Мог бы купить велосипед и выехать засветло. Ехать. За это время стемнело бы. Я оказался бы на вокзале, оставил велосипед, сел бы на поезд и укатил. У тебя бы осталась записка: «Не ищи меня». Спустя годы, если бы я был достоин, позвонил бы тебе по обычному телефону. И мы бы поболтали о прошедших годах. О твоих и моих достижениях. Если бы ты проявила интерес.

Нагота

1. Женщины

Запомни, юноша, всякий понедельник женщины проводят с мертвецами. Ухаживают, обмывают, смотрят вместе телик, болтают. Старые женщины пьют кровь ягнят. Не попадайся в этот день на глаза старым женщинам. Особенно если ты ягненок.

Во вторник женщины исчезают. Их просто нет. Юноша, используй момент. Заведи хобби, побрейся, начни копить деньги.

В среду женщины ищут дракона. Времена сейчас не ахти, найти дракона непросто. Если ты молод, попробуй стать драконом. Если ближе к пенсионному возрасту, попробуй купить женщину на деньги, которые начал копить во вторник.

В четверг девушки ищут друзей. Юноша, если ты стал другом девушки, и не спишь с ней, я презираю тебя.

По пятницам женщины спят. Не расслабляйся, бди – женщина может сбежать от тебя даже в спящем состоянии.

В субботу женщины бегут – не от тебя лично, а вообще, без цели и смысла, ради процесса. Если сможешь догнать женщину и уговорить ее свернуть с шоссе на тропинку, будет тебе кратковременное счастье.

Воскресенье обманчиво. Женщины наряжаются в светлые платья. Пусть это не обнадеживает тебя. Впереди пустота, одиночество, ночь. Не обсуждай одиночество с женщинами, напейся и так скоротаешь время до понедельника. В понедельник тебя ждут сюрпризы. Особенно, если ты мертвец.

2. Марта

В 1991 году, когда я в седьмом классе учился, этот темный случай произошел. Мой отец в милиции тогда служил (и сейчас служит), без него многое было бы неясно. Хотя правды до сих пор никто не знает.

Марта Генриховна преподавала у нас в школе историю и была моим классным руководителем. А мой отец дружил и служил с братьями Леонидовыми. Старший Леонидов рослый, похож на римского патриция. Про младшего Леонидов сама за себя кличка говорит – его Мелким за глаза называли. И правильно. Натуральный заморыш: рост и фигура как у мальчишки, зато фуражку огромную носил.

Забыл сказать, дело было на моей родине – в белорусском городке рядом с Беловежской Пущей. Все знают, к нам тогда в Пущу Ельцин и прочие государственные правители приезжали. Судьбоносные вопросы решать. Братья Леонидовы, которые везде успевали, подвизались помочь президентам охоту организовать. Отец рассказывал, для Ельцина красавца-оленя тогда раздобыли. Белоснежного, сказочного. Только Ельцин напился, и никакой охоты не было. Он спьяну документы о роспуске СССР подмахнул и уехал. Остальные неизвестно трезвые ли президенты тоже подписали и разъехались.

Марта Генриховна из-за кончины СССР очень переживала. Ее у нас во дворе и в школе уважали, но часто повторяли: – Немке больше всех надо. Ей до всего было дело, она настоящий лидер по природе, ни к чему не была равнодушна. Например, в третьем классе меня из отстающих вытащила.

Наш физрук в тот день, когда о распаде страны объявили, школьную карту СССР порвал и выбросил. Марта Генриховна ее в мусорном баке нашла и устроила скандал на всю школу. Потом приносит в класс обрывки этой карты (занятия кончились, просто я задержался), говорит мне: – Склеивай. – Зачем? Не отвечает. Ну, склеил я карту. Потом сумку со школьными тетрадями помогал Марте Генриховне до подъезда донести. Плевать, что нас женихом с невестой называли. Просто нам по дороге, мы в одном дворе жили. Марта Генриховна рядом шла, думала о своем. Как описать ее внешность? Больше всего она похожа на картину Боттичелли, где женщина с таким венком светлых волос на голове. Марта Генриховна такая же белокожая красавица, но не такая смирная и покладистая. Пришли, она у подъезда спрашивает: – Мегафон у физрука спереть сможешь? Я пообещал. Договорились, в три часа к ней с мегафоном приду. С балкона ее мать смотрела, опираясь на палку. Она всегда дочь с работы встречала. Марта Генриховна потомственная немка. Ее родители тоже нашу страну любили, но меньше, чем дочь, и как только перестройка и гласность началась, стали склонять ее уехать в Германию. У них уже и вызов был. Марта Генриховна отказывалась. Во дворе и школе говорили – из-за младшего Леонидова.

Хочешь не хочешь, придется осветить непростую личную жизнь Марты Генриховны. Только учтите, она не какая-нибудь шалава. Я за школой с Гордеевым-младшим подрался, когда он ее шалавой назвал. Марта Генриховна сначала была замужем за старшим Леонидовым, потом развелась и стала жить с младшим. Никто этого союза не понимал. Особенно я. Что она в этом замухрышке нашла? Старший Леонидов ревновал ее к Мелкому, из-за этого братья цапались.

Я пообедал дома, потом мать меня к отцу на работу, то есть в милицию, отправляет – проверить, чтобы он в глаза лекарство закапал. Отец стесняется и забывает. Захожу в отделение, слышу горячее обсуждение – у братьев Леонидовых только что бизнес прогорел. Вернее будет сказать, перемерз. Партия моющих средств, которую они для реализации заказали, в дороге от холода полопалась. Тогда, в те смутные годы, все, как оголтелые, бизнесом занимались, даже милиционеры. Леонидовы матерились и придумывали, как им занятые деньги возвращать, отец им давал советы. Я отвел его в соседний кабинет, проследил, чтобы он закапал лекарство. Смотрю на часы – полчаса до встречи с Мартой Генриховной осталось, а мне еще мегафон красть.

Влез в окно школы, произвел кражу, вылезаю обратно, трое братьев Гордеевых поджидают. Недавно я с младшим бился, я рассказывал. – Школьный инвентарь спер и к шалаве своей? – недобитый младший Гордеев с фингалом под глазом интересуется. Пришлось ему вломить, и помахаться одному против троих. Пару раз меня роняли, но я поднимался. Под конец Гордеевы меня немного уважать стали, не стали бить ногами, оставили лежать. Самое главное, не тронули мегафон.

С небольшим опозданием прибегаю к Марте Генриховне. – Опять из-за меня дрался? Я не стал вдаваться в детали. Ее пожилые родители немцы в это время вслух переживали развал страны. Мать повторяла: – Теперь нас точно не выпустят. Отец твердил, вызов в Германию заберут. Марта Генриховна к склеенной мной в школе карте СССР пыталась приделать палку, чтобы получился транспарант. Я подключился, мы сделали как надо. Потом она одевается и говорит мне: – Пошли.

Приходим с транспарантом на нашу главную площадь у рынка. Марта Генриховна говорит в физкультурный мегафон: – Ельцин козел, развалил великую страну! Нужен референдум, чтобы вернуть все обратно! Короче, митинг пытается организовать. Горожане мимо проходят и «немке опять больше всех надо» говорят. Пару часов мы с Мартой Генриховной пыталась привлечь внимание общественности. Бестолку. Ни один человек к нам не присоединился. Тут подкатывает уазик с братьями Леонидовыми. Старший Леонидов младшему на меня показывает: – Смотри, бабу у тебя отобьет! Ревнивый Мелкий подошел и за нос меня схватил. Как бы в шутку, но все равно очень больно. Потом Мелкий поговорил с Мартой Генриховной, и братья уехали.

Мы тогда не знали, мне отец потом рассказал – в тот вечер мимо нашего города в Минск «газель» с контрафактным ситцем должна была ехать. Леонидовы отправились тормознуть ее на дороге, и снять с хозяев денег.

Темнеть стало. Мы с Мартой Генриховной, транспарантом и мегафоном на пустой площади стоим. Прохожие кончились. Я ее спрашиваю: – Так вы едете в Германию или как? – Не знаю пока. Это непростой вопрос. А ты в меня влюбился? Я растерялся и не смог ответить. Это тоже непростой вопрос был.

Назавтра новость – пустой милицейский уазик у леса нашли и пустую «газель» рядом в лесу. Братья Леонидовы и водитель «газели» пропали. Насчет исчезновения братьев предполагали много вариантов. Версия моего отца – водитель «газели» замочил Леонидовых, спрятал трупы в чаще и смылся. Мне в такой незатейливый расклад не верится.

Спустя годы дело закрыли, про Леонидовых говорить перестали. Одна только Марта Генриховна надежды не теряла, ждала Мелкого. Вслух не сообщала, но мне лично это очевидно было. После выпускного бала принял для храбрости, с гитарой прихожу к ней домой: – Выходите за меня замуж. Она улыбнулась печально, мотает головой: нет.

Я обиделся, уехал и поступил в Минске в текстильный институт. Женился на однокурснице. Слышал, Марта Генриховна переправила родителей в Германию, а сама не уезжает. Мелкого ждет. Когда я являлся проведать родителей, избегал с ней встречаться. В начале двухтысячных, уже после развода, только домой приезжаю, мать говорит: – Отчалила твоя Марта. К своим. Вы с ней на три дня разминулись. Лежу в своей комнате на коротком диване, на котором детство и юность провел, смотрю в потолок, на душе не описать как паршиво, думаю: я ее ни разу Марта не назвал. Только Марта Генриховна.

3. Письмо

– Губин! – высунулась в окошко сонная вахтерша, – Письмо тебе! Который день валяется! Дело было в семь утра, Илья с рюкзаком только вошел в общежитие – вернулся из деревни от матери. Конверт расположился на столике в фойе. Илья вертел письмо. Подписано: «Губину». От кого – нет данных. Вскрыл, читал на ходу: «Мы учимся на одном факультете. Прошел слух, ты переводишься в другой институт. Приходи в пятницу в три в нашу библиотеку. Есть тема для разговора, услышишь кое-что важное». Написано женской рукой. Понятно, что «важное» – втюрилась. Илья поднялся на второй этаж, открыл дверь в сонное царство – в свою комнату. Сокурсники Марат и Гена дрыхли. На указанную в письме встречу Илья опоздал – пятница была позавчера. Сегодня понедельник.

В десять утра он забрал из деканата документы. Билет в Москву был куплен неделю назад. Илья не переводился в другой институт, просто менял курс жизни: собрался поступать в Литературный. Понятно, шансов мало, но попытаться стоило. Мать была не в курсе. Мечтала, что сын (как и она) станет учителем литературы и русского языка в их деревне.

В коридорах пусто – июль. В институтской библиотеке взял подшивку «Литературной газеты», листал и гадал: что было бы, если бы в пятницу он все-таки встретился с неизвестной в этом читальном зале? А так уедет и никогда не узнает, кто она. У него были подозрения по поводу одной сокурсницы. Такая могла написать – за словом в карман не лезет, длинные прямые волосы, она их постоянно поправляет. Полина Лаврова.

Раздобыл адрес Лавровой в том же деканате. Полудохлый, старчески дребезжащий, мечтающий о свалке трамвай покатил его в ее район. За окном томился и ленился город, будто обернутый в желтую бумагу. Небо отеческой рукой слегка придавливало крыши. Жизнь казалась неразвернутым подарком. До поезда оставалось два часа, верный рюкзак был с Ильей. Он почему-то вспомнил манеру Лавровой поджимать нижнюю губу, когда ей что-то не нравилось. Когда и где он это заметил?

Ее квартира на четвертом этаже. Позвонил. Старческий голос из-за двери: – Не трезвонь. Полина ушла с собакой. – Куда? – На берег. Пришлось отправиться к реке.

Солнце припекает, играет на воде, до отхода поезда час. Речка внизу, Илья наверху, на склоне, высматривает. Лавровой на берегу среди гуляющих не видно. Присел на траву. Утомился вдруг. В воздухе сконцентрировалось как-то слишком много электричества. Стучало в висках. Оказывается, он волновался. И сильно. Вокруг трава – джунгли в миниатюре, доисторические папоротники. Вот вопрос, со времен динозавров трава сильно изменилась? Мысли путались. Интересно, у насекомых бывают головокружения? У него было состояние, похожее на головокружение. Мир стал желтым, затем черно-белым. Полина! Илья всматривался и не верил. Она! С косматой псиной на поводке движется внизу по берегу. Следом плетется незнакомый очкарик. Лаврова фирменным жестом поправляет светлые прямые волосы. Что-то было в ее жестах… Как будто Илья сотни раз их видел и привык. О чем они с очкастым разговаривают? Вернее, не разговаривают – шагают, не глядя друг на друга, будто в ссоре.

– Что в итоге? – не выдержала жена Губина, которой он, спустя десять лет, рассказывал эту историю. – Ничего. Я постеснялся к ней подойти, отправился на вокзал. У меня часто так, ты знаешь, практически доберусь до цели, шаг остался, и – бац! – поворачиваю назад. – Не можешь ее забыть? Ну, съезди в этот город. Навестишь друзей. Как их? – Марат и Гена. – Или не езди. К старости у тебя таких историй миллион будет.